После войны, по ту сторону мыслей

Саске

Наш диалог внутри техники затянулся и перерос в нечто иное. «Наконец-то так, как я это задумал». Ранее мне не приходило в голову использовать что-то подобное, но идея пришла сама собой, когда других вариантов не осталось. В конце концов, гендзюцу — это то, в чем я действительно хорош. Я решительно пообещал себе не касаться её в реальности, пока продолжается действие техники. Но даже укладывая Сакуру на кровать, я не смог не смотреть на неё. Сначала мельком, я только поглядывал на лицо и тонкую линию шеи. Затем рассматривал гладкую ткань на невесомых полосках шелка. Гладил взглядом оголенные плечи, провожая несколько капель воды с мокрых волос к ключицам. Иллюзия лишь изначально была моей задумкой, но как только стало ясно, что план сработал и мы переместились на песочный берег, я отпустил ситуацию, позволив фантазии Сакуры делать всё, чего ей захочется. Можно контролировать гендзюцу полностью и потратить на это значительную часть чакры, но с шаринганом достаточно правильного настроя вначале, и дальше всё пойдёт согласно мыслям того, кто внутри техники. Раньше я использовал только страхи противника — именно от негативного влияния самый лучший результат. Это особенно эффективно, если знать слабые места оппонента, именно поэтому гендзюцу Итачи всякий раз так безупречно срабатывало на мне. Но я совсем не был уверен, что так же успешно это будет действовать в обратную сторону. Похоже, я всё же не ошибся, и чувства Сакуры ко мне по-прежнему имеют вес, иначе бы ничего не вышло. Хотя вначале и пришлось управлять техникой полностью. Услышав первый тихий стон из приоткрытых влажных губ, я наконец отвёл от неё взгляд. Но ещё через мгновенье стон повторился — стал более глубоким и жарким. По коже пробежали мурашки. В теле разгорелся мучительный пожар ожидания. Развивающиеся по ветру лёгкие шторы, отделяющие балкон от комнаты, приподнялись над полом. С улицы потянуло свежестью летнего дождя с привкусом морской соли. Безуспешно стараясь отвлечься на дребезжание крупных капель по каменному фасаду, несколько помедлив, я присел рядом с Сакурой на постель. Тронул струящуюся ткань поверх молочной кожи бедра и убрал руку. «Я сам себя обрёк на это и теперь могу только смотреть». Её пульс стал быстрее, дыхание участилось. Губы слегка дрогнули, пропуская импульс удовольствия. Отчаянно захотелось прервать технику и продолжить в живую. Сделав глубокий вдох, я ненадолго угомонил свои эгоистичные мысли. Наклонился к лицу девушки, погладил костяшками пальцев нежную щеку и тронул подушечкой большого пальца мягкие губы, придерживая за подбородок. Подумал, что пора остановиться, но вместо этого поцеловал, не сдержав порыв, а вместе с тем и обещание самому себе. Следующие несколько действий слились в одно полотно, между скользящими движениями ладони по нежной коже под шёлком к одному из встрепенувшихся маленьких сосков, тут же зажатого в моих грубых пальцах, и её глубоким стоном прямо в губы. Я весь напрягся, едва сумев остановиться. Отпрянул и быстро пробежался взглядом по струящейся ткани на ней. «Нет, нет, я подожду. Не сорвусь». От мягких протяжных стонов стало так жарко, что дурно. Член потяжелел и крепко упёрся в штаны, натягивая их до боли. «Что случится, когда Сакура очнётся? Будет ли ей так же хорошо или всё это лишь до тех пор, пока с ней играет собственная фантазия?» Стараясь какое-то время не думать о последствиях, я вернулся мыслями к её горячему телу и понял, что слишком возбуждён, чтобы и дальше поддерживать гендзюцу. Но куноичи очнулась раньше, чем я успел осознать, что техника оборвалась.        Вернулась она уже совсем другой: смелее и откровеннее. Притянула к себе за шею и дерзко поцеловала в губы. После, подрагивая от возбуждения, шепнула на ушко моё имя. Тонкие пальчики заскользили по воротнику моей спальной рубашки, торопливо расстёгивая пуговицу за пуговицей. Но очень скоро терпению девушки пришёл конец, и я услышал треск разрывающихся нитей. Рубашки на мне больше не осталось, она упала куда-то в угол кровати. Та же участь постигла бы и штаны, если бы я не перехватил руки Сакуры и не взял инициативу на себя. Она взглянула мне в глаза, покусывая налитые кровью губы. Тонкие лямки шёлка сползли по аккуратным плечам, приоткрывая упругую грудь. Я с наслаждением остановил взгляд на приподнятых возбуждённых сосках, которые, кажется, от моего взгляда напряглись ещё сильнее. Сакура нервно сглотнула, но не закрылась, позволив приблизиться. Сладкий аромат душистого мыла на нежной коже и её собственный, создавая необъяснимо возбуждающий запах, смешались и вскружили мне голову.        Я приподнял подол ночнушки, сдвинув вверх гладкую ткань, и открыл манящую линию бедра. Она разомкнула губы и закрыла глаза, светлые ресницы затрепетали в ожидании. Моя ладонь легко заскользила по нежной коже, едва касаясь горячей влаги между бёдер. Пальцы легли вдоль влажных стенок и сошлись в середине, в той точке, прикосновение к которой всякий раз вызывает неконтролируемую дрожь в её теле. Томительные стоны оборвались, стоило только слегка поласкать её подушечкой среднего пальца. Сакура подалась вперёд, выгибаясь и жадно хватая губами воздух. Между её ног стало совсем влажно и горячо, и мне дьявольски захотелось вжаться в неё. Но больше всего сознание раздразнили мысли о том, что это удовольствие дарю ей именно я. Девушка немного успокоилась, наблюдая, как я шире развел её стройные ноги, поглаживая их тёплыми ладонями. Облизнув губы, Сакура мельком посмотрела мне в глаза, но не произнесла ни слова, позволяя и дальше касаться её в самых нежных местах. Я, несомненно, понял, чего она так ждёт, ведь если не считать расширенных зрачков в гостинице, тогда я был под властью точно такого же пылкого взгляда. Мысленно довольствуясь этим успехом, я устроился между упругих бедер, размазывая головкой, скользкую влагу по мягким набухшим складкам вдоль вульвы. Все мои мышцы напряглись в предвкушении, и тело начало ломить от желания. Я собирался сделать это аккуратно, всё ещё опасаясь причинить боль. Туго вошёл лишь наполовину, но Сакура легко подалась вперед, принимая меня полностью и блаженно вскинула голову. От былого страха в ее глазах не осталось и следа. Её тело, словно плавясь от удовольствия, послушно выгнулось, подстраивалось под заданный темп. Очень быстро внутри стало нестерпимо жарко и узко, а каждый рывок начал отдаваться ударами в висках и сумасшедшим позывом к разрядке. Я приподнялся над девушкой, как никогда наслаждаясь происходящим, замедлился, отдав предпочтение глубоким размеренным толчкам и приложил подушечку большого пальца к маленькой чувствительной горошине над промежностью, растирая вытекающую смазку. Сакура, ахнув, схватилась за простыни и вытянула вверх бёдра, без стеснения демонстрируя мне себя всю. Длинные розовые пряди разметались по подушке. Тягучие стоны стали ещё развратней. Мои ладони накрыли набухшие груди. С жаром сжимая их в руках, я наклонился к ней за очередным развязным влажным поцелуем, который она мне с удовольствием подарила. И тут же ощутил непреодолимое желание кончить, но понимая, что Сакура только дошла до пика наслаждения, не позволил себе это сделать. Я обхватил её за предплечья и развернул спиной к себе, стараясь в процессе немного остыть. Она вальяжно приподнялась на коленях, упираясь ладонями в постель и снова облизнув распухшие губы, потёрлась ягодицами о стояк. Нежная женская ладонь проскользнула вниз и крепко обхватила член, нетерпеливо вставляя его обратно внутрь. Блаженные стоны потянулись новой волной. Обхватив её округлые бёдра, я с размашистым шлепком вошёл до упора, затем ещё раз и ещё раз. Сначала повторяя медленно и прислушиваясь к сбитому дыханию Сакуры, но уже скоро почувствовал отдачу. Она вскользь посмотрела на меня через плечо, из-под опущенных ресниц, одурманенным странным взглядом, всё так же откровенно провоцируя ускорить темп, и ей это превосходно удалось. Я почувствовал, что сдерживаться больше не в силах и обхватил обеими руками под грудью гибкое тело куноичи. Притянул в плотную к себе и начал яростно вбиваться. Хлёсткие шлепки стали ярче, сопровождаясь развратным хлюпаньем смазки. Рваные стоны Сакуры на мгновенье приглушили шум гудящих волн за окном, как и все остальные звуки, пробиваясь в сознание. Она опрокинула голову назад, едва хватая ртом воздух. Возможно, раньше это и могло причинить ей боль, но всё изменилось. Мы изменились и смогли позволить себе довериться друг другу полностью. На этот раз, я почувствовал это в полной мере, как и то, что граница, отделяющая нас всё это время стёрта. Гулко дыша ей в шею, я зажмурил глаза, осознав, что дольше вряд ли продержусь и мягко накрыл ладонью влажную промежность. Она вскрикнула и цепко впилась пальчиками в мою руку между её бёдер. Туго сжала член внутри, затягивая и словно не желая выпускать из себя. Моё тело тут же отозвалось необъяснимым импульсом. В глазах потемнело. Все краски мира смешались и размазались в голове. Мой отрывистый стон утонул в густом забвении. Еще какое-то время я чувствовал невесомость в теле. Сбито дышал, пока она гладила меня пальчиками по щеке и ласково касалась губами. Затем, мы расслабленно сползли на мягкие подушки.        Красные от поцелуев губы разошлись в игривой улыбке. Зелёные глаза поймали мой, ещё слегка плывущий от испытанного удовольствия, взгляд.        — Утром всё по-другому, — удовлетворённо заключила Сакура. Я кивнул. Всё это время я увлечённо рассматривал в лучах утреннего солнца её обнаженное тело, не считая шелковой ткани, которая смялась в широкую полосу на плясе. Нам было так наплевать на одежду, что наверняка большую её часть теперь можно смело выбросить.        Я окинул безразличным взглядом комнату, не заметив своих спальных штанов в радиусе обзора. Только рубашка уже без пуговиц лениво свисает с кровати, как и смятое покрывало мятного оттенка. Сакура нежно прильнула ко мне, заглядывая с полуулыбкой в глаза. Розовый солнечный свет, ложась мягкими лучами на её светлую кожу, сделал её ещё красивее. А светло-зелёные глаза приобрели золотистую окантовку вокруг зрачков. — Твоё предложение ещё в силе? Я кивнул, не сдержав довольную ухмылку. — Стоит ли говорить, что я согласна или всё написано на моем лице? — смущенно прошептала она в губы. Я подался вперёд поцелуем, растворяя её волнение. — Больше не заставляй меня так долго ждать. Сакура улыбнулась шире, поглаживая тонкими пальчиками мою щеку. — И всё же, шанс, что у нас будет ребёнок по-прежнему несущественный, — её голос в миг погрустнел. — Может, нам повезёт, но, чтобы стать родителями не обязательно нужно родить ребёнка, — тихо ответил я, убирая ей за ушко прядь мягких розовых локон. Девушка возмущённо вскинула брови: — Твой клан и твои способности — это уникальность. — Я слишком долго об этом волновался, но ты и сама знаешь, что из этого вышло. Она опустила взгляд, смущённо разглядывая меня в целом. — Всё в порядке, я уже привык быть последним, — я поцеловал её в висок, обняв за плечо. Сакура доверчиво положила голову мне на грудь и уснула, кажется, в тот же миг. Я удивлённо посмотрел поверх её опущенных длинных ресниц, поглаживая мягкие волосы, спадающие густыми прядями на плечи и спину девушки. «Последние дни на острове оказались не из лёгких. Сначала все эти происшествия с госпожой, борделем и, в конце концов, мы вышли на лекаря. Уже завтра я отправлюсь дальше, а Сакуре предстоит закончить миссию здесь. В следующий раз мы встретимся только в Конохе, если, конечно, Хатаке не переназначит меня по пути на другую миссию. И что тогда делать? Наверное, впервые с того дня, как я последовал за Орочимару, я сожалею о том, что не могу отказаться от своего решения и вернуться домой вместе с ней». Устало усмехнувшись своим глупым рассуждениям, я задремал с мыслю о том, что если бы нам всё же случилось зачать ребенка, я бы положил жизнь на защиту этого мира. Даже если это будет означать, что мне снова придётся скитаться по вселенной вдали от дорогих мне людей.

***

Сакура

Послеполуденное жаркое солнце забралось в комнату, сквозь распахнутые колыхающиеся шторы на балкон. Я сощурилась, прикрывая ладонью глаза. Утренний дождь оставил прохладу с запахом влажной земли, но небо давно прояснилось. Взглянув на Саске, по пояс укрытого тонким мягким покрывалом, я завороженно засмотрелась. «В этот раз я всё отчётливо помню, но это по-прежнему похоже на сон. Он совсем рядом, тепло прижимается ко мне, согревая душу и тело». Я запустила руку под ткань покрывала и погладила крепкий торс и узкие бёдра брюнета. Парень даже не пошевелился, но уверена, если спустить руку ниже, реакция появится. «Можно подождать, когда он проснётся и продолжить…» В сознание закрались сладостные мысли, но тут же взгляд переключился на тумбу, позади Саске с другой стороны кровати, на которой я оставила листок с формулой прошлым вечером. Напряжённо вздохнув, я поднялась с постели, предварительно кокетливо поцеловав брюнета в щёку, именно так, как мне всегда хотелось это сделать. Не прошло и десяти минут с момента моего пробуждения, как я уже стояла под дверью, в комнату госпожи, дожидаясь разрешения войти. Я ожидала, что одна из служанок выглянет, чтобы оповестить меня, но вместо этого дверь открыла сама Рури. Зевнув в ладонь, брюнетка окинула меня удивлённым взглядом и кивком пригласила в свою комнату.        — Непривычно спать днём, но ночь была просто ужасной, — сипло отозвалась девушка в фиалковой шелковой накидке на голые плечи. Она лениво присела на расправленную кровать, убирая длинные чёрные локоны за спину. Я остановилась перед ней, оправив форму, и достала из подсумка то, что Саске принёс из борделя: маленькую ёмкость с белым порошком и несколько гладких пилюль. — Тебе что-нибудь из этого знакомо? Брюнетка оживилась, с интересом рассматривая сначала пробирку с порошком, затем и одну из пилюль. Но буквально сразу же отрицательно покачала головой. — Кажется, нет, — она протянула обратно маленькую стеклянную ёмкость и так же собралась вернуть и таблетку. Но остановилась и поднесла её к носу. — Что такое? — Пахнет, как мои цветы, — брюнетка встала, прошлась до балкона и сорвала один из пурпурных цветков, принюхалась и к нему. — Да, точно. А что это за лекарства? — По словам Саске, в борделе их используют для стимуляции потенции. Я задумчиво уставилась на госпожу, а она на меня. И вдруг в голову пришла новая мысль. — Скажи-ка, а чай, который мы пили в беседке перед твоей попыткой самоубийства, был случайно не из этих же цветов? — я указала взглядом на пурпурный бутон в руке госпожи. Она рассеянно кивнула. В моей голове что-то начало складываться, как кусочки мозаики с разных углов. — Где ещё растут такие цветы, помимо твоего сада? — Сложно сказать. Им нужны особые условия, постоянный уход. В нашем знойном климате их тяжело разводить, — она аккуратно коснулась ярких лепестков. — К тому же он привезённый, здесь сами по себе эти цветы не растут. Я протянула руку к пурпурному бутону. — Могу я взять его? Хочу кое-что проверить. Брюнетка задумчиво пожала плечами и отдала мне цветок. — Думаешь, они в составе таблеток? Я кивнула, собралась убрать всё в сумку и заняться новой зацепкой в кабинете госпожи, но вдруг решила показать Рури и листок с формулой. «Саске наверняка будет возмущаться, но что, если она и здесь сможет дать наводку?» — Может, ты видела раньше это? — я протянула сложенный пополам листок. Девушка взяла бумагу, аккуратно развернула и с минуту ошарашено разглядывала написанное, затем отрешённо произнесла: — Я не знаю, что это за формула, но почерк… — Лекаря? — Нет, похож, но не его. Это написал мой отец, — хрипло отозвалась она. — Уверена? — я удивлённо уставилась на госпожу. — Мы нашли его в кабинете доктора.        Брюнетка нахмурилась, поджав пухлые губы. — Да, даже бумага… Отец вёл дневник, куда записывал, по его словам, важные заметки. Этот лист явно оттуда. — Дневник у тебя? — я взволнованно взглянула на Рури, почувствовав, что, возможно, подбираюсь к разгадке. — Нет, после смерти папы, я его так и не нашла, — она опустила голову. Разочарованно выдохнув, я сгребла все улики в сумку, кроме страницы из дневника, опасаясь помять её, и направилась к выходу. — Что ты будешь делать со всем этим? — настороженно спросила брюнетка мне в спину. — Собираюсь составить вещество по этой формуле. А заодно и разобрать состав пилюль, — посмотрев через плечо, торопливо отозвалась я. — Найди меня, когда будет результат. Хочу узнать, что это, — девушка указала взглядом на бумагу в моей руке. — Конечно.