«Девушка»-ромашка

      Сяо Синчэнь:       Поцелуй вышел долгим и чувственным. Неторопливым — и оттого распалял ещё сильней. Не отпуская из него, Сюэ Ян обвил Сяо Синчэня за талию и потянул к себе.       Усадил рядом, припал всем разгорячённым телом и обнял крепко, бешено, до хруста.       И тотчас же, всполошившись, отстранился — Сяо Синчэнь тихонько застонал и потянулся к нему, силясь догнать, и в ответ на встревоженное: «Рука?» — не сразу опомнился и прошептал:       — Нет…       Его сейчас же снова заключили в объятия: самый важный, драгоценный человек прижался ближе, так, что в собственной груди почудился отстук дорогого сердца. От него закружилась голова. Остатки всяких мыслей: дурных и глупых, исполненных страхов прошлого или сомнений перед грядущим, вмиг вылетели из неё, оставив лишь жажду — Сяо Синчэнь накрыл губы Сюэ Яна своими…       И не мог насытиться, напиться сперва их осторожной нежностью, а после, только стоило обхватить раненой рукой Ян-Яна за шею, приобнимая в ответ — пылкой, напористой страстью.       Левой, здоровой рукой Сяо Синчэнь провёл по его спине, от талии до лопатки. Медленно, очень медленно — ощутить, наконец, без всяких преград, полно и трепетно эту горячую кожу: не пропустив ни единого дюйма, ни единого перелива мышц под ней… а потом вниз, вдоль волнующе-гибкого стана, друг за другом ловя и поглаживая подушечками пальцев горбинки позвонков — каждым прикосновением будя в душе какую-то ребячливую наглость…       И, шалея от этой наглости — до ямочки на пояснице…       Сюэ Ян негромко рыкнул — Сяо Синчэнь прошептал ему в губы:       — Можно?..       И лишь получив хищную ухмылку, и хриплое: «Ха! Ну давай!» — позволил ладони скользнуть ещё ниже, на ягодицу. Кожа под пальцами почудилась живым бархатом: маняще-тёплым, льнущим руке — словно просящим, умоляющим его касаться: ластить и гладить, сминать и похлопывать.       Отказать было невозможно — Сяо Синчэнь ласково — и стараясь почти невесомо — огладил и легонько прихватил…       — Э!.. — руки Ян-Яна по-прежнему обнимали, но бровь выгнулась, а дьяволята в бездне глаз присмирели.       Сяо Синчэнь торопливо убрал ладонь:       — Прости, я… — он не мог не заметить, как губы Сюэ Яна дрогнули смятением, — Если ты… тебе не…       Но объятия стали крепче — Сюэ Ян опять прильнул всем телом, его грудь поднялась в глубоком вдохе:       — А ты, — и уголки губ приподнялись, — и правда прыткий! А-ха-ха!..       Не дав ни возразить, ни напомнить: «…будет только то, что мы оба захотим… И — как…» — он утянул в новый поцелуй.       А когда, истерзав губы Сяо Синчэня горячо и жадно, толкнулся между ними языком, тот разрешил себе положить руку чуть выше прежнего, на изгиб бедра…       Не давать ей опять сползти оказалось сущей пыткой — чужая кожа манила и будоражила до зуда в пальцах. Словно пытаясь его унять, Сяо Синчэнь снова и снова сжимал и, тотчас отпустив, поглаживал: то одними подушечками, выписывая круги и завитки, то — всей ладонью…       Прихватил сильней — Сюэ Ян цыкнул. Но тут же рассмеялся:       — Прыткий! Ха!.. А я — тоже!.. — и, дурачась, лизнул в губы, так, что исхитрился задеть и кончик носа. Вышло щекотно — Сяо Синчэнь тоже хихикнул.       И застонал: Ян-Ян припал губами к шее под кадыком — целовал долго, необузданно, неистово, то с почти рычанием прикусывая, то прихватывая губами и нежно посасывая кожу, а его рука в это время скользнула Сяо Синчэню по животу — всё тело вмиг покрылось мурашками — и нашла завязки на исподнем.       В быстрой и ловкой схватке тесёмки были побеждены — рука нырнула ниже. Горячие пальцы коснулись основания члена — юноша тихо охнул. Невольно замер: давая Сюэ Яну время, если захочет, убрать руку, а когда этого не случилось, поцеловал своего дурного мальчишку в волосы чуть повыше виска:       — Ты не прыткий — ты хитрый! — и повёл бёдрами: навстречу.       Тот довольно оскалился:       — Я ещё и хваткий! Ха-ха!.. — впился взглядом цепким и бесстыжим, не позволяя отвести глаз, а его пальцы взялись как должно и провели по всей длине, чуть прижав у головки — сердце Сяо Синчэня заколотило, скулы обжёг румянец, — Сладкая…       Всё тело пылало и плавилось. Но ладонь, обхватившая член, замерла.       — Ну что, — лицо Сюэ Яна тоже заалело, — мой…       — Да, — шепнул Сяо Синчэнь и припал губами к затрепетавшей ложбинке меж загорелых ключиц.       Поцеловал, мазнул нижней губой, чувствуя, как от влажного прикосновения трепет делается ярче — и поцеловал ещё.       И ещё.       Рукой провёл по бедру…       …по пояснице — мягко, упиваясь ответной нежностью кожи…       …и — наконец-то! — ниже: едва касаясь…       …и вздрогнул стыдливо, почти испуганно и… затаённо-сладко, когда понял, что осторожно гладит ложбинку между ягодиц…       Замер, готовый тут же, немедля, прекратить — и почти завыл: большим пальцем Сюэ Ян сдвинул крайнюю плоть на его члене и загрубевшей подушечкой — чуть суховатой, отчего-то это ощущалось особенно остро — коснулся чувствительной кожи на головке. Судорожно вдохнул, роняя полустон-полувсхлип — и прижался к своему мальчишке, осыпая беглыми поцелуями его плечо и шею.       Палец двигался медленно, ласкал незамысловато: по кругу, а прочие лишь несильно прихватывали ствол, но сердце стучало как бешеное, дыхание сбилось, а перед глазами легонько поплыло…       Головка сделалась влажной — узел в паху шевельнулся и предвкушение прошло по телу горячей дрожью. Сяо Синчэнь повалил Ян-Яна навзничь на сено и оказался сверху. Неприятно потянул раненую руку — сжал зубы чтобы себя не выдать, но — не преуспел:       — Рука?       Покачал головой, а на полуворчливое: «Вижу же!» — улыбнулся:       — Совсем чуть-чуть… — и склонился к дорогим губам…       — Не… н-не могу… — шумно хватая ртом воздух, Сюэ Ян, зацелованный, попытался вывернуться, — не могу… больше!.. Всё!.. Да сними ты уже!.. — его руки — обе, оставив желание Сяо Синчэня изнывать, отчаянно сражались с подштанниками на последнем. И были посрамлены, — Сними… или порву к дьяволу!..       Сяо Синчэнь, кусая губы, чтобы сдержать улыбку: слишком серьёзным, почти сердитым было выражение на чужом лице — отстранился, сел и без всяких церемоний стащил и бросил на пол исподнее.       Его тотчас обняли — осталось только отдаться родным рукам. Они огладили от талии до самых коленей: неторопливо, крепко, по-хозяйски… — Сюэ Яна ничего не говорил, но глаза его сверкали; зубы вновь и вновь прихватывали нижнюю губу — и всё равно не могли удержать исполненной вожделения улыбки… — сперва по внешней, потом по внутренней стороне бёдер. Напоследок раскрытой ладонью приласкали член — Сяо Синчэнь толкнулся в неё. И наконец обвили за талию и помогли опять улечься сверху.       Сяо Синчэнь, не говоря ни слова, прижался бедром к бедру…       Сюэ Яна полыхнул взглядом — мочку уха прижёг шёпот:       — Ну… — бедро толкнулось в ответ, — что?..       И тут же замер: распалённый, пожиравший глазами — пока Сяо Синчэнь застыл, прислушиваясь к себе.       — Хорошо. А ты?.. Я тебя…       — Да не смутил, как видишь!.. — невоспитанный мальчишка кивнул на «доказательство».       Чтобы убедиться, пришлось приподняться на руках — больше на здоровой. Было не слишком удобно: «кровать» пришла в чересчур суетное движение. Но от увиденного в паху свело почти до боли: своё и самого дорогого человека желание рядом!       Сяо Синчэнь качнул бёдрами и провёл членом по члену Сюэ Яна — вышло легко и всё равно до дрожи приятно!       Ещё!       Ян-Ян глухо рыкнул. Сяо Синчэнь осторожно развёл ноги, обхватывая, почти седлая его — и стараясь не потревожить почти зажившую рану. Лишь тогда опустился всем телом ниже и опять качнулся…       — Какая же ты-ы с-с-су-учка!.. — рвано, почти зло. И укус в шею возле самого уха!       Но в бёдра исступлённо вцепились горячие дрожащие руки, заставляя прижаться ещё ближе.       Сяо Синчэнь попытался было запротестовать:       — Твоя нога!..       — Садись! — хватка сделалась стальной, а Сюэ Ян выгнулся и уже сам потёрся: кожей о кожу, бёдрами о бёдра, членом о член. В голове хрустально зазвенело, мир перед глазами словно подёрнулся туманом, не оставляя в себе больше ничего кроме этого сумасшедшего прикосновения: разгорячённая плоть, крепкая, тугая, налитая страстью, желанная — её хотелось осязать всю и всем собой без остатка, ласкает твоё собственное естество.       — Ян-Ян!.. — вышло почти как плач или мольба.       Сяо Синчэнь прижался крепче — родные руки помогли, придержали, дав устроиться как следует: так, чтобы каждым движением самым нежным, самым чувствующим скользить шёлково и влажно вдоль ствола и уже срываясь дыханием касаться его самого чувствующего!       И снова!       Снова!       Сюэ Ян прорычал на ухо:       — Да, сучка, да-а!.. — и последнее «Да!..» рассыпалось горячит «А-а-агх-х!»       Его бёдра тоже задвигались — сперва небыстро, не так, как у Сяо Синчэня, и пришлось почти остановиться, чтобы вновь найти друг друга. Но когда поймали общий темп!..       Перед глазами почти плясали звёзды:       — Да! Да!..       — Ян… Ян-…Ян!..       Всё быстрее и ближе, растворяясь в одном — одном на двоих… лишь для них двоих! — движении, дыхании, порыве! Задыхаясь и не слыша ничего, кроме горячих стонов и бешеного стука сердец!..       И снова!       Снова!       Снова!       Снова-снова-снова!!!..       — Да!.. сук… Синч… Да!..       — Я-… -Ян!..       По всему телу почти прокатилась сладкая истома, когда Сюэ Ян внезапно подобрался.       На мгновение застыл — без его ответа растущее наслаждение в тот же миг стало не таким острым — и вдруг одним движением подмял под себя.       — Ян-… Что?..       Тот не шевелился, будто прислушиваясь — между бровей мелькнула складка.       Но тут же пропала.       Сухие, жаркие губы коснулись шеи, растревожив укус — стоило недовольно застонать, по нему осторожно прошлись языком. Бёдра широко качнулись, но вернуть скоро прежний ритм было невозможно.       Сюэ Ян зарычал. Громко, без малого как зверь — и прижался к уху тоже почти звериным утробным:       — Блядь! С-сука!.. — но слышалось это как «Прости!»       — Ни… — перед глазами всё ещё кружилось, — ничего… Что ты?.. тебе?..       — Я… — он опять замер.       Сяо Синчэнь замер тоже — но не услышал и не почувствовал ничего. Ничего, кроме них двоих.       — Что?..       Сюэ Ян помотал головой — и утопил в поцелуях:       — С-сука, сука, сука!..       — Ничего…       Сюэ Ян сел. Сел на бёдра Сяо Синчэню — приятной, вмиг распалившей фантазию тяжестью: тому, как ни старался себя сдержать, воображение уже не раз подкидывало многое. Не до конца понимая, как это можно — можно ли? — устроить в прериях, юноша всё же позволял ему себя увлечь и мысленно несколько раз уже брал и отдавался… И сейчас… сейчас определённо… определённо эта поза должна была отпечататься в памяти…       Рука Ян-Яна сперва взялась только за член Сяо Синчэня. Провела, сжимая — с губ сорвался стон — и тогда обхватила оба…       Быстро, резко!       Быстро, ещё быстрей — если бы в конце не притирались друг к другу головки, уже тяжело-красные, почти готовые излиться, могло бы быть почти болезненно.       И ещё! И — как же близко!       И красиво!..       И ещё быстрей!..       Оставалась только смотреть, возбуждённо дрожа и покусывая собственные пальцы, всё равно будучи не в силах не шептать:       — Ещё… Ян… ещё… Ещё!..       — Ар-р-р! — показалось, Сюэ Ян был готов закричать или заплакать и лишь из последних сил сдерживался.       И Сяо Синчэнь, заметив, как уже дрожит сжимавшая их естества рука, положил свою сверху — вместе было довольно пары движений!       Мир раскололся: в их осколке не осталось ничего кроме них самих, охваченных, опьянённых восторгом — так давно, так страстно желанным. Развязался узел внизу живота и горячая, объявшая трепетом нега излилась и разлилась по жилам…       Ясность мыслей возвращалась медленно.       Сквозь пелену удовольствия Сяо Синчэнь слышал как Ян-Ян тихо постанывает и видел, что они оба оставили след на загорелом животе — от этого зрелища, прекрасного и совсем чуть-чуть пошлого, в паху снова тихонько свело.       Потянулся обтереть — Сюэ Ян застонал громче, почти недовольно и поймал руку и поцеловал.       — Мальчик… мой…       — Мой… сладкая… — он повалился Сяо Синчэню на грудь и вдруг, словно бы самому себе приглушённо хохотнул, — Вот блядство, а!.. Ха! А!.. Ведь показалось же!..       — Что?       Скулы Сюэ Яна вспыхнули:       — Ты… Ну… ну… — он сглотнул и выпалил, — Прости!       Сяо Синчэнь приподнял брови.       — Я… Олух я, сладкая! Полудурок! Послышалось будто тут… Показалось…       — Ничего… — на это Сюэ Ян хмыкнул не то вопросительно, не то недоверчиво, — Главное, что всё… нам… Мне с тобой очень хорошо!..       Очень хотелось спросить: «А тебе со мной?».       — Хорошо? — румянец запылал ярче.       — Конечно!       — Но под конец испоганил я всё, да? — Ян-Ян насупился сильней, не осталось сомнений: сожалея.       Сяо Синчэнь прижал его к себе крепче — и сладко и мелко вздрогнул, почувствовав кожей влажное пятно на животе.       Мягко погладил невоспитанного мальчишку по спине и поцеловал в висок:       — Нет, что ты! Всё… всё вышло очень хорошо! Отлично! — тут снова раздалось хмыканье. Но тише прежнего, — Если ты любишь быть сверху… то есть лежать на мне, я совсем не против! И мне… мне очень нравится, когда ты на мне сидишь! И… — и понял, что тот не слушает.       Не слушает его, потому что опять, хмурясь, прислушивается…       — Ян-Ян? Ты…       Договорить не вышло: Сюэ Ян торопливо прижал ладонь к его губам и вполовину обернулся к двери.       — Нет, — с дорогого лица сбежали краска и стыдливость, черты вмиг заострились, взгляд сделался внимательным и цепким…       Сяо Синчэнь, всё ещё разомлевший, невольно тоже посмотрел на дверь…       — Ян-…       — Тс-с!       …и показалось…       Сюэ Ян приподнялся, выскальзывая из объятий — ловко и осторожно, совершенно бесшумно, точно потревоженный, но ещё не вспугнутый зверь, и всё в его фигуре уже дышало затаённой, почти звериной же, решимостью.       — Похоже… не послышалось…       …показалось, что полосы солнца, скользившие по полу через щели в двери, колыхнулись…       — Ян-Ян… — кивая на них, позвал Сяо Синчэнь одними губами…       Что-то щёлкнуло. Металлически.       Солнечные полосы замельтешили по полу…       А потом что-то хлопнуло, дверь с громким, похожим на визг скрипом распахнулась и на пороге вырос человек — высокий, плечистый, чёрно-медный в лучах светившего ему в затылок солнца!       В руках человек что-то держал, и эти руки почти сразу странно дёрнулись…       Что-то дёрнулось и позади него, и человек раздражённо коротко прикрикнул — слов разобрать не вышло…       Он шагнул в комнату — вновь лязгнул металл…