Игра на двоих

Baldur's Gate Dungeons & Dragons
Слэш
В процессе
NC-17
Игра на двоих
автор
Описание
Иллиатрэ больше всего хотел бы вернуться в Подземье, но это невозможно, ведь благородные Дома Мензоберранзана ищут его смерти. Иллиатрэ любит свободу, магию, боль и тех, кто не лезет в его прошлое. Иллиатрэ достаточно пары слов, чтобы заставить любого изменить свою точку зрения, но он не привык, чтобы манипулировали им самим. Иллиатрэ влюбляется в Астариона в тот миг, когда чувствует леденящее лезвие его ножа на своем горле. Иллиатрэ устраивает иллюзия их любви. Ведь устраивает же?
Примечания
Иллиатрэ: https://ibb.co/p40Z3Z6 https://ibb.co/R423gQb Ахтунг! Есть сцены пыток в красках: у Абдирака (как фетиш) и фрагменты из прошлого Астариона во дворце Касадора Пишу этот фик ради удовольствия и потому, что обожаю эту игру и ее персонажей, да и вообще DnD) Люблю предыдущие две части BG так же сильно, как и третью, так что тут будет сюжетная привязка к ним и персонажи оттуда, в том числе и мои оригинальные. А еще лор дроу, много лора дроу. И лор вампиров из старых редакций. Интерлюдии — дополнительные или бонусные главы о второстепенных персонажах. Незнакомых вам героев можно воспринимать как ОЖП и ОМП. В интерлюдиях есть жирный намек на пэйринг дочери Баала и Рафаэля. Главный герой — проработанный ОМП со сложной и запутанной историей. В фике много внимания уделено его развитию как личности Здоровенная любовная роад-стори по канону и не совсем по канону) Психология, много диалогов и очень бережное отношение к Астариону. А еще тут есть постельные сцены и сюжет, который местами точно следует канону, а местами полностью уходит в оригинальные события. Основной пэйринг — Астарион/ОМП (он же Тав), остальные пэйринги из шапки ярко описаны только в нескольких главах. На фоне упоминаются еще Уилл/Карлах и, возможно, Хальсин/Минтара. И всякие бромансы и дружба + много развития отношений гг со спутниками и спутников друг с другом Говорят, если оставлять автору отзывы, это его порадует и ускорит выход глав. Можете попробовать, и посмотрим, что получится :)
Посвящение
Алине. Наша совместная игра в ранний доступ и обсуждения хэдканонов с нашими персонажами подарили мне много фич для этого фанфика с:
Содержание Вперед

15. Проблеск доверия

Was my destiny designed by the hand of god? Staring at memories will I find the answer there? Will I? Here I am in the dark chained to demise and agony Madness is creeping in 'Cause what I see cannot be real Or can it?

      Астарион почти сразу понял, что попал в руки безумного ублюдка, но разум отказывался это принимать. Поначалу он всей душой надеялся, что, если будет достаточно старателен и предан, если проявит себя, то Повелитель хоть немного смягчится…       Однако вторая истина, которую он открыл для себя, — Касадор непредсказуем и непоследователен, и предугадать, что выведет его из себя, а что нет, попросту невозможно. Он мог жестоко наказать за малейшую промашку, а на серьезный проступок не обратить внимания и ни с того ни с сего через год отправить за него на пытки. На его лице вперемешку с высокомерием всегда читалось выражение скуки, которую, казалось, ничто не могло развеять.       Он преображался только когда спускался на Псарню.       Однажды Касадор захотел испить крови Астариона. Тот, уже научившийся ничему не удивляться и ни о чем не спрашивать, покорно откинул голову и подставил шею, но в ответ услышал:       — Нет, тупица. Сделай надрез ножом на месте артерии.       Помедлив, Астарион взял нож со стола и приставил к шее. Лезвие опасным холодом обжигало кожу, и ладони взмокли, а желудок сжался, но нельзя заставлять Повелителя ждать. Это ведь всего лишь капля боли. Капля — по сравнению с тем океаном, что он уже пережил. Он немного надавил ножом, стараясь не кривиться.       — Не испытывай мое терпение. Из такой крохотной царапины кровь едва выступила.       В груди разливался болезненный жар, страх расцветал все сильнее, сплетаясь с бессильным, истеричным гневом. Астарион вдруг понял, что держит в руке шанс на свободу. Конечно, пырнуть Касадора он бы не смог — одна лишь мысль об этом вселяла животный ужас. Не хватило бы ни скорости, ни сил, да и плотно сковывали ментальные приказы. Убивать себя ему тоже было запрещено. Но Касадор сам сказал порезать шею на месте артерии, не уточнив, с какой силой…       Не давая себе колебаться, Астарион резко и сильно провел ножом по горлу.       Острие вошло под кожу — но рука окаменела, словно потянулась за невидимой веревкой. Как бы он ни старался, как бы ни скрежетал зубами, пытаясь вернуть контроль над телом, ничего не выходило. Наконец пальцы разжались, и нож с лязгом упал на пол. Из раны хлынула кровь, но Астарион будто этого не почувствовал. Неотрывно смотрел в пылающие оранжевые глаза Хозяина, а по спине полз холодный пот.       — На Псарню, — спокойно произнес Касадор. — Две недели. И найди, чем перевязать рану, — та мерзость, что течет в твоих жилах, уже не вызывает у меня жажды.       Иногда Астарион не понимал, за что его наказывают, а Повелитель не опускался до объяснений: говорил, что на Псарне ответы придут сами собой, рано или поздно. Однако теперь сомнений не оставалось.       Ему дали прочувствовать предел контроля над собой, дали прочувствовать, где заканчивается его воля и начинается воля Хозяина, и теперь заставят расплатиться за то, что подошел так близко к краю.       Над собственной жизнью он больше не имел власти.

***

      Когда они спустились в Подземье, Иллиатрэ замер. Зажмурился и широченно улыбнулся.       — Дом… — выдохнул он и выдал громче, увереннее, так, что легкое эхо прокатилось по коридорам: — Дом!!!       В неописуемом восторге он скользил руками по каменным стенам, ловко взбирался на уступы, отламывал грибы, сияющие глубинным холодным светом.       — Свеча Ллос! Ночесветы! Боги, как же я СКУЧАЛ! — он резко развернулся, сверкая глазами, словно безумец, углы его губ растянулись в оскале и конвульсивно дергались. — Никто не может сломить Иллиатрэ в его собственном доме! Иллиатрэ здесь НЕПОБЕДИМ!       Однако его улыбка быстро померкла, а глаза затянуло тенями. Все то время, что их стая шла величественными темными коридорами, он больше не проронил ни слова.       «Да просто тяжело возвращаться в Подземье… после всего. Я никогда не смогу вернуться туда по-настоящему, Астарион, хотя очень этого хочу. Никогда».       Астарион поравнялся с ним. Тихо бросил:       — Нам стоит опасаться твоих врагов?       Иллиатрэ фыркнул.       — Да. Любого дроу, который меня узнает, придется прикончить, иначе он донесет обо мне в Мензоберранзан, и тогда мне не будет покоя никогда, даже на Поверхности!       Очень обнадеживающе, ничего не скажешь.

***

      Астарион злился. Из-за прихоти Иллиатрэ они мало что теряли время, так еще и подставляли свои шеи, и ради чего? Ради кучки несчастных глубинных гномов и ради такого же ничтожного дроу-абсолютиста!       Однако, когда они подорвали завалы и из-за стены каменной пыли показалась величественная, хоть и несколько измученная фигура, дело приняло интересный оборот.       — Иллиатрэ из Дома Ша'эх, — протянул Нере, стирая перчаткой копоть с лица, и хмыкнул. — Отступник.       Они почувствовали, как Иллиатрэ содрогнулся: не телом, а словно бы всем нутром, хотя с виду даже бровью не повел. Только выплюнул едко:       — Твою мать, ну кто бы сомневался. Первый же дроу… Если бы я раньше узнал, что Верный Нере — это Нере из Дома Миззрим, то и пальцем бы ради тебя не шевельнул. Ты бы подыхал под завалами… медленно, в агонии… чувствуя, как твое горло сжимается от болезненных спазмов, и с каждой секундой дышать все труднее, а с отчаянием справиться не получается…       Воздух между ними наэлектризовался, густой, тяжелый воздух, полный дыма и запаха серы, словно в Аверно.       — Нере не отрицает твоей роли в его спасении, — мягко прошелестел Нере. — Эти рабы-недоумки ни на что не годятся, да и дуэргары тоже, в отличие от тебя.       Ну наконец-то, хоть какое-то веселье. Астарион ухмыльнулся, разглядывая двоих дроу, стоящих друг напротив друга. Примерно одинакового роста, изящные и худощавые, однако в остальном разные до невозможности.       Нере провел мучительно долгие часы под завалами, заполненными ядовитым газом, но выглядел очень даже неплохо: длинные белые волосы, ровные, как стебли камыша, аккуратно подобраны, на роскошной мантии, отороченной мехом и расшитой золотыми нитями, нет ни пятнышка. Только и того, что благородное лицо все в пыли и грязи, но даже его надменное выражение ненавязчивое, совершенно не демонстративное, словно Нере просто не мог выглядеть по-другому. Голос у него был шелестящий, мягкий, почти шелковый, навевающий мысли о змее. Ему даже кричать не требовалось, чтобы заставить других повиноваться.       А вот Иллиатрэ яростно кипел от эмоций, как и всегда. Его кулаки сжались, кожа на костяшках побелела. Опасный блеск в глазах, разящий изгиб бровей, разлом шрама, хищная, кривая усмешка — почти оскал. Неровно подстриженные волнистые волосы спутались и в беспорядке разметались по плечам. Темно-зеленая мантия холодного оттенка, подшитая так, чтобы не сковывать движений, успела запылиться, только орнамент из паутины переливался белым, а посох угрожающе пульсировал над плечом.       Они оба были волшебниками, но если Нере явно без раздумий разил неугодных магией, то Иллиатрэ в порыве гнева вполне мог наброситься на противника и забить первым, что под руку попадется.       Полные противоположности.       — Теперь, в милостивых объястиях Абсолют, — протянул Нере, слегка улыбаясь и рассеянно, почти ласково, психопатично глядя на рабов, — мы все равны. То чудовищное святотатство, которое ты совершил, осталось в прошлом…       — Ничего подобного! — мрачно прервал Иллиатрэ, а его зрачки сузились. — Я не хочу, чтобы оно оставалось в прошлом, Нере из Дома Миззрим. Вот именно поэтому у тебя не было ни шанса достичь хоть каких-нибудь высот! Тебе никогда не доставало амбиций. Всегда на вторых ролях, и всегда довольствовался этим! Так бы и остался пешкой своего Матриарха в бесконечной борьбе за власть, если бы вовремя не решил обратиться к Абсолют!       — Смею напомнить, — все так же мягко отозвался Нере, но в его голосе, далеко, словно гром из-за горной гряды, разлилось раздражение, — что в Академии Сорцере ты был всего лишь третьим. Следующим после меня.       — Лишь потому, что ублюдок Даскар засыпа́л меня сложнейшими задачами, с которыми никто из вас и близко не смог бы справиться, и срезал мне баллы за то, что я справлялся с ними неидеально! Я десять лет в одиночку выживал в необитаемой части Подземья! Абсолютно очевидно, что в плане практики, опыта и изобретательности как волшебник я на голову тебя превосхожу, что бы там ни говорил рейтинг Сорцере! И совсем скоро ты сам в этом убедишься… — Иллиатрэ выдержал паузу и продолжил благожелательней: — Когда мы оба послужим на благо нашей госпоже Абсолют, конечно же. Несмотря ни на что, я рад, что ты выжил. Было бы печально, если бы я и мои спутники потратили столько сил, чтобы тебя раскопать, а ты там концы отдал.       О боги, да Астарион прямо чувствовал, как натужно далась ему эта ложь, какие усилия он прилагает, чтобы не скрипеть зубами и излучать дружелюбность.       — А, и кстати говоря, — небрежно бросил Иллиатрэ, поджав губы. — Я бы вытащил тебя куда быстрее, если бы сержантка не путалась под ногами. Она даже наемников не смогла нормально организовать.       Ласково-психопатичный взгляд Нере соскользнул с рабов и остановился на сержантке. Та побледнела, да так, что темно-серая кожа сделалась пепельной.       — Я не… Все не так! Что ты говоришь?! — ее широко распахнутые от ужаса глаза вперились в Иллиатрэ, что откровенно потешался, предчувствуя скорую расправу. Астарион жадно впитывал жестокую издевку, исказившую его черты, едва сдерживался, чтобы не облизнуть губы.       Нере махнул рукой, произнес заклинание почти небрежно. С оглушающим треском в сержантку ударила молния и обуглила с ног до головы. Миг еще она стояла — и рассыпалась черными хлопьями пепла.       Иллиатрэ оглушающе захохотал, его плечи затряслись. В нем уживалось столько крайностей, что удивительно, как он еще не взорвался.       Но эти его темные стороны… определенно прекрасны, когда он их обнажает.       Нере слегка улыбнулся ему, снова повернулся к рабам и вскинул руки. Иллиатрэ резко затих. Миг — встал между ним и измученными свирфнеблинами, закатывая рукава, а посох за его спиной затрещал холодными голубыми искрами.       «Говорил же, — зазвучал в головах спутников его торжествующий, насмешливый голос, — любой, кто меня узнает, должен сдохнуть!»       — Ну нет, этого я допустить уже не могу, — бросил он и напал.       …Когда бой закончился, Иллиатрэ придирчиво отряхнул мантию, вскинул голову и широченно улыбнулся. Пахло кипятком и раскаленным металлом, лава бурлила в расщелинах, переливалась оранжевым, желтым, раскаленно-красным. Позади него на оплавленных камнях дымилось тело Нере.       — Ну что? — произнес он в пространство. — И кто теперь третий в рейтинге Сорцере? Между прочим, терпеть не могу дроу-фанатиков, и неважно, кому они служат: Ллос, Ваэруну, Абсолют или еще кому, — и, обведя взглядом пещеру, вдруг просиял: — О, а кто это там согнулся в три погибели? Мой любимый раб! Опять?       Измученный свирфнеблин — в синяках, в порванной одежде, с кровавыми мозолями на руках — выступил вперед и смерил его неприязненным взглядом. Даже после таких испытаний не утратил высокомерия.       — Дроу. Опять… Я, конечно, благодарен за спасение, но такое ощущение, что мне придется выслушивать твои идиотские шуточки до конца жизни.       — Ты выглядишь даже хуже, чем когда вертелся на мельнице, — поднял брови Иллиатрэ. — Раз уж так карта легла, что мне выпало быть твоим хозяином, нужно заботиться о тебе получше.       Уилл взглянул на него укоризненно.       — Иллиатрэ, плохая шутка не становится лучше, если повторить ее дважды.       — У тебя просто нет чувства юмора… — пробормотал Астарион, сорвал с шеи ближайшего трупа амулет и взвесил на руке.       — Кстати… Как тебя зовут? — бросил Иллиатрэ, не обратив внимания на их перебранку. — Обращаться к рабам по имени гораздо эффективней.       — Барк Рут, — пробормотал свирфнеблин мрачно. — Меня пленил один дроу, а освободил другой. Даже не знаю, как к этому относиться.

***

      Иллиатрэ наотрез отказался брать для такого сложного боя весь их маленький отряд. Потрясая записями неудачливых дроу, что сгинули в Подземье, так и не добравшись до Адамантиновой кузни, отрезал:       — Это тот случай, когда много народу будет только мешать. У меня есть план, но очень опасный и несправедливый, потому что одному из нас придется рискнуть шеей больше остальных. Выслушайте меня, и, если хотя бы один из нас откажется, будем тянуть жребий.       — Зачем нам там рисковать без надобности? — бросил Астарион раздраженно. — Нас и так чуть ли не каждый встречный хочет прикончить, а тут лава, древние механизмы и огромный стальной голем, который размажет нас одним пальцем! Может, побережем силы для битвы, которой избежать не получится?       В воздухе висел тяжелый, жаркий дух старой кузницы, даже в горле скребло, по коже полз пот.       — В таком случае любой битвы можно избежать, — дернул плечом Иллиатрэ. — Представь, что будет, когда один из нас получит настоящую адамантиновую броню или адамантиновое оружие! Это сильно повысит наши шансы! Да что там — враги будут трястись при одном только взгляде на нас!       Ну да, ну да, вот только ни Астариону, ни Иллиатрэ эта броня или оружие не достанется — изделия из адамантина слишком тяжелы, сковывают движения и создают помехи для магии. То есть они будут подставлять шеи даже не ради своей собственной выгоды.       — План такой, — отчеканил Иллиатрэ и заходил из стороны в сторону, серьезный и сосредоточенный, как никогда. — Самый сильный из нас должен повернуть вентиль, чтобы пустить лаву. Это Карлах. Шэдоухарт возьмет на себя поддержку и исцеление, если что-то пойдет не так. Я высчитаю нужный момент, потяну за рычаг и опущу молот кузни, когда голем окажется под ним. Остается самая сложная роль — роль приманки. Она для самого быстрого и ловкого из нас. Для тебя, Астарион.       Их взгляды встретились. Глаза Иллиатрэ жгуче пылали решимостью, на темной коже блестели капли пота, густые белые волосы разметались в беспорядке. Всем своим видом он выражал готовность действовать. Ни капли сомнений, что все справятся с заданиями безупречно.       Астарион серьезно задумался. Риск был слишком велик, а польза от него сомнительна. Одно его слово — и они откажутся от распределенных ролей, потянут жребий, и тогда ему может достаться куда более простая и безопасная задача. Например, прикрывать Иллиатрэ, пока он будет заманивать голема под молот. Вот только…       Иллиатрэ, конечно, мог сам вызваться быть приманкой, но ему и правда не хватало скорости, да и выскользнуть из-под удара огромного стального кулака он бы вряд ли сумел. А вот нажать на рычаг в идеально выверенный момент — определенно задача для него.       Выходит, чувства не затуманивают его разум: в критической ситуации он мыслит очень трезво, здраво, даже отстраненно. Не побоялся подставить Астариона под удар, несмотря на влечение. Интересно…       И немного разочаровывающе. Хотя, конечно, лидеру такое хладнокровие только в плюс.       — Ладно, — поморщился Астарион. — Только не забудь нажать на рычаг до того, как голем меня расплющит!       — Даже не сомневайся, — сказал Иллиатрэ твердо.       Они заняли позиции, и Карлах схватилась за вентиль, натужно повернула. В глубине кузни что-то заскрежетало, и воздух стремительно наполнился запахом раскаленного металла и дымом. Если бой затянется, они могут тут и задохнуться…       В желобы со злобным гудением хлынула лава, целое море ослепительно оранжевой бурлящей лавы, а следом раздался стальной лязг чего-то огромного…       Бой завертелся стремительно. Астарион натянул лук до плеча. Кто бы мог подумать, что настанет день, когда на нем будет лежать ответственность за целое сражение, да еще и за жизни троих спутников!       Он отпустил тетиву. Стрела свиркнула и вошла в сочления голема.       Тот поразительно стремительно обернулся и бросился к Астариону, продираясь сквозь потоки лавы.       Время сузилось до крошечного фрагмента, до бешеной пульсации крови в ушах (но у него ведь не бьется сердце, что же тогда он слышит?). Вздох сорвался с губ — медленный, гулкий, почти осязаемый вздох, что растворился в раскаленном воздухе кузницы. Астарион посмотрел вперед. Увидел горящие угли глаз голема, яркие, как огни Аверно, как обещание скорой мучительной смерти. Ближе, все ближе, ближе, и тело уже само рвется в сторону, рванулось бы, если бы ноги не прикипели к земле…       Вниз с оглушающим грохотом обрушился молот кузни. Голову голема смяло, как бумажную, прибило к земле расплющенной кучей жести. На другой платформе, далекой, как край земли, Иллиатрэ и Шэдоухарт триумфально закричали, к ним присоединился победный рев Карлах.       Астарион выпрямился, с трудом сдерживаясь, чтобы не зажать руками ноющие уши. Опустил лук, утер пот со лба и расправил плечи. Когда каменная пыль развеялась, спутники подбежали к нему и наткнулись лишь на надменную улыбку, говорившую: я знал, что все получится, даже не сомневался.       Иллиатрэ сгреб его в объятия. Его волосы почернели от копоти, сквозь прожженную мантию алели ожоги, ожоги покрывали его руки, но он сиял от счастья, не замечая боли, и улыбался так лучезарно, что и солнце бы померкло. Астарион пригляделся к Шэдоухарт и Карлах: их лица и руки тоже были в копоти и ожогах.       Он единственный не пострадал.       Иллиатрэ закашлялся. Согнулся пополам, держась за грудь.       — Проклятье… Ну и воздух тут… Раскаленный… Давайте заберем броню, и скорее в лагерь!       Как это могло случиться? Что привело к моменту, когда Астарион, последние двести лет заботившийся исключительно о своей жизни, с одним только луком встал против огромного стального голема, положившись на других? Когда и почему в глубине души поверил, что Иллиатрэ правда нажмет на рычаг именно в нужный момент?       Откуда у него, того, кто привык бороться лишь за себя, потому что иначе было нельзя, вдруг взялся этот короткий и безумный проблеск доверия?

***

      Астарион ощутил слежку первым — незаметное, почти неразличимое присутствие, хруст примятых подземных растений, легкий скрип камней под сапогами. Только чувства вампира и могли их уловить.       Через связь головастиков он подал знак остальным. Иллиатрэ, Карлах и Уилл напружинились, однако из теней тут же выскользнули дроу, целый отряд дроу, окружая их. Хоть и не спешили выхватывать оружие, выглядели угрожающе. Все — мужчины с длинными белыми волосами, подобранными или свободно спадающими по плечам, все с мечами в ножнах и в черной одежде, не сковывающей движений и сливающейся с тьмой.       Это была их территория, их дом, и они привыкли без колебаний убивать вторженцев.       — Эй ты, — бросил один из них, худощавый мужчина в кожаных доспехах и дорогом даже на вид плаще. — Кто ты и из какого Дома?       — Нере из Дома Миззрим, — тут же отозвался Иллиатрэ, выступив вперед, и мрачно прищурился. — По какому праву ты останавливаешь меня, когда я сопровождаю зентаримцев в Мензоберранзан по приказу моего Матриарха?!       Он мог выбрать любое оправдание, любую ложь, но если бы назвал их пленниками или рабами, сразу бы возникли вопросы, почему они не в кандалах, еще и вооружены до зубов. Кто бы вообще в такое поверил?       — А тебя одного не маловато для сопровождения? — выплюнул незнакомец, пристально разглядывая их. В его взгляде плескалось презрение, почти отвращение, будто один лишь их вид вызывал у него тошноту. — И что-то я не вижу на их одежде знаков «Зентарима».       — Тебя спросить забыли, надо им наносить знаки или нет! — рявкнул Иллиатрэ. — С дороги!       Однако незнакомый дроу не пошевелился. Его ладонь лежала на рукояти черного клинка из обсидиана — грозного оружия, которое просто так не получают. Перед ними умелый воин и опытный командир.       — Что-то я тебе не верю, — протянул он, и в его голосе послышалась насмешка, набирающая силу. — Волосы острижены, как у отступника. Одежда вся в пыли — ты явно проделал долгий путь. Уж не с Поверхности ли? Выходит, ты самый обыкновенный наземник-иблит и просто выглядишь как дроу!       По рядам его товарищей пронеслись смешки, на губах заиграли ухмылки. Более старые, опытные дроу остались невозмутимы, но Астарион читал снисходительную иронию и в их глазах. Иллиатрэ цикнул языком и прищурился, и спутники ощутили жгучее бешенство, нарастающее в его груди.       — Не боишься, что я затолкаю тебе обратно в пасть ту дрянь, что из нее вырывается? — процедил он с усмешкой, посылая импульс сквозь связь головастиков: готовьтесь к бою, этого все равно не избежать. — Хочешь знать, кто я на самом деле? Иллиатрэ из Дома Ша'эх.       Воцарилась тишина, и гулкое эхо, постоянное обитавшее в коридорах Подземья, навалилось на уши. Воины-дроу неуверенно переглянулись. Их предводитель крепче сжал рукоять меча, подался вперед, напряг плечи, но за сосредоточенностью на его лице чудился страх.       — Ха! Ты?! Оборванный бродяга из Поверхности?       — Именно так, — прошелестел Иллиатрэ, зловеще надвигаясь на него. — Именно так.       Иллиатрэ из Дома Ша'эх.       Что такого было в этом имени, что заставило опытных бойцов заколебаться?       Предводитель дроу выхватил меч. Иллиатрэ легко скользнул в сторону и вскинул руку. С его губ сорвалось заклинание Магической стрелы…       Но ничего не случилось.       Воздух заполонился скрежетом мечей, что рванулись из ножен, и дроу бросились на него.       Астарион тоже побежал. Был быстрее любого смертного, но все равно не успевал…       Иллиатрэ отскочил и влепил древком ближайшему врагу под дых, сбив с ног. Вскинул посох обеими руками и с оглушающим хрустом впечатал ему в горло.       Астарион прикрыл ему спину и всадил нож в руку другому дроу. Карлах и Уилл обступили их, стремительно прорубываясь сквозь противников. Дроу-предводитель достался им.       Звенели клинки, магические всполохи озаряли скалы и с грохотом разбивали камни, яростные крики вспарывали воздух. Враги были умелыми бойцами, навязывая темп сражения. Астарион едва не пропустил удар в шею, чей-то меч глубоко резанул Уилла в плечо. Карлах отшвырнула ближайшего дроу в пропасть, но ее теснили отовсюду. Иллиатрэ выкрикнул заклинание Туманного шага и выскользнул из смыкающихся рядов противника, тут же накрыв их огнем.       Медленно и мучительно они вырвали преимущество. Один за другим дроу падали под их натиском, пока не остался лишь Иллиатрэ, со вскинутыми руками застывший над мертвецами.       Астарион выдохнул. Вытер чужую кровь, забрызгавшую лицо, и повернулся к нему.       — Тебя не удивило, что заклинание не сработало?..       Иллиатрэ тоже вытер кровь с посоха об одежду поверженного врага и бросил:       — Я этого ждал. Да и ты, похоже, тоже. — Взгляд его алых глаз разил, как клинок, но Астарион выдержал его спокойно. — Вы с Гейлом что, сговорились против меня?       Похоже, он видел, что они говорили, но как догадался, что речь шла именно о нем и его грядущих проблемах с магией? Могло ли хоть что-то укрыться от него?       — Ну, если ты называешь сговором попытки прикрыть тебя в бою, то да!       Иллиатрэ немного смягчился, даже позволил легкой улыбке скользнуть по губам, но больше не проронил ни слова. Привычно закинул посох за спину и, опустившись на корточки, принялся шарить у дроу по карманам, словно ничего не произошло.       Наверное, каждый из их маленькой стаи изо всех сил делает вид, что мир не рассыпается под ногами.
Вперед

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.