Внемли, внемли - придет Довакин...

Под блеском одинокой луны…

      В покоях архимага стояла гробовая тишина и лишь ветер за окном в виде глаза, что неустанно наблюдал за ними, напоминал о существовании реального мира где-то там. Толфдир и Серана некоторое время не выходили из своего транса, так как были сильно удивлены неожиданным приходом Дж’зарго. Каджит стоял на месте и смерил их своими острыми, синими глазами, терпеливо ожидая, когда их шок пройдет и вместо него придет очевидное непонимание. Почему именно оно? По изначальным планам, архимаг должен был вернуться чуть раньше, на недели может две или даже месяц, но из-за некоторых сложностей с переговорами со снобами из Синода и Коллегии Шепчущих, ему пришлось задержаться.              Дж’зарго, ещё раз вспомнив, как проходили переговоры, захотел истошно вздохнуть. Самый главный недостаток бытия архимагом — это именно подобные встречи, где обсуждалось всё, кроме, почему-то, самой магии. Когда он был молодым, амбициозным котом он представлял что-то такого рода более величественным или волшебным, однако, реальность смогла преподнести разочаровывающий сюрприз. Но каджит с годами уже привык и менее остро на это реагировал.              — Дж’зарго… — губы Толфдира с легкой дрожью тронулись и удивленно произнесли его имя. — Прошло почти три месяца… почему ты так задержался?              Каджит, предполагавший заранее подобный вопрос, ответил спокойным голосом заготовленными словами:              — Обстоятельства вынудили меня остаться в Сиродиле дольше, — каджит движением руки поправил меховой плащ на плечах и подошел поближе, встав возле удивленных нордов. — К счастью, всё закончилось, и теперь можно вернуться к изучению магии.              Рассказав вкратце о том, как прошла его поездка и получив удовлетворенный кивок от Толфдира, Дж’зарго взглянул на Серану, что до сих пор стояла удивленной.              — Приветствую снова, Серана, — в его собранном и уверенно-поставленном голосе проявились нотки теплоты. — Рад видеть тебя в таком же прекрасном виде, — подметил немного колко каджит о неизменчивой внешности девушки.              Так как Серана являлась вампиром, да не просто, а Дочерью Хладной Гавани — чистокровной, «благословенной», если так можно сказать, самим Молаг Балом, то у неё присутствовал полный иммунитет к старению, из-за чего как она обратилась в молодом возрасте, так и осталась с этой внешностью до сих пор.              — Дж’зарго… — шокировано пролепетала девушка, осматривая его целиком. — Ты… изменился…              — Ну а как же, — каджит не мог не усмехнуться. — Десять лет прошло, верно? Даже больше, мы виделись тогда, когда встречали Довакина перед войной с Талмором, — подметил с некоторой ностальгией Дж’зарго, издавая слегка опечаленный вздох.              — Ну да… — Серана неловко почесала затылок. — Прости. Для меня десять лет или примерно так — ничто, сам понимаешь… — она пожала плечами.              — У бессмертия есть свои плюсы, верно? — его морда скривилась в небольшой улыбке на мгновение. — Впрочем, из-за минусов, я предпочту жить столько, сколько мир мне даст, — слова звучали довольно жестоко, но тон каджита оставался легким и, можно сказать, уверенно-беззаботным.              Серана из-за слов тихо посмеялась.              — Хах, время идет, но ты остаешься решительным, — её губы озарила улыбка.              Каджит также усмехнулся.              — В мире что-то должно оставаться неизменным, — подытожил архимаг с теплотой в голосе, ощущая, что этот короткий, но дружеский разговор поднял ему настроение.              Толфдир, видя то, как они общались, не мог также улыбнуться. Давно он не видел Дж’зарго таким… живым, как во времена его учебы.              — Кстати, вы тут о чем-то спорили, да? — поинтересовался каджит с некоторым любопытством, оглядывая их. — Что-то… насчет Довакина?              Дж’зарго уже давно не видел Последнего Драконорожденного. С тех пор, как тот объявил о своей медитации, он ничего о нем не слышал. Потому хоть какие-то новости были бы для него радостью. Однако, угрюмые лица Сераны и Толфдира сразу дали понять, что что-то с Довакином произошло. Явно нехорошее.              — Расскажи ему, Толфдир, — скрестив руки на груди, лишь сказала Серана с каким-то укором в сторону старого волшебника.              Старый норд издал вздох, поправляя свои очки, и, набрав побольше воздуха в легкие, принялся пересказывать события рокового дня, когда исчез Довакин. Пару минут назад он тоже самое рассказывал Серане, потому в этот раз у него получилось рассказать гораздо увереннее, без всяких колебаний, возможно, за счет того, что его не трясли за плечи каждый раз, когда он о чем-то упоминал, связанное с Последним Драконорожденным. Впрочем, обиды на девушку-вампира он не держал, так как прекрасно понимал, что она чувствовала на данный момент.              С каждым словом морда Дж’зарго становилась более хмурее. Всё, что ему рассказал Толфдир, определенно… заставляло слегка забеспокоиться, но с другой стороны…              — Думаю, за Довакина не нужно беспокоиться, — уверенно подытожил каджит, пока его брови перестали так хмуриться.              Серана удивилась.              — Это ещё почему?! Дж’зарго, ты внимательно слушал?!              Она удержалась свой порыв схватить за плечи Дж’зарго и заметно потрясти его, чтобы тот пришел в себя. Архимаг скрестил руки на груди и посмотрел на шокированного вампира.              — Да, слушал я внимательно. Но, Серана, сама подумай. Ситуация, понимаю, неоднозначная, но вспомни, кто такой Довакин. Он победил Алдуина, а тот с какой-то точки зрения являлся самым настоящим богом… даже, может быть, сильнее, учитывая, какая ему роль отведена в судьбе нашего мира… — задумчиво подметил каджит, слегка потирая свои усы.              — Прошло больше тридцати лет, Дж’зарго…              Подвиг мирового масштаба прошел больше тридцати лет назад, потому не факт, что Довакин сейчас мог продемонстрировать нечто удивительное, когда, в каком-то смысле, находился на пенсии.              — Ты его явно недооцениваешь, — категорично заметил архимаг. — Ты не знаешь, что он творил во время последней войны Империи с Талмором? — решил поинтересоваться у неё риторически каджит, ожидая, что она не знала.              — Ну, знаю, что он участвовал… — лишь невнятно пробормотала Серана, сама заинтересовавшись в том, что совершил такого Довакин.              — Ну, к примеру, во время штурма Эльсвейра, он где-то за несколько минут стотысячное войско Талмора сжег дотла. В одиночку. А в месте, где было сражение, до сих пор пепел летает, который раньше был солдатами.              Глаза Сераны широко раскрылись от шока, пока Толфдир сдержанно отреагировал впечатленным вздохом.              — …В последний раз, когда я с ним была, он не настолько хорош в магии был… — удивленно пробормотала вампир, подбирая отвисшую челюсть.              — Довакин аномально быстро обучается всему новому, ты это должна была заметить. Прошло лет десять, а он овладел силой, заставившей весь мир вздрогнуть, — лишь спокойно ответил Дж’зарго, пожимая плечами, словно в его словах ничего особенного не было. — Потому я и не беспокоюсь за него…              — Но… погоди… — Серана хотела согласиться, но вспомнила один нюанс. — Письмо…              — А что с письмом? — Дж’зарго недоуменно вскинул бровь.              Серана вытащила из Пространственного Кармана клочок бумаги и протянула его каджиту. Тот осторожно взял его, чтобы не повредить, и принялся вчитываться в слова, написанные аккуратным почерком. Сзади подошел Толфдир, чтобы тоже вникнуть в суть дела. Почему так Серана акцентировала внимание на письме?              

Серана, здравствуй. Если ты это читаешь, то, скорее всего, ты обнаружила это письмо возле себя, не так ли? Не беспокойся, это я — Тайбер. Знаю, прошло уже десять лет, как мы не виделись. Я приношу свои извинения, как перед тобой, так и перед Валерикой, что вас не навестил после победы над Талмором. Полагаю, тебе бы хотелось услышать о моих приключениях, о том, как я благородно истреблял эльфов, вместо того странного письма, где писал, что ухожу в долгую медитацию, да? Мне бы тоже хотелось видеть это в столь оптимистичном свете. По правде говоря, я буду честен с тобой, ибо ты одна из немногих людей, кому я могу доверять и, прошу прощения за прямоту, осталась жива. Дело в том, что пусть, насколько я теперь знаю, меня в Империи объявили героем, освободителем Талоса и уничтожителем эльфийской дряни… я себя таковым ни разу не чувствую. Я унес в этой войне слишком много жизней. Слишком много для одного человека. Кто-то говорит, что я делал это из необходимости, но правда ли это было необходимо? Владея силой способной потрясти наш мир, вместо рационального и правильного решения, я выбрал путь войны. Быстрый и простой, но не верный. Я помню, как сокрушал целые войска заклинаниями, как в одиночку с мечом разрубал целые отряды. Стоило ли оно того? Я утешаю себя мыслями, что, по крайней мере, я разобрался с угрозой надолго. Однако, как сама понимаешь, это не слишком помогает. После войны, я осознал, что сделал. Я ощутил пустоту, пожирающую меня изнутри, а сила, что раньше казалась для меня даром, теперь не более чем груз для моей души. Я ушел в медитацию, чтобы понять себя, Серана. Смог ли я? Возможно. Я осознал ошибки. Полагаю, теперь я действительно понимаю насколько огромная ответственность на мне лежит. Но я не чувствую покоя. Эхо моих «свершений» до сих пор меня преследует во снах. Я не чувствую свободы. Сила, дарившая мне решимость, теперь, кажется, обратилась в мою слабость и в настоящую клетку. Похоже, с осознанием моих страшных действий мне придется жить до конца дней, пока хладные объятия смерти не укутают меня. Пожалуй, если этот день настанет… я не буду об этом жалеть.

      Извини. Мне хотелось просто объясниться, а получилось, что я просто нагрузил себя своими думами. Не беспокойся за меня, за годы медитации, я просто слегка утратил былую хватку. Размяк. Постарел. Можешь считать, как угодно, я не обижусь.              Не беспокойся, мы встретимся. Я сейчас направляюсь в Винтерхолд. Толфдир написал, что обнаружил нечто странное и попросил моей помощи. Как я могу отказать своему учителю и старому другу? Если тебе не хватает терпения, то можешь ко мне приехать. Я всегда только рад твоей компании.              Береги себя, хорошо? Ты взрослая, конечно, но опасности могут подстерегать везде. Передавай от меня привет Валерике.              Тайбер.       Последние строки были пропитаны теплом и заботой. Дж’зарго вздохнул, когда в его горле пересохло. При первом прочтении он сначала не понял почему Серана упомянула его, но со второго архимаг догадался.       

Похоже, с осознанием моих страшных действий мне придется жить до конца дней, пока хладные объятия смерти не укутают меня…

Пожалуй, если этот день настанет…

…я не буду об этом жалеть…

      Пальцы Дж’зарго сжали письмо. Серана и Толфдир заметили его мелкую реакцию, впервые его хладнокровие пошатнулось.              Архимаг сказал твердо и ясно:              — Я не успокоюсь, пока не узнаю, что с ним всё в порядке…       

***

      Чистый диск белоснежной луны невинно высунулся средь туч посреди мрачного неба. Её блеск окутал прозрачными лучами всё мёртвое поле, что совсем недавно пестрило жизнью. Раньше на этом поле были мелкие зверьки, скрывавшиеся от чужих, любопытных глаз глубоко в своих норках; насекомые, летавшие куда угодно, наслаждаясь здешней природой. Растения тихо и мирно произрастали сами по себе, следуя привычному циклу жизни и никому не мешая. Совсем недавно это место являлось источником умиротворения, одним из гордых примеров красоты окружающего мира.       Но теперь вся возможная жизнь обратилась в серый, безжизненный пепел. Все зверьки бежали, куда глаза глядели, а те, кто не успел, лежали в виде черных, обугленных костей где-то в кратерах или меж бездонных трещин. О насекомых и говорить было нечего — они превратились в пыль, словно их просто стерли из самой реальности, стерли из привычного круговорота природы. Вместе их грустную участь разделили и растения, которые населяли поле. Ничто не выжило. Такова сила Ту’ума «Армагеддон». Неудивительно, что оно принадлежало лично Алдуину, которого в древних нордских легендах называли огненной бурей, разрушившей старый мир. От этой картины всё становилось на свои места.              И самое жуткое тут даже не факт смерти всего живого. Это была лишь небольшая часть истинного могущества «Армагеддона», отчего становилось страшнее представить, что было бы, если Довакин решился вкладывать все свои силы в его произношение. Страшно, ибо даже эта небольшая часть заставила всё постигнуть серое уныние. Всё оказалось окутано мёртвой тишиной.              Ветер неловко перебегал, собирая пепел и разнося его в дальние края с собой. Посреди оставшегося пепла стояло в гордом одиночестве перед друг другом две фигуры. Довакин, что медленно выставил даэдрический меч перед собой, и ожидал дальнейших действий, попутно краем глаза обращая внимание на Мирака, стоявшего вдалеке и безмолвно наблюдавшего за происходящим. И Шалтир, которая, опуская своё копье после своей воодушевляющей речи, лишь произнесла сразу же:       — «Полет».       Никаких церемоний или каких-либо других пафосных слов, что даже смотрелось немного необычным. Довакин как-то немного привык, что в этом мире очень любят заливать большие речи перед сражением, да и даже в его самом пылу.       Но он не был против. Сразу в бой без колебаний. Пора заканчивать этот цирк, как окрестил про себя Мирак всю битву в целом.              «Она не уйдет…» — Довакин поставил ноги шире и выставил лезвие меча перед своим лицом, готовясь увернуться или блокировать то, что она хотела приготовить.       «Он не уйдет…» — мелькнуло в голове Шалтир точно такая же мысль, пока она взмывала ввысь, сквозь пепел, рассеянный в воздухе.       Она взлетела вверх и вынесла руку перед собой, гордым, но тем не менее холодным взглядом пронизывая насквозь Последнего Дракорожденного, смотря на него сверху вниз и в буквальном и переносном смысле.       — «Тройная предельная магия…       На этих словах Довакин сосредоточился и сам напрягся до предела.       — …Имплозия»!       Магические потоки густым водоворотом практически мгновенно приблизились к нему, но Довакин моментально выставил руку и остановил их всех разом, не дрогнув и единым мускулом перед лицом огромной опасности. Быстрым взмахом руки, он указал на вампира, что её саму повергло в небольшое недоумение. Что тот удумал?       Правда, через секунду, всё встало на свои места.       Шалтир ощутила резкую, нестерпимую боль по всему телу. Её это ошеломило и заставило застыть на некоторые мгновения с шокированным взглядом. Этим и воспользовался Драконорожденный: он оказался перед ней при помощи Теней, замахнулся и ударил вертикально. Вампир начала быстро нестись обратно вниз и врезалась в землю, образуя небольшой кратер вокруг себя. Благо, доспехи защитили её от удара, но синяки от не спланированного приземления уж точно потом проявятся.       «Он что… обратно мое заклинание запустил?» — что-то такое ей приходилось уже раньше видеть. В Иггдрасиле за подобное отвечало отдельное заклинание, которое можно было в ответ также рассеять, из-за чего в дуэлях возникали порой забавные ситуации, когда один маг запускал заклинание, другой в ответ отражал магию противника, а тот же маг её рассеивал и так до тех пор, пока им это обоим не надоест. — «Зараза, он, получается, может моё любое заклятье в меня обратно пустить?!» — а вот это её совсем не обрадовало. Получалось, что безопаснее всего ей было снова в ближний бой лезть, а там также всё выглядело плачевно.       Шалтир попыталась подняться, но, как только ей это удалось сделать, Довакин появился возле неё и быстро коснулся ту рукой, накладывая безмолвие, а затем сделал апперкот. Покрытый шипованными доспехами кулак Драконорожденного расцарапал её подбородок до крови, а сама челюстная кость от такого хрустнула и загудела. Тело вампира блеснуло багровым свечением на жалкое мгновение. Желавшая ухватиться за ушибленный подбородок Шалтир внезапно приложила руку к груди, отшатываясь назад, ибо у неё мелькнуло четкое ощущение того, как её сердце остановилось на пару секунд и перестало качать кровь по жилам. Она захрипела и шустро пошагала назад.       Но через секунду всё прошло в норму, и сердце забилось вновь. Шалтир облегченно вздохнула, не замечая, что из её носа потекла тонкая струя крови. Но времени задумываться об этом не было. Даэдрический меч столкнулся с толстым древком её оружия, отдаваясь искрами, что рассеяли между ними тьму. Они обменялись быстрыми и жестокими ударами, не давая друг другу поблажек, после чего вампир разорвала дистанцию диагональным ударом копья, заставляя Последнего отступить. Страж твердо встала на ноги и сильно оттолкнулась, выпрыгивая из кратера. Приземлилась она уже на ровной земле… ну, как сказать, ровной. После «Армагедонна» Драконорожденного всё поле усеялось многочисленными кратерами от метеоритов, потому местность становилась не слишком удобной для сражения.              Шалтир вытащила заранее подготовленный свиток из пояса и раскрыла его. Пожелтевший сверток бумаги внезапно сжегся сам по себе, а её окутало бело-синее свечение. Теперь ей снова была доступна магия.       «Выкуси, сукин сын…» — с уже мыслями о надвигающейся победе подумала Шалтир, вновь выпячивая руку перед собой.       — «Поток лавы»!       Магические руны с непонятными письменами образовались перед Шалтир, и взмахом руки она их разрезала на кусочки, оставляя в воздухе от них лишь рассеивающиеся линии и обрывки неизвестных символов. Оттуда выплеснулись большие потоки лавы, что стекались по кратеру к Довакину. Довольно быстро, но не достаточно быстро, чтобы не среагировать. Последний смерил их равнодушным и холодным взором и, как только те практически вплотную к нему приблизились, мощно подпрыгнул, собирая магические потоки, после чего выпустил в ответ подряд несколько огненных шаров, а сам использовал левитацию. Он решил пока оставаться в воздухе некоторое время, дабы оценить обстановку. Вампир начала ловко уклоняться ото всех выпущенных снарядов магии, резво перебегая то влево, то вправо.       — «Тройная предельная магия: Очищающее копье»!       В перерыве между уворотами, в её руке образовалось три копья, которые она мигом запустила. Довакин уклонился от первого и второго, просто левитируя между пролетевшими священными снарядами. Пока те принимались позади оборачиваться, чтобы повторить попытку атаки, Драконорожденный схватил всё ещё летевший в него третий и пустил в неё. И затем также повторил с первыми двумя.       — «Инверсия священного…       Благодаря острому слуху, ему удалось распознать слова, что произносила вампир. Довакин неожиданно выставил руку вперёд, по направлению к ней. Резко её рот застыл полуоткрытым образом и никак не мог шевельнуться. Губы неистово задрожали, пытаясь выговорить заветные слова защитного заклинания, но безуспешно, а язык просто замер в неудобном положении. Глаза Шалтир раскрылись от шока, а затем тут же схлопнулись от боли. Три копья влетели точно в грудь, прямиком туда, где находилось сердце. Сжав зубы и зашипев, она произнесла:       — «Великая телепортация»…       Ей невероятно повезло, ибо, в момент когда она исчезла, перед ней появился Драконорожденный, собиравшийся схватить ту за горло. Его рука лишь сильно сжала воздух, но он не огорчился и лишь, заметив вампира неподалеку, пошел за ней относительно спокойной походкой, видимо, решив сохранять свои силы.       Переместившись, Шалтир облегченно вздохнула.       — «Регенерация»…       Зеленоватое свечение окутало её. Стража нахлынуло легкое, теплое чувство, что распространилось по всему телу и слегка утихало боль, оставленное от священных копий и предыдущих ударов и заклинаний со стороны Драконорожденного. Применять более могущественные заклинания лечения ей пока не хотелось, да и «Регенерация» отлично справлялась со своей задачей.       Она глянула на идущего Довакина и слегка ухмыльнулась.       «Думаю, пора немного его проучить…»       Она выставила руку вперед. Из-за этого Довакин замедлился в ожидании атаки.       — «Отложенная тройная магия: Вспышка»!       «Отложенная магия? Что-то новенькое…» — Довакин сосредоточился, готовясь к чему-то неожиданному, попутно собирая магические потоки для преобразования. Он не знал, что за «отложенная магия», которую готовит Шалтир, но на среде вокруг него это никак не отражалось. Видимо это нечто взаимодействовало с личными потоками вампира, а их было намного сложнее распознать и тем более управлять.       — «Отложенная тройная предельная магия: Очищающее копье»!       «Что-то готовит… лучше ей помешать…» — Довакин в ответ на её заклинания, которые пока не срабатывали, выпустил мгновенный электрический разряд, а затем тут же быструю волну безмолвия.       — «Двойная магия: Отражение»!       Разряд от неё неожиданно отразился, как луч света от зеркала. Довакин не растерялся, собрал быстро магические потоки и рассеял собственную магию, а после собирался отразить безмолвие, но… внезапно воздух тут же осветился нестерпимо ярким светом, которое ослепило Дракорожденного. Это застало врасплох Последнего, отчего волна окутала его и полностью заблокировала всю магию.       «Интересно, она это планировала или действовала по ситуации? Так или иначе, но это весьма впечатляющий ход…» — в мыслях похвалил Довакин Шалтир за её контратаку.       — «Тройная предельная магия: Священный град»! — и сразу же после этого заклинания, она выпустила ещё одну. — «Имплозия»!       — Fei…       Влияние имплозии парализовало его тело на мгновение, и он не по своей воле заткнулся. В это же время священные сгустки света образовывались вокруг него, от которых он планировал уклониться при помощи «Бесплотности», как резко последовала ещё одна вспышка, от которой он успел укрыться рукой. Как будто всего этого не хватало, но затем из воздуха появились Очищающие копья, что быстро полетели в него.       Последний хмуро вздохнул, ловко уклонился от всех копий и затем также быстро избегать выпущенных святых сгустков, отступая назад.       — «Великая телепортация»!       Шалтир образовалась позади него и тут же замахнулась Шприцевым копьем. Довакин, услышав, как воздух рассекся от быстрого движения, обернулся и заблокировал атаку. Он понял, что это его шанс, и он быстро проговорил:       — Feim!       Его тело покрылось призрачной дымкой, и все священные сгустки просто влетели в землю под ним в бесполезных попытках попасть в него. С копьями случилась аналогичная ситуация.       — Lah-Feim!       «Lah-Feim» — «Магия-Исчезновение» — не то чтобы полноценный Ту’ум, а скорее слова, которые позволяли снимать все эффекты магии, в том числе и безмолвие. В использовании Криков определенно имелось свое преимущество, когда для их срабатывания требовалось лишь мастерство и язык.       Шалтир решила немного закончить с атаками и посмотрела с ухмылкой на Последнего.       — Не поспеваешь, дедуля?       Случайно вспомнив о том, как тот выглядел внешне, Шалтир решила над этим поглумиться и сказала это довольно едким тоном. Мало ли — вдруг его получится задеть? Гнев мог сыграть с Драконорожденным в плохую шутку, а для стража стать огромным преимуществом и простором для маневров.       «Хотя, для человека, пожалуй, он не дурно выглядел… уж определенно получше, чем те уроды, что карету тогда остановили…» — вспомнила о неприятном и лишь высокомерно фыркнула вампир.       Услышав её попытку оскорбления, Довакин равнодушно хмыкнул в ответ:       — Могу тебя уверить, что для своего возраста я вполне силен и бодр… — он слегка нахмурился под шлемом. — И этого хватит, чтобы одолеть тебя…       Шалтир на его слова только шире ухмыльнулась. От таких слов в её не слишком невинной голове возникла одна идея. Очень… странная идея, пожалуй.       — О, вот как? — с интересом проговорила страж. — Есть порох в пороховнице, дедуля?.. — она уперла руку в бок, а её ухмылка обрела более дразнящий и какой-то соблазнительный оттенок. — Как интересно-о-о… — её голос становился всё более игривым. — На самом деле, мне по вкусу мужчины, что могут задать мне трепку… — с определенным намеком произнесла Шалтир, слегка наклонив голову вбок и хитро улыбаясь. — И у тебя это получилось очень хорошо… — выговаривая это с особенным подтекстом и более сладким голосом, вампир ему подмигнула. — Может быть, сделаешь это тогда ещё раз, папочка?       Игнорируя всё её попытки… его смутить, похоже, ибо, очевидно, посреди битвы она бы не стала такое говорить серьезно, Довакин всё-таки остановился от её финального обращения к нему и застыл на месте.       — Э-э… — пожалуй, с искренним недоумением послышалось от Довакина.       — Фу… — с таким же недоумением и отвращением послышалось от Мирака.       — Хм, — с некоторым интересом от того, как может пойти ситуация, послышалось от Демиурга.       — Хм-м-м-м… — равнодушно послышалось от Коцита, так что сложно представить какие эмоции его преследовали сейчас.       — Эх… — устало и тяжело послышалось от Аинза, который приложил костлявую руку к черепу, прикрывая горящие глазницы.       «Твою мать, Перрэрончино! Ты мой друг, но я в который раз убеждаюсь, что ты больной на извращения ублюдок!» — внутри прокричал со всей души Аинз, отчего его пассивная способность по подавлению эмоций сработала…       «Интересные у неё способы по отвлечению противника… редко, где такое встречал…» — в свою очередь, с некоторой задумчивостью подметил Драконорожденный, возвращая более хладнокровный вид назад.       Довакин решил промолчать на её провокацию… в котором, возможно, теплились и её истинные желания в некотором роде, но не суть, и выпустил в неё мощный электрический разряд, надеясь застать ту врасплох. Несмотря на то, что, казалось, Шалтир не готовилась к атаке, она всё-таки уклонилась и в тотчас контратаковала:       — «Тройная предельная магия: Вермиллион Нова»!       Три тёмно-красных столпа огня вспарили высоко в воздух, безжалостно сжигая всё, что находилось под ними. Довакин в числе этих вещей не оказался, ибо ему удалось ловко избежать всего путем коротких рывков. Таким незамысловатым образом приблизившись к ней, он замахнулся.       — «Туманная форма»…       Она обратилась в белоснежный дым, и меч просто прошел насквозь неё. Шалтир начала отлетать подальше, за чем спокойно наблюдал Драконорожденный, немного обдумывая дальнейшие ходы. По всей видимости, просто так ему её не задеть, но у Довакина имелось пару тузов в своем рукаве. Правда, эти тузы он не хотел раскрывать сейчас, но раз уж битва приняла подобный оборот, то можно было и попробовать. Тем более, освежить некоторые навыки не помешало бы.       «Главное, только не слишком сильные использовать…» — задумчиво подметил в ответ своим начальным мыслям, но он отвлекся.       Довакин сложил два пальца: указательный и средний, вместе в одну линию. Он сосредоточенно вздохнул, унимая лишние и ненужные мысли в своей голове, и резко взмахнул ими несколько раз. По диагонали от правого плеча к левому боку. По горизонтали слева направо. По вертикали сверху вниз. Каждое движение отдавалось неестественной резкостью, будто он что-то резал, но при этом и четкостью, полностью представляя то, что собирался сделать. Из-под острых когтей на даэдрической перчатке, в след в след за движущимися пальцами, вышло три тёмных, как тьма ночи в одиноком переулке, волны. Они пролетели в мгновение ока и прошили насквозь туманную форму Шалтир. Казалось, ничего не произошло, но…       — КГХА!       Шалтир вырвалась из туманной формы и свалилась на землю с некоторой обессиленостью, ощущая, как за секунды нахлынула невиданная ранее боль. Она чувствовала, как будто её должно было только что разрезать напополам, но тело у неё оставалось целым. Правда… большую часть левой руки, она почему-то совсем не чувствовала. Более того, она не могла ею даже пошевелить, как бы ни пыталась. Как будто её рука просто… перестала быть просто-напросто частью всего тела. В красных глазах отразилось недоумение.       «Это как произошло?!» — продолжала она предпринимать попытки шевелить рукой, но без толку.       Однако, Довакин примерно понимал, что она должна сейчас ощущать. «Теневые клинки» — те самые волны, которые ей навредили, могли легко повредить любые объекты, даже те, что физически не могут быть повреждены. Потому он их использовал, решив особо не церемониться с ней, но не в этой особенности заключалась главная сила данного заклинания. Нет. В совершенно другом. И чтобы точно подтвердить свои мысли, Последний внимательно присмотрелся к еле заметной, но всё же отбрасывающей от лунного света тени Шалтир. И что странно… но на тени у неё не было левой руки, словно её отрубило.       «Значит, сработало…» — мелькнуло в его голове.       Магия Теней считалась одной из самых могущественных видов магии, но при этом также и самой опасной лично для заклинателя. Что одно, что другое было присвоено по резонным причинам. С одной стороны, при наличии навыков и прекрасного понимания о том, как сами тени работали, маг Теней мог манипулировать самой реальностью, но в отместку тени, если их было не сдерживать, могут «стереть» из реальности самого мага. Хотя… скорее, не «стереть», а «обратить в тень», как иногда выражались мастера-маги.       Причем, на самом деле, вся магия могла обратиться против своего же заклинателя. Но Магия Теней… она словно необузданный дикий зверь. Если у тебя не было силы её укротить, то она пожирала тебя. А пожирание тенью — одно из самых худших участей, наравне со смертью при помощи захвата души в черный камень душ. Если тень пожирала заклинателя… то тот в привычном смысле не умирал, а оказывался… в тенях. «Обращала в тень». Ты становился тенью… и попадал в вечную ловушку, из которой невозможно было выбраться просто так. Тень становилась тюрьмой, причем тюрьмой, где нет ничего, кроме тебя и поглощающей пустоты.              Из-за этого все опасались этой магии. Даже самые могущественные маги, которые, в теории, могли ей овладеть, предпочитали ту избегать. Банально… из-за угрозы оказаться поглощенным. Из-за страха… получить судьбу намного хуже обычной смерти.              Примечательно, что давным-давно Магия Теней не особо и интересовала магов. Когда была лишь одна теория, что тень — лишь отсутствие света, никто не предполагал, что данная форма магии могла чем-то особенным выделиться. Да, в ней и тогда присутствовали интересные приемчики, вроде входа в тень или перемещения по ним, но риск того, что тени могли пожрать заклинателя, заставлял всех от них отвернуться.       Но затем пришел Азра Властитель Ночи — первый и один из самых могущественных магов Теней за всю историю Тамриэля. Благодаря нему выяснилось, что тень — не просто отсутствие света. Тень — ещё и отражение погибших и возможных миров, образованных конфликтующими силами самой магии. И уже тогда и раскрылось, что при помощи этой магии можно было при желании манипулировать всей реальностью. Впрочем, для этого нужно иметь недюжинное могущество.       Но вернемся к Довакину. При использовании тени можно было на них поставить определенный «характер», то есть, то, что они должны сделать с чем-либо. «Теневые клинки» могли, если бы Драконорожденный поставил на этом акцент, в астральной форме разрубить Шалтир на кусочки физически и тем самым её убить в мгновение. И неважно, если у неё присутствовала, предположим, огромная защита от магии. Магия Теней, как ранее упоминалось, создавалась от конфликтующих сил магии, соответственно, эту самую магию она могла просто-напросто игнорировать, если, конечно, правильно расставить «характер».       Но Драконорожденный не хотел разрубать просто Шалтир. У него были причины для того, но он их собирался рассказать, разве что Мираку и то, если тот попросит объяснения. Он поступил иначе: он отправил «теневые клинки» в неё, задевая только жизненную силу организма, причем задевая в точности так, как если бы ей отрубили руку и оставили глубокие ранения. Однако, сами последствия Последний отразил лишь на тени Шалтир. А так как тень — отражение, то оно проявило себя: она не могла почувствовать руку и соответственно теперь и двигать ею.       — «Великие смертоносные чары»!       Она попыталась восстановиться в попытках снова задвигать левой рукой. Заклинание сработало и, наверное, излечило её от повреждений теневыми клинками, но конечность оставалась неощутимой.       «Не помогло?! Какого…» — лишь мелькнуло у неё в мыслях. Это довольно странно — почему даже сильнейшая исцеляющая магия в её арсенале не помогла излечить руку?!       — «Обратить время»!       Она решила действовать радикальнее. Но… всё осталось по-прежнему.       — Да что за хрень?! — уже вслух выругалась Шалтир, не понимая, что происходило.       Самый сильный навык, который мог спасти её из наихудших ситуаций… просто не сработал, будто бы ранения никакого не было! Как так?!       Шалтир цокнула языком, оставляя левую руку висеть, и произнесла зло Довакину:       — Не знаю, что ты сделал… но ты заплатишь! — она вскинула копье вперёд, указывая острием в сторону Драконорожденного. — «Тройная предельная магия: Алая нова»!       Прямо перед вампиром появились три столпа яркого пламени. Затем такие же столпы вырвались снова уже чуть подальше, но всё также напротив неё, а затем ещё раз и ещё раз, стремительно приближаясь к Драконорожденному. Тот ушел в тени, переместился по ним, обходя всю магию, мгновенно вышел сбоку от стража и, совершая сальто для разгона удара, атаковал вертикально сверху вниз.       — «Отражение»!       Меч столкнулся с Шалтир, но отскочил, подобно мячу о стену. Магические потоки в миг исказились и толкнули Довакина грудь, отталкивая его назад. Благодаря доспехам и зачарованиям, возможный ущерб от заклинания ушел практически в ноль. Последний приземлился, напрягся немного и плавно махнул рукой. Из-под ладони образовались и вырвались огненные бури, что единым потоком понеслись на вампира. Выпустив четыре заклинания, Драконорожденный не остановился, занес руку, подчиняя своему влиянию магические потоки вокруг Шалтир, крепко сжал ладонь в кулак, отчего потоки взяли, да и, подобно веревкам, сковали конечности и тело стража, после чего их пересобрал и превратил в электрические разряды. Вампир вскрикнула, тело забилось в конвульсиях и не могло пошевелиться, что удобно позволило огненным бурям окутать её всю.       — «С-Святилище силы»!       Вокруг неё образовалось сияющий чистой, белоснежной энергией барьер, что отсоединил её от внешнего мира и, соответственно, от внешнего воздействия со стороны Драконорожденного. Электрические разряды исчезли, благодаря чему Шалтир облегченно свалилась с опаленными доспехами.       — Фух… — она отдышалась. — «Великие смерто…       Договорить Шалтир название заклинания не успела, ибо внезапно на её глазах барьер разбился на тысячи рассеивающихся осколков. Более того, из этих же осколков вырвался Довакин, мигом оказавшийся перед ней.       — Да какого ху…       Даэдрический меч неотвратимо летел уже на неё, намереваясь разрезать напополам её лицо. Шалтир вовремя отскочила в сторону, из-за чего зазубренное лезвие опасно пролетело мимо, но всё-таки не задело. Вампир замахнулась и совершила несколько колющих атак, целясь в различные части тела в попытках задеть, попутно немного отступая. Довакин беспрекословно отбил каждый удар четким и уверенным движением, в противовес, её агрессивному и немного паникующему стилю боя.       От Шалтир последовала ещё одна колющая атака. Довакин сначала отвел тело немного вбок, затем шагнул вперёд и схватил Шприцевое копье за острие. Сделав это, он тут же магией сменил основные кольца на кольца с зачарованием на повышение физической силы на всякий случай, чтобы его план точно сработал. Вампир попыталась вытянуть оружие из стальной хватки Последнего, но безуспешно. По привычке, она хотела левой рукой ударить ему в шею или в шлем, но… да, конечность по-прежнему не двигалась. Тогда вампир решила использовать грязный прием…       — Получи!       И ударила коленом прямо в пах Драконорожденному, рассчитывая, что тот хотя бы пошатнется. Правда, подобный прием Довакин уже встречал и не раз, потому вовремя заблокировал подлый удар своей ногой и контратаковал, сначала убрав даэдрический меч в Пространственный карман, а после схватив ту за лицо. На всякий случай, он наложил на неё безмолвие. Шалтир не растерялась и продолжила коленом пытаться его бить в попытках освободиться, но всё тщетно. Последний же собрал магические потоки… и пустил огонь прямо в лицо стражу.       — ААААА!!!       Шалтир неистово задрожала и истошно закричала от боли, закрывая тут же глаза, чтобы их просто-напросто не сожгло. Она стала активнее бить Довакина, но ничего не получалось. Последний спустя пару секунд огня отпустил её лицо, замахнулся посильнее кулаком и… ударил вампира прямо в руку, выбивая из ладони Шприцевое копье. Страж не успела что-либо предпринять, как Драконорожденный врезал той по лицу, разбивая тут же нос. Её в тотчас откинуло назад со скоростью стрелы.       Довакин перехватил копье за рукоять и быстро оглядел его. Да, весьма необычное оружие крайне необычной формы. Непонятно кому пришло в голову сделать копье в виде настоящего шприца, которые иногда жрецы использовали в целях лечения. Главный вопрос: для чего? Это банально не слишком удобно и заставляло того несчастного кузница, которому не посчастливилось выковать данное копье, много раз задуматься о том, как правильно сделать баланс, чтобы им было комфортно пользоваться. Впрочем, стоило отметить, но ему это удалось. В руке копье ощущалось достойно.       «Подержу у себя…» — непринужденно решил Последний и убрал Шприцевое копье в Пространственный карман.       Шалтир же, спустя несколько неприятных ударов о землю, замедлилась и дрожащей рукой дотронулась до сломанного носа, желая убедиться в наличии ранения. Заметив на красной перчатке выделяющуюся кровь, она произнесла, осторожно поднимаясь на ноги:       — «Великие смертоносные чары»…       Нос тут же зажил. Вместе с носом зажило и поджаренное лицо. Ощущая, как боль наконец отступила, Шалтир смогла глубоко вдохнуть. Правда, как только она увидела, как Довакин убрал Шприцевое копье в Пространственный карман, вампир расширила глаза от шока.       «ЧЕРТ!» — она стукнула кулаком по земле, оставляя трещины, и тут же вскочила на ноги.       При виде того, как Довакин отобрал у вампира главное оружие, Аинз задумчиво хмыкнул.       — Вот это не хорошо… — он оставался спокоен, но в душе его настигло некоторое опасение.       — Сначала «Ветвь Игдрассиля» и теперь «Шприцевое копье»… — подметил немного хмуро Демиург, издавая мрачный вздох. — И они в руках человека, что одолел сильнейших из нас и даже не выдохся… — страж поправил очки. — Операция по их возвращению… хм, определенно есть над чем будет подумать…       Коцит издал своё холодное дыхание, отчего на столе остался легкий слой инея.       — Теперь. Шалтир. Точно. Проиграла. — категорически заявил ледяной гигант.       Демиург с некоторым недоумением взглянул на него.       — Уже? У неё же есть магия в наличии…       Но мысль Коцита подхватил Аинз.       — Учитывая, что Шалтир осталась без козырей и заметно ослабла, то у неё вряд ли выйдет вывернуть ситуацию в свою пользу…       «Если только Перрэрончино не дал ей ещё чего-нибудь имбового…» — впрочем, Аинзу казалось, что ничего против Довакина уже не поможет, разве что, какой-нибудь Мировой Предмет, но уж ТОЧНО друг повелителя не мог выдать своему творению вещь такой мощи. Последний Драконорожденный был врагом совершенно иного уровня, сражение с которым надо было продумывать заранее, каждый свой ход просчитывать на несколько шагов вперёд, при этом полностью ожидая, что каждый этот ход может с треском провалиться и на это надо иметь ещё один ход, который также может провалиться и так далее…       От ужасающего осознания всего этого, Аинзу хотелось издать усталый вздох. Этот мир всё-таки смог преподнести ему неприятный сюрприз…       «Будь собой честен, Сатору… это не неприятный сюрприз… нет…» — Аинз занес голову вверх, смотря на огни люстры, что немного тускнели от холодной ауры Коцита. — «Сатору… ты в полной жопе…» — и ему предстояло из неё как-то выбираться…       Шалтир прищурила глаза и недовольно цокнула языком. Довакин шел к ней пока что медленным шагом, что слегка раззадоривало её воинский пыл. Она осталась без оружия, но у неё всё ещё была магия и руки… одна рабочая рука!       «Ещё есть шанс!» — тешила вампир себя еле теплящимся надеждами, правда, исход уже становился понятен и для неё самой. Но сдаваться — не в её стиле.       — «Вермиллион Нова»!       Но Довакин телепортировался, и столп огня где-то на заднем фоне вырвался из-под земли. Оказавшись перед её лицом, он зачем-то скрыл меч и начал собирать магические потоки. Шалтир не удивилась его резкому перемещению и мигом оттолкнулась.       — «Великая…       Но её рот замкнулся тут же, как только Довакин выдвинул руку.       — WULD…       Он вырвался вперёд и рукой в даэдрической перчатке закрыл Шалтир рот. Она расширила глаза от удивления, чувствуя, как тут же безмолвие её окутало. Вампир пыталась вырваться из хватки Драконорожденного, но безуспешно: половину колец он сменил на повышение физической силы. Страж, понимая, что попытки освобождения тщетны, замахнулась правым кулаком и понесла его к голове Последнего. Но и тут мимо. Довакин схватил её кулак и без проблем заблокировал атаку.       А дальше дело техники. Шалтир вдруг начала ощущать нарастающую слабость с каждой секундой. Довакин накладывал при помощи магии на неё различные ослабления, чтобы не позволить ей точно вырваться из его рук. Как только Последний почувствовал, что легко мог держать ту, он сменил кольца на магические, чтобы меньше затрачивать сил на использование магии. Её глаза начали метаться из стороны в сторону в поисках выхода из ситуации, но тоже тщетно.       — KRii-LUN-AUS!       Прямо на неё осыпался поток Ту’ума. Зловещие фиолетовые пятна окутали её целиком. И тут… послышался треск.              Она взглянула на свой нагрудник, замечая в нём трещину. Затем эта трещина разрослась и… часть её доспеха просто обвалился, открывая огромную уязвимую часть туловища. В этот момент, Довакин убрал руку с её рта и образовал меч в руке. Глаза вампира раскрылись от шока и от осознания ситуации.       — Н-нет! П-пусти!       Она из последних попыталась вырваться, но Довакин опять сменил кольца магии на физическую силу на этот случай. Из последнего, что предприняла вампир — это попытаться укусить Драконорожденного, но… тот успел её пронзить мечом в грудь. Зачарование начало действовать и стало постепенно забирать у неё жизненную энергию. Шалтир удивилась и замерла на месте. Зазубренное лезвие пронеслось сквозь её плоть, разрывая легкие с сердцем, ломая кости. Роковой удар, усиливавшийся зачарованиями, поставил точку в этом сражении.       Шалтир… всё-таки проиграла.       — К-как так… — она посмотрела на Довакина с расширенными глазами. — Э-это… в-вед-дь… должен бы… был быть мой… триумф…       Драконорожденный на неё равнодушно посмотрел, на то, как изо её рта начала течь кровь, на то, как блестящие кровавые глаза теряли свой яркий оттенок и превращались в бездушное стекло. Слова Шалтир звучали довольно печально, но они никак не отразились в душе Последнего. Разве что…       Он моргнул.       Глаза разомкнулись и расширились от шока. Довакин сжал меч, но его рука чуть дрогнула.       Перед ним уже стояла не Шалтир, а… другая девочка? Примерно схожего роста, что и Шалтир, со светлой чистой кожей и коричневыми длинными волосами. Одета она была в багровое детское платье. В её кровавых глазах отразился испуг и удивление.       — Н-но почему… С-слышащий?..       Тонким и шокированным голосом, подрагивая в слабеющем тоне, спросила она, пока из её глаз потекли кровавые слезы.       Довакин узнал в этой девочке свою знакомую из Темного Братства.       «Бабетта?..»       Тело девочки утяжелилось и начало опускаться к земле. Довакин последовал её движениям, аккуратно подставив руку под голову, и позволил прилечь той на землю, словно укладывал в детскую колыбель. Глаза Бабетты посмотрели на него в последний раз с тем же шоком и обидой — обидой, которая в глаза тех, кого предали, а затем… остекленели. Застыли в этом выражении навсегда.       Довакин моргнул.       Снова перед ним была Шалтир. Она смотрела на него, без обиды, но с каким-то удивлением и некоторым шоком. Вампир никак не ожидала, что вот так проиграет. Казалось, именно сейчас должен был быть её триумф, но…       Довакин резко вынул из неё меч и убрал руку из-под её головы. Тело Шалтир свалилось на землю, а глаза девочки остекленели, также, как когда-то остекленели у Бабетты. Довакин выпрямился и тут же отвернулся от её тела.       «Обе убийцы…» — попытался он отогнать внезапный порыв легкой слабости, осматривая в руке даэдрический меч на лезвии которого капала на землю кровь Шалтир.       Несколько секунд он стоял на месте и над чем-то раздумывал, пока до его слуха не дошли приближающиеся и размеренные шаги. Последний Драконорожденный поднял голову и лицезрел Первого Драконорожденного. Мирак, сложив руки за спину, посмотрел на него и сказал с особенным пренебрежением:       — Я рад, что ты перестал с ней кокетничать и наконец-то её убил.       Довакин нахмурился под шлемом от его язвительных слов и полностью обернулся к фигуре бывшего драконьего жреца. Кокетничал? С чего он так решил?       — О чем ты? — с холодным интересом спросил он, слегка склоняя голову в недоумении.       — Ты бы мог от неё избавиться намного быстрее… — подметил Мирак спокойно, поглядывая на истекающий кровью труп Шалтир перед собой. — Я не верю, что эта помешанная на своих больных фантазиях девчонка могла дать фору тебе, Последнему Дракорожденному, что победил Алдуина, Пожирателя Миров и Первенца Акатоша.       Сказанное Мираком имело определенный смысл. Скажи любому об этом и любой бы сказал, что победа однозначно стояла за Довакином. И, по правде говоря, действительно Последний мог избавиться от неё намного быстрее. И тут дело даже не в том, что Шалтир была слабой. Нет. Она была достаточно сильной. Пожалуй, Довакин не соврал, если бы сказал, что она находилась на том же уровне силы, что и Харкон — лидер могущественного древнего вампирского клана Волкихар. Но… у неё не было каких-либо… особенных маневров или способов избежать всех трюков Последнего, которые по большей части строились на Ту’уме или на использовании магии. У Алдуина или Мирака они, например, имелись, из-за чего оба и стали самыми опасными врагами за всю его жизнь.       Но он немного отвлекся. Мирак был прав, но Довакин, обдумав всё вышеперечисленное, наконец подал голос:       — У меня были причины… сражаться так, как сражался сейчас, — сказал немного в отстраненной манере Последний.       Мирак скрестил руки на груди и взглянул на того немного задумчиво, что, впрочем, из-за маски было не увидеть, но тем не менее.       — Неужели? Будь добр — просвети, — с каким-то сарказмом и небрежностью попросил Первый Драконорожденный.       Последнего это высказывание привело в небольшой ступор. Неужели Мирак не ощущал то, что ощущал он на протяжении всего сражения с тремя стражами и затем с Шалтир?       — А ты как будто и не чувствуешь…       Довакин только начал, а Мирак уже подхватил:       — …А, то что за нами следят? — догадался тот.       Глаза Довакина раскрылись от удивления от неожиданного, но верного предположения, и он медленно кивнул в знак подтверждения. Мирак только издал вздох. Полный небрежности, некого высокомерия вздох.              — Брось, тебя такая мелочь волновала? — с некоторым неверием и усмешкой поинтересовался Первый, покачивая головой.              Но самому Довакину было не до смеха, потому сначала отреагировал хладнокровным молчанием.              — И сейчас волнует, — лишь уверенно пробормотал он.              Учитывая то, что за ними следили, ему пришлось сильно стараться, чтобы не демонстрировать лишнего из своих способностей. Ему не хотелось, чтобы условные третьи лица, с которыми он мог случайно в будущем встретиться, знали обо всех его преимуществах, козырях и тому подобное… правда, Довакин все-таки использовал парочку своих могущественных способностей, отчего теперь враг, если догадался об их работе, мог разработать против них специальную тактику, но большинство ещё более могучих приемов Последний не применил.              — О, не беспокойся, — сказал Мирак, глянув куда-то вверх. — Думаю, они вскоре закончат… — с особенной уверенностью проговорил он, не сводя взгляд с чего-то.              Аинз вместе с остальными в это время наблюдал за окончанием битвы и их разговором. Он увидел, что Мирак поднял голову… прямо в сторону, откуда проецировал изображение кристальный экран. Горящие зрачки повелителя сузились в небольшом испуге, и он тут же сообщил немного напряжено:              — Демиург, заканчиваем наблюдение.              Видя, что их раскрыли, страж тут же отозвался:              — Слушаюсь.              Одно слово, и Демиург рассеял кристальный экран. Аинз с облегчением вздохнул.              «Черт, прям как в хоррорах…» — подумал он, слегка откидываясь на спинку своего стула.              Мирак же, в свою очередь, только хмыкнул без впечатления, как только ощутил, что наблюдение исчезло, и обернулся обратно к Довакину. Последний клялся, что на его лице в этот момент стояло самодовольное выражение лица.              — Теперь ты спокоен? — с некоторой издевкой спросил Первый.              Ощущая, что наблюдение со стороны действительно исчезло, Довакин удовлетворенно кивнул ему в знак… пожалуй, благодарности, ибо, наверное, именно то, что Мирак их заметил, заставил тех тут же всё прекратить.              — Теперь да, — спокойно ответил Последний, немного расслабляясь в плечах.       Правда, расслабился он не сильно, ведь Мирак всё ещё стоял перед ним. Целый и невредимый, хотя Довакин видел, как тот обратился в голый скелет. Это явно настораживало и заставляло его оставаться начеку, ибо ему сложно становилось представить, что творилось в голове Первого. Вдруг он одержим местью за свою гибель? Или же до сих пор жаждет поглотить душу Последнего?..       — Значит, перейдем к делу? — с надеждой поинтересовался Мирак, так как ему уже надоело ожидание.       И всё же тот желал разговора. Раз так…       — Да… — кивнул медленно Довакин в знак согласия. — …перейдем…       И резко даэдрический меч оказался возле шеи Мирака, почти прижатый к плотной ткани его робы. Первый Драконорожденный, не успевший даже среагировать, с некоторым впечатлением и даже небольшим шоком присмотрелся к зазубренному лезвию клинка Последнего. Одно неверное движение, и тот без колебаний вскрыл бы ему горло, оставляя в мучениях умирать. Правда, это было бы возможно, будь Мирак простым человеком… а так…       — Решил не тянуть быка за рога? — пожалуй, даже с усмешкой подметил бывший драконий жрец.       Его слова, приправленные язвительным сарказмом, совсем не вызвали одобрения у Довакина, и тот прижал меч к горлу Первого сильнее, ощущая, что его терпение медленно, но верно кончалось.       — Какого Дагона ты тут делаешь? — в ответ со сталью в голосе спросил Последний, сильно нахмурившись под шлемом. — И как ты вообще, даэдра меня побери, жив?       Лезвие прижалось ещё сильнее к ткани, возможно, даже слегка её прорезая, но Мирак оставался полностью невозмутимым к угрозе для собственной жизни. Более того, он наоборот набрался наглости, взялся рукой за клинок и отодвинул его от себя без особых усилий. Довакин не желал его убивать… сейчас, потому позволил тому это сделать.       — Дагон тут ни при чем, — колко подметил Первый, исходя из слов Последнего. — Меня сюда послал кое-кто другой.       Эти слова оказались весьма интересными и интригующими. Довакин нехотя опустил свой меч, но продолжал его держать в руке на всякий случай.       — И… кто же?       Хотя Последний и спросил насчет этого, но он уже вполне догадывался кто стоял за внезапным появлением Мирака. Другого, впрочем, и быть не могло.       — Хмф, — Мирак хмыкнул то ли от вопроса, то ли от чего-то ещё. — Пусть он сам и ответит, раз тебе так интересно…       Довакин в непонимании выгнул бровь вверх, смеряя маску Первого нелюдимым взором, как буквально через секунду ощутил, что сзади него магические потоки сильно исказились, как если кто-то там образовывался при помощи телепорта. Настороженный этим он медленно обернулся… и пред ним оказался летающий в черном и непонятном нечто болотисто-зеленый глаз с раздвоенным зрачком в виде символа бесконечности. Вокруг него расположились щупальца, что просто двигались, казалось, сами по себе, а не по воле хозяина.       Последний хмуро выдохнул, как потусторонний, полный равнодушия, но по-особенному приятный и успокаивающий голос из ниоткуда раздался в его ушах:       — Приветствую тебя, Довакин.       Сам же Последний на приветствие этого нечто отреагировал тяжелым вздохом.       — Хермеус… — устало пробормотали уста Последнего имя Принца Даэдра Знаний. В его голосе не было ни печали, ни ярости, ни радости. — …Чего-чего… — из его уст тихо вырвался сухой смешок. — …но я не ожидал увидеть именно тебя… — он издал снова вздох, а его глаза были направлены ровно на зрачок. — Спустя столько-то лет…       Мирак, видя, что они начали разговор, развернулся и отошел недалеко, дабы оставить их с глазу на глаз.       — И я рад тебя встретить, — с какой-то даже доброжелательностью произнес Владыка Тайн. — Тебе удалось практически отжить целый человеческий век и при этом остаться таким же твердым в своих принципах. Отрадное зрелище, скажу честно, — размеренно похвалил даэдра Последнего, слегка потирая щупальце о щупальце, как руками. — Полагаю, у тебя много вопросов ко мне, не так ли?       Как и всегда, Принц Неизведанного видел Последнего насквозь и, похоже, заранее знал обо всем, что его могло интересовать. Неудивительно, он ведает абсолютно всё.       — Верно… — он вполоборота взглянул на Мирака, который принялся осматривать труп Шалтир из чистого интереса. — Мне следовало догадаться, что ты причастен к… этому, — подметил равнодушно Последний, оборачиваясь обратно к принцу и кивком указывая на Первого Дракорожденного.       Другой не мог быть причастен. Вряд ли кто-то из Даэдрических Принцев могли заинтересоваться в возрождении Мирака… разве что, Шеогорат и то — забавы ради.       — Ты разочарован, я так полагаю? — слыша тяжелый тон Драконорожденного, спросил Мора.       Довакин слегка задумался над его вопросом. Разочарован ли он? Разочарован ли в том, что один из его главных врагов сейчас жив и до сих пор коптит землю? Разочарован ли в том, что тот, кто хотел его убить, не убит?       — Пожалуй да, не буду врать, — он вздохнул, собираясь с мыслями. — Однако, я не гневаюсь. Я знал, что всё будет не так просто… с ним…       Всегда, когда взаимодействуешь с Принцами Даэдра, надо готовиться к различным подвохам. Им всегда интересна лишь собственная выгода и, пожалуй, только парочке из них есть дело до тех, с кем они имеют дело и то там также полно нюансов… Хермеус Мора в любом случае под «добрую» категорию не слишком и попадал. Впрочем, как и под «злую» категорию.       — Наша сделка звучала так: я давал тебе секрет победы над Мираком, а дальше… как судьба поведет, — решил напомнить Князь Судьбы. — Ты победил Мирака, и я решил от него избавиться… — продолжил рассуждать он вслух, пока Последний его внимательно слушал. — Но избавиться не всегда значит убить, верно? — глаз медленно моргнул, ожидая подтверждения от Последнего.       Довакин издал равнодушный хмык.       — Понятно… использовал недосказанность сделки в свою пользу, Хермеус?       Пожалуй, тогда целиком вина лежала на Довакине. Надо было всячески уточнять при сделке, какую судьбу должен был постигнуть Мирак. При разговорах с Даэдра это всегда следовало делать. Но тогда Драконорожденный не обладал такими знаниями и, пожалуй, опытом, которые у него есть сейчас, потому предвидеть подобного исхода не мог.       Но прошлое есть прошлое. Уже нет смысла об этом было задумываться.       — Да, но не во вред твоей, — подметил Садовод Людей. — Ты победил Мирака, освободил жителей Солстейма от его контроля… — глаз состроил слегка хитрый вид. — Не это ли то, что ты хотел?       И ведь сложно было поспорить. Всё так. Именно это ему и удалось сделать. Довакин только кивнул. Он не мог этого отрицать.       — Пожалуй, именно этого… — он отвел взгляд. — Правда, я обещал Фрэйе, что убью его…       — Ах, дочка Сторна? — вспомнил о юной девице Хермеус. — Не могу сказать, что я испытываю сожаление по поводу его смерти. Так и я не испытываю сожаления о её потери… — холодно, но справедливо сказал Хранитель Тайн. — Мне казалось, что будучи Довой, тебя перестанут волновать подобные мелочи…       Эти слова слегка… задели Драконорожденного. От него послышался холодный вздох.       — Уж тебе-то знать, что меня должно волновать, а что — нет, — немного хмуро заметил Довакин.       Любой бы посчитал тон Довакина настоящей наглостью и безумием. Говорить с Принцем Даэдра вот так просто и даже уметь огрызаться на него… надо иметь много храбрости… или мало ума…       — Верно, — тем не менее, спокойно согласился принц даэдра, проигнорировав тон Последнего. — Тогда я могу лишь посоветовать тебе смириться, — бесстрастно сказал он. — Не будешь же ты из-за этого развязывать конфликт?       Довакин понимал к чему тот клонил. Да, возможно, устраивать целую битву только из-за невыполненного обещания Фрэйе… пожалуй, было действительно немного глупо. Он понимал это равнодушным и не подверженным лишним эмоциям умом Дова, но умом смертного… ему казалось это слегка неправильно. Впрочем, чувства смертного не превышали его драконью природу.       — Сколько не из-за этого, столько от факта, что Мирак — мой враг, — уверенно произнес Драконорожденный в ответ Море.       И тут уже драконья природа с объективной оценкой всего происходящего не могла помочь с этой идеей, ибо даже она говорила, что Мирака надо убить, так как тот — главный враг Последнего. Один из.       — И тут мы подошли к главной теме нашего разговора… — с каким-то предвкушением проговорил Хермеус, удовлетворенно моргая. — Вам нужно объединиться.       От такого заявления глаза Довакина широко раскрылись от удивления, а он сам пал в откровенный ступор. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы внимательно обработать услышанное, подобно какому-то автоматону двемеров, после чего тот, впервые проявив уже более яркую эмоцию, а именно шок, сказал:       — Ты шу… — Драконорожденный тут же осекся, вспомнив, что разговаривал с Принцем Знаний, которые никогда не шутил. — С чего бы я должен объединиться с ним? — резонно поинтересовался Последний с неверием от услышанного.       Понимая шок Довакина, Хермеус ответил с тем же равнодушием:       — Чтобы иметь хорошего и могущественного союзника из своего мира?       Довакин холодно вздохнул, нахмурившись.       — С такими союзниками и враги не нужны, — хмуро подметил Драконорожденный, сжимая меч в руках и поглядывая на стоящего невдалеке Мирака.       Хуже в союзниках, пожалуй, было заиметь лишь Алдуина или Харкона… К счастью, Судьба пока не подкидывала ему ещё неожиданных поворотов.       — Я понимаю твое недоверие, но, думаю, время растопит лед между вами… — будто пытаясь успокоить, начал даэдра, но…       — Даже время не позволит этого, — со сталью в голосе произнес Последний в ответ Хермеусу, прерывая его. — Он пользовался и манипулировал невинными людьми ради собственной выгоды, наплевав на всё остальное. Сколько из-за него пострадало? — с некоторым гневом спросил Довакин. — И ты говоришь мне с ним объединиться, Хермеус?       В ответ на ярость Драконорожденного, Принц Знаний спокойно и медленно моргнул единственным глазом.       — Да, понимаю, ты и он противоположны по характерам, — таким же уверенным и размеренным тоном согласился Хермеус. — Однако, в тебе больше говорит неприязнь, не так ли? В каком-то смысле вы с ним похожи даже.       Это заявление заставило Довакина удивленно вздохнуть.       — И в каком же месте? — решил разузнать он.       — Хм, вспомнить твои дни в Темном Братстве и в Гильдии Воров…       Только Хермеус начал объяснять свои слова, как Довакин тут же прикусил язык и стал внимательно его слушать.       — Много невинных из-за тебя пострадали тоже… — спокойно сказал Хермеус, из-за чего Последний слегка осекся и опустил голову. — Да и в принципе ты лишил жизни многих людей, эльфов и зверолюдей… особенно в последней войне против Талмора…       Довакин дрогнул глазами при упоминании этого и поднял их на Принца. Неужели… тот…       — Сколько солдатов Альтмерского Доминиона и Талмора ты убил?.. — глаз медленно моргнул, сохраняя равнодушный вид. — Больше полутора миллиона, верно? И ты всё это сделал сам. Лично.       Полутора миллиона… с учетом долгой подготовки, жесткой тоталитарной политики и сильной пропаганды, Талмор сумел собрать армию в два с половиной миллиона солдат. Империя смогла собрать больше, где-то три миллиона, но проблема в том, что Талморцы готовили солдат гораздо жестче, делала из них не только профессиональных воинов, но и также магов, отчего в первые месяцы войны, Империя потеряла уже больше пятиста тысяч человек при нападении на Валенвуд.       И в этот момент, Империя вспомнила об одном ушедшем легате, что участвовал и подавил восстание Братьев Бури в Скайриме вместе с выдающимся Генералом Туллием. Учитывая, что Довакину приходилось и раньше служить в Империи, а также сражаться с Талмором в Великой Войне, то он принял их предложение. Тем более в его интересах было покончить с радикальными эльфами, которые угрожали целостности всего мира.       В момент его присоединения и началась вторая война с Талмором, окрестившую в истории, как «Вторую Великую Войну», где он самостоятельно, используя всю накопленную за долгие годы силу, истребил полтора миллиона солдат, чем, очевидно, упростил задачу. В Империи его почтительно называли «Драконом Севера», а эльфы называли его таким именем с ужасом. Один Довакин иногда выступал против армий с тысячью, а то и более эльфов, но не проходило и нескольких минут, а порой даже минуты, как ничего кроме трупов не оставалось за ним. Доходило до того, что Драконорожденный, с разрешения генералов и самого императора порой, штурмовал в одиночку целые города и захватывал их.       Но Довакин не чувствовал гордости за это. Он убил… слишком много. Слишком много для одного человека. Возможно, именно потому он ощутил под конец пожирающую пустоту в душе. От того, что он осознал, что действительно сделал. Сделал страшное дело… во благо всех… наверное…       — Я…       Его горло пересохло, а слова застряли, не в силах вырваться.       — Не подумай, я не пытаюсь в тебе вызвать раскаяние или сожаление, — спокойно оборвал его на полуслове Хермеус. — Талмор был угрозой для мира, это мне и тебе очевидно. Тем не менее, мне прекрасно видно, что ты жалеешь об этом. Я чувствую, что та сила, которая в твоих руках, является твоим бременем, — он аккуратно потер свои щупальца. — Так почему же не дать шанс на раскаяние и Мираку? Дать шанс измениться?       Довакин издал вздох, стараясь унять эмоции о прошлом, и произнес всё также сухо:       — …Думаешь, он этого хочет?       Дело не в шансе. Дело в желании. Довакин бы мог дать тому же Нигуну шанс, но тот просто хотел выжить, а не пытаться исправиться. Если бы Клементина почувствовала сожаление за свои убийства, то он бы мог дать ей также шанс. Шанс на изменение в лучшую сторону. Но они этого не желали. Единственное, пожалуй, отличало их то, что Клементина не начала плакаться, подобно младенцу. Это… делало её смерть чуточку достойнее.       — Сейчас — нет. Но что насчет будущего? — глаз Хермеуса стал хитро смотреть на Довакина. — Может, ты станешь тем, кто его изменит? — он моргнул и принял спокойный вид. — Или же ты предпочтешь гневу и неприязни ослепить твои глаза?       Довакин слегка нахмурился от его слов, но продолжал молчать.              — Пойти против собственных принципов?              Хватка на мече чуть ослабла. Последний задумчиво склонил голову.              — Ты сам говорил, что если человек желает измениться и искупить грехи, то надо давать ему это возможность, — уверенно и твердо заметил Хермеус, словно бросал вызов ему этими словами. — Даже если это невозможно, то пусть искупляет и несет пользу миру, пока он умрет или справедливая кара не настигнет, к чему тот должен быть готов… — глаз опустил свой взор. — Вроде это твое мнение, не так ли?              — …       Довакин замолчал. Всё так. Так он считал и продолжал считать. Конечно, Драконорожденный не имел ввиду того, что если человек раскаивается, то его обязательно нужно пощадить. Это он… пожалуй, слишком мягкосердечный и сострадательный, потому всегда мог дать шанс. Он имел ввиду, что если человек раскаивался за все свои проступки, то, если можно, ему можно дать шанс искуплять грехи. Но если нет… тот должен был готов с гордостью принять смерть. Его мнение в какой-то мере было наивным и, пожалуй, даже детским.       Но Мирак… разве тот хотел измениться? Впрочем, учитывая, что Довакин только-только его встретил, то понять было сложно… но если тот действительно в глубине души хотел… или, даже пусть, захочет измениться…       …И если Довакин не даст ему шанс… получается, он действительно пойдет против своих принципов?       Довакин помолчал ещё несколько секунд. Его рука дрогнула, и… он сложил меч за спину.       — …Убедил, — смирился Последний и кивнул. — Я объединюсь с ним, — тяжело, но уверенно пробормотал он, поднимая голову.       Глаз удовлетворенно моргнул.       — Рад твоему пониманию, — с определенной радостью сказал Хермеус. — Если ты не против, то перейду сразу к делу, — кивок от Довакина позволили принцу даэдра продолжить. — Мирак здесь не просто так. Помимо того, что он будет собирать знания для меня, ему я также поручил расследовать загадочные разрывы, которые перенесли тебя и его.       Несмотря на тяжелую атмосферу, Довакин взял в себя в руки. Нечего разводить было сопли.       — Разрывы? — Довакин удивился от его слов. — То есть, их несколько? — с определенной не радостью от услышанного предположил он.       Только этого не хватало… а что если кто-то попадет в них случайно? Сам Довакин выжил благодаря удачному стечению обстоятельств и своим навыкам. А если в разрыв случайно попадет простой житель…       — Верно, — оборвал поток мрачных мыслей Драконорожденного Хермеус. — После твоего исчезновения их появилось ещё несколько… десятков, пожалуй, штук, — глаз медленно устремился в сторону ожидающего конца разговора Мирака. — Мирак вошел в такой на Атморе…       Даже на Атморе? Довольно… удивительно, что даже на другом материке они умудрились появиться.       — А остальные что? — с интересом спросил Последний.       — Тоже закрыты… кое-кем.       Довакин выгнул бровь.       — И кем же? — недоуменно послышалось от него.       — Я не скажу его имени, так как хочу потом видеть твою реакцию, — как-то хитро ответил Херма-Мора. — Но уверяю тебя — ты с ним встретишься в будущем.       Довакин только хмуро вздохнул, но ничего не сказал.       — Не думал, что ты любишь играть в загадки, Хермеус… — пробормотал с легкой усталостью Драконорожденный, но не более. — Значит, у меня и Мирака общие цели?       Глаз Хермеуса опустил взгляд, а затем тут же вернул его на Довакина, будто изображая кивок головой.       — Именно. У Мирака тоже есть интерес к данным разрывам и ему бы хотелось разузнать причину их появления.       — Вот как? — с каким-то скептицизмом произнес Довакин, не имея доверия к интересу Первого Драконорожденного. — Может, их появление связано с влиянием Анкано на Око Магнуса?       При влиянии Анкано на Око Магнуса возникло множество магических аномалий… возможно, эти разрывы также являлись последствиями?       — Хм, интересная гипотеза, — задумчиво подметил Принц Неизведанного. — Однако… почему они появляются даже спустя триста лет с этого события?       Тут Довакин снова удивился.       — Триста лет? — недоуменно переспросил он, думая, что ослышался.       — Ах да… — будто забыв о кое-чем, проговорил Хермеус. — Мирак прибыл с недалекого будущего, примерно прошло триста лет с твоего перемещения.       А вот это… действительно могло шокировать.       — Во имя Девяти… — шокировано пробормотал Довакин, однако, собрался и взял себя в руки. — Интересно выходит…       — Да, пожалуй, тебе есть о чем теперь подумать… — с каким-то ехидством сказал Садовод Людей, разведя щупальцами, как плечами. — На этом я пока вас оставлю… мы ещё встретимся, Довакин…       …И исчез. Также внезапно, как появился. Довакин несколько секунд сверлил суровым взглядом воздух, а затем тяжело вздохнул. Теперь вопросов у него было больше, чем ответов. Почему разрывы продолжали появляться? К чему они могли привести? И кто этот загадочный, что закрывал их?       На все эти вопросы, видимо, Довакин получит ответы лишь в будущем. Он развернулся с тем же задумчивым взглядом и подошел к Мираку, который, похоже, закончил с осмотром трупа Шалтир.              — Полагаю, вы обо всём поговорили? — предположил Первый, не удосуживаясь повернуть голову в сторону подошедшего Довакина.       — …Да, — как-то неуверенно ответил ему Последний.       — И ты согласен на сотрудничество?       Довакин снова хотел однобоко ответить, так как не особо сейчас желал разговаривать с Первым, но немного задумался и затем хмуро произнес:       — При одном условии…       Последний сказал это более твердым и уверенным голосом, чтобы Первый его услышал. Мирак усмехнулся.       — Смеешь мне условия ставить? — с каким-то неверием спросил он, однако, слегка осекся. — Но так и быть. Что за условие?       Мирак выпрямился и повернул золотистую маску по направлению к Последнему.       — Не делай глупостей, — хмуро и немного холодно сказал Довакин. — Я не хочу, чтобы из-за тебя пострадали невинные люди.       — Хм, это уж не в моих интересах, — небрежно подметил Первый.       «Не в моих интересах, а то, как ты заставлял людей работать день и ночь над твоим храмом, в твоих, да?» — с небольшим гневом мелькнуло в мыслях Последнего, но он их не озвучил, решив подавить свою ярость.       Довакин вспомнил о том, что Мирак осматривал труп вампира, и поинтересовался:              — Ты её осматривал? — он кивком указал на Шалтир.              — Да. Брал образцы крови, кожи и волос, — сказал Первый, окидывая равнодушным взглядом труп стража. — Возможно, я бы ещё взял образцы мочи, кала и прочих телесных жидкостей, но труп сложно заставить сходить в туалет или испытать оргазм… — задумчиво пробормотал он с некоторым сарказмом под конец, поправляя свою золотистую маску.       Довакин промолчал на его слова первые пару секунд, ощущая некоторое недоумение и долю отвращения, хотя он понимал, что у Мирака вряд ли были какие-то извращенные мысли в сексуальном смысле насчет трупа Шалтир… но в научном, уже могли быть.       — Оставь её труп в покое, — спокойно, но твердо потребовал Последний, хмуро взглянув на золотистую маску.       Мирак издал насмешливый хмык в ответ.       — Ох, с чего ты решил её защищать? Мне казалось, что ты её ненавидишь… — он обернулся к Довакину. — Или её «очаровательное» поведение затуманило твои мозги? — словно издеваясь, поинтересовался Первый.       Последний хмуро промолчал, обдумывая его слова. Действительно, он ощущал гнев на Шалтир за её действия над невинными, но всё же…       — Она получила заслуженную смерть. А надругательство над её трупом — это низкий и бесчестный поступок, — отстоял свою точку зрения Довакин. — Да и к тому же… зачем тебе это всё? — спросил он, нахмурив под шлемом брови, пока пустые глазницы даэдрического шлема устрашающе поглощали весь свет.       — Для исследования, — эти слова заставили Довакина вскинуть бровь вверх. — Хочу узнать чем отличаются вампиры Тамриэля от вампиров здесь.       Что ж, Довакин не мог не признать, что это исследование имело смысл. Однако, тот малый интерес, который у него возник к этой теме, не пересилило его чувство справедливости перед Шалтир. Она погибла. Точка. Больше с ней ничего не надо было делать, иначе, он опустится до её уровня.       — Найдешь других вампиров, — лишь подметил Довакин.              Мирак устало вздохнул.              — Ты и вправду сентиментальный, — он покачал головой. — Так и быть, чтобы не получать твои гневные взгляды, оставлю её, — будто делая одолжение, проговорил Мирак.              Довакин удовлетворенно кивнул, однако, зная, что Мирак уже кое-что с неё собрал, решил спросить:              — Потом дашь мне её кровь? — Последнему на мгновение показалось очень странно то, что он просил это, после своей тирады. — Мне нужно для доказательства её гибели для гильдии.              Мирак кивнул, не видя в его просьбе чего-то сложного, но наклонил голову в некотором непонимании.              — Гильдия? — он издал высокомерную усмешку. — Ты что, вступил в организацию плешивых наемников?              Довакин сдержал желание закатить глаза. Да уж, похоже, Мирак не слишком поменялся с тех пор, как они встречались в последний раз.              — Эти «плешивые наемники» что-то вроде нашей Гильдии Бойцов. Те, кто не с ними и занимаются приключениями и наемничеством, считаются изгоями и даже бандитами, — решил сказать Довакин, так сказать, в «оправдание».              Эта информация заставила Мирака чуть охладиться.              — Хм, вот как? — уже более задумчиво удивился Мирак. — Хм, тогда, полагаю, вступление к ним имеет смысл, не так ли? — кивок от Довакина поставил точку в его размышлениях. — Раз так, то я присоединюсь к тебе.              Довольно быстро он сменил мнение. Впрочем, Мирак хотя и был откровенно высокомерен, но дураком он вряд ли являлся. Дай ему весьма весомые аргументы и, возможно, он изменит своё мнение… возможно.              — Учитывая то, что я самого высокого ранга, то это будет сложновато… — как-то хмуро подметил Довакин, слегка отведя взгляд, но он пожал плечами. — Но разберемся с этим, когда доберемся…              Он взмахнул рукой. Даэдрические доспехи тут же сменились обратно на его привычные лохмотья, в которых он уже привык ходить. Из-за отсутствия колец первые пару секунд его разум чуть помутнел с непривычки, но он быстро пришел в себя. Костяной меч появился перед ним, и Довакин обхватил его лезвие левой рукой, после чего обернулся к Первому, смеряя того равнодушными золотистыми глазами дракона.              Сам Мирак удивленно хмыкнул, заведя руки за спину и осматривая преображение Последнего с головы до пят.              — И для чего же ты носишь эти лохмотья? — с некоторым интересом и со скрытой усмешкой от бедного вида Последнего спросил Мирак.              — Для маскировки. Не хочу привлекать к себе лишнего внимания, — просто ответил Довакин, немного поправляя края капюшона.              Мирак кивнул.              — Резонно. Тогда…              Первый также взмахнул рукой. Из воздуха появилась тёмный, под цвет его мантии, плотный плащ с капюшоном, который он тут же ловко накинул на себя, делая пару быстрых движений. Золотистая маска блекло укрылась за темнотой, а ножны меча он отстегнул при помощи магии и взял в руку, прикладывая его вплотную вдоль своего тела, чтобы сильно не выделялось.              — Отправляемся? — спросил Мирак.              Довакин оглядел его и медленно кивнул. Пока что… их… сотрудничество протекало вполне неплохо.              — Да, вперед.              Они развернулись и пошли в сторону Э-Рантеля, чьи стены слегка возвышались на горизонте…