«Девушка»-ромашка

      Сяо Синчэнь:       Цветок в большой глиняной кадке — именно об неё Сяо Синчэнь споткнулся сегодня ночью так, что исхитрился набить синяк — оказался не синим, а бледно-пурпурным. Да и не цветком вовсе, а целым кустом, не ниже двух футов, усыпанным тёмно-зелёными листьями и нежными, похожими на розы цветами сверху донизу.       Таких цветов ни в прериях, ни в лесах, ни в чьём-нибудь саду видеть юноше ещё не доводилось. Пальцы сами сорвали один из приоткрытых бутонов…       Где-то совсем недалеко заскрипели петли и грохнула дверь. Сяо Синчэнь, предчувствуя новую беду — как будто за последние сутки их не было предовольно! — поспешил обратно в гостиную и столкнулся с Сюэ Яном.       После жуткой выходки с несчастными девушками, учинённой кровожадным мальчишкой перед мадам Мэн, видеть его не было ни малейшего желания! И говорить с ним тоже! Но Сюэ Ян, всё ещё злой, как чёрт, и не пытался завести разговор — просто схватил за локоть — левый — и поволок за собой.       Сяо Синчэнь попытался вырваться — руку сжали сильнее, Сюэ Ян, не оборачиваясь, прошипел:       — Хочешь, полудурок, чтоб нас обоих пристрелили?..       У двери в стену вжималась белокурая девушка. Увидев юношей, втянула голову в плечи и прошептала:       — Душегубы…       На улице мальчишка толкнул Сяо Синчэня к коновязи:       — Быстро!       — Я!.. Ты…       — БЫСТРО, ГОВОРЮ!       И этот тон, и бледность скул, и сведённые брови — всё было уже хорошо знакомо: Сяо Синчэнь счёл за благо оставить пока при себе то, что желал сказать и дал Сюэ Яну поспешно подсадить себя в седло.       Ладонь едва не выронила странный бледно-пурпурный цветок…       — Сюэ Ян! — мальчишка в ответ недовольно зыркнул и его брови тотчас же взлетели к корням волос, — Это господин Мэн прислал матери четыре дня назад!       О цветке Сюэ Ян не сказал ни слова — только, тоже вскочив верхом, бросил:       — Не отставай! — и дёрнул поводья так, что почтовая кобыла с места сорвалась в галоп.       За городом Сюэ Ян взял на восток. Кобыла перешла на рысь — Сяо Синчэнь, пришпорив Малыша, почти с ней поравнялся, но догнать так и не сумел: белая лошадь, привыкшая таскать на себе охрану дилижансов, оказалась крепче гнедого жеребца!       Когда Малыш совсем выдохся и сполз на шаг, пришлось крикнуть:       — Стой!       Мальчишка обернулся и нехотя придержал поводья.       — Продать его надо было! Дурной конь: и пугливый, и силы никакой! Получше бы что-нибудь…       Сяо Синчэня, однако, волновали совсем иные вещи.       — Почему ты?.. Как ты?!. Ты хоть!..       Сюэ Ян, зло скривившись, перебил:       — Нужна тебе ещё твоя цзянская дура? Тогда сейчас на юг!       Он и в самом деле повернул к югу и погонял, не давая к себе приблизиться, пока солнце ни сползло к горизонту…       Долгая дорога — шагом, но ни на минуту не давая Малышу воли и не сводя глаз с всадника впереди — изрядно утомила. Да и раненая рука опять принялась поднывать…       А ещё — дала время всё обдумать. И если, садясь в седло, Сяо Синчэнь пылал праведным гневом, то уже через пару часов, перебрав все события не только сегодняшние, но и последних дней, недель, а потом и месяцев, мысленно возблагодарил небо, что не успел сразу напуститься на Сюэ Яна.       «Как бы омерзительно не выглядело всё случившееся… — повторял себе юноша, — А это было очень страшно и мерзко!.. Но как бы омерзительно всё это не выглядело, он делал это, чтобы мне помочь. И он просто не умеет по-другому!.. И не научиться, если я ему не объясню! А я не смогу ничего ему объяснить, если он обидится и не захочет хотя бы попытаться меня услышать… Но это, конечно же, не значит, что я признаю за ним право… нет, не так! За кем угодно право делать подобные вещи! Это был дурной и подлый поступок! Но, всё же, не от жестокости… прежде всего не от жестокости, а от незнания…»       …остановившись и спешившись, мальчишка, как ни в чём не бывало, дождался Сяо Синчэня и «приветствовал» недовольным:       — Ещё раз влезешь, куда тебя не просили — там тебя и брошу!       Это было объявлено с таким напором и убеждённостью в собственной правоте, что последний и правда едва не устыдился.       За мгновения замешательства Сюэ Ян помог ему спуститься с коня — когда обхватил, крепко и бережно, прежде чем дать ногам коснуться земли, Сяо Синчэнь, к своему стыду, едва не позабыл и об ужасах нынешнего утра и обо всём на свете…       — Ян-Ян, ты понимаешь, что чуть не учинил? Эти девушки…       Мальчишка, уже хрустевший галетой, пожал плечами:       — Таких девок — как блох на старом койоте! Или… — скривился, — тебе по вкусу какая-нибудь пришлась?..       Не его дурная игра — игра ли? После услышанного сегодня утром, можно ли было усомниться в том, что это — не игра?! — заставила нахмуриться:       — Ты грозился, что убьёшь их всех! Ты одну из них ранил!       — И что? Да я бы их всех и убил!.. Что? То есть не всех, конечно: когда первой рожу бы порезал, мадам, думаю, сговорчивей бы стала!       Подмывало заорать: «А если нет?» — но Сяо Синчэнь ещё раз напомнил себе, что страх и обида — дурные советчики.       — Ян-Ян, послушай меня. Я понимаю, что с письмом вышла какая-то… нехорошая история, — мальчишка насупился, — Ты его не нашёл. И я понимаю, что всё, что ты потом творил… я понимаю, что ты делал это, желая помочь нашему… нашему общему делу… что намерения, как бы это сейчас ни звучало, — это была оговорка для самого себя, — были благими. Но способ!       Сюэ Ян злобно сверкнул глазами, всё его тело: плечи, руки, колени — напряглось. Боясь, что он сейчас попросту сбежит или, в лучшем случае, разразиться гневной тирадой, а после всё равно попытается улизнуть, Сяо Синчэнь поймал ладонь мальчишки в свои и лишь тогда продолжал:       — Я всё понимаю: ты долгое время провёл среди людей не самых… — чужая ладонь дёрнулась, — людей, у которых были в ходу такие методы. И ты… как любой! Как все мы, кто угодно!.. у тебя тоже вошло в привычку… подобное, — ладонь дёрнулась опять — пальцы Сяо Синчэня вцепились в неё намертво, — Я ни в чём тебя не виню! Это… так сложилось… Но… но теперь… ты ведь больше не среди этих людей! Пора оставить подобные… э-э… способы! — мальчишка снова попытался вырваться, — Чудо, что никто сильно не пострадал, но всё могло закончиться дурно! Эта девушка, что бы она стала делать? У неё и так столь… прискорбное ремесло! А со шрамами на лице? Что бы она делала? Как жила?       — Да мне!..       Сяо Синчэнь перебил, не желая услышать «плевать!»:       — А нас с тобой… ты же сам говорил, что нас могли застрелить! Кто-то из местных законников или просто неравнодушный прохожий!.. А ведь у них есть ещё и вышибала: успей он спуститься на шум и возьмись за оружие!..       Уголки губ Сюэ Яна поползли вверх:       — Думаешь, мы бы с ним не справились?       — Думаю, было бы что-то дурное! Страшное!.. Страшней чем то, что вышло… — мальчишка только хмыкнул, — Ян-Ян, послушай: то, что вышло, всё, что уже получилось — всё сложилось, как сложилось! С этим ничего… этого не изменить! Давай… давай оставим это позади? Просто примем всё как есть: что было — то было! Все мы… каждый из нас… порой… — перед глазами встал свой собственный мертвец, — С нами случается порой разное! Часто — дурное… Давай… оставим это всё? Я… Мы теперь заодно — будем держаться вместе и постепенно… постепенно… ты найдёшь… другие способы. Не такие… страшные. А я… буду тебе помогать… А ты — помогать мне!.. Я ведь тоже… со мной тоже всякое случается…       — Позади? — мальчишка уставился Сяо Синчэню в глаза.       — Да!       — Хм…       Повисло молчание. Долгое, тягостное оно мнилось преддверием грозы…       Сюэ Ян смотрел не отрываясь, чуть щурясь и покусывая губы. На виске крупно забилась жилка, а лицо в лучах заходящего солнца казалось сбрызнутым клюквенным соком… Когда разлепил губы, произнёс тихо и грубо:       — Я его убил.       — К-к… кого?       — Зарезал. Печёнку ему пропорол… Кого? Вышибалу. Поэтому он и не… Мадам вниз спустилась, а он в её кровати… кувыркалась с ним, старая шлюха!.. Ну что, оставим это позади?       У Сяо Синченя задрожали руки:       — Он… он на тебя напал?..       — Нет…       — Тог… зачем же тогда?..       Спрашивать так не стоило. Чужая ладонь проворно вырвалась. Щёки мальчишки из розовых стали землисто-серыми, но губы тронула ухмылка:       — А что, дождаться надо было, пока он орать начнёт?       — Ты мог бы…       — Что?       — Ну… просто оглушить…       Недобрая улыбка сделалась шире:       — Мог бы. Наверное. Но труп — надёжней и быстрей!       Сяо Синчэнь не нашёлся сразу, что на это возразить, что ответить…       Сюэ Ян несколько мгновений сверлил его взглядом — ухмылка кривилась, почти обращаясь в скорбную гримасу…       …скосив глаза, будто приметил за спиной у Сяо Синчэня что-то интересное, мальчишка холодно произнёс:       — Думаю, я знаю, где твоя цзянская шлюха. Эти цветочки — техасский колокольчик. Он растёт на юге… не везде!.. У мистера Цзиня есть там одно местечко. Для его… не будем вдаваться!.. Я — раз уж мы пока заодно — тебя провожу, мы заберём твою девку и… Ты же помнишь, что обещал, что если я помогу её найти и притащить к твоим кузенам, то за все свои… за всё то, что можно было бы оставить позади, я отделаюсь только штрафом? А, мистер Сяо?       Это была отличная новость! Даже несколько отличных новостей: Сюэ Ян знал, где, скорей всего, находится мисс Цзян и, несмотря на всё, что вышло между юношами и не только, вчера, утром и только что, всё ещё был готов помогать. И держать путь по-прежнему предстояло на юг…       Но была ещё и одна новость скверная, очень скверная. Именно она-то и засела у Сяо Синчэня в голове.       — Это… это с чего? — пробормотал он, — Это… почему? Это с чего это я — мистер Сяо?       Сэю Ян лениво пожал плечами:       — А как тебя называть?       Глаза защипало.       — Ян-Ян, ты… ты неправильно меня понял!       — Да ну?       — Да. Я хотел сказать… я… Об этом я и говорю! Ты… мог бы попытаться… поступить по-другому с этим… тогда… сегодня утром… Но… вышло так, как вышло…       Мальчишка, слушая, долго и шумно тянул носом воздух и вдруг резко вскинул подбородок:       — А знаешь, что вышло, когда я поехал за Вэнь Чао? — и сам же ответил. Торопливо, не давая и попытаться вставить хоть слово, — А я там встретил твоего родственничка! Шерифа! И знаешь, что он сделал? Он отпустил Вэнь Чао! А знаешь, почему? Я попросил!.. А знаешь как?       — Как? — прошептал Сяо Синчэнь. Сердце кольнуло новым дурным предчувствием.       — Там была школа. Я сказал ему, что убью — если он не отпустит — всех, кто там внутри! Всю эту… всех мелких выблядков!       — И ты… — от шелеста собственного голоса сделалось жутко.       — И убил учителя!       — …смог бы?       Сюэ Ян фыркнул:       — Я знал, что он отступится… Но если бы — хихикнул и к лицу приросла улыбка: глумливая, хищная, напоказ… но взгляд метнулся в сторону, — пришлось…       — Но не пришлось…       — Но в другой раз может прийтись!.. А знаешь… что вышло с прежним главой округа? А?..       — Нет…       Мальчишка рвано хохотнул:       — Я же говорил, что говорили, что убийцу ранили? А знаешь, куда? А я знаю! — Сяо Синчэнь замотал головой — улыбка на чужом лице расползлась до ушей и обратилась зёвом звериной пасти, — В левое бедро! Навылет! Такая дурная рана! Но убийце повезло: о его ране нашлось — вдруг! — кому позаботиться! Одна маленькая… один…       — Зачем ты мне всё это говоришь?!       — Как — зачем? — Сюэ Ян по-прежнему скалился, но, по-прежнему, глядя в сторону, — Ты же говоришь: «…оставим позади, забудем дурное…» — вот мне и интересно, сколько того, что ты зовёшь дурным, можно забыть! Всё? Всё-всё? Всё-всё-всё?..       — И ты мне, — перед глазами встала пелена, — всё-всё-всё расскажешь?       — Всё-всё-всё? Нет! Это, — голос дрогнул, но тотчас снова зазвенел, играя насмешку, — будет скучно: там часто одно и то же! А что-то я уже и не помню особо!.. А за что-то, если пойдут слухи, нас с тобой обоих живьём выпотрошат!.. Но всё-таки? Всё-всё-всё?       — Я не знаю! — Сяо Синчэнь в отчаянии закрыл лицо руками.       — Вот так-то!       «Я не хочу это слушать! Не хочу этого слышать! Не хочу! Не хочу! Не хочу этого знать! Зачем? Зачем мне?.. — с головы до ног колотило, как в лихорадке, и по щекам вот-вот готовы были покатиться слёзы, — Я не хочу… не хочу думать, что он натворил… устроил… учинил… сделал… делал всё это! Он! ОН! Мой… МОЙ!.. Я не хочу… не хочу в это верить!.. Я… Он другой! Он же совсем другой, я знаю!.. Знаю я! Я его знаю!.. — мысль споткнулась, — А, в самом деле: что я знаю?.. Что я знаю о нём? Мы ведь так… об этом и не… так и не говорили… Так что я о нём знаю? Почти ничего!.. Кто он? Откуда?.. Есть ли у него семья? Была ли? Кто эти люди?.. Почему… почему и как он оказался среди Вэней?.. Я и правда ничего о нём… Нет, знаю… — слёзы высохли, и только в груди теперь болело, — знаю… Знаю, что он похитил мисс Цзян, убив слугу и грозя убить и её горничную… знаю, что это он… из-за него Цзычэнь остался калекой… — здесь показалось, что в пору утонуть в отчаянии, но что-то не давало с головой в него свалиться. Держало, точно железная рука за шкирку. И Сяо Синчэнь сам себе возразил, — Да, я всё это знаю! Знаю и… и признаю! Но я знаю и его! ЕГО! Знаю и помню, каким он был со мной! Каким он был подле меня! И какой есть!.. Как обращался со мной, когда ему не было от меня ни проку, ни нужды…»       Мальчишка… Сюэ Ян бродил поодаль, пиная поросшие мохнатой травой кочки.       Услышав Сяо Синчэня, обернулся:       — Что, страшно?       — Больно. Но… но я знаю… я знаю… — к горлу подкатил ком, опять затрясло, но глаза были сухи, — знаю тебя другого! И я хочу верить… Я… я чувствую… чувствую, что этот другой — настоящий!.. А прошлое… его… его и правда, никуда не денешь…       — И что?       Сяо Синчэнь пожал плечами — а что ещё он сейчас мог?       — Пусть остаётся в прошлом.       На мгновение мальчишка уставился на него — сгустившиеся сумерки не могли спрятать вспыхнувшие скулы — а потом, отворачиваясь, лениво хмыкнул:       — Я бы их всех перестрелял! Всех этих сопливых выблядков!       — Но не перестрелял…       Сюэ Ян повёл плечом:       — Ты… ты это брешешь, чтобы я с твоей цзянской шлюхой помог!       — Я и так знаю, что ты мне поможешь — ты же обещал…       Снова воцарилось молчание.       — Думаешь, это всё? — голос Сюэ Яна был тих, а говор — медленным и оттого казался спокойным, но Сяо Синчэнь уже знал эту манеру: «Он говорит так, когда боится, что не совладает с собой…»       Сяо Синчэнь ответил осторожно и из осторожности же не посмел коснуться, хоть руки уже тянулись обвить мальчишку за плечи. Для себя он всё решил — теперь пусть решает Сюэ Ян и будь, что будет!       — Знаю, что нет.       — И?       — Расскажи мне, если хочешь. Всё. Всё-всё-всё…       Мальчишка устало огрызнулся:       — Не хочу… — и прибавил быстро и зло, — Потом, может быть, захочу!       — Расскажешь, если захочешь…       Опять настала тишина.       Уже настолько стемнело, что Сяо Синчэнь мог различать перед собой лишь чёрный силуэт…       Ладони, выждав, тихонько легли на чужие плечи…       — Что бы ты ни рассказал, я тебя знаю, каким знаю… — в ответ фыркнули, — И ты останешься для меня таким…       Фыркнули громче:       — Да?       — Я постараюсь… А прош… — на своих пальцах Сяо Синчэнь почувствовал трепет чужой руки и запнулся, боясь спугнуть, — …лое…       — Да чёрт с ним!       Лучше было и не сказать!       — Да, чёрт с ним!