You are a pirate

В тот момент, когда залитый солнцем плац морского дозора становится личным адом, появляется он — резиновый мальчик, подбирающий с песка растоптанные онигири. — Проваливай, — говорит Рораноа Зоро. Руки, пережатые верёвкой, тоскуют по мечам. — Не, — звучит в ответ из-под соломенной шляпы. Луффи смеётся — острые коленки, копна угольных вихров, пропахшая соломой, неподъёмная ноша несбыточной мечты. — Я собираюсь стать величайшим мечником в мире, — доверительно предупреждает Зоро с интонацией психопата, признающегося в собственном сумасшествии. — Я и не жду от своего соратника меньшего, — пожимает плечами Луффи, словно это само собой разумеющееся. Конечно, ведь на каждой базе морского дозора можно найти привязанного к кресту изголодавшегося охотника на пиратов, который хочет превзойти всех в искусстве владения мечом. Зоро вынужден признать, что соревнование в безумии он своему нынешнему капитану с треском проиграл. Небо над Луффи бумажно-синее. Зоро думает: кто-то должен идти за ним — как идут на полярную звезду, как следуют за птицами. Кто-то должен прикрывать ему спину. Кто-то должен следить за тем, чтобы он не умер, пройдя Гранд-лайн и запнувшись на входе в сокровищницу Голда Роджера. Пусть пока это будет Зоро. Кто, если не Зоро? Дозорные валятся в пыль, когда он демонстрирует Луффи, за что его прозвали демоном. Видеть искренний восторг в чужих глазах оказывается приятнее, чем животный ужас. Голод сводит внутренности спазмом, и Зоро валится на спину, едва различая над собой лицо своего нового капитана. За следующие недели он смеëтся больше, чем за всю жизнь.

***

Зоро взваливает на себя клетку со своим капитаном. Он не привык делать что-то вполсилы, даже если это обещание странному резиновому мальчику. Рана плюётся кровью, и Зоро смотрит на неё укоризненно, словно излечиться можно одной лишь силой воли. Слабость собственного тела раздражает. — Вы, наверное, давно знакомы? — с лёгким ужасом интересуется рыжая воровка. Всё, что Зоро знает о ней — она не любит убивать и у неё мозолистые руки. Последнее — исключительно по привычке оценивать потенциального противника. — Пару недель, — откликается Луффи, переставая хомячком крутиться внутри клетки. «Бред», — написано у рыжей в глазах огромными буквами. «Бред», — философски кивает Зоро.

***

Рыжая воровка теперь плывёт с ними, и иногда Луффи заставляет её смеяться. Получается у неё как-то неумело, странно, как заводится заржавевший механизм, как тело вспоминает забытые и неотработанные приёмы. Зоро от природы подозрителен, склонен замечать мелочи, и это качество заботливо взращивали в нëм в додзë. Так что нет ничего удивительного в том, что он не доверяет ведьме. — Когда мы попадëм на Гранд-лайн… — заводит шарманку Луффи, и Зоро благосклонно зевает: он наслушался этого за те дни, которые они провели вдвоëм на утлом судëнышке посреди океана, плывя в никуда. По крайней мере, теперь у них есть навигатор. — Ага, — отстранëнно откликается Нами, — конечно. Гранд-лайн. «Ты не доплывëшь», — думает Зоро. Не угрожает, просто констатирует. Нами, кажется, его понимает. По крайней мере, не лезет с братаниями, не набивается в друзья, а когда Луффи — слишком безудержная сила на двадцать квадратных метров — иногда спит, они с Зоро сидят в разных углах лодки и не смотрят друг на друга. Иногда Нами плачет во сне, но так тихо, что даже Зоро замечает это случайно. — Зоро! Зоро, ты меня слушаешь? — Луффи свешивается с носа лодки, выгибает резиновую шею под пугающим углом. — Да-да, отвянь, — бормочет Зоро, наугад отмахиваясь от него. Луффи теряет равновесие и падает, выставив локти — а они у него всë-таки очень, очень острые — и Зоро издаëт задушенный звук, сгибаясь пополам от боли. Луффи — дурной — хохочет. Зоро против воли тоже разбирает смех. Уголки губ Нами пружинят вверх, взгляд туманится, цепляясь за горизонт.

***

Когда бестолковый врун стреляет в братьев Мяубан, не задумываясь о последствиях, Зоро хочет сломать ему нос. И всё-таки подставляется под удар.

***

У Михоука нечеловеческие глаза — гипнотизирующие, янтарные, расплавленная сталь, из которой куют лучшие мечи, такие, как Вадо Ичимонджи. А те мечи, что недостаточно хороши, лежат на кренящейся палубе корабля дона Крига обозлёнными осколками. Зоро истекает кровью, чувствуя, как пустеют вены. Что бы сделала Куина? Не проиграла бы. — Раны на спине — позор для мечника, — произносит Зоро, вкладывает жалобно звенящий Вадо Ичимонджи в ножны и распахивает руки, приглашая закончить начатое. Михоук улыбается сдержанно, и король мечей ложится в его мозолистые бледные ладони. — Молодец. Зоро — разрубленный надвое корабль, Зоро — приколоченные к бумажному небу облака, Зоро — ножны Ёру, короля мечей. Михоук одним размашистым ударом толкает его за ту грань, где кончается человеческое и начинается мастерство, указывает путь — иди, иди и догони меня, Рораноа, а до тех пор не смей подпускать к себе смерть ближе, чем сегодня. Вода предсказуемо не приносит облегчения. Горькая и непрозрачная, она заливает рот, нос и глаза, и Зоро с обезоруживающим спокойствием признаëт, что потерялся. Здравствуй, Куина. Я облажался. Чьи-то руки хватают его, тянут вверх, боязливо проверяют пульс. — Превзойди меня, — приказывает сильнейший мечник. Луффи зовëт Зоро по имени, и какое, чёрт возьми, он имеет право не откликнуться? Вода выходит горлом, сотрясая почти располовиненное тело. — Луффи, — хрипит Зоро, смотрит на солнце, — слышишь меня? Слëзы катятся по щекам, солëные, как кровь, как море, как листья нори, в которые заворачивала для него онигири маленькая девочка из маленького города. — Я больше никогда… не проиграю! Зоро поднимает Вадо Ичимонджи, приросший к руке, и кажется, что он может вспороть им это бумажное небо, как канцелярским ножом. Он присягает королю. Луффи смеëтся — плеск воды, треск ломающихся досок, я тебя слышу, я тебе верю, я принимаю твою клятву.

***

Рыжая воровка делает ровно то, что Зоро от неë ожидал. Зашивать рану приходится самому. Стежки грубые и неаккуратные. Усопп смотрит на него, как на умирающего. Зоро хочет сломать ему нос.

***

— Луффи, — плачет Нами, наконец-то настоящая, прозрачная, светлая, как мандарин без кожуры, — помоги мне. По её руке струится кровь, а шляпа Луффи скрывает прикушенную губу. Зоро вглядывается в горизонт над плечом своего капитана, пока тот что-то решает для себя. — Да пожалуйста! — кричит Луффи, не глядя на неë. Без шляпы он выглядит совсем ребëнком. Рана многообещающе чавкает, когда Зоро делает шаг вслед за своим капитаном и оставляет Нами в безопасности за своей спиной, для себя навсегда решая, что так будет всегда. Уже позже, с перепончатой нечеловечески сильной рукой Арлонга на горле, Зоро мельком ловит еë взгляд, широко распахнутые в ужасе глаза. Рана, нанесённая Михоуком, раззевает беззубую пасть, будто стремится поглотить и Арлонга, и Арлонг-парк, и весь мир. Зоро скалится, упиваясь своей агонией. Осьминог, поплывший вслед за коком, всплывает на поверхность окровавленным мясом. Зоро сделал всё, как и должен был. Арлонг сжимает руку на его горле сильнее — боится, с удовлетворением отмечает Зоро гаснущим сознанием — а в следующее мгновение знакомая беспечная хватка дëргает его вверх. Луффи смеëтся — отличная работа, Зоро, ты хорошо потрудился. Отдохни.

***

— Почему ты вообще полез в драку с такой раной? — Нами лежит на соседней койке в лазарете. В комнате витает странное чувство давнего знакомства. Может быть, он понимает еë как никто. Может быть, это потому что ещë свежо в памяти, как он сам рыдал, упираясь затылком в мокрые доски, на которые его втащили чьи-то руки, и солëные волны Ист-Блю облизывали онемевшие пальцы, и слова клятвы выходили из тела вместе с потоком крови, пачкающей, кажется, даже бумажное небо. Зоро умер и воскрес, чтобы встать за плечом своего капитана. Нами сделала то же самое. И Зоро со странной лёгкостью решает, что ей можно доверять. — Луффи решил, что рыжая ведьма без моральных принципов станет отличным соратником, — язвит он. Местный лекарь штопал рану на живую, приручал, точно зверя, и в конце концов надел намордник. — Тот, кто сделал это с тобой — он мëртв? — невзначай интересуется Нами, как ребёнок, который хочет, чтобы его успокоили после кошмара. — Нет, — честно откликается Зоро. Вспоминает нечеловеческие глаза Михоука, лёгкость рукоятей уничтоженных мечей в руках и солнечных зайчиков, пляшущих на осколках лезвий. — Значит, мне повезло больше, — хмыкает Нами. Следует признать, что Арлонг, теперь погребённый под ворохом собственного величия, оставил после себя не только серию ран на предплечье Нами, закрытую свежей татуировкой. Он сделал саму Нами, слепил из воска, не очень искусно, зато весьма практично. Вырастил ручную ласку, забыв о природе хищника, и она перегрызла ему горло. — Ты похожа на Куину, — говорить вдруг Зоро и добавляет, успокаивая сам себя, — чем-то. — Кто такая Куина? — спрашивает Нами, кладëт руки поверх одеяла. Она теперь не будет прятать плечи, и Зоро уверен, что их новоявленный кок умрëт от кровопотери. Подобрать слова оказывается сложно. — Девочка, которая очень хорошо дралась. — Моя мама — Бельмер — тоже хорошо дралась, — взгляд Нами стекает вниз, влево. Зоро слышал где-то, что люди смотрят так, когда вспоминают. В комнате пахнет спиртом, свежими бинтами и чистой одеждой. В просвете окна между их кроватями летают пылинки. — Расскажешь про неё? — предлагает Зоро. Он познал не так много скорби, но безошибочно узнаёт её в голосе Нами. — Расскажешь про Куину? — спрашивает в ответ Нами, спустя столько лет всё ещё не готовая давать что-то взамен без аванса. «Ведьма», — думает Зоро. И рассказывает.

***

Санджи запинается, но удерживает равновесие, тихо матерясь под нос. Зоро гасит рвущуюся наружу улыбку, чтобы не выдать себя и свою шалость. Луффи плохо на него влияет. Санджи исчезает из поля зрения, и Зоро усаживается поудобнее. Ловит укоризненный взгляд Нами, для которой и предназначался поднос с десертами, который нëс Санджи. Зоро пожимает плечами. Он не виноват, что кок не смотрит под ноги и запинается об прилегшего подремать после ночного дежурства старпома. Санджи возвращается на камбуз и Зоро снова притворяется спящим, ненароком вытягивая ноги. — Бесполезный мох, — шипит кок, в очередной раз чудом избежав столкновения своего лица с палубой. Зоро прикладывает титанические усилия, чтобы бессовестно не заржать. После того, как Санджи минует его ловушку, он переглядывается с Нами, которая прикрывает рот ладонью в безуспешной попытке скрыть смешок.

***

Есть что-то в том, чтобы подкалывать кока. Правда — в собственном малодушии Зоро признаëтся только себе и то шëпотом — он старается делать это тогда, когда Луффи не ошивается где-то рядом, а подловить такой момент теперь трудно. Капитан ходит за коком хвостом, выпрашивая мяса. Не то что бы Зоро боится получить от Луффи нагоняй: они дерутся десять раз на дню из-за любого пустяка, и Нами разнимает их, раздавая крепкие подзатыльники, но… Но это другое. Есть в Зоро какое-то мстительное злорадство, и что-то ему подсказывает, что Луффи бы его не одобрил. — Ты перегибаешь, — одергивает Зоро Нами, когда тот в очередной раз поддевает кока на тему геометричности его бровей. — Расслабься, ведьма, — хмыкает Зоро, открывая бутылку сакэ, которое наконец начало водиться у них на корабле. Вместе с завитушчатым коком. Но это побочное. — Как ты обращаешься с леди, варвар? — мгновенно вскипает Санджи, вступаясь, как всегда, не за себя, а за прекрасную мелорин. — Леди не возражает, — отрезает Зоро. Нами пожимает плечами — мол, умываю руки, разбирайтесь сами, против чего там возражает или не возражает эта леди, о которой идёт речь. Здесь только Нами с перепачканными чернилами руками и въевшимся рыжую макушку запахом цитрусовых. Санджи забивается на камбуз, злобно огрызаясь. Зоро падает на палубу плашмя здесь же, собираясь либо поспать, либо помедитировать, но неведомое до сегодняшнего дня желание подумать о своих поступках не даёт сосредоточится ни на отдыхе, ни на тренировке. На самом деле Зоро не был засранцем. То есть был, но двигало им не только это. Не хочется признаваться, но на кока Зоро действительно огрызается без причины. Она наверняка есть, просто он сам её ещё пока не знает. Как только разберётся, обязательно сообщит и ведьме, и капитану. Зоро со стоном раскидывает руки в разные стороны, шаря ладонями по шершавой палубе Мерри в поисках поддержки от корабля. Кажется, он херовый старпом.

***

— Значит, великий мечник? — Величайший, — с достоинством поправляет Зоро. Закатное солнце заливается на камбуз через крохотное окошко. Если смотреть на свет, не щурясь, можно разглядеть фигуры Луффи и Усоппа на перилах. Они заняты рыбалкой. Зоро некоторое время развлекает себя, наблюдая за ними, а потом смиряется с неизбежным и предлагает коку помощь с посудой после ужина. Санджи неожиданно легко соглашается, жестом указывая на полотенце и место у стола рядом с собой. Некоторое время они молча толкаются локтями. — А что насчёт Луффи? Ты веришь в то, что он станет королём пиратов? — Я собираюсь сделать его королём пиратов, — хмуро откликается Зоро, ненароком акцентируя свою собственную роль в этом. Если кто-то ещё не понял, что он готов выстелить дорогу Луффи к трону трупами его врагов — Зоро с удовольствием объяснит ещё раз. Может быть, даже наглядно. — Почему? — Потому что иначе ему придётся стать королём пиратов без меня. Не то чтобы Зоро считает себя незаменимым, да и иллюзий касательно длины своей жизни не питает, но мысль о том, что место старпома Луффи может занять кто-то другой, кажется нелепой и странной. Если это произойдёт, Усопп в тот же день начнёт говорить только правду, а Нами разлюбит мандарины. Но положа руку на сердце, Зоро может сказать, что Луффи в любом случае достигнет своей цели. Даже без Зоро. И от этого немного горько, но с другой стороны — спокойно. — У него останусь я, — резонно замечает Санджи, выпуская тонкую струйку дыма. — Ты слабак, — Зоро разбирает злорадный бессильный смех, но безмятежное выражение на лице Санджи — не попытка поддеть и не вызов. Он хмыкает, не зная, как идентифицировать эмоции коков из подвида мишенебровых. — Не я драматично проиграл Михоуку, — старательно топчется по заживающей ране Санджи. Швы начинают ныть. — Вот именно, ты с ним даже не дрался, — выкручивается Зоро. С полминуты они молча сверлят друг друга взглядами. — Послушай, — говорит вдруг кок, звуча почти устало, — не знаю, за что ты на меня взъелся, но я с этого корабля никуда не уйду. Только если вы мой труп за борт вышвырните. — За этим дело не станет, — ворчит Зоро. — Взаимно, — огрызается Санджи, тянется за новой сигаретой, не докурив предыдущую. Разговор опять заходит в никуда, скатываясь во взаимные препирательства. Что-то в словах завитушки не даёт Зоро покоя, тянет и скребётся, словно мыши в трюме Мерри — милое семейство с шестью мышатами, не высаженное Зоро на ближайшем острове только по просьбе Усоппа и корыстному желанию использовать бедных животных для шантажа ведьмы. — У него можем быть мы двое, — произносит вдруг Санджи, отводя взгляд, и Зоро наконец понимает. Санджи по какой-то причине считает, что едва ли достоин места на этом корабле. Зоро в целом с ним согласен. Но Луффи… Луффи считает иначе. И теперь Зоро понимает, чем Санджи отличается от других членов экипажа. Он, так же как и Зоро, не умеет принимать помощь. Когда они пытались защищать друг друга в Арлонг-парке, всё пошло наперекосяк. Наверное, стоит попробовать иначе. Санджи не станет держаться в стороне и встанет за его спиной только чтобы прикрыть его — как напарник, равный по силе. Именно в таком качестве Зоро и встраивает его в свою систему мира. — А ты чего хочешь, завитушка? — спрашивает он будто из праздного любопытства. У Санджи — обкусанные пальцы и галстук, который он поправляет ежеминутно, то слишком сильно затягивая, то ослабляя. Зоро думает, что его мечта такая же глупая, как его приталенные костюмы. — Найти Олл-Блю. Зоро уверен — это Луффи научил кока смотреть так прямо и дерзко, озвучивая свои мечты. — Тогда просто стремись к мечте, — Зоро пожимает плечами и забирает у кока из рук тарелку, которую тот намыливает уже добрых десять минут. — Луффи будет этого достаточно. Санджи замирает. Закатанный рукав его рубашки сполз с предплечья и намок. — А как же защищать команду? И особенно очаровательную Нами? — вырывается у него, и он выплёвывает сигарету, которую не успел поджечь, но успел изжевать. Зоро отмахивается. — Это само собой. Только этого недостаточно. А ведьма нас всех переживёт. Санджи поднимает на него прозрачные, голубые, как у девчонки, глаза, и Зоро убеждается, что теперь-то они с коком говорят на одном языке. Прежде чем уйти, на пороге камбуза он оборачивается и через силу произносит, надеясь, что его правильно поймут: — Ты сносно готовишь. Санджи смотрит на него из-под чёлки, словно решая, ударить или нет. — Ты неплохо дерёшься. После этой фразы Зоро позорно бежит с поля боя. Он жадно тянет морской воздух, выйдя на палубу, и проводит по рукояти одинокого Вадо Ичимонджи в попытке обрести окончательный душевный покой. Чего-то как будто всё ещё не достаёт. Например — Зоро тоскливо оглядывает горизонт в поисках заплутавших кораблей Дозора — хорошей драки. — Эй, порождение водоросли! — окликает его Санджи, выбегая на балкончик. — Ну чего ещë, мишень для дартса? — недовольно гудит Зоро. — Думаешь, я не заметил, что ты забрал бутылку сакэ? Зоро нагло ухмыляется и салютует коку мимоходом украденной бутылкой. Нами тоже очень, очень плохо на него влияет. — Жить надоело, мох поганый? — Санжи перемахивает через перила, закатывая рукава, весёлый, азартный. Зоро впервые искренне и широко улыбается ему — обычно люди называют это оскалом — и выхватывает катану, не забывая повернуть еë тупой стороной. Воздух между ними рассыпается искрами. Зоро окунается в драку, как страдающий от жажды вцепляется в кружку воды. А потом ему прилетает коленом в челюсть. Зоро видит звёзды, и на душе у него становится легко-легко.

***

Так будущий король пиратов, сам того не заметив, обретает свои Крылья.

***

— Эй, Луффи! Скажи, что великий капитан Усопп твой любимый накама! — Не-а! Мой любимый накама — Зоро! — Обед через пятнадцать минут, придурки и милая Нами! — Передумал! Мой любимый накама — Санджи! — Ты, продажный резиновый говнюк! — Ши-ши-ши, Зоро, не сердись! После обеда ты снова будешь мой любимый накама!

***

Логтаун встречает их неласково. Сандай Китэцу ластится рукоятью к ладони, как ядовитая змея, и его присутствие у бедра всё ещё непривычно. «Я разберусь с тобой позже», — думает Зоро, а сейчас его охватывает предчувствие чего-то неотвратимого. Он срывается на бег и успевает увидеть в панораме площади самое главное. Дурная голова Луффи торчит с эшафота, и над его тонкой шеей паршивый и весь в зазубринах занесён клинок. — Зоро, Нами, Усопп, Санджи! Зоро откликнулся бы, будь он хоть на краю земли. — Ребята! Санджи рядом тоже не бежит, но почти летит над землёй. — Простите… Вадо Ичимонджи без лишних прелюдий ложится в ладонь — проклятому мечу Зоро всё ещё не доверяет, не сейчас, не в этот момент, когда решается всё. — Кажется… «Один удар», — думает он, молясь своему собственному богу войны, — «позволь мне нанести один удар». Он уже видит, как прогнившими балками падает подрубленный эшафот. — Я умер! — Не смей..! — вырывается у Зоро. Ты дал столько клятв и не исполнил ни одну из них, резиновый ублюдок, как смеешь ты умирать сейчас, как смеешь отнимать надежду, которую едва успел подарить, как смеешь улыбаться с эшафота, словно уже обвёл их команду вокруг Гранд-лайн и каждого толкнул в спину, направляя к мечте, словно отдал все долги, словно одной своей смертью сможешь что-то изменить? Ты ведь капитан, и твоя жизнь принадлежит не тебе, а твоей команде. Луффи смеётся — над Багги, над Смокером, над Зоро, над судьбой, просто так. Смеётся — и никто не может ничего с этим поделать. Небесам нравится его смех. Зоро слепнет от всполоха молнии.

***

Их игрушечный кораблик скрывается от дозора в шторме, и Зоро, кажется, начинает привыкать к этому. Плечи болят от тяжести просоленных насквозь канатов, и весёлый, задорный ливень заливает за шиворот, не гася, а скорее напротив, разжигая вскипевший во время драки адреналин. Они смотрят друг на друга, уставшие, промокшие, тяжело дышащие дети, убегающие от строгих взрослых, развесёлые удалые пираты, несущие за пазухой свободу. Санджи выкатывает бочку и первым ударяет лакированным каблуком по крышке. — Я найду Олл-Блю! Зоро почти слышит продолжение: «…и утоплю тебя в нём, тупоголовое маримо». — Я нарисую карту всего мира! Нами склоняет голову к Зоро, задорно смотрит из-под прилипшей ко лбу чёлки, подмигивает: «И ты никогда не потеряешься, глупый мечник». Зоро закатывает глаза. Усопп поднимает на него заискивающий взгляд. — Я стану настоящим морским волком! «И больше не буду для тебя обузой». Зоро по привычке хочет сломать ему нос. Это не пустые, растворяющиеся во вселенной обещания. Они вяжут их между собой покрепче корабельных канатов. Зоро глубоко вдыхает влажный воздух, когда настаёт момент и ему принести своё. — Я стану величайшим мечником! Мерри подлетает на гребне волны, тяжело ударяясь днищем о воду, свидетельствуя его сказанные и несказанные слова: «И смогу защитить вас всех». Зоро произносит свою клятву, глядя Луффи прямо в глаза, и капитан благосклонно кивает, повторно принимая её. У Луффи на шее красный след от досок эшафота, а на щеке полосы сажи, перекрещивающиеся с чистыми дорожками от дождевых капель. Он, взъерошенный захмелевший от свободы подросток, выкрикивает то, что иные боятся произнести шёпотом. — Я стану королём пиратов! Зоро тянется к нему, как ножны к клинку, как картонные тучи к бумажному небу. «Я пойду за тобой. И прослежу, чтобы ты не умер по какой-нибудь глупой причине, пока на твоих плечах не окажется королевский плащ» Пока весь мир не склонится перед тобой, пока ты не станешь самым свободным из людей, пока тебя не назовёт королём каждая живая душа, пока твоя шляпа не рассохнется и не распадётся в труху, пока твоя воля не достигнет предела, пока каждая из данных клятв не будет исполнена, в торжественном ореоле победы и в грязи и пыли поражения — я буду стоять за твоей спиной, обнажив клинки, и никакая сила не сможет забрать у тебя мою верность. Луффи смеëтся — острые локти, едва заметный шрам на щеке, повторяющий линию улыбки, подвороты джинсовых шорт, грохот Реверс-маунтин — Зоро, ты такой сильный, но знаешь, ты очень-очень глупый. И очень-очень нужный.