Юные на всю голову

      Сердце Саши бешено стучало. Не так, как на службе в ночи под обстрелами. Не так, как при получении редких писем от Ленки. Не так, как когда убегаешь с друзьями через незнакомые дворы от милиции.       Оно впервые стучало так. Родной город, двор и дом спустя непростых два года разлуки. Остается всего лишь открыть дверь в квартире, а там и мама. Мама, которая каждую минуту переживая за родного сына совсем не подозревает, что он уже так рядом. — Ма! Так замки и не поменяла, ну ё-моё…       За пару мгновений вся старенькая квартира Беловых, стены которой давно не были наполнены такими эмоциями, погрязла в воплях радости и слёзах счастья. — Сашенька! Сынок! Вернулся! — тётя Таня целовала сына в щетинистые щёки, обнимала, и, конечно же, так и норовила закормить его прямо с порога домашней едой. — Ну что же ты не предупредил… Я бы пирогов напекла, с капустой… Любимых твоих! — Да ладно, ма, — отмахнулся Саша, направляясь в ванну. — Я есть не буду, меня ребята ждут… Да и с Ленкой увидеться надо. Ты не знаешь, кстати, может они переехали куда? А то я звонил, никто не берёт.       Имя Лены Елисеевой неприятно резануло слух тёте Тане. Милая, веселая девчушка, в чьих наивных голубых глазах её сын не чаял души. Эти две светлых косички и звонкий смех Саша любил до самой глубины души, каждым ударом сердца и каждым новым вдохом. — Ма? — снова позвал задумавшуюся маму Саня.       Только вот не было больше ни наивного взгляда, ни тонких косичек и смех изменился со звонкого, льющегося, на лающий и вульгарный. Во взгляде читался вызов и желание подороже продать себя. А косички… Сначала обрезала, потом сделала по последней моде химическую завивку и больше ничем не отличалась от тысячи других таких же, как она. — Мам! — голова Саши и его озадаченный взгляд показались в дверном проеме. — Да, сынок, извини, задумалась… Задумалась над гарниром к котлетам! Что ты хочешь: картошку или макароны? — Да я ж говорю, мам… — А могу и рис твой любимый сварить, хочешь? Решено, к котлетам рис, а я пока рассольник тебе налью. Садись, садись… Чай уже почти вскипел.       Необходимый тете Тане результат был почти достигнут: Саша отвлекся от разговора о Лене, но учитывая присущую ему настойчивость — в любой момент мог завести его заново. Однако… помощь пришла откуда не ждали. — Пожалуйста, внимание! — раздалось в рупор на улице. — Военнослужащий Александр Белов! Просьба спуститься вниз, вас ожидают! — объявлял до жути знакомый голос. — Повторяю!.. — Вот черти! — расхохотался Саня, вскакивая со своего места. Он высунулся в окно, увидев там, конечно же, тех, кого и ожидал увидеть.       Всё Бирюлево содрогнулось от криков воссоединившийся компании. — Дуй вниз, генерал! — из общей массы голосов выделился Витин. — Да я только с поезда! — Какой поезд, Саня! Ты нас обидеть хочешь? А привальная?! — возмущался Фил. — Мы тебя два года ждали!       Саня вновь рассмеялся, и многозначительно покачав головой, скрылся из окна. — Наверное, это означает, что он согласен, — сделала своё умозаключение Аня, по старой традиции снимая исторический момент на фотоаппарат. Это чудо техники не пропустило ни один важный момент для компании. — Конечно согласен! — счастливо завопил Кос, одним махом оказавшись на капоте своей машины. — Белые розы, белые розы! — распевал он, усиливая звук своего голоса мегафоном. — Космос! — воскликнула Аня, останавливая съемку. — Слезь сейчас же! — она не могла видеть, как её не самый маленький мальчик, скачет по новой машине. — Помнёшь! Или поцарапаешь! — Белые розы!.. — не обращая ни малейшего внимания на замечания девушки, продолжал свой перфоманс Холмогоров. — Вот дурень, — Вишня закатила глаза, но шанса остаться в стороне у неё не было: Кос уже пытался подтащить её к себе. Очень быстро сдавшись, девушка оказалась рядом с ним, выплясывая так же, как и он минуту назад.       Белов не заставил себя долго ждать, и за пару минут оказался в самом эпицентре событий. Ребята обнимали его, трепали по коротко постриженным волосам, и на перебой засыпали вопросами и шутками. — Ну заматерел-то как! Заматерел! — Как же граница теперь без тебя, Саня? Враг ведь не дремлет! — Он теперь нас охранять будет! Да, Санёк? — Да хорош вам! — смеялся и отмахивался Белый, с интересом осматривая «Линкольн» Коса. — Вот это аппарат… — Мы тебе потом расскажем, как за ним ездили… — усмехнулась Анька, садясь в машину. — Да, Белый, мы тебе много чего расскажем, — Пчёла хлопнул друга по плечу. — Угу, — не так весело согласился Холмогоров, с тяжестью вспомнив о Лене, новость о которой его другу только предстоит узнать.

***

      Огненный «Линкольн» на всей скорости катил к Воробьёвым горам, мотор ревел, а из настежь открытых окон звучала C. C. Catch. — Ну как, Белый? В армии-то такого не было! — усмехнулся Витя, одним умелым движением руки открывая бутылку пива. — Пчёла, ну твою ж! Просил в салоне не открывать! — ругался Кос на друга. — Да не бухти! — Витя и ему протянул открытую бутылку.       Вскоре автомобиль припарковался неподалеку от смотровой площадки, а из него высыпала гудящая и смеющаяся толпа. Саша быстро от них отделился, направившись к одинокому высокому тополю. В пару нетрудных для него движений он оказался на толстой ветке.       Дерево встретило его знакомой надписью: «Саша плюс Лена».       Белый вырезал её в десятом классе. Проведя по буквам рукой, Саша с теплотой улыбнулся, вспоминая то время. — Сань, у нас бананы вообще-то не растут! — донесся голос Вити снизу. — Я в курсе, родной, — кивнул ему Саша, — восемьсот дней здесь не был, представляешь? — он спустился обратно. — Ты че там делал-то? — спросил Фил. — Яйца откладывал, — прыснул Кос.       Ребята погрузились в разговоры и непрекращающиеся шутки. Каждая фраза сквозила воспоминаниям и определенной ностальгией, но лирическое русло разговора всё же сменилось на что-то более серьезное. — Сань, ты скажи, — Космос положил другу руку на плечо, — что дальше делать собираешься?       Белов ненадолго задумался, пожав плечами. — Ну, месяца три пошарашусь, потом в горный институт поступать буду.       Парни переглянулись и разом зашлись в дружном хохоте. Аня лишь наблюдала за этой сценой со стороны, легко посмеиваясь, но присоединиться не спешила. Ей было искренне интересно выслушать мнение Саши. — Куда-куда?! — переспросил Кос. — Вулканы изучать! — пытался объясниться Саша. — Я в армии всю библиотеку перечитал…       Это лишь ещё больше рассмешило друзей. — Да, Саня, ты там от жизни напрочь отстал. — Ну ты меня что ли учить будешь? — А почему бы и нет, — ухмыльнулся Кос, поправляя ворот пиджака. — Какой институт? Какие книги? Вот я — сын профессора астрофизики, Космос Холмогоров… — Не может быть, — вставил Саша.       Кос махнул рукой и продолжил. — Вот я тебя спрашиваю: что сейчас самое главное? — Скажешь бабки — получишь в лоб, — коротко и без улыбки предупредил Белый.       Аня немного напряглась, продолжая наблюдать и не вмешиваться. — Не, — мотнул головой Космос, доставая что-то из-за спины. — А вот, что сегодня самое главное… — он поднес ствол тт-шника прямо к лицу Саши.       Белов отвёл его в сторону от себя и отчеканил: — Никогда не наводи оружие на товарища. — А ты говоришь — библиотека! — хмыкнул Кос, убирая оружие. — Вообще-то он прав, Саня, — вмешался Витя, — Я сейчас в день столько делаю, сколько мой папаша на своей фабрике за месяц. В день, прикинь! Так нахрена мне институт? Мы как-то раз уже пробовали в Академии учиться… — Вы что, по воровской пошли, что ли?.. — Саша озвучил в слух закравшуюся догадку. — По воровской да не по воровской… Сам посуди, Саня, сейчас на Рижском такие дела творятся… Пацаны со всего города съезжаются, лохов бомбят, да и мы с Пчёлой — не последние там люди, скажи же, Пчёл?       Витя довольно растянулся в улыбке, кивая. — Ты никого не забыл, Рэмбо?       Аня постучала ему по плечу. — Ты что, родная, — посмеялся он, — куда я без тебя?       Он потянул Аньку к себе. — Вот, наш самый главный рэкетир, — он поцеловал её в макушку. — Вы что, и Аню в это втянули? Кос, где твои мозги?! — возмутился Саша, не веря своим глазам. — Ну, во-первых, — начала Вишня, — насчет мозгов — это ты погорячился, — посмеялась она, — наш единственный здравый смысл слева от тебя, — Аня кивнула головой в сторону Валеры, — и он зашибает деньги на подпольных боях, да-да, Фила, не прикидывайся святым, — девушка ему подмигнула, — а во-вторых, никакой я не рэкетир, ничем подобным не занимаюсь. — Ага, разве что фарцой, — хмыкнул Витя. — Если называть вещи своими именами, то… да, — Аня улыбнулась так лёгко и безвинно, словно даже гордилась этим. И, разумеется, не видела в этом ничего неправильного и запретного. — Ну вы даете, — таких новостей Белый точно не ожидал. — Мы — да, — точно с таким же видом, как и Аня минуту назад, ответил Кос. — Так что, Сань, подключайся. Будем самой центровой бригадой! Вон, Фил тоже подтянется. — Ты про Фила-то не говори! — Валера отмахнулся. — Я ещё ничего не решил, — на этих словах он обменялся взглядами с Сашей. — Ладно, всё, — Саша не желал больше говорить на эту тему, хоть и понимал, что в ближайшее время к этому разговору придется вернуться. Он не хотел закрывать глаза на то, что его лучшие друзья свернули не на ту дорожку и отчетливого этого не понимают. — Поехали, — скомандовал он, и, не дожидаясь остальных, двинулся к машине. — Мне к Елисеевой надо!       Ребята напряглись. Вот он, момент, которого было не избежать. — Давай, Кос, — шепнула Аня, подталкивая парня в спину. — Ты. — Почему я? — шепнул он.       Вишневская не ответила, лишь грозно сверкнула глазами. — Сань, давай, это… Ну, поговорим, — он сделал жест рукой в сторону. Белов вздохнул, ожидая новой порции рассказов о Рижском и о том, как там классно.       Космос уселся на парапет, Белов встал напротив. — Во-первых… Они переехали. — Да ладно! — удивился Саня. — Она мне этого не писала… А я звонил, думал, почему не открывает никто… А куда, не знаешь? — Не знаю. Да и не в этом дело… — Холмогоров снова взял паузу, отводя беспомощный взгляд в сторону друзей.       Саша тоже обернулся на них, и, увидев абсолютно невеселый лица, внимательно смотревшие на них двоих, теряя терпение, произнес: — А в чём? В чём дело-то?! — Ты только это… Не злись, я правду тебе скажу… — Космос вдохнул в лёгкие побольше воздуха и выдал: — короче, шлюха она.       Одно слово. Один удар. Моментальный и точный.       Парни покатились по траве, не отцепляясь друг от друга, нанося удар за ударом. Фил и Пчёла бросились за ними в попытках растащить дерущихся друзей, как уличных котов. Аня лишь продолжала наблюдать за происходящим, оставаясь на прежнем месте. — Саня, ну ё-моё, — вздохнула Вишня, — я только Косу пиджак постирала… — Ты в своём уме? Саня, ты что, охренел?! — справиться с разъярённым Беловым предоставлялось трудным даже для Фила, мастера спорта по боксу.       Наконец, и Саша, и Космос, были по разные стороны «ринга». — Ну ты и псих, Белов… — Кос ухмыльнулся, дотрагиваясь до разбитой губы, — я-то тут при чём?       Друзья не видели его взгляда, не видели его лица, искажённого болью и злостью. Он обхватил голову руками, и, тяжело дыша, раскачивался из стороны в сторону.

***

      Тётя Таня отстирывала пятна от Сашиной рубашки. Кровь, трава, грязь… Она тёрла и тёрла одно особо большое пятно, которое уже давно в этом не нуждалось. Но все её мысли занимал сын. В пять, в пятнадцать, в тридцать пять и даже пятьдесят лет её ребёнок оставался её ребёнком. Его боль была и её болью тоже. Больше всего на свете Тёте Тане хотелось бы помочь Саше справиться с его болью.       Но юность есть юность. Она не была бы собой, если бы не несла в себе столько эмоций. Всю прелесть и всю драму первой любви должен пережить каждый, и сейчас настала Сашина очередь. — Спит, солнце моё… — прошептала она, заглянув в комнату сына. — Пусть отдыхает…       Но Саша не спал. Сегодня это просто казалось невозможным. Мысли полностью контролировали его, никак не наоборот.       В каждой из них была Лена. В каждой из них она целовала его. В каждой из них она говорила, что любит и обязательно дождется.       Одним резким движением Саша сел на кровати, взгляд напрямую уперся в горящий алый закат. Что ни говори, а по ним, по этим закатам, которые так часто радовали жителей их района, он тоже скучал.

***

      Квартиру Пчёлкиных в ранний утренний час пробудила трель дверного звонка. — Да иду я, — чертыхался Пчёла, пробираясь к двери. — Кто? — Сержант Белов! — буркнул Саша. — Ты в курсе, который час? — серьёзно спросил Витя. — Пчёл, выйди, поговорить надо. — Саня, давай позже? Я с бодуна, — откровенно заявил Витя. — Одевайся! Алкашня… — Что, теперь меня бить будешь? — усмехнулся Пчёлкин. — Не пори ерунды, пойдем.       И Саша, и Витя наконец переместились в родную беседку у дома. — Как ты в такую рань встаешь? — зевнул Пчёла. — Дай сигаретку…       Саша протянул ему пачку «Родопи». — И куришь дрянь какую-то… — закашлялся Витя, сделав затяжку. — Рассказывай, — твёрдо сказал Саша тоном, не терпящим возражений. — Ну, что рассказывать-то? Зря ты вчера на него накинулся. Уж лучше мы тебе расскажем, чем чужие, разве нет?.. — Витя внимательно посмотрел на Сашу.       Он полностью понимал чувства друга.       Саша и Лена… Их никто не называл Беловыми, как, например, их с Соней Пчёлкиными. Эти отношения не были похожи на американские горки Ани и Космоса. В них не было столько же бесконечной, вечной подростковой романтики Фила и Томы. Но они были семьей.       Такая любовь, кажется, может быть лишь в книгах или фильмах. А в жизни… Шанс — один на миллион. Но Саша его забрал. А Лена, увы, не смогла. Белов любил её с первого класса. Он добился её ответа в девятом. Все вокруг смеялись, мол, «дети, дети…». А они — любили. Саша от всего сердца, Лена… как могла. Она ошибалась, временами врала, лёгко обижалась и всегда была очень плаксивой. Саша был неопытный, вспыльчивый, ревнивый до жути. Они ссорились, потом мирились, и снова ссорились. Пробовали друг без друга быть хоть день или два и понимали — не могут. Но как бы всё не складывалось, все были уверены — в один прекрасный день Елисеева станет Беловой. Другого варианта быть, кажется, не могло. Однако…       Пчёла снова затянулся, прежде чем продолжить разговор. — Короче, в Люберцы она переехала… Вот. Мы и не знали про нее ничего. У наших старших точка есть в центре, и тут из-за нее спор возник. Мы разбираться приехали — все чин чинарем, на пяти машинах. Ну, обсудили все, потом глядим — а в кабаке Ленка Елисеева. С какими-то четырьмя чертями за столиком сидит, вот… Космос подошел, что-то ей сказал — она в краску… В общем, не на ту дорожку она свернула, манекенщица эта…       Каждое слово тяжелым камнем ложилось на сердце Белова. — Что за точка? — серьёзно спросил он. — Да ладно, Сань, брось ты, ну… — Где вы ее видели?       Витя знал этот взгляд. Против него было бессмысленно что-то предпринимать. Саша уже всё решил. Отговаривать означало искать ссоры. — Ну, брат, как знаешь… — Пчёла взял в руки тонкий прутик, и, присев на корточки, начал чертить на песке какие-то незамысловатые схемы.

***

      На дискотеке, как и полагается, было шумно и многолюдно. С.С. Catch разносилась по району, яркие девчонки и развеселые парни вереницами заходили в клуб. Молодежь беспечно отдыхала, совершенно игнорируя то, что от лета осталось лишь пара вечеров, уже заведомо осенних.       Саша сиротливо оглядывался по сторонам, вглядывался в толпу. «Ну где же она?» «Может, парни всё-таки ошиблись?..»       Белову хотелось верить, что Елисеевой здесь нет, потому что и не должно быть. Но жизнь словно захотела дать ему подзатыльник, чтобы он наконец прекратил жестоко обманывать своего самого близкого человека — себя.       Подкатила очередная ярко-желтая машина такси и из неё выпорхнули две одинаково размалеванные девицы. Если бы не голоса их трудно было бы даже отличить друг от друга. Они громко смеялись, обсуждали какого-то «Ашотика» и то и дело, поправляли короткие юбочки.       Белов безошибочно угадал ноты некогда любимого голоса, несмотря на то, что не слышал его вот уже больше двух лет. А голос, как известно, это первое, что забывается при долгой разлуке.       Желтый свет фонаря скользнул по напудренному лицу.       Всё стало ясно.       Парни не ошиблись. Чуда не произошло. — Лена! — раздалось на всю площадку. Несмотря на гремящую музыку, голос Саши прозвучал ещё громче.       Елисеева замерла, всматриваясь в темноту. — Привет… Вот и я.       Лицо Лены, застыв то ли в удивлении, то ли в испуге, отражало эмоции, которые невозможно было считать. Одно было ясно: радости среди них не было.       К Елисеевой подскочила подружка. — Лен, кто это?.. — Иди, я сейчас, — не отрывая взгляда от Саши, отозвалась Ленка, — иди, иди… — Ты только давай, недолго. — Не ждала? — дождавшись, когда они наконец останутся вдвоём, задал двусмысленный вопрос Саша. Не ждала его Ленка, не ждала. Ни сейчас, ни все те два года. — Саш! — голос Лены истерично сорвался, выдавая захлестнувшие эмоции. — Давай только без скандалов!.. — вскинув руки, попросила она. — А как? — Как? Спокойно поговорим… — Тогда, может, поцелуемся для начала? — продолжал Белов. — Всё-таки два с половиной года не виделись… — Нет… — Лена замялась. — Да и глупо всё это! Два года… очень большой срок. Ну так вышло. Ты прости, — она с глупой улыбочкой пожала плечами. «Так вышло. Прости.»       С этих слов всё и приняло совсем другой оборот. Саша потерял последние капли терпения. Он напирал, задавал ей один и тот же вопрос: «что ты сделала?»       Их конфликт привлекал все больше и больше внимания окружающих, верная подружка Елисеевой успела сбегать за подмогой. — Эй, балбес! — показался силуэт рослого, крепкого парня, направляющегося к Саше и Лене. — Отойди от неё! Ну? Чего непонятного?       Саша недолго думал. Удар, ещё, и ещё. Закрутилось-завертелось, как это обычно бывает. Он уже и забыл вкус простой, дворовой, пацанской драки. С армейской-то дисциплиной такое не попрактикуешь, Белов уже даже начал бояться, что разучился.       Видимо, судьба отчетливо это чувствуя, сама затеяла с ним борьбу, нанося контратаки. Каждый раз проверяя на прочность: выдержит ли и на этот раз? Измена Ленки, стычка с Мухой, которая впоследствии не просто повторилась, но и приобрела иные масштабы, обыск у него на квартире, побег…

***

— Как же я во все это влип, Кос?.. — рассмеялся Санька, куря и качая головой. — Меньше кулаками махать надо было, — хмыкнул Холмогоров. — Я ж за девушку. — Ага, за девушку, которая рога тебе… — начал было Космос, но замолчал, поймав Сашин тяжелый взгляд. — Ладно, засиделся я тут у тебя. Давай, не кисни, завтра еды привезу.       Дом Царевых любезно стал прибежищем для попавшего в серьёзную передрягу Белова, (хотя хозяева, разумеется, ни о чем не подозревали). Саша проводил здесь уже не первый день, с каждым часом все больше сходя с ума от скуки: ведь когда ты скрываешься от милиции, то особо не поразвлекаешься. Его мысли занимали лишь события последних дней и… скрипачка из дома напротив.       Проводив Холмогорова, Саня занял свой «наблюдательный пункт» и принялся ждать её появления вновь. Непонятно было, чем именно так цепляла его эта незнакомая девушка. Наверное тем, что на всю округу объекта интереснее не наблюдалось. А увидел её он впервые, (точнее, услышал), две ночи назад. Звенящую тишину разрезала льющаяся мелодия. Исполнялась она столь профессионально и талантливо, что в первые минуты звучания Белов спутал её с записью. — Ну и где же ты, — вздохнул Саша, — а, прелестное создание?       Он обводил взглядом каждое окно дома, даже прибег к помощи телескопа (правда, на таком неастрономическом расстоянии пользоваться им было жутко неудобно). Девушки не наблюдалось. Только её бабушка, хлопотавшая над ужином.       Очень удачно его взору подвернулся лежащий в углу стола справочник дачного поселка. Без труда найдя номер принадлежащий дому номер четыре по улице Лесной, молодой человек принялся бегло набирать цифры. — Але?       К его разочарованию на том конце провода ответила не загадочная незнакомка, а её бабушка. Саша молчал… — Ну? Говорите! Кто вам нужен? — кажется, она начинала сердиться. — Молчите, молчите… — раздраженно сказала она и припечатала аппарат трубкой.       Нужно было что-то делать и Саша не придумал ничего лучше, как отвлечь бабушку камнем в ворота соседей. Пока старушка выясняла обстановку и в ночной тишине ругалась на хулиганов, Белов пулей вернулся к телефону, повторяя схему. На этот раз ему повезло. — Да? — Здравствуйте. Простите, что так поздно, — слегка запыхавшимся голосом заговорил Саша. — Вы только не пугайтесь, пожалуйста, хорошо? Вы меня не знаете. Я тут давно уже слушаю, как вы играете — мне очень нравится. — А вы кто? — Я… сосед ваш. — А вы какой сосед — справа или слева? — И не справа, и не слева, но это не важно. Вы, правда, здорово играете, я буквально наслаждаюсь! Вот только по этому отрывку я никак не могу вспомнить, что это? — Спасибо, это «Каприз» Паганини. А вы что, только ради этого и звоните? — Ну да, я же чувствую — что-то капризное очень, — Саша прикусил язык после нелепой шутки, — А еще почему-то очень хотелось услышать ваш голос. — Очень мило. Услышали?.. А теперь до свиданья. — Секунду! Подождите!.. Я еще хотел сказать, что… — Саша судорожно принялся перебирать варианты того, что еще можно было сказать в эту минуту. — Ну, в общем, короче: я помню чудное мгновенье — передо мной явилась ты, как мимолетное виденье… И… ну, чисто как гений красоты. Вот.       Девушка рассмеялась и с легким лукавством спросила: — Вас случайно не Александр зовут? — А вас не Анна? — Нет, не Анна… Скажите, а если мы случайно встретимся, как я вас узнаю? — Ну-у-у… Допустим, у меня в левой руке будет журнал «Огонек». — Хорошо, договорились. А теперь извините, мне пора. До свидания. — До свидания.       Разговор завершился, но Белов по-прежнему держал трубку в руке, смотря в окно напротив. Он видел, как скрипачка выглядывает в окно, вероятно, высматривая звонившего ей пол минуты назад забавного соседа. Как задергивает шторы, начинает раздеваться… Голова пошла кругом. Бросив всё, Саша с бешеным рвением начал отжиматься, пытаясь дать выход нахлынувшим силами.       На следующее утро удача улыбнулась ему вновь: только проснувшись, он застал довольно милую семейную сцену: бабушка провожала его уже не такую незнакомую соседку. Сорвавшись прямо из кровати, одеваясь находу, Белов бросился вслед за ней.       Разумеется, девушка заметила «преследователя» очень и очень быстро, но не спешила сдаваться, с интересом наблюдая, как далеко он зайдет. Так они дошагали до электрички. Её это очень удивило, но и дальше путь они продолжили вместе.       «И что же я буду делать дальше? Как дурак… поплелся за ней не пойми куда», — размышлял Саша, совершенно не представляя свой дальнейший план действий.       Этот день продолжал благоволить ему во всем. Внезапно подвернулся и «Огонек», и академический концерт, на котором выступала Оля (как выяснилось при знакомстве), и цветы, и мороженое, и прогулка по осеннему парку, и… розыск.       На этом лимит везения, видимо, исчерпался.

«Внимание, розыск!!! ГУВД г. Москвы по подозрению в совершении убийства разыскивается Белов Александр Николаевич, 1969 года рождения. Глаза голубые, волосы темно-русые, рост средний, телосложение спортивное. Особые приметы: шрам на левой брови.»

      И снова все повторилось: ночь, дача Царевых и гнетущие мысли. — Это несправедливо, — сжав зубы повторял Саша. — «Убийство»… Нарочно не придумаешь. Ещё и такую девчонку упустил!       В то же время за него хлопотала мать в Москве: тщетно пыталась прорваться сквозь Надькину оборону к Юрию Ростиславовичу. Правда ответ постоянно был одним и тем же: «его нет!».       Уже привычный порядок одних и тех же рассуждений, каждый раз повторяющийся, когда Саша оставался наедине с собой (а значит — почти всегда), нарушил громкий шум с улицы. Белов выглянул в окно — к воротам подкатил гремящий новыми песнями Шатунова «Линкольн», из него высыпали друзья — и Пчёла, и Фил, и Вишня с Косом — все были тут. На мгновение весь груз упал с его плеч и сердце радостно затрепетало в предвкушении теплой встречи. Как в старые добрые, когда такой же звенящей и веселой гурьбой они собирались у кого-нибудь на квартире или в родном гараже.       От толпы парней, загруженных пакетами с алкоголем и продуктами, заметно отделилась фигура Ани, направляющаяся к дому Царевых. — Монте-Кристо, подъем! — дверь распахнулась и на пороге, во всей красе, с открытой бутылкой сидра в одной руке и фотоаппаратом в другой, предстала Анна Владимировна собственной персоной. — Белый, ну ё-моё! Ты уже по привычке от всех шифруешься? Даже от лучших друзей? На, догоняйся, — она пихнула бутылку в руки ничего непонимающему Саше, запечатляя этот момент. — А вы что там зависли? — как всегда, командуя парадом, девушка оставила Белого в продолжающимся недоумении и отправилась подгонять тормозящих парней. — Вот черти, — рассмеялся Саша, — нигде покоя не дадут… — Здорова, Саня! — шум переместился с улицы в дом: зашли Витя, Космос и Валера. — Ну что, гульнем?       Всеобщим консилиумом было принято решение развеять Санькину тоску, причины на то было две: нехорошо бросать друзей, когда им плохо, это раз. И два — очень хотелось отгулять дембель Белова по-нормальному, по-настоящему, а то в прошлый раз всё пошло не так, как планировалось… Всё-таки, незабываемый он получился, этот дембель… — Да не хочется, — махнул рукой Белов. — Так, Анька, ты что ему дала? — скептически хмыкнул Кос, меняя в руках друга сидр на портвейн. — Ну-ка глотни, сразу захочется, давай-давай! Пчёла, организуй музон, Аня, со мной на кухню.       Дом заполнился суетой, затем хохотом, песнями и плясками, медленно, но верно, вся печаль Белова уходила.       А вот в доме напротив все было не так весело: Олина бабушка маялась уже третий час от бессоницы. Невозможно было спать, пока в соседском доме творилось такое «бесовство», как она сама выражалась.

***

— Как это? Мы все выпили? — Холмогоров недоуменно разглядывал груду пустых бутылок. — Чему ты удивляешься? — усмехнулся Пчёлкин. — Больше всех хлебал! — Это не дело, надо ехать за добавкой… — присоединился Валера. — Ну так поехали, в чем вопрос, — развел руками Космос так, будто гонять за рулем в подобном состоянии было как нечто само собой разумеющееся. — Э, нет, я с вами, — тут же вызвалась Аня, — за тобой, Кос, глаз да глаз. — А вот я пас, — отмахнулся Пчёлкин. — Слишком лень… — Слышь! Как пить, так ты мастак, а как сгонять за добавкой — так это я один должен. — Ты не один, — подталкивая его в спину, уверял Валера. — Только давай уже шустрее…       Когда Аня с Космосом и Валера, наконец, собрались и уехали, Саша с Витей погрузились в тихий разговор на крыльце: этого все два года очень не хватало — когда перекур превращается в ритуал со своей особой терапевтической магией. — Знаешь, я всю жизнь мечтал быть аквалангистом… — задумчиво сказал Пчёла. — Будешь, — уверенно кивнул Саша и добавил: — А я — вулканологом… — Будешь. — Не факт… — с сомнением покачал головой Саша.       Витя с сочувствием покосился на друга. Конечно, не факт. Кто бы мог подумать, что его лучший друг, Саня Белов, отличный парень с целями на жизнь, когда-то окажется вот в такой вот ситуации?       Спасением из которой могло стать только, наверное, чудо.       Внезапно всю тишину разрушили лучи прожекторов и голос, усиленный мегафоном: — Приказываю всем оставаться на своих местах! Дом оцеплен. Белов, ты под прицелом!       Парни коротко переглянулись. И даже в этих секундных взглядах было очень многое. — Пчела… ты со мной? — тихо произнес Саша. — Угу… — выдавил Пчёлкин. — За домом — забор, за ним — лес. — Белов! Повторяю: ты под прицелом. Руки за голову и два шага вперед! — гремел мегафон. — Белов, повторяю: два шага вперед!.. Считаю до трех и открываю огонь на поражение. — На счет «раз» — вновь прошептал Саня, держа руки поднятыми. — Мамочка… — сорвалось с губ Вити. — Раз! — прозвучало из мегафона как приговор.              Оба припали к земле и в холодный, осенний воздух ворвались яростные пули. Со свистом пролетая над их головами, пули врезались в стены дома, дырявили стены, крошили фундамент, навсегда устремлялись в лес.       Саше с Витей повезло спрятаться за старой лодкой, сделав небольшую передышку, и броситься изо всех сил на последний рывок. До спасительной темноты леса оставалась самая малость. Саша уже даже думал, что все, оторвались, и позволил себе ненадолго обернуться — это стало фатальной ошибкой. Шальная пуля насквозь прошила его бок…

***

      По пустынной трассе медленно плыл «Линкольн». Аня с Валерой спали, бутылки раздражающе позвякивали, а Холмогоров был погружен в свои собственные мысли. Настолько глубоко, что не сразу заметил гонящий по встречке милицейский «Жигуль». — Откуда ты здесь взялся, урод? — Космос ударил по тормозам. — Что такое? — тут же попросыпались пассажиры. — Приплыли… не видишь? Менты! — кивнул Холмогоров Валере.       Ко всеобщему удивлению, из «Жигулей» показался не милиционер, а Пчёла, направляющийся с пистолетом к машине. Узнав «Линкольн» в самый последний момент, парень убрал оружие. — Кос, твою мать! Где вас черти носят?! — А что это ты со стволом? — чуя не ладное, спросила Аня. — Сюда быстрее, Сашка ранен! Быстрей, чего встали?! — выпалил Пчела и кинулся назад, к «Жигулям». — Облава, мусора кругом — мы еле вырвались!       Ребята бросились к машине, на заднем сиденье которого лежал окровавленный Сашка. — Саня… — дрожащим голосом произнесла Аня, склоняясь над другом. — Что случилось-то? — спросил Кос. — Налетели в масках, с автоматами, шмалять начали — еле ушли! — возбужденно пересказывал Витя. — Так, давай его на меня, потихонечку… — говорил Фил, пытаясь достать Сашу из машины. — Братья, вы-то что? Сваливайте отсюда… — прошипел сквозь стиснутые зубы Белов. — Тихо-тихо, Саня, — успокаивал его Фил. — Потерпи… Ничего, бог терпел и нам велел!.. Эй, аптечку там захватите! — крикнул он назад через плечо и бережно понес друга к «Линкольну». — А с этим-то что делать? — Витя покосился на нервничающего милиционера. — Ребята, вы понимаете, что за сотрудника вам конец?.. — Понимаем, не волнуйся, — абсолютно спокойно произнес Кос.       В «Линкольне», тем временем, разворачивалась настоящая операционная. Аня держала Сашу за его слабеющую руку, с глазами, полными слез, и старалась не мешать Валере, который обрабатывал рану. — Как же тебя угораздило, брат… — Да вот… пуля дура… и я… — дыхание сбилось, он вымучено и слабо улыбнулся, — дурак. — Слушай меня внимательно, брат, — Космос продолжал вести беседу с сотрудником, — Мы с тобой ровесники. Я мамой тебе клянусь, что этого пацана… — Космос показал ножом в сторону «Линкольна», — этого пацана и всех нас подставили. Ты знаешь меня, отца моего… Не надо тебе в это ввязываться. Если ты нас сдашь, нам терять нечего, мы тебя на куски порежем, понимаешь? А если не сдашь, послезавтра получишь пять штук. Ты понял меня? — пять, — растопырил пятерню перед лицом лейтенанта Космос. — Посмотри на меня, лейтенант. Я тебя не обману… Так что решай. До встречи.       Оставив молодого лейтенанта одного, Космос и Витя ретировались в сторону своей машины.

***

      Татьяна Николаевна, все-таки попав к Юрию Ростиславовичу, вот уже который час наблюдала за тем, как профессор листает старую записную книжку, курит сигару за сигарой, и пьет уже бог знает какую чашку кофе по счету. Он звонил всем, кто мог помочь, но почему-то пока никто не зов помощи не откликался. Надежда медленно угасала, когда, наконец, прозвучало спасительное: — Всё. Отмазал. — Как?.. — Ну в какой стране-то живем, Тань… Так. — Господи! — она вновь залилась слезами. — Как же мне тебя благодарить?..       Юрий Ростиславович положил руку ей на плечо. — Я ведь тоже не хочу потерять сына. Будем считать, что у нас интересы совпадают.

***

      Парни, еще не знавшие о том, что в Москве все уже решилось с наилучшей для них выгодой, кружили вокруг Москвы, не зная, что делать. В больницу нельзя — это означало сразу же сдать Саню. Но и оставлять его в таком состоянии было страшно. Самостоятельно уже было сделано всё, что можно. Аню к тому моменту дернули на Рижский, за новым товаром. Явилась туда она тише воды, ниже воды, раздавленная событиями прошедшей ночи. — Мне уже лучше, — уверял Саша. И правда, складывалось впечатление, что Белов приободрился по сравнению с тем, что было пару часов назад. Он отчетливо понимал, что ему нельзя унывать и искренне старался не дать сделать тоже самое друзьям. — Кос, давай на смотровую… — Да че там делать-то… — Поехали, я тебе говорю. — Ну, поехали… — пожал плечами водитель.       Без машин и красных светофоров доехали довольно быстро. В утренней рассветной дымке перед ними раскинулась панорама величественной Москвы. — Саня, давай сюда, к парапету… — командовал Фил. — И руку крепче прижимай, чтобы кровь не сочилась! Кос, делай что хочешь, но надо искать больничку. — Какая больничка, ты что? Концы везде паленые… — с мрачным видом произнес Космос. — Надо как-то разруливать… Блин, я не знаю, что делать… — Ты же у нас все всегда знаешь! — Да пошел ты! — Сваливать надо, сваливать… — пробормотал Пчела. — Куда-нибудь за уральский хребет! — Тогда погнали к твоим старшакам! — теряя терпение, предложил Космосу Фил. — Ты вообще соображаешь, что несешь?! Это же прямая подстава!.. Да нас за такие пенки на перо посадить могут! — Братья, по-любому… — вдруг тихо и взволнованно заговорил Белов. — Спасибо вам… Я… я вас никогда не забуду… Клянусь, что никогда, никого из вас я не оставлю в беде. Клянусь всем, что у меня осталось… — Братуха, перестань! — Ты что, Сань, помирать собрался? — Хорош ты, правда… — успокаивая его, загалдели друзья.       Саша не слышал их. Он лишь продолжал. Все громче и тверже.       — Клянусь, что никогда не пожалею о том, в чем сейчас клянусь! И никогда не откажусь от своих слов… Клянусь!              Он протянул вперед ладонь, сверху легла рука Фила.        — Клянусь. — Клянусь… — произнёс Пчёла. — Клянусь!.. — на выдохе сказал Кос. — Клянусь! — ещё раз повторил Саша и замкнул пирамиду их рук вновь своею, густо испачканной кровью, рукой.       Над Москвой вставало солнце. Начинался новый день. Он нес новые радости, новые проблемы, он нес в себе жизнь. Но для ребят на пару бесценных мгновений вся жизнь сосредоточилась в их клятве.       В клятве, навсегда запечатанной кровью. В клятве, которая звучала, наверное, так искренне, как ничто и никогда в их жизнях прежде и после. В клятве, которая многое навсегда определила.