Эпицентр Приключений

Мрачная гостиная комната наполнилась лунным светом из-за неприкрытых штор. Сквозь мёртвое, похоронное молчание просачивались тяжёлые хриплые вздохи. Наполненные болью и льющейся через край злостью. На несправедливость этого мира, погрязший в болоте жадности. На тщеславие, уродские купюры в руках преступников, чьи запачканы в крови жертв по локоть. Мин Юнги рыдал не давая своим впалым щекам просохнуть. Рвал мятно-блеклые волосы кусая ногти. Всё пытался подняться, не сводя взгляда с девушки, стоящая за широкой спиной Эпицентровского аспида, что был ничем не лучше. Они наблюдали за его моральным истерзанием продолжительный период времени, но Юнги становилось только хуже. От мысли, что он остался один. От понимания, что именно он выжил, но остался в гребаном и ненавистном одиночестве, которое так отчаянно пытался полюбить, но попытки заканчивались сообщениями сестре. Трусливой, вечно ходящая хвостом, ворующая деньги из кармана курток, но любимой до дрожи. Погибшей. Юнги поднимался с трясущихся колен вновь и вновь. Пробиваясь через тернии ощутимой боли, потому что жажда её крови заливала глаза. Затмевала, не давая разуму переосмыслить всё что произошло. Его крепко держали чужие руки, вцепившись в худые плечи, удерживая на одном месте. А Юнги продолжал терзать глотку криками, полные лихорадочного сумасшествия. Чонгук стоял на месте, убрав руки в карманы брюк. Ему были понятны его чувства. Он не осуждал, но и давать отчаянному, разбитому, эмоционально не стабильному человеку возможность отомстить за содеянное не мог. Не потому, что это была Мари, стоящая за его спиной так, словно он её единственный спасательный жилет в этом пентхаусе, а потому, что он осознавал вещь, остающаяся за гранью Мина. Это вовсе не была она. Виновник, которого нужно покарать — Пэк Ман У. Имя, которое клеймило судьбы всех присутствующих в комнате. — Ты виновата! Ты! Умри! — Чон чувствует как дрожит женское тело позади него после роковых слов. Хочет верить, что они не должны что-то значить, но видимо у Мари было другое мнение на этот счёт. Она сжимает кулаки, возная ногти в мягкую кожу ладони, и опускает голову скрывая пелену слёз, застелившие серые глаза. Кажущаяся на первый взгляд независимой, настроенной к бою, оказывается неподготовленной для обыкновенных фраз, — Чон напрягается, переставая вслушиваться в бредни Юнги. Сжимает челюсть, внимательно следя за действиями девушки через плечо. — Отпустите меня! Ему невыносимо тяжело понимать, что это только начало их пути. Хоть, он считает что убежать ей не поздно, в этот момент эгоизм накрывает его с головой. А ты? Ты будешь продолжать делать это снова? Она вернётся в Виго, а что будет с тобой? Ты готов вновь захлёбываться в крови соперников, и не ощущать собственных рук после боёв? Ты привык спасать всех, но кто спасёт тебя? — Пойдем... Шепнул парень, а когда красные от влаги глаза взглянули на него из под ресниц, он почти забыл о чём говорил секундой ранее. Бережно берёт её запястье в кольцо своих пальцев, уводя в длинный коридор, прямиком к лестнице ведущая на второй этаж. Подальше от отчаянных и горьких выкриков им вслед, подальше от последствий её отца-убийцы. *** В глухо освещённом и мало просторном помещении находилось два силуэта. Мари удобно сидела на стиральной машине, пока её ладони находились под чётким руководством парня напротив. Мысли кружили от настойчивой картины в гостиной, до ненавязчивых, мимолётных суждений. Но каждый раз они исчезали, стоило чужому тёплому дыханию коснуться её травмированной кожи. — Я думаю, я в порядке, — произносит мнительно. Чонгук не отреагировал, продолжив начатое с усердием. Мари смиренно выдохнула, заняв себя тем, что будет в норме вещей в данный момент. Она переводит заинтересованный взгляд с нотками непредсказуемого азарта на мужские напряжённые руки, тем самым испытывая темноволосого. Обводила чернильные рисунки парня своими глазами цвета бури, гроз, непрекращающегося ливня, создающий в пустоши мираж. Все набитые татуировки на медовой коже боксёра до самого рукава серой футболки, что облегала торс... — Насмотрелась? Мари вздрогнула, вырвавшись из омута, утянувший её в сладостный транс. Внутренней стороны женской ладони коснулась вата, пропитанная антибактериальным веществом. Девушка наконец обратила внимание на то, как Чон обрабатывал её кровоточащие полумесяцы. Без особого энтузиазма, но получалось так, что ни одна ранка не была пропущена. Каждая была обволочена теплым дыханием боксёра, прилагающий максимум усилий для уменьшения чувствительности ран. Винсент сжала губы, почувствовав как сердце начинает биться с новой силой. — Волнуешься? Чёрствые, мозолистые и отдающие холодом пальцы продолжали вытирать остатки запекшейся крови с робостью и мягкостью. Будто её ладони величайшая драгоценность и неправильное движение сломит их. — Думаю, совсем немного. Чон понимающе кивнул, потянувшись к медицинским бинтам, от чего их бёдра соприкасаются, а дистанция между друг другом сокращается до всевозможного минимума. Вздохнув от неожиданности его действий, Мари уловила еле заметный отблеск черничного фильтра сигарет и заживляющей мази. Это переносит её в первый день их встречи, когда лифт отеля будто нарочно остановился, а ловкие руки таинственного незнакомца, пахнущий той самой горькой мазью и табаком, предотвратил её "неминуемое" падение. — Расскажешь мне о истории своих тату? — интересуется, прежде чем осознать собственный вопрос. Медленно поднимает голову, носом утыкаясь в массивную челюсть парня, что застыл, не завязав узел. Чон перехватывает её взгляд, непроизвольно выискивая скрытый подвох в выражении смутившигося девичьего лица. Но она свою очередь не прерывала установившийся зрительный контакт, вглядываясь в блестящие зрачки боксёра, что только накаляло атмосферу в комнате. Усмехается, дёргая металлом на губе, наконец закончив обработку хрупких ладоней Мари. — Наберись терпения. — отходит назад к двери, но останавливается, словно в его мыслях зародилось что-то, о чём он должен сказать ожидающей девушке. Прошло несколько секунд и Гук всё же пок идает ванную, на этом заканчивая позднюю беседу. *** NEXT DAY. MORNING. Тэхён с силой сжимал ткань своей клетчатой жилетки, непрерывно смотря на детектива, что перекидывался фразами с Юнги недавно пришедший в себя после побочного эффекта галлюциногенов. Тэ знает, Намджун устал от постоянных нераскрытых дел, снимков изувеченных трупов, по которым приходится писать длинные отчёты. Но ещё светловолосый надеется услышать извинения от этого человека, ранее перевернувший его жизнь верх дном. Это случилось ровно семь лет назад. Когда первый зимний холод пробил дрожью кости, а страх затмил тенью взор. Тэхён помнит всё до неприличной крайности, и готов напоминать об этом детективу до конца своих дней. Детектив спустя года прощён не был. И не будет. FLASHBACK. Юнец ловко перепрыгнул ограждения, заливисто смеясь с неуклюжих действий девушки, преданно следующая за ним. Он хватает её за руку, улавливая звук приближающихся патрульных машин. Начинает совершать манёвры между высоких бетонных стен, прислушиваясь к посторонним звукам и тяжёлому дыханию рядом. — Ты как? — интересуется, одновременно выглядывая из-за угла. Не слыша ответа, поворачивается с вопросительным выражением лица. Вдруг он испугался, заметив поведение девушки. — Джи Хё? Сестрёнка? Тэхён не раздумывая подскакивает к младшей, опускаясь на колени. Взволнованно берёт пухлые красные щёки в свои шершавые ладони, облакачивая тельце на своё плечо. Снимает со своей взлохмоченной макушки потрёпанную шапку. В спешке, но с явной заботой надевает её на девичью голову. Джи Хё вся побледнела, а глаза закружили не фокусируясь на суматошном лице напротив, что склонилось над ней в попытках понять причину её внезапного ухудшения состояния. Сквозь приоткрытые покусанные губы были видны стучащие друг о друга зубы. — Сестрёнка? Ты снова сделала это? Тэхён не чувствует обжигающих слёз, что стремительно катятся к подбородку, как только в его разум приходит такое точное предположение. Он со злостью закатывает рукава куртки, находя след от укола, на месте которого даже не прошло зудящее покраснение. Переводит взгляд разочарованных глаз с укола на родное лицо, сильно зажмурившись. Больно, очень больно. — Тэхён! Поднимайся! Знакомый голос на который Ким реагирует с заторможенной реакцией, разносится эхом в переулке. Парень же качает дрожащее в конвульсиях тело, обнимая руками. Сердце пробило ужасающей болью, когда он стал ощущать странную жидкость и появившийся запах гнили. В страхе поднимает голову, видя как полупрозрачная пена из искривлённых уст Джи Хё пачкает его. — Ей не помочь, Тэхён! Копы уже здесь! Мы должны уходить... — Это ты! — гортанно выкрикивает, поднимая слёзные глаза на парня. — Ты заставил её снова принять это дерьмо? Ты! Я знаю! Намджун замирает, но вскоре устало вздыхает, поворачиваясь к нему своим бесстрастным лицом, что только больше злит младшего. Красно-синие блики очертили его силуэт сзади. — Это моя работа и... Её чувства ко мне обуза, я бы не заработал на них, — начинает двигаться в противоположную сторону, но по окончанию добавляет: — Тэхён-а, таков мир, смирись. THE END FLASHBACK. *** Ким вздрагивает. На его плечо опустилась тяжёлая рука, вырвав из петлей болезненного прошлого. Ошарашенно мотает головой, видя перед собой малость обеспокоенного Чона, а по его правое плечо девушку, заинтересованно наблюдающая за ним. — Ты поедешь с нами? — спрашивает Мари, поправляя на себе воротник пальто. Тэхён переводит недоуменный взгляд на темноволосого, желая уточнить о чём интересуется девушка, но практически давиться воздухом. Чонгук смотрел на него столь пристально и, понимающе. Будто он экстрасенс, знающий о чём только что пришлось вспомнить Киму. — Нет, у меня есть некоторые дела... Но, позвоните мне как закончите, — парень замечает отблеск недоверия в глазах стоящей пары, но всё же облегчённо прикрывает веки, видя что Винсент лишь спокойно кивнула на его слова, не вдаваясь в подробности. — Замётано! — идя в сторон у коридора, крикнула Мари, оставив парней наедине. *** Пак свободно раскинул конечности на кожаном диване, слыша витающий аромат хвои с шлейфом мужского одеколона. Его мысли атрофировались от реальности предпочитая мечтательное забвение. Пальцы постукивали мелодию по бортику мягкой поверхности, изредка попадая в такт настольных часов. — Безнадёжных больных не существует, — прервал молчание статный мужчина. Сидящий в белоснежном халате, к которому был прикреплён информативный бейдж с именем. Пак гадко усмехнулся, вдруг привстав. Опирается на предварительно согнутый локоть, заглядывая в «чистые» и добрые глаза доктора. — Мистер... Лим, почему вы всё ещё ничего не записали в свой блокнот? — голосом полный сорказма интересуется рыжеволосый, поднимая бровь. Чимин прибывал в кабинете психотерапии битые сорок пять минут, если не все шестьдесят. За это время он успел вздремнуть, хамски поворачиваясь спиной, тем самым говоря о своём нежелании повествовать о своей грешной жизни. Если бы не чёртово уважение к Чон Хосоку, он бы послал эти купленные курсы на несколько позитивных и всемогущих букв. — Я конспектирую услышанное после сеанса, — объясняется он, немного улыбаясь. Видимо, причина тому проявление интереса пациента. — Хосок выделил одну важную деталь в твоём досье. «Шум» в голове. «Он будто давит и чего-то определено хочет»... Не знаешь, чего именно? Пак заторможенно опускает голову на подлокотник дивана, и не замечая того, подносит ноготь большого пальца к губам, выгрызая кутикулу. Шум. — Чимин? — доносится до него встревоженный голос доктора Лима, но тело не реагирует, а стеклянные пустые глаза по прежнему пространственно глядели в никуда. — Ты должен бороться с этим. Ты не безнадёжен. Дай отпор. Сконцентрируйся на том, что может вызвать у тебя позитивную эмоцию. — Это невозможно, — тон полон признания. Будто он рассказывает о чем-то сокровенном и таинственном. — В моей жизни это невозможно, — еле шевелит губами, продолжая кусать ногтевую пластину. — Ты хочешь изменить это? — Не хочу, — внезапно отрезает. — Мне нравится всё что происходит в моей жизни. И изменить это невозможно. Мистер Лим видит, что Пак меняется в лице, сменяя горечь на более непринуждённое, с лёгкой улыбкой выражение. Тёмные глаза оживают, наполняясь азартом. Рыжеволосый незамедлительно встаёт с дивана, направившись к двери. — Ты смирился, а этого делать нельзя. Слышит Чимин, уже касаясь холодного металла ручки. Встаёт полу боком, произнося ядовитое: — А вы, мистер Лим, нихрена не знаете правду. *** FLASHBACK. Сто тридцать первый день. Белые нескончаемые коридоры вокруг. Всегда ведущие к раскрытию сердцевины его плодовитых мучений. Стократно спотыкаясь, Чимин плача навзрыд пытался вырваться из хватки врачей, грубо волокущие его к уже знакомой комнате. Она отличалась особенной аппаратурой и тем, что далеко не все пациенты мелькали в её стенах. Прошло достаточно времени с того момента, когда его кулаки ожесточенно изуродовали лицо школьного недруга, а наручники повязали запястья. Недели в больнице с интенсивным наблюдаем персонала шли бесконечно медленно, выматывая по часам. Одинаковую рутину разбавляли лишь походы в гостиничный комплекс на первом этаже, где Пак среди нескольких десятков людей, не отличающихся от него, слушал классическую музыку. По началу это злило его, порождая новые телесные увечья от рук врачей, а вскоре он привык, напевая выученные наизусть мелодии сонат. Изредка в его голову врезались воспоминания из детства, но он тут же допускал мысль, что на самом деле мало произошло существенных изменений, если только не число возраста. Зависимый от спиртных напитков, его биологический отец не дожил до сорока, умерев в затхлой квартире от инфаркта. Маленького и капризного без устали Чимина передали в «добрые руки» старушки по папиной линии. Но и тут усмирить непрекращающийся ужас в жизни ему не удалось. Старушка оказалась псих-больной, а ребёнок, которого фактически оставили на крыльце её дома, становится мишенью для избавления эмоций. Чёртов день в училище, когда он вновь увидел лица старухи и отца в отражении зеркала, им начала управлять неконтролируемая злость. В голове появился вводящий в дремотное состояние шум. Забытьё. — Ампулу снотворного для этого мелкого ублюдка. Чимин продолжает вырываться, но его конечности оказываются прижатыми широкими ремнями, от чего он почти задыхается. Только не бездействие. Только не потеря контроля. — Отпустите! Пожалуйста, я умоля... Острая игла вонзается в запотевшую кожу шеи. Пак успевает только моргнуть, чувствуя как голова опустошается, а пальцы сжимающие рукоять кресла слабеют. *** Автомобиль плавно заезжает на свободное место парковки у полицейского департамента. Дворники лобового стекла останавливаются, прерывая характерный скрипящий звук. Слышно лишь то, как дождь монотонно ударяет по запотевшим окнам. Мари немного поворачивает голову в сторону, рассматривая профиль задумчивого парня, не обронивший слова за весь путь. Но это было так в его стиле, что девушка решила поддаться слабости, не прерывая вполне себе комфортное молчание. — Я проведу вас в отдел кадров, но в запасе не более тридцати минут, — диктует Намджун, отстёгивающий ремни безопасности. — Находите то, что нужно, и валите из участка. Ниже травы, тише воды. Поняли? Мари медленно кивнула, собираясь открыть дверцу автомобиля, но внезапно её окутывает холод, прежде чем она сделала это самостоятельно. Чонгук склонился над ней, создавая некую защиту от ливня. Это вызывает у девушки приятное удивление, хоть ей и не впервой замечать повадки его правильного воспитания. — Спасибо, — кратко благодарит, в ответ получая безмолвный кивок, однако ей достаточно этого. Сквозь грохот грозы и усилившегося ливня ловят слухом недовольство Кима, от чего наконец начинают двигаться к большим дверям высокого здания. Мари просматривала каждую папку без исключений, в поисках необходимого документа. Дубликаты справок о введении дел не хранятся более трёх лет, но Ким учтиво открыл им один фактор о сотрудниках. Они держат эти многочисленные бумаги глубоко в недрах полок, оставив пылиться. Рука не поднимается уничтожить это. Потому что, таких любопытных персон как Винсент и Чон, встречается не мало. Уж чаще всего, таких заведующих поощряют долларовыми купюрами. Там где большие деньги, там и нарушение законов. Даже в исполнении тех, кто зачитывал кодекс чести. Чонгук поглядывал на девушку сквозь просветы в стеллаже, невольно засматриваясь на её сосредоточенность и точное знание того, для чего она находится здесь. Слегка надутые щёки, напоминающие младенческие; сведённые к переносице чёткие брови, изредка поднимающиеся в возмущении, и глаза привычного туманного серого цвета, но с хрусталями зелёного. — Чонгук... — тихо, не совсем уверенно, окликает девушка. Чон ставит на место очередную папку, подойдя к длинноволосой. — Кажется, я нашла. Мари ярко улыбается, оголяя белоснежный ряд зубов и дёсен. Перечитывает оглавление на документе, уж сильно помятый не смотря на полупрозрачный файл, в котором он находился всё это долгое время. Следом смотрит на парня. С нескрываемым восторгом и ожидаемо гордостью, предвкушает его реакцию. — Всё верно, — подтверждает растерянно, ведь до этого момента Чон не был уверен, что у них вовсе получится продвинуться дальше. Переводит взор на светящееся от радости девичье лицо, что находилась в нескольких дюймов. Дёргает пирсингом, растянув бледно розовые губы в улыбке: — Ты умница, Мари. Но теперь нам нужно уходить отсюда, иначе... — Бежим! — она резко перебивает его, хватая за руку. Вслед убегающей паре молодых, кричал озлобленный охранник вахты, которого, видно, не смог уболтать детектив. *** Сокджин сонно потирал шею в попытках размять мышцы. Голова тяжёлая, а малейший звук воспринимался словно ударным по затылку. Взглянув в окно, мужчина с сознательным видом трепет крашенные волосы, медленно спускаясь по лестнице вниз. Погода который день озаряла ледяными дождями улицы мегаполиса, выжимая все соки из Кима. Вернувшись в родные края, он точно не намеревался наткнуться на окровавленное тело юноши, бездыханно валяющийся средь одинокой автострады, по которой собственно и передвигался на белом джипе Ким. Он не понимал, какой инстинкт им движет, когда в моменте грязная, холодная, истерзанная туша худого мальца стала находиться внутри салона автомобиля. Именно Сокджин был тем, кто привёз Мин Юнги в особняк детектива, не прекращая проверять еле ощутимый пульс. Звонок в дверь. Ким хмурится, думая, что нежданные гости уж слишком зачастили в этот коттедж. Валится на перила, замечая развалившегося на диване Тэхёна, проникнувшийся передаче о животных Африки. Сокджин машинально улыбается, решая не мешать покою его товарища. Наконец спускается, остановившись у комода с различными вещами и, пистолетом. Размышляет о необходимости оружия, но всё же повторный звонок вынуждает его действовать быстрее правильности действий. Оружие оказывается в заднем кармане спальных штанов, а ноги стремительно несутся к двери. — Глазок... — шепчет, наклонившись к отверстию. Осматривает пространство насколько это позволяет врезка, после чего отодвигается. Никого. Проворачивает замочную скважину, отварив тяжёлую дверь. По-прежнему никого, из-за чего Сокджин делает шаг вперёд, осматривая территорию. Подозрение и страх нарастает внутри мужчины. Хмурится, устремив взгляд вниз. Красный конверт адресованный Мари Винсент от некого Фрэнка, оказывается в руках Кима мгновенно. Непримечательная сложенная бумага, внутри которого явно что-то было. Оглядывается в поисках таинственного почтальона, но эта попытка увенчалась провалом, поэтому Сокджин переводит взгляд в панорамное окно, разглядев очертания Тэхёна. Вздыхает, видя что младший не слышит происходящее, полностью одержимый экраном плазмы. Решается разорвать конверт, не смотря на то, что он предназначен для новой жизни поселившиеся в доме. Мелко дрожащими пальцами вытаскивает ключ. "Abre las puertas del infierno y demuestra que escapar no es cobardía, porque lo que no nos mata nos hace más fuertes. » « Открой адские двери и докажи, что твой побег не окажется проявлением трусости, ведь то что нас не убивает, делает нас сильнее. »