«Девушка»-ромашка

      Сяо Синчэнь:       Сяо Синчэнь не мог уснуть полночи — страсть, исполнившая собой от долгих то нежных, неторопливых, то жарких и жадных поцелуев, так и нерастраченная, не сыскавшая выхода, ныла, почти оборачиваясь тягучей болью — но не посмел даже в мыслях позволить себе никакой вольности, хоть память услужливо и подкинула пару страниц из срамного учебника… учебника по срамным болезням!.. о том, как можно «пойти другой дорогой». И — ещё одной «другой»…       Такие воспоминания определённо стоило держать подальше, чтобы совсем не лишиться сна… и чтобы не мечталось — больше прежнего — лишить сна Сюэ Яна, не с первой попытки устроившегося-таки головой на чужом плече, но задремавшего почти сразу: его ровное дыхание щекотало Сяо Синчэню шею…       — Эй! Вставай-ка! — за плечо потрясли. Несильно, — Мог бы и разбудить, когда заснуть решил… Или лошади недороги, пешком пойдём?..       Небо расцветало зарёй. Сюэ Ян, ещё разморённый сном, но уже сердито крививший губы, лежал рядом. Встретившись взглядом, заалел скулами — Сяо Синчэнь почувствовал, что всё лицо тоже заливает краска…       — Ян-Ян…       Недовольная гримаса исчезла. Мальчишка потянулся вперёд — это было первое в жизни Сяо Синчэня утро, начавшееся с поцелуя… с такого желанного поцелуя!.. долгого… горячего… заставлявшего вновь и вновь трепетать и задыхаться желанием…       — Хитра-а-а-я-я ж ты су-у-учка!.. — Сюэ Ян, не пытаясь высвободиться из объятий, сладко потянулся, — Ну, признавайся, теперь каждый раз так будешь?       — Как?       — А, — мальчишка навалился Сяо Синчэню на грудь. Зубы оскалились в безобразно весёлой ухмылке, а во взгляде заплясали дьяволята, — так: дуришь, за лошадьми не следишь, а потом… вот так! Думаешь, я тебе за это всё спущу?       — Ну-у… — Сяо Синчэнь, как мог напоказ, хоть и знал за собой, что несилён в лицедействе, воздел глаза к небу: если уж кто-то решил прикинуться хищным и суровым, то почему бы другому не изобразить кроткую невинность?       — Ну-у-у? — прорычал хищник.       — Ну-у-у-у… Да! — хищник вздрогнул и тут же, запрокинув голову, звонко расхохотался — невинность не упустила момента обвить его за шею и расцеловать. Утро, пусть и не дерзнувшее позволить себе больше минувшей ночи, выдалось длинным…       Когда дело дошло, наконец, до завтрака, Сюэ Ян, неспешно пережёвывая галеты, вдруг точно впал в забытьё, а очнувшись, поймал взгляд Сяо Синчэня и кивнул на раненую руку:       — Как? После… — голос чуть дрогнул, — всего…       Этот трепет отозвался в сердце Сяо Синчэня смущением и нежностью.       — Неплохо…       Мальчишка выдохнул:       — Ну и славно! Но… может, всё-таки, проверить стоит? Раз уж сегодня всё равно уже спеши-не спеши…       Кольнуло упрёком. В словах его не было — Сяо Синчэнь нашёл в себе: пока он… они здесь так… пока здесь всё благополучно, несчастная мисс Цзян!.. Кто знает, что с ней?! Жива ли?.. О последнем не хотелось даже думать…       — Ян-Ян, поспешить нужно! — Сюэ Ян скорчил кислое лицо. Пока простое недовольство не сменилось капризной ужимкой ревности, Сяо Синчэнь поспешил прибавить, — Насколько возможно! У нас ведь хорошие лошади и мы оба почти здоровы, а наше дело… идёт пока не слишком хорошо… К тому же, чем быстрей мы разыщем…       — …решим это дело!..       — …чем быстрей решим… Когда мы всё решим, и ты тоже будешь в безопасности… — ответом было хмыканье, — Я хотел сказать, я беспокоюсь и о… беспокоюсь о тебе не меньше!..       — Не меньше… — фыркнул мальчишка. И отрубил, — Ну и зря! Что я девка или старик хромой? Или выблядок сопливый?.. беспокоиться… Лучше… вон, о своей… о дуре цзянской беспокойся!..       Сяо Синчэнь решился призвать на помощь опыт прошлого вечера: нет оправданий на пустые подозрения — нет и новых подозрений! Тем более, что «не меньше» было лукавством — вот в этом стоило признаться… Сказать словами, раз уж вчера…       Сердце застучало жутко громко, грозя заглушить собственный голос и так трепетавший осенним листом:       — Ян-Ян, я знаю: ты сильный, смелый… сильней и смелей меня. И… опасный… — на это хмыкнули одобрительно, — Но я всё равно… я беспокоюсь за тебя даже больше: не хочу, чтобы с тобой… случилось что-нибудь… Ты ведь для меня… ты очень…       Сюэ Ян, махнув рукой, перебил. Отвернулся — спрятал щёки, но мочка уха тоже покраснела:       — Да понял я уже! Не совсем полудурок…       Сяо Синчэнь осторожно прильнул и коснулся румяного ушка губами… Получил от мигом обернувшегося мальчишки напористо-распутный, с языком, поцелуй, а после — горделиво-назидательное:       — А я говорил: теперь только так и будешь делать!..       — …Ян-Ян, и всё же, сколько нам ещё ехать? — утро обошлось-таки без перевязки, но через день-другой стоило уделить внимание раненой руке. Да и просто знать…       Сюэ Ян придержал почтовую кобылу, давая Сяо Синчэню на Малыше поравняться.       — А?       — Нам ещё долго ехать?       Мальчишка выгнул бровь, глаза полыхнули:       — Думаешь…       — Думаю, завтра или через день рукой придётся заняться… А ты о чём?..       Сюэ Ян усмехнулся:       — А я — дур… — сам себя перебил, — Я тебе утром предлагал! — и тотчас же продолжал, как ни в чём не бывало, — Ладно уж, поглядим. Вечером. Или утром завтра… А ехать… это как получится… Дней пять может, может — меньше…       От такой новости Сяо Синчэнь едва не пришпорил коня:       — Так давай поторопимся!       Но мальчишка осадил:       — Надо будет — поторопимся! Но сперва… там крюк небольшой… заехать нужно будет… — а в ответ на изумлённо-обиженный возглас буркнул, — Или ты ни есть, ни спать и даже воду пить не будешь? Нет?.. И не ты ли про руку ныл? Что, и бинты не нужны?..       Сяо Синчэнь примирительно вскинул раненую руку, здоровой всё же тряхнув повод — Малыш недовольно фыркнул, но покорно зашагал:       — Нужны. И я знаю… Ян-Ян! — Сюэ Ян нехотя стегнул почтовую кобылу — гнедой и белая, догнавшая в два счёта, пошли рядом, — Я знаю, что ты хочешь как лучше и что лучше меня знаешь… понимаешь, как может обстоять дело… и как лучше поступить. Я лишь… я боюсь за мисс Цзян… прошу тебя, не злись!.. Мы с тобой сильные, здоровые… почти… здоровые: наши раны почти затянулись — мужчины. А она — девушка! И у неё сейчас нет никакой надежды кроме нас с тобой! Ты же говорил: скорей всего мистер Цзинь… — от этой мысли сердце Сяо Синчэня сжалось — юноша закончил упавшим голосом, — возможно, он… возможно, уже случилось что-то непоправимое…       Сюэ Ян кашлянул. Выражение его лица было… странным. Сяо Синчэнь, пожалуй, осмелился бы даже сказать, немного, самую малость пристыженным…       — Ладно уж… — мальчишка снова кашлянул, а поймав на себе взгляд, зашёлся напоказ, — Кхе-кхе-кхе! Воздух… сухой — глотку скребёт!.. Ладно уж! Поспешим — найдём твою… эту цзянскую госпожу. Но тогда заехать тем более надо будет: узнать, что в прериях болтают! Может, уже и правда… кхе!.. Послушать что да как. Может, заодно и про Старика с его сворой что-нибудь…       — И бинты… — Сюэ Ян покосился — Сяо Синчэнь кивнул ему, — Конечно, заедем если нужно.       Помедлив, мальчишка кивнул в ответ и Сяо Синчэнь осмелился спросить:       — А там?.. Мы заедем…       Сюэ Ян принялся кусать губы — Сяо Синчэнь решил не торопить, а если не услышит сейчас ответа, не лезть с вопросами. «Мы теперь заодно и вместе, но он не обязан мне всё… даже что-то рассказывать, — эта мысль хоть и царапала сердце, была справедлива, — Это его право… В этом во всём, очень возможно, замешаны какие-то его прошлые дела. Что-то, что он не готов… не хочет пока мне рассказать. Возможно даже, что-то, что он сам не хотел бы теперь вспоминать… А возможно, он ещё просто недостаточно мне верит. Это… грустно. Но… нормально. Честно. Мы, всё же, пока, увы, не так хорошо знаем друг друга. Уж точно не так, не настолько, насколько бы мне хотелось. Но со временем…»       — Городишко там… — голос Сюэ Яна вырвал из раздумий, — настоящая дыра, почти свинарник!.. Но другого нет! Вот и надо будет крюк… Вокруг, правда, несколько ферм ещё, но там… Людишки там небедные, но, в основном… как это?.. и добрым людям, и законникам, и солдатским патрулям — всем рады… Гнилые малость!.. Да и не такие болтливые! А послушать… разузнать, что языками метут, надо будет! Может, Старик со своим полудурком за мою башку уже тысячу обещают? Хоть живым, хоть дохлым… Ха! А что, продашь им меня и заживёшь безбедно!.. Ха-ха-ха!       Ещё не разобрав, была ли эта внезапная весёлость искренней или маской обиды и порождённых ею затаённых дум, Сяо Синчэнь осторожно покачал головой:       — И за меня самого обещали…       Мальчишка отозвался в тон — тихо и задумчиво:       — Ну тогда… может, я тебя продам: какие не деньги, всё деньги… — не сдержавшись, хрюкнул, давясь смешком, и расхохотался в голос…       Хоть всё и разрешилось вполне благополучно, вечером, когда после ужина и полудюжины жарких поцелуев юноши сидели у костра, Сяо Синчэнь взялся объясниться ещё раз.       — Ян-Ян…       — Что? — мальчишка лениво поднял голову с чужого плеча.       — Ян-Ян, я… позволь, я скажу прямо: я хочу, чтобы между нами была ясность… — Сюэ Ян поджал губы, — Мне… пожалуй, мне отчасти даже льстит твоё… такое обхождение. Твоя ревность… прошу, не перебивай!.. Но… но это всё… — губы мальчишки скривились, а на щеках заиграли желваки — сердце Сяо Синчэня, точно змея смертоносным кольцом, силилась сдавить робость, — прошу, послушай!.. Мне это льстит, но это… это всё… Я понимаю, не смотря на всё… на всё… ты меня… мы друг друга всё равно ещё мало знаем. И конечно… я понимаю, что нельзя сразу… сразу довериться кому-то. Полностью. И во всём. Но… но мои намерения… — бросило в жар. Сяо Синчэнь опустил глаза и мягко, тихонько взял Сюэ Яна за руку, — мои намерения… Ян-Ян, я хочу чтобы ты знал и я прямо говорю… заявляю: мои намерения по отношению к тебе самые серьёзные! Это… ты можешь сказать, что это глупо: мы только вчера… и это правда — что только вчера, но… но…       Сердце трепетало так, словно готово было вот-вот разорваться. Разлететься на сотню, на тысячу, на сотню тысяч кусков. Прежде чем продолжать, Сяо Синчэнь, оглушённый сумасшедшей дрожью в груди, прижал к ней ладонь мальчишки, зажатую в своей.       — Но как человека, Ян-Ян, я… я знаю тебя… довольно! Достаточно! И я… я уже давно… давно… — всё существо, от пальцев ног до темени, будто сковал лед, и близкое пламя костра не способно было растопить его, — я уже давно решил, что не хочу с тобой разлучаться! Как… конечно, сначала — как с дорогим другом… а теперь… теперь и как с дорогим другом и по-особенному! Я… — Сяо Синчэнь поднял глаза — Сюэ Ян впился взглядом в его лицо, — я не знаю, как это ещё сказать: если бы ты был девой… женщиной… кем угодно, на ком законом… любым законом: федеральным, штата… какого-нибудь индейского племени… Если бы я знал на всём свете хоть какой-нибудь закон, чтобы мы могли соединиться, я просил бы сейчас твоей руки… по этому закону… по всем таким законам сразу…       Мальчишка приподнял брови: признание, тяжело давшееся Сяо Синчэню, не вызвало в нём никакого восторга. Наоборот, вслед за бровями поползли вверх и уголки губ — в презрительной усмешке.       Чувствуя себя так, словно с этой гримасой его не меньше чем столкнут с обрыва на острые камни или в заросли иссохших кустов, воздевавших к небесам крепкие и смертоносные как копья ветви, Сяо Синчэнь прошептал:       — Ян-Ян?..       — Что? — лицо мальчишки вспыхнуло, но тут же помертвело — остались только алые пятна на скулах, — а без пизды и закона… или просто без закона… нет? А то вчера-то мне вот показалось… — голос зазвенел: злостью, но ещё больше — обидой, — А выходит, без закона-то…       Кляня себя распоследним дураком: зачем завёл о законах? Разве в законах дело? — Сяо Синчэнь стиснул Сюэ Яна в объятиях. Торопливо — чтоб и не попытался сбежать — и крепко, как только мог. Раненую руку пронзила боль, но и это разве имело сейчас значение?       — А без закона я тебя просто увезу! Куда захочу! И никому… — судорожное дыхание рвало лёгкие, но всё равно не хватало воздуха; глаза пожирали чужое лицо — лихорадка румянца разливалась по щекам и шее, кадык мальчишка дрогнул, и дрогнула ямочка меж ключиц, — никаким Вэням до тебя добраться не позволю! И никому тебя не отдам!..       Запоздало пришла мысль, что сказанное прозвучало так… по-детски… И так… высокопарно… Одним словом — глупо! Но как сказать по-иному, по-умному, Сяо Синчэнь не мог придумать. Оставалось только лепетать, чувствуя, как всё быстрее колотится сердце и как пылает от смущения лицо:       — Если ты… не против… будешь… конечно… то есть… Всё, что смогу сделаю чтобы не добрался никто!.. а… а… увезу — если ты захочешь…       — Надо мне, — прошептал Сюэ Ян, но его руки, пока едва касаясь, почти невесомо, неслышно обвили Сяо Синчэня за талию, — хотеть чтобы ты меня увёз… Я тебя сам увезу! — от возгласа Сяо Синчэнь ойкнул — мальчишка обнял сильнее и вдруг изловчился легонько прикусить за подбородок, — Ну-ка говори, моя сладкая, закончим со всем этим дерьмом, поедешь со мной, а?.. На Восток? Или в Канаду?..       Аж в Канаду? Такое в голову не приходило. Но разве важно кто с кем уедет и куда? Важно, что вместе! А куда и кто с кем — ещё успеет решиться пока будет закончено с этим… делом.       — Да, Ян-Ян, я с тобой… или ты со мной… уеду, куда мы захотим…       Сюэ Ян сощурил один глаз:       — Это куда?       — Куда захотим. Мы же вместе это решим?       Мальчишка усмехнулся. Наконец-то легко, открыто, без зубоскальства:       — Конечно вместе! — спустя мгновение, не выпуская из плена рук, повалил в траву, а оказавшись сверху — эта сладкая тяжесть опалила, прожгла до самого нутра — наперво спросил, — Рука как?       — Нормально.       — Славно… — Сяо Синсэнь ждал поцелуя, а вместо этого услышал на ухо трепещущий шёпот, — А… ну… ты вот…       — Ч-что? — чужого горячего дыхания было довольно, чтобы собственный голос задрожал.       — Мы, — мальчишка прижался крепче — по телу побежали мурашки, — подождать решили… А сколько?       Сяо Синчэнь потёрся щекой о его щёку:       — Сколько захочешь. Пока мы оба не решимся… И будет только то, что мы оба захотим… И — как…       Почему-то последнее уточнение смутило Сюэ Яна ещё больше.       — А как — это как? — тихо вопросил он, отстраняясь. И торопливо прибавил, — Нет, так-то я знаю! Ну… с девками вон тоже в рот можно! И отдрочить можно как себе!.. А ещё говорят… — замолчал и отвёл глаза…       — Да. — сделалось до того неуютно, что впору было мечтать провалиться сквозь землю, — Если ты про…       — В задницу можно?       — Да. Я… — каждое слово теперь липло к нёбу, цеплялось за щёки, раскалённой добела иглой впивалось в язык, — я слышал… и читал… От девушек один раз слышал… когда осматривал, и ещё от… А в книгах… и в статье… в журнале медицинском… с Востока… у наставника был один…       Мальчишка выпрямился и прошептал:       — Рассказывай уж…       Сяо Синчэнь вдохнул — чуть не подавился воздухом — и начал, чувствуя, что ежемоментно бросает то в жар, то в холод и, не зная, куда деть глаза…       Выслушав — молча, лишь бледнея, краснея и краснея ещё больше — Сюэ Ян просипел, закусывая губу:       — Это… Вот сучье блядство… это ж… — видно услышанное, вопреки всем усилиям, до конца не укладывалось у него в голове, — это… мы… Мы так делать не будем! Наверное…       Сяо Синчэнь поспешил согласиться:       — Не будем… если не хочешь.       Мальчишка шумно выдохнул. Зубки отпустили губу.       — Да. Так. А остальное… Там… в городишке этом, гостиница. Дыра дырой, но хоть тюфяк какой-нибудь… и помыться можно… А? — Сяо Синчэнь кивнул — на губах Сюэ Яна появилась игривая полуулыбка, — И славно. Ха! Помогу тебе там помыться, моя сладкая! А что?.. А то я тебя ещё даже голым не видел…       Решение подождать со всем, хоть немного большим, чем поцелуи, до гостиницы — если вообще когда-нибудь случится что-то большее, чем поцелуй — было очень разумным…       Стоило ли удивляться, что в итоге оно слегка разошлось с делом?..