Между гармонией и раздором

— Хватит! Или ты теперь ни о чем не переживаешь?!    Услышав это, Дискорд сразу проснулся от весьма долгого сна на следующий день после истории с Вендиго. Силы он все восстановил, хоть и пролежал в этом состоянии достаточно долго, даже намного больше нужного, отчего могло показаться, что он решил не вставать никогда.    Магическая энергия, которая носила имя Тантобас, сразу покинула помещение и пространство, ожидая следующей ночи. Теперь понимание, что приходы этого паразита в конечном счете могут сломать печать, отдавалось страхом, ведь тогда всё станет, как было в самом начале: в те первые ужасные дни.    А сейчас для Дискорда было понятно лишь одно: от кого он услышал требовательную просьбу проснуться, сказанную в грубой манере. Такое могло испугать любого, но не его, давно привыкшего к подобному. Однако, проследовав на кухню, потирая спросонья веки, драконикус всё же не ожидал увидеть кое-кого.    Это было больше неожиданно, чем пугающе, ведь это был всего лишь Стар Свирл, сидевший за левитирующим столом из карамелизированного банана, который также был оживлен, отпивающий ободряющий напиток из чашки для чая с блюдцем. — Пробуждение было неудачным? — спросил он заместо утреннего приветствия. — Когда ты вернулся? — спросил Дискорд в ответ. — Пару часов назад. — Свирл вновь отпил жидкость из чашки. — Не стал будить, хотя и очень хотелось, видя Тантобаса. — У нас тут с Вендиго были проблемы. — Я уже знаю. Пытаюсь привыкнуть к тому, что в решении некоторых проблем не смогу принять участие. — Разве тебя это так гложет? — спросил Дискорд следом. — Воспринимай подобное как отпуск. Сувениров привез? — Если только грозный взгляд грифонов. — Свирл продемонстрировал его, сузив веки и опустив брови. — А так больше ничего. Очевидно, Груфер уничтожил все записи, когда перестал править. — Мог бы хоть магнитик купить.    После этой фразы Дискорд прошел к заварке и чайнику. Заваривать чай он предпочитал без магии, ведь считал, что столь тонкий аромат и вкус нельзя ей портить. Чай передает настроение того, кто его заварил, это настоящее искусство, через которое можно подарить свою любовь. Лишь этот напиток покорял его многообразием и простой формой, и каждое его заваривание было сродни танцу листьев.    Только потом драконикус припомнил, что вечером чайник оставался таким же пустым, как сейчас, да и не был он в данный момент горячим. С заинтересованным огоньком в глазах он развернулся к Свирлу. — Что за сорт, которому не нужно кипятить воду?    Интерес драконикуса стал еще сильнее, когда Свирл вновь отпил напиток, с довольным выражением опустив чашку. — Виски! - уверено ответил он. — Сорт для отчаявшихся? — Нет, воодушевленных. Мы уже с исследовательским центром придумали, что можно сделать временно, поэтому я сижу и готовлюсь. Со мной пойдешь? — А мне что там делать?    Свирл сначала посмотрел на драконикуса очень странно: смесью непонимания и какой-то проницательности, дабы убедиться, что его друг не шутит. А затем до единорога дошло осознание того, что он забыл, поэтому Свирл сразу достал из-под мантии маленькую закрытую баночку, обволакиваемую его волшебством, которое не позволяло знакомой энергии сбежать. — Я все же отщипнул немного от Тантобаса, раз он убегает каждый раз, когда ты проснешься, — объяснил он. — Возможно, удастся отследить того, кто натравил его. — Знаешь, Флин, ты очень многозадачный, — притянул Дискорд банку в свою лапу. — Тебе говорили об этом? — Да, но это больше выработанная привычка. Разве Первый не такой же? — Нет. А я одновременно могу лишь думать о мороженом со вкусом сгущенки и нежной сахарной ватой в виде облака.    Когда драконикус проговорил эти слова, то всё это появилось в воздухе. И как бы Свирл не желал испробовать мороженое со вкусом сгущенки, он прекрасно помнил, что ему это ни сытости, ни дофамина не принесет, а лишь самовнушение того, что он видит перед собой. Да и перебивать вкус прекрасного алкоголя не хотелось.    Что ж, по крайней мере, он убедил Дискорда сходить с ним, а не просто сидеть на месте и ждать хорошего финала. На счастье драконикуса, от него ничего не требовалось: единороги сами всё сделали, как профессионалы, пока воплощение раздора просто погружалось в свое подсознание, дабы посмотреть на состояние баланса после истории с Вендиго.    На удивление, всё было на допустимом уровне, с парочкой огрехов, на которые можно не обращать внимания, а если что, то Гасти разберется с теми, что за пределами Эквестрии. Основного ответа о Тантобасе Дискорд не получил, отчего был не очень доволен потраченным временем. Он шагал по коридору в сторону комнаты, где другие единороги помогали Свирлу с Фортисом, даже ничего не изменяя по дороге, так как попросту был не в настроении.    Этому весьма удивилась собравшаяся компания в образе Селестии, Твайлайт и Рейнбоу Деш, видимо, также ожидая окончания работы над Фортисом. Удивительно, что принцесса Дружбы не помогала своему кумиру, но ее, видимо, не посвящали в работу, давая взять передышку после столь долгих приключений, ведь еще ничего не закончилось. — Что там? — Селестия обернулась к нему. — Ничего не выяснили? — Мне льстит, как ты за меня переживаешь, — с ухмылкой ответил он. — Узнали, что это кто-то из Эквестрии. — И все? — Нет, еще он не контролирует магические потоки, — добавил драконикус. — Так что это либо земнопони, либо пегас, либо грифон. Согласись, не сильно сужается круг поиска. — Но все равно хоть что-то, — приободряющее заявила аликорн. — О, Твайлайт, помнишь того единорога со сломанным рогом? — спросила подругу Рейнбоу Деш. — Ну, которую мы увидели, когда нас Аварус поймал? Она там адмирал Бурда? — Адмирал Буря, — поправила та, не обращая внимание на смешок со стороны драконикуса. — А чего ты о ней вспомнила? — Она ведь со сломанным рогом, а значит, тоже в числе подозреваемых, — объяснила пегас. — Кстати, более весомый. — Нет. То, что ее рог сломан, не означает, что она не может выпустить магию, — сразу начала опровергать Селестия. — Она возымеет другой результат в виде взрывной вспышки, но применять волшебство она может.    Значит, это не она, и король Шторм тут ни при чем, но тогда кто мог наслать Тантобаса, если этот кто-то не владеет магией? И почему этот кто-то появился сейчас? От рассуждения их отвлекла дверь, что теперь стала открыта до конца, откуда вышел Свирл, что прощался с другими единорогами, а потом из комнаты вышел и сам Фортис, выглядел грифон как обычно, всё с тем же каменным выражением и крупной формой тела. — Что вы сделали? — сразу поинтересовалась Твайлайт. — Просто применили магию, сделав обманный тканевый слой, замаскировав под тело. Подумаем еще, но пока остановимся на этом. — Свирл после этого объяснения обратился к грифону рядом: — Так, большой физической нагрузкой не занимайся, по возможности не летай. Воспринимай это как костыли, которые мы потом снимем. — Хорошо.    Голос Фортиса не звучал радостно, будто он вовсе не хотел всего этого. Но если подумать, то подобная дилемма лишь оттягивала момент его ухода, заставляя его сидеть на месте. Быть может, поэтому ему было нелегко? Или же это из-за того, что ему, такому мощному и сильному грифону, помогли единороги? В его глазах определенно отражались какие-то метания мыслей. — Сейчас надо заняться чейнджлингами, иначе они умрут с голоду, так что мне нужно вернуться в их земли. — Свирл, после этого утверждения, также заметил, как грифон со странным взглядом расправил крыло и посмотрел в ушибленное место, которое сейчас выглядело как обычный покров шерсти. — Все хорошо? Что-то не так с тканью? — Нет, с этим все хорошо, — заверил тот, складывая крыло. — Я просто долго думал над нашим разговором, Свирл. — И что надумал? — Ничего. — Фортис с каплей печали посмотрел на всех собравшихся, покачав головой в отрицание. — Просто я не совсем понимаю, что я здесь делаю. У всех вас дорога жизни привела к тому, что есть сейчас. Ваши знания, умения, травмы, ошибки - всё это приходило к вам на пути из-за ваших решений. Всё это ваша неизменная часть, вы спокойно живете и даже не думаете об этом. — Подожди, — попросила Твайлайт. — У всех есть то, за что они корят себя: за ошибки, из-за которых пришлось платить, за глупые действия, из-за которых погибли другие. Я убила невиновное существо в погоне за знанием о том, кого вовсе лучше не видеть. Мы все такие, просто мы… — Ошибки? Корение? Благодаря всем вашим решениям вы стали тем, кто вы есть сейчас, и не важно, было это негативно или позитивно, — продолжил грифон свою мысль. — А я чувствую, будто играю не в свою игру. Будто я - это паразит, что вцепился в это тело. — С днем синдрома самозванца.    Свирл немного пихнул драконикуса, который сказал ту фразу, намекая, что желательно говорить сейчас слова поддержки, а не ставить диагнозы. — Что ж, не могу не признать, что ты прав. — Фортис согласился с этим, несмотря на неприязнь. — И что делать? Моя судьба дала мне карты, с которыми теперь я могу лишь свыкнуться и играть. Я помню столько сражений, приключений, учений, но какой в них толк, если я того не хотел? Если из-за них потерял дорогое моему сердцу. Что теперь мне нужно делать со всем этим? Какова моя роль сейчас? Я даже не знаю, на том ли я месте. Я будто проснулся после долгого сна с огромной силой, многими знаниями в голове, а также известный под великим титулом. А вот как с этим надо жить - мне никто не может сказать. Я не могу понять: под проповедью был я, это мое тело, воспоминания мои, но я ли всего этого достиг, если никогда не хотел?    Его случай и вправду был весьма тяжело развит, и глупо отрицать, что они не понимали, почему. Проповедь не задела его участки мозга, лишь повредив воспоминания о ее наложении, но она оставила на нем глубокие раны, которые так и не затянулись за те семь лет блужданий. Они бы никогда не зажили, даже не имели бы шанса на это, если бы в тот день Рейнбоу Деш и Пинки Пай не нашли его. В тот час повезло обнаружить этого грифона не им, а именно ему повезло встретить их.    Однако, даже если сейчас Фортис стоял среди них, он все равно был отрешен. Да и сами они не были психологами, чтобы как-то помочь ему с этим. Несмотря на это, что-то ответить сейчас нужно было, потому что молчание - согласие с его словами. Поэтому и говорят, что молчание - знак согласия, ведь неспособность ответить подтверждает мысли собеседника. Поэтому Селестия положила копыто на одно из его напряженных плеч, пока остальные молчали: — Почти десятилетие твоей жизни было в тумане - это трудно принять, поскольку ты потерял одно, а приобрел другое. Однако все выборы после привели тебя сюда, именно они доказывают, кто ты такой. Чем больше будешь решать и выбирать, тем быстрее заживут эти раны и проповедь навсегда покинет тебя. Сейчас ты здесь не случайно, ведь все еще сохранил доброту в сердце и хочешь защищать других. В глубине души ты понимаешь, что хочешь использовать ее, чтобы разрывать круги боли.    Не то чтобы он поверил ее словам или внимал их до конца, но все же с надеждой посмотрел в ее глаза. Однако то лишь могло слегка утолить боль, но не убрать ее, поэтому Фортис молча развернулся и направился вперед по коридору, в раздумьях и печали опуская голову. Остальным же ничего не оставалось, кроме как смотреть ему вслед с надеждой на то, что грифон придет к каким-то ответам. — Поговори с ним. — Свирл поднял голову на Дискорда. — Я? С чего вдруг? Или ты забыл наши непростые отношения? — Тебе найдется, что сказать: у тебя был синдром самозванца. — Какое совпадение: у тебя тоже, — напомнил драконикус с натянутой улыбкой. — Да, но… — Дискорд заинтересованно посмотрел на единорога, пока тот думал над оправданием. — Я не умею поддерживать других. — И я тоже. — Драконикус зачем-то стукнул ему по рогу двумя когтями. — Так что я откланяюсь с ваших пессимистичных сцен. — Подожди, — подняла Селестия копыто, остановив его. — Вы все, останьтесь. Раз ситуация с Фортисом улеглась, то мне нужно кое-что показать вам.    Принцесса сразу ушла в своем направлении, оставляя других в заинтересованности и с нависшим вопросом. Во время этого, пока остальные смотрели ей вслед, Рейнбоу Деш одна единственная переводила взгляд с драконикуса на Свирла, потом в сторону, куда ушел Фортис, а потом по заново тем же кругом. Никто не мог не заметить этого, однако вопрос о поведении пегаса задать не успели, так как она подала голос первая: — Этот от проповеди отходит, у вас темное прошлое, Старлайт, оказывается, из почетной семьи, во что мы в этот раз вляпались, Твайлайт? — Рейнбоу Деш смотрела в ее непонимающие глаза. — С каких пор мы начали воспринимать подобное, как факт? Когда задумываешься, то понимаешь, что раньше всё было намного проще.    Твайлайт не сказала бы, что всё было проще. Ей на протяжении месяца после свадьбы брата продолжали сниться кошмары, что она плутает в пещерах под замком, а еще как Кризалис высасывает его жизнь прямо на церемонии обручения. Но то, что они раньше не сталкивались с подобными личностями, аликорн была согласна.    Селестия вернулась к ним быстро, сразу поднося магией уже распечатанный конверт, из которого выглядывал листок. — Это пришло утром. Письмо с угрозой.    Свирл сразу перехватил его, вытаскивая и разворачивая. Ничего в нем особенного не было, самое обычное письмо с предложением спокойно сдаться, дабы обойтись без кровопролития. Требование выдвигало Его Величество король Шторм, с поставленной печатью внутри листа и на самом конверте. Мельком на него взглянули и Твайлайт с Рейнбоу Деш, а последняя следом подметила, что она даже начала верить, что оно не придет никогда. — Подготовка армии для военных действий долгое и дорогое удовольствие, — кратко объяснил ей Свирл, переведя взгляд на Селестию. — По их требованиям: у тебя двадцать четыре часа, чтобы сдаться, намерена? — Конечно, нет, поэтому и попросила вас остаться: надо еще раз все обсудить. — А я тебе зачем? — Дискорд сложил письмо в журавлика, который сразу ожил и улетел вперед по коридору. — Я не принимаю в этом участие. — Но ты же следишь за балансом. — Связи между балансом и физическим столкновением нет. — Драконикус прошел мимо нее, не оборачиваясь, махая лапой. — Конечно, такое представление я не пропущу, но не жди того, что я превращу их корабли в сэндвичи.    Очевидно, с момента начала всей истории он ни капельки не изменился: если дело не касалось Грогара или баланса, ему не было интересно, а заставлять его не было смысла, ведь насильно выделить его колдовство нельзя. Отстраненно он повел себя в ситуациях с чейнджлингами, так повел и сейчас. Его бы не простили, если бы он прекрасно не знал, что Эквестрия готовилась к атаке всё это время, тем более наблюдать он согласился. Письмо с угрозой ожидали с каждым днем всё сильнее и сильнее, поэтому оно никого не напугало, а лишь притянуло неизбежное.    На следующее утро Твайлайт наблюдала, как пять дирижаблей со знакомым гербом приближались к Кантерлоту, где остались лишь те, кто дадут отпор, а мирное население эвакуировали подальше.    Всего пять - этого слишком мало для открытой войны, отчего аликорн убедилась во вчерашнем предположении Селестии и была готова показать себя. Она наблюдала за всем с балкона дворца, тогда как сама Селестия стояла в первых рядах, дабы встретить их командира. Пришвартовавшись к столице, горному городу, все пять дирижаблей открыли свои проходы, опуская вспомогательную дорогу вниз. Стук металлических накопытников отлично был слышен на ней, когда одна единственная пони начала спускаться к аликорну перед ней, сопровождаемая обезьяноподобными, что вышли из каждого воздушного корабля.    Из её сломанного рога временами искрилась магия, а взгляд безжалостно устремился вперед, отдавая столь же несгибаемой сталью, как и ее броня. Шрам адмирала лишь дополнял ее твердую волю, передающуюся через бирюзовые глаза, в которых не отображалось ни одного хорошего намерения. — Итак, как я погляжу, встречает своих гостей лишь одна из принцесс. — Голос ее звучал столь же жестко, хотя в нем отдавались капли самоуверенности. — Полагаю, ваш ответ о немедленной капитуляции отрицательный?    Она маякнула солдату позади, который сжал в лапе бумажного журавлика, а там и вовсе разорвал его. Не сложно было догадаться и вспомнить, чья это была поделка, но столь грубый намек не напугал никого. Селестия лишь вглядывалась в адмирала, немного склонив голову направо, прищурив взгляд. — По описанию было непонятно, но теперь… — она резко выпрямилась. — Да, кажется, я тебя знаю, ты подавала заявку на поступление в мою академию для единорогов, когда была еще жеребенком. А зовут тебя, кажется, Темпест Шедоу. — У тебя удивительные способности к опознанию, — похвалила самодовольно та. — Просто я всегда выясняю кое-что: по какой причине ребенок не пришел на вступительный экзамен, часто родственники могут препятствовать обучению магии. Однако твой случай меня удивил: ты и вовсе пропала из Эквестрии. — Селестия вновь сузила взгляд, искоса смотря на нее. — Но, кажется, на той фотографии ты еще была с целым рогом? — Тот ребенок давно в прошлом, как и то имя. Сейчас с вами говорит Буря - адмирал армии Его Величества короля Шторма. И как адмирал вооруженных сил я вновь предлагаю вам предложение о добровольной и спокойной капитуляции. Нас интересует лишь магия ваших земель. Вся, до последней капли. Её добровольная передача повлечёт воздаяние в виде сохранения жизней всего населения, в том числе и твоей. — Такое ты говорила Нове, когда ворвалась на гору Арис? — Селестия под ее твердый тон не прогибалась, лишь встречая всё с ухмылкой. — И как вам способность перемещения между водой и землей? Смогли догнать их в океане? — Перед тобой находятся войска, в чьих силах собрать волшебство всего мира в один сосуд, поэтому я бы на твоем месте лишний раз не бахвалилась, ведь никто не знает, что будет с теми, кто сопротивляется. — Твои угрозы смешны, ведь вы так и не забрали жемчужину гиппогрифов, покорив лишь разобщенные поселения зебр. И, придя сюда, вы явно прыгнули выше головы, раз не смогли справиться даже с теми, кто меняет тело из одного состояния в другое. Чтобы тебе и твоему королю поработить мои земли и забрать с них магию, надо сильно постараться.    Это был ее ответ на предложение о том, чтобы сдаться, которое как раз объявляло войну. Слыша последние слова, команда пегасов, именуемых Вандерболтами, сразу расправила крылья и по команде командира спикировала вниз на полной скорости, устремившись в один из дирижаблей, повреждая его двигательные аппараты, в результате разрушения которых он начал падать. Все оставшиеся солдаты оттуда сразу выбрались, а пегасы подхватили падающий корабль снизу, дабы опустить его на землю более плавно, ведь он был еще нужен.    Такое действие повлекло за собой немедленное столкновение двух сторон: армия короля Шторма и королевская гвардия вступили в ожесточенную схватку. В сумме на каждого одного солдата Шторма приходилось по три пони из-за перевеса в размерах. Однако не только размер был для Эквестрии проблемой, ведь помимо физических ударов, их противники также оснащали свои атаки предоставленными им изобретениями Аваруса в виде стеклянного шара с темной энергией, который при разбитии об тело врага немедленно заковывал его в камень.    Однако это не стало для пони неожиданностью или особой проблемой. Все они действовали согласно придуманной стратегии против этого прикладного колдовства. Это обсуждалось еще больше месяца назад, когда вся шестерка друзей вернулась из долгого путешествия, где увидели самих солдат. — Аварус говорил, что, если они разобьют хоть один, то весь корабль упадет камнем в воду. Думаю, что это весьма в прямом смысле, а значит, именно так они побеждают противников. — Покрывают камнем, да? Если Аварус их разрабатывал, то это магия раздора, а значит, мы легко разобьем её гармонией.    Атаки подобного оружия единороги пресекали магией, а остальные либо уклонялись, либо подставляли под шар какую-то вещь, а не тело, дабы магия поглотила что-то другое. Конечно, в пылу сражения никто не мог всегда от такого отбиваться, а потому, если камень начинал покрывать пони, то товарища сразу спасал единорог, если видел это. Как раз такой задачей в основном занимались Твайлайт, Старлайт и несколько других единорогов, которые в основном выискивали таких пострадавших, иногда помогая в битве, ставя другим щит и спасая их от ударов противника.    Все то время солдаты тренировались, разрабатывали тактики и оттачивали приемы, а первое их применение они смогли рассмотреть против битвы с чейнджлингами, которые постоянно изменяли свою форму. Они знали каждый шаг армии Шторма, а всё потому, что среди пони были те, кто знали непосредственно их спонсора - Аваруса. Это активно обсуждалось после происшествия с драконами, так как Рейнбоу Деш и Пинки убедились в том, что тот гиппогриф в курсе о возвращении Стар Свирла, а также узнали о его намерениях помочь Шторму разрушить Эквестрию. — Аварус передаст им любую информацию, к тому же он достаточно высокомерен, чтобы думать, что его оружие непобедимо. Логично предположить, что большая часть армии направит свои силы на…    Сразу было заметно, что по истечении времени где-то пятьдесят процентов солдат устремились лишь в одну сторону, дабы разобраться с основной угрозой в виде единорога в шляпе и плаще с бубенцами, чей звон не был слышен в поднявшемся шуме сразу. Стар Свирл особо не помогал солдатам выбираться из камня, только если был прямо рядом, он легко использовал магию на широкое пространство, и ни один обезьяноподобный так и не смог приблизиться к нему.    Он сразу отказался от чьей-либо помощи, когда все это обсуждалось, аргументируя это многими причинами: помощник будет лишь мешать колдовать, с какими-то обезьяноподобными он сам легко справится, и, раз они думают, что его будет так просто задавить числом, - пусть попробуют. Его волшебство рассекало пространство, отбивало и отвечало на нападения, держа других на расстоянии от себя. Его магия была словно щупальцами осьминога, что хватали солдат и делали с ними что угодно: швыряли, сжимали, ломали.    Дискорд, который наблюдал за подобным, напомнил Свирлу не переусердствовать, ведь тогда единорог сломает горы, и Кантерлот полетит вниз. Не хотелось ему хвастаться, но и сам он себе это напоминал, ограничиваясь разрушениями в виде пары домов и дорог. Не используя весь свой потенциал, он продолжал легко сдерживать толпу, пока один из солдат не крикнул: — Да кто-нибудь, остановите этого единорога в отвратительной шляпе и накидке!    От Дискорда в сторону того смельчака послышался свист, пока Свирл встал на месте с угрожающим взглядом. Магия его сразу упала, но почему-то солдаты не спешили к нему, прекрасно понимая, что при их приближении Свирл отбросит их взрывом. Единорог развернулся в сторону звука, оглядывая всю толпу обезьяноподобных. — Это кто сейчас сказал?    Заинтересованный маг сразу увидел, как в панике после его вопроса и грозного взгляда все солдаты сразу показали на того самого смельчака и выдвинули его вперед. Они все знали, с кем имеют дело, поэтому не хотели выводить из себя такого противника, как Свирл, что не получилось в итоге. К этому бедолаге сразу в морду прилетел букет цветов от Дискорда, который крикнул, что это ему на могилу.    Кто-то из них явно хотел что-то сказать, но потом в толпе солдат кому-то шепнул, что одежда и вправду ужасная, надеясь, что шепот Свирл услышит.    Надежды не оправдались.    Единорог сразу создал огромное количество магии на всё пространство, начиная безостановочно воплощать ее в разных направлениях. Половина города обвалилась, волшебство отскакивало с одного солдата и переходило на другого, земля потрескалась от давления, Свирл собирал энергию прямо из ее трещин и направлял на противников. Его сила вспыхивала вверх, казалось, что Кантерлот просто взрывается, что так и было на самом деле. Последняя его магия взлетела над полем и приземлилась в еще один дирижабль армии Шторма, разрушив его.    Расправившись со всеми за пару секунд, Свирл магией стянул шляпу, обтряхивая ее от грязи и пыли копытом. — Никто не смеет порочить труд моей бабушки.    Дорогой памяти предмет прошлого всегда был рядом с ним, и это была его самая драгоценная вещь, его сокровище. Лишь это связывало его с прошлым, так как лишь одного пони оттуда он никогда не хотел забывать. Во все времена пони думали, что стиль Свирла весьма старомодный и странный, но почти никто не знал, что на самом деле стояло за звоном этих бубенцов.    Его вспышка гнева хоть и повредила значительно Кантерлот, но перебила добрую половину вооруженных сил. Адмирал этого не могла не заметить, хотя и сама находилась в битве с принцессой Селестией. Со сломанным рогом она могла лишь устраивать небольшие взрывы магическим искажением, но ее навыки в физической силе, ловкости и гибкости были достойны похвалы. Она была на голову выше в этом других пони, к тому же отлично комбинировала свои движения с магическими вспышками.    Но все же ей это не сильно помогало против аликорна, да и у Эквестрии был под копытом один козырь. Селестия сразу маякнула ему, когда Буря отпрыгнула от ее магии назад к дирижаблю. От прилетевших пяти кораблей осталось лишь трое, но они хотели избавиться от всех, а сделать это нужно было, пока адмирал не отдала приказ на отступление. Именно поэтому ради быстрого эффекта аликорн попросила об этом эксперта.    Буря смогла лишь увидеть, как взлетевший на фоне солнца грифон резко двинулся вперед, а потом перед ее глазами предстал результат: один разбитый и один сломанный дирижабль.    Первый металлический корабль Фортис просто пролетел насквозь, из-за чего вызвал его немедленное воспламенение и взрыв, а второй смог лишь сильно задеть, но этого было достаточно, чтобы он тоже повредился и начал падать. Видя это, Буря немедленно сделала достаточно большую магическую вспышку, тем самым призывая всех к отступлению.    Селестия в своем плане отрезать им пути не сомневалась, но что-то явно было не так: Фортис едва держал крыльями собственное тело, прикасаясь к ушибленному ранее боку. Во времена проповеди он бы легко пробил четыре штуки, а тут лишь второго коснулся. Словно находясь в полутрансе от кружения головы, грифон еще раз замахнулся лапой на последний корабль, намереваясь закончить дело. — Фортис, стой! — Селестия изо всех сил крикнула ему, но было непонятно, услышал он или нет, поэтому она сразу сорвалась с места с помощью собственных крыльев. — Стоп!    Она бы в любом случае не успела к нему, так как грифон уже намеревался сорваться с места. Он был словно бездушной машиной, которая намеревалась закончить дело в ущерб себе. Он замечал боль, прекрасно слышал слова, но не собирался останавливаться.    Однако, если Фортис сам этого не хотел, то его попросту заставили, обездвижив магической решеткой. Волшебные частицы, их звук и свет немного успокоили внезапно возникший гнев в душе, словно пробравшись в его поломанное сознание. Однако, несмотря на теперь уже спокойное выражение грифона, Луна так и не отпустила его. Она оказалась как раз рядом, чтобы понять, что что-то пошло не так.    У нее и фестралов, ночных стражей, была другая задача: когда пегасы постараются помочь первому кораблю опуститься более плавно, дабы судно не разломалось при столкновении с землей, она и солдаты должны будут в него проникнуть и забрать все их боевое припасы для изучения. Это было необходимо по многим причинам, из которых самое важное было - изучение своего врага. Ведь даже если сейчас армия Штрома отступила на последнем дирижабле, это было лишь объявлением войны. Именно эту часть они обсудили вчера, когда получили письмо. — Будь я на месте Шторма, я бы направила небольшой отряд, чтобы «проверить дорогу». — То есть?.. — Завтра мы будем сражаться не с основными силами.    Это стало понятно еще по числу прибывших воздушных кораблей, поэтому почти никто сейчас не радовался победе, ведь настоящая битва еще далеко. Наблюдая за горизонтом, пони все же начали готовиться к масштабному сражению и зализывать раны от этого: вытаскивать попавших в камень, убирать с пути обломки зданий, создавать медицинские точки. Многие попросту отдыхали, с некой боязнью смотря в будущее. — Теперь столица - это прямо военный центр, — заметила Рарити. — А с чего такая уверенность, что они вернутся сюда? — Эпплджек размахивала перед собой шляпой. — Городов в Эквестрии много. — Им нужна магия, и они знают, где ее взять.    К шестерым пони и драконикусу подошла Селестия с весьма верным ответом, ведь именно в Кантерлоте будут находиться все аликорны и Стар Свирл, как и большинство сильнейших единорогов.    И именно вслед за Селестией к ним сразу подошел тот самый единорог, что одновременно сделал большую часть разрушений, но при этом больше всех нанес повреждений в армии Шторма. Теперь все смотрели на него с некой опаской, обещая себе не обсуждать при нем его стиль в одежде. Пришел он именно к своей ученице, дабы сразу сказать самое важное. — С Фортисом всё нормально, другие разберутся с тканями, через пару часов не отличишь от утреннего. — Свирл посмотрел в сторону, где и должен был находиться объект его разговора, хотя никто из-за толпы не разобрал, где он. — Говорил же ему не переусердствовать. — Надо будет перед ним извиниться, — сказала Селестия сама для себя. — А насчет всех вас: у меня есть к вам дело. Это не менее важно для нашей победы в этой войне. — Что там? — заинтересовалась Твайлайт. — Чтобы собрать армию и долететь сюда, Шторму потребуется минимум день, поэтому, пока у нас есть время, я хочу, чтобы кто-то передал драконам сообщение о том, что они могут вернуть долг перед пони. — Ты хочешь привлечь их в эту битву? — переспросил Свирл. — Больше всего драконы не любят оставаться в долгу и пресмыкаться перед кем-то, так что главное - выделить им фразу о том, что Шторм подогнет под себя всех, — объяснила она. — Их сила и пламя помогут нам и послужат началом зарождения политических отношений, поэтому мы хранили их долг до ключевого момента. Ну и вдобавок можете сказать им, что их горячо любимыми драгоценными камнями вознаградят. — Вот против такого они точно не устоят! — Рейнбоу Деш уверенно выставила копыто вперед. — Все ясно, пора навестить Эмбер. — Подождите, это не все, — остановила их аликорн. — Еще кое-что: мне нужно, чтобы несколько из вас, а особенно ты, Свирл, отправились в земли чейнджлингов. — Селестия следом сразу перевела взгляд на Дискорда. — И тебя я тоже горячо прошу. — По какой причине? — проявил он неподдельный интерес. — Решение вопроса об их форме и способах питания? — сразу спросил следом Свирл. — Это в лучшем случае, — отозвалась она. — Вчера я не сказала об этом, так как не хотела никого отвлекать от сегодняшней битвы, но мне передали сообщение об эпидемии. — Эпидемии? — удивилась Твайлайт. — Да, множество чейнджлингов начало сильно болеть, практически увядая на глазах. Причем это происходит именно с чейнджлингами, с гвардейцами всё оставалось нормально, как и с врачами. Они обнаружили эффекты явного отравления, но не смогли понять, из-за чего. А там, где не сможет помочь наука, поможет магия. — Селестия посмотрела на Свирла. — Если не решить вопрос изменения, хотя бы просто установите причину внезапной болезни. — Прошло всего четыре дня с момента их капитуляции, — припомнила Эпплджек. — И вот теперь внезапная эпидемия? — Раньше мы с ними сражались, а теперь обязаны помочь, да? — спросила не воодушевленно Рейнбоу Деш. — Эй, они теперь часть Эквестрии, как грифоны! — Твайлайт ненадолго обернулась к ней. — Мы обязаны очистить их от этой болезни. — Я знаю, я бы просто скорее к драконам отправилась, — ответила пегас. — Все равно они хотя бы меня и Пинки знают.    Говорила она вполне разумные вещи, так что нельзя было не согласиться, что им придется разделиться. Однако отпускать всего двух пони в огненные земли все равно слишком опасно, даже если их отношения с драконами вышли на другой уровень, поэтому с ними вызвалась пойти Рарити, аргументируя это тем, что уже тоже была там, да и красоту леса фениксов в прошлый раз разглядеть не удалось. — Твайлайт, как одна из принцесс, отправляйся к чейнджлингам, — попросила Селестия. — Увидев представителя власти, это подавит их возможное мнение о том, что Эквестрия лишь подогнет их, но будет наплевательски относиться. Возможно, что мы избежим восстания. — Поняла, — отозвалась она. — Повторяю вопрос! — Дискорд демонстративно поднял табличку с вопросительным знаком. — Зачем я тебе нужен? — Они созданы из раздора, поэтому нам бы пригодился эксперт в этом, — спокойно объяснила она. — Пожалуйста, и я буду готова простить тебе то, что ты не будешь помогать в предстоящей битве. — Уговорила, — сразу отозвался он. — За этот день и следующий надо решить вопрос эпидемии и вернуться? — проконстатировал Свирл, вновь посмотрев в сторону грифона. — Если вопрос будет биологического характера, то я могу сразу подумать о его полном выздоровлении. Отправишь его к нам, когда единороги закончат?    На это Селестия в согласии кивнула, еще раз повторив всем, что у них есть время лишь до завтрашнего вечера и не более. Если за группу, которая должна была вернуться с драконами, не особо переживали, что было довольно удивительно, то за группу, отправленную к чейнджлингам, были сомнения.    Флаттершай, по-прежнему опасаясь драконов, решила присоединиться к Твайлайт, как и Эпплджек, считавшая, что четыре пони для переговоров - многовато, а для выяснения причин болезни - мало.    Пожелав удачи подругам, Твайлайт переместила их ближе к вулканической местности, а сама даже не почувствовала магию Свирла следом, который перенес их к знакомому месту. Теперь магия хоть и работала на землях чейнджлингов, но телепортироваться по-прежнему было нельзя, поэтому им пришлось идти все восемь километров до замка. Сейчас, без шума боя, без Аваруса, с работающей магией - всё было так легко и спокойно, что даже расслабляло.    Ловкий взгляд нескольких гвардейцев сразу заметил их, быстро осознавая, что опасности группа не представляет. Селестия выслала несколько солдат сюда еще в первый день, а сейчас они также помогали в эпидемии и защищали многочисленных больных. Один земнопони сразу подбежал к группе, лишь подошли они все к замку. — Принцесса Твайлайт, Стар Свирл Бородатый и само воплощение раздора - неужели вас прислали на помощь?    Судя по его глазам и поведению, а именно, неспособность стоять на месте и быстрый тембр разговора, можно было сразу сказать о том, что он очень рад их видеть. Ко всему прочему, на нем виднелась некая хмурость и усталость: под глазами были синяки, а колени явно дрожали от замотанности и волнения. — Да, милок, это мы, — ответил в своем духе Свирл. — Неужели все так плохо? — К сожалению, у чейнджлингов ситуация взаправду не самая лучшая.    Солдат провел их по замку к одной из больших комнат, раскрывая перед ними весьма страшную картину: многие представители роя недвижимо лежали на соломенных сплетениях, что заменяли кровать, а кто-то и вовсе лежал на полу. Видимо, эта комната стала неким больничным отделением, куда поместили всех пострадавших, но неужели то произошло от голода? Вокруг этих тел кружились другие пони и пока еще здоровые чейнджлинги, которые ухаживали за ними. Кто-то еще был в сознании, а кто-то нет. — Они живы? — спросила Твайлайт. — Пока да, но состояние ухудшается, — ответил тот солдат. — Мы поначалу побаивались кого-то прямого вмешательства лекарств в их систему, давая лишь антибиотики, но их надолго не хватало. Врачей позвали сразу, но, не зная их биологическое устройство, сложно определить, что происходит.    Пока они говорили об этом, Свирл подошел к одному из чейнджлингов, что находился еще в сознании. Температура его тела была повышена, хотя в обычном состоянии их тела, наоборот, имели более низкую. Бирюзовый цвет его глаз не был таким ярким, как обычно, да и сиреневый язык ни о чем хорошем не говорил. Когда к тому же пострадавшему подлетел его собрат, кладя холодную мокрую тряпку на лоб, дабы хоть немного снизить жар, тогда единорог решил задать свой вопрос: — Если эта эпидемия затрагивает ваших, то не опасно ли здесь находиться? — А, сначала так все думали, но потом сказали, ничего не распространяется. — Не распространяется? — Да, — продолжил тот стражник, который их привел сюда. — Оно не распространяется ни по воздуху, ни по прикосновению. Никаким образом от одного к другому это не передается. Это будто вообще не заразно. — Они явно хворают все подряд, но это не передается никаким путем? — Свирл задал вопрос больше для того, чтобы всё подытожить. — Могу я увидеть все медицинские записи?    Земнопони указал ему копытом вперед, тем самым намекая, что их можно посмотреть где-то в другом конце комнаты. Остальные также прошли дальше, оглядывая всех больных, скрепя сердцем, понимая, что не могут помочь. Всё это вправду навевало некий ужас и тоску, где пострадавшие лежали лишь затем, чтобы умирать. Дискорд склонился над одним из них, выделяя свет из лапы, проводя по телу существа. — На обычную болезнь и вправду не похоже, будто что-то выжигает изнутри, — сообщил он. — Такое раньше случалось? — Нет, чейнджлинги никогда не болели, — сказал ему тот же, что говорил со Свирлом ранее. — Может, это из-за смерти королевы? — Или реакция организма на распространяющуюся магию вокруг. — Дискорд вновь выделил из лапы зеленый свет, начиная водить им по телу. — Тогда надо восстановить трон для улучшения ситуации.    Опять они вернулись к тому же, что сопровождало их прошлую экспедицию здесь, - трон, но нельзя было ничего отрицать из того, что сказал Дискорд. В один момент драконикус напрягся, выделяя больше света, ведя лапой от тела снизу вверх, к голове. Его когти искривлялись по мере приближения к шее и ротовой полости, как и напрягалась целиком вся лапа. Тело оставалось спокойно лежать, лишь иногда поднимая грудную клетку, ничего его не потревожило, даже когда Дискорд провел лапой вдоль рта, прекращая выделять магию.    Он развернул ее, дабы посмотреть то, что с таким трудом вытащил: каплю темной жидкости, что стекла вниз по его когтю. — И что это? — задала сразу вопрос Эпплджек. — Столько усилий ради одной капли? — Не так-то просто, как ты думаешь, собирать воедино разные химические элементы в живом организме, при этом отделяя их от других, с которыми они уже вступили в реакции. — Дискорд создал в воздухе маленькую плоскую емкость, куда магией перенес эту каплю, закрыв крышкой. — Ненавижу магическую химию. — Значит, это изначальный вид? — поняла Твайлайт. — Выходит, дело не в троне.    Она сразу испугалась, когда Свирл резко подошел к ним, забирая эту каплю себе, поблагодарив, ведь она еще понадобится. Он уже просмотрел записи и начал понимать, что происходит, как и Дискорд, ведь много лет назад они уже видели это. Единорог попросил сопроводить его к источнику воды, а на вопросы остальных сказал лишь: — Я знаю, что происходит.    Чейнджлинг с тем солдатом провели всех к небольшому озеру. Сами по себе эти создания питались эмоциями, но всё же им нужна была вода, как многим живым существам. И, пока Свирл проверял ее, подняв немного воздух, Дискорд задал тому земнопони вопрос: — А эти земли официально стали частью Эквестрии? — О, еще нет, пока лишь формально. — Он не сразу сообразил из-за довольно резкого начала разговора. — Ситуация со Штормом - это оттянула, да и совет королей еще не отдал точного слова. Всё это затянется еще на неделю. — А зачем ты спрашиваешь? — поинтересовалась Флаттершай. — Потому что теперь нет никаких сомнений: это Сендак. — Сендак?! — крикнули почти все одновременно.    От Свирла послышалось подтверждение этому заключению, которое удивило всех. Не то, чтобы они забыли о нем, но определенно давно не видели. Понятное дело, что он отдавал долг Аварусу, но почему объявился сейчас и не где-нибудь, а именно здесь? — А к чему тот вопрос? — поинтересовалась Твайлайт. — Потому что Сендак не может заходить на территорию Эквестрии, если, конечно, не захочет с собой покончить, — начал объяснять Дискорд. — На нем стоит пятикратная печать. — Как на Аварусе? — вспомнила Эпплджек. — Да, но только одна. Если бы эти земли уже официально числились частью Эквестрии, он бы сюда не сунулся. — Мы опоздали, — виновато проговорила Твайлайт. — Больше подходит: он успел вовремя, — послышалось от Свирла, что подходил к ним назад. — Как я и думал, вода отравлена. — Подожди, мы же не просто берем воду из озера, — хотел вставить свое чейнджлинг. — Её все равно кипятят, и… — Сендак может создавать авторские яды, которые много чего обойдут. Не зря ведь он бывший Исследователь зельеварения, — пояснил он. — Конечно, они что-то да потеряют, поэтому убивают долго, да и работает это только на вас, а не на пони. — Но как тогда?!.. — Да успокойся, я сделаю противоядие. Если что, Дискорд, вытащишь еще немного яда? — Свирл увидел в ответ кивок. — Хорошо, но это не решение, а лишь временная мера. Надо решать проблему в корне ее появления. — Найти Сендака, — сразу поняла Флаттершай. — Именно, он свои дела не бросает, поэтому должен быть рядом. К тому же, он не сможет телепортироваться, даже если выйдет из аномальной зоны. Он еще здесь.    Твайлайт вдруг снова вспомнила свое давнее путешествие в прошлое, когда у нее еще были сводки. Там она видела всех Исследователей, в том числе и Сендака, но главное - она видела, как они покидали гробницу. В ее потоке воспоминаний она четко помнила, что щелчок для перенесения тела сделали Дискорд и Сендак. Не Аварус, который просто улетел, а именно этот кентавр. — Но, я однажды видела Сендака в прошлом, — решила она рассказать, игнорируя вопросительные взгляды. — Он вполне неплохо телепортировался там. — Раньше действительно мог, но сейчас нет.    Свирл спокойно ей ответил, не став ничего объяснять. Не ему, создавшему заклинание на перемещение в прошлое на пару секунд, говорить ей что-то о путешествиях во времени.    Оставшийся день пришлось потратить на приготовления антидота, в чем единорогу помогла Твайлайт, пока Дискорд медленно вытаскивал по капле яда, дабы они послужили образцами. Остальные просто помогали им: Эпплджек переносила отравленных, разносила для них противоядие, когда оно было готово, а Флаттершай осматривала территорию сверху, тогда как Фортис, которому всё рассказали по прибытию, посмотрел снизу.    Сендака они не нашли, да и понятное дело, что на виду он бы не стал сидеть. Искать в сумерках и ночью уже тем более никто не хотел, поэтому было принято решение развести лагерь перед замком, начав поиск старого кентавра с завтрашнего дня. И пока все собирались вокруг разведенного костра, опустившаяся рядом пегаска и пришедший недавно Фортис сказали одно и тоже: — Никаких следов.    Они были последними, кого все ждали, получившие провиант за проделанную работу. Всё это выводило Твайлайт на мысли о том, что раньше она не думала, что в будущем будет сидеть у костра с самим Стар Свирлом Бородатым, а еще Фортисом, чья физическая сила соперничала с магией высокого уровня, а еще с воплощением раздора. Неужели жизнь действительно развернула ее в эту сторону? Сначала она хотела найти Первого, но после сжигания сводок он постепенно покинул ее голову, теперь она редко вспоминала о нем. Быть может, раньше она боялась, что он в любой момент появится и станет врагом, но этого так и не произошло. — Сендак травит целое поселение, доводя до смерти, — вдруг проговорил Свирл, смотря на драконикуса. — Прямо как в старые времена. — Если как в старые, то я не должен иметь в этом деле ни малейшего участия. — До последнего момента, пока не вызовешь его на бой, да?    Пока Свирл немного посмеялся, а остальные услышали лишь наигранный короткий и тихий смех от Фортиса. Твайлайт вспомнила, о чем они говорили вчера, про его проблемы. Может, ему нужно показать, что он тут нужен? Она бы хотела сказать, что им не нужна его сила, но даже сейчас все строилось на ней. Они еще не друзья. Никто о нем вообще ничего не знает. Держат ли они его сейчас только из-за силы или же потому, что все же что-то еще цепляло в нем? Еще оставшаяся живая часть?    Сейчас он выглядел спокойнее, чем тогда. Очевидно, печаль ненадолго покинула его, но это лишь означало, что потом она вернется снова. — Только не в испорченное зелье, — продолжил Дискорд тот диалог. — Теперь я ничего не сделаю… — Ну, хоть в чем-то мы согласны.    Этот надменный, немного отдающий злобой тон послышался от Фортиса, что не дал драконикусу договорить. С сердитым взглядом грифон поднялся, говоря, что пойдет осмотреть округу, а все недоумевающе посмотрели ему вслед. — Что это с ним? — поинтересовалась Эпплджек. — Хотелось бы уже узнать.    С этими словами уже Дискорд поднялся с места, направляясь следом за отдаляющейся фигурой крупного грифона. Именно к драконикусу были обращены те слова, гневный тон и взгляд, поэтому он уже хотел разобраться с этим, поставив точку. Он нагнал его не не так далеко от лагеря, видя, как Фортис повел головой в сторону преследователя, но потом пошел вперед, не обращая внимания. — Так, хватит, пора поговорить.    Дискорд, сам того не ожидая, сказал это весьма четко и громко. Может, именно такой тон заставил грифона остановиться на месте? А может, и смысл слов, но первый он говорить не спешил. — В чем твоя проблема? — Дискорду было прекрасно понятно, что вопрос вновь вогнал Фортиса в гнев, раз он немного склонил голову, напрягая плечи. — Мне можно доверять. — Тебе можно доверять?! — обернулся он с громким криком. — Я был первый, кто доверился тебе! Первым, кому нужна была твоя помощь! И что ты сделал, напомнить?! — Я понимаю отчасти. — Грифон в реакции на его ответ в ненависти сжал когти одной лапы, ядовито прошипев, а его перья и шерсть распушились. — Но я совершенно другой, не тот, кого ты запомнил. Мне пришлось сильно измениться, чтобы… — Не неси этот бред! Я тебя знаю прекрасно! Ты ни за что бы не поменялся, я не верю в это ни на грамм. Или ты думаешь, что я ничего не понял, когда проснулся? Ты ведь знал, что я был под проповедью. Ты всегда это знал. Все два года. Ты видел это своими смольными глазами. — Его ядовитый тон и взгляд не поменялся, когда он увидел, что Дискорд дернулся. Казалось, что глаза грифона могли сгореть в племени гнева. — И ладно было бы не получить помощь, но всё было по-другому, да? Ты пользовался этим! Завуалировал слова - и я выполнял грязную работу от тебя. И каждый раз, когда ты видел меня, то проверял, стоит ли на мне проповедь. Ты осознал, по каким правилам она работает, и воспользовался ситуацией!    Пока он рассказывал причину своей ненависти, Дискорд виновато закрыл глаза, прислоняя лапу ко лбу. Он всё осознал еще с тех первых слов, коря себя по многим причинам, особенно за непонимание. Но, как это ни было странно, отрицать слова этого грифона он не мог. — После этого ты думаешь, что я поверю о твоих благих намерениях?! — Фортис не успокаивал свой гнев ни на секунду. — Может, уже прямо скажешь, что тебе нужно от этих пони?! — Что мне надо сделать, чтобы ты поверил?    Драконикус опустил лапу, раскрыв перед ним грудь, с глазами, полными корения самого себя и сожаления. Он протянул к нему эти когти в знак искренности, но и Фортис выказывал ее не меньше, только вот его искренность отливалась дичайший гневной яростью. — Ты правда хочешь знать, что тебе сделать?! Дай мне подумать... О, может, ты отменишь те битвы во имя глупого идола?! Или нет: ты вернешь мне те девять лет, что я потратил на таких, как ты! — Фортис сразу продолжил, видя, что драконикус хочет ответить: — Стой, нет-нет, я знаю: ты вернешь мне самое дорогое моему сердцу, ведь ты прекрасно видел, как я убил ее!    Это можно было продолжать бесконечно, поэтому Дискорд опустил лапу, понимая, что тот ее не примет. И бесполезно было бы что-то говорить, ведь сейчас что угодно лишь разожжёт еще большую ненависть. В ответ на это сам Фортис поднял лапу, добавляя лживую заинтересованность во взгляд, проведя открытой ладонью по воздуху. — Что дальше? Продолжим разговор?    Все это было бесполезно, и выражение грифона сменилось на подавляющее гнев. После криков он успокоился, но ничего из этого не уняло его злости. Даже лапу он поставил со стуком, немного проломив песчаник под собой. — Эти пони доверяют тебе, Дискорд. И, возможно, Свирл поверит твоим словам. Однако мы с тобой оба знаем, где заканчивается твоя правда. — Фортис спокойно подошел к нему, и с тем же гневом опрокинул голову, дабы посмотреть прямо в глаза. — И, быть может, сейчас, когда ты уже заставил других верить в себя, я не смогу просто взять и уничтожить тебя на месте без последствий. Но учти: если ты где-то оступишься, где-то скажешь что-то двойственное или даже просто заставишь меня подумать о том, что ты можешь всем навредить, история твоей жизни закончится на том же месте. Я поставлю в ней точку, которая, поверь мне, будет на веки вечная!    Его четкие слова поставили эту точку прямо сейчас, но лишь в их диалоге. Его угроза, предостережение, его гнев впились в душу драконикуса, дабы заковать в его памяти и совести все слова, что Фортис говорил сегодня. А потом грифон резко развернулся и пошел по территории дальше, оставляя недавний объект ненависти в покое. Однако один Дискорд не остался: когда он ушел от костра, аб услышать эти слова, то вслед за ним пошли еще двое - Стар Свирл и Флаттершай. Они слышали почти весь неприятный разговор, а сейчас подошли к одиноко стоящему Дискорду. — Ты же понимаешь, что он злится на того, кто это сделал с ним, а вовсе не на тебя, — проговорил Свирл. — Дискорд, ты среднее звено между ним и его реальным объектом ненависти. Ты не можешь смачивать вечно. Хочешь рассказать об этом всем - сначала скажи ему. — И ты, как всегда, прав, мой друг, — согласился он. — Но сейчас любое слово покажется ему оправданием, поэтому я скажу это в спокойной обстановке. — Ты меня не слышал? Ты не можешь молчать вечно! — Свирл указал копытом на остальных пони у костра. — Вперед, и с песней.    Дабы не видеть его скованность, единорог быстрым шагом направился за грифоном. Вся эта ситуация ему не нравилась с обеих сторон, и не был он из тех, кто оставляет всё напоследок. Однако Флаттершай была добрее, чем могущественный маг, поэтому, видя стиснутые от страха зубы и сжатое плечо друга, она спокойно спросила: — Давай я поговорю с Фортисом? Хотя бы просто подтолкну его, чтобы он спокойно выслушал тебя?    Иногда драконикусу казалось, что он не достоин дружбы с ней, ведь она была столь чиста и добра. Со Свирлом он тоже был согласен, но только в одном: поговорить с Фортисом на чистую, без обмана. Это было необходимо, если его гнев так сильно сжигает ему душу, а сейчас Дискорд знал его причину.    Единорог, даже перейдя на бег, не смог бы догнать грифона, а потому ему пришлось телепортироваться, благо аномальную территорию они уже покинули, поэтому Свирл встал прямо перед еще разгневанным бывшим Исследователем. Говорить о чем-то глубоком и душевном, а уж тем более успокоить чью-то душу - этого Свирл не умел. Он и не собирался с ним ничего такого обсуждать: ни проповедь, ни Дискорда, ни его душевные терзания. — Фортис, стой, мне нужно тебе кое-что сказать. — Грифон, огрызнувшись, обогнул возникшего перед ним пони, не желая говорить. — Подожди, залезать в твои отношения с Дискордом не буду. Просто я хочу, чтобы ты понял, что нам сейчас нужна вся сила, что только имеется. У нас просто нет времени выяснять отношения друг с другом. — И почему же? — Фортис развернулся к нему с отстраненным, но очень твердым взглядом. — Потому что мы боремся против Императора Грогара - древнего существа, рождённого из магии раздора, с огромной силой и обширными знаниями. — Свирл на этом не закончил, продолжая перечисление: — Потому что сразу два бывших Исследователя предоставляют угрозу жизням, что непричастны к их трагедиям. Также не забывай про тирана из Кристальной Империи и озлобленного кентавра, ученика Сендака. И еще нам даже неизвестно, кто встанет на нашем пути дальше: армия Шторма или тот, кто натравил Тантобаса. Абсолютно любая помощь нам будет очень полезна, поэтому сейчас разногласия прошлого не важны, на их выяснение будет много времени после победы. — Тебе очень легко это говорить, — ответил грифон. — У тебя нет никаких обид ни на кого. — Ты правда так считаешь? А если я скажу, что разозлен на тебя?    Наконец-то выражение Фортиса показало искреннюю заинтересованность, но лишь на секунду. Грифон сразу подумал в сторону небольшой манипуляции со стороны Свирла, чтобы он прислушался к его словам. Его спокойность и небольшую усмешку единорог прочитал сразу, поэтому поспешил продолжить: — Ты думаешь, что я вру? Я рассержен на тебя еще с того дня, как ты объявился перед замком. Я очень злюсь на тебя, но я всё понимаю: ты очень нужен нам. Поэтому для меня вся злость уходит на второй план, и она точно не стоит того, чтобы не спасать тебе жизнь. Сейчас другим нужна наша защита, поэтому я не хочу тратить свои силы на выяснение отношений с тобой. — Почему ты злишься на меня? — Фортис наконец-то поверил, что он не врет, и, когда единорог хотел сбежать от темы, грифон настоял на своем: — Скажи, мне теперь это интересно!    Свирл сразу опрокинул голову с глубоким вздохом, признавая, что зря он задел эту тему. Он говорил чистую правду, и не хотел даже сейчас уходить в ту степь, но грифон теперь от него явно не отстанет. Заглянув в его непонимающие глаза, единорог, стараясь оставаться спокойным, начал отвечать: — Потому что ты абсолютно всё эгоистично бросил. И бросил не только простых мирных жителей, которые нуждались в твоей помощи, ты бросил меня на их съедение. Это был полный эгоизм и дурость, Фортис. Я же мог помочь тебе... — сохранять спокойствие становилось тяжело. — Я понимаю, что не был лично знаком с тобой все эти годы, но ты прекрасно знал меня. Ты знал, что я помогу тебе не упасть в сон на сохранение после того, как ты поборол проповедь. Ты мог прийти ко мне и не упасть в сон на эти тысячу лет. Я понимаю, что в тот момент тебе было сложно думать головой и ты больше не желал быть нужным Груферу, но мне ты был нужен ничуть не меньше. Как ты мог просто взять и бросить всё?!    Спокойно выговориться у него не получилось, из-за чего последние слова он крикнул грифону прямо в морду, а потом поспешил отвернуться, дабы успокоиться медленными и глубокими вздохами. Фортис сначала ему ничего не говорил, виновато опуская голову, а потом все же нарушил возникшую тишину: — Так вот в чем дело, да? — Как ты мог просто взять и оставить всё на меня? — Свирл развернулся к нему с тем же громким тоном, но весьма медленно. — Я знаю, что меня все считают могущественным единорогом, но ты хоть представляешь, как мне стало страшно в тот момент, когда я услышал это?    Подкреплялось это еще и тем, что для него всё случилось не тысячу лет назад и даже не год, а недавно - пару месяцев назад. Эта боль и страх в нем еще не утихли, и не хотелось даже представлять, что он почувствовал, когда вновь увидел Фортиса. Когда он просто пришел назад, как ни в чем не бывало. — Прости меня, Свирл, — совестливо произнес грифон. — Я понимаю, почему ты сбежал. Я прекрасно понимаю, что ты попросту не мог думать по-другому. Всё, чего ты достиг, будучи Исследователем, находясь под проповедью, - это было тебе не нужно. И я понимаю, что на твоем месте я, скорее всего, поступил бы так же. Но почему-то я все равно не могу перестать сердиться на тебя. Я до сих пор чувствую жуткое предательство, которое побуждает злость. — Да, и я признаю каждое твоё слово. — Фортис поднял голову, дабы посмотреть в глаза единорогу. — Я сожалею о трусливом побеге больше всего на свете. Все семь лет, что я бродил по миру в одиночестве, я не мог выкинуть из головы сожаление о том, что не пришел к тебе после пробуждения. А еще меня сильно терзала совесть, что из-за своей слабости и трусости я не смог попрощаться с тобой перед твоим исчезновением.    Свирл после ответных откровений простил его сразу, а может, даже до них, ведь выговориться ему нужно было, да и к чему держать злость после всего произошедшего? Он хотел направиться к нему, высоко поднимая копыто, но грифон сразу пресёк его действие, выставив лапы и немного раскрыв крылья: — Нет-нет, без обниманий.    Фортис встал в обычную стойку, когда Свирл все же опустил копыто, будучи все же немного расстроенным. Нельзя было не признать, что что-то от его сородичей все же в этом грифоне сохранилось. А еще - хотя бы один конфликт был сегодня разрешен.