Ты был создан для этого

      Он улыбается. Так натянуто, неправдоподобно, но улыбается, ведь иначе нельзя.       Он жмёт кому-то руку, но не знает кому, не знает этого человека. Он никого здесь не знает. Какие-то родственники, старые знакомые и кто-то ещё. С кем-то лично не знакомы даже родители. Как они все умещаются в такой маленькой квартирке — он не знает.       — Егорушка! Вы посмотрите, как он вырос-то! А я тебя вот таким маленьким помню! Ну, признавайся, девушку-то уже нашёл? А с учёбой как, есть успехи? Ой, чего это я? Я ж тебе гостинцы принесла! Вот, держи, я слышала, что горький шоколад полезен для мозга.       Парень смотрит на женщину в полном, абсолютном недоумении, но, несмотря на это, фальшивая улыбка с лица не пропадает. Конечно, он ведь очень «рад» её видеть. Он ведь очень хорошо её «помнит».       Он уже хочет выйти из комнаты, сбежать, позорно свалить, совершенно не собираясь отвечать на эти идиотские вопросы, которые преследуют его на протяжении всей жизни, и брать этот чёртов горький шоколад, когда слышит змееподобный шёпот на ухо:       — Отвечай, подонок.       И ему не остаётся ничего, кроме как подчиниться. Амнистии, помилования ему никогда не дождаться.

***

      Его тело медленно охватывает крупная, почти судорогами сотрясающая тело и тремором бесконтрольная, влезшая в фаланги пальцев дрожь, когда он слышит тяжёлые приближающиеся шаги.       Гости ушли. Гости, которые отмечали его первое, вернее последнее сентября. Одиннадцатый класс — на носу ЕГЭ. И это повод выпить. Точнее, напиться в хлам.       На часах 04:36. До будильника оставалось не так уж и долго, но время, чтобы насладиться спокойным сном, ещё было. Он с удовольствием бы это и сделал, но дверь в его комнату распахивается с ужасным грохотом. Это отчим, что не вызывает сильного удивления — такое происходит не впервые. Зато страшно и больно всегда как по-новому. Он, не трезво двигаясь и смотря довольно целеустремлённо, подходит ближе и махом хватает его за грудки.

***

      Когда родители алкоголики — это отвратительно. Когда родители поднимают руку на ребёнка — отвратительно. Когда родители ни во что не ставят ребёнка — отвратительно.       Егор понял это давно и поэтому молчал, потому что уже было: плавали, знаем, собственной шкурой испробовали — испили этого яду сполна. Знаем, какими жестокими могут быть люди, особенно дети. Дети — самые жестокие обидчики. Егору хватило одного раза, чтобы понять, что его проблемы, только его проблемы, и если кто-то знает о них — это отвратительно.       Егор весь вечер сидел тихо за общим столом, лишь изредка отвечая на задаваемые вопросы. И улыбался так вымученно, уставши. Но кому до этого есть дело, когда весь стол заставлен выпивкой? Все спрашивали лишь из вежливости перед хозяевами, а сами эти хозяева старались и повода не подавать, что что-то в их семье не так. Мало ли, не то подумают, не то увидят.       Они втроём — пример идеальной семьи, но лишь на людях. Ребёнок, оставшийся без отца, любит отчима как родного. Он хорошо одет, правильно питается, много знает. Да вот только.. Нет ничего этого. Ни любви, ни хорошей одежды, ни правильного питания, ни знаний в голове.       Ни отчим, ни Линч на дух друг друга не переносят. Но вот только один из них с удовольствием отыгрывается на втором. Ведь тот никому и ничего не расскажет. Не поверят. У его нового «отца» слишком благородная работа.       Он работает. В 16:30 начинает и до двенадцати выполняет свои рабочие обязанности. Только в час он возвращается домой. Вся одежда, школьные принадлежности, еда — куплены за его деньги. На работу его не брали долго, но в итоге стал чуть ли не лучшим сотрудником.       Странно, но родителям казалось, что кормить ребёнка хоть раз в день — это дорого. Они-то с утра пораньше выпьют и ходят довольные весь день. Почему же их чадо жрёт как не в себя?! Может, удар по челюсти, по этому ненасытному рту, наконец успокоит его плач? Странно, но это помогало. Ребёнок переставал плакать. При них. И на людях.       Он не учился. Нет, конечно, он ходил в школу, но.. Он совсем не занимался учёбой. Родители говорили, что ему это не нужно, что он всё равно ничего не добьётся, тогда зачем тратить своё время? Он верил первые шесть классов. Верил, так как больше верить было некому. А верить хотелось. Когда он понял, что без должного образования ему в этом мире делать нечего, было уже поздно. Он буквально не знал элементарных вещей, которые знал любой двоечник.       И теперь на протяжении уже четырёх лет парень отчаянно пытался нагнать всю школьную программу. Это давалось тяжело, очень тяжело. Родители его в этом совсем не поддерживали — а как же иначе. Они его вообще ни в чём никогда не поддерживали. Ему самому пришлось покупать различные учебники для саморазвития. Самому пришлось оплачивать разные курсы. Репетиторство он не признавал в принципе. Не верил, что обычный человек из интернета может чему-то научить, а ещё слышал, как легко и часто на этом могут развести на деньги.       Но для всех они пример идеальной семьи, к которому нужно стремиться.

***

      Утро начинается совсем не с кофе. А с зализывания ран.       Отчим никогда не бьёт по лицу, но после сегодняшней ночи пару ссадин всё-таки осталось. Поэтому сейчас он стоит в комнате перед зеркалом и замазывает царапины и небольшие, только проступающие синяки тональником. Хотя иногда ему кажется, что он мог бы оставить, и никто бы не увидел. Никто никогда не замечал, как ему бывало плохо до тошноты. Никто не интересовался, как он там и что с ним. И дело навряд ли в том, что ему приходится это прятать, скорее в нём самом. Потому что такие, как он, никому не нужны.       Холодный душ взбодриться не помог. Голова всё равно нещадно болела. Егор бы и прошмыгнул на кухню за таблеткой, но есть шанс наткнуться на кого-нибудь из взрослых. Этого он хотел в последнюю очередь.       В любом случае, ему не привыкать. Походит денёк с больной головой, а когда бывало по-другому? Он даже не вспомнит.

***

      Погода на улице радует: солнце светит, дует прохладный ветерок. В тени бывало, что становилось холодно.       Егор достаёт последнюю сигарету из пачки.       Он выскользнул из дома, когда на часах только-только стукнуло семь. Не хотелось с кем-то пересечься, поэтому вышел пораньше.       Улицы Москвы всегда были приветливы. Даже самые некрасивые, на его взгляд, дома всегда были и оставались ему родными. Что бы не происходило у него в жизни, переехать отсюда он не хотел никогда. Съездить, попутешествовать он был бы не против. Но переезд в иное место звучал как смертный приговор. Ладно, что у него не было тех, кому можно было бы доверять, кто любил бы его, но город это другое. Что-то совсем своё. То, что любишь ты, и то, что любит тебя в ответ.       До школы минут двадцать, а до начала линейки полтора часа. Есть время прогуляться и подумать о жизни. Ха-ха, это его любимое занятие, каждодневно этим промышляет.       Юноша заворачивает за угол и направляется к небольшому магазинчику. Местная продавщица без проблем продавала ему алкоголь и сигареты. Пил он редко, крайне редко, лишь когда уже не вывозил, когда становилось слишком сложно.       А вот курит он давно, наверное, лет с четырнадцати. Всё та же продавщица. Они хорошо общались, с удовольствием разговаривали как о погоде, так и о разном пиздеце в их жизни. Оба видели друг друга в разных состояниях, начиная от радостных из-за хорошего дня, так и под лёгкими и не очень наркотиками. Но дальше такого общения и продажи запрещёнки они не заходили. Не хотелось никому из них.

***

      Он подходит к зданию школы. Оно, в отличие от старого, было презентабельно. Это можно заметить по качественно покрашенным стенам и аккуратно высаженным клумбам.       Их «семья» переехала сюда в начале лета. И родители с лёгкостью нашли компанию под стать себе, таких же алкоголиков. Где-то в районе жили дальние родственники, друзья друзей и просто люди, с которыми виделись когда-то раз в жизни.       А вот Егору было сложно. Ему всегда было трудно с кем-либо заводить общение. Его нигде не признавали, не замечали, никуда не звали. Шпыняли, как бездомную одинокую собаку, словно видели: он не может за себя толком постоять, и никто за него не заступиться. Сейчас он уже не боится, он привык к такому отношению. Это тоже словно видели.       Перед зданием много народу: маленькие первоклашки, подросшие ребята и.. Такие, как он: выпускники.       Он подходит ближе к группе взрослых ребят. Все старшие классы ютились в этой стороне, поэтому здесь он ошибиться не мог.       Не сразу соображает, как на него кто-то налетает, чуть не сбивая с ног, но его хватают за руку, возвращая в вертикальное положение. От мимолётного соприкосновения с чужой конечностью по телу прокатывается дрожь.       — Привет! — какой-то парень его возраста выглядит крайне счастливым и довольным всем происходящим. Странный какой-то. Как подобные мероприятия вообще могут нравиться? Чужой голос громкий, от чего почти незаметная до этого пульсация в голове усилилась. — Ты новенький, да? — не дожидаясь ответного кивка Егора, весело продолжает. — Круто! Пойдём скорей, там все уже собрались, ждём только Джонатана! О, Лили! — окликая незнакомую Линчу девушку и продолжая тянуть юношу за локоть в сторону столпившихся школьников, говорит парень. Видимо, он один из его новых одноклассников.       Егор подчиняется, идёт за ним. Честно? Не сильно волнует, если он попадёт не в тот класс. Он давно отдельно от школьной программы: изучает всё сам, и ему нет особого дела, кто будет у них классным руководителем. А вот паренька, видимо, это волнует очень сильно. Его всё волнует очень сильно. Вот только как он узнал, что Линч именно в его классе, видимо, останется загадкой.       — Лили, привет! — отпуская, наконец, руку Егора и порывисто, дружелюбно обнимая молодую девушку, воскликнул паренёк. Та, поняв, кто же всё это время пытался докричаться до неё, лучезарно улыбается и обнимает в ответ.       — Привет, Илья! А ты всё не меняешься, всё такой же доставучий. — отстраняясь, произносит Лили.       — Да, да, да, да, да. Смотри, это новенький! — никак не обращая внимания на слова подруги, обеими руками показывая на парня, почти кричит взбудораженный Илья. — Его зовут.. — на секунду замешкавшись, но быстро находя, что ответить. — Его никак не зовут, он сам приходит.       — Дурак!.. — она посмеивается с поведения друга, но быстро берёт себя в руки и вместе с полушутливым, но и неслабым подзатыльником для Ильи, поворачивается в сторону Линча. — Ты извини его, он правда очень.. Энергичный. Да, ам.. Меня зовут Лили, а тебя? — протягивая руку и параллельно вспоминая, как в детстве во дворе все только так и начинали диалог. Не сказать, что она это любила, но имя своё называла. Просто играть одной было скучно до появления Ильи в её жизни. После этого скука куда-то быстро испарилась. Хотя вернуть её, несмотря на то, что друг часто её доставал или шокировал своими выходками, не хотелось ещё ни разу.       — Да, привет. Я Егор. — пожимая чужую ладонь и вежливо улыбаясь. Не любит он касания, ощущение чужой кожи на своей — это чужеродно и мерзковато. Грязно даже, пусть он и не чистоплотен, но люди любят и перечить им — своим нервам дороже. А объяснять само по себе звучит глупо и надуманно, да и смотреть как на идиота будут. Поэтому он молчит, каждый день внутри себя корчась от неприязни. А на лице — улыбка.       — А я Илья! — перехватывая чужую руку своими двумя, быстро, но ощутимо пожимая её, восклицает мальчишка. Егор же продолжает для приличия улыбаться, хотя внутри всё буквально переворачивается, и он вздрагивает всем телом. Собеседник никак на это не реагирует, видимо, не замечая, и тогда парень может хоть немного выдохнуть. Хотя бы не заметили. — Лили, а где Джонатан? — не отпуская рук, поворачивая голову к собеседнице, спрашивает Илья. Егор даже не предпринимает попытки вырваться, мысленно надеясь на благоразумность юноши, всё не отпускавшего его.       Это же странно, нет? Когда люди не любят касания. Они же по своей природе тактильные и социальные существа. Так почему же Линч не такой? Почему он такой неправильный?       — Не знаю, сейчас должен подойти. А с каких пор ты называешь преподавателей по имени? — наклоняя голову и щуря глаза, с усмешкой интересуется та.       Илья, услышав какое-то подозрение в девичьем голосе, отскакивает от юноши к Лили и, важно подняв один палец в воздух, начинает что-то доказывать.       Егор чувствует себя.. Не очень. Подавленно и слишком открыто. Вот бы поскорей закончилась эта какофония голосов, выкриков, красок, лиц, событий; остановилась бы сиюминутно. Не любит он это. Совсем не любит. И даже эта позитивная компания совершенно не спасала от удручающего состояния.       Может, мыслями у него всё относительно приемлемо, но вот само тело реагирует на всё происходящее.. Плохо.       Голова кружится и сильно болит, ноги едва держат — неподъёмные и ватные одновременно, тело ломит. Полученные этой ночью травмы отзывчиво ноют на каждое малейшее движение, и Егору остаётся только стискивать зубы до скрипа, лишь бы не показывать этого. Из-за сильного пекла начинало подташнивать. Теперь солнце совсем не радовало. Хотелось хотя бы сесть, но.. У него же всё хорошо, верно?       — Да и вообще, я... — Илью перебивает музыка, которую включили громко и очень внезапно, отчего вздрогнули все присутствующие. У Егора от неожиданности подкашиваются ноги, словно их кто-то отключил на мгновение, что, впрочем, не оканчивается падением — к счастью. Но спустя пару секунд звук наконец был настроен, и он включился гармонично в задний фон всеобщей суеты.       — Так, ребята, извините, немного припозднился. — к одиннадцатиклассникам бодро подходит молодой мужчина.       Пожалуй, очень молодой. В белой рубашке, в свободных чёрных брюках и очках, которые шли ему до безумия. Поразительная осанка, лёгкая, вежливая полуулыбка. И глаза. Даже через линзы очков были отчётливо видны ярко-голубые глаза, красиво отражающие свет солнца.       Егор, похоже, немного подзавис.       — О, это вы — Джонатан? — Илья, молниеносно потеряв интерес к своим старым-новым друзьям, подлетает к учителю, почти сбивая того с ног.       — Да, я. А сейчас все молча слушаем директора, познакомимся чуть позже. — отстраняя назойливого ученика от своего тела и поворачиваясь лицом к крыльцу школы, куда уже вышел мужчина. Директор, видимо.       — А вы...       — Цыц! — шикнул на приставучего парня учитель.

***

      Речь директора обыкновенная, неинтересная и безвкусная, зачитанная с листочка, закончилась, и школьники разошлись по кабинетам. Всё это сопровождалось чуть ли не беспрерывной болтовнёй Ильи, Лилиных попыток его заткнуть, осуждающих взглядов Джонатана в их сторону и борьбы Егора со сном. Голова болела жутко, раскалывалась и угрожала лопнуть как стекло, пожалуй, он даже желал этого. Безумно яркое солнце только гораздо усугубляло ситуацию.       В классе было ужасно душно.       Илья усадил их с Лили у окна — за четвёртую парту — сам же сел за третью.       Джонатан, зайдя последним, прикрыл за собой дверь и прошёл к учительскому столу.       Егор же улёгся на парте, собираясь подремать в то время, пока им будут рассказывать этот бесконечный текст про одно и тоже, который он лично услышит уже в одиннадцатый раз, но буквально с первых слов преподавателя в нём, что очень удивило, появился интерес, и он перевёл взгляд на мужчину.       — Итак, ребята. Я надеюсь, все прекрасно понимают, что этот учебный год — последний учебный год в вашей жизни? А это значит, что? — в ожидании смотря на подростков, вопрошал учитель. Стоял, бёдрами опёршись на учительский стол, сложив руки на груди.       — Что нужно всё своё свободное время посвятить учёбе? — где-то с первых парт послышался тоненький голосок какой-то девушки. Понятно. Отличница, с ней не дружим. А то ещё наябедничает, что Егор курит. Нет, не надо нам такого счастья.       — Бедные, бедные запуганные дети.. — печальным тоном протянул преподаватель. — Ответ неверный. Нет, конечно, это правда, готовиться к экзаменам нужно, но.. Это последний год халявы для вас, как обычных детей. Не упустите его. Творите всякую дичь, пока можете, пока вам это сходит с рук. В пределах разумного, конечно. То есть школьные окна бить не надо, как и курить травку в туалете. Посылать преподавателей на три весёлые буквы так же под запретом.       — Значит, вы будете поощрять наше плохое поведение? — какой-то паренёк с соседнего ряда, лениво перекатывающий жвачку во рту, задал интересующий всех присутствующих вопрос.       — Можно и так сказать, но я ставлю условие: хоть один из вас вляпается во что-то незаконное — больше таких изречений от меня не услышите, и прикрывать вас перед другими взрослыми я тоже перестану. Все, всё поняли?       — Да, капитан!       — Я так и понял, Илья.       — У нас типа коммунизм?       — Вроде того. Хорошо, теперь можем познакомиться. Меня зовут Джонатан Эванс, Эванс — это фамилия, и я прошу вас называть меня только так: имя-фамилия. Илья, персонально тебе: — отлипая от стола и подходя ближе к парню, говорит взрослый. — не Джонатан, не Джон, а Джонатан Эванс. Тебе лично всё понятно?       — Да!       — Вот и хорошо. — с лёгкой улыбкой на губах, отворачиваясь в сторону своего рабочего стола, заключает Эванс.       — Джонни, а какой ваш любимый напиток? — донеслось откуда-то из-за спины.       Мужчина, резко изменившись в лице на явно недовольное, шокированный такой наглостью, повернулся к ученикам и увидел ухмыляющегося Егора.       — Это дерзость высшего уровня! Мальчик, ты очень много себе позволяешь! — рявкнул, заставляя вздрогнуть всех. Почему-то на Егора это должного впечатления не произвело, что заводило только больше. — Так, — обращаясь уже к всему классу всё так же громко, но уже не так озлобленно. — я приписываю любые другие обращения ко мне, как что-то незаконное. На счёт «незаконного» вы уже услышали на примере, как не надо, и, надеюсь, все поняли. Что же касается напитка.. Капучино без сахара с корицей. Не знаю, зачем тебе эта информация, мальчик. — слегка резковато и раздражённо, садясь на кресло и положив локти на стол, доложил учитель, сложив руки в замок. — А теперь пройдёмся по списку. Нужно же мне знать хоть кого-нибудь ещё, помимо Ильи... — чуть задумчиво произнёс мужчина, смотря на экран ноутбука и попутно открывая журнал. Быстро взял себя в руки. Видимо, вся злость была напускная. Если же нет — Линча это впечатлило. Впечатлил этот контроль над своими эмоциями.       — Вы два дебила! — внезапно зашипела на парней Лили, как только учитель отвлёкся. — Что вы докопались-то до него?       — А почему нет? — Линч немного недоумённо перевёл взгляд на подругу.       — Егор! Ну ладно, Илья, но ты-то!       — А что «я-то»?       — Я надеялась, что ты хоть немного поадекватнее него будешь.       — Это ты меня сейчас неадекватным назвала?! — шёпотом воскликнул Илья, поворачиваясь к друзьям.       — Да тебя, потому что так и есть. — сощурив глаза, сказала Лили с каким-то сарказмом в голосе.       — А из-за чего мы сейчас ссоримся, напомните-ка? — Егор тоже придвинулся ближе к воображаемому кругу заседаний и разговоров о важном.       — У вас надо спросить! — шикнула девушка.       — О, здравствуйте, Джонатан Эванс. — поднял голову, улыбнувшись куда-то за спину своим новым друзьям.       — Молодец, Илья, делаешь большие успехи в исполнении моих просьб. Горжусь тобой. А вы, молодые люди, о чём беседуете? — теперь, устремляя свой взгляд на двух подростков, которые всё ещё злобно переглядывались друг с другом, поинтересовался Джон. Никто из друзей не смог заметить, как он телепортировался к ним за спину. Только одноклассники, прекрасно видевшие эту хитрую ухмылку и озорные глаза, тихо хихикали в кулачки.       — О Вас. — ни на секунду не растерявшись, поднял голову на нависающего над ним преподавателя и без капли стеснения произнёс Линч.       — Да? А если поконкретнее? — с интересом, чуть склоняя голову вбок, напирает с вопросом молодой учитель. Парень заинтересовал.       — О том, — начинает Линч, чуть щурит глаза и изменяет свой голос на более томный для придачи нужного эффекта. — как такой мужчина, в самом рассвете лет, ведёт у нас литературу и русский язык, а не зависает с друзьями в каком-нибудь клубе, чтобы подцепить там какую-нибудь хорошенькую...       — Мальчик, заканчивай играться с этим. Я же могу и не то подумать. — мужчина, не давая парню дойти до самого интересного в своих изречениях, ухмыльнувшись, проследовал к своему столу. Ему стало понятно, куда клонит юноша. Хочет самоутвердиться. Конечно, и как он сразу не понял? Обычный подросток, не имеющий нормальной самооценки, без препинаний с учителями и оскорбления одногодок.       — И о чём же Вы подумали, Джонатан Эванс? — чуть растягивая гласные в чужом имени, проговаривает Линч с какой-то особенно игривой улыбкой из разряда «уже поздно останавливаться, так что не стыдно», пока его по плечу бьёт Лили в безрезультатной попытке вразумить парня. На это юноша лишь сжимает челюсти. Не любит он касания. Илья же с нескрываемым удовольствием наблюдает за ними. Видимо, радуется, что нашёл себе брата по разуму или по юмору.       — Только о самом хорошем. Мне так в классе никто и не ответил, кто из вас «Егор Линч?» — снова наклоняется над ноутбуком, но внимательно разглядывая каждого из присутствующих.       — Это я. — Егор поднял руку, не переставая давить из себя гаденькую ухмылку для поддержания должного образа.       — Хм, тогда.. Приятно познакомиться. — с улыбкой смотря на своего ученика, кивнул учитель-предметник.       — А мне-то как... — с нескрываемой иронией проговорил парень, за что снова получил шлепок по левому плечу от подруги. Вздрогнул. Это никто не заметил. Зато он прекрасно почувствовал резко прокатившуюся по телу волну неприязни, страха и какой-то потаённой злости.       Джонатан решил никак не комментировать слова подростка, и, вернув свой взгляд на журнал, он продолжил отмечать присутствующих.       Егор опустил голову на сложенные ладони и закрыл глаза. Он собирался продремать оставшуюся половину классного часа, хотя лучшим, идеальнейшим так-то вариантом виднелось заснуть на несколько десятков лет. Просыпаешься, а все, кого ненавидел ты и кто ненавидел тебя, с большей вероятностью мертвы или уже забыли про него.       Казалось, болело у него всё тело. Но особенно голова и под правым ребром. Повезло, что отчим был пьяным — удар слабее. А этот разговор немного утомил, понизив его социальную батарейку — в то время как физическая и без того была на нуле. А ему ещё с Ильёй целый день общаться, в то время, как хотелось если не покоя и одиночества, то хоть тишины.       А ещё хотелось спать, жутко. Сегодня не удалось даже подремать. И это плохо, ведь через пару часов ему нужно ехать на работу.       Его нигде не брали. Четырнадцать лет, чего вы ещё хотели. И единственное место, где его через упорные уговоры приняли — недавно открывшееся кафе в получасе езды от его дома. Работников было мало, иначе — даже не посмотрели бы.

***

      — Егор Линч, может, Вы соизволите проснуться? — шептал над ухом мужской бархатный голос.       Парень медленно открывает глаза и видит своего учителя, склонившегося к нему.       — Линч, я сам до безумия хочу вернуться в постель, но позвольте всё-таки узнать предметы, которые Вы будете сдавать, м?       — В постель и без меня? — явно не успевая за словами преподавателя и всё ещё не попрощавшись с сонностью.       По классу едино прокатился смешок, а юноша получил шлепок по спине от Лили, заставляющий неприятно съёжиться. Илья, сидящий спереди, изо всех сил пытался не смеяться слишком громко.       — Да, Линч. В постель и без тебя. Ну так какие предметы...       — Жаль, а так хотелось. — с зевком отворачиваясь к окну, снова прикрыл глаза парень. Где-то отдалённо слышался смех Ильи.       — Да, Егор, ты! Вы простите его, не выспался, видимо. — проговорила Лили, которая до этого ещё пару раз тряхнув друга за плечо, теперь просто прожигала его злобным взглядом. — Давайте он просто после классного часа к Вам забежит, скажет?       — Хорошо, Лили. — ответил учитель, немного посмеиваясь над мальчишкой, что сейчас сладко посапывал, не обращая внимания на прожигающий взгляд девушки и громкий хохот парня спереди, который тот уже не старался сдерживать. — В любом случае, мы уже всё обсудили, и если хотите, можете уйти пораньше. Всё равно до конца пара минут. — кинув взгляд на наручные часы и присаживаясь за свой рабочий стол, обратился он уже к классу.       Некоторые ребята из класса послушались учителя и, быстро накинув на плечи рюкзаки, смылись из кабинета. Другие же, в большинстве своём девушки, тоже взяли свои сумки, но подошли к столу преподавателя. Джонатан явно заинтересовал женскую половину класса и даже некоторых парней, которые увидели в нём интересного собеседника и учителя, к которому, если подмазаться, можно и получить халявную пятёрку.       — Егор, подъём! Уже идти пора. — девушка не опускала руки в попытках достучаться до юноши.       — Чел, я давно так не ржал, у тебя офигенное чувство юмора! — поднявшись со своего места и тоже взял рюкзак в руки.       — Да ты погоди, он не проснулся ещё... — пробормотала девушка, снова пиная в бок спящего.       — Проснулся я, проснулся... — широко зевая и потирая глаза, мямлил Линч. Он бы и продолжил никак не реагировать на друзей, если бы не Лили с её, видимо, обожаемыми касаниями, от которых по телу проносились волны разных негативных чувств и эмоций. И закончить это оказалось легко — достаточно было просто показать, какой он хороший, послушный мальчик.       — Да неужели!       — Да, Лили, да. Может, теперь пойдём? — поднимая рюкзак с пола, а своё тело со стула. Недовольство вселенского масштаба явно читалось у него на лице.       — Спать, я так понимаю? — с широкой улыбкой смотря на ещё не до конца проснувшегося и явно раздражённого этим друга.       — Ой, Илья, иди к чёрту. — проходя мимо, направляясь к выходу, съязвил Егор.       — О, Линч, с добрым утром. Вам во сне случайно не приснилось, какие предметы будете сдавать на ЕГЭ? — сквозь толпу гудящих подростков обратился Джонатан к парню. Несмотря на ситуацию, в его голосе не слышалось насмешки или строгости.       — Английский и литература. — даже не оборачиваясь, продолжая свой путь, отчеканил парень.       — Отлично... — уже сам себе бубнил Эванс, записывая два слова куда-то себе в заметки.

***

      — Ну, Егор, ну пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста! — складывая руки в умоляющем жесте.       — Да, Егор, не душни. Пойдём! — девушка повторила действие друга.       — Ладно, хорошо, идём. — парень, закатив глаза, направился к зданию.       — Ура!       — Ура!       Они решили сходить в кафе. Ну как «они» и как «решили»: Илья предложил, Илья решил, Илья уломал Лили, а уже вдвоём они уговорили Егора. Тот не сказать, что хотел есть или хотя бы выпить кофе, но видя восторженные лица друзей, согласился. И когда они успели стать друзьями? Оно как-то само...       — Это моя любимая кофейня! Мы сюда и с семьёй ходили, и с какими-то гопарями...       Ещё две минуты компания шла не очень, но как можно внимательнее, слушая о том, какая хорошая эта кофейня и как им всем вообще повезло существовать с ней в одной вселенной.

***

      — Давайте за тот столик. — за руки, утягивая ребят вглубь заведения. Илья хорошо здесь ориентировался и, как, собственно, практически везде, явно чувствовал себя как дома.       — Да мы и сами можем дойти. — возражала девушка, всё пытаясь вытащить свою руку из цепкой и настойчивой хватки, в то время, пока Егор всячески противился реакции своего организма на этот жест. Руки так и чесались ударить за это по юнешескому лицу, да посильнее.       — Вот, садитесь. — кидая рюкзак на диванчик и двигаясь ближе к окну. Лили села рядом.       — Ну, неплохо. — оценил Егор, усевшись напротив и оглядев помещение. Пора тоже хоть как-то включиться в разговор. А то ходит с ними как неприкаянный, будто насильно его заставляют.       — Свет! Свет, привет! — вытянутой кверху рукой Илья подозвал блондинистую девушку в форме с вышитым инициалом кофейни.       — Привет, Илья, привет, Лили. — миловидно улыбаясь старым знакомым. — Вы что-то давно не заходили. А Вы... — блондинка обернулась на нового члена их компании.       — Егор. Приятно познакомиться. — чуть улыбаясь для приличия. Света не выглядела так уж мило, как с ней общался Илья.       — Оу, да мне тоже. Так.. Что будете заказывать?       — Мне, как обычно: ванильный чизкейк и малиновый раф. — даже не открывая принесённое Светой меню, озвучила девушка.       — А мне латте с карамелью и.. — начиная быстро листать меню. — Капкейк с карамелью.       — Ты себе не изменяешь, Илья. — записывая заказы в блокнот. — А Вам?       — Тебе. Не думаю, что я старше тебя. — парень усмехнулся. — Чай с жасмином.       — И всё?       — Ну да. А что ещё-то? — немного недоумённо уставившись на блондинку.       — Как что?! — Илья вклинился в разговор, навалившись на стол, чтобы смотреть Линчу прямо в глаза. — Тут такие круассаны! Ты умрёшь, если не попробуешь. Свет, не слушай его. — резко поворачиваясь на этот раз в её сторону. — Ему круассан миндальный. — пристально следя за тем, как девушка записывает информацию в блокнотик, словно она могла сговориться с Егором и не принести ему этого заказа. — И никаких «но». — выставив перед лицом юноши указательный палец, давая понять, что разговор окончен и всё будет так, как сказал он. Хотя Линч даже рта не открыл, чтобы возразить.       — Записала. Всё скоро будет готово, ожидайте.       Илья снова уселся ровно с видом выполненного долга. Лили, всё это время посмеивающаяся с комичности этой ситуации, перевела взгляд на чуть насупившегося Егора.       — Привыкай, он всегда такой.       — Я так и понял.       — Ага, он, короче, однажды...

***

      — Ага, ребят, ну всё, мне правда нужно идти... — немного огорчённым, но всё ещё весёлым после чужой шутки голосом проговорил Егор.       Время 15:03, и он потихоньку начинает опаздывать, а хотелось бы ещё домой заехать, рюкзать оставить.       С ними было классно. Так, как не было давно. Он не помнит, было ли у него вообще нечто подобное в жизни, и сейчас он старался насладиться каждой минутой, проведённой рядом с этими ребятами.       — Ну, Егор. Ещё пять минуточек, пожалуйста... — Илья уже на протяжении получаса пытался удержать парня на чуточку дольше.       — Да ладно тебе, может его родители дома ждут, а мы тут...       — Да, да, меня мама уже обыскалась, наверное.. Я пойду. — сразу спохватился юноша, поддерживая сладкую, столь необходимую сейчас, ложь подруги.       — А, ну раз так, то иди, конечно. Мама — это святое. — Илья понимающе покачал головой.       Линч еле сдержался, лишь бы не закатить глаза. Да, да, конечно, мама — святое. Ага, как же.       — Да, Егор, до завтра!       — Пока! — немного неловко, с небольшой запинкой произнёс юноша. Он не привык прощаться так.. Душевно и с такими хорошими людьми.       Он выбегает из кафе, желая выйти из поля зрения этих людей. Они такие, они очень.. Да не знает он, как это назвать. Они хорошие, очень хорошие. Такие добрые, весёлые, отвлекающие от мыслей, любых.

Он искренне благодарен им за эти несколько часов.