Обмену и возврату не подлежит

Sip the gossip, drink 'til you choke

Sip the gossip, burn down your throat

      Обычно по утрам у Говард было лишь одно желание – укутаться в одеяло с головой и тихонечко разлагаться пока от бренного тела не останутся только кости и зубы. И у нее, надо заметить, вполне хорошо получалось. Судя по времени, в школе уже начался второй урок, но Джарвис молчал, так ни разу и не предприняв попытки отправить ее на учебу. Говард же больше двух часов старательно сливалась с постелью. Не воспользоваться таким подарком было бы преступлением.       Жаль, что так думала только она одна. Дверь спальни с грохотом отворилась, являя на пороге злого, как сто чертей, Тони.       Судя по помятому виду, растрепанным волосам и красному отпечатку на щеке, Энтони еще пару минут назад крепко спал, сопя в подушку. Вот и продолжал бы! А то, видите ли, взял привычку в комнату без стука вламываться!       — Ты почему до сих пор в постели валяешься? — Тони недовольно навис над кроватью, сверля ее взглядом. — Время видела?       — Ты меня не разбудил, вот я и сплю, — спокойно отозвалась Говард и демонстративно потянулась, разворачиваясь к нему.       — Я не разбудил!? — опешил Старк.       О, его лицо надо было видеть! Казалось, еще немного и брови Энтони взлетят над головой, прямо как рисуют в мультиках.       Говард медленно кивнула, уверяя, что он не ослышался.       Отодвинув край одеяла, Тони присел на кровать и наклонился, пристально всматриваясь в ее бесстыжие глаза. Прищурился. С пару секунд он внимательно сканировал ее лицо. Не найдя, что искал, Тони протянул вперед руку. Говард отпрянула. Но почти сразу уперлась спиной в стену. Его ладонь, теплая и сухая с мозолями, легла на ее лоб.       — Странно. Температуры нет, но бред ты несешь, — вынес вердикт он, хмурясь.       Говард недовольно отмахнулась от него и, проведя ладонью по лбу, вытерла ее об одеяло. Сделала она это на автомате и больше на показ, нежели действительно испытала хоть долю привычного отвращения. Прикосновения девочка ненавидела. Мерзкое ощущение чужой кожи на своей, которое могло не проходить часами, если не промоешь участок, — убивало. Именно из-за этого загона Говард чаще всего носила одежду, закрывающую руки и ноги от случайных прикосновений и ни с кем не здоровалась за руку. Разрешение прикасаться к ней было только у категории «своих» людей и, пожалуй, у шефа-Орландо, с которым Говард недавно здоровалась. В последнее время таких исключений стало с избытком. И Энтони в них включать Говард не собиралась. Не важно, если где-то внутри ей и было терпимо.       Вообще, как отдельно взятая единица человечества Тони ее вполне устраивал. У него была интересная мимика и тембр, он умел располагать к себе, общаясь при этом одним сарказмом с иронией, отлично выглядел для своих недо-пятидесяти и у него был приятный парфюм с пряными и древесными нотками. Тони ассоциировался у Говард с солнцем. Теплым, ярким и жгучим. Когда мужчина появлялся в помещении, он невольно притягивал к себе восторженные взгляды, одаривая каждого из присутствующих своим вниманием. Говард в этих ассоциациях соотносила себя со звездами. Маленькими, ослепительными и колючими. Она занимала пространство, находясь одновременна во всех уголках комнаты, не оставаясь не замеченной.       А ещё Тони Старк был во всем лучше ее отчима.       Рик, по мнению Говард, – самый отвратительный, ужасный и мерзкий человек на свете (обычно она отзывается о нем исключительно отборными матами), поэтому сравнение выходило необоснованным. Абсолютно кто угодно был лучше него. В отношениях со Старком Говард определенно больше напрягал его статус «отец» и, безусловно, вся часть жизни, связанная с Железным Человеком, а никак не личностные характеристики мужчины. Да, он может эгоист и нарцисс, но и Говард не безгрешна. Они стоят друг друга. Однако девочка не до конца понимала, что Тони должен делать, и как ей реагировать на него и его действия. Пока они контактировали на уровне приятелей со стебом и шутками, и девочка общалась привычным способом, хотя что-то неумолимо кричало, что это фатальная ошибка. В чем конкретно она просчитывалась, Говард пока не понимала.       — Раз ты не в состоянии будильник поставить, запрограммирую Джарвиса, будет тебя за три часа до выхода будить. Хочешь? — любезно поинтересовался Тони, отстраняясь и убирая со лба непослушные волосы. — Могу даже AC/DC установить.       — Highway to hell, пожалуйста, — натянуто улыбнулась Говард. — Я под нее прекрасно засыпаю.       — Хоть музыку нормальную слушаешь, — вполне отчетливо буркнул себе под нос Тони. — Так, все, подъем. Если Джарвис прав, а он прав, ты еще на французский успеваешь, — быстро распорядился он.       Со стоном разочарования Говард завалилась на кровать, накрывшись одеялом с головой, и свернулась креветкой.       — Только не французский! — проныла она в одеяло. — Я все равно собралась его менять, так что нет смысла идти.       — В смысле менять? — Тони сдернул одеяло, заставляя посмотреть на него. Насколько ему было известно в обычных школах языки выбираются один раз на весь период обучения.       — У нас в школе можно менять, — Говард потерла заспанные глаза и встретилась со Старком взглядом. — Вот я и подумала: французский далеко не мой любимый, я пошла на него только потому, что мой друг его знает и может помочь. Но сейчас, считай всю четверть пропустила, а догонять долго, муторно и скучно. Уверена администрация разрешит. Сменю на русский и можно расслабиться – им-то я прекрасно владею.       Тони не особо активно отреагировал на ее слова. Просто моргнул, кивнул и потер виски пальцами. По утрам его мозг работать не любил и информацию он переваривал дольше, чем обычно.       — Вот как поменяешь, так и будешь отдыхать, — безапелляционно произнес Тони. — А пока ты учишь французский будешь ходить на него. По-моему твоя… как директора зовут?       — Миссис Торн.       — Да. Она мне жаловалась на твою «очень неудовлетворительную успеваемость», — парадируя вкрадчивый голос миссис Торн, Тони улыбнулся на последних словах.       Дважды хлопнув в ладоши, Старк вызвал голограмму с табелями успеваемости Говард за прошлый год. Джарвис любезно начал пояснять про школьную систему оценивания.       Дело в том, что от обычной американской она отличалась. Оценки выставлялись не в буквенной форме, а в числовой. Также на каждой работе выставлялся процент выполненных заданий, коим и соответствовали определённые числовые значения. Еще одной особенностью Лэнгдона были трехуровневые контрольные работы. Ученик сам мог выбрать, на какую оценку он хочет решать: «3», «4» или «5». Задания в них распределялись по уровню сложности. Но многие ученики, решив работу на «5», брали следом более лёгкие варианты и тогда, при правильном решении, получали дополнительные пятерки. Говард же так запариваться не любила и, откровенно говоря, смысла не видела. Быстренько решив самый легкий троечные вариант, она сваливала в столовку на кофе.       С французским дела обстояли значительно сложнее. Этот язык видимо просто был не ее и, хоть что делай, не давался. Объяснения преподавателя Говард в общих чертах понимала, произношение было сносное, и структура языка ясна, однако на контрольных мозг словно выносили из черепушки, и Говард путала все, что только можно напутать. Выручал Уайти. Он тоже ходил на французский, но, в отличии от нее, с детства гостил у бабушки в Лионе и имел прекрасную разговорную базу.       — Ммм, какой кошмар, — разглядывая голограмму, притворно ужаснулся Тони, чем вызвал у Говард смешок.       Его явно забавляло, как можно было умудриться получить настолько низкие оценки. Мистер Старк, записывайте! Самое главное наплевательское отношение к учебе и уверенность, что в будущем она не пригодится. Без этого никуда! Дальше ничего не делаем на уроках и пишем все контрольные на полный ноль, а после с помощью друга пересдавать их на три. Важный пункт: решающую контрольную нужно сразу закрыть на приличный балл, чтобы не оставаться в конце четверти на пересдачу.       — Средний балл 2,6! Ты хоть что-нибудь по-французски сказать можешь? — Тони вопросительно уставился на нее. Что стало для Говард сюрпризом – он, казалось, интересовался искренне и даже не был зол или разочарован.       — Oui, — она сложила вместе большой палец с указательным и безымянным и на итальянский манер потрясла ими в воздухе.       — Ça va, — прищурился Тони. Он развернулся к ней всем корпусом и отвлекся от табеля. — Tu peux me dire pourquoi tu as dormi aujourd'hui?       Она аж подскочила на кровати и удивленно округлила глаза. Быть того не может! Он говорит по-французски?! Когда успел вообще?! Говард не припоминала, чтобы хоть в одном открытом источники упоминалась такая информация. Теперь она точно на русский переведётся!       Её реакция и не скрывающие шока глаза, явно потешили Тони. Мужчина искренне довольствовался произведенным впечатлением и позволил себе слегка улыбнуться одними уголками. Наверное единственное, что ему безоговорочно нравилось в девочке – ее яркие и нескрываемые эмоции. В большинстве своем Тони видел только отрицательные, но положительные настолько ярко контрастировали с ними, что он не мог не восхищаться.       — Oui-oui.       Скрестив руки на груди, Говард в упор глядела в его карие глаза. Оказывается, при солнечном свете они начинали переливаться всеми теплыми оттенками карамели. Прямо как у Джеймса.       — Autre chose qu'un «oui-oui»? — Тони повторил за ней жест, с интересом продолжая глуповатый диалог. Но, пожалуй, это был лучший из всех, который у них был. Хотя нет. Самый первый в лифте, Тони бы явно поставил вне конкуренции.       — Oui. Croissant et «Voulez-vous coucher avec moi ce soir?»       Энтони хохотнул и, возведя глаза к потолку, отмахнулся от нее.       — Понятно все с тобой, — он схлопнул голограмму, та исчезла, и Тони поднялся с постели. — Во Францию точно не пущу. А сейчас собирайся и бегом на урок!       — Ну То-о-они! — совсем отчаянно заныла Говард.       А ведь утро так хорошо начиналось! Говард могла еще пару часов блаженно валяться в кровати пока не срослась бы окончательно с подушкой и одеялом. Пришлось совсем по-детски надуть губы и попытаться запытать Старка взглядом кота из Шрека.       — Бэмби, разочарую еще больше, — смягчился он, глядя ее мордашку. — Хэппи тебя не дождался и уехал решать вопрос с квартирой, поэтому в школу тебя везу я, — поначалу ласково обратился он к ней, но голос быстро сменился на строгий. — Чтоб через пять минут стояла внизу, у лифта!       Кто говорил, что Старк не станет заморачиваться с квартирой? Говард! Правильно. Хотя сейчас она поняла, что все сложилось наилучшим образом. Тони мог привлечь ненужное внимание, чего нельзя сказать о Хэппи. Он редко появлялся на публике рядом со Старком, оставаясь в тени. Узнать его на улицах в обычной одежде и без солнцезащитных очков сложно. Зато одноклассники Говард вполне могли узнать и ее, и машину, и уж точно кумира миллионов – Железного Человека.       — Ну не-ет! — почти взмолилась Говард и плюхнулась обратно в подушки.       — Не надо со мной пререкаться! — пресек Тони все попытки девочки на самостоятельную поездку.              Они встретились взглядами. Говард недовольно сопела, но Старк оставался непоколебим. И Тони, и Говард прекрасно понимали мотивы друг друга, но обоим было крайне сложно по щелчку переключиться на новую жизнь. Самый, казалось бы, эффективный способ сохранить их тайну, который уже озвучивала Говард Хэппи, заключался в поддержании иллюзии привычной жизни, но чем дольше они находились вместе, тем больше понимали, что это практически невозможно.       — Простите, что отвлекаю, но мне сообщили, что пропуск для мисс Саммервайн готов, — прервал их Джарвис.       Говард задрала голову к потолку. Джарвиса на нем ожидаемо не оказалось, и она вопросительно уставилась на Тони, желая получить объяснений.       — Пеппер решила проблему с твоим нахождением в Башне, — пояснил он ей. — Постарайся, конечно, покидать здание через парковку, но на всякий случай у тебя будет бейдж стажера с доступом на все этажи. Если спросят про возраст, говори: двадцать один. И не забывай про Джарвиса, он есть везде и поможет с любым вопросом.       Говард кивнула.       — Понимаю, первый подросток в Башне, могу вызвать множество не нужных подозрений, — она раздражённо закатила глаза, прекрасно осознавая ситуацию. — Просто в школе тоже до хрена людей, которые могут узнать тебя или супердорогую тачку. Мой приезд будет выглядеть странно, ведь я всегда добиралась до школы сама.       — За ручку в класс доводить не буду, так и быть, — улыбнулся Энтони и постучал себя по запястью. — Десять минут и ты внизу!       Только дверь за ним закрылась, Говард со всей силы запустила по ней подушкой. Сегодня же она съездит с Хэппи в строительный и придумает, как предотвратить несанкционированные проникновения Старка в ее комнату.       Собиралась Говард по привычке быстро. После пятничного шопинга её гардероб пополнился тремя кожаными штанами и парочкой свитеров, которые так и лежали в пакетах не распакованными. Тратить на них время сейчас она не стала. Сдернув с первой вешалки бордовую толстовку, Говард натянула ее и, заправив шнурки новых вансов под язычок, помчалась на нижний этаж.       Спускаясь по лестнице, Говард залезла в телефон проверить уведомления от друзей и застыла от удивления на ступеньках: прошла только половина второго урока! А французский был третьим – она успевала. Черт! Надо было подольше задержаться в Башне. Еще вчера Говард бы все отдала, чтобы отсюда уйти, а сегодня... А сегодня она вот еще не завтракала! С этой мыслью Говард и прошла мимо Тони, намереваясь выцепить шефа-Орландо на кухне.       — Куда собралась? Планы Старка явно не совпадали с ее. Он сгреб девочку за толстовку, прям как нашкодившего котенка.       — Я еще не ела, — махнула Говард рукой в направлении кухни, намеренно говоря громче. — Детей нельзя голодными в школу отправлять!       Тони обернулся, окинул взглядом гостиную, в которой они стояли, и, взяв из вазочки на барной стойке банан, всучил его Говард.       — В машине съешь, а в школе на перемене нормально позавтракаешь. Деньги я перевел, — держа ее за капюшон, он направился к лифту. — И даже не думай начинать спектакль про ужасную еду в столовках! Вам готовят лучшие повара Нью-Йорка, в жизни не поверю, что невкусно.       Что ж он был прав. В Лэнгдоне, как в частной школе, были высокие цены на обеды, но и еда сильно отличалась от обычной столовской. У них всегда готовили несколько блюд на выбор, с учетом всех аллергий и особенностей питания учеников, чтобы каждый мог найти себе блюдо по вкусу. В школе также продавались овощные и фруктовые нарезки в удобной упаковке для перекусов на перемене. А кофе и свежеиспечённые булочки! Только ради них Говард бы и приходила на уроки.       До самого лифта Тони все также вел ее за толстовку, видимо боясь потерять. Нажав кнопку вызова, он отпустил девочку, расправил капюшон, стряхнул с ее плеч пылинки и придирчиво окинул взглядом.       — Рад, что у тебя есть нормальная одежда, — отметил он и вдруг нахмурился. — Это что? Откуда?       Тони развернул ее к себе за плечо. Внимательно оглядев толстовку, он вопросительно указал на надпись: «LANGDON × Stark Industries».       — Вообще-то твоя компания год как спонсирует нашу школу, — припомнила Говард, а Энтони будто впервые об этом слышал.       Между прочем на официальной церемонии мисс Поттс присутствовала лично. Говард так близнецы сказали, и у миссис Торн висело фото в кабинете. Сама же Говард на этом невероятно важном мероприятии, в ее честь на минуточку, отсутствовала. После празднования победы на олимпиаде не могла с кровати подняться без головной боли и позывов вывернуть желудок наизнанку.       — Я это знал, — стараясь убедить себя, нежели девочку, заверил Тони.       На такое заявление, Говард лишь скептично выгнула бровь, и первая вошла в приехавший лифт.       — Деменция в твоем возрасте плохой признак, — поддела она его, мимолетно бросая взгляд в зеркало. Одна прядь странно торчала в сторону, руша всю картину. Говард перекинула ее другую часть от пробора и завела под верхние пряди.       — Смотрю у тебя воспаление остроумия? — едко отозвался Старк. — Или может синдром болтливых языков? Знаешь, чем лечится?       Говард издала саркастичный смешок и повернулась к Энтони. Тот, полностью погруженный в телефон, не смотрел на нее.       — Дай угадаю. Ремнем?       — Верно.       Говард прислонилась к стене кабины и оперлась на перилу руками, расставив их на расстоянии от себя. Она склонила голову, прищурившись, наблюдая за Тони. Он отвечал на автомате, что-то печатая в телефоне. Недовольно поджав губы, Говард постучала ногтями по хромированной перекладине под руками.       — Насколько уместно пошутить, про то, что в моем возрасте такое может понравиться?       Тони оторвался от телефона. Лифт приехал и, издав оповещающий звон, отворил двери. Они стояли.       Говард так и подмывало добавить, что при таком раскладе, она согласится назвать его папочкой. Однако неожиданная уверенность, что вместо школы Энтони отвезет ее на принудительное лечение в психдиспансер, не дала этого сделать.       Наконец Тони фыркнул, не впечатленный шуткой, и убрал телефон в карман спортивок.       — Абсолютно неуместно и не смешно. Но ход хороший.       Да, Говард и правда обожала так делать. С одной стороны, она озвучивала максимально глупую, пошлую и точно дурацкую шутку, с другой вроде как и разрешение спрашивала, частично снимая с себя ответственность.       — Зато после таких шуток, тебе точно не захочется применять ко мне такие методы воспитания, — подмигнула она Тони. — Это всегда работает. Говоришь пошлость и все вокруг: «ууу, извращенка!», но я-то только в выигрыше!       — Возьму на заметку, — Тони вышел из лифта и Говард, нарочито громко топая, молча последовала за ним.              Машину он выбрал обычную. По меркам Тони Старка. Говард видела, как изначально его рука на автомате потянулась к другим ключам, но по непонятным причинам, он поменял свой выбор. Bugatti по характерному знаку узнать было не сложно. Что девочку приятно удивило, так это номера – чуть ли ни единственная машина, без фамилии обладателя.       Сев на переднее сиденье, Говард сразу пристегнулась и, как выяснилось позже, не зря. Водил Энтони виртуозно. Газ в пол, волосы назад, сопли по щекам. Говард вжимало в спинку сиденья с такой силой, что казалось еще чуть-чуть и расплющит. Мотор спортивной тачки, не предназначенной для спокойной городской езды, ревел под капотом. Где-то на периферии мелькали здания и пешеходы. Девочка радовалась, что так нормально и не поела, иначе весь завтрак рисковал выплеснуться наружу.       Если у Говард и была зависимость, то явно адреналиновая. От ощущения уходящего в пятки сердца, подпрыгивающего желудка и резкого выброса эндорфинов хотелось кричать во все горло широко раскинув руки и просто находить в моменте на пике поднявшихся эмоций. Где-то Говард читала, что такая нездоровая тяга к адреналину возникает, чтобы помочь человеку справиться со стрессом. А стресса в ее жизни хоть отбавляй и заберите пожалуйста.              Единственное, что могло напрячь ее во всей этой ситуации, так это Тони за рулем, который не то, чтобы сильно был рад Говард, как явлению в его жизни. В голову девочки сразу полезли красочные картинки, как они на спортивной тачке плавно заезжают под грузовик, застревают там, их сминает, и они умирают. Или Энтони отвлекается от дороги, и они на полной скорости летят в кирпичное здание.       Говард резко мотнула головой, отгоняя глупые мысли, и мельком глянула на Старка. Ему вот такая фигня мозги не засоряет. Он уверенно гнал в черте города под триста, ловко лавируя в потоке машин. Одна его рука расслабленно покоилась на руле, другая лежала локтем на дверце с полностью открытым окном. Полностью затемненные солнечные очки подчеркивали дерзкий образ.       На светофоре в двухполосной дороге Тони вообще встал третьим рядом на встречке. Говард уже хотела едко поинтересоваться: у него по жизни проблемы с двумя полосками? Но зажегся зеленый, и машина рванула с места. Говард пришлось откинуться на спинку и крепче схватиться рукой за ремень. Да, скорость она любила, однако куда больше лично управлять транспортным средством, чтобы жизнь зависела только от ее действий, а не настроения Тони Старка.              Энтони остановил машину за два здания до школы. Проулок неприметный, затемненный и из-за оград с улицы плохо просматривался. Дернув ручку, Говард постаралась побыстрее покинуть автомобиль, чтобы Тони лишний раз не светился поблизости.       — Стой! — Тони взял ее за локоть, притормаживая. — Справку забыла.       Расстегнув молнию ветровки, он достал из нагрудного кармана вдвое сложенный лист и положил на бардачок между сидениями. Говард взяла бумажку. Развернула, пробежалась глазами по строчкам. Справка! Точно. Нужно будет не забыть отдать ее в администрацию. Спрятав листок в рюкзак, Говард вовремя вспомнила про еще одну немаловажную деталь.       — Напишешь записку с уважительной причиной моего пропуска? — развернувшись к мужчине, она сложила ручки ладонями вместе.       Тони поднял брови вверх, смотря на меня взглядом так и говорящим: «я по-твоему дурак и не понимаю, чего ты хочешь?». Ну да хотела потом прогулять три урока, без записки останется лишь один безнаказанный прогул.       — Нет, — чтобы Говард никак иначе, не истолковала его взгляд, отозвался Тони. — И если не явишься французский, поверь я узнаю. Советую все же до него дойти.       Говард недовольно закатила глаза, но не ответила. Он сам разве в детстве не прогуливал? Не сбегал с уроков провести время с друзьями, а не за партой? Нет, Тони Старк был хитрее, он школу в ее возрасте уже закончил. Говард надо почаще себе об этом напоминать, глядишь самооценка ближе к адекватной станет.       Она застегнула рюкзак и вышла из машины.       — Дверью не хлопай! — крикнул вдогонку Тони.       Нарочито медленно с гаденькой ухмылочкой Говард прикрыла эту чертову дверь. Та не закрылась. Тони с укором глянул на нее поверх темных очков. Вздохнув, Говард все же нормально закрыла дверь и зашагала по знакомой дороге к школьному корпусу.       Весь Лэнгдон представлял собой три больших аутентичных здания, каждое из которых располагалось на частной территории в разных частях Манхеттена. Корпус старших классов появился первым и по сей день сохранял первозданный облик. Четырехэтажное здание из красного кирпича по форме напоминало куб, в центре которого располагался просторный дворик, где в теплое время года было приятно проводить перемены за стаканчиком прохладного лимонада. Вся территория школы была ограждена высоким кованным забором. Въезд разрешался только заранее зарегистрированным машинам по пропускам. Помимо главного здания и его внутреннего дворика, на территории также располагался спортивный стадион и уютные зеленые зоны с лавочками для ожидающих родителей.       Пройдя пропускной пункт, Говард неспеша направилась к локерам. Они располагались на первом, условно называемом техническим, этаже. На нем не было кабинетов, только столовая, спортзал для занятий в холодное время года, актовый зал и офис администрации.       Её локер находился в самом конце коридора. Там обычно не скапливалось много народа и была возможность переобуваться без толкучки.       Говард прислонилась к дверце, поджала ногу и поставила на нее рюкзак, рыща в нем в поиске ключа. Это мелкий засранец вечно у нее терялся. Всего за неполных три года обучения Говард умудрилась раз шесть его потерять и уже доконала администрацию с вечным: «это последний раз, честно, ну, пожалуйста, сделайте мне еще парочку дубликатов». Как на зло ключа нигде не было.       Говард задернула молнию рюкзака, чуть не вырвав замок с корнем. Вот где он мог остаться?! После последней потери она повесила его на связку к ключам от квартиры и… Черт! Говард чуть не взвыла от отчаяния и сразу написала Хэппи.

Говард:

Хэппичка, любименький, молю, скажи, что ты еще не отдал ключи от квартиры! Я на них, кажется, свой от школьного локера оставила. Он маленький с зеленой обмоткой!

Хэппчик на тебя вся надежда!! Спасай!

      Хэппи:       *фотография*       Этот?

Говард:

Да!! Он! Спасибоспасибоспасибо! Забери его, пожалуйста!

             Одна проблема решена. Осталось… дохуя.       Таскаться с рюкзаком весь день Говард не хотела. Закинув телефон в карман джинс, она стукнула кулаком по дверце локера. Та жалобно скрипнула, но не поддалась. Тяжело вздохнув, Говард полезла в боковой карман рюкзака.       В руке сверкнул металлический отсвет.              Небольшой, размером с ладонь, перочинный нож с ядреной красной леопардовой рукоятью. Поддев пальцем обух, Говард раскрыла нож и крутанула его меж пальцев. Завела кончик в замочную скважину и наощупь начала шерудить им, вылавливая щелчки сувальд.       Она настолько увлеклась делом, что высунула кончик языка между зубов, и не заметила приближающуюся к ней фигуру.       — Хоть бы постеснялась, а то прям под камерами встала, — Уайти, привалился плечом к шкафчику, загораживая её. Парень был выше Говард и прекрасно скрывал не только полунелегальные действия девочки, но и ее саму.       — Я же не в чужой шкафчик лезу, — усмехнулась Говард.       Нож уперся в конец цилиндра. Она дернула его вверх, одновременно ударяя по дверце ладонью. Вуаля! Готово, принимайте работу!       — Ты в школе с холодным оружием, — он по-дружески пихнул ее в плечо, за что немедленно получил ответку. — Ауч, бессовестная!       — Я бессовестная? Да. А ты с урока свалил и в коридоре прохлаждаешься, — Говард укоризненно покачала головой, тыча парню в грудь пальцем. — Бросил Джеймса на биологии, он ж взвоет. Как тебе, Уайти, не стыдно, ай-ай-ай!       — Ага, сама-то вообще не явилась, — передразнил он ее.       Говард повинно склонила голову.              — Каюсь, правда!       — Нет, — рассмеялся Уайти, улавливая ее улыбку.       — Нет.       Говард выложила из рюкзака все ненужные учебники и тетради, оставив лишь нелюбимый французский. Поход к директору она решила не откладывать. И так скоро конец четверти, чем раньше решит вопрос с языком, тем лучше.       Закрыв дверцу, девочка посильнее прижала ее и также ножом вместо ключа заперла локер.       — Надо будет сказать одному человечку, чтобы финансирование повысил и нам электронные замки поставили на локеры, — возмущалась она, ковыряясь в замке. — Пусть запишут их на пропуски и будем везде с одной картой ходить.       — Мы тебе руки за это расцелуем и на доску почёта повесим.       — Ну, уж вешать меня точно не надо, — хохотнула девочка. — Раз ты в хорошем настроении, сообщу пренеприятнейшее известие. Уайти, я планирую покинуть тебе на языках и свалить на русский. Извини. Серьёзно, мне не хотелось бы с тобой расставаться.       — Издеваешься!? — негодующе всплеснул руками парень. — Я тогда к Джеймсу на испанский!       В Лэнгдоне изучали два иностранных языка на выбор. Первый начиная со средней школы, а второй со старшей. Нагрузка формировалась таким образом, что на первых годах обучения закладывалась фундаментальная база знаний, и после она поддерживалась и расширялась. Поэтому в расписании старших классов больше часов отводилось на второй язык. Говард, поступившая в Лэнгдон в восьмом классе, решила, что это хорошая возможность на следующий год начать изучать новый. Таким образом они разделились. Говард ходила на немецкий и французский; Уайти на китайский и французский; Джеймс на немецкий и испанский.       Единственное, что ее сейчас смутило, так это желание Уайти присоединиться к брату. Старший Марсо всегда отдавал предпочтение французскому и насколько помнится, покидать его не собирался.       — А у тебя что случилось?       Уайти вздохнул и отвернулся, поморщившись от воспоминаний.       — Помнишь, мы говорили про сюрприз? — голос Марсо сделался серьёзным.       — Да, неприятный, — настороженно кивнула Говард.       — Так вот. Мэттью помнишь?       Говард постаралась воспроизвести в голове все картинки, ассоциирующиеся с произнесенным именем, но ничегошеньки не вышло. Покачав головой, она развела руками. Парень, кажется, готов был проклясть ее крайне выборочную память.       — Ты еще при первой встрече сказала, что он мутный и не в твоём вкусе. Блондинчик такой, высокий, патлатый, — описывал ей Уайти, но увы. — Извини, меня только кудрявые торчки вставляют, — усмехнулась она. — С чего мне запоминать, как выглядит человек, который, как ты выражаешься, не в моем вкусе?       — Возможно потому, что вы цапались весь год? — предположил Уайти.       — Не помню я, хоть убивай и режь.       Они остановились около лестниц. Администрация была в южном крыле, а биология, которую так бессовестно прогуливал Уайти этажом выше. Мимо них уже начали проходить редкие ученики, раньше отпущенные с уроков.       — Мэттью Палмер. Он ушел после третей четверти восьмого класса, — Уайти сунул руки в карманы, недовольно кривясь. — Если коротко, то он вернулся. Почему? Никто не знает. Но теперь Мэт ходит с нами на французский. И, кажется, у него совсем крыша поехала. Половина класса шугается, его это забавляет. На Одри на ехал, чуть ли не с кулаками бросался!       — Одри? Это отличница наша? — Говард чуть не поперхнулась воздухом от удивления. — Она же ангелочек! Милейшее и невиннейшее создание! Что она могла ему сделать!?       — Так, а я тебе о чем! Она ничего ему не cделала. Абсолютно! Просто сидела в классе, он докопался на пустом месте, — Уайти замолчал, пристально посмотрев на одного ученика, подозрительно долго маячившего с боку. Тот сконфузился и поспешил догнать своих товарищей.       Говард настороженно обернулась. Только сейчас она заметила, что почти каждый проходящий задерживался на ней взглядом. Кто-то уходил, не задерживаясь, некоторые начинали шептаться с друзьями, косясь на нее. Один пацан вообще откровенно пялился без капли стеснения. Столкнувшись с ним взглядами, Говард скосила глаза к переносице, высунула язык и оскалилась, выпятив губы. Парниша дрогнул, а девчонка рядом с ним, судорожно дернула того за рукав, поскорее уводя из коридора.       — Они с Джеймсом чуть не подрались, — продолжил Уайти, отвлекая ее от кривляний. — Может это была намеренная провокация, хер этого Палмера кто разберет. Но он и с парочкой старшаков зацепиться успел. Ах, да, ещё уж очень тобой интересовался. Сожалел, что общаться ему, бедняжке, не с кем!       Казалось бы, не появлялась в школе месяц, а тут столько произошло! Новость с Мэтом не радовала. Хоть Говард так до конца и не поняла, о ком сейчас шла речь, но описанная ситуация восторга не вызывала. Особенно такая резко негативная реакция Уайти. Понятно, что раз у Джеймса с Мэтом уже был конфликт, то парень поддерживал брата, но было тут что еще. Говард срочно нужно было лицезреть Мэта – как его дурацкая фамилия! – чтобы хоть немного понять, что к чему.              — Видимо мне очень повезло сваливать, — хмыкнула Говард. — В любом случае, раз ты не испытываешь былой тяги к урокам французского, буду ждать тебя на кофе.       Слезно распрощавшись – она надеялась охранники, наблюдающие за этим шоу по камерам, пустили слезу – Говард умчала к директору.

***

А мы бросаем скуке вызов,

Потому что, потому,

Жить на свете без сюрпризов

Невозможно никому.

             Санкт-Петербург, январь, 2001       Зима в Питере холодная. Грязная. Мокрый снег валит на город уже вторые сутки. Его крупные хлопья покрывают ветви голых деревьев, крыши потрепанных пятиэтажек. Он черными комьями, вперемешку с промерзшим грунтом, отскакивает от грубых подошв ботинок.       Проселочная дорога петляет меж рядов ржавеющих гаражей, тянется вдоль кладбища. По ней идут двое. Мужчина и девочка. С фотокарточек на каменных плитах за ними безмолвно следят давно покинувшие этот мир души. Ветер воет. Гонит в спину идущих, словно подгоняя поскорее покинуть забытое место. С двух сторон их окружают величественные сугробы, забрызганные до верхушек грязью из-под колес проезжающих машин.       Мужчина высокий. В длинном до пола кожаном пальто. Пуговицы расстёгнуты. Черный свитер в бордовую и бежевую полоску прекрасно согревает в минусовую температуру. Норковая шапка поблескивает от налипших на нее снежинок.       Рядом с ним, за ручку, идет девочка лет четырех. Своей маленькой ладошкой в варежках-лягушках она крепко держит мужчину за палец. Девочка в стеганом пальтишке, накрепко укутанная шарфом, что только красный от мороза нос заметен в ворохе одежды. Она все время вертит головой, отчего два помпона на шапке забавно колышутся, и указывает мужчине на могильные плиты, что-то спрашивая.       Дойдя до последнего ряда гаражей, парочка свернула и остановилась в самом конце, у некогда ярко оранжевых дверей. Вдоль гаражей стояли брошенные автомобили, чьи хозяева не могли себе позволить купить железный короб.       Их ждали.       Трое мужчин в схожих серых пальто, переминались с ноги на ногу. Заметив из далека идущие две фигуры, один, в соболиной шапке с кисточкой, стоящий чуть впереди, оживился. Однако радость была не долгой. Его рыхлое, раскрасневшееся с жидкой бородкой лицо посерьезнело, стоило понять, кого притащил на встречу его давний знакомый. Двое за спиной переглянулись. Щуплый, долговязый, в спортивных трениках выглядывающих из-под полов пальто, пожал плечами и рукавом утер с верхней губы влагу с носа. Его товарищ, ничего не сказал. Только молча кивнул, пыша сигаретой в зубах, и спрятал заледеневшие на морозе пальцы под полосатый шарф.       Подошедший мужчина поднял девочку на руки и усадил на капот одной из давно брошенных машин со спущенными колесами.       — Элюшка, посиди здесь. Я быстро решу один вопросик и пойдем гулять, — он тепло посмотрел на девочку и потрогал ее красный носик. — Не замерзла?       — Нет, — сквозь шарф заверила его она. — Но, деда, тут скучно.       Мужчина усмехнулся. В уголках его глаз собрались тонкие сеточки морщин. Он снял кожаные перчатки и достал из нагрудного кармана небольшой складной ножичек с красной леопардовой ручкой.       — Держи. Но не открывай, — строго сказал он девочке. — Смотри, здесь на ручке есть металлическая вставка. Попробуй поймать ей солнечных зайчиков. Помнишь, как я учил?       Та послушно кивнула и взяла двумя ручками интересный предмет, став крутить его под разными углами.       Мужчина поднялся, направляясь к ожидающим.       — Шур, ты притащил ребенка? — полувопросом констатировал краснолицый.       — Она не помешает, — спокойно отозвался Александр.       Александр Юрьевич Войчук родился в суровом Мурманске, но уже после окончания школы перебрался в Санкт-Петербург, где поступил на экономический факультет. Молодой и амбициозный он сразу начал продвигаться в предпринимательстве. К окончанию вуза Александр имел довольно специфическое направление деятельности. По официальным данным он занимал высокую должность в крупной компании рыбопромышленной отрасли в сфере логистики и торговли. Неофициально Александр, или же более известный, как Шура, был одним из крупнейших фарцовщиков. Имея связи в порту, молодой человек в скором времени наладил поставки дефицитного импортного товара.       Мужик покосился на девочку, поправил шапку на затылок и двумя пальцами подозвал одного из своих товарищей. Щуплый, со стекающей с лица кожей, висевшей на щеках и шее, пригнулся, подставив ухо:       — Доставай.       Он снял перчатки, пихнул их под руки третьему, заставив того выпутать пальцы из шерстяной бахромы. Сунув руку в карман, мужик наконец достал пухлый белый конверт.       — Как договаривались, Шур, — кашлянул краснолицый. — Приятно иметь дело со знающими толк людьми.       Александр достал из-за пазухи аналогичный конверт.       — Здесь ровно. Можешь не пересчитывать, Михаил, — в тон ему отозвался Александр.       Мужчины обменялись конвертами. Оба открыли. Пробежавшись взглядом по купюрам, остались довольны. Михаил передал свой белый сверток товарищам и махнул им, отсылая к оставленной позади машине.       — Надеюсь, не последний раз сотрудничаем, — хохотнул он, пожимаю руку Александру.       — Понадоблюсь, как найти меня знаешь, — сдержанно отозвался Войчук.       Распрощавшись, Александр подошёл к внучке, не выпуская из виду машину своего делового партнера. Только когда серый седан скрылась за линией гаражей, он обернулся к внучке.       — Ну что, заскучала? — улыбнулся он.       — Неа, — девочка сидела на капоте на коленках, старательно карябая ножом краску. — Я кота Матроскина рисую.       — Очень похож, — серьезно кивнул Александр, внимательно наблюдая за стараниями внучки. — Как насчёт небольшого перерыва? С меня космический полёт на детскую площадку.       — И какао?       Девочка оторвалась от увлекательного занятия, смотря на мужчину своими большими глазками.       — Обязательно, Элюшка, — улыбнулся Александр. — Только давай я нож возьму. С ним в космос не пустят.       — Хо-ро-шо, — пропела девочка, качая головой, отчего помпоны на шапке весело запрыгали.       Александр спрятал нож и, подхватив Элюшку на руки, усадил себе на шею. Космический корабль вылетел в просторы бескрайнего космоса.

*

      На четвертый этаж парочка поднималась пешком. Узкие питерские лифты, в которых и одному человеку было тесно, девочка не переносила. У нее мгновенно начиналась паника, стремительно перерастающая в истерику, поэтому весь путь до квартиры проходил пешком за подсчетом ступенек и изучением лепнины и кариатид парадной.       — Бабуль, мы дома! — радостно известила внучка, заезжая на плечах Александра в квартиру.       — Слышу, моя девочка!       Александр опустил девочку на пол и помог ей снять пальтишко.       В коридоре показалась бабушка, хотя такое обращение не от любимой внучки Аэлита посчитала бы оскорблением. Статная черноволосая женщина, с точеной фигурой и пронзительным взглядом в ряды старушек себя записывать не спешила. Она всегда носила туфли на каблуке с острым носом и отдавала предпочтение бархатным платьям.       Винникова Аэлита Львовна — коренная петербурженка. Тяготея с юного возраста к творчеству, однако не имея поддержку родителей, она была вынуждена поступить на химический факультет. Во время одной из студенческих дискотек она познакомилась с Александром. Расписалась пара стремительно быстро и через восемь месяцев Аэлита родила девочку. После окончания вуза, благодаря хорошей прибыли с деятельности Александра, она наконец смогла посвятить себя искусству. Ее литературные вечера были известны в Петербурге не только среди местных представителей творческой интеллигенции, но и среди приезжих.       — Иди мой ручки, детка, — она присела и поцеловала внучку в холодную щёчку. — А ты иди за мной, — строго указала на мужа Аэлита.       Плотно затворив дверь спальни, она испепеляюще взглянула на Александра. Губы винного оттенка с четким на тон темнее контуром плотно сжались.       — Ты в своем уме вообще! Потащил ребенка на встречу! Ей три года! Мы же договаривались – никаких разборок. Все что было в прошлом – осталось в прошлом! Я не позволю впутать мою единственную внучку в криминал, слышишь? — припечатывая каждое слово шипела Аэлита, грозно надвигаясь на Александра, пока не уперлась ногтем ему в грудь.       Александр взял ее руки в свои и нежно поцеловал. Его жена всегда сильно волновалась о внучке и часто перегибала палку с опекой, редко кому доверяя любимую девочку.       — Львенок, не злись, — тепло улыбнулся мужчина, приобнимая жену за плечи. Ее угольные брови были сильно нахмурены, в глазах искрили молнии, но Александра она совсем не пугала. — С ребенком все в порядке. Думаешь, я бы взял ее, если бы там было опасно?       — Вы гуляли вдоль кладбища, я прекрасно знаю, где проходят эти встречи, — прикрыв глаза, отозвалась женщина, обвивая мужа руками за талию. — Просто пообещай, что, когда ты идешь играть с ней на детскую площадку, то вы действительно будете там. Научи ее финансовой грамотности на веточках, пусть продает снежки за травку. Чем тебе не развлечение? Захватите с ней горку, я с удовольствием послушаю жалобы от бабулечек с лавки, — усмехнулась Аэлита, вспоминая седых старушек, принимающие ее за мать девочки.       — Хорошо-хорошо. Обещаю, больше никаких эксцессов, — Александр поцеловал жену, поглаживая ее по спине. — Как смотришь на вечерний поход в Михайловский? Три билета на «Кармен».       Аэлита приподняла голову и положила подбородок на грудь мужа, любуясь его голубыми глазами.       — Всегда положительно, — смягчилась она. Встав на цыпочки и проведя кончиками пальцев по щеке Александра, Аэлита нежно поцеловала его.       — Бабушка, я есть хочу! — раздался голос внучки. — Давай супчик сделаем!       Аэлита и Александр с улыбкой отстранились друг от друга.       — Так, сейчас малолетний кулинар перевернёт мне весь холодильник, — всплеснула руками женщина.       — Пойдем, — Александр обнял жену за талию. — Будем следить за маленьким бедствием.       Свою внучку Аэлита застала сидящей на кухонном столе по уши перемазанной в свёкле. На обед девочка планировала борщ.

***

      Нью-Йорк, Лэнгдон, 2012       Офис администрации ученики посещали не часто. Все вопросы, касающиеся поведения и успеваемости, решались классными руководителями. В ведомость администрации входили иные аспекты образовательной деятельности. Лэнгдон – частная школа. Учитывая индивидуальную учебную программу, разработанную основателями лично, а также объединение нескольких зарубежных образовательных систем, школе требовался активный штаб сотрудников для оперативного решения актуальных юридических, финансовых и организационных вопросов. Поэтому преподавательский и руководящий состав были разделены.       Звонок с урока давно прозвенел, но Говард не торопилась, ожидая, когда миссис Торн примет ее. В офисе девочку хорошо знали. Даже если Говард не нарушала школьный устав, она, по собственной воле, часто захаживала туда тырить леденцовые конфетки на стойке у секретаря. А когда в школу приезжали мистер и миссис Лэнгдон, Говард обязательно заглядывала с ними поздороваться. После победы на олимпиаде, что принесло школе финансирование от лидирующей на рынке компании и открыло новые возможности для сотрудничества, девочка познакомилась с основателями лично. Как оказалось, на первый взгляд строгие и серьезные люди, с нуля придумавшие и воплотившие концепт нового учебного заведения, в последствии вошедшего в топ-5 лучших школ Америки, были невероятно креативными, позитивными и отзывчивыми. Тогда-то за чашечкой чая, Говард и вручили новый школьный мерч со знаменитой золотой надписью.       В Лэнгдоне не было единой установленной школьной формы. Основатели считали, что это не дает детям выражаться в повседневной жизни и загоняет их в строгие рамки, ломая индивидуальность. Парадную форму, состоящую их пиджаков, красных галстуков, юбок для девочек и брюк для мальчиков одевали на торжественные мероприятия и общеклассные выезды. Обязательная форма была только для занятия физкультурой. В остальное же время все одевались свободно. В уставе четко обозначалось, что деловой стиль является желательным, поэтому за худи с джинсами никого не ругали. Каждому ученику помимо формы, также выдавался мерч. Толстовки и футболки с эмблемой Лэнгдона – рычащего на задних лапах крылатого льва в окружении оливковых ветвей – ученики носили с гордостью.       Зайдя в кабинет, Говард невольно отметила, что непреднамеренный выбор Лэнгдоновской толстовки был идеален. Миссис Торн всегда смягчалась, видя на подопечных любимую львиную эмблему. Сейчас именно это Говард и нужно было.       Но какое же разочарование настигло девочку, стоило ей получить четкий и бесповоротный отказ на свою просьбу.       — Мисс Саммервайн, перевод на другой иностранный язык осуществляется только до начала учебного года. Как бы я не хотела войти в ваше положение, не могу, — твердо изрекла миссис Торн, глядя на девочку поверх остроугольных очков. — Тем более, судя по данным, вы и в прошлом году учили французский. Думаю, сможете наверстать пропущенный материал. Школа может посоветовать вам квалифицированных репетиров при необходимости.       Говард настолько кисло улыбнулась, растекаясь по креслу, что, казалось, ей сейчас челюсть сведет.       — Но, миссис Торн, я прекрасно владею русским, с ним не возникнет проблем! — в который раз завела свою шарманку Говард.       — Я не ставлю под сомнения ваши знания. Дело в документации, — отозвалась миссис Торн, параллельно смотря что-то в компьютере. — Кстати, по поводу нее. До конца четверти осталось две недели, надеюсь вы успеете сдать все задания. Напоминаю, ни по одному предмету у вас оценки не стоит.       Говард почесала бровь. Как бы ей намекнуть, что она даже не залазила на школьную почту и в глаза не видела весь необходимый для сдачи объём.       — Да, — уверенно прозвучала Говард. — К концу недели все сдам.       — В таком случае больше вас не задерживаю, — посмотрела на нее миссис Торн.       — До свидания.              Подхватив рюкзак, Говард покинула кабинет. В коридоре её уже ждали близнецы. Третий урок должен был начаться уже через пару минут, поэтому Джеймс, поздоровавшись с подругой, первым умчал на испанский, а Уайти вручил Говард американо и, они вместе двинули к кабинету французского. Всю дорогу Говард не переставая ныла – больше из вредности, чем от реального расстройства – о несправедливостях мира, явном, кристаллически заметном заговоре Старка и Масонов против нее и просто вселенской подставе.       В кабинет парочка зашла со звонком. Учительницы еще не было и в классе стоял легкий шум переговоров. Говард помахала одной девочки из параллели – иностранные языки проходили в объединенных группах двух классов – и направилась к свой любимой задней парте. Она уже почти дошла до нее, как резкий толчок в спину чуть не сбил девочку с ног. Прямо перед ее носом на парту приземлилась чужая сумка. Высокий широкоплечий блондин, смутно кого-то напоминавший, наглейшим образом распихал всех и плюхнулся за парту. Говард удивленно вскинула бровь, больше не дрогнув ни мускулом. Сверля его взглядом, она повела плечами и уперла руки в поясницу. Это было высшей степенью нахальства!       В классе все приблизительно знали, кто где сидит, а потасовки могли случаться только за передние ряды. Почему-то в Лэнгдоне им отдавалось предпочтение, чего Говард не понимала. В Хорватии все было наоборот. На некоторых предметах первые парты так вообще пустовали, зато на задних происходил весь кипишь, ради которого в школу вообще-то и приходили. В Америке же на них сидели либо хулиганы в наказание, либо явно неперспективные люди, не имеющие ни амбиций, ни целей. Говард всегда было, откровенно говоря, плевать, кем одноклассники будут ее считать, а вот отказывать себе от полного обзора класса и меньшей вероятности, что спалят за списыванием, она не собиралась.       Близнецы всегда предпочитали сидеть по середине, поэтому в войне за передние парты не участвовали, однако и к последним относились с долей здравого скепсиса. Но Говард удалось перемать их на темную сторону без особого сопротивления. Классы в Лэнгдоне маленькие, максимум шестнадцать человек, так что преподавателей было видно и слышно в любой части кабинета. А на языках редко собирались группы больше семи.       На французском стояли одиночные парты. Говард с Уайти всегда садились рядом, через проход, чтобы парень мог хоть немного ей подсказать. Сейчас же свободных парт было только две: одна последняя на среднем ряда – обычно ее занимал Уайти, другая – вторая парта правого ряда, что автоматически означало – переглядываться друзья не смогут.       — Уайти, молю, скажи, что у тебя есть ружьё, — скривившись прошептала Говард, плечом ощущая друга за спиной. Ее взгляд неотрывно изучал наглое лицо парня. Теперь она поняла, о ком все это время шла речь.       — Если бы, — едко отозвался Уайти, с таким же выражением разглядывая одноклассника.       Кулаки Говард сами собой плотно сжались. Кожа натянулась, белея на костяшках. Она глубоко вдохнула через нос, пропуская вдох через все тело. Как же, черт возьми, не вовремя, Палмер!       Мэттью Палмер. Теперь Говард вспомнила.       Этот парень – мерзкий подлиза. Если ему что-то нужно, Мэт чуть ли не с ног до головы оближет, а вот если тебе – обязательно стуканёт. Обладая объективно приятной внешностью, он умудрялся быть полнейшим дерьмом изнутри. Благодаря состоятельным родителям, парень имел авторитет в классе. Ну так и наслаждался бы им! Молча! Нет же! Он решил самоутвердиться за счет новенькой.       Ну, а Говард что?        Говард девочка не скромная, она и по ебалу дать может. Даже если ее не задевала сама формулировка оскорблений, то тот факт, что какой-то придурок лезет в ее личной пространство или к ней вообще, Говард терпеть не стала.       Сначала она ответила Мэттью на его глупое и неостроумное высказывание о ней, жестко и метко уколов парня по больным точкам, а в следующий раз молча врезала по его раздражающей физиономии, разбив нос.       Последовали разбирательства. Директор их средней школы был другом миссис Палмер, и как бы Говрад себя не отстаивала, все разыграли против нее. Мэттью еще и расплакался на рассказе о ее извечных подколах. Если бы взрослые хоть немного разбирались в психологии, то мгновенно поняли, что все это чушь. Говард не было дела ни до какого Палмера и вообще всех вокруг, кроме своих близких.       Она прекрасно знала, что родители Палмера владеют крупнейшей строительной компанией, а мать входит в совет школы. Мэттью пихал фамилию своего отца во все возможные дыры. Девочке даже жалко мужчину стало. А вот сам Мэт, кроме имени своего папочки, который ничего для Говард не значил, ведь она никогда его не видела и ничего о нем не слышала – будь он хоть трижды министром ее отношение ни на грамм бы не изменилось – ничего из себя не представлял. Он вечно прикрывался родителями вместо того, чтобы решать проблемы самостоятельно, один на один. А против давления такого количества взрослых, полностью игнорирующих ее присутствие, Говард ничего не смогла сделать.       Элеонора не всегда могла по первому звонку прибежать в школу. Специфика работы врачей. Поэтому, когда директор средней школы, Мэт и его мать наседали на нее, разбираться приходилось самой. Слова близнецов, присутствующих при драке, взрослые не взяли в расчет, и Говард на две недели отстранили от учебы.       Но уже на следующий месяц, как только нос Палмера зажил, вся ситуация повторилась. Только Говард была чуть умнее – она разобралась в правилах школы и старалась держать рвущуюся наружу агрессию под контролем. Получалось крайне плохо. Стоило глубоко запрятанным в себе эмоциям, прорваться наружу, как она безвольной марионеткой потонула под их шквалом. Говард не всегда понимала, в какой момент внутренняя защитная оболочка давала трещину. Перед глазами падала пелена и она лишь отдаленно могла влиять на собственные действия. В таких ситуация она не справлялась без братьев Марсо. Только Джеймс и Уайти могли привести ее в чувства.       Снова директор, снова миссис Палмер и ее полный обожания взгляд на сыночку. А Говард..? Каждый. Гребанный. Раз. Говард пиздец как ему завидовала! Мэттью мог прийти к родителям с любой проблемой, и они бы встали на сторону сына, как бы неправ он не был. Они бы решили ее. Не важно деньгами, связями или статусом. У Говард такой роскоши не было и это лишь распаляло ее и без того разожженный костер ненависти к этому придурку.       А потом, в конце восьмого класса, Палмеры переехали в Чикаго и забрали сына. Они даже год вместе не проучились, но старый неисчерпанный конфликт залег глубоко в душах обоих.       Парень с нескрываемым превосходством смотрел на Говард. На его губах играла дерзкая и неприятная усмешка. О, она хорошо ее помнит. А также отлично помнит, как легко это ухмылочка сменяется на невнятные бормотания: «мам, это она первая меня ударила!». Что ж, раз предыдущий опыт не стал для Мэттью показательным, пожалуй, Говард еще раз объяснит однокласснику, что к ней лезть не надо. Потом больно будет.       — Свали с моего места, Палмер.       В классе мгновенно воцарилась тишина. Одноклассники обернулись на нее, затем на Палмера, развалившемся на заднем ряду. Его длинные ноги и дорогих, начищенных до блеска кроссовках, не умещались за маленькой партой, и он вытянул их вперед в проход, покачивая носками. Стоящие между ними отошли. Кто-то поднялся с парт, но большинство спокойно наблюдали за разворачивающимися событиями.       Мэт поднялся из-за любимой парты Говард и сел на столешницу, широко разведя ноги. Блять, теперь пока ее с хлоркой не вымоют, Говард туда не сядет!       Он вскинул руки в приветственном жесте и дружески приподнял плечи. Мэт улыбнулся, буквально приглашая ее обняться.       — Говард! Не представляешь даже, как я по тебе скучал! Уж думал куда пропала моя любимая одноклассница! А вот она ты! Живая и невредимая! Знаешь, слухи разные ходили. Вдруг ты теперь в виде призрака на уроки являться будешь? — парень явно счел свои фразы уморительными и заржал в голос, запрокинув голову назад. Ряды его белоснежных зубов, как и вся глотка, виднелись одноклассникам. Одна девушка – ее точно звали как-то на «П», но Говард не помнила, да и не старалась запомнить в их первую встречу – тоже тихонько хихикнула. Когда Мэттью учился здесь они встречались. Вот это Говард точно знала, ведь после ухода парня девочка пару недель ходила зареванная, а память на лица у Саммервайн значительно лучше. Остальные одноклассники переглядывались. В секунду накалившуюся атмосферу не ощутил бы разве что труп.       — Смотри, в штаны от радости не кончи, — едко выплюнула Говард в гробовой тишине класса.       — Деточка, какая жалость, — приторно протянул Мэт, с грустью сводя брови к переносице. Он наклонился к ней и провел средним пальцем по своей щеке вниз, рисуя слезу. — Неужели ты и правда думаешь, что хоть у кого-то на тебя встанет?       Сквозь плотно сжатые губы, Говард натянуто улыбнулась. Получилось криво, с нотками сквозящей психоделики. Ну она и не старалась казаться милой.       Говард уверенно шагнула к парню, остановившись в паре сантиметров от него. Мэттью с грохотом поднялся. Тонны приторно сладкого одеколона ударили Говард по чувствительным носовым рецепторам. За время отсутствия Палмер изменился. Вытянулся, стал шире в плечах и набрал мышечной массы. Футболка плотно обтягивала бицепсы. И, конечно, он не специально скрестил руки на груди, чтобы казаться больше. Говард ведь такая страшная! Со своим метр с кепкой ростом. Ладно бы, Мэттью на Уайти так наезжал, тот то явно был повыше, нужно хоть как-то пыжиться, а по сравнению с мелкой Говард выглядело показушничество Палмера комично.       За всей, на первый взгляд, отчужденной и надменно-пофигистичной позой, Говард уловила плохо скрываемую ярость. Ресницы на левом глазу Мэттью слегка подрагивали от напряжения. Его грудная клетка высоко вздымалась, кулаки плотно сжаты, спрятаны в подмышечные впадины, делая его позу относительно похожей на быка, готовящегося наброситься на тореадора. А Говард так удачно в красном.       — Не переживай, твой микрохуй тебя никогда не выдаст, — вскинув голову, она отчетливо процедила слова.       Палмер подавился воздухом и начал багроветь. Красными пятнами от шеи вверх к кончикам ушей. Его светлые глаза с ненавистью смотрели на девчонку, осмелившуюся при всем классе, произнеси такое. Зрачки Мэттью расширились. Радужка потемнела на несколько тонов.       Говард с непрошибаемой уверенностью стояла на месте, даже не шелохнувшись. Её интересовало лишь одно – почему так легко? Мэттью был готов наброситься на нее прямо сейчас и плевать он хотел на Уайти, камеры и других одноклассников; на миссис Торн, которая в отличии от директора средней школы, была женщиной справедливой и подобное поведение не спустила бы на тормозах. Это ему не свойственно. Как и всему Лэнгдону. Администрация была строга к нарушителям, а проблем никто иметь не хотел. Поэтому ученики всячески скрывали конфликты и на территории школы лишь пакостили, подставляли и сдавали друг друга. Настоящие разборки, более привычные для Говард, росшей во дворах, а не палисадниках, проходили за воротами Лэнгдона. Там за стадионом на северо-востоке располагался неприметные закуток между дворов, обросший густыми зарослями деревьев и не просматривающий на школьных камерах. Именно туда старшеклассники и выбирались после уроках или на обеденной перемене решить свои разборки «по-мужски».       Раньше, как бы Мэттью не старался спровоцировать Говард, он делал это аккуратно, заботясь о репутации своей семьи и в серьезные драки за школой, после которых ученики долгое время ходили с гигантскими фингалами, старался не влезать. Сейчас его это будто совсем не беспокоило. Говард прищурилась, стараясь читать между строк потока эмоций. Нет дело в другом. Мэттью не хочет по старой привычке подставить Говард. Он жаждет реальной драки. Только теперь, благодаря чертову Старку, Говард ни в коем случае нельзя ее допустить. Она трезво оценивала, что никакой Палмер не стоит даже мнимой вероятности раскрытия их со Старком родства. Последствия, хорошо представляемые Говард, были в разы хуже.              — Ты гадкая с… — угрожающе прошипел Мэт, брызжа слюной.       Они практически соприкасались. Между лицами миллиметры. Говард отчетливо ощутила его дыхание на своем лбу. Ей приходилось сильно запрокидывать голову, чтобы не смотреть парню в шею, а видеть глаза.       — Кто? — с вызовом бросила Говард.       На Старка в то же мгновение стало плевать. Совесть он ее пробудить захотел! Ага, она уже бежит, спешит и падает! Вызовут в школу? Что ж, уверена он договорится с Хэппи подыграть им.       Мэттью раскрыл рот, намереваясь оскорбить Говард. Одновременно с этим, девочка почувствовала, как пальца Уайти плотно сжимаются на ее запястье и тянут назад. Нет уж! Это не его дело и разбираться будет только она! Говард не терпела, если ей не давали решить все самой. Почувствует, что не может? Тогда и остальные с ее проблемами не справятся, но Говард с удовольствием даст им попробовать.       Девочка дернула руку, но вырвать не получилась. Черт бы побрал его! Когда только таким сильным стать успел!? Говард всерьез на секунду задумалась, чтобы предложить другу попробовать себя в боксе.       — Что здесь происходит? Почему все стоят? — в кабинет крайне не вовремя зашла миссис Ричардс. — Мисс Саммервайн! Уже и не надеялась увидеть вас в этой четверти.       Звучало не сильно искренне. Ученики, поняв, что развязка ждет их не скоро, начал расползаться по своим местам. Шепот не покидал класс. Уайти встал между Мэтом и Говард, предотвращая все необдуманные поступки обоих. Палмер выместил бушующую злость на своём рюкзак и с грохотом уселся за парту.       — Миссис Ричардс, Мэт занял мое место, — Говард недовольно указала на свою парту. Раз не помогают ее любимые методы, импровизировать она способна и вполне может вовремя воспользоваться принятыми в высоких кругах покровительствами. Нужно разнообразить арсенал ходов.       Преподавательница положила на стол стопку листов бумаги и осмотрела класс.       — Нужно раньше приходить на урок, мисс Саммервайн, и занимать то место, которое вам нравится. Сядьте на любое свободное, — отрезала она. — Мистер Марсо, вам отдельное приглашение?       Говард и Уайти вяло переглянулись. Их нельзя было разъединять! Но преподавательница оставалась непреклонной.       Сидеть близко к Палмеру Говард не хотела. Она обошла весь ряд и кинула рюкзак на второй парте. Говард села на стул, всем своим видом демонстрируя недовольство, даже не пытаясь скрыть испорченное настроение.       — Раз я задержалась, сейчас мы пишем контрольную, — известила их преподавательница, начиная раздавать листы. — А после, если останется время, разберем новую тему.       Минуту назад казалось, что день не мог стать хуже. Мог. Говард раздраженно закинула ногу на ногу, попадая коленом по дну парты. Глухой звук ударил слишком громко по тишине в классе. Захотелось вообще отшвырнуть парту от себя, чтобы она разлетелась на щепочки. Говард откинулась на стуле, вывернув голову, с сожалением смотря на Уайти. Он никак не мог ей помочь. С такого расстояния она не услышит его подсказки, зато любезные однокласснички в лице Палмера и его дружков, могут подставить и друга, и ее.       Получив лист Говард, к еще большему раздражению, поняла, что готова разрыдаться. Она под партой впилась ногтями в колено переключая себя с эмоций на ощущения. Говард не понимала практически ничего из написанного на бумаге. Ни на одном из уровней. Пропущенные темы она не изучала, задания не делала, учебник валялся на полке с июньского экзамена.       Как на зло миссис Ричардс весь урок простояла рядом с ее партой.       За оставшееся до конца урока время Говард так ничего толком и не написала. Выжала из себя максимум, проспрягав глаголы, но это была тема прошлого года. Сейчас точно проходили другую. Двойка и пересдача ей обеспечены.       Со звонком она первая сдала лист и вылетела в коридор, ждать Уайти там. На обед в столовую они шли молча. Уайти не нужно было уметь читать мысли, чтобы знать, какими матерными выражениями подруга крыла ненавистного Палмера. В общем-то Марсо был прав, но по большей части Говард вспоминала все возможные имеющиеся и известные ей порчи.       Время на обеды в Лэнгдоне тоже делилось. Несмотря на то, что в здании училось всего четыре параллели, четвертый урок длился полтора часа и разделялся на два периода. Сначала обед у девятых и десятых классов, а урок у одиннадцатых и двенадцатых. Затем наоборот. Все это также было придуманно администрацией во избежание очередей и толпы народа.       Говард сразу напечатала Джеймсу, чтобы тот шел в столовую и занимал им место. Столики, как и во многих школах, часто разделялись между компаниями. Однако в Лэнгдоне, администрация учла вероятность различного количества участников групп и в столовой были столы как на двоих, так и на четверых, шестерых и восьмерых. Учительские столы, располагались ближе к раздаче и входу, чтобы в случае непредвиденных ситуаций они могли вовремя подействовать.       — Вишневый пирог и имбирный чай, — сделала заказ Говард.       Ученики медленно продвигались вдоль линии раздачи. Для поднятия настроения девочке жизненно была необходима порция сладкого и ни на какие другие блюда она смотреть не могла.       Толпа давила. Говард, держа Уайти за край кофты старалась не отставать от него. Скопления людей, влекущие за собой покушение на ее личное пространство, она не переносила. Пропахшие потом школьники, только усугубляли положение и действовали на расшатанные нервы. Желудок выл. Надо было слушать Тони и съесть банан, но Говард благополучно про него забыла, убрав в рюкзак. Кофе перед уроком ее не спас.       Выстроенное приемлемое и удовлетворительное моральное состояние, которое Говард клеила как раздробленную на мелкие осколки вазу, давало трещины. Еще чуть-чуть, любая мелочь и она точно посыпется.       Оплатив заказ, Говард убрала карту в карман, терпеливо ожидая на выдаче. В дверях столовой послышался гомон – гогочущая компания, сразу занесенная девочкой в раздел раздражающих факторов, сминала под себя очередь.       Волосы на затылке неприятно зашевелились. Говард собралась обернуться, посмотреть, что так не давало ей спокойно забрать свой пирог, как резкий толчок под ребра впечатал ее в металлический бортик стола. Рефлекторно она выставила ладони вперед. Руку в гипсе и верхние ребра обдало волной тупой боли.       — Прости, не заметил, — Мэттью прижал ее к бортику, протискиваясь мимо.       Прежде чем Уайти успел разбить Палмеру пол ебала, Говард жестко схватила парня за плечо и дернула на себя, молча приказывая дать Мэту уйти. Палмер смерил их уничижительным взглядом. Шире расправив плечи и взяв с раздачи первую попавшуюся тарелку с рыбой и брокколи, он двинулся к столу своей компашки.       — Сделайте один американо. Погорячее, — попросила Говард, заново прикладывая карту к терминалу и сгрузила свой пирог с чаем на поднос Уайти.       — Давай отпиздим его за школой, — шепнул ей Уайти, внимательно глядя на беспричинно довольную подруги. Улыбка на ее лице не предвещала ничего хорошего.       Говард приятно удивившись приподняла брови. От Уайти она впервые слышала такое заманчивое предложение. Обычно он не поддерживал драки и появлялся в закутке только, если Джеймс был участником. Говард же была слишком импульсивной, чтобы откладывать разборки на потом. Теперь ей придется переучиваться. Но это будет когда-нибудь позже. Не сейчас.       — Всенепременно, — почти одними губами произнесла Говард, забирая стаканчик, не надевая крышку. — А тебе он что сделал?       — Достаточно, что тебя оскорбил.       Говард сощурилась. Старший Марсо явно что-то недоговаривал. Покопавшись в памяти, она вспомнила об одном разговоре. Еще до ее перехода в Лэнгдон Мэту и Уайти нравилась одна девочка – Майли Фарадей из класса старше, но общений с ней сложилось только у Марсо, которому она отдала явное предпочтение. Через какое-то время пара начала встречаться, но Мэттью воспринял это как личное оскорбление. Как это выбрали не его? Говард не могла спорить, что объективно, внешне, Палмер был весьма привлекателен. Светлый, с прямыми жесткими волосами, подстриженными по последним тенденциям, довольно высокий под 5’6”, коренастый, а главное с такими чистыми, как слезы младенцев глазами. В общем и целом, абсолютно не во вкусе Говард. Некоторые действительно велись на обложку, забывая о внутренних качествах. Хотя может их и устраивало подхалимство и полное отсутствие такой немаловажной вещи, как мозг. Одной из отличительных черт Мэттью было лицемерие. Он мог спокойно говорить гадости в лицо, но стоило появиться на горизонте учителю, как милее создание было не найти. А может они велись на деньги и статус родителей Палмера, коими он всегда прикрывался. Говард точно не знала.       — Плюнешь в кофе? — она с самым что ни на есть невинным выражением лица преподнесла Уайти стакан. Он недовольно покосился на нее.       — Нет и ты не будешь. Тут камеры, учителя и несколько десятков свидетелей, — парень подхватил поднос, направляясь к их столику. Ученики за ними недовольно шумели       Говард невозмутимо пожала плечами, но друга послушала.       — Камеры я подчищу, учителей сейчас нет. Свидетелей, безусловно, нельзя оставлять в живых, но не предлагаешь ли ты мне совершить массовое убийство? Думаю нет, не в твоем стиле.       Пропустив Уайти вперед, она дождалась пока тот присоединится к мрачному Джеймсу, пока еще не посвященного во все тонкости сегодняшнего дня и не понимающего состояния брата и подруги, и медленно двинулась по проходу вдоль столов.       Мэт, как нельзя лучше, стоял к ней спиной и активно о чем-то хвастался друзьям.       Шоу началось.       Шаг. Второй. Она запинается о ножку стула. Слышится девичий визг, скрежет стульев, чьи-то охи. Говард переворачивает полный стакан кофе на белоснежную рубашку Мэта, толкая его. Парень взвизгивает похлеще порося на убой.       По его рубашке растеклось коричневое пятно, залив оба рукава. Одна из девочек за их столом тоже вскакивает, начиная отряхивать свои туфельки.       — Ой, извини, не заметила, — ядовито комментирует Говард, отходя от парня.        Мэттью, как рыба, выброшенная на берег, открывает рот, с ужасом оттягивая дорогущую испорченную рубашку.       Только сейчас стало заметно, что вся столовая на ногах. Кто-то схватился за телефон пытаясь заснять стычку, кто-то под шумок сваливал, боясь, что и ему может влететь. Джеймс и Уайти мгновенно оказались рядом с Говард. Парни со стола Палмера тоже поднялись, а девочки с ненавистью пилили взглядами Говард, посмевшую задеть их неприкосновенного идола. Только одна фигура, незаметно для остальных отделилась от подоконника, молча оставаясь в тени.       Мэттью стащил с себя мокрую рубашку и вздернул низ майки.       С другого конца столовой послышались восхищенные вздохи. Говард закатила глаза. И чего так орать? Обычный пресс. Будто они своих отцов в трусах не видели.       — Сука! Ты гребанная сука! — тыча пальцем в Говард, он приблизился к ней. — Я тебе здесь жизни не дам.       — Пидрила хуессаный! — она высоко вскинула руку, показав ему фак. —Че померяемся, у кого словарный запас больше?       — Я твой варварский язык не понимаю! — орал Мэт, размахивая смятой рубашкой ей во все стороны. Он схватил со спинки стула свой свитер и, расталкивая толпу зевак, стал прокладывал себе путь к выходу.              — В этом блять и суть! — крикнула ему вдогонку Говард и села, вытянув перед собой ноги на стул.       Когда Палмер с громкими нелесными выражениями скрылся в коридоре, все успокоились и вернулись к еде. От своеобразного завершения стычки Говард, вопреки своим ожиданиям ни радости, ни облегчения не испытала. Она вроде и выпустила пар, копившийся в ней с прихода в школу, но кулаки так и почесывались. Не хватало выброса адреналина, чтобы испытать весь спектр и действительно почувствовать, что отпустило. Последняя фраза Палмера тоже не давала ей покоя. Просто оставить все как есть она не могла. Не в ее стиле. Терпеть нападки в свою сторону и тем более рукоприкладства она не собиралась. А ребра после столкновения с бортиком все еще ныли.       Нервно дергая ногой, она кусала сухие губы и отвлекала себя от мыслей зачисткой школьных камер. Уайти в это время кратко пересказал брату все, что успело случиться за один урок. Говард в разговор не вступала, только молча кивала и ковыряла пирог.       — Ты знала, что у него есть свитер? — спросил Джеймс, поглядывая на брошенную компанию Палмера.       Говард подняла на него взгляд, не сразу поняв, что обращаются к ней.       — Эй! Не рушь мой злобный образ, — осклабилась она, втыкая вилку в кусок пирога.       — Точно, знала, — утвердительно протянул себе Джеймс. — Поражаюсь, как ты быстро ориентируешься!       — Знаешь, если я решу захватывать мир, то только с тобой, — усмехнулся ей Уайти, отпивая чай.       Говард приложила руку к сердцу, кивнула. Конечно, она знала, что у Мэта был с собой свитер. Видела, как он снимал. У нее может и были проблемы с совестью, но не с причинно-следственными связями. Полуобнаженный парень привлек бы слишком много лишнего внимания. А так вполне вероятно, что их стычка еще не скоро всплывет. Мэт мог сколько угодно запугивать всех своими родителями, но Говард знала, они не погладят его по головке, если узнают, что он пятнает семьи. Вызовы к директору как раз относились к такому случаю. Поэтому, да, она действовала грязно, но в рамках. Своих личных. Только вот теперь с Мэтом точно началась реальная война. И как же, блять-будь-Старк-неладен, не вовремя!       — При таком раскладе у тебя точно получится, — усмехнулась Говард, но тут же схватилась за ребра.       — Покажешь?       Она послушно приподняла край толстовки. Уайти ощупал место удара и, протянув ей жестяную банку холодной колы со стола, вынес вердикт:       — Синяк будет, но вроде ничего не сломано. Если сделаешь рентген, в чем сомневаюсь, узнаем точно.       Девочка кивнула и зажала банку под мышкой. Он прав рентген она делать не пойдет. Так пусть заживает. И как он вообще это представляет? «Мистер Старк отвезите в больничку, меня парень в школе толкнул, с которым мы не в ладах, но он свалил, а теперь внезапно объявился? А еще я облила его кофе и обматерила. Нет, в школу точно не вызовут, мистер Старк». Да этот мистер Старк в ту же секунду ее убьет и прикопает, как узнает о «проблемах», которые он просил не создавать. Говард была в этом уверена.       В столовую Мэт вернулся. Не сказать, что Говард рассчитывала на обратное. Она была готова, что парень в ту же секунду набросится на нее с кулаками. Интересно гипсом кости легко ломаются? Говард вот не проверяла.       Мэт всего на секунду замер на пороге. От его друзей остались лишь двое, остальные ушли готовиться к следующему уроку. Он никак не заострил на них внимание, а вот в Говард впился не предвещающим ничего хорошего взглядом. Поиграв желваками, Мэт качнул головой и двинулся на девочку.       Джеймс и Уайти напряглись, но остались сидеть, заметив, как Говард приподняла ладонь, призывая не паниковать. Все также вальяжно закинув ноги на стул, девочка буквально кожей ощущала, что Мэт закипал от одной лишь ее позы.       Однако второму акту не суждено было разыграться.       В проходе перед Мэтов вырос новый действующий герой, как окрестила его Говард.       Том Фромм. Парень учился в одиннадцатом классе вместе с Майли Фарадей, и пока не было ясно, что во время своего урока он делал в столовой. Том превосходил Мэта по росту, но был значительно стройнее. Он ни разу не был замечен в конфликтах и разборках, учился хорошо и также, как и о Говард. о нем мало что знали. Амплуа таинственного старшеклассника он носил по праву вместе с фамилией одного известного предпринимателя. Пару раз был замечен в компании выпускников со своей музыкальной группой и на этом все. Кто такой Том Фромм оставалось загадкой для многих. Но Говард считала его хорошим парнем. Было во Фромме что-то неуловимо притягательное и располагающее, пугающее одновременно.       Он стоял к троице вполоборота, преградив путь Мэту. Рукава бистрового пиджака чуть закатаны. Руки в карманах свободных брюк.       — Успокойся, — тихо, но очень отчетливо произнес Том.       Подпрыгивающий от неясной смеси эмоций, начиная с гнева заканчивая неудовлетворением, Мэт излишне смешно смотрелся на фоне уверенного и спокойного Тома.       — Она, — Мэт тыкнул пальцем в сторону Говард. — Эта су…       — Хватит, — жестко осек его Фромм. Холод его голоса заставил и заинтересованно продолжить наблюдать за сценой. — Нечего на проходе стоять, никто о тебя спотыкаться не будет.       Было заметно, что старшеклассника Мэт побаивался. Он колебался. Метался между ненавистью к ней и страхом перед ним. Его так называемые друзья стояли в стороне, не решая вмешаться.       — Да я не виноват, это все она… — уже поникши начал оправдываться Мэт, взмахнув рукой.       — Хочешь сказать, у меня со зрением проблемы? Или может ты думаешь, я не заметил, как ты ее в очереди толкнул, а Палмер?       Мэт, тяжело дыша, еще какое-то время сердито смотрел на Тома, но в конце смирился. Он указал на свой рюкзак за спиной Фромма, и тот жестом открытой ладони пропустил. Проходя мимо, Мэт задел того плечом. Том не среагировал. Только легко и слегка надменно улыбнулся. Том дождался пока все друзья вслед за Палмером покинут столовую и тогда обернулся, подмигнув Говард. Она улыбнулась в ответ и помахала кончиками пальцем.       — И что это было? — нахмурившись поинтересовался Джеймс.       — Понятия не имею. Хочу курить, — опустив голову ему на плечо, протянула Говард, осознав, что ей все это время была так жизненно необходимо. Стоило озвучить желание, как тянущее ощущение зародилось в районе груди. Рот наполнился слюной, кончики пальцев медленно подрагивали.       Сама Говард не считала, что курит. Так, в хорошей компании или при сильных нервных срывах. Но и то, и другое стало случаться чаще и чаще. Говард всё отрицала. Раз на пачку в день не тянет, значит нормально. Иногда она не курила недели, чем лишь подтверждала свою теорию об отсутствии зависимости. Сигареты с собой она тоже носила редко. Обычно они всегда были у Уайти, которого – кто бы мог подумать – пристрастила к орудию медленного массового уничтожения именно она.       Все трое переглянулись и поднялись. Джеймс закинул рюкзак Говард себе на плечо и обнял ее рукой, поглаживая по плечу, успокаивая. И действительно ей стало намного легче.

***

Самые важные мероприятия проходят в курилке

      Если вы хотите прочувствовать реальную атмосферу Лэнгдона, то отправляетесь в мужской туалет на третьем этаже. Это место в старшей школе негласно именуется курилкой. Камеры видеонаблюдения там отсутствовали, а над датчиками дыма еще пару лет назад поколдовали старшеклассники. С тех пор они не работают. Учителя школьные туалеты не посещали, некурящие побаивались последствий.       Джеймс сидел на широком подоконнике вполоборота, оперившись спиной о стену, задумчивым взглядом глядя в даль. На другом конце расположился Уайти, притянув к себе одну ногу. Локоть его вытянутой руки покоился на колене. Кисть расслабленно свисала, тонкими пальцами удерживая тлеющую сигарету. Говард полулежала, упираясь затылком Джеймсу в район животу. Одну ногу она закинула Уайти на колено и нервнее чем обычно подергивала кедом в воздухе. Другую она свесила в настежь открытое окно. Прохладный ветерок вился у нее в волосах, игриво бросая пряди на лицо. Джеймс любезно убирал их и почесывал подругу за ушком.       Говард прикрыла глаза. Еще немного чёрной полосы и она пойдет нюхать белую. Вот Старк обрадуется!       Поместив сигарету меж пальцев, она сплела руки в замок и приложила ко рту. Едкий дым стремительно заполнил легкие. Говард чуть сморщила нос, в уголках глаз показались тонкие сеточки морщинок. Захотелось кашлянуть. А может и вовсе выплюнуть прожжённые никотином легкие. Она сдержалась и отвернувшись к окну тонкой струйкой выдохнула дым.       Дверь в туалет со скрипом открылась. В успокаивающую тишину прорвался визгливый гомон учеников, решивших во всю насладиться последними минутками перемены.       Говард недобро сощурилась на вошедшего. Темноволосый парень дежурно улыбнулся троице. Высокий, щуплый, чем-то смахивал на цаплю. Его кисти рук вальяжно покоились в карманах брюк, заставляя края темно-синего пиджака топорщиться. Двигался в пространстве он легко, с ноткой снисходительности и одолжения.       Подойдя к троице вплотную, парень почти невесомо коснулся стены плечом и выше приподнял один уголок тонких губ.       — Угостишь? — обратился он к Уайти, кивая на сигарету.       Старший Марсо мучил пристальным взглядом чуть дольше, чем того требуют законы доброжелательности. Парень молчал, улыбка не сползала с его лица. Наконец Уайти достал пачку, открыл ее и, не произнося ни слова, протянул парню, затягиваясь. Темноволосый выудил из кармана зажигалку. Кислотно зеленая с неоновыми желтыми и оранжевыми кляксами она совсем не подходила под внешний невозмутимый вид парня. Он медленно раскурил сигарету, скривился от горького дыма и, сведя брови к переносице, придирчиво повертел сигарету перед собой.       — Как ты такие крепкие куришь? Жесть!       — Крис, ты ж не куришь. Так зачем пришел? — Говард рывком села, Джеймс моментально выставил руку между ней и открытым окном, Уайти перехватил ее колено, помогая не завалиться. В головах парней еще слишком четко стояли картинки двухлетней давности, когда Говард также крутилась на подоконнике и вывалилась из окна. Благо все случилось на первом этаже и зимой – под окном были навалены горы сугробов – так что девочка не ушиблась, но провалилась глубоко.       Кристиан Басс – один из самых противоречивых людей в Лэнгдоне. Его слабость – сплетни. Он всегда знает, кто с кем встречается, расстался, дружит, любит, водится или не терпит. Говард относилась к Крису нейтрально и плохим человеком не считала. Против нее он никогда ничего не использовал, вероятнее, потому что ничего не имел, но и замешанным в чужих конфликтах его не видели. Увлечение Басса неординарное. Дети, растущие под пристальным вниманием камер с установкой «нельзя опозорить родителей», его боялись. Позиция выгодная. Сам Кристиан происходил не из самой известной семьи, но с приличным достатком. Место под солнцем он также, как Говард, вынужден был завоевывать собственными силами, и девочка не могла не признать, что у Криса получалось мастерски. Серый кардинал Лэнгдона – фигура занятная и опасная, хоть, по мнению Говард, и положительная.       — Ты как всегда обворожительна своей точностью, — Крис поджал одну ногу, полностью перенеся вес на вторую и окончательно стал похож на птицу.       Говард комплемент не оценила и скупо подняла бровь вверх, требуя продолжения. Басс дернул рукой с сигаретой, рукав подскочил, и он сделал затяжку, кривясь.       — Ваш конфликт с Мэттью сложно было не заметить. Вот я подумал, что ты… — он обвел рукой всех троих, — …вы, можете заинтересоваться в одной крайне деликатной информацией.       Вот значит как. Говард кивнула сама себе и выпустила облачко дыма. Крис и Мэттью учились в их классе с самого начала, и Говард не знала были ли у них раньше конфликты или только вернувшийся Палмер уже успел перейти дорогу Бассу. Ясно было одно – нахождение в школе Мэта чем-то очень претит Кристиану.       — Допустим можем, — медленно растягивая слова, словно обдумывая, согласилась Говард. — И что ты хочешь взамен?       — Я говорил, что ты мне нравишься? Нет? Детка ты шикарна! С тобой приятно иметь дело, — подмигнул ей Басс. — Я всего лишь хочу знать, как дела у моей одноклассницы. И только. Прими мои соболезнования, в таком юном возрасте познать потерю родного человека – ужасно. Но ты прекрасно держишься. Что это? Сеансы с психологом? Поддержка родственников? — Кристиан снова глянул на близнецов, чьи лица выражали крайнюю настороженность. — Новые юридические узы?       Говард хрипло рассмеялась. Речи Кристиана Басса можно было слушать часами. Они сладостно лились тягучим мёдом в уши, обходя прямые формулировки, но четко донося его интерес до слушателя.       — Мальчик мой, все куда проще, — отомстила Говард за дерзкое, скользкое «детка». — Старый добрый кокс, — пропела она с улыбкой, затянувшись.       Крис рассмеялся. Высоко закинув голову, он легко покачал ей и заговорщически улыбнулся, придвигаясь к троице вплотную.       — Так ты согласна? — понизил он голос до интимного полушёпота, на что оба близнеца Марсо страдальчески скривили лица.       Говард буквально стекла с подоконника и встала на ноги, оказавшись к Крису лицом к лицу.       — Я слушаю, — чуть склонив голову, она приблизилась ухом к парню и красноречиво обвела его в воздухе пальцем.       — Вы ведь помните, что Палмеры переехали в Чикаго?       Все трое кивнули. Уайти опустил ногу, туша сигарету о низ подоконника. Джеймс склонился ближе, положив голову Говард на плечо.       — Что там происходило понятия не имею, но, — Крис поднял кверху указательный палец, — летом его родаки развелись.       — Вот дерьмо, — не сдержалась Говард, делая затяжку.       Ей действительно стало жалко Мэта, как бы не складывались их отношения, развод процесс сложный, тяжелый и неприятный. В случае с Палмером так и вовсе мог омрачаться давление родителей, СМИ и социумом. Сложно было представить, через что пришлось пройти парню в тот период. Не удивительно, что они вновь переехали. Это со стороны можно сказать, что, если родители несчастны вместе, то пусть лучше будут счастливы по отдельности. Так ведь и для ребёнка лучше. Но как бы человек рационально это не понимал, каждому в глубине души хочется видеть целостную семью.       — Согласен с тобой, — указал на нее Басс. — Но есть детали куда поинтересней. Информация, конечно, не до конца проверена, но говорят, что они сейчас будут судиться из-за долей в компании. А вся история началась с измены, только кого не понятно, но угадайте с одного раза, кто через пару недель после развода залетел под венец? — Крис не до конца выдержал наметившуюся паузу, не желая томить. — Правильно, бывшая миссис Палмер. Кстати, Мэт остался с матерью, и в Нью-Йорк они перебрались к ее новому мужу, его отчиму.       — Остаётся надеяться, что этот отчим не отец кого-то из наших одноклассников, — протянул Джеймс.       — Вряд ли, Палмер бы тогда этого одноклассника точно грохнул. Еще в первый день, — в тон отозвался его брат.       — Он прав, — кивнул на Уайти Крис и вернул все свое внимание к Говард. — Как бы вся ситуация с Мэтом не была печальной, срывать свою злость на других вариант наихудший. Можно много недоброжелателей завести. Это я к тому, детка, что, если ваш конфликт выйдет за рамки ученических разборок и тебе понадобится поддержка масс, поверь, она будет.       В душе Говард ухмыльнулась. Вот чего хочет Крис. Зато теперь ей хотя бы была понятна причина такого резкого поведения Палмера. И объект он выбрал идеальный. Надави он на нужную точку, Говард бы без стеснения врезала ему прямо в классе. Но к счастью для нее, мозгов у Мэта не хватило догадаться на что стоит направить словесную атаку. Говард сейчас нельзя было вести себя настолько опрометчиво и так легко идти на поводу эмоций.       — Что насчет тебя? — напомнил ей об условии Кристиан.       Говард задумчиво облокотилась о подоконник и откинула назад волосы.       — Хочешь конкретные ответы – задавай конкретные вопросы.       — С кем ты сейчас живешь? Насколько мне известно, у тебя была только мать.       Улыбка исчезла с лица Говард. Челюсть опасно сжалась. Она сделала длинную затяжку, давая себе время, и без тени прежнего радушия ответила Кристиану:       — Чтобы ты знал и не позорился на биологии: люди не размножаются почкованием, — зелень в глазах девочки кристаллизировалась, коля собеседника. — Я переехала к отцу.       Она кожей могла ощутить, как близнецы внутренне напряглись, однако внешне не показали своего волнения за нее. Они продолжали молча наблюдать за ситуацией, давая Говард самостоятельно вести диалог. Если Кристиан мастерски разговаривал намеками, обходя прямые формулировки, то в плане вранья равных Говард не было.

Первое правило хорошей лжи: говори правду.

      — Не припомню ни одного известного Саммервайна, — нахмурился Кристиан.       — Может потому, что до всех этих событий он жил в Калифорнии? — ожидая такой вопрос ответила Говард и предубеждая все последующие продолжила. — Он работал в Лос-Анджелесе в одном из отделов передовых разработок Старк Индастриз. Теперь перевелся в Нью-Йоркский филиал.       Кристиан задумался, опустив взгляд в пол на свои ботинки.       — Тогда понятно, кто все это время оплачивал обучение, — сам себе пробормотал он и с улыбкой глянул на Говард. — Не напомнишь, как его имя?       — Я не говорила, — не повела и бровью девочка.       — Точно, извини, путаюсь в собственной голове, — покрутил парень ладонью у висков. — Столько новой информации каждый день. Сложно удержать. Представишь его?       — Эдвард Саммервайн.       Говард начинал крайне раздражать их диалог, но она старалась не показывать своего недовольства, не давая Крису шанса заподозрить ее в уязвимости темы. Однако Басса ее ответ устроил. Он смыл свой окурок в раковине и откланялся троице.       — Вот же жук, а!       Только за Кристианом закрылась дверь, Джеймс соскочил с подоконника и запустив руки в карманы прошел вдоль умывальников.       — Хочет моими руками решить свои проблемы, — Говард подошла к одной из кабиной и оторвала квадратик туалетной бумаги. — Прекраснейший ход, просто умопомрачительный! Хер ему!       — А мне уже начинало казаться, что светлый разум покидает твою головушку, — на манер великого мудрого старца протянул Уайти.       Они с Говард спрятали бычки в бумагу и спустили в канализацию, заметая следы.       Звонок на урок прервал ребят. Парни взяли свои вещи и вместе с Говард направились к кабинету. Их диалог быстро перетёк в новое русло, однако девочка в нем почти не участвовала. Ее куда больше занимал вопрос, касающийся Тома Фромма, его позиции и отношения с Мэтом.

***

      Оставшиеся уроки пролетели незаметно. Контрольных больше не было, и Говард тихонечко скатывала задания с тетрадей близнецов. На последней физике Уайти сидел впереди ребят, записывая решения задач с доски. Джеймс, не сильно увлекающийся точной наукой, разместился за одной партой с Говард и разрисовывал ей гипс. Где он фломастеры достал оставалось загадкой.       Из-под левой руки Говард выходили кривоватые буквы, складывающиеся в текст о проблемах экологии на немецком. Параллельно с письмом в своей тетради, она исправляла ошибки и у Джеймса. Уведомление о новом сообщении отвлекло Говард. Положив ручку, она взяла телефон.       Хэппи:       Я подъехал. Жду на парковке

Говард:

Минут через 10 закончим

      — За мной конвой приехал, — с ноткой грусти сообщила она и положила телефон на парту экраном вниз.       — Надеюсь военизированный? — Джеймс оторвался от раскрашивания логотипа The Rolling Stones. — С обычным мы не будем уверены, что тебя доставят в целости и сохранности.       — Ага, удивляюсь, как за мной вертолёт не прислали и школу не окружили, — хмыкнула Говард. — Есть ощущение, что Старк прочекал все мои многочисленные прогулы и теперь считает, что я буду сбегать при любой возможности.       — О, как же он прав! — рассмеялся Уайти.       Со звонком все трое собрали вещи и отправились прямиком на выход. Они не любили столпотворения у локеров, поэтому в теплое время года, когда не было тонн одежды и сменки, забирали все вещи из шкафчиков перед последним уроком.       На улице грело солнце. Для всегда ветреного октября — удивительная погода. Школьники спешили домой. Многих забирали личные водители, но большинство выпускников имели собственные автомобили и часто задерживались группами на парковке по долгу болтая. Территория, на которой можно оставить машины, отделялась от школьной забором. Вдоль него аккуратным рядом высажены невысокие вечнозеленые кусты с мягкими лапками-хвоинками. За ними прекрасно виднелась парковка, а также все люди, стоящие у своих машин. Их было много.       Говард и близнецы вышли на крыльцо школы, остановившись под навесом. Обычно, в дни, когда у кого-то из них были тренировки, все трое шли в кафе, где проводили пару свободных часов. Если же после школы у них не занят был целый вечер, то они пешком добирались до квартиры парней и зависали там. Теперь все будет по-другому. Пожалуй, Говард могла бы поблагодарить Тони, что тот не перевел ее на домашнее обучение. Без поддержки друзей с ее умением сверлить, выворачивать, терзать и испепелять собственные мозги уже через пару дней Старк бы нашел ее в комнате на полу с вытекающей из черепушки склизкой фаршеобразной массой.       — Пиши, если что, примчимся вызволять тебя из лап дракона, — обнял на прощание подругу Уайти.       — Есть гипотеза, что дракон бессмертен, — хмыкнула Говард.Под ничего не понимающий взгляд Говард Уайти попрощался и с братом, сгрузив на него половину своих учебников.       — Ты не домой разве? — нахмурилась девочка.       — Свиданка, — Уайти пумкнул Говард за кончик носа и махнув им на прощание сбежал по ступенькам на школьный двор.       Говард и Джеймс дружно подбежали к краю площадки, остановившись у начала лестницу и вытянули шеи, опираясь на перила, свешиваясь вниз.       Около стены, украшенной вьющимся плюшем, стояла девушка. Ее светлые волосы крупными локонами ниспадали на плечи. Твидовый костюм в клеточку цвета пыльной розы идеально сидел на ее фигуре, эффектно подчеркивая талию. На согнутой в локте руке висела сумочка, глаза прикрывали коричневые солнцезащитные очки в широкой оправе на манер 60-х. Майли обернулась, как только Уайти спустился, ее лицо озарила лучезарная улыбка и она стиснула парня в крепких объятиях следом чуть отстраняясь и целуя в губы. Они о чем-то увлеченно перешептывались, пока Говард и Джеймс наблюдали с крыльца. Затем Уайти, что-то шепнув ей на ухо, указал рукой наверх. Майли приподняла очки и проследила за рукой парня. Поняв, что незамеченными они не остались, Говард и Джеймс замахали руками. Фарадей послала воздушные поцелуйчики, Уайти помахал рукой и, взявшись за руки, они отправились к центральным воротам.       Оставшись вдвоём, практически одни на территории школы, Говард и Джеймс провожали их взглядом.       — Ты и вправду думаешь, что они расстанутся? Джеймс закинул руку Говард на шею, притягивая ее к себе.       — Чувством вины моим решил подработать? — Говард подняла на него голову и поморщилась от слепящих солнечных лучей.       Парень недовольно хмыкнул.       — Просто пытаюсь понять, как это работает.       — Да если бы я знала! Пойми, Уайти мой лучший друг, я хочу для него только лучшего. Майли – классная девушка. Мы, конечно, не лучшие подруги, иначе, я бы не дружила с вами, но она интересная, с ней всегда можно нормально пообщаться и она точно не высокомерная сука, считающая всех вокруг грязью под ногтями. Мне абсолютно нормально и комфортно видеться с ней на днях рождения или семейных посиделках. Они с Уайти нравятся мне как пара, и будет круто если у них все сложится, — честно рассказала Джеймсу Говард. — Просто иногда в мою голову приходят разные мысли. Это похоже на молнию – прошибает и все! Они отзываются в моём теле определенными сигналами. Я точно знаю, какие положительные, а какие отрицательные, но со стопроцентной уверенностью могу говорить об их точности, только когда такие мысли касаются напрямую меня.       — И тебе внезапно пришло, что они расстанутся? — уточнил Джеймс. Было заметно, как в его голове вертелись шестеренки, обрабатывая информацию.       — Не перевирай мои слова, — нахмурилась Говард, качнув головой. — Я сказала, что они не станут мужем и женой.       Она на секунду замолкла, опустив взгляд на свои ботинки и тише продолжила:       — Знаешь, когда мама познакомилась со Стефом, я точно знала, что они та самая идеальная пара, судьба другу друга, истинные, соулмейты – называй как хочешь. Но сам можешь понять, они не вместе. Так бывает. Зачастую самые настоящие пары так и не могут построить счастье друг с другом. Поэтому я не знаю… Я понятия не имею, что произойдет и произойдет ли вообще. Человеческий фактор – все человеки могут ошибаться. Всё это – дурацкие мысли, посещающие мою явно давно больную башку, но хоть убей, ничего не могу с ними сделать.       Говард наклонилась к Джеймсу, касаясь его плеча. Он молча еще сильнее обнял ее в ответ.       — Звучит крайне хуёво, — кивнул он после паузы.       Сдержать смешок Говард не смогла.              Пока они стояли на ступеньках, двор почти опустел. Говард, пристав на цыпочки, выглянула из-за плеча Джеймс, осматривая парковку. В самом дальнем теневом углу расположилась группа из четырех выпускников. Две девушки в плиссированных юбках сидели на капоте спорткара и болтали с парнями, наслаждаясь последними солнечными днями. Их группа никогда не пересекалась с Говард и интереса к ее компании не испытывала. Вот и отлично!       Машину Хэппи Говард узнала сразу. Черный внедорожник, полностью соответствующий ее представлениям о неприметной машине, на пустующей парковке заметить было не сложно.       — А хочешь я тебя подвезу? — предложила девочка. Она поправила на плече лямку рюкзака и прислонила ко лбу ладонь, прячась от солнца.       — Спрашиваешь, еще! — воскликнул Джеймс.       Довольная Говард схватила его за руку и потащила к воротам.       — Привет! — громко поприветствовала Хогана Говард, широко открывая дверь в салон.       — Здрасьте! — Джеймс залез следом за ей и протянул Хэппи ладонь.       — Привет-привет, — Хэппи обернулся к ним, закрыв на телефоне сводку новостей. Он пожал руку Джеймсу и обратился к Говард. — Что-то ты долго.       — У нас так бывает, — кивнула Говард.       — Ага, очень часто, — поддержал ее Джеймс.       Хэппи через зеркало заднего вида наблюдал за подростками. Сколько он помнил, Говард все время сидела хмурой и в разговоры втягивалась с неохотой. А рядом с этим парнем Хэппи впервые увидел улыбающуюся девочку. Деление людей на «своих» и «чужих» было яркой Старковской чертой, которая, как решил Хоган, досталась Говард именно от отца. Конечно, Хэппи не надеялся, что за пару дней знакомства, нейтрально хорошее отношение девочки сменится резко положительным, однако он старался наладить с ней контакт.       — Это Джеймс, — притянув друга за шею и взъерошив ему волосы, под бурное возмущение парня сообщила Говард. — Мы подкинем его до дома. О! А давай к нам в гости! Мы по этажам бегать не будем, могу молочной восьмеркой поклясться.       — Так, подожди, какие гости? Тони знает? — развернулся Хэппи к подросткам.       Говард и Джеймс переглянулись. Девочка задумчиво почесала бровь. Ну не знает, значит, узнает. Она полезла за телефоном в карман.       — Сейчас все будет!       — Давай по фейстайм! — шепнул Джеймс, склоняясь к ней.       Разве Говард может отказать другу в такой маленькой просьбе? Она пожала плечами, мол, как тебе угодно и набрала Старку. Номер она сохранила без имени, только цифрами. Раздались гудки. Долгие. Говард стучала ногой, отбивая ритм. Она закинула вторую ногу на подрагивающую коленку, и уперлась в нее локтем, выше приподняв телефон. Наконец на экране появилась картинка. Сначала смазанная, затем камера встала вертикально и показался Тони в солнечных очках. Он ехал в машине за рулем и, судя по движениям камеры, одной рукой и рулил, и держал телефон.       — Ты хотел проигнорировать мой звонок? — с ходу предъявила Говард, приподняв бровь.       — Я ем — Старк наклонился к соседнему сидению и взял из коробки кусочек пиццы, снова возвращаясь в обзор камеры. Расплавленный сыр ниточками натянулся, пока окончательно не оборвался. Желудок Говард сделал жадный кульбит. Она, как в замедленной съёмке, неотрывно следила за сырным, с сочным ярким чеддером и акцентными вкраплениями дорблю, кусочком, который Тони моментально отправил в рот. Камера накренилась, Старк свел брови к переносице, но с тем же невозмутимым видом продолжил поедать пиццу, выравнивая автомобиль. Вот она – многозадачность!       — А почему ты пиццу ешь, а я в школе страдаю, а!? — прижав ладонь к урчащему животу раздосадовано протянула Говард.       — Жизнь не справедлива, — философски изрек Тони, склонив голову и глядя на нее поверх очков. — Съезди с Хэппи в пиццерию после школы. Кто тебе мешает?       Пеппер уже вернулась, так что он полностью в твоем распоряжении.Пеппер вернулась. Настроение Говард резко упало. Она бы предпочла после долгого и не самого приятного дня отдохнуть от напрягающего человеческого общества. Джеймс Марсо для нее не входил в категорию раздражителей. Наоборот, присутствие парня приносило редкий штиль в ее бездонный океан эмоций. Джеймс – тот самый островок «нормальности», за который Говард всегда цеплялась в шторм и который не давал ей потонуть.       — Так ты чего звонила? Что-то случилось? — выдернул ее в реальность голос Тони. Несмотря на разделяющий их экран, Говард физически ощущала на себе его внимательный взгляд.       — Нет, — выпалила она, тряхнув головой и перевела камеру на ничего не подозревающего друга с открытым ртом, наблюдавшего за настоящим Тони Старком на экране. — Это Джеймс, мой лучший друг.       — Здрасьте, Мистер Старк! — помахал ему Джеймс.       Тони отсалютовал ему на треть съеденным кусочком пиццы.       — Можно он к нам в гости? Он хороший, ковры не дрёт, в тапки не писает.       Старк рассмеялась. Говард тоже улыбнулась, но быстро получила тычок в колено от Джеймса. Она перевела взгляд на него и Хэппи, замечая и улыбку и на лице Хогана.       — Твой культурный друг мне нравится, но нет. Домой нельзя. Сама догадаешься почему? — Тони говорил серьёзно, периодически чуть приподнимая подбородок, контролируя зеркало заднего вида.       Он прекрасно понимал желание провести время с друзьями после школы, но также отдавал себе отчет, что сейчас не лучшее время для опрометчивых решений. Когда их разворошенная жизнь немного успокоится и придет в спокойное русло, журналисты высосут все что можно из Битвы за Нью-Йорк, Мстителей и переезде Тони Старка из Малибу, тогда, возможно, убедившись, что жизни девочки ничего не угрожает и их родство все также остаётся конфиденциальным для общества Тони подумает над приглашением друзей.       К тому, что ребенок в первую очередь посвятит в тайну друзей Тони был готов и иного исхода не ожидал. Сам, как узнал, сразу же набрал Роуди.       — Догадываюсь. Ну пока, — она сбросила вызов, клацнув ногтем по экрану. От приложенной силы он проскользил и подушечку на мгновение обожгло. Говард прижала большой палец к костяшке указательного, заглушая горячие волны.       Она ожидала от Тони именно тот ответ, который и получила. Хотела другой, но ставка на Старка сыграла верно. Что ж, в таком случае ближайшие пару часов они с Джеймсом и Хэппи проведут в пиццерии. Поднимут понедельничное настроение молочными коктейлями вприкуску с мороженым. Намного лучше, чем тухнуть в Башне.       — Все за пиццу?       Говард безжалостно откинула телефон на сидение. Хэппи и Джеймс дружно проскандировали: «ДА!».       — Тогда, Хэп, курс на пиццерию!

***

      Все время до ужина Говард потратила на разбор школьной почты и накопившихся работ. Как бы не хотелось просто удалить все назойливые сообщения с тонной пройденных тем и таблиц с заданиями, необходимых к сдаче; отключить все уведомления в чатах и с тихим шипением распасться на атомы, соединившись с материей вечного, Говард понимала, что вся рутина и ответственность перед социумом – единственное, что удерживает ее от того, чтобы забиться в угол комнаты, поджать под себя ноги и часами раскачиваться вперед-назад, веря, что все проблемы, стремительным комом нарастающие вокруг нее, как-то рассосутся сами.       Конечно, она знала, что кроме нее самой их никто не решит и не разгребет, но мысли о волшебной таблетке, которую теоретически могла бы изобрести и она сама, утешали и грели. Огонек этот еле теплился, но Говард бережно его хранила.       В Лэнгдоне домашки не было. Школа училась по программе, предполагающей новые методы по эффективному обучению детей. Невзирая на все, имеющиеся в любом коллективе расхождения во мнениях и разногласиях, на уроках и в школе царила творческая и оживлённая атмосфера. В классах были удобные парты и мягкие стулья, современные интерактивные доски, обновленные Stark Industries, а также в кабинетах хранились теплые пледы, чтобы ученики не мерзли зимой. Все располагало к комфортному образовательному процессу. Благодаря высококвалифицированным преподавателям, углубленную программу на уроках усваивали все дети. Даже те, кто учился на одни тройки по итогу сдавали SAT на высокий балл. Во избежание перегруза в учебной деятельности, администрация и приняла решение об отмене домашней работы. Единственное, когда ученики были вынуждены проходить материал дома, являлись долгие пропуски – от одной недели. Тогда на почту высылался список обязательных заданий по пройденным темам, часто предлагались репетиторы и онлайн-присутствие на уроках.       Лежа в больнице Говард, конечно же, ничегошеньки не делала и вообще не заходила на почту, из-за чего накопила приличный длинющий список.       Обычно учебный день в Лэнгдоне начинался с восьми тридцати утра заканчивался в четыре часа дня – незначительно, но дольше, чем в других американских школах. Еще одной особенностью Лэнгдона были творческие дисциплины, расписание которых не являлось классическим. Всего четыре: физкультура, рисование, музыка и искусство – распределялись по одной дисциплине в четверть, одной паре в неделю. Однако данное касалось только средней и старшей школы. При переходе и поступлении все родители предупреждались об особенностях Лэнгдонской системы образования и осведомлялись о необходимости посещения детьми дополнительных спортивных секций. Многие ученики выбирали школьную мужскую или женскую команды по баскетболу, но и другие виды спорта, наравне с походами в спортзал, только приветствовались.       В этой четверти из дополнительных занятий было рисование. На них ученики проходили стили, техники и истории мировых художников. Часто преподаватели приглашали для лекций и мастер-классов ныне действующих творцов, чтобы ученики могли лично с ними пообщаться и попробовать себя в новом деле. Задание для зачета в этой четверти заключалось в том, чтобы создать картину в одном из наиболее понравившихся стилей, пройденных на уроках. Говард довольно быстро определилась с поп-артом и решила на долго не заморачиваться с идеей и рисовать левой рукой с натуры. К ужину портрет Железного Человека, состоящий из геометрических фигур темных оттенков, стоял у стены комнаты.       За столом собрались без Энтони. Говард думала, что он просто задерживается, затем довольно убедила себя, что это она-умничка довела дядю, и он дергается в нервных конвульсиях от одного ее упоминания, поэтому и засел в своем металлическом логове, но все оказалось куда проще. С новостью о появлении Говард в их жизнях, Тони и Пеппер решили окончательно перебраться в Нью-Йорк и теперь идет активный переезд главного Калифорнийского офиса. Когда после школы, Говард звонила Тони, он был на полпути в аэропорт. Возникшие трудности с бумагами не могли решить без гендиректора, а только прилетевшую Пеппер, Энтони отпускать отказался, давая ей возможность передохнуть после ярких выходных и перелетов.       Зато к Говард и Пеппер присоединились Хэппи с Орландо. Шеф, как и обещал, приготовил восхитительную паштицада, так что Говард съела всю порцию и весь вечер нахваливала мужчину. Стол она покинула первая под грустный взгляд Пеппер, однако женщина не остановила ее.       Завалившись в комнату, Говард только заперла дверь, как вспомнила об утреннем обещании. С Хэппи и Джеймсом после пиццерии они заехали в магазин, где Говард выбрала массивную смахивающую на винтажную дверную задвижку и парочку саморезов. Говард знала, что в доме всей техникой управлял Джарвис, поэтому невзначай поинтересовалась у Хэппи о дверных замках, а точнее их видимом отсутствии. Как оказалось во всех помещениях, кроме ванных комнат были установлены электронные замки, находящиеся также под полным контролем Джарвиса, а значит и Тони. Бороться с ними Говард решила слишком примитивными для Старка методами. Она могла бы повозиться над взломом ИскИна, но решила, что вопросов от новоиспеченного папаши будет больше, чем способна выдержать ее головушка, а то и задница.       — Джарвис, а где в доме дрель? — поигрывая саморезами меж пальцев поинтересовалась Говард.       — В лаборатории мистера Старка, — мгновенно отозвался Джарвис. — Могу я поинтересоваться зачем вам дрель?       — Картину в качестве итогового проекта будут вывешивать в школе. Нужно чтобы было за что, — почти не соврала Говард. Действительно выставки работ учеников в школе практиковались, а о такой мелочи, как порча дизайнерской двери Говард не лгала, а просто недоговаривала.       — Думаю мисс Поттс может помочь вам с доступом, — если Джарвис и заподозрил подвох, то последовал великой из традиций этой комнаты – смолчал.       Раздобыв дрель, Говард первым делом выполнила все необходимые манипуляции с картиной после чего приступила к замерам двери. Разметив точно местоположение будущей задвижки, она замерила ось самореза и вооружившись сверлом проделала дырочки по отмеченным на двери местам. Затем для лучшей посадки сделала зинкой специальные углубления, куда должна была входить шляпка самореза. Придирчиво осмотрев работу, Говард стряхнула на пол древесные пылинки и установила задвижку. Работало отлично. Говард заперла дверь, подергала, убедившись, что прикрутила все надежно. Теперь чтобы попасть к ней в комнату без разрешения Старку придется пользоваться своим железным костюмом или ломом. В кровать Говард легла довольной и впервые в этом месте со спокойствием на душе.

***

Master of puppets

«Черный человек!

Ты прескверный гость!

Это слава давно

Про тебя разносится».

© Сергей Есенин

      Ночь окутала город непроглядным туманом. Сквозь плотную дымку не проглядывали ни звезды, ни полумесяц, ни редкие желтеющие, как светлячки, окошки высоток.       Тьма забралась в каждый уголок... В мрачной комнате, на кровати, сидел человек. Его сгорбленные напряжённые плечи невидимой тяжестью тянуло вниз. Плотный капюшон толстовки, натянутый до самого носа, куполом отгораживал человека от внешнего мира, помогая сосредоточиться на работе. Экран включённого ноутбука на его коленях являлся единственным источником слабого света.       Пальцы человека порхали над клавиатурой. Они изредка замирали, зрачки внимательно выцепляли с жадностью напечатанные символы, перебегая со строчки на строчку. Человек недовольно сводил брови к переносице, сильнее натягивал рукава на ладони и с новым усердием продолжать работать.       Время уже давно перевалило за полночь. Часы на прикроватной тумбе были перевернуты циферблатом вниз. Человека раздражало их свечение. Отвлекало от работы.       Он остановился. Его пальцы замерли, так и не нажав нужных клавиш. На экране высветилось новое уведомление. Человек шмыгнул носом и рукавом мешковатой толстовки утер его. Дважды кликнув по тачпаду, он зашел в новый диалог.             Аноним:       Требуется удалить файлы с устройства       Следующим сообщением пришли детали задания.

Хамелеон: 2000$

      Спустя пару минут на виртуальный счет пришло уведомление о поступлении средств. Человек свернул все открытые вкладки и принялся за работу. Задание не сложное, но срочное, раз согласились мгновенно и без торгов за цену.              В недрах Даркнета все хоть немного смыслящие пользователи слышали о Хамелеоне. Виртуозный хакер, словно поражение самой теневой сети, появился из неоткуда, стремительно сделав себе имя. Свой псевдоним он оправдывал полностью и мастерски взламывал системы разных уровней защищенности, просачивался внутрь организаций и чисто делал, полагающуюся ему работу.       Завоеванная репутация вскоре позволила ему самому выбирать клиентов, сложные, будоражащие интерес, задачи и отказываться от тех, что он считал скучными или не этичными. В отличии от многих известных черных хакеров, у Хамелеона были принципы. Иногда он совершал необходимые взломы в угоду собственного эго, но при этом отказывал клиенту в работе. В эту категорию всегда попадало правительство и его тайные организации. Заработать необходимые деньги, Хамелеон мог и на сливах бизнесменов документов с финансовыми махинациями их конкурентов. А вот действительное удовольствие ему доставляло чувство всевластия и управление, сосредоточенное лишь в его руках. Любимая игра Хамелеона – получать задание от двух враждебных сторон с просьбами найти грязный компромат друг на друга. В таких случаях он редко отказывал, однако понимая всю безнадежность обратившихся, частенько заигрывал с информацией. Сотворяемый им хаос элегантен и безжалостен. И именно за это так ценен.       Взлом учетной записи и получение доступа к компьютеру – дело обыкновенное. У натренированного человека много времени не занимает, а проверенные программы только ускоряют процесс.       Задание ему обрисовали четко – найти, уничтожить, замести следы.       Необходимые файлы нашлись быстро. На компьютер жертвы они поступили меньше часа назад. Что ж, клиент обратился вовремя. На экране ноутбука уже высветились девять черных прямоугольников в расширении mp4. Хамелеон задумчиво поводил пальцем по тачпаду. Вирусная программа, запущенная при входе, сейчас рыскала по всему серверу, имитируя случайное заражение с одно из подозрительных сайтов. Проверив время и убедившись, что он остается не замеченным, Хамелеон запустил первое видео.       Хамелеон умело управлялся с самым смертоносным оружием – информацией. Он отдавал себе отчет насколько она ценна и как в мгновение ока может обернуться против человека или даже его самого. Поэтому всегда, перед всеми махинациями, он не ленился тратить время на проверку материала. Не раз случалось, что самое ценное и сокровенное дальше рук самого Хамелеона не уходило.       Видео прогрузилось. Запись с камеры была не лучшего качества и располагалась под не удобным ракурсом, захватывая только часть чьего-то кабинета. Кроме мебели и бумаг человек ничего не заметил. Протащив ползунок дальше, он остановился на поистине непривычном для его взора моменте.       На столе, прямо по середине, теперь стоял мужчина на четвереньках. Судя по пухлому животу и тяжелым движениям – человек не молодой, лет сорока, может и старше. Его лицо покрывала маска из черного латекса, не позволяя Хамелеону даже приблизительно определить личность. Во рту мужчины располагался кляп. Классические брюки, а вместе с ними и бельё, спущено до колен, однако с ракурса Хамелеона гениталии мужчины были скрыты опорной рукой.       Брови Хамелеона приподнялись. Пожалуй, такого он точно не ожидал увидеть. Теперь понятно, кто мог просить его об услуге и явно ясно зачем.       Действие на видео продолжалось – в кадре появилась женщина. Тоже в маске, но спиной к камере. Ее волосы были собраны в высокий хвост. В руках она держала длинный кожаный стек, похлопывая им по ладони. Но остановить видео Хамелеона заставило не это. Обойдя стол с мужчиной, женщина развернулась к камере полубоком и взору предстал длинный толстый страпон.       Даркнет – место грязное. Имея цель и желание, найти в нем можно все, что угодно. Однако лицезреть нечто подобное Хамелеон уж точно не собирался.       Щелкнув по красному крестику в верхней части, он закрыл видео, не досмотрев. Бегло промотав остальной, он лишь убедился в однообразии контента. На других видео фигурировал тот же мужчина. Пару раз менялась локация, качество и сопутствующие ему люди. Не более.       Потерев нос рукавом толстовки, Хамелеон принялся уничтожать компрометирующие файлы и заметать все следы своего прибывания. Одной из его черт, часто помогающий в его работе было отсутствие азарта. Он точно знал, в какой момент стоит выждать дольше, в какой действовать быстрее, а где вообще стоит отступить, чтобы исключить любую возможность с обнаружением присутствия.       Когда Хамелеон оповестил Анонима об успешно проделанной работе, ему пришло еще одно сообщение, но уже от знакомого контакта.       . :       Нужна помощь. Нашли базу

Хамелеон:

.

      . :       Мы откроем доступ, что делать знаешь       Хамелеон с азартом потер кончики пальцев, разогревая, и устроился на кровати удобнее. Его ждала долгая ночь.