охота на сердце

Лаксус и Мираджейн ехали в тягостной тишине, которая нависла над ними с момента их утренней стычки. Напряжение между ними ощущалось почти физически, но ни один из них не пытался нарушить воцарившиеся молчание. Лаксус лишь изредка бросал короткие указания, куда повернуть или упоминая, сколько ещё времени продлится их поездка до Магнолии, и каждый раз Мираджейн молча кивала, не встречаясь с ним взглядом. Лаксусу следовало извиниться за свое поведение, но он все тянул с этим. Было бы проще, если бы Штраус сама отпустила возникшую ситуацию и забыла о сложившемся недоразумении, но ее, видимо, сильно задело то, что он накричал на нее. Лаксус ранее не сталкивался с подобным и не привык чувствовать себя виноватым из-за того, что ненамеренно обидел кого-то. Тем не менее чувствовал он себя паршиво. Из-за нависшей над ними тягостной обстановки путешествие, казалось, растянется на целую вечность. Мираджейн и не надеялась, что охотник поймет, что его поведение было во всех смыслах неправильным. Оттого она убедилась в правильности недавних суждений: общаться с ним она будет исключительно по делу. Ей хотелось, чтобы чёртово заклятье спало, и их пути наконец-то разошлись. Ее мысли, казалось, утонули в шуме копыт и шелесте деревьев, которые теперь окружали их с обеих сторон. Когда наконец на горизонте показались первые строения города Магнолии, напряжение немного спало, уступив место легкому чувству облегчения. Город был живописен и оживлен, как всегда. Магнолия простиралась вдоль реки, которая впадала в море. Уютные дома, с покатыми крышами, выкрашенные в теплые тона, стояли вперемешку с величественными зданиями, большими постройками со сложной архитектурой и различными лавками. Кованые вывески таверн и лавок покачивались на ветру, по улицам разносился запах свежей выпечки, трав и пряностей. Узкие улочки петляли между домами, создавая лабиринт, в котором запросто потеряешься и заплутаешь, если не знаешь дороги. Магнолия была намного больше Харгеона, и здесь странники воспринимались, как нечто само собой разумеющиеся. Город кипел жизнью. Особенно это чувствовалось на центральной площади, где яблоку негде было упасть. Здесь можно было услышать смех детей, увлечённых игрой, вельмож, раздававших поручения слугам. Встретить обычных людей и торговцев. Они сновали туда-сюда, занимаясь своими делами. Некоторые из них приветствовали друг друга и, наверное, являлись добрыми приятелями. Другие, наоборот, спорили. Никто не обращал внимания ни на Лаксуса, ни на Мираджейн. Мира не стала дожидаться, когда Лаксус поможет ей и сама спустилась с лошади, ведя ее за собой за поводья. Дреяр никак не прокомментировал ее действия. Лаксус и Мираджейн продолжали идти по улице. Мираджейн все еще молча следовала за ним, и эта тишина уже стала действовать Лаксусу на нервы. Казалось бы, чего сложного в том, чтобы произнести одно единственное слово и извиниться? Но у Дреяра никак не получалось это сделать. Будто он собирался перешагнуть какой-то невидимый барьер, где его ждала неизвестность. Из-за этого раздражение в нем усиливалось. Он злился на все, но больше всего на себя и на нежелательную правду, которая стала очевидной. Охотник привязался к Мираджейн слишком быстро, а это было несвойственно ему. Нарушало привычный порядок вещей. Внезапно внимание Лаксуса привлекла пожилая торговка с цветами, чей прилавок пестрел ярким обилием букетов на любой вкус. Настоящий калейдоскоп оттенков. Лаксус на мгновение замедлил шаг, окинув взглядом нежные лепестки. Внезапно в его голове промелькнула мысль, что это могло бы стать хорошим способом сгладить его недавний поступок. Лаксус задумчиво нахмурился, рассматривая цветы. «Мираджейн, наверное, нравятся такие вещи», — пронеслось у него в голове, хоть он и был далёк от понимания подобных тонкостей. Тем не менее он помнил, что она заботилась о растениях в своем особняке. Цветы всегда казались Лаксусу слишком хрупкими и бесполезными, они быстро вяли. Какой толк в таком подарке? Что в этом особенного? Но многим девушкам нравилось, и Мира вряд ли была исключением из правил. — Цветы красивые, — пробормотал Лаксус, слова прозвучали задумчиво. Так, будто он случайно озвучил собственные мысли. Мираджейн резко повернула голову, словно сомневалась, ей ли была адресована его фраза или послышалось? Её взгляд был настороженным и в нем отчётливо виднелось раздражение. Он сейчас серьезно? Она успела уже отвыкнуть от тембра его голоса. Горе-охотник вместо извинений решил поговорить с ней о цветах! Конечно, Штраус не была глупа и понимала, что Лаксус намекнул, чтобы она подсказала, какой из букетов ей нравится больше всего. Однако она не собиралась играть с ним в поддавки. Раз уж на то пошло, он мог бы сам выбрать цветы для нее. А, если по правде, то никакие подарки ей не нужны. Хватило бы одного слова. Но, видимо, Лаксус совсем не умел просить прощения. Гордец и дурак. — А ты теперь знаток в цветах, охотник? — насмешливо бросила Мира, её голос был пропитан сарказмом. Вся случившаяся ситуация ее порядком утомила. Лаксус встретился с синими глазами девушки, в которых плескался гнев, весьма спокойно, не показывая ответного раздражения на её колкость. Он понимал, что заслужил подобную реакцию, потому не стал больше ничего говорить. Мираджейн, видимо, тоже не помешало бы остыть. В таком состоянии она точно не не нуждалась ни в каких извинениях с его стороны. Штраус наверняка сейчас хотелось побыть одной. Впрочем, ждать ей оставалось недолго. Лаксус провел Мираджейн через несколько переулков, пока они не вышли с площади, на прилегающую к ней улицу, где располагалась таверна «Колода судеб». Массивная вывеска с названием, висящая над входом, была украшена изображением игральных карт, раскинутых в форме веера, где вместо привычных королей и дам оказались мистические символы. Это было весьма необычно. Специальная таверна для гадалок и охотников что ли? Мираджейн хмыкнула. Само заведение с виду мало чем отличалось от других. Даже казалось уютным. Здание, видимо, построено из потемневшего камня и крепких деревянных балок. Выглядело прочным на вид и даже создавало впечатление уюта. Вход в таверну был узким и скрытым за массивной деревянной дверью с металлическими кольцами вместо ручек. — Ты так и будешь стоять или мы все-таки заглянем внутрь? — небрежно осведомился Лаксус, пронзая ее внимательным взглядом. — Можно подумать, мы стоим здесь целый час, — недовольно протянула Мираджейн, — Зашёл бы первым. Это как раз в твоём духе, охотник. — В моем духе? — Дреяр приподнял бровь, — Ты это о чём? — О том, что у тебя ужасные манеры, — парировала Мира, — Вернее сказать: полное их отсутствие. Лаксус хмыкнул, устало потерев виски. Он уже понял, что Мираджейн действительно сильно обиделась, но он совсем не ожидал, что она продолжит так явно демонстрировать это. Сейчас Мираджейн будто нарочно собралась показать худшие стороны своего характера и выбесить его окончательно. — Какая жалость, госпожа, что тебе приходится терпеть мое общество, — вырвалось у Дреяра, когда он встретился с ее взглядом, полным какого-то превосходства. — Пошли уже, — скомандовала она, — Люди смотрят. Внутри «Колоды судеб» царила полутемная атмосфера, несмотря на то, что всё ещё господствовало дневное время суток. Основной зал освещался мерцанием свечей, которые были прикреплены к каким-то причудливым подставкам, напоминающим сферы. Деревянные столы и скамьи разных размеров чередовались друг с другом, будто были созданы специально для шумных компаний с разным количеством человек. Стены украшало несколько гобеленов. Распространялся запах древесного дыма и крепкого эля. За барной стойкой, шутливо переговариваясь с одним из постоянных клиентов, стояла молодая, но уже закаленная жизнью, девушка с длинными, распущенными каштановыми локонами и улыбкой, способной растопить любое ледяное сердце. По крайней мере, на мужчину, стоящего рядом, ее женские чары наверняка действовали. Он явно был вдвое старше девушки, но не утратил своей «зимней», взрослой привлекательности, присущей всем мужчинам, достигшим зрелого возраста. Его темные волосы были зачесаны назад. Он то и дело касался подбородка, проводя ладонью по своей небрежной щетине. Одет был просто, но но весьма элегантно. Особенно бросался в глаза белый плащ. — Скажешь тоже, Кана! — заявил он, — Ладно, мне пора собираться к Вакабе: работа не ждёт. Если Ромео заглянет, скажи, что к вечеру приду! — Без проблем, Макао, — Кана хитро ухмыльнулась, — Я оставлю для вас с Вакабой лишний бочонок эля! Тот в ответ лишь рассмеялся, направляясь к выходу. Тем временем Кана наконец-то обратила внимание на только что зашедших посетителей, узнав среди них Лаксуса Дреяра. Это была необычная встреча. Кана видела его в последний раз примерно год назад и совсем не ожидала, что он появится в их краях. Особенно после смерти своего деда. Об этом она узнала от своего отца, который занимался тем же ремеслом, что и Дреяры. Кана тогда в очередной раз принялась доказывать Гилдартсу, что с его работой пора завязывать, а тот лишь начал сюсюкаться с ней, совсем как в детстве. Альберону столь беспечное поведение отца порядком раздражало. О чем говорить? Она даже сейчас была сердита на Гилдартса за то, что он взял очередной заказ и уехал в соседний город, оставив ее здесь одну. Также от цепкого взгляда Каны не ускользнуло то, что Лаксус, судя по всему, прибыл в ее таверну не один, а вместе с незнакомой девушкой. Она была среднего роста, хотя по сравнению с высокой фигурой Дреяра, и вовсе казалась миниатюрной. Утонченные черты лица и копна белоснежных волос. Ну, совсем как подснежник. Кана усмехнулась. Надо же Лаксус завел себе подружку? Это было по меньшей мере интересно. Они с Дреяром не то чтобы сильно общались и дружили. В детские годы их дороги часто пересекались. Всё-таки ее отец учился у его деда, но с тех пор много воды утекло. Лаксус со своей спутницей стал подходить к ней, и от Альбероны не скрылось то, что между ними чувствовалось некое напряжение. Всё-таки работа в таверне и общение с разными людьми давало свои плоды, и она всегда улавливала такие штуки. Негативная энергия и все в таком духе передавались окружающим. Кана протёрла стакан, закинув полотенце на плечо и довольно протянула: — Так, так, так, кто это решил заглянуть в мою таверну? Неужели, Лаксус, это правда ты? Давненько тебя не видели в наших краях. — Верно, Кана, — Дреяр, как обычно, был немногословен. — У тебя найдутся свободные комнаты? Моя спутница хотела бы отдохнуть. — Какой ты скучный, Лаксус, — Кана усмехнулась, похлопав его по плечу. — Мог бы спросить, как у меня обстоят дела. — Я итак вижу, что твоя таверна пользуется успехом, — хмыкнул охотник, — Да и тебе вряд ли нужна моя похвала. Кана едва не закатила глаза. Впрочем, иного поведения от Дреяра она не ожидала. У него всегда было, мягко говоря, туго с общением. Оттого вдвойне интересно, где он обзавелся такой компанией. Кана снова перевела взгляд на девушку. У нее было какое-то настороженное выражение лица. Она то и дело поправляла накидку, скрывающую фигуру, и хранила молчание. — Мог бы представить свою спутницу, — протянула Кана и подмигнула ей. — Я — Мираджейн, — опередив Лаксуса, произнесла девушка. — Ну, а я, как ты поняла, Кана, — Альберона улыбнулась, — Сейчас покажу, где здесь можно отдохнуть. — Спасибо, — коротко ответила Мираджейн. Видимо, она действительно устала с дороги и не была настроена на беседу. Ну, ничего. Впереди же ещё целый вечер! Кана усмехнулась, уходя за ключами. Лаксус оглядел присутствующих. Что ж... Следовало ожидать, что Гилдартса здесь не будет. Надо узнать у Каны, где пропадал ее отец. Но сначало ему необходимо решить проблемы с мечом. Дреяр подумал, что нужно поставить в известность Мираджейн. Однако, встретившись с ее рассерженным взглядом, Лаксус передумал. Все равно она будет отдыхать с дороги, да и наверняка сама поймет, что он отправился в кузню. Это же очевиднее всего. Мираджейн совсем не ожидала, что ее озадачит разговор, возникший между Лаксусом и Каной. Их общение казалось настолько естественным и непринуждённым, что у неё невольно возникло ощущение, будто они давно знакомы. В каждом их взгляде, в коротких усмешках, в лёгких подшучиваниях Каны сквозило нечто большее, чем просто дружеская беседа. Это было что-то личное, недоступное ей. Мира сжала руки, ощутив, как в душе зарождалось странное чувство. Оно было новым для неё, но с каждой минутой становилось всё более явным. Ростки ревности тихо пробудились в её сердце, вытягиваясь и укреплясь. Вместе с тем раздражение и обида на Лаксуса никуда не делись. Ей очень хотелось сейчас побыть в одиночестве. Мире не нравилось, что помимо разных тягостных мыслей, в голове ещё и засел навязчивый вопрос. Как долго Лаксус и Кана общались? Хотя, казалось бы, ее совсем не должно было это волновать. В конце концов, жизнь Лаксуса не ограничивалась одной охотой за нечистью и не вертелась вокруг Мираджейн, которой он захотел помочь. Мира также понимала, что взаимоотношения охотника и хозяйки таверны могли быть исключительно дружескими, но ей все равно становилось не по себе. Почему Дреяр вообще ни разу не упомянул о Кане? Взгляд Миры невольно задержался на Лаксусе дольше, чем обычно, как будто она пыталась понять, что именно происходит между ним и Каной, но она смогла взять себя в руки. Лаксус, встретившись с ее глазами, нахмурился. Видимо, ее напряжение сказывалось и на нем, и только появление Каны со связкой ключей предотвратило словесную баталию. Ибо, как показалось Мире, Дреяр явно собирался что-то сказать ей. — Две лучшие комнаты будут в вашем распоряжении, — весело пояснила Кана, но вдруг ее выражение лица стало серьезным и в какой-то степени скорбным. Что за странная перемена в поведении? Мираджейн озадаченно взглянула на новую знакомую, Лаксус же выглядел так, словно его ничего не могло удивить. Это укрепляло мысли о том, что их с Каной явно многое связывало. — Я все хотела тебе сказать, Лаксус, — тихо произнесла Кана, — Мне очень жаль... Я соболезную твоей утрате. Кана никогда не любила темы, касающиеся смерти. Она потеряла свою маму в очень раннем возрасте и была благодарна тому, что отец окружил ее заботой, но все равно ей тяжело было говорить об этом. Она и не знала, какие слова могли заполнить пустоту, вызванную потерей. Да и сам Лаксус вряд ли бы одобрил все это. Поэтому Кана не придумала ничего лучше, кроме как порывисто обнять его. В этом жесте не было ничего, кроме общей скорби. Лаксус, привыкший к разным выкрутасам Каны, сначала опешил. Он совсем не ожидал, что она обнимет его. Охотник предпочитал скрывать свои эмоции, но на мгновение он позволил себе расслабиться и ответить на её объятие. Он знал, что Кане было искренне жаль его старика, ведь она давно его знала, и сам Макаров всегда хорошо относился к дочери Гилдартса. Мираджейн почувствовала себя лишней. Ей было неудобно находиться рядом с этими двумя. Словно объятие Лаксуса и Каны были тем, что не предназначено для чужих глаз. В сердце Миры снова вспыхнула ревность, как искра в сухой траве. Несмотря на понимание ситуации, она не могла подавить навязчивую догадку, что между охотником и хозяйкой таверны есть нечто большее, чем просто дружба и сочувствие. Видя их так близко друг к другу, настроение Миры сильнее ухудшилось. Она осознавала, что не имеет права на такие эмоции, но ничего не могла с собой поделать. Лаксус отстранился от Каны, и та, указав на ключи, повела их следом за собой. Он заметил, что Альберона в привычной ей манере пыталась разговориться со Штраус, но так, как ни странно, вяло поддерживала беседу. Тем более учитывая то, что у Мираджейн, как казалось Дреяру, был весьма общительный нрав. Наверное, она и впрямь сильно утомилась. На самом деле его беспокоило ее самочувствие. Было заметно, что несмотря на действие амулета, Мираджейн порядком ослабла за последние дни. Конечно, она и не думала жаловаться на свое состояние, но Лаксуса все равно волновала эта ситуация. — Скоро будет обеденное время, — продолжала говорить Кана, — Вы спуститесь или принести в комнату? — Не стоит переживать на этот счёт, — сказала Мираджейн. Лаксус лишь кивнул, погруженный в собственные размышления. Мире всё ещё было неловко находиться рядом с ними двумя, поэтому она была рада, что сумеет отдохнуть в комнате. Однако, перед тем, как скрыться за дверью, к ней внезапно обратился Дреяр. — Всё нормально? — спросил Лаксус, нарушая возникшую тишину. Мираджейн кивнула, стараясь ответить как можно безразличнее. Ей не хотелось, чтобы он заметил, как она расстроена происходящим. Иначе у нее отвлечься точно не получится. — Мне всего лишь надо немного отдохнуть, — пробормотала она, открыв дверь.

***

Лаксус знал: с Мираджейн явно что-то не так. Но не желая обострять ситуацию, он решил пока не продолжать разговор. Впереди у них будет еще достаточно времени, чтобы всё обсудить, и, возможно, у него получится нормально попросить прощения за свое поведение. Сейчас он собирался наведаться к своему знакомому кузнецу, однако перед этим надо уточнить у Каны один существенный вопрос. Кана, как обычно, находилась у барной стойки и уже умудрилась разговориться с каким-то темноволосым мальчишкой по имени Ромео. Он что-то активно рассказывал девушке, а та потрепала его по голове, подливая сока в стакан. После чего прошептала что-то, вроде: «Конбольты, что отец, что сын два сапога пара» — Кана, я вот, что хотел уточнить, — подойдя к ней, начал Лаксус, — Твой отец в городе? Или взял новый заказ? Кана сначала лишь усмехнулась, поставив руки на бока. Ей не понравилось, что Лаксус завел разговор на эту тему. Она все ещё была сердита на своего отца и не хотела лишний раз слышать упоминания про его ремесло. Наверное, она становилось похожей на свою мать. Корнелии тоже никогда не нравилась тяга Гилдартса подвергать свою жизнь опасноти. — Да, он должен вернуться ближе к вечеру. Задерживается, гонясь за очередной тварью, — недовольно пояснила Кана, наливая ему в стакан эля, — А ты, что соскучился? — Надо с Гилдартсом обсудить кое-что, связанное с нашей общей работой, — Лаксус кивнул, решив, что все удачно сложилось. У него будет время заняться поиском нового меча, и Гилдартс не станет припомнить ему про тот случай из прошлого, когда тоже пришлось найти замену оружию. — Опять эта ваша работа, — цокнула языком Кана, — Не смей втягивать моего отца в разные приключения! Ему уже не по возрасту, знаешь ли. — Он сам решит, — отмахнулся Лаксус, — Не начинай. — А я уж подумала, что у тебя ума хватило завязать с эти, — Кана ухмыльнулась, — и ты перешёл на услуги телохранителя знатных особ. После последней фразы Лаксус едва не подавился. Нет, Альберона, конечно, за словом в карман не лезла, но этот абсурд уже переходил все границы. Лаксус нахмурился, раздражённо отбросив: — Какой к черту телохранитель? Ты чего несёшь? — Просто сложила два и два, — как ни в чем не бывало отозвалась Кана, — Иначе стала бы с тобой путешествовать Мираджейн. Она же явно не из простых крестьянок. Лаксус устало вздохнул. Ещё этого ему не хватало. Хотя, конечно, в рассуждениях Каны была доля здравого смысла: Мира никуда бы с ним не поехала, если бы не проклятье. Их пути сплелись из-за воли определенных обстоятельств. Однако, чтобы эта тема не получила дальнейшего развития, Лаксус, не став допивать напиток, покинул «Колоду судеб», когда подвернулась удобная возможность. А именно: к Кане обратился тот мальчик, которого она назвала Ромео, и она переключила свое внимание на него.

***

Мираджейн сидела в комнате, перед большим овальным зеркалом, и медленно проводила гребнем по своим длинным локонам. Расчесывание всегда помогало ей успокоиться, внося хоть немного порядка в беспокойные мысли. Столь монотонное занятие действительно хорошо отвлекало девушку от разных невзгод. Жаль, что настроение так и оставляло желать лучшего. Все, что происходило, казалось Мире абсурдным. Ведь, если так хорошо разобраться, она вела себя не лучше Дреяра. Он не мог извиниться, а она все не переставала накручивать себя на пустом месте. Ко всему прочему Мираджейн чувствовала себя измотанной, её движения были вялыми и медленными. В отражении она видела своё бледное лицо и тусклые глаза. Глубокие тени под ними говорили о том, насколько сильно она вымотана, хотя внешне она старалась не показывать слабость перед другими, особенно перед Лаксусом. Она и так доставила ему достаточно хлопот. И не хотела становиться причиной для переживаний. Правда, после сегодняшних пререканий, Мираджейн не была уверена в том, что Лаксус будет волноваться за нее. Амулет, который Мираджейн теперь носила, сдерживал разрушительную силу суккуба, контролировал её трансформации, но это не означало, что жажда исчезла. Жгучее, незаметное пламя внутри неё продолжало гореть, постоянно требуя удовлетворения, и чем дольше она сдерживала его, тем больше чувствовала себя обессиленной. Что будет, если этот зов не прекратится? Она не знала ответа на этот вопрос. Пытаясь ещё больше отвлечься от своих невзгод, Мираджейн аккуратно скрутила волосы, стараясь сделать изящную прическу. Но пальцы дрожали, и локоны всё время выбивались из её рук, как будто даже они ощущали её внутреннее напряжение. С каждым неудачным движением усталость накатывала всё сильнее. Её тело казалось ей тяжёлым, а мысли — медленными и затуманенными. Она отложила гребень в сторону и, вздохнув, посмотрела на своё отражение. «Что со мной происходит?», — подумала Штраус, но всё-таки сумела собраться и закончить начатое. Прическа получилась не слишком сложной, но аккуратной и так Мираджейн выглядела намного лучше. Особенно Мире понравилось, как ловко она заплела некоторые пряди. Это немного улучшило ее настроение. Как вдруг послышался настойчивый стук в дверь. Может, это Лаксус? Пришел, чтобы нормально поговорить? Мираджейн открыла дверь, но вместо охотника застала Кану. Девушка держала в руках поднос с едой и графином. — Ты так и не спустилась к обеду, Мираджейн, — цокнув языком, заявила Альберона и не дожидаясь приглашения, зашла в ее комнату. — Повезло, что я не чураюсь иногда напомнить об этом гостям своей таверны. Мираджейн в ответ лишь кивнула. При других обстоятельствах ей наверняка было бы интересно пообщаться с Каной. Она создавала впечатление весьма эксцентричной и бойкой особы, раз заправляла всем в «Колоде судеб». Однако у самой Альбероны, видимо, были другие планы. Она не собиралась так быстро покидать комнату. — Ты такая бледная, Мираджейн, — сказала ей Кана, — Может, тебе налить немного наливки или эля? — Не думаю, что это хорошая идея, — Мираджейн не то чтобы никогда не пила спиртные напитки, однако в данной ситуации это казалось не самым разумным решением. — Ну, как знаешь, — Кана не стала настаивать, — А я, пожалуй, выпью. Ты садись и поешь. Раз уж Лаксус об этом не беспокоится, то придется мне за тобой присмотреть. Вроде бы, Кана не сделала ничего предосудительного, однако Мира снова почувствовала жгучее раздражение. Ей так не нравилось, когда девушка говорила о Дреяре, и с этим ничего не получалось поделать. Хоть Мира и пыталась убедить себя в том, что ей на него плевать. — Я и сама могу о себе позаботиться, — Мираджейн выдавила из себя улыбку, садясь напротив Каны за небольшим столом. — Не спорю, — Кана кивнула, — Просто я подумала, что тебе не помешает женская компания. Всё-таки Лаксус плохой собеседник. Мира немного замешкалась, а затем, вдруг ощущая странную потребность узнать больше о девушке, что была так близка с Лаксусом, спросила: — Как давно ты знаешь его, Кана? Кана на мгновение задумалась, словно вспоминая старые времена, а затем ответила: — С детства. Мы практически росли вместе. Он был всегда таким, каким ты его сейчас видишь — немного угрюмым, замкнутым. Но по-своему он хороший человек, — она хитро улыбнулась, добавив, — хоть и редко это показывает. — Да, наверное, это так... — ответила Мираджейн, обдумывая слова Альбероны. Кана в свою очередь нашла подтверждение недавней догадке. Между Лаксусом и Мираджейн явно пробежала черная кошка, раз она так реагировала на все, что было с ним связано. Многого она и не ожидала от этого пустоголового олуха. Может, в вопросах охоты он и был профи, но что касалось проявления обычных человеческих качеств — полный провал. Тем не менее Кана смекнула, что Мираджейн очень интересно узнать что-то новое про Дреяра. Но она делала вид, что это всего лишь праздное любопытство, вызванное желанием поддержать беседу. — Слушай, если он тебя чем-то обидел, — озвучила свои предположения Кана, — Ты не бери в голову. Лаксус тот ещё дурак. — Да уж, — хмыкнула Мираджейн, — По нему видно. Все то, что Кана рассказывала про охотника, невольно укрепило смятение, которое Штраус всеми силами пыталась подавить. Мира начинала злиться на себя. Кана, не сделала ничего плохого, даже умудрилась проявить заботу, принеся ей ужин. Но непосредственная близость Каны к Лаксусу, не говоря уже о красоте, вызвали у Миры противоречивые эмоции. Она же была проклятым суккубом, вынужденным скрывать свою настоящую сущность, а Кана — обычной, жизнерадостной девушкой, свободной от подобных оков. Если выбирать между ними двумя, то у Альбероны все преимущества на лицо. Мираджейн хмыкнула. Она так размышляла, будто Лаксус обещал не помочь ей снять заклятье, а как минимум давал более сердечную клятву. Но в то же время Дреяр целовал ее, и на мгновение Мире показалось, что их интерес друг к другу не только выдумка, возникшая на почве безысходности, а нечто настоящее. Она окончательно запуталась. — Ты давно владеешь таверной? — решив сменить тему, спросила Мира. — С пятнадцати лет, — гордо отозвалась Кана, — отец долго копил свои сбережения и купил эту постройку, — в голосе Альбероны отчётливо звучали нежные нотки, она явно была очень привязана к своему отцу, — Наш настоящий дом. — Это, должно быть, тяжело, — предположила Мираджейн, — но ты отлично справляешься. — Не жалуюсь, — Кана довольно кивнула, — А ты мне нравишься, Мираджейн. С тобой точно можно хорошенько поговорить. — Я думала, тебе интереснее пообщаться с Лаксусом, — внезапно вырвалось у Мираджейн, — Вы же давно не виделись. Кана усмехнулась. Видимо, Дреяр сильно провинился, раз все темы разговора невольно сводились к его персоне. Внезапно в голову Каны пришла интересная идея, и она с азартом обратилась к своей новой знакомой: — Да ну его. Лучше давай я тебе погадаю на картах. — Погадаешь? — переспросила Мираджейн. — Серьезно? — Ага, и смею заметить, что отказы не принимаются, — Кана хлопнула в ладони, — Всё-таки ты гостья. Сказав это, Альберона скрылась за дверью, но быстро вернулась. Мираджейн нельзя было назвать сильно верящей в подобного рода вещи. Ее сестра была более впечатлительной и любила наведываться к гадалкам, когда те останавливались в их деревне. Лисанна находила это весьма увлекательным, и ее даже не волновало то обстоятельство, что пророчества не сбывались. Кана, судя по всему, этим сильном увлекалась. Она так ловко тасовала карты. Создавалось впечатление, что она все знала. Мираджейн просто следила за ее действиями. После обеда она чувствовала себя немного лучше. Кана, сосредоточенная и серьёзная, продолжала свои манипуляции над старой колодой, словно призывая скрытые силы раскрыть судьбу Мираджейн. Наконец, Альберона выложила несколько карт на стол. Мираджейн эта комбинация ничего не говорила, и она дожидалась пояснений девушки. — Туз кубков, башня, пятерка кубков и звезда, — задумчиво протянула хозяйка таверны, — Весьма любопытное сочетание. — Наверное, — Мираджейн пожала плечами, — Но я не знаю, что думать на этот счёт. — Я поясню, — быстро ответила Кана, — Не буду грузить тебя подробным значением карт, скажу лишь, что они говорят, что на твоём пути рука об руку бредут любовь, испытание, потеря и надежда. — Звучит, вроде бы неплохо, — сказала Мираджейн. — Или я не понимаю? — Это не обязательно плохое предзнаменование, — тихо пояснила Кана. — Карты говорят, что ты пройдёшь через многое, но в конце найдёшь свою дорогу. Все зависит от того, как ты встретишь испытания. — Понятно, — кивнула Мираджейн. Весьма необычный расклад, заставляющий о многом задуматься. Тем не менее Мираджейн не хотелось сейчас размышлять об этом. Общение с Каной, как ни странно, пришлось ей по душе и смогло немного разрядить мрачную обстановку. Но вопрос о ее близости с Дреяром все равно оставлял неприятный осадок. Пусть это глупо и нелепо, но Мира ничего не могла с этим поделать. Видимо, продолжало сказываться ее одиночество. — Ну ладно, я пойду, — сказала Кана, — Спускайся вниз, если будет скучно. Лаксус наверняка вернётся к вечеру. — Так он ушел? — Мираджейн хмыкнула, — Ясно. Да уж, Дреяр даже не удосужился сообщить ей о своих планах. Впрочем, а кто она для него, чтобы все постоянно докладывать? Мира вздохнула, проводив ускользающий за дверью силуэт Каны.

***

Лаксус шел по улицам Магнолии, сосредоточенно осматривая витрины оружейных магазинов. Его взгляд останавливался на мечах разного качества и отделки, но ни один из них не подходил под его требования. Некоторые были слишком декоративными, другие — явно не рассчитаны на реальные сражения. Он искал не просто оружие, а меч, который смог бы выдержать любое бой и гармонично сочетаться с его навыками. Пройдя несколько магазинов и не найдя никакой достойной замены старому орудию, Лаксус направился к кузне Металиканны — места, где делали оружие на заказ. Это была знаменитая кузня Магнолии, известная тем, что её хозяин, грозный кузнец с необычным то ли именем, то ли прозвищем, создавал исключительно надёжное и мощное оружие, идеально подгоняя его под нужды заказчика. Подойдя к массивным воротам кузни, Лаксус услышал характерный звон молота о наковальню и запах горящих поленьев. Он переступил порог и ощутил жар, исходящий от раскалённых углей в горне. Стены кузни были украшены оружием — от молотов до огромных двуручных мечей, всё сверкало и отражало свет огня. В воздухе витал запах металла и масла. Лаксус, переступив порог кузни, ожидал увидеть грозную фигуру самого Металиканны у наковальни, но вместо этого его встретил мощный удар молота, исходящий от другого кузнеца. Вскоре стало ясно, что это был не кто иной, как Гажил Рэдфокс. Лаксус узнал его по характерной причёске: длинным и всклокоченным черным волосам. Они были зачесаны назад, а на лбу красовалась белая повязка. С момента их последней встречи он, вроде, даже стал чуть повыше ростом. Видимо, Гажил уже давно сменил статус подмастерья на полноценного мастера, раз заправлял здесь всем в отсутствии хозяина кузни. Лаксус остановился у входа, его глаза быстро привыкли к полумраку кузни, и он продолжал наблюдать за Гажилом, занятым работой над куском раскалённого металла. Весь погружённый в своё дело, Гажил не сразу заметил присутствие Лаксуса. Однако, когда он наконец поднял голову и увидел охотника, в глазах мелькнуло удивление, смешанное с язвительной насмешкой. — Удивлен, что ты ещё не сдох, громовой урод, — с хриплой ухмылкой заявил Гажил, вытирая грязные руки об передник. Его слова были пропитаны грубостью, но в них чувствовалась некая знакомая ирония. Типичное для них приветствие в каком-то смысле. Лаксус качнул головой, а этот придурок ещё и скалился, как бешеный шакал. Дреяр лишь фыркнул в ответ, понимая, что словесная баталия только-только начиналась. Между ними всегда была своеобразная напряжённость, но сейчас это было скорее частью их старого соперничества, чем настоящей вражды. — Железное чудище, ты тут теперь главный? — спросил Лаксус, оглядываясь по сторонам, — или Металиканна наконец устал от твоих выкрутасов? Гажил усмехнулся, отложив молот в сторону. — Металиканна уже стареет. У него больше важных дел, чем возиться с кусками железа. И я пока всё ещё тут, — он указал на наковальню, — если тебе нужно оружие, я справлюсь не хуже его. Лаксус окинул его оценивающим взглядом, прищурившись. — Мне нужен меч. Крепкий и надёжный, чтобы не развалился при первом ударе, — его голос прозвучал серьёзно, без лишних шуток. Гажил на миг задумался, его глаза загорелись азартом. Видимо, это был вызов, который кузнец не мог пропустить. — Хм, посмотрим, что можно сделать, — пробормотал он, — Пойдём, выберем подходящий металл. Гажил принялся за работу, проверяя различные металлические заготовки на стойкость и гибкость, перебирая пластины, как опытный мастер. Лаксус стоял рядом, наблюдая за процессом и выражая свои пожелания. Стук металла, искры от огня, приглушённый шум кузни — всё это как будто создавало атмосферу напряжённого спокойствия. Оба, поглощённые своими мыслями, некоторое время молчали, но затем Гажил, не отрываясь от работы, вдруг проговорил: — Ну, через года два ты точно помрёшь, — его голос прозвучал спокойно, но с той язвительной ноткой, присущей ему. Лаксус едва не закатил глаза, усмехнувшись. Его взгляд встретился с ухмылкой Гажила. Железное чудище совершенно не менялось. — Ты, я смотрю, в вестники смерти заделался? — бросил Лаксус, криво ухмыльнувшись в ответ. Гажил не отрывался от своих обязанностей, примеряя пластины и проверяя их гибкость. Уголки его рта слегка приподнялись. Это означало, что Рэдфокс снова готов язвить. — Твоя работа просто бесполезная, вот и всё, — с явно провокационным тоном произнёс Гажил, словно это был не первый раз, когда они вели подобные разговоры. Лаксус хмыкнул, скрестив руки на груди. — Твоё мнение, как всегда, забыл спросить, — бросил равнодушно бросил охотник. Они обменялись взглядами. Это было их типичное общение — грубоватые, колкие комментарии, в которых скрывалась почти сложившаяся дружба и небольшое взаимное уважение. Гажил был уверен, что жизнь охотника за нечистью — это сплошная морока без каких-либо положительных моментов, а Лаксус не нуждался в чьих-либо советах, особенно, когда дело касалось его пути. Но в этих взаимных пререканиях не слышалась злоба, лишь отголосок былых стычек и в какой-то степени взаимопонимание. Тем временем Гажил подобрал подходящий металл и, удовлетворённый выбором, бросил кусок на наковальню с громким звоном. — Ладно, давай, Дреяр, — сказал Рэдфокс, — посмотрим, что я могу для тебя выковать. Гажил продолжал свою работу с привычной сноровкой. Он разогрел горн, окунув металл в огонь, и вскоре кузня заполнилась ярким светом и жаром. Каждое его движение было отточено: раскалённый металл становился ярко-красным, и тогда Гажил начинал стучать молотом по нему, придавая будущему мечу форму. Звон ударов разносился по кузне, эхом отражаясь от стен, и искры разлетались во все стороны. Казалось, что Гажил вкладывает в работу не только свою силу, но и эмоции — каждое движение было уверенным и мощным. Лаксус, стоя неподалёку, наблюдал за процессом, но не вмешивался, понимая, что Гажил знает своё дело. Его взгляд был сосредоточен на раскалённой стали, но внезапно его внимание привлек ехидный комментарий кузнеца. — Хм... А ты заметил, что у тебя патлы отросли? — сказал Гажил, не отрываясь от работы, но с явной усмешкой на лице. — Теперь ты ещё больший громовой урод, чем раньше. Лаксус едва заметно напрягся, но сделал вид, что не услышал. Вместо ответа он лишь продолжил стоять с невозмутимым выражением лица, не давая Гажилу повода для дальнейших подколок. Полное игнорирование язвительного замечания сделало обстановку в кузне чуть расслабленной. Гажил, не дождавшись реакции Дреяра, лишь фыркнул и снова сконцентрировался на металле, который уже начинал принимать очертания клинка. Удар за ударом, металл становился крепче и твёрже, вытягиваясь в форму меча. Работа молота была точной, и Лаксус, несмотря на своё равнодушие к словам Гажила, уважал его мастерство. Даже несмотря на вечное подбешивание, кузница напоминало место, в которым совсем не менялся всеобщий настрой. Меч, по мере того как Гажил заметил, что меч продолжал обретать форму — тонкий, но мощный, он был предназначен для боя, а не для хранения на видном месте. Гажил, слегка устав от тяжелой работы, отложил молот и вытер пот с лица. Он прислонился к стене кузни, отдыхая от жара горна. Хитрая ухмылка скользнула по его губам, и он решил продолжить донимать Лаксуса, с которым ему всегда было «занятно» пообщаться, пусть и в своей привычной язвительной манере. — Ну, а чем занимаешься на своей чудо-работе? — лениво протянул Гажил, выдувая в воздух струю пыли. — Истребляешь какую-нибудь мелочь или всё по-крупному охотишься? В чём суть-то? Лаксус, не сводя глаз с одного из кинжалов у стены, хмыкнул, как будто уже предвидел этот вопрос. Он посмотрел на Гажила, подняв одну бровь, выражение его лица было непроницаемым. — А тебе какое дело? — произнёс Лаксус спокойно, но с лёгким оттенком раздражения. — Что-то раньше ты таким разговорчивым не был. Гажил пожал плечами, не удивленный ответом. — Просто интересно, — сказал кузнец, всё ещё с насмешливой ноткой. — Раньше ты был просто громовым уродом, теперь ещё и молчуном стал. Вот и решил узнать, что у тебя за великие дела, из-за которых ты так занят. Лаксус слегка усмехнулся, сложив руки на груди. Он понимал, что Гажилу просто стало скучно, но не намеревался делиться подробностями своей работы. — Твои насмешки как всегда на уровне, железное чудище, — сказал Лаксус, сдерживая ухмылку. — Но моё дело — охота. Так что лучше сосредоточься на своём железе, а то вдруг меч развалится в первый же бой. Гажил усмехнулся в ответ, явно наслаждаясь этим моментом, хотя в глубине души он немного уважал Лаксуса за его дело. Между ними всегда складывались непростые взаимоотношения, основанные на взаимных то ли придирках, то ли подколках. Гажил фыркнул, его усмешка стала ещё шире. — Что не припомню, чтобы раньше ты таким разговорчивым был, — внезапно повторил недавнюю фразу Дреяр. — Пользуюсь возможностью, — незамедлительно ответил Рэдфокс, делая паузу, — пока ты не помер. — Твоими молитвами, видимо, помру, — хмыкнул Лаксус. Это железное чудище его порядком утомило. — Да кому ты сдался, чтоб молиться на тебя? — проворчал он с ленивым ехидством, слышимым в интонации. — Громовой урод с самомнением как был, так и остался. Лаксус хмыкнул в ответ, не обратив на замечание никакого внимания. Он привык к колкостям Гажила, как и тот — к его реакции. — А ты, железное чудище, — спокойно парировал Лаксус, — совсем уже со своей наковальней тут за базаром не следишь. Так точно меч кривым получится. Гажил захохотал, подойдя к наковальне и осмотрев металл, словно проверяя, не сбылись ли слова Лаксуса. — Не переживай, охотник, я свою работу знаю. — парировал Гажил, — А вот ты лучше мечем своим пользуйся умело, а то опять понадобятся мои услуги. Лаксус лишь устало вздохнул, снова складывая руки на груди, а Гажил вернулся к своему делу. Несмотря на взаимные пререкания и споры, обстановка не накалялась. Гажил, не отрываясь от своей работы, хмыкнул. — И вообще ты сам следи за базаром, громовой урод, — проговорил он с ухмылкой, — а то как-то много слов в минуту, это на тебя не похоже. Непривычно. Лаксус пожал плечами, оставаясь спокойным. — Я тебе вопросов не задаю, — ответил охотник, как бы показывая, что и в этом разговоре его участие было минимальным. Гажил качнул головой, продолжая разминать металл. — Ну ты же не вежливый, вот и молчишь, — передразнил он, намекая на упрямство охотника. Лаксус прищурился, подавляя усмешку. — А ты прям манерный, да? — ответил Дреяр с иронией, подняв бровь. Гажил снова рассмеялся, но не удостоил Лаксуса ответа. Между ними на мгновение повисло молчание, сквозь которое вновь пробивался лишь звон молота по металлу. Гажил вернулся к делам, поднимая молот и снова ударяя по раскалённой стали. Кузня снова наполнилась ритмичными звуками ударов. Лаксус замолчал, скрестив руки на груди и продолжив наблюдать за процессом. Он словно погряз в своих мыслях, полностью игнорируя язвительные замечания Гажила. В какой-то момент, не выдержав тишины, Гажил, с ухмылкой на лице, бросил: — У тебя словарный запас что ли закончился? Лаксус едва заметно усмехнулся, не отрывая взгляда от работы кузнеца. — Устал от тебя, — спокойно ответил он, даже не пытаясь вступить в полноценный разговор. Гажил фыркнул, не сдавая позиций. — Хамишь ещё тут, — парировал он с иронией. — Ну вообще, урод. Лаксус лишь хмыкнул в ответ, понимая, что их беседа сложилась больше для развлечения, чем для выяснения отношений. Рэдфкос, конечно, в былые дни меньше любил чесать языком, но бесить окружающих ему нравилось. Гажил усмехнулся, не останавливая работы, и, подняв бровь, подытожил: — Поэтому у тебя и нет друзей. Лаксус, как всегда, остался невозмутимым, его взгляд лишь на мгновение скользнул в сторону Гажила, а затем вернулся к кузнечным инструментам. Он чуть усмехнулся, явно не собираясь вступать в серьезную дискуссию. — Мне они и не нужны, — спокойно бросил Лаксус. — Не люблю людей. Гажил на мгновение остановился, оглядел Лаксуса и усмехнулся ещё шире. — А они — тебя. Эта правдивая колкость вскользь ударила по Лаксусу, но тот лишь кивнул, принимая это как данность. Тем не менее Дреяр чувствовал, что ему больше не хочется поддерживать беседу. Хотелось побыть в тишине и не слушать это неугомонное чудище. Гажил продолжал работать над мечом, ударяя молотом по раскалённому металлу, и, не отрываясь от процесса, решил поинтересоваться Лаксуса о кое-чем важном: — Так что стало с твоим мечом? — ехидно бросил кузнец, сдерживая смешок. — Проиграл опять? Лаксус скривился, бросив на Гажила взгляд исподлобья. — Мне, по-твоему, делать совсем нечего, только мечи проигрывать? — парировал охотник с лёгким раздражением в голосе. Гажил не сдержался и громко рассмеялся, и его смех разнёсся по кузне, заглушая даже удары молота. — Если бы тебе было что делать, ты бы нормальную работу нашёл, — сказал Рэдфокс, не унимаясь. Лаксус, видимо, уже устав от вечных комментариев, хмыкнул и, закатив глаза, коротко ответил: — Завались уже. Лаксус понял, что ему нужно ненадолго сменить обстановку и побыть подальше от Рэдфокса. А то появлялось сильное желание вмазать ему. Достал уже со своими провокациями. Лаксус оглядел кузню, и ему показалось, что помещение стало больше, или, может быть, он просто давно здесь не был. Стены были обвешаны инструментами, а запах раскалённого металла, казалось, напоминал о прошедших временах, когда они с Гажилом чаще пересекались. — Вообще тебе не на пользу, что ты такой болтливый стал, — заметил Лаксус, прерывая молчание и разглядывая изменения в интерьере. Гажил пожал плечами, мол, охотник сказал сущую глупость. — Я немым никогда не был, — заявил он с хитрой улыбкой, словно это было само собой разумеющимся. Лаксус, окончательно устал от его разговоров, вздохнул и произнёс: — Всё, короче, не трогай меня. Гажил не остался в долгу и парировал с ухмылкой: — Да сдался ты мне, громовой урод. Лаксус хмыкнул. Все шло своим чередом, как всегда. — Железное чудище, отвали, — повторил Дреяр. Лаксус, оставив Гажила за работой, вышел во двор кузни, чувствуя, как жаркая атмосфера помещения сменилась прохладой. Он присел на один из старых ящиков, покрытых пылью и следами времени, и взглянул на небо, где солнце уже начинало клониться к закату. Мысли о прошлом невольно начали накрывать его. Охотник вспомнил времена, когда всё было проще, и ему не приходилось задумывать о чуждых ему вещах. Однако в голове не покидали и более тоскливые воспоминания — о потерях, о том, как менялся мир вокруг него. Мысли Дреяра всё чаще уходили к Мираджейн. Он не мог отделаться от чувства, что её присутствие наполняло его жизнь новым смыслом, несмотря на все сложности, с которыми им приходилось сталкиваться. Охотник вспомнил её смех, синие глаза, полные негодования. Лаксус невольно усмехнулся, его терзали противоречивые эмоции. Лаксус взглянул на занавески в окнах кузни, где Гажил продолжал стучать молотом, и понимал, что его болтовня хоть и раздражала, всё равно была частью его прошлого. Он вздохнул, стараясь отогнать тяжёлые мысли. Пора двигаться вперёд, искать новый путь, который может привести его к чему-то большему, чем просто охота на нечисть. Он не собирался бросать свое ремесло, но явно нуждался в переменах. Лаксус встал и решил немного пройтись до конца улице. Он начал прохаживаться туда-сюда по дороге, стараясь очистить голову от навязчивых мыслей. Каждый уголок Магнолии постепенно наполнялся вечерней суетой — люди возвращались с работы, дети играли, а воздух наполнялся разнообразным сочетанием ароматов. В это время Гажил выглянул из кузни, его голос резал тишину: — Ты чего свалил, урод? Мне тебя потом чего искать ходить? Лаксус закатил глаза, прекрасно зная, что Гажил не оставит его в покое, если он вдруг решит уйти слишком надолго. — Не переживай, — бросил он через плечо, с легкой усмешкой, — просто решил немного подышать свежим воздухом. Вернувшись в кузню, Лаксус снова ощутил знакомый запах горячего металла и звуки молота, которые как будто возвратили его к реальности. Он поймал взгляд Гажила, который с недоумением смотрел на него, словно не мог понять, что с ним происходит. — Чего, поразмыслил о жизни? — насмешливо поинтересовался Гажил, когда они зашли обратно в кузню. Лаксус пожал плечами и уселся на один из стулов, снова попытавшись сосредоточиться на том, что нужно сделать. Внутри него всё еще бушевали противоречивые чувства, но теперь он был готов снова включиться в работу, чтобы не дать мыслям затянуть его в мрачные глубины. Гажил, ставя молот на наковальню, посмотрел на Лаксуса и усмехнулся: — Повезло тебе, что застал меня за работой. Обычно я уже к этому времени занимаюсь более интересными вещами. Лаксус покачал головой. Вот же доставучее железное чудище. — Не знал, что к тебе теперь надо записываться, — отбросил Дреяр, прикидываясь, что рассматривает инструменты. Гажил, не унимаясь, добавил: — Да, я в столицу скоро поеду, а может, и вовсе перееду туда. Лаксус приподнял бровь. — Я смотрю, ты себя важной птицей возомнил, — заметил он с лёгкой ухмылкой. Гажил фыркнул и, отложив работу, шагнул ближе к Лаксусу. — Вообще, выгоню тебя сейчас, — заявил он с грозным видом. — Три года не видел, а тут припёрся, и уже желание тебе морду набить. Лаксус хмыкнул, расправляя плечи, будто это его не волновало. — Ещё кочергой кинь, — ответил он, отмахиваясь. — Как в тот раз, железное чудище. Гажил скрестил руки на груди и, смеясь, произнёс: — Возьму и кину! Лаксус не смог сдержать ухмылку. Время летело незаметно. Тем не менее Дреяр понимал, что надо потихоньку подумывать о возвращении в таверну. Гилдартс мог уже прийти. Гажил почти закончил работу над мечом, последние удары молота раздавались в кузне, когда он, глядя на Лаксуса, произнёс: — Ты, смотрю, своего деда достал совсем, раз вы теперь по одиночке работаете. Лаксус помрачнел, и его взгляд стал каким-то странным. Гажил никогда не видел его в таком состоянии, и это внезапно заставило его замолчать. Он подождал, надеясь, что Лаксус сам продолжит разговор, но вместо этого воцарилась тишина. — Чего ты молчишь? — наконец спросил Гажил, решив, что нужно нарушить эту странную паузу. Лаксус, словно выходя из транса, медленно повернулся к Рэдфоксу и произнёс с невесёлым напряжением в голосе: — Он умер полгода назад. Эти слова повисли в воздухе, как тяжёлый груз. Гажил осознал всю серьёзность ситуации и сразу же почувствовал, что разговоры про его деда неуместны. Лаксус выглядел потерянным, и на его лице читалась глубокая печаль. Гажил скорбно кивнул и с пониманием добавил: — Мир его праху. Он воскреснет в лучшем из миров, Лаксус. Макаров был хорошим человеком и не заслуживал такой судьбы. Слова поддержки, казалось, вряд ли помогли Лаксусу вернуться к прежнему состоянию, поэтому такой ответ показался самым подходящим. Дреяр, выслушал Рэдфокса, кивая. Наконец, новый меч был готов. Гажил с гордостью поднял его и продемонстрировал Лаксусу. Меч имел изящное лезвие, выкованное из прочного черного металла, с тонкими золотыми узорами, которые сплетались вдоль клинка, придавая ему величественный вид. Рукоятка была обмотана кожей, обеспечивая надежный хват, а на навершии красовался небольшой камень глубокого синего цвета, который переливался при свете. Лаксус, осматривая меч, не мог не оценить мастерство Рэдфокса. Как-никак железное чудище был талантливым. Дреяр кивнул в знак одобрения. — Отличная работа, Гажил, — сказал он, доставая из кошелька нужную сумму золотых монет и протягивая её кузнецу. Гажил принял деньги, стараясь не показывать, что доволен тем, что его труд оценили по достоинству. — Спасибо, — добавил Лаксус, — действительно, прекрасный меч. Они обменялись прощальными словами, и, прежде чем Лаксус вышел за двери кузни, Гажил бросил ему напоследок: — Смотри там, не помри, громовой урод. Лаксус усмехнулся и, повернувшись, ответил: — Без тебя разберусь, железное чудище. С этими словами он покинул кузню, довольный приобретенным новым мечом. Одна из проблем осталась позади, и это принесло небольшое облегчение вместе с удовлетворением.

***

Мираджейн спустилась вниз и сама не заметила, как присоединилась к шумному столу завсегдатаев таверны. Обстановка оказалась весёлой и непринуждённой: за окном вечернее солнце окрашивало небо в тёплые оттенки, а здесь все были в восторге от наступления вечера, ведь рабочий день завершился и вместе с ним пришло время для отдыха. Звучали громкие голоса, которые смешивались с музыкой и заполняли все помещение, создавая домашнюю обстановку. Кана, казалось, знала каждого человека в своей таверне в лицо — она охотно обменивалась шутками и поднимала тосты, а её смех раздавался в унисон с песнями. Она ничуть не возражала, когда мужчина, которого звали Макао Конбольт, пригласил ее танцевать. Его сын, Ромео, наблюдая за поведением отца чуть нахмурился, и Кана потрепала его по голове, хохоча. Товарищ Макао, Вакаба Майн подсел к Мире и они разговорились. Несмотря на выпитый алкоголь, мужчина не позволял себе ничего лишнего, наоборот, старался ее подбодрить. Наверное, заметил, что у Мираджейн было тоскливое настроение. Она лишь улыбнулась, сочтя его забавным. Вокруг в самом деле царила радостная обстановка, которой трудно было не проникнуться. Однако в сердце Миры прочно засело беспокойство. Она частенько поглядывала на дверь, надеясь, что Лаксус вот-вот появится. Где он пропадал столько времени? Они до сих пор не понимала, почему охотник не мог предупредить ее. Мираджейн очень не хотелось думать о том, что с Дреяром случилась какая-то неприятность. Кана, закончив танец с Макао, заметила тревогу спутницы Лаксуса и, ободряюще улыбнувшись, сказала: — Не переживай за Дреяра. Он знает, что делает. Мира кивнула, но какое-то неприятное ощущение, вызванное тревогой, всё равно не покидало её. Она пыталась не зацикливаться на этом. В конце концов, в отличие от Каны, она не умела предсказывать судьбу ни с помощью карт, ни просто так и не стоило выдумывать то, чего нет. То же самое можно было сказать и про эту глупую ревность, которая появлялась всякий раз, как Кана упоминала имя охотника. Защитный амулет действовал, и Мираджейн практически не чувствовала дискомфорта, находясь среди этих людей. Однако, несмотря на весёлую компанию, Штраус все же решила вернуться к себе в комнату.

***

После упоминания о смерти деда, в голову Лаксуса снова полезли тоскливые размышления. Он злился на себя, что никак не может отпустить эту утрату, и погрузившись в раздумья, сам не заметил, как забрел на городское кладбище. Последнее людское пристанище, обрамленное высокими деревьями с густой листвой, что создавали тусклую полутень, выглядело мрачно и заброшенно. Тропинки, выложенные камнем, покрылись слоем мха, а несколько надгробий, окружённых старыми, покосившимися оградами, выглядели так, будто их давно не навещали. Многие памятники были обветшалыми, с потемневшими от времени надписями, которые еле читались из-за грязи. В воздухе витал запах влажной земли и трав, а лёгкий ветерок шевелил кроны, создавая едва слышный шёпот. На горизонте собирались тёмные облака, словно предвещая надвигающийся дождь. Лаксус медленно проходил между могил, ещё сильнее погружаясь в свои мысли, и ощущал, как вокруг него накапливалась тоска. Каждый шаг отзывался в нем, служил напоминанием о том, что каждый человек в этом мире всего лишь гость, которому отмерен свой срок. Иногда большой, а порою и вовсе маленький. Все зависело от выбранной тропы. Здесь многие уже сошли с нее и канули в небытие. Или всему виной было отсутствие справедливости. Потерянные останки, а в прошлом — такие же люди из плоти и крови. Лаксус бродил по этому городу мёртвых, пока не нашёл нужные могилы. Он остановился у одной из могил, где завяли цветы, и, глядя на имя, высеченное на камне, ощутил, как на него обрушилась волна горечи. Лаксус сжал кулаки, пытаясь подавить бушующие внутри него чувства, но они всё равно вырывались наружу. Тишина вокруг него лишь подчеркивала его внутреннюю борьбу. Воспоминания о том, как он после смерти матери категорически отказывался приходить сюда, отчётливо всплывали в сознании. Лаксус тогда был ещё совсем ребенком, но понимал, что такое смерть. Он не боялся кладбища и могил, просто не видел смысла в том, чтобы приходить в это место, где всегда преобладал серый цвет и все воспринималось, как застывшее во времени. Суета города здесь не действовала, только чертов вечный покой. Тогда Лаксус сообщил об этом деду, а в тот год они не очень часто общались по душам, Лаксусу было проще молчать и он злился, когда кто-то лез к нему. А Макаров не спешил с этим, наверное, ждал подходящего момента. Выслушав внука, дед подошёл к нему и, глядя в глаза с пониманием дела, сказал: — Смысл в памяти, Лаксус. Те, кого помнят, никогда не умирают до конца. Эти слова были простыми, но стали, подобно маяку в хмурые дни. А теперь, оказавшись здесь снова, Дреяр опять чувствовал, как тяжесть утраты снова захватила его в плен. Он вспомнил, как в детстве сначала хотел избегать этих мест, считая, что лучше оставить воспоминания в прошлом, чем приходить сюда и страдать от боли. Потом смог перебороть это предубеждение. Но в конечном итоге, он так и не научился до конца отпускать тех, кого никогда больше не будет рядом. Тем не менее, сейчас, стоя перед могилами близких, он осознавал, что память — это не просто бремя. Это связь, которая не прекращалась, даже несмотря на то, что человек давно умер. Лаксус медленно провёл пальцами по холодному камню и почувствовал странное волнение. Будто рядом кто-то находился. А, возможно, это всего лишь нервы шалили. Лаксус подумал, что, наверное, стоило принести родным цветов, но он изначально не планировал приходить на кладбище. Тем не менее, охотник считал, что ни мать, ни дед не расстроятся из-за этого. Лучше просто в следующий раз прийти сюда и хорошенько привести в порядок все. Это намного полезнее, хотя, возможно, и цветы лишними не будут. Лаксус стоял, молча глядя на их могилы, и потерял счёт времени. Ветер тихо шептал среди деревьев, а тени, падающие от высоких надгробий, казались живыми. Дреяр погружался в свои мысли, вспоминая яркие моменты, проведённые с ними. Как часто его мать смеялась, а дед рассказывал истории о городах, в которых бывал, выполняя заказы. Лаксус снова задумался на тем, что в последнее время старик был напряжённым и все эти обрывки фраз, которые он порою слышал. Мог ли Макаров искать кого-то? Странно все это. Да и теперь он вряд ли об этом сможет узнать. Лаксус почувствовал здесь впервые за долгое время нечто, сродни светлой грусти. Это место, хотя и окружено печалью, напоминанием о смерти, но всё-таки оно поддерживало память о тех, кто ушел навсегда. А это было очень важно. Напоследок Лаксус коснулся рукой холодных плит, мысленно обращаясь к своим родным, как будто желая, чтобы они услышали его, и только после этого покинул кладбище.

***

Наступил вечер, когда Лаксус вернулся в таверну «Колода судеб». Тёплый свет из окон создавал уютную атмосферу, а звуки смеха и музыки доносились с каждого стола. Кана, заметив его появление, не пропустила возможности позвать его. Она поманила рукой, призывая подойти к ней. Лаксус вынужден был направиться к Альбероне, хоть ему не хотелось сейчас ни с кем говорить. У него был слишком тяжёлый день, а после тишины, царившей на кладбище, он не быстро переключиться на привычную городскую свету. Но от Каны так легко не отделаешься — она с детства умела добиваться своего. Правда, стоило заметить, что ребенком она была милее и не столь назойливой, как сейчас. — Эй, Дреяр, ты где пропадал? — спросила Кана с улыбкой, присаживаясь на стул и подмигивая ему. — Тебя тут все уже заждались! Лаксус слабо усмехнулся. Что она несла? Кроме нее, он не знал здесь никого из собравшихся. Да и подобные шумные застолья охотник всегда обходил стороной. Это не приводило ни к чему хорошему, и недавний случай как раз подтверждал его мысли. Но говорить об этом с Альбероной не было никакого смысла. Она обожала подобные сборища. — Решал свои дела, — ответил он, потирая затылок. — впрочем, как обычно. А что? Кана наклонилась ближе, во взгляде ее фиалковых глаз плясали чертята. Судя по всему, Альберона зря времени не теряла и опять приложилась к выпивке. — Ты бы хоть раз отдохнул по-человечески, — цокнула языком Кана, — А то дела, да дела. Скука смерт-н-а-а-а-я, — протянула она. Лаксус вздохнул. Своим поведением Кана сейчас чем-то напоминала ему железное чудище. Оба любили капать на мозги и судить обо всем со своей колокольни. А это чертовски раздражало. Тем не менее охотник заметил, что хозяйка таверны и впрямь хорошенько проводила время вместе со своими постояльцами и, возможно, быстро отстанет от него. Раз он, по ее мнению, такой неинтересный. Но Кана не спешила уходить, она налила Лаксусу стакан пива, а себе в бокал, видимо, плеснула вина или какой-то наливки, судя по ярко-красному цвету. Кана постукивала пальцами по столу и вид у нее был крайне довольный. Как у кошки, что слопала целую банку сметаны. Это было не к добру. — Ты слишком унылый в последнее время, — начала она, как будто пыталась снять напряжение. — Ты никогда не был душой компании, Лаксус, но сейчас все совсем плохо. Лаксус лишь пожал плечами, потягивая пиво. Но Кана не собиралась останавливаться на этом. — Я вот о чём думаю... Хочу, чтобы мой отец перестал уже заниматься охотой за нечистью, — пробормотала Кана и вздохнула. Лаксус нахмурился, услышав её слова. — Это наша работа, Кана. Ты не понимаешь, — его голос был суровым, но не осуждающим. Он знал, как тяжело было тем, кто ждал дома охотников. Кана раздражённо всплеснула руками, и её лицо мгновенно исказилось от раздражения. — Не хочу быть, как ты, — отбросила она. — В смысле? — непонимающе спросил Лаксус, прищурив глаза. — Вот помрет мой отец... — резко начала говорить Кана, сжав кулаки. — а я даже не буду знать, где и как это произошло. Она тяжело вздохнула, закрывая лицо руками. А Лаксус вдруг рассердился. Он не был в настроении выслушивать её причитания. Пусть он и понимал, что Альберона очень волновалась за своего отца, но его всегда выводило из себя, когда люди сами призывали беду на свою голову, рассказывая страхи и выставляя все так, будто иного исхода не будет. Тем более сейчас он не был расположен к таким разговорам, ибо пытался справиться с личным горем. — Не неси чушь, — грубо ответил охотник, пытаясь закрыть эту тему. Кана хмыкнула, откинувшись на спинку стула. — Лучше пей своё пиво молча, — сказала она, проигнорировав то, каким тоном Дреяр высказал свое недовольство. Повисла тишина, напряжённая и неловкая. Лаксус сжал стакан, чувствуя, как злость и усталость смешались внутри. Какой же всё-таки дурацкий день выдался. — Я с тобой и не начинал беседу, — парировал Лаксус, понимая, что уже второй раз за сегодня говорил эту фразу. Кана пожала плечами и не обратила внимания на его замечание. — Ну мне просто надо было узнать, всё ли у тебя нормально, — сказала Альберона, как будто между делом. — А то твоя леди волнуется. Лаксус, делая глоток пива, неожиданно поперхнулся. Он быстро поставил стакан на стол, кашлянув и взглянув на Кану с недоверием. — Что ты несёшь? — выдавил он сквозь кашель, вскидывая брови. Кана ухмыльнулась, наблюдая за его реакцией и наслаждаясь моментом. — Да ладно тебе, Лаксус, не делай такое лицо. — невинным голосом сказала девушка, — Мираджейн сидела и переживала, когда ты пропал куда-то. Вот я и решила, что лучше тебя расспросить. Лаксус, пытаясь взять себя в руки, бросил короткое объяснение: — Мираджейн не моя леди, нас связывают исключительно рабочие дела. Кана, явно не приняв его слова всерьёз, хитро прищурилась. — Ну, конечно, — протянула Альберона. — Тогда почему она так злится на тебя? Лаксус нахмурился, его терпение быстро улетучивалось. — Это не твоё дело, — ответил он холодно, пытаясь прекратить разговор. Но Кану его реакция позабавила ещё больше. — Ну, я всё равно могу карты разложить. Посмотрим, что там за «рабочие дела» у тебя с Мираджейн, — добавила Кана с издевательской усмешкой. — Ты же знаешь, что я не верю во всю эту чушь, — ответил Лаксус, вздыхая. — Карты, предсказания… Это всё не для меня. — Говорю же: скучный ты тип, Дреяр, — хохотала Альберона. Лаксус замолчал, чувствуя, как гнев поднимается внутри, но старался сохранять спокойствие. Он не хотел поддаваться на её провокации. Спустя мгновение он выдохнул и сказал: — Я не ору на тебя только из-за уважения к Гилдартсу. Кана весело рассмеялась, хлопнув по столу. — Я ему передам, папа заценит! — подмигнула она. Лаксус тяжело вздохнул, потерев виски. — Не надо, — пробормотал он с явным протестом, понимая, что с Каной сложно спорить. — Папа будет рад узнать, что ты такого высокого мнения о нём, — с усмешкой сказала Кана, явно наслаждаясь ситуацией. Лаксус устало вздохнул, опустив плечи. — За что мне это всё? — пробормотал он, больше обращаясь к самому себе, чем к ней. Кана, не отступая, продолжила в том же духе: — Или мне сказать ему, что ты на меня наорал? — Да говори что хочешь, только отстань от меня, — зло ответил Лаксус, едва сдерживаясь. Кана не могла удержаться от очередного приступа смеха, который мгновенно разнесся по таверне, привлекая внимание нескольких завсегдатаев. Лаксус с трудом пытался не расстраивать последние остатки самообладания, чтобы действительно хорошенько не наорать на Альберону.

***

Мираджейн медленно спустилась по лестнице, оглядываясь в поисках Лаксуса. Когда её взгляд остановился на нём, сидящем у бара с Каной, что-то внутри неё снова защемило. Лаксус спокойно пил пиво, а Кана, смеясь, хлопала его по плечу, словно между ними происходил какой-то особо волнительный момент. Став свидетелем этого, волна ревности и раздражения захлестнула Миру. «Значит, с Каной он может спокойно разговаривать и делиться своими планами», — пронеслось в голове Миры, и она отвернулась. «В самом деле, какое ему дело до меня? Много чести извиняться!», — недовольство увеличивалось и разгоралось внутри адским пламенем. Мираджейн пришла к выводу, что в обществе Каны Лаксусу явно было очень комфортно. Девушка нахмурилась, борясь с сильной волной эмоций, которых не ожидала от себя. Она внезапно поняла, что очень хочет домой — подальше от всех этих противоречий, подальше от Лаксуса, который, как ей казалось, совсем не нуждался в ней. Их же связывало только это чёртово проклятье. Работа и ничего больше. «Какой же он идиот», — набатом стучало и отдавало в виски, когда Мира собралась подняться обратно в свою комнату. Оказавшись внутри, Мира бросила взгляд на зеркало, чувствуя разочарование и усталость. — А почему я так расстраиваюсь? — прошептала Штраус самой себе, словно пытаясь разобраться в собственных чувствах. — Было бы ещё из-за кого переживать. Мне всё равно, — добавила она с упрямой уверенностью, хотя сердце с этим не соглашалось.

***

Лаксус едва успел заметить, как Мираджейн спустилась к ним, однако, увидев его у бара с Каной, быстро вернулась обратно. Это ещё больше его взбесило. Она что, продолжала злиться на него? Новая претензия возникла? Мысли путались, настроение опять ухудшалось. Дреяру казалось, что Мира из-за какой-то нелепой ситуации раздула целую проблему. «Почему всё так непонятно?» — Лаксус зло нахмурился, глядя на почти опустевший бокал. Он пытался разобраться в том, что происходило, но только сильнее злился на Миру. Вместо того, чтобы просто поговорить, она молча игнорировала его. А он не спешил извиниться. Да после таких выходок со стороны этой дьяволицы и желание просить прощения пропадало. Он уж понадеялся, что Кана оставила его в покое, но не тут то было. Она вытащила свою дурацкую колоду и, смеясь, пододвинула карты ближе к нему. — Может, ты и не веришь, но карты никогда не врут. Особенно когда дело касается сердца. — с лукавой улыбкой заявила она, — А я точно заметила, что у тебя появился явный интерес к Мираджейн. Лаксус вздохнул, испытывая очередную вспышку раздражения. Спорить с Каной не имело смысла — она всё равно бы не отступила. Явный интерес к Мираджейн? Действительно, его волновало, как так у Штраус получалось действовать ему на нервы, даже не говоря с ней. — Наведи на меня порчу и сгинь уже, — пробурчал Дреяр в ответ, отмахиваясь, словно от надоедливой мухи. Кана разложила карты с серьёзным видом, хотя её глаза сверкали насмешкой. Лаксус наблюдал за этим с безразличием, но не мог не заметить, как она сосредоточилась, увидев выпавшие карты. — Тебе повезло, я сегодня добрая, — сказала она, выкладывая три карты, — сделаем тебе расклад на будущее. Первая карта, которую Кана перевернула, была «Влюбленные». Лаксус даже не попытался скрыть своё недовольство, но Кана лишь загадочно улыбнулась. — Вижу, что перед тобой стоит выбор, и он связан с твоими чувствами, — произнесла она, глядя прямо в его глаза. — Ты должен решить, в каком направлении двигаться дальше. Вторая карта, которая появилась на столе, была «Колесница». Кана снова посмотрела на Лаксуса, заметив, как выражение его лица напряглось. — Тебя ждёт трудный путь, который потребует от тебя решимости и силы воли, — сказала она. — Но помни, что успех будет зависеть только от тебя. И, наконец, последняя карта — «Башня». Кана на мгновение задержала взгляд на изображении разрушения, прежде чем произнести: — Что-то в твоей жизни изменится резко и непредсказуемо. Это может быть испытание, которое потрясёт тебя до глубины души. Но иногда, чтобы построить что-то новое, нужно сначала разрушить старое. — Это все звучит как бред, — хмыкнул Лаксус, — Ты же понимаешь, что это не предсказание, а какая-то нелепица. — Раз тебе так трудно уловить суть, скажу кратко, подытожив все. Тебя ждёт сильная любовь и боль, — с ноткой предостережения произнесла она. — Ты сам можешь причинить себе страдания, если продолжишь так себя вести. Лаксус молчал, глядя на карты. Внутри него разгорелось непонятное чувство, смешанное с раздражением. Кана, видя его состояние, легко коснулась его руки. — Не напрягайся так сильно, — мягко сказала Альберона. — Карты лишь показывают возможные пути, а не окончательный приговор. Всё зависит от тебя. — Не верю я в это, — пробормотал он, ему было всё равно на расклад. — Но, как ты и сказала, всё зависит от меня. Я сам разберусь. Кана пристально посмотрела на него, слегка наклонившись вперёд. — Дурак ты, Лаксус, — безапелляционно заявила она. — Тебе карты правду говорят, а ты всё отмахиваешься. Кана быстро опустошила стакан медовухи и на мгновение отвлеклась на зашедших в таверну двух человек. Это вернулись Вакаба и Макао, притащив целый ящик фруктов, и Альберона, не упуская случая, присоединилась к ним для короткого, но громкого тоста. Атмосфера в таверне была шумной и радостной, но, когда Кана вернулась к Лаксусу, в ней чувствовалось некое недовольство. — Слышь, Дреяр, — обратилась она к нему, скрестив руки на груди. — Либо сиди с нормальным лицом, либо вали к себе. А то твоя кислая рожа отпугивает моих клиентов. Лаксус, который уже мысленно был где-то далеко, лишь хмыкнул, но ничего не ответил. Он заметил, что Альберона сильно захмелела и ещё больше развеселилась. Кану, судя по всему, не устроила безразличная реакция Лаксуса. Она подошла поближе, уселась рядом и, как ни в чем не бывало, потрепала его по щеке, будто он был маленьким ребёнком. Лаксус сначала даже не поверил в её наглость, но тут же вспыхнул. — Ты совсем что ли?! — воскликнул он, отодвинувшись. Кана засмеялась, явно забавляясь его реакцией. — Пф, я так в детстве делала, — сказала она с усмешкой, словно это было вполне нормальным. Лаксус огрызнулся, нахмурив брови: — Детство закончилось, Кана. Она лишь громче рассмеялась, глядя на него как на идиота. — Ой, какой взрослый, — насмешливо протянула она, видимо, решив, что поступила крайне забавно.

***

Лаксус, которого достало поведение Каны, решил держаться от неё подальше. Она быстро переключилась на Вакабу и Макао, с которыми начала распевать очередную рыбацкую песню. Гулкий смех и пение на фоне разносились по таверне, а Лаксус лишь закатил глаза. Он думал, что Гилдартс наверняка утихомирит свою дочь, когда вернётся, хотя это было маловероятно. Не желая больше оставаться в шумной компании, он поднялся наверх к Мире. Он остановился перед её дверью, размышляя, как начать разговор. Лаксус постучал в дверь, и когда Мираджейн открыла, он наткнулся на ее равнодушный взгляд. — Мира, я хотел узнать, все ли у тебя в порядке? — неловкость между ними и некое напряжение никуда не делись, и Лаксус чувствовал себя из-за этого неуютно и в какой-то степени растерянно. Возможно, всему виной был алкоголь, пусть Дреяр и не переборщил с выпивкой, как Кана. Или то, что для него сложившиеся обстоятельства были чем-то новым. Он не умел просить прощения и в большинстве случаев считал себя правым... Да ещё и Мираджейн все никак не хотела идти на мировую. Даже сейчас девушка смерила его уничтожительным взглядом. — Надо же... — начала Штраус, цокнув языком, — Ты вспомнил про мое существование, как мило, охотник. И снова это дурацкое безликое охотник. Лаксус нахмурился, скрестив руки на груди. — А если серьёзно? — процедил он, — Так трудно ответить. — Голова болит, — в такой же раздражённой манере ответила девушка, — и от твоего прихода стало только хуже. Лаксус усмехнулся. Эта дьяволица точно решила свести его с ума своими замечаниями. Если бы он знал, что так случится, то не стал бы ей помогать. Нашел же проблему на свою голову. Мира бесила его тем, что вела себя столь напыщенно. Появлялось желание хорошенько проучить чертовку, но из-за ее «недуга» Дреяр, к сожалению, ничего не мог предпринять. Это обстоятельство раздражало его ещё больше. — Ты себя правда что ли возомнила высокомерной госпожой, дьяволица? — усмехнувшись, спросил Лаксус. В его голосе слышалась издёвка. — А что хочешь побегать по моим поручениям? — парировала Мираджейн, — Могу устроить, раз тебе стало скучно. — Я тебе не посыльный, — нахмурился Лаксус, — Ты не забывайся. — Вот и иди по своим делам! — закричала Мираджейн и хлопнула дверью прям перед его лицом. — Невыносимая девица, — пробормотал Лаксус, собираясь спускаться вниз. — Дурак, — послышалось за дверью.

***

Лаксус сделал глоток медовухи, чувствуя, как тепло распространилось по телу, и позволил себе немного расслабиться. Он не понимал, почему снова всё зашло в тупик, почему они опять поругались?! Гнев переполнял охотника, но алкоголь помогал снять напряжение. Вдруг ему в голову пришла мысль: рассерженная Мира действительно ведёт себя как дьяволица. Это было забавное наблюдение и ему захотелось рассмеяться. Понимая, что нужно что-то менять, Лаксус вдруг решил, что пора перешагнуть через свои принципы. Он осознал, что время для извинений настало. Собравшись с мыслями, он снова поднялся к Мираджейн, полный решимости разобраться в ситуации. Подойдя к её двери, охотник глубоко вздохнул и постучал, надеясь, что на этот раз разговор сложится иначе. — Что опять? — раздражённо спросила Мираджейн. Лаксус без лишних церемоний зашёл в комнату, игнорируя всплеск возмущения со стороны Штраус. Девушка недовольно скрестила руки на груди. Однако Лаксус, как ни в чем не бывало, быстро произнёс: — Слушай, я не хотел орать на тебя. Не знаю, что тебя так расстроило. Но прекращай бесить меня. Он надеялся, что после этих слов Мираджейн немного успокоиться. Но ошибся: чертовка явно не собиралась уступать. Её раздражение только возросло. У Мираджейн увеличилось желание выставить его за дверь. Мало того, что он не умел по-человечески извиняться, так ещё, ко всему прочему, вломился в ее комнату без разрешения. Ещё и держался с таким достоинством, будто совершил подвиг! Вот дурак! — Ты слишком высокого мнения о себе, если думаешь, что твое поведение могло меня задеть! — слишком громко произнесла Мира. Вернее, ее фраза, скорее, напоминала шипение змеи. — Правда? — не унимался Дреяр, — А в чём тогда причина? — А тебе какое дело? — вопросом на вопрос ответила Мираджейн, — Что-то большую часть дня совсем не переживал по этому поводу! — Да никакого! — отрезал Лаксус, — Слышишь, мне все равно. — Ну-ну. — хмыкнула Мираджейн, а после добавила, — И вообще ты мне мешаешь! После ее последних слов Лаксус не сдержался и начал смеяться. Его смех был неожиданным, как будто он подметил что-то нелепое в их ссоре. Мира прищурила глаза, не понимая, что именно его развеселило. Он считал ее смешной? Это немного сбило её с толку. Мираджейн недовольно хмыкнула и подошла к Лаксусу. Она попыталась сдвинуть его с места и пару раз ударила ладонями по груди. — Уйди отсюда, глупый охотник! — воскликнула Мира, но он лишь ухмылялся в ответ. — Ну точно, возомнила себя госпожой, — проворчал Лаксус, — Любишь командовать? — Я сейчас тебя ударю! — ответила Мираджейн с вызовом, но Лаксус только засмеялся. — Чем же? — Дреяр приподнял бровь. — Да хотя бы расчёской! — заявила Мира, и, не дождавшись его реакции, схватила расчёску с туалетного столика. Лаксус продолжал смеяться, а потом, как только она стукнула его по плечу, перехватил хрупкие ладони, не дав ей повторить попытку. В этой борьбе Мира запуталась в подоле платья и, теряя равновесие, упала на кровать, потянув за собой Лаксуса. Он накрыл её хрупкое тело своим, прижимаясь лицом к её пышной груди, которая стала чаще вздыматься. Внезапно между ними повисло напряжение. Лаксус, оказавшись так близко к ней, немного опешил, а Мира с удивлением уставилась на него, не ожидая, что всё обернется именно так. Лаксус опять засмеялся, думая, насколько же абсурдно все, что с ними происходило. А Мира, не дождавшись от него нормального поведения, разозлилась ещё больше и врезала ему по лицу. Удар оказался неожиданным, но совсем безболезненным. Однако смех Дреяра мгновенно прекратился, на смену ему пришло то ли удивление, то ли прозрение. Пощёчина подействовала на него, как ушат холодной воды. Лаксус перестал смеяться. И до этого он не должен был вести себя, как идиот. Такое сильное проявление эмоций было чуждо ему и совершенно не соответствовало тому, что он испытывал сейчас. Ибо было отнюдь не до веселья. Дреяр отстранился от Штраус, и та, встретившись с его взглядом, вздрогнула. Он снова стал каким-то отрешенными... Миру это не на шутку встревожило и в какой-то степени испугало. Охотник так странно себя вел, даже ее обида ушла на второй план. Может, что-то случилось? Лаксус поднялся и сказал, явно с трудом подбирая слова: — Ты не к такому привыкла, знаю. Но иначе не умею. Общение — не мой конек. Но нас всё ещё связывает общее дело. Поэтому придется потерпеть мое общество. Мираджейн потрясли не только слова Лаксуса, сколько перемена в нем. Он выглядел таким уставшим от всего, и ее стало волновать его состояние. До этого он веселился, вел себя, как последний болван. Сейчас же в глазах застыла пустота. Что с ним случилось? Лаксус, не дожидаясь ее ответа, захотел уйти. Но Мираджейн не дала ему этого сделать. Как только его рука задела дверную ручку, Мираджейн, сама не ожидая от себя подобной реакции, порывисто обняла его, прижимаясь к спине. За столь короткое время, проведенное с ним, Мира убедилась в том, что Лаксус был сложным человеком. Его нелегко понять, он умел действовать на нервы и раздражать, но в то же время Штраус чувствовала боль, что скопилась в нем. Дреяр тщательно скрывал это от окружающих, и Мираджейн становилось жаль охотника за то, что он обрекал себя по собственной воле на узы одиночества. — Ты тоже меня прости, — тихо прошептала Мираджейн, — Мне не следовало так вести себя. Лаксус совсем не ожидал от нее такого, но был вынужден признаться самому себе, что ему было приятно. Это успокаивало и залечивало вновь открывшиеся кровоточащие раны. У нее были такие маленькие ладони. Хрупкие и холодные. Он накрыл их своей рукой, немного растирая и согревая. Кажется, Дреяр даже сумел окончательно протрезветь. — Не стоит, — ответил он, — забудем об этом. Между ними повисла неловкая пауза, но хотя бы бушующая буря сошла на нет, и это принесло некое облегчение. Лаксус подумал, что, возможно, Гилдартс должен в скором времени появится в таверне. Кана же говорила, что он прибудет к вечеру. Дреяр решил, что правильнее всего в начале ему самому переговорить с Клайвом и только потом привести Мираджейн. — Я тебя оставлю, отдохни пока есть возможность, — рассудил охотник, — Мира, когда придет Гилдартс, я переговорю с ним, объяснив суть проблемы, и только потом приду за тобой, чтобы мы продолжили обсуждение втроём, хорошо? — Ладно, — ответила Мираджейн, совершенно не собираясь с ним спорить, — Тебе виднее, как поступать в таких ситуациях. Лаксус кивнул и скрылся за дверью, решив пойти в свою комнату и немного освежиться, пока была такая возможность. Мираджейн тоже решила привести себя в порядок. Ее прическа оставляла желать лучшего. Она была рада, что их разногласие с Лаксусом согло на нет.