«Девушка»-ромашка

      Ван Линцзяо:       — Этот подлец…       — Довольно! Отец его ценит…       — Но не больше же, чем собственного сына?!       Услышав это, Вэнь Чао вспыхнул, и снова вышла ссора. И снова — из-за ублюдка Сюэ Яна!       Вконец взбешённая, Ван Линцзяо отказала любимому от ложа, и уже на следующее утро он приполз каяться…       — Цзяо-Цзяо…       — Что тебе?       — Разве ты ещё сердишься на своего Чао-Чао?.. — молодой мистер Вэнь обнял мисс сзади за талию и, прижимаюсь, горячо и громко зашептал, — Хочу с тобой помириться…       Мисс Линцзяо хмыкнула, не без некоторого торжества бросила взгляд на невольную свидетельницу воссоединения — Янганьджу, уже пунцовая, не знала, куда деть глаза — и, поводя бёдрами, хихикнула:       — Чувствую, что хочешь…       Любимый махнул прислуге: «Убирайся!», но мисс остановила:       — Подожди, — и, отстранившись, кивнула на кувшин и чистую тряпицу, служившую полотенцем — я ещё не умылась!       Вэнь Чао покорно остался в сторонке и у них с мисс Ван Линцзяо, пока та плескала водой себе в лицо, а потом осыпала бранью девку, приказывая затянуть корсет потуже, вышел уже спокойный, почти по-семейному благочинный разговор. Молодой мистер Вэнь клялся, что грядущая разлука не продлится долго — мисс, накинув на бельё обшитый кружевом пеньюар — облачаться сейчас в платье не имело смысла — похлопывала себя по шее и, будто рассеянно, кивала…       — …А всё же, отчего ты меня не возьмёшь?.. Эй! Не так!.. С собой?       Вэнь Чао, уже с затуманенным взором, вновь прижал мисс к себе:       — Цзяо-Цзяо, ну к чему?.. Если б ты знала…       — Ну, так… — пеньюар соскользнул с одного плеча, — расскажи…       Любимый легонько прикусил Ван Линцзяо мочку уха и, не разжимая зубов, прохрипел:       — У отца… это предприятие… Там такая удача… — а его руки скользнули под кружево, даря томление и трепет, — Если всё выйдет…       — То?       — То… то больше никаких… — покусывания становились сильней, одна ладонь через тонкую ткань рубашки гладила мисс Линцзяо грудь, — вот подобных гнилых пещер… Никаких больше шерифов… маршалов… виселицы… Вернёмся… Все эти семейки… Цзяны… Цзини… опять жопы нам лизать будут…       — …Решила стащить у Линцзяо кувшин?       Ван Линцзяо вздрогнула и мысленно выругалась, хоть сейчас возглас Сюэ Яна был обращён не к ней. Видимо, Янганьджу, не желая больше смущать своим присутствием — кому бы было до неё дело! — попыталась убраться прочь, налетела на этого выродка и вот теперь они уставились друг на друга.       — И?.. — выродок, точно дешёвая шлюха, заигрывающая с поддатым клиентом, облизал нижнюю губу, — маленькая воровка…       У Вэнь Чао не хватило терпения выносить это непотребство.       — Ты вконец стыда лишился?.. — воскликнул он, не отпуская мисс из объятий.       — Главное, что не мозгов! Ты… пошла вон! — и будто тут же забыл о свиномордой девке, — Тупой ублюдок! Болтаешь, не глядя по сторонам, со всеми и о чём ни попадя!..

***

      Цзян Яньли:       О подробностях склоки, случившейся между главарями — в пещере, точно в маленьком городке, новости удивительно быстро достигали почти каждого уха — мисс Цзян получила возможность расспросить Сяо Синчэня лишь ближе к вечеру.       Юноша перебирал фасоль — Цзян Яньли, с молчаливого согласия дремавшего поодаль Лысого Лю, присела рядом и тоже запустила руки в гладкие и пегие — белые с бордовым — зёрна.       — Всё, кажется, уже немного успокоилось?..       Сяо Синчэнь бросил быстрый взгляд на «надсмотрщика».       — Боюсь, мисс, только кажется…       — Вот… — мисс Цзян придвинулась ближе, — Они сильно поругались?       — Они почти подрались. А мисс… — скоро и осторожно огляделся, — мисс Ван Линцзяо всё старалась раззадорить их ещё больше.       — Для нас это плохо?       — Пока не знаю… Они определённо, союзники не по уму, а лишь по воле старшего господина Вэнь… Молодой мистер Вэнь не очень жалует… мягко говоря… пособника отца, но сейчас то ли не видит смысла, то ли не знает, что с этим делать. Но, похоже, терпения у него всё меньше… — Сяо Синчэнь снова покосился по сторонам, — Это можно понять, этот мальчик… то есть… этот… Сюэ Ян… когда речь идёт об их делах, никому не даёт спуску…       Здесь было не поспорить.       — Да. Он упрямый.       — И скрытный… К счастью… — юноша улыбнулся, Цзян Яньли вопросительно приподняла брови, — …мистер Вэнь и мисс Ван Линцзяо — нет! Скоро им нужно будет уехать…       — Мистеру и мисс?       — Мужчинам. И не вдвоём или просто с охраной. Намечается какое-то «дело»…       — Какое? — мисс Цзян от волнения полюбопытствовала слишком громко, Лысый Лю распахнул глаза и, прежде чем опять погрузиться в дремоту, смачно выругался, — Какое?..       — Не знаю, мисс… Но главное — они уедут через несколько дней. Людей здесь, думаю, должно будет остаться вполовину… а может быть, и того меньше… И порядки… Когда всё решает мисс Ван Линцзяо, как-то…       — Она не столь внимательна и дотошна.       — Верно… Я постараюсь уже сегодня начать готовить всё необходимое…       — Только, прошу….       — Не волнуйтесь, мисс, я буду…       Позади кто-то фыркнул и оба вздрогнули.       — Что у вас тут за секреты, моя сладкая? — и, махнув рукой ровно на курицу или комнатную собачку, юный висельник, молодой бандит, погнал Яньли прочь, — Иди… хм… госпожа Цзян. Если тут нужна помощь…       «Сладкая» — до чего же всё-таки вульгарное прозвание! — сурово осадила:       — Спасибо, но мы уже почти закончили. Сейчас одну корзину отнесу, и надо будет готовить костёр для ужина…       — Вот как? Ну, так давай я с ужином тебе помогу! С костром…       — Ну…       Наверное, потому, что ответ не начался со слова «нет», головорез счёл его положительным:       — Ну, так давай, что там тебе надо отнести! Вот это? — в мгновение ока и его и корзину фасоли сдуло ветром… довольно, правда, неспешным ветерком…       Только тогда мисс Цзян осмелилась приложить ладонь к трепещущему сердцу:       — Напугал…       — Вот уж верно. Выскакивает вечно, как чёрт из табакерки… и опять скачет — нога недорога… — Сяо Синчэнь понизил голос, — не волнуйтесь, мисс, у нас всё получится. И… я буду осторожен. Очень…       — Госпожа Цзян! — означенная госпожа едва не подскочила, а обернувшись, мысленно воздала хвалу небесам — Сюэ Ян был уже далеко и, хотелось на это надеяться, не должен был ничего слышать, — Пошла!..

***

      Сяо Синчэнь:       Всё — и осторожность, и приготовления, и вгоняющее в краску присутствие при «свиданиях» мисс Ван Линцзяо и молодого мистера Вэня, во время которых последний ещё пару раз обмолвился о подробностях намечавшегося предприятия — по всему услышанному можно было предположить, что люди Вэней собирались устроить несколько налётов под самым носом у законников. Вот только зачем была нужна такая безрассудность? — грозило в итоге не иметь никакого смысла. Стало ясно, что пока так и не зажившая до конца рана не позволит Сюэ Яну принять участие в вылазке.       — А я-то… — мальчишка одевался аккуратно, стараясь не дать исподнему сдвинуть только что наложенные бинты, — оставь это, я сам постираю… и прокипячу… уже собирался спросить, что тебе привезти…       — Ничего не нужно. Ты и так постоянно мне что-то даёшь…       — А толку? Ты-то мне не даёшь! — захохотал было, но почти сразу помрачнел, — Я всё пытаюсь угадать, что же тебе на самом деле может быть по вкусу, а выходит… Ничего не выходит! Ты, прямо скажу, уж очень привередлива, моя сладкая!.. — и, справившись с бельём, быстро натянул и штаны и уселся, принуждая, дёргая за подол, и Сяо Синчэня присесть рядом. Чувствовалось, что он сейчас в настроении поболтать, — Ну вот скажи мне, чего бы тебе хотелось? В пределах разумного, ясное дело. Хочешь, я куплю тебе новое платье?       — Ох, нет! — сорвалось с языка быстрее, чем Сяо Синчэнь успел его прикусить.       — А почему?       — Потому… что… ну…       — Да и ладно, — Сюэ Ян махнул рукой. — Не хочешь — не надо! А вот, например… косынку? Твоя вся истрепалась.       — Нет.       — А если… рубашку?       — Нет!       — Или — да? — а у себя на спине Сяо Синчэнь почувствовал чужую руку, — Вот Вэнь Чао, знаю, находил для своей дуры такую… как же… да что ж!.. с плетёным кружевом!..       — Не надо… — все попытки извернуться были напрасны, ладонь бесстыдника упорно ползла от талии к бедру…       — Ты могла бы тогда сразу для меня её примерить… — дурной мальчишка на мгновение ослабил хватку, а потом резко привлёк Сяо Синчэня к себе, так, что почти втащил на колени и, кривясь — видно, сильно задел повреждённую ногу — продолжал, голос его при этом делался всё ниже, а дыхание — тяжелей, — А потом… ты бы её задрала… я бы тебя поцеловал… да, прямо туда… а ты потом бы… села… да, села бы на меня верхом… чёрт с ней, с ногой!.. и…       Сил терпеть это не осталось!       — Какая пошлость! — горе-поклонник опешил от возгласа, и легко удалось вырваться и тотчас же подняться на ноги, — Ты!.. То, что ты… болтаешь… это!..       — Что?..       — Это… это просто… — не находя слов, Сяо Синчэнь заметался возле Сюэ Яна, а тот, пребывавший, казалось, в ещё более растрёпанных чувствах, лишь не отводил ошалелого взгляда, — Ужасно!       Брови мальчишки взлетели к корням волос, а глаза распахнулись ещё шире, делая его похожим на опрокинувшего со стола вазу или книгу, и в изумлении от собственной выходки подскочившего котёнка:       — Да почему же?!       — Да как же ты не понимаешь!.. — Сяо Синчэнь осёкся. А ведь и правда — не понимает! — Ничего. Не бери себе в голову…       — Всё считаешь меня за дурака?       — Послушай, — бесстыжий юнец смотрел цепко и испытывающе и Сяо Синчэню было трудно подбирать слова, но уж, как известно «начал — договаривай», — Ты… как мне кажется… мы, конечно плохо знакомы… но мне кажется — ты достойный юноша… не человек! — большая глупость, когда зависишь от этого самого человека, но почему-то, верно справедливости ради, захотелось непременно уточнить, — Человек ты… дурной! Не будем об этом спорить! Потому что — бандит!.. Но юноша, мне кажется, ты достойный… В конце концов, ты же не пытаешься… и не пытался… то, что ты называешь главным… Не будем сейчас об этом… Ты достойный юноша, но твои манеры когда… когда ты пытаешься дать понять, что… что у тебя… у тебя… — сердце колотилось всё сильней, — у тебя интерес, — это… это… Это ужас! Ты… ты будто в животное сразу превращаешься! В обезьяну! В кобеля! В… не знаю даже… в осла!..       — Э! — раздалось недовольное и даже обиженное, — Ты уж давай, моя сладкая, как-нибудь полегче!       — А?.. Да. Прости… Ты будто превращаешься в животное… Я понимаю… понимаю, что в тебе говорит неискушённость… малоопытность, а потому и страх… и неловкость: молодым людям, не имеющим опыта… навыка в сердечных и… и… и близких с ними делах, часто свойственно изъясняться в пошлых выраженьях в попытках представить себя более зрелыми. Но всё же…       — В каких попытках? — теперь в голосе Сюэ Яна небрежение и издёвка перемешались с холодной яростью, и это убедило Сяо Синчэня, что мысль его пошла в верном направлении. Настолько верном, что, пожалуй, и не стоило более вдаваться в подробности, — В каких-каких?..       — Прости…       — В каких, я спросил? — раздражения в голосе становилось всё больше, — Ты вообще за кого меня принимаешь?..       «Вряд ли ты будешь в восторге, если я честно ответу, что думаю на сей счёт… — это была дельная мысль, а вот продолжение у неё вышло не ко времени, — Никогда не понимал и до сих пор не понимаю, почему почти всех юношей так пугает собственная невинность? Признаться доктору, что подхватил в публичном доме срамную болезнь и валяться в ногах, умоляя как-нибудь ещё объяснить супруге… а то и родителям… необходимость спринцевания — менее постыдно, чем сказать — непременно шёпотом, на ушко, пугливо озираясь по сторонам или тоскливо пряча глаза, бледнея и краснея, а то и обливаясь потом — что никогда ещё не знал близости… Почему вообще этим вещам придают столько значения? По мне, так, когда дело идёт о склонности сердца, искренность чувств гораздо ценнее и важнее что опыта, что целомудрия…» — за последнее суждение, верно, одинаково громко освистали бы что моралисты, что люди, привыкшие жить лишь страстями…       Но сейчас ни тех, ни других рядом не было. Зато был — определённо державшийся совсем иного мнения о телесной опытности мальчишка, зло вопрошавший, похоже, уже не первый раз:       — Я кто, по-твоему?.. Ты вообще что сейчас?..       Пока дело не обернулось совсем уж дурно, надо было попытаться исправить положение.       — Я лишь хочу сказать… что… это всё… так грубо звучит. Совсем неприятно… Думаю, ни одна девушка не захотела бы слышать подобное. И не приняла бы… не приняла бы за… за выражение светлых чувств…       Сюэ Ян перебил:       — Не приняла бы? Ха! Правильно сейчас сказать — ты не поняла! Как я погляжу, у тебя, моя сладкая, нет никакого опыта! Все знают, что… — он, казалось, вновь обрёл уверенность в себе, и от сердца у Сяо Синчэня отлегло — словесная буря — торнадо, ураган, исполненный бешенства — похоже, каким-то чудом, обходила стороной. Оставалось лишь, «почесав за ушком койота», поскорей убраться восвояси.       — Да, — Сяо Синчэнь смиренно опустил глаза и потихоньку, маленькими шажками попятился, — у меня действительно нет опыта… почти совсем нет… Да и вообще, я, конечно, говорю… говорю лишь… рассуждаю… по себе… Может быть… какая-то другая девушка…       Манёвр не остался незамеченным.       — Ну-ка, погоди! Стой, я сказал! Стой, мы ещё не договорили! Так значит, — буря будто бы совсем улеглась, а «опытный юноша» смотрел настороженно и пытливо, точно боясь упустить любое слово или малейший жест, — тебе было бы по нраву…       — Нет-нет-нет… я вообще ничего не смыслю…       Сюэ Ян фыркнул:       — Это я уже понял! Но, по-твоему…       — Не бери в голову…       — Нет, погоди-ка!.. Ну-ка сядь!.. — исполненный боли всхлип, резкое движение… и мальчишка изловчился опять поймать за край платья, — Садись!       Пришлось, подавив обречённый вздох, подчиниться.       — Вот так… Посиди со мной… — Сюэ Ян придвинулся вплотную и деланно небрежно начал, — Плохо, конечно, моя сладкая, что ты ничего в этом не смыслишь. Всему придётся тебя учить… И начнём мы с того, что, — голос дрогнул, — никакая другая…       Не договорив, отвернулся, а в сердце Сяо Синчэню точно вонзилась игла: впервые пришла мысль, что, возможно — нет-нет, конечно невозможно, лишь так показалось, всего на мгновение! — все эти безобразные «ухаживания» были для мальчишки не просто забавой.       — Послушай…       Но Сюэ Ян буркнул:       — Не надо! Просто посиди… — и в тот вечер кроме «Ну, иди…» на прощание не сказал больше ни слова…