«Девушка»-ромашка

      Сяо Синчэнь:       Каяться перед Сюэ Яном за то, что беседа с хозяином гостиницы в странном городке пошла не по плану, Сяо Синчэню не пришлось.       И это совсем немного, самую малость, расстроило: после того как всё уже разрешилось благополучно, все участники вдруг случившейся нежданной свары остались живы и в будущем — не самом ближайшем, но и не слишком отдалённом — в большинстве своём должны были быть здоровы, а Ян-Ян, не стесняясь, упился похвалой свой ловкости и прозорливости и, отругав раз, как показалось Сяо Синчэню, из страха за него больше, чем со злости, не обронил с тех пор ни одного недоброго слова, мольбы о прощении на вечернем привале воображению последнего рисовались не столько долгом совести, сколько возможной кроткой прелюдией к гораздо более интересному времяпрепровождению…       Но получилось иначе. Весь остаток дня, ночь, следующее утро и почти весь следующий день пришлось провести в седле: Сюэ Ян, ничего не говоря, упрямо понукал белую, почти не позволяя ни ей, ни «удачно купленному» тёмно-рыжему остановиться — для себя Сяо Синчэнь, вынужденный тоже не давать покоя Малышу, решил, что он опасался погони.       Дурная дорога, местами пыльная и усыпанная мелким гравием, местами — почти скрывавшаяся среди пырея, дикого ячменя и ползучих астр, вилась меж холмов, силясь то взобраться на их бока, то нырнуть в какую-нибудь небольшую лощину. Петляя по ней, Сяо Синчэнь чувствовал себя первопоселенцем, держащим путь через Центральные равнины и отчаянно старающимся не потерять наезженные следы прошлых караванов. За этим, по-своему увлекательным, но непростым занятием выходило только изредка переброситься возгласами вроде «Эй!» и «Сюда!».       Потому, когда второй день склонился к закату и юноши высматривали место для ночлега, Сяо Синчэнь, заметив задумчиво-недовольное выражение лица Сюэ Яна, смутился: их так никто и не пытался догнать, разве не пора было оставить опасения?       — Ян-Ян? — тот не ответил — лишь промычал что-то раздражённо-невнятное, — Что-то всё же вышло дурно? Там, в том городе…       — А?       — В том городе…       Мальчишка насупился сильней и кивнул, уже поворачивая белую кобылу и увлекая за ней тёмно-рыжего:       — Давай-ка на ночь в сторону отъедем!..       Неподалёку нашлась почти незаметная с дороги небольшая балка, на пологих склонах которой то там, то тут тянулся с небу желтоглазый осот. Лошадей стреножили: гнедой, тряся гривой, косил то на белую, то на тёмно-рыжего, рыжий фыркал и бил копытами землю, а белая привычно изворачивалась кусаться — и отпустили пастись.       За ужином Сюэ Ян был мрачен. Не говоря ни слова, сжевал свою порцию галет — сосредоточенно, точно занимался наиважнейшим делом, а когда Сяо Синчэнь, тоже закончив трапезу, сел рядом и положил голову ему на плечо, только легонько потёрся носом о чужой висок.       — Ты устал, Ян-Ян? Нога опять сильно болит? Или… всё же злишься на меня?       Ответа не было.       Молчание жгло душу, а карман жгло объявление, сорванное с забора возле колодца.       Сяо Синчэнь помнил какого труда стоило убедить упрямого мальчишку в том, что от шерифа Вэя ему не стоит ждать беды, и эта бумажка, составленная так, словно кузен хотел, чтобы именно к нему Сюэ Яну притащили «живым или мёртвым» и готов был заплатить из своего кармана награду за его голову, была так некстати, что вызывала малодушное желание изорвать её и пустить клочки по ветру. Но что с этого вышло бы толку? Она была, увы, лишь одной из многих таких же, «украшавших», вне всякого сомнения, столбы и стены домов по всему округу! А возможно — и в парочке соседних округов…       «Возможно… даже скорей всего, — сказал себе Сяо Синчэнь, — здесь каким-нибудь образом не обошлись без этого дурного мистера Цзиня! Я уверен, абсолютно уверен, что этот двуличный человек как-нибудь причастен! Да может ли быть иначе? Нет. Нет, нет и нет! Он, зная, что меня увёз Ян-Ян, мог… конечно, мог!.. попытаться как-нибудь обмануть и кузена Вэя! Или его людей! Или… кто ещё мог бы написать подобное объявление от лица шерифа?.. Он наверняка надеется, что, прельстившись обещанной наградой, кто-нибудь из вольных баунти хантеров убьёт… убьёт… о небо!.. а заодно и меня… Почему нет? И всё для того, чтоб сохранить в тайне свои дела с Вэнями!.. А кроме того он, своим льстивым обхождением, мог выведать у мисс Цзянь — она честна и искренна и от того, кого считает почти своей семьёй, не могла ждать подлости и не стала бы таиться — и ещё что-нибудь… Мог узнать, кто я на самом деле и…»       Эти размышления не оставили сомнений: нужно было собрать волю и спокойствие в кулак и рассказать Сюэ Яну о вчерашней «находке». Но — осторожно, постаравшись не накликать на свою голову — и, заочно, голову кузена Вэя — словесную бурю…       — Ян-Ян…       — Ты сегодня будешь первым караулить… — перебил Сюэ Ян — ровно, будто не слышал, что его только что позвали. Сяо Синчэнь поднял голову с его плеча, обернулся и, вопросительно вскинув брови, постарался сквозь сползшие на землю сумерки поймать чужой взгляд.       — Что тебя гнетёт? — Сюэ Ян только нахмурился, — Ян-Ян, я вижу…       На мгновение на лице мальчишки мелькнула кислая гримаса, но почти сразу исчезла:       — Ерунда! — однако голос, злой и порывистый, выдавал раздражение, — Не бери…       — Скажи мне… — и, не полагаясь только на слова, Сяо Синчэнь ощупью нашёл ладонь Сюэ Яна и сплёл пальцы со своими.       Это ли возымело эффект? Или его услышали?       Сюэ Ян прорычал:       — Дерьмово это всё, моя сладкая!       — Что?       — Всё! — рявкнул мальчишка. Но чужой руки не отпустил: выходило, что злился и правда на «это всё», а не на Сяо Синчэня. Оставалось узнать, чем же «это всё» было.       — Объясни.       Сюэ Ян недовольно фыркнул, но когда Сяо Синчэнь легонько пожал ему руку, ответил тем же. Снова фыркнул и заговорил, то и дело кривясь и покусывая губы:       — Плохо это всё! Для меня. Дьявол его знает, что там на самом деле вышло и как! Нет, Старика-то, верно и правда пристрелили… Вот чёрт!.. Дохлый же меня койот загрызи, вот… вот не верится даже всё равно: столько лет всех и всё в руках держал и вдруг!.. А сколько раз с ним падаль всякая в такую шутку сыграть пыталась и всегда он живым уходил! Хитрый же всегда был! И чутьё… Да мне вот такое чутьё и снилось! А тут вдруг… — Сяо Синчэнь неодобрительно кашлянул: былая изворотливость Старого Вэня совсем не вызывала в нём восхищения, — Что?       — Но что же в этом… в том, что вышло, дурного для тебя? Ты теперь не один из его людей…       Сюэ Ян закатил было глаза, но почти тотчас бросил играть лицом — видно, был в чересчур скверном расположении духа:       — Как что? Ты ещё скажи: «Так и к лучшему!»       Такая мысль у Сяо Синчэня была, больше того: он как раз намеревался её озвучить. Прочёл ли это Сюэ Ян по глазам или просто догадался, но скривился сильней:       — Да сам подумай: мне-то сейчас от этого что хорошего? Старика пристрелили, полудурок его сбежал куда-то!.. Жмётся, небось, сейчас по таким же дырам, как мы с тобой вчера были, и башкой своей пустой трясёт — думает куда дальше лошадей гнать!.. Хотя… «Куда»? Ха! В Мексику, куда ему ещё теперь! На Западе-то теперь… туда, к побережью ближе… там ему без отца никто рад не будет: как узнают, что Старик дуба дал, так побегут всё, что после него осталось, делить! Да-а-а, стрельбы там будет!.. Так что нет: туда этот олух не сунется — не настолько олух! А сунется — его же первого пристрелят! Даже я б туда не сунулся! Сразу… Потом, конечно, когда поуляжется всё, да половина друг в друге дыр наделает, можно было бы… Так что ему теперь только на юг! И к мексикашкам потом!.. — стрельнув взглядом в Сяо Синчэня, мальчишка быстро перевёл дух и продолжал, — А вот с Денвером… Что там вышло, чёрт знает!.. Хотя, что думать: сорвалось всё! Даже если сговориться успели! И даже если бумажки подписать! Объявить-то не успели!..       — Разве это плохо? — Сюэ Ян вскинул голову — глаза юношей встретились. Сяо Синчэнь повторил, — Разве это плохо, Ян-Ян? Если о сделке не успели объявить, значит, нет пока и никакого помилования для остатков банды, и значит сейчас, после того, что случилось, им уже просто не будет до тебя дела! Им сейчас дело до собственного спасения! Значит, уже никто из них не станет нас искать! А мистер Цзинь… Возможно, теперь, когда эта сделка, за которую он так радел, сорвалась… возможно, люди из окружения губернатора, те, что должны были помочь с помилованием, уже не будут к нему столь… терпимы: им ведь уже не будет от него возможной выгоды! Возможно даже, он теперь не сможет избраться главой округа! То есть не обязательно, конечно, не сможет, но…       Сюэ Ян, цыкнув, перебил:       — А ещё это значит, что всё, что я про эту сделку рассказать могу, никому не нужно уже! Что я теперь, пойдёт что с твоей цзянской дурой не так, ни шею свою из петли, ни руки-ноги из кандалов, про дорогу эту рассказав, не вытащу! Понимаешь? Гнутого цента не стоит это всё теперь! А такой план про запас был!.. Что? Не говори только, что тебе это в голову не приходило! Нет? Ну знаешь ли, моя сладкая, вот такого я от тебя… И мистера этого, задери его медведь, Цзиня, если что, мне теперь тишком прижать нечем!       — Нам и не нужно, — возразил Сяо Синчэнь, — «прижимать его тишком»! Наоборот, нужно будет всё, что ты знаешь, обнародовать…       — Обна… что?       — Обнаро… Предать огласке как можно скорее!       Сюэ Ян хмыкнул:       — И что? Думаешь, много будет людей, что моему слову против его поверят? — издевательски приподнял бровь, но не стал глумиться, делая вид, что дожидается ответа, — Так что теперь — спасибо родственничку твоему! Да и Старику тоже спасибо: так попасться! — мне за эту цзянскую куклу молиться в пору начать: или мы её разыщем — живой и хорошо бы здоровой — или я на виселицу пойду!       — Ян-Ян…       — Или в тюрьму!.. Разница-то, по правде, не сказать, что бы велика была: знаешь, какой у меня выйдет срок, со всеми моими… хм!.. делами? Да с одной этой блядской школой!.. Я там только помощничков шерифа твоего лет на пятнадцать себе настрелял…       От такого признания Сяо Синчэнь всплеснул руками — прежде чем понял, что зря, ладонь Сюэ Яна выскользнула из его ладони.       Мальчишка вздёрнул подбородок и полоснул словами как ножом:       — Что? А я тебе говорил!.. Говорил? Говорил! Я, если ты забыл, достойного мистера из себя не корчил никог… — не дожидаясь, пока недостойный не-мистер наболтает лишнего: такого, что потом они оба не будут знать, как объясниться, Сяо Синчэнь сгрёб его в охапку и быстро выдохнул в ухо:       — Я помню. И мы всё с этим уже решили…       Сюэ Ян пару раз хрипло и рвано вздохнул — точно готовился вырваться, но потом опустил голову и уткнулся Сяо Синчэню в плечо. Какое-то время тот молча гладил ему спину, ловя пальцами дрожь, а когда и собственной спины осторожно коснулась чужая рука, тихонько позвал:       — Ян-Ян…       Сюэ Ян приподнял голову — во взгляде упрямая злость тонула в усталости:       — Так что невесело это всё совсем, моя сладкая. Вернуть нужно твою дуру! И побыстрей, а то как бы её кто-нибудь ещё раньше нас не нашёл. И как бы суке этой — мистеру Цзиню — в голову не пришло так это дело обляпать, точно это он её спас! Теперь, когда ему от остатков Вэней пользы нет…       От последних слов передёрнуло: такое и правда могло случиться! Тем более что…       — Есть ещё кое-что, Ян-Ян…       Новой бури не случилось: Сюэ Ян быстро пробежал объявление, сулившее четыре сотни за его голову, глазами, презрительно хмыкнул, покрутил в руках, водя пальцем по строчкам и шевеля губами, опять хмыкнул, скомкал и сунул за пазуху.       — Говорю же: невесело! Поспешить надо с твоей цзянской… госпожой… — вздохнул, — Ну ничего, завтра доберёмся…