Dr. L-CtR

Уилл не разбирался в цветах, но испытал необходимость приобрести что-то особенное. Изначально он думал заехать с Ганнибалом в ремонтный салон, а по пути к флористу, но их мастер был целиком загружен и предложил окно только через неделю. Со слов Ганнибала. — Ты подождешь меня дома? — собираясь на улицу, Уилл надел чистый свитер без катышков и брюки со стрелками, чтобы произвести впечатление аккуратного и порядочного человека, хотя сам прекрасно понимал, как некоторые психопаты любят прикрываться излишней педантичностью. После выхода нелестной статьи у него случился бзиг на психопатии. Ганнибал провожал его у порога с кружкой воды и растворенным в ней аспирином. Уилл ещё не оправился до конца, каждую ночь им приходилось менять постельное белье из-за обильной потливости, а вечером и утром включать обогреватели. — Лучше мне сесть за руль, — напомнил Ганнибал, ещё раз сканируя физические данные владельца. После разговора Джека и Уилла об андроиде, последний не горел желанием лишний раз показывать Ганнибала перед коллегами. Поездка в сервис по ремонту андроидов накрылась, поэтому и повода таскать Ганнибала по всему штату тоже не было. — Все в порядке, — кратко обозначил Уилл. — Иначе совсем растеряю навыки вождения. Торопиться мне некуда, так что гнать не буду. Они прощались не как друзья-сожители, не как супружеская пара, не как господин и его дворецкий. Безмолвно и безусловно. Один уходил, второй не испытывал нужды в поклоне или жесте; терпеливо застывал у окна до момента, когда машина скроется за лесным массивом. Лапы густых и прозябших елей, смазанные скоростью и однородностью дороги, лучше всего описывали внутреннее состояние Уилла. Спутанная и мрачная темная зелень с горьковатой смолой на слизистой гортани. Где-то на фоне маячил тонкий аромат хвоинок. Слишком скромный, чтобы скрыть шероховатость и безжалостную колкость. Когда Уилл вошёл в больничную палату Эбигейл, та уже была переодета: поверх свежей пижамной рубашки кардиган, прячущий вены оголенных капельниц; ноги спрятаны под взъерошенным одеялом. Сколько гостей уже не скромно позарились на её матрас, лишь бы выразить своё сострадание? Не много, пожалуй. Теперь она сирота. И дочь убийцы. Специалисты здравоохранения не часто зарятся на чужие койки, если речь не о роковых беседах. Тут либо полицейские, либо журналисты, либо, что маловероятно, дальние родственники, которые отказались выйти на связь с сотрудниками полиции. Одна из перечисленных как раз нескромно обнимала пальцы Эбигейл, когда Уилл вошёл в палату с букетом белых эустом. Девичьи глаза тут же затянулись непроницаемой волной отвращения. Журналистка с рыжей копной волос заискрилась вызовом и осуждением. Уилл не готовился к встрече сразу с двумя представительницам противоположного пола, которые, по несчастливому стечению обстоятельств, ещё и относился к категории “тяжело в разговоре, легче промолчать”. — А вот и он, — праздно встретила хмурый взгляд Уилла журналистка, Фредди Лаундс. — Уилл Грэм, дорогая. Взгляд Эбигейл сказал многое. Точнее то, что ей сказали другие о человеке с именем "Уилл Грэм". Пиршество на костях похороненной репутации Уилла не могло продолжаться вечно. Из-за его спины выглянула Алана Блум, незаметно поддержав ладонью мужское плечо. — Здравствуй, Эбигейл! — её холодные голубые глаза будто и не замечали в серой палате безумно навязчивых рыжих волос. Материнская улыбка и искренняя усталая радость сбивали с толку. — К тебе сегодня много гостей. Как ты? Как себя чувствуешь? Уилл продолжал стоять в дверях, не силясь подойти к койке, пока на её углу сидит Фредди. Она равнодушно осмотрела Уилла, а затем обернулась к Алане, уже суетящейся над вазой и свежими цветами. Эбигейл успела познакомиться с Аланой ранее, но встреча это была слишком короткой, запятнаной болью и паникой. Теперь, на более здравую голову, Эбигейл не знала, что ей видеть и чувствовать. Она лишь недоверчиво ответила: — Уже лучше, но устала от непрошеного внимания. — Милая, — Фредди обернулась к девушке и крепче сжала ее пальцы в своей ладони. Журналистка уже успела расположить её к себе, пусть и незначительно. — Это внимание — обоюдоострый клинок. Сочувствие и понимание твоей невиновности — это то, что сплачает нас. Но это не касается тех, кто остался испуганным или злорадным наблюдателем. Им мало знаний, мало ума, чтобы признать твою невиновность. Я хочу, чтобы ты оставалась в безопасности, Эбигейл. Для этого нужна твоя правда. — Её правда прозвучит сразу, как только закроется дело, — вмешался Уилл. Не смог терпеть эту часть монолога. Болтовню Фредди, если быть точнее. Журналистка повернулась на койке и взглянула на него с профилем сострадания и анфасом горделивости. — Разве я не жертва? — внезапно хмыкнула Эбигейл. — Вы говорите так, будто мои слова будут вымыслом и оправданием. Швов на моей шее недостаточно? Уилл осознал свою ошибку и прикусил язык. — Дело не в этом, — вступилась Алана. — Мы лишь хотим, чтобы никакие художественные домыслы не приукрасили эту историю и не поставили её под сомнение, особенно после того, когда будут обнародованы результаты данного дела. Фредди нескромно поинтересовалась: — О каких художественных домыслах идёт речь? — О тех, что стоят внимания и денег, — с неохотой ответила Алана, будто искренне не желала, чтобы Эбигейл присутствовала при данном разговоре. — И которые так любят писатели разных мастей. Взгляд Эбигейл расфокусировался, она словно потерялась в собственной палате, койке, голове. Ей стало тяжело отличать врагов от друзей. Ни одного близкого. Ни одного знакомого. Хотя нет, одно печально знакомое лицо было. Пряталось у дверей и не решалось проникнуть дальше метра от порога палаты. — Я хочу отдохнуть, — с дрожью, но командно заявила Эбигейл, глядя на Уилла, а потом коротко взглянув на Фредди. Последняя неторопливо поднялась и проворковала девушке что-то на ушко, затем пошла на выход мимо Уилла. Алана не торопилась покидать палату, но дала понять, что мужчине всё же придется уйти. Эбигейл больше не смотрела на него. По-крайней мере, напрямую. Уилл пожелал ей скорейших выздоровлений и вышел. На остром и пронизывающем ветру он был словно раздет, его горячая кожа царапалась о сотню воздушных лезвий. Фредди ждала его возле машины. Она знала его машину. Интересно, видела ли она за рулём Ганнибала? Знала ли она, что он — андроид? — Эбигейл не доверяет вам, и я тоже, — её мнение, очевидно, было необходимо Уиллу, и он не мог ускользнуть от него в любом случае. Она закрывала ему проход к водительской двери. — Ваши методы не слишком гуманны. — Это же вы написали, что я общаюсь с андроидами-девиантами на равных, — устало выдохнул Грэм. — Разве это недостаточно гуманно? — Андроидам не нужна гуманность, на то они и андроиды. А вот Гаррету и Эбигейл она могла бы пригодиться. Однако, я не занимаю вашу должность, и у меня нет временного пропуска в штаб ФБР. Почему, кстати, временный? Думаю, вопрос как раз в вашей гуманности. — Думайте, что хотите, только не засоряйте Эбигейл голову, а блог — глупыми слухами и сплетнями. Когда все разрешится, вы сами не заметите, как обрушите на неё шквал ненужного внимания. — Вы знаете, что это не слухи и сплетни, — Фредди прищурилась с ядовитой улыбкой. — Но боитесь, что с её уст все узнают о вашей жестокости? О нездоровой жестокости. — Как будто бы я душу́ маленьких котят, — Уилл уже не выдерживал от продолжения этого бессмысленного разговора. — Вам не место в ФБР. Даже с временным пропуском. Уилл лишь кивнул отдаляющейся фигуре Фредди. Озноб вернулся сразу после разговора. Забрал всё внимание на себя, остудил голову. Уилл вспомнил, что ему стоит поторопиться домой.