Семейная тайна

      Утренние лучи легкими касаниями пробежались по комнате, захватывая в свои владения темный мягкий ковер с длинным ворсом, не заправленную кровать с вырезанной из темного дерева драконьей головой и большой стол из такого же материла, заваленный бумагами и украшенный пятнами чернил, не блестящими на солнечном свету в отличие от остальной поверхности, покрытой лаком.       Город медленно просыпался, и сквозь панорамные окна можно было заметить, как легкий ветер покачивает высокие деревья. Временами с ветки на ветку, с дерева на дерево перелетали птицы, обеспокоенные звуками выбирающихся из своих домов людей.       Он был один в огромной комнате, но в то же время ему казалось, что кислорода катастрофически мало. Перед глазами все плыло, а к горлу подкатил огромный ком, норовивший в любой момент вырваться из тесного пространства.       На листе бумаги, который Эван держал дрожащими руками, было нацарапано всего лишь несколько строк. Косые, неразборчивые и обрывистые фразы заставляли его сердце учащенно биться.       Слова, цифры. Короткое, но точное «ранены» и «мертвы».       И снова цифры, за которыми скрывались имена знакомых ему мужчин, встреченных когда-то женщин и ни в чем неповинных детей.       Эван сжал листок ровно в тот момент, когда в дверь постучали. На удивление, в его голосе не прозвучало и намека на внутреннюю опустошенность, когда он вполне ровно произнес громкое «Войдите», чтобы стражники распахнули дверь.       У него не было необходимости поднимать глаза, он и так знал личность пришедшего. Эван сделал это скорее из привычки и остатков уважения, которое при всем желании не мог бесследно уничтожить.       Он знал, что услышит, когда обвиняющий взгляд темных глаз обратился к его лицу. Знал наперед все слова, которые скажет Роман, опираясь руками на стол. Вены на его руках надулись и потемнели, подбородок слегка подрагивал, словно он только опустил меч. Но Роман не был на поле боя.       Эван видел это по мятой одежде, растрепанным темным волосам и заспанному, но от этого не менее серьезному выражению лица.       Роман знал его так же, как он знал Романа, поэтому с его губ сорвалось лишь:       — Почему?       Эван вздохнул, сложил руки и оперся на них подбородком, оттягивая время не для того, чтобы придумать ответ, а для того, чтобы хотя бы на пару минут отложить ужасную правду.       — И что бы ты изменил? Наши люди не успели.       — Это подло, Эван, — прорычал Роман, сжимая в руках края стола. — Не сообщить мне о том, что происходит в моем доме!       — Ну и? — бесцветным тоном вопросил Эван. — Тебе стало бы легче от того, что ты лично увидел гору трупов? Тебе стало бы легче, — он швырнул на стол мятый лист с донесением, — если бы это известие было написано твоей рукой?       Роман молча взял листок, пробежался глазами по строчкам и запустил руку в волосы.       — Позволь мне отправиться туда! — бессильно прошептал он. — Позволь хотя бы оказать помощь выжившим.       — У тебя есть другие дела.       — Это мой дом, Эван! Земля моих родителей! Моей семьи! — Роман толкнул стол, и столешница впечаталась Эвану под ребра.       — Сейчас тебе нужно сосредоточиться на будущем, а не на прошлом. Не трать зря время.       — Эван! — Тяжелая ладонь коснулась его плеча и с силой сжала. — Брат. — Голос Романа сорвался. — Я должен увидеть!       — Ты знаешь, что происходит в таких местах следующие несколько месяцев. Я не стану отправлять главнокомандующего в такой поход. Ты можешь пригодиться мне.       — Это мирный поход. Никто не нападает на отряды по-настоящему после набегов, ты знаешь. Я должен быть там, Эван, хотя бы в последний раз. Пока еще есть, куда идти.       Эван откинулся на спинку стула, прошелся взглядом по трясущемуся от переполнявших эмоций Роману и проговорил со вздохом:       — Если это столько значит для тебя — иди в казармы. Отряд уже собирается там.       Только эти слова были произнесены, только Роман благодарно пожал его руку, а Эван уже знал, что его ждет еще один разговор.       Она пришла так быстро, как только смогла. Эван понял это, когда девушка ворвалась в его комнату (которую он до сих пор не решился покинуть, рассылая послания прямо из спальни) без стука. Понял это, когда взглянул в ее глаза, горящие беспомощностью и обидой. Неужели рядом с ним люди испытывают только это?       — Зачем?       Губы Эвана исказила ухмылка отвращения от случайного сходства, и он попытался скрыть это за смешком.       — Видимо, у нас новый способ пожелать друг другу доброго утра.       — Не время для шуток! — Голос Клариссы дрожал. — Останови его, ты ведь можешь!       — Ты прекрасно знаешь, почему он идет туда. А если нет — пойди и спроси у него.       — Это опаснее, чем совершать полноценную операцию, всем это известно. И ты все равно дозволяешь ему отправиться, когда совсем недавно…       — Что? — Эван резко поднял на нее взгляд, и Кларисса вздрогнула, отступив на шаг, но Эван не обратил на это внимание. — Недавно создал семью? Думаю, это твоя обязанность: объяснить мужу приоритеты. Ну или согласовать их.       Кларисса раздраженно выдохнула и придвинула стул, чтобы сесть с ним за один стол, но напротив.       — Вот скажи, — начала она, уперевшись локтями в стол и опустив голову, — если бы это касалось тебя и, например, твоего… ребенка. Какой выбор ты бы сделал?       Эван удивленно вскинул брови, игнорируя подозрение, зарождающееся в груди, и спокойно заметил:       — Ты прекрасно знаешь, что бы я выбрал, потому что я выбрал.       — Но если бы все с самого начала в твоем случае сложилось иначе и…       — Опять будешь осуждать меня за невыполнение отцовского долга? Мы закрыли эту тему. Кажется, я все всем объяснил, хотя не был обязан.       — А если бы это касалось Чейза? Оставил бы ты ребенка сиротой во второй раз?       — Во-первых, — все больше раздражаясь, произнес Эван, склоняясь вперед. — Чейз сейчас в прекрасных условиях независимо от того, что происходит со мной. Во-вторых, я не понимаю, как… мои дети и решения, связанные с ними, относятся к нашему нынешнему разговору?       — Я просто хочу понять… Вы с Романом воспитывались Аидом, и у вас похожие принципы. — На этот раз сохранить бесстрастное выражение лица у него определенно получилось лучше. — Я… мне просто нужно знать, останется ли он ради… кого-то кроме меня, потому что, как оказалось, меня не достаточно.       — Что ты имеешь в виду? — как можно искреннее поинтересовался Эван, не давая догадке отобразиться на лице.       Щеки Клариссы резко порозовели, она нервно поправила и так собранные волосы и одернула край белой блузы.       — Я беременна.       Возможно, он молчал слишком долго, но эти мгновения позволили ему собраться и произнести достаточно убедительно.       — Извини, я сейчас не в лучшем положении, чтобы выражать тебе поздравления, но я правда рад за тебя, Клэр. Правда.       И это «правда» зачем-то произнесенное в конце вновь, кажется, выдало его с головой, но он опять постарался не подать виду, радуясь, что Кларисса не смотрит ему в глаза.       Она все же подняла голову, и надежда, промелькнувшая в ее взгляде, обожгла его сильнее, чем пламя погребального костра.       — Думаешь, этого будет достаточно?       — Да, — кивнул он, чувствуя себя отвратительным лжецом. — Говоря на чистоту, если бы… если бы обстоятельства были другими, я бы тоже выбрал сына. — Удивленный собственной откровенностью, выпалил Эван. Мыслями подобного рода он не делился даже с Марией, несмотря на все ее попытки «достучаться» до него. — Возможно, это навсегда останется моим «если бы».       Кларисса смотрела на него большими глазами и, кажется, не знала, что сказать.       — Я к тому, что тебе следует сделать сейчас все, чтобы потом не жалеть об этом.       — Конечно! — оживилась Кларисса. — Пойду прямо сейчас! — Она поднялась, но, прежде чем обернуться, сжала его руку, ту же самую, что недавно пожимал Роман. — Спасибо. За все. Огромное спасибо, Эван.       — Дай ему еще одну причину остаться, — кивнул он, сжав ее руку в ответ, но улыбнуться так и не смог.       И, смотря ей вслед, Эван не мог заглушить собственный голос в голове, настойчиво повторяющий: «А заодно и мне еще одну причину оставить тебя».       Только что он создал еще одно собственное «если бы».

***

      Был слышен лишь один звук — ее собственное дыхание. Сбивчивое, быстрое и неравномерное. Ее рука вновь невольно потянулась вниз, к ноге, медленно прошлась по бедру, а затем замерла на колене.       И ничего.       Кларисса прикрыла глаза, сдерживая слезы беспомощности, и подняла взгляд на белый потолок. Цвет свободы. Цвет чистоты. Но он не подарил ей утешения.       Тихий скрип двери сообщил ей о посетителе. Кларисса приподнялась на подушках, опираясь на руки, подтягивая все еще немеющее тело и стараясь не утонуть в отвращение к самой себе.       — Клэр, — шепотом произнес Эван, опускаясь на стул рядом с ее кроватью. — Рад, что ты вернулась.       — Это был он, — сказала она, смотря прямо перед собой и не решаясь повернуть головы в сторону собеседника. — Он лишь поздоровался, но этого достаточно, чтобы узнать его голос.       — Я правда наивно полагал, что у него не хватит духу напасть на кого из нас, — нехотя признал Эван бесцветным тоном. — Видимо, я слишком привязан к прошлому. Не все обладают такой сентиментальностью.       — Я бы не назвала тебя сентиментальным, — выдавила улыбку Кларисса и все же повернула к нему голову. Эван сидел на стуле расслаблено, облокотившись на спинку и смотря на сцепленные руки. Его темная широкая рубашка была немного помята, но прямо сейчас он не выглядел как человек, который вернулся с тренировочной площадки.       Эван выглядел на удивление отдохнувшим. По крайней мере, не таким напряженным, как во все прошлые дни. И сколько дней вообще прошло?       — Я отправлюсь к себе, как только смогу, — произнесла Кларисса, сочтя время подходящим.       — Я понимаю, что прошу у тебя слишком много, учитывая все обстоятельства. — Эван вздохнул и поднял голову. — Но мне нужна помощь. И я имею не так много людей, которым могу доверять. Я не могу лишиться т… твоей поддержки. — Взгляд его голубых глаз внимательно изучал ее наверняка побледневшее, возможно осунувшееся, лицо. — Клэр, осталось очень мало времени.       — Ты ведь знаешь последствия этого яда. — Дрожь, успешно сдерживаемая до этого, проникла в голос и завладела им полностью. — Чем я теперь помогу тебе? — Она встретилась с его взглядом, рассчитывая получить честный ответ.       — У тебя есть знания и опыт, — медленно проговорил Эван. — И это то, что необходимо передать моим ученикам. Этим ты можешь помочь мне, Клэр.       — Этим тебе может помочь кто угодно, Эван, — усмехнулась она. Он вздохнул обреченно, как если бы она была в бреду. Резко наклонился к ней и, прежде чем она успела отстраниться, осторожно сжал ее запястье, удерживая на месте.       От прикосновения шершавой, мозолистой, но очень теплой ладони по телу невольно побежали мурашки. Кларисса продолжала смотреть в его глаза так же упрямо, как он смотрел в ее. Но, пожалуй, его холодности и решимости она проигрывала.       — В таком случае, я могу уточнить, — продолжил он все еще тихо. — Я нуждаюсь в тебе. — И резко отстранился, оглянувшись.       Дверь распахнулась без стука, открыв их глазам Мэл, возмущенно смотревшую на Чейза, и самого Чейза, державшего ее за локоть и бурчавшего:       — Когда я сказал «открывай», я не имел в виду «вышибай со всей силы».       — Зато она создала лишний шум и дала время, если оно было кому-то необходимо, — усмехнулся Зевон, проскользнув мимо застывших в проходе. — Отец. Клэр.       — Здравствуй, Зевон, — улыбнулась Кларисса и протянула к нему руки, которые он поспешил сжать. — Мэл, — обратилась она к девушке, когда та наконец высвободилась от руки Чейза и прошла в комнату. — Рада вас видеть.       — А мы рады, что ты в порядке. — Мэл наклонилась к ней и осторожно обняла. Ее тело было таким же теплым, как руки, недавно сжимавшие ее. — Как ты?       — Она устала, — ответил Эван, поднимаясь. — От вас, я так понимаю. Так что это, возможно, одна из последних ваших возможностей отговорить Клариссу от возвращения к жизни в одиночестве. Проследи, чтобы они не слишком наседали на нее. — Обратился Эван к Чейзу, хлопнув воспитанника по плечу.       А затем скрылся в коридоре, оставив ее наедине с тремя парами глаз, смотрящих на нее непонимающе, вопросительно и умоляюще.       Возможно, уйти в этот раз будет сложнее.

***

      Эван прикрыл дверь, прислушался к звуку запирающегося замка и медленно двинулся по коридору больничного крыла, давая себе последние секунды на раздумье. Рано или поздно им придется поговорить.       Когда он вошел, Мария сидела на кровати, поджав ноги и изучая темное окно. Она не повернула головы на его нарочито громкие шаги и лишь шумно выдохнула.       — Ничего не скажешь? — наконец поинтересовалась Мария.       — А есть смысл? Недавно виделись. Не то, что с остальными, — спокойно произнес Эван, изучая пустую комнату взглядом. Небольшая тумбочка, ночник на ней и односпальная кровать у стены. Обычно палата с больным выглядела более оживленной, но навещать Марию было некому. Точнее, все желающие могли и должны были это делать на кладбище. — Насколько плохо будет пошутить, что даже твоя могила выглядит веселее? — Он слегка приподнял бровь. — Там всегда цветы, между прочим.       — Ты серьезно говоришь это? — Она повернулась, и Эван смог разглядеть ее бледное, немного синее лицо с четко выделяющимися венами, мутно-зеленые глаза и потрескавшиеся губы. Тонкая шея, худые руки и запястья — скелет, обтянутый кожей. — Я не хотела.       — Но сделала, — заметил Эван, измеряя комнату небольшими шагами. — Ты, как никто другой, знала, что они могут достать тебя оттуда. И все равно сделала это. Как тебе результат жертвы, дорогая сестренка?       — Оно того стоило.       — Правда? — Смешок сорвался с его губ. Он продолжил говорить, глядя сестре в глаза. — Это стоило того до недавних событий. Как теперь, скажи на милость, мне разгребать все это?       — Без Аида врата ослабли, и я просто не…       — И для того, — перебивая, произнес Эван, — чтобы ты не доставила мне еще больше проблем, я хочу озвучить сейчас несколько правил: во-первых, ты будешь находиться там, где я скажу. Во-вторых, как только ты придешь в норму, — он коротким жестом указал на узкую черную полоску из проводов и датчиков, обматывающих ее запястье, — твою внешность изменят так, чтобы ни у кого лишнего не возникло подозрений. В-третьих, ты не приблизишься ни к одному из своих детей. Ни при каких обстоятельствах. Надеюсь, столь короткий и понятный список не вызовет проблем.       — Не приближаться к детям? — Глаза Марии расширились, она недовольно поджала губы и, задумавшись на мгновение, добавила: — Я рассчитывала, что смогу все исправить.       — Это не шанс исправить ошибки, Мари, это возможность создать еще больше проблем. Он знал, что ты захочешь сделать. Не ведись у него на поводу, оставь все так, как есть.       — Ты сказал только о детях, — протянула она. — А что насчет Фреда?       — Он имел право знать.       — И кого же еще ты считаешь имеющим право знать?       — Не так много, как хотелось бы. Как выяснилось, я тоже не отношусь к этой категории.       — Что ты имеешь в виду? — Синяя вена на ее шее надулась и стала более заметной, а глаза беспокойно забегали по его лицу.       — Я думал, мы оба следуем одним правилам, а на деле у тебя было намного больше секретов.       Мария обреченно вздохнула. Ладонь ее сжала покрывало, но это не скрыло дрожь в остальном теле.       — Помнится, ты не горел желанием делиться со мной фактом о существовании Зевона, про личность его матери я вообще молчу.       — Мои секреты не мешали никому, кроме меня и твоего чрезмерного любопытства. И я скрывал факты, а не искажал. Две совершенно разные вещи.       — И что ска… сделал Фред?       — Ты даже не станешь оправдываться?       — А разве ты мне поверишь?       — Что он, по-твоему, мог сделать? Выгнать ребенка, которого он всю жизнь растил как своего? Который и является его. Только я правда не понимаю, почему было не рассказать все с самого начала?       — Напомнить тебе, как ты воспринял появление Мэл? — дрожащим то ли от раздражения, то ли от волнения голосом начала Мария. — А что было бы, расскажи я всю правду? Тогда никто не принял бы ее! Я не могла этого допустить!       — Тогда стоило думать об этом раньше, — вздохнул Эван, наблюдая за датчиками. — Закончим на сегодня, надеюсь, мои условия ты помнишь. Я еще загляну к тебе, сестренка.       И он вышел, прикрыв дверь, но не так, как в палату Клэр, а более изощренным способом.       Внимательно прислушавшись, он смог различить далекие приглушенные голоса и, кивнув сам себе, направился к выходу.       Эван не мог определить, что в этой ситуации раздражает его больше: совсем не вовремя вернувшаяся сестра, которая наверняка попытается вмешаться в его планы, или неожиданно открывшееся родство, одновременно усложняющее сразу несколько вещей.       Проблемы следует решать по мере их поступления. И сейчас он собирался заняться решением одного очень важного и объемного вопроса.

***

      Дверь захлопнулась за ними громко и настойчиво. Зевон закатил глаза и, ухмыльнувшись, обернулся к Чейзу, который с умным видом дернул ручку двери, убеждаясь в прочности замка.       — Ты правда думаешь, что мы станем ломиться туда?       — Да кто вас знает, — взгляд Чейза пробежался от Зевона к Мэл. — Вы вообще ребята непредсказуемые, а Эван сказал не беспокоить ее лишний раз.       — Она не затворница, — качнула головой Мэл.       — Как раз наоборот, — пробурчал Зевон.       — Эй, мы не имеем право судить!       — Вы постоянно друг друга грызете? — скрестив руки на груди, перевела взгляд с одного парня на другого Мэл. — Сколько раз уже замечала ваши… перегрызки? Что-то не так?       — Ну а как еще относится к такой назойливой персоне? — вскинул брови Зевон.       — Это просто зависть, — с улыбкой прищурился Чейз.       Мэл закатила глаза и медленно пошла вперед по пустому коридору. Свет уже приглушили, и лишь небольшая белая полоска у потолка давала возможность разглядеть что-то. Ручки дверей в палаты слабо поблескивали.       Все еще слыша за спиной возмущённые, но довольно тихие возгласы, Мэл недоуменно повернула голову к одной из дверей, которая ничем не отличалась от остальных, но чем-то привлекала внимание.       Подойдя немного ближе, Мэл заметила странное свечение, пересекающее всю дверь. И чувство… Нечто подобное она ощущала в лесу, когда впервые пошла на зов Лунного камня. Это не было обычным использованием магии, но вызывало необъяснимое дежавю, словно что-то давно знакомое.       — МЭЛ! — крик Чейза заставил ее дернуться, когда она уже протянула руки к двери. Мэл посмотрела на него округлившимися глазами, А Чейз, будто не сделал ничего особенного, оттащил ее от двери. — Не стоит беспокоить больных.       — Сказал ты после того, как прокричал чуть ли не на весь город, — заметила Мэл, бросая вопросительный взгляд на брата, но Зевон лишь пожал плечами.       — Прогуляйтесь перед сном, — не обращая внимания на слова, Чейз толкнул Мэл вперед, отворачивая ее голову от странной двери. — Сходите к иве, не знаю. Главное — подальше отсюда!       Он проводил их до выхода из больничного крыла, а потом долго глядел им вслед, пока их не разделил последний коридор, уже не предназначенный для пациентов. Только когда они отошли достаточно далеко, Мэл решилась спросить:       — Кто за той дверью?       — Понятия не имею, но Чейз ведет себя странно. Страннее обычного, — размышлял Зевон вслух, открывая перед Мэл входную дверь.       Лазарет находился между главным дворцом и Академией. Огни огромных зданий одаривали своим светом маленькое строение так, что ему не нужны были собственные фонари, хотя над входом и у дорожки к выходу на площадь все равно расположились небольшие шарики света.       — Но хорошую идею он подал, — поймав взгляд Зевона, Мэл продолжила: — Сходить к иве. Давно хочу.       — Давай, — согласился Зевон, разворачиваясь спиной к главному замку и направляясь к выходу из города. — Ночью деревья особенно красивы.       Прежде чем свернуть к каменным ступеням, Мэл свистнула, и уже через пару минут услышала мягкий топот лап. Лорд, сменивший очередной протез, за то время, что они провели в лазарете, потерся ей о ноги с радостным визгом, хотя они не виделись не больше часа.       Зевон, спускающийся первым по невысоким шершавым ступеням, постоянно оборачивался, словно ожидая, что Мэл вот-вот покатиться вниз. А она лишь закатывала глаза и, не выдержав, несильно толкнула его в спину, на что получила смешок.       Поздний час подбирался все ближе, и если на большой площади торговцы закрывали лавки, в палаточном лагере стихали удары по металлу, а у казарм толпился народ, вернувшийся с обучения, то в маленьких домиках за пределами большого круга уже гас свет. Люди из этих домиков чаще всего являлись земледельцами и заканчивали свой рабочий день намного раньше.       Они наконец свернули к аллее, и от яркого голубого света Мэл сначала зажмурилась. Она не помнила дороги, поэтому следовала за Зевоном, невольно отмечая, как он притормаживает у некоторых деревьев.       Ива, которую они посадили совсем недавно, уже выросла и доставала Мэл примерно до середины голени. Она остановилась перед растением, замешкавшись.       Мэл не успела полностью осознать произошедшего. Тогда так много событий случилось в один момент, что ей просто не хватило сил отреагировать на все… соответствующе? А какую реакцию можно считать соответствующей?       — Это нормально, — раздался рядом шепот Зевона, заставивший содрогнуться. — Не знать, что делать. Ты привыкнешь.       — Слишком часто приходится привыкать, — хмыкнула Мэл.       Привыкнуть к тому, что у нее есть часть жизни, которую она только-только начала вспоминать? Привыкнуть к тому, что крестной матери больше нет в живых? Привыкнуть к тому, что в любой момент может не стать кого-то еще? Ко всему сразу?       — Всю жизнь приходится, — хохотнул Зевон. — Эй! Я к тому, — заметив выражение ее лица, продолжит он. — Ты не можешь полностью контролировать свои эмоции к… ко всему этому. Эмоциональность это или безразличие — это нормально. — Он сжал ее плечо, и Мэл кивнула, показывая, что все хорошо. — Говорят, они могут реагировать на слова. Им, вроде как, даже нравится.       — Ладно. — Мэл опустилась на землю рядом с тонкой ивой. Сквозь рыхлую почву проникал свет от еще не ушедших вглубь корней. Мэл провела взглядом по ряду других светящихся деревьев. Они были совершенно разными: дубы, осины, клены, в дали она даже смогла разглядеть что-то похожее на яблоню и сотню, а может и тысячу, других. Высокие и низкие, от их вида у Мэл что-то сжималось в груди.       — Ты знаешь здесь еще кого-нибудь? — спросила она тихо у Зевона, наблюдая за маленькой птичкой, перелетевшей подальше от них.       — Да, — так же приглушенно ответил он. — Многие погибли во время первой войны, кто-то не вернулся из похода. Конечно, здесь есть те, кто просто прожил долгую жизнь и отправился на покой. Детей меньше, но… Алекс на другом конце аллеи, среди деревьев ее родителей. Хочешь?       — Не думаю, что сегодня. — Мэл согнула ноги в коленях и опустила на них подбородок. — А муж Клэр тоже здесь?       Зевон кинул на нее быстрый взгляд.       — Общая память — занимательная штука, не правда ли? Только будь осторожна. Там много тонкостей. Не стоит заходить слишком далеко к кому-то и запускать кого-то слишком далеко к себе.       — Я понимаю, — кивнула Мэл.       — Роман, муж Клэр, похоронен в другом месте. Может, она бы и хотела сохранить его прах здесь, и это возможно с помощью специальной обработки, даже если в погибшем нет магии, но, видимо, Кларисса решила, что неправильно будет разлучать его со всеми, кто погиб в тот день. На кладбище есть несколько секций, и хоронят в зависимости от того, как человек погиб. Учитывая, что почти все проходят Танец Огня, там скорее памятники, а не могилы. Но выглядит это все же мрачнее, чем аллея. Давай сменим тему? Не думаю, что нам следует обсуждать такое на ночь.       — Действительно, — Мэл выдавила из себя улыбку. — Надеюсь, он не додумается копать. — Она кивнула в сторону Лорда, активно обнюхивающего стволы деревьев.       — Эти собаки довольно чувствительны, думаю, он улавливает наше настроение. Но если Лорд решиться помочиться — будет и правда неловко. И не извинишься ведь. Точнее не узнаешь, приняли ли твое извинение.       Мэл пихнула его в плечо.       — Плохая шутка!       — Знаю! — Они замолчали, но продлилось это недолго, потому что Зевон спросил: — Что с тобой? Я ведь вижу твое состояния.       — Меня все еще не покидает ощущение, что дядя чего-то не договаривает. То есть, я уверена, что не сделала ничего из того, что может вызвать у него такую реакцию, а он все равно ведет себя… иначе.       — У него бывает такое. Особенно, когда дело касается Клариссы.       — Я видела свадьбу, знаю, — буркнула Мэл. — Вот неужели нельзя просто поговорить?       — Не думаю, что отец расположен к подобного рода разговорам. Да и вообще, вряд ли у него были серьезные отношения. — Зевон неловко поежился. Мэл повернула к нему голову, вскинув брови. — Думаю, мое рождение — не более, чем случайность. Ладно, я в том уверен. — Он развел руками. — Ты думаешь, я просто так советую тебе не лезть далеко? По опыту сужу.       — Фу! — подобрала наконец реакцию Мэл, но ухмылка все равно скользнула на ее губы. — Ну, для меня это ничего не меняет. — И, не выдержав, ехидно поинтересовалась: — Насколько подробно видел?       — Закрыли тему!       Мэл хохотнула, прикрыв рот рукой.       — Ладно, тогда меня волнует еще кое-что. — Зевон облегченно выдохнул, обрадованный сменой темы. А Мэл понадеялась, что это поможет ей быстрее уговорить его. — Моя соседка. Она как минимум странная. Каждый раз, когда я захожу в комнату, мне кажется, что она роется в моих вещах. Понятия не имею, что ей там может понадобиться.       — Ты про Ниллу Флер?       — Ты знаешь ее фамилию?       — Мы ведь пересекались. К тому же, Джей мне все уши прожужжал про девчонку, которая понравилась Карлосу и, о боги, Карлос понравился ей.       — Это будет темой для шуток еще долго, — кивнула Мэл. — Но я про другое. Все это выглядит до жути подозрительным, учитывая, что последние новенькие оказались дьявольскими близнецами. А сейчас из десятка новых учеников именно она становится моей соседкой и именно она симпатизирует Карлосу.       — Возможно, в твоих словах есть капля логики, но что ты предлагаешь? Устроить ей не подозрительный допрос?       — Вспомни свой гениальный план в самом начале года, братец.       — Это жестоко по отношению к Карлосу.       — А я и не про Карлоса говорю.       Зевону понадобилась секунда. Сначала брови его нахмурились, а потом он перевел на Мэл неверяще-удивленный взгляд:       — Она нравится Карлосу. Каким другом я буду после этого?       — Я не предлагаю тебе начинать отношения с ней…       — Особенно если вспомнить, чем это завершилось в твоем случае.       Мэл проигнорировала его реплику и продолжила, пытаясь вложить в голос всю уверенность:       — Карлос мягкий. Отношения, если до этого дойдет, конечно, и так станут для него испытанием. А я хочу лишь убедиться, что у Ниллы нет никаких планов на нашу компанию. Подружись с ней что ли, не знаю, а потом, когда все разузнаешь, отойдешь на задний план и пошлешь братское благословение Карлосу в подарок. Мне Нилла уже не поверит.       — Потому что все, что у тебя есть на нее, это только подозрения, — с видом профессионала закивал Зевон.       — Не будь как Иви. Мне ее благоразумия с лихвой хватает. Ты ведь прекрасно понимаешь, о чем я говорю.       — Не знаю, Мэл, стоит ли… — Он медленно провел рукой по темным волосам.       — Зевон, ну пожалуйста! Кого я еще могу попросить? Джей либо спалится, либо уйдет во флирт с головой, а ты точно сделаешь все четко. Я ведь никому не доверяю, больше тебя, — смотря брату в глаза, произнесла Мэл.       Подлый ход.       — Хэй, хватит давить на меня, не сработает. И почему ты жалеешь чувства Карлоса, но не жалеешь мои? — Зевон прищурил глаза, приподняв один уголок губ.       — Потому что у тебя нет чувств. Не к Нилле. Или? — слегка склонившись вперед, прошептала Мэл. — Любовь с первого взгляда? А, нет, с первой ссоры.       — Нет, я о том… — Он со вздохом склонил голову, наблюдая за тем, как улыбка вновь расцветает на ее лице. — Ладно, хочешь, чтобы я узнал, что нужно Нилле? Отлично, узнаю, причем в кратчайшие сроки.       — Спасибо, — наконец широко улыбнулась Мэл. — Я знала, что к тебе можно с этим обратиться.       — Ну еще бы       Постель встретила ее прохладой и свежестью. Мэл помнила лишь, как коснулась головой подушки и укрылась одеялом, а затем сон полностью завладел ей.       Она снова оказалась в Запретной крепости, ощущала под ногами твердый каменный пол, резкие порывы завывающего ветра и неприятный запах.       Но когда она была здесь с ребятами, что-то было по-другому.       Двери в главный зал, где раньше стоял трон Малефисенты, распахнулись. Темная фигура замерла в проходе.       Время было другим.       Мэл перевела взгляд в угол и не удивилась, увидев уже безжизненное тело. Сердце екнуло, но она не пошевелилась, понимая, что ничего уже не изменить.       Эван замер над телом Марии, постоял неподвижно несколько мгновений, словно размышляя, что делать, а затем опустился на колени, склонил голову, прошептал что-то неразборчивое и поднял тело на руки.       Несмотря на короткую задержку, все выглядело так, словно он знал, что его ожидает.       «Потому что он знал, — раздался тихий шепот в ее голове. — Потому что так он получил все, что хотел».       Голос был незнакомым, скрипучим и шипящим. Мэл обернулась, но не обнаружила никого рядом. Лишь голые стены, тьма и неприятный запах крови, который с каждым мгновением ощущался все сильнее.       «Это всего лишь сон. Воображение».       Она опустила взгляд себе под ноги. Тонкие голубые линии расползались от нее, образуя кривые очертания человеческих лиц с растворяющимися в дымке телами. Они безмолвно открывали рот и смотрели на нее пустыми глазницами.       Мэл зажмурилась, а открыв глаза оказалась на краю обрыва. Вдали виднелась Запретная крепость.       «Скоро мы воссоединимся», — произнес голос ее крестной матери, и крепость вторила ему зеленоватым свечением.       Мэл распахнула глаза и села в постели, случайно подвинув Лорда, который ответил ей недовольным сопением, но глаз не открыл.       Все тело было в холодном поту, который Мэл поспешила утереть ладонями хотя бы с лица. Она потянулась к прикроватной тумбочке и нащупала серебряный браслет. Пожалуй, ей не стоит его снимать на ночь, хотя соблазн контролировать все самой перед сном убеждал ее в обратном.       Вернув браслет на запястье, Мэл почувствовала себя увереннее.       Всего лишь сон.       Но вернуться обратно в спокойное состояние оказалось сложнее обычного. Она никогда не расспрашивала дядю о смерти матери. Все четыре года ей была известна одна официальная версия — несчастный случай. Потом деталей стало больше — авария подстроена. Еще через какое-то время — авария сымитирована. Но Мэл никогда не задумывалась о том, что Эван мог знать о планах и позволить Марии поехать.       «Потому что он так он получил все, чего хотел».       — Нет, — четко произнесла в тишине Мэл и прижалась к теплому Лорду, заставляя себя снова заснуть.

***

      Эмма поставила остатки грязной посуды в раковину и встряхнула руками. Мэри, стоящая рядом, месила тесто в большой тарелке, и движения ее рук выглядели угрожающими. По кухне разносился спокойный голос дедушки.       — Школьные новости: первые результаты указа принца Бенджамина и тайные дела Аурадон Преп.       — Пора бы им успокоиться, — щелкнула языком Мэри. — Болтают много лишнего, а потом жалуются, что их права нарушили.       — Что там у вас в школе происходит? — поинтересовался дедушка, опуская газету.       — Ничего ужасного, — пожала плечами Эмма. — Им просто нужны громкие заголовки.       — Твоя мама не говорила, к скольки они вернуться? — Мэри накрыла тесто полотенцем и перешла к грязной посуде, проворно наклонилась (каждый раз удивляя этим Эмму) и открыла посудомойку.       — Не знаю, видимо, они с бабушкой решили устроить долгую прогулку.       — О, им это не помешает, — хмыкнула Мэри. — Разговоры между матерью и дочерью очень важны.       — А у тебя есть дети, Мэри? — неожиданно для себя поинтересовалась Эмма, опираясь спиной на столешницу. Раньше ей подобная мысль в голову не приходила, да она и не помнила, чтобы кто-то хоть раз упоминал семью Мэри.       — Моя семья здесь, Эмма, — широко улыбнулась Мэри. — Я занималась Мэл еще до рождения Итана. Они все мои дети. И когда моя несносная доченька вернется, у нас с ней будет очень долгий воспитательный разговор. — пробурчала Мэри.       — Она скоро вернется, я уверена, — кивнула Эмма. Уход Мэл обсуждался не часто. При упоминании эта тема все еще создавала неловкую тишину, но в то же время все знали, что Мэл придет домой. Место напротив Фреда до сих пор оставалась свободным за обеденным столом.       — А этот парень, что живет с вами, тоже родственник? — переворачивая страницу газеты, спросил дедушка.       — Чейз близкий друг семьи. Да мне вообще кажется, что в Аурадоне его все знают. А папа был знаком с его родителями.       — Да, Чейз еще подростком часто гостил у нас, — улыбнулась Мэри. — Славный мальчик.       С заднего двора послышались шум и ругань. Мэри стала быстро вытирать руки о фартук, но дедушка поднялся со своего места и отложил газету:       — Я посмотрю, что там эти сорванцы устроили.       Мэри благодарно кивнула ему, но вернуться к делам не смогла, так как ее отвлек дверной звонок. Быстрее, чем Эмма успела отреагировать, старушка вышла в коридор, а спустя мгновение уже послышался звук отпирающейся двери.       Мэри вернулась назад с очень недовольным лицом:       — Твой отец хочет тебя видеть, Эмма. Ты передай ему, что его не ждут здесь, даже когда Фредерик на работе. Мальчики сильно нервничают. Он их пугает.       Эмма кивнула, слегка краснея, хотя понимала, что претензии не имеют к ней отношения. С другой стороны, отец не ходил бы сюда, не живи она в этом доме.       Да и говорить сейчас с ним совсем не хотелось. Она знала, зачем он пришел.       Майкл неловко переминался с ноги на ногу на пороге. Эмма вышла и прикрыла за собой дверь.       — Здравствуй, дочка.       — Привет, пап.       Он вздохнул, отвел от нее взгляд и отстраненно произнес:       — Слышал, ты приняла приглашение моей матери.       — От кого?       — Это не важно. Я все еще пытаюсь убедить тебя не делать этого, Эмма. Они не отпустят тебя назад.       — Мама обо всем договорилась. Я могу отказаться в любой момент, — возразила она.       — Это лишь иллюзия.       — Мы уже обсуждали это, отец. Я приняла решение.       — Эмма, послушай…       — Слушала уже! Оснований доверять тебе у меня тоже нет. Твои слова — это только твои слова.       — Ты идешь туда, чтобы узнать правду обо мне? — удивлённо вскинул брови Майкл.       — Нет, я иду туда, чтобы узнать правду о себе. Почему ты не можешь просто поддержать меня, как это делают остальные?       — Остальные? Твоя мама слишком добрая, Эмма. А Фредерик привык к такому обществу и не может оценить угрозу, которую они несут.       — Привык к такому обществу? — нахмурилась Эмма, но Майкл лишь отмахнулся от этих слов.       — Эмма, прошу, прислушайся ко мне.       — Я собираюсь разобраться во всем сама. Извини, отец, но ты меня не переубедишь.       Майкл поджал губы, в его глазах промелькнула злость, а шрам на лице сморщился от мимических морщин. Эмма продолжала смотреть ему в глаза, ощущая неловкость и, возможно совсем немного, вину.       — Если это все, что ты хотел сказать, то можешь уходить.       И он ушел, оставив Эмму стоять на крыльце в одиночестве и грустно смотреть ему вслед.

***

      Карлос внимательно прислушался к тишине, царящей внизу, и неуверенно открыл дверь, для того чтобы выглянуть в пустой темный коридор. Воровато оглядевшись по сторонам, он облегченно выдохнул и сбежал вниз по лестнице.       Но его ожидало разочарование.       Морган быстро складывал в контейнер бутерброды, завернутые в фольгу, и бросал нетерпеливые взгляды на греющийся чайник, пока его жена, к которой Карлос предпочитал не обращаться по имени, называя исключительно «мачехой» (и это доставляло ему странное удовольствие, потому что произнося «мачеха» он одновременно выражал «ужасное непочтение» и напоминал вездесущей горгоне, что как бы она не любила Карлоса, что статус миссис Росс вынуждает ее как минимум смириться с существованием Карлоса), собирала со стола грязную посуду.       — Мог бы не опаздывать на завтрак. Я не собираюсь убирать за тобой.       — Я всегда убираю за собой сам.       Отец лишь вздохнул и снял свистящий чайник.       — Как атмосфера в школе? — деликатно перевел тему он, наполняя термос. — Оборотни, новые преподаватели и уроки — не слишком угнетающе?       — Не хуже, чем раньше, — пожал плечами Карлос, доставая из холодильника пакетик творога и бутылку питьевого йогурта. — В любом случае, нашего мнения никто не спрашивал.       — Вы еще дети, — заметил Морган, погружая перекус в небольшую сумку. — Король знает, что делает.       — И знает наверняка? — неожиданно вмешалась мачеха. — Я беспокоюсь за Кевина. Не хочу, чтобы он попал под влияние сомнительных людей. — Ее взгляд метнулся к Карлосу. — В школе становится опасно.       — Ты преувеличиваешь, — спокойно возразил Морган. — Я бы назвал школу одним из самых безопасных мест в Аурадоне. Главный замок рядом. Огромное количество стражи и служащих. Тебе не о чем беспокоиться.       — Опасно везде, — пробормотал Карлос, откручивая крышку и поливая мягкий творог ягодным йогуртом. — Если бояться людей, то вообще не стоит выходить из дома. Хотя крыша собственного дома тоже может обвалиться. — Он поднял взгляд и с интересом изучил потолок, а потом принялся посыпать творожную смесь сахаром.       — Карлос! — оборвал его Морган, когда лицо мачехи побледнело. — Не наводи панику.       — Я просто говорю очевидные вещи, — перемешивая почти готовый завтрак, заметил Карлос. — Где вероятность, что проезжающий мимо грузовик не потеряет управление и не влетит в наш дом на скорости?       — Нельзя думать о плохих вещах, так ты только притягиваешь их, — напряженно ответила мачеха, и Карлосу все же удалось сдержать улыбку, притворившись, что удовольствие ему доставляет еда.       — Это все глупости!       — Мама! Папа! МАМА! — послышались крики Кевина из сада.       Мачеха резко повернулась к двери, стул, стоящий на ее пути, с грохотом упал на пол, и она выбежала на улицу, туда, откуда доносился голос Кевина. Карлос и Морган удивленно переглянулись и пошли следом.       Кевин и Ньют Руни стояли на коленях, придавливая недавно выросшую зелень, и не отрывали глаз от чего-то маленького, черного и бесформенного. Мачеха остановилась рядом с ними и прикрыла рот ладошкой.       — Мальчики, что случилось? — Морган приблизился к ним широкими шагами, и Карлосу пришлось перейти на легкий бег, чтобы успеть.       Кевин и Ньют подняли головы, подставляя солнечным лучам бледные и растерянные лица. Руки мальчишек и их одежда испачкались. Большие пятна грязи и… еще свежей крови ярко выделялись на светлых рубашках и неплотных кофтах, укрывающих от ветра.       А между ними дергался в судорогах Вельзевул. Бок кота был разорван, шерсть намокла от собственной крови, а грудь все еще рывками поднималась и опускалась. Ярко-зеленые глаза были уже закрыты, и Карлос порадовался, что не видит их выражение. Несколько ложек завтрака, только что проглоченные, поднялись из желудка к городу.       — Вел… — прошептал Карлос и опустился на колени рядом с мальчиками. Он приложил руку к голове кота, между ушами, надеясь, что это не причинит ему боли. Вельзевул издал слабый звук, выбивший из легких Карлоса воздух, и вздохнул облегченно.       Больше он не шевелился.       — Его… — Голос Кевина сорвался. Он поспешил вытереть ладошкой слезы, размазывая грязь по лицу.       — Мы услышали звук тормозов на дороге. Вышли посмотреть и увидели, как водитель собирается выкинуть его на обочину, — продолжил Ньют, хотя и его голос дрожал. — Принесли его сюда и позвали вас. И вот.       Карлос молчал, не в силах подобрать слова. Вел был рядом с ним большую часть его жизни. Шестой день рождения Иви стало настоящим праздником для всего Острова. Тогда-то Карлос и приобрел лохматого друга. Ему достался маленький, худой и облезший котенок. Карлос делил с ним свои небольшие порции, пока котенок не окреп достаточно, чтобы ловить крыс и мышей. Находить мертвые тушки на коврике было неприятно, но гордый взгляд кота убеждал в том, что он намерен хвалиться своими достижениями.       Карлос хорошо помнил, как Вельзевул мурчал у него под боком холодными ночами, с его помощью Карлос стал быстрее засыпать в темноте, зная, что не одинок.       Когда отец пришел за ним, Карлос не успел сообразить, и какое-то время Вел провел один. Де Виль уже не помнил, как уговорил отца вернуться ради кота, но в тот день сбылось его самое большое желание. Отец привез ему именно Вельзевула, который, по словам Моргана, прятался в гардеробной среди шуб. Карлос отличал Вела от любого другого кота из-за маленького шрама над глазом, полученным, как он предполагал, во время битвы с крысой.       Иногда ему казалось, что Вельзевул умеет перемещаться. Первое время он провожал Карлоса в школу и проникал в кампус, но затем привык к отсутствию хозяина и лишь радостно жмурился, когда Де Виль возвращался домой на выходные. Хорошие условия превратили Вельзевуля из худого чертенка в достаточно упитанного, но все еще грациозного и быстрого кота. Совсем недавно Карлос столкнулся с Велом во время похода в Запретную крепость и до сих пор понятия не имел, как питомец мог туда попасть.       А сейчас Вельзевул мертв. Его погубил не Остров Потерянных, не голод, не сильный мороз, а человек, не заметивший маленькое животное на дороге.       — Все погибают, дети. И люди, и животные. Такова жизнь. — Морган как бы случайно оперся на плечо Карлоса, как на самого высокого из мальчишек, и слегка сжал его. — Мне жаль Вела. Он был хорошим котом.       — Не считая тушки убитых им животных, — пробормотала мачеха, лицо которой теперь перекосило от отвращения. — Идем в дом, мальчики. Вам нужно привести себя в порядок. Надеюсь, ты влезешь в вещи Кевина, Ньют, потому что я не отправлю тебя домой в таком виде.       — Можно нам похоронить его? — Кевин умоляюще взглянул сначала на мать, потом на отца. — Он был нашим другом. Он ничем не хуже человека.       Карлоса пробрала дрожь. И от вида мертвого маленького тельца, и от слов детей, которым уже пришлось увидеть похороны. «Он был нашим другом».       — Пройдите немного дальше сада, там есть небольшое возвышение. Красивое место. Мне пора на работу, думаю, Карлос вам поможет, — произнес Морган, все еще держа руку на его плече.       Карлос кивнул.       — Мы справимся. — И, почувствовав на себе внимательный взгляд отца, он добавил: — Я справлюсь.       Морган кивнул, но ушел от него медленно, словно желал остаться. Мачеха отвела мальчишек в дом, но они пообещали вернуться как можно скорее. А Карлос так и остался сидеть на коленях в одной футболке, не ощущающая прохладного весеннего ветра, потому что дрожь у него и так присутствовала.       Спустя несколько минут кто-то накинул ему на плечи кожаную куртку, и, повернув голову, он увидел Ньюта Руни с мусорным пакетом в руках и в очень тесной, по виду, одежде.       — Миссис Росс передала это. Кев сейчас подойдет.       — Отлично! — Карлос поднялся. — Тогда подержишь?       Ньют кивнул, передал ему пакет, развернул второй и раскрыл пошире, правда голову повернул немного в сторону, чтобы не видеть.       Карлос, не открывая пакет, обернул им ладонь и подложил под все еще теплое кошачье тело. Голова и хвост Везельвула болтались, когда Де Виль приподнял над землей неожиданно тяжелое, словно уже начавшее каменеть, тельце и постарался аккуратно переложить его в пакет, но противного «плюх» избежать не удалось.       Карлос закрутил пакет, пытаясь полностью абстрагироваться от мыслей о том, в каком неудобном положение может сейчас находиться Вел, ведь для него это уже не имеет значение.       — Поэтому у нас нет питомцев, — прошептал Ньют, наблюдая за действиями Карлоса. — Хотя Томми пытается выпросить у папы хомячка, но у него ничего не получится, потому что даже Итан против. У него был какой-то неприятный опыт.       — Это грустно, — кивнул Карлос. — Но по-другому не бывает.       Ньют лишь кивнул.       Появился Кевин с лопатой, и они отправились за сад, на небольшой холм, как и посоветовал Морган. Идти было не больше пяти минут, но процессия двигалась медленно, а Карлос не спешил торопить парней. Почему-то ему совсем не хотелось расставаться с этим пакетом.       Он все же вручил мальчишкам пакет, который они вдвоем держали очень трепетно. Карлос принялся рыть яму неглубокими подкопами. Для кошачьего тельца нужно совсем немного места.       Вместе они осторожно опустили пакет в землю и вновь покрыли землей. Карлос отправил Ньюта и Кевина на поиски камня среднего размера, но прежде они решили устроить маленькую церемонию.       — Я не знал его хорошо, — первым начал Ньют. Он, к удивлению Карлоса, отреагировал достаточно спокойно. Ну или хорошо притворялся. — Но он был красивым котом. И мурчал громко, когда я приходил к тебе. А еще постоянно катал наши игрушки. Забавно очень.       Кевин вздохнул и продолжил:       — Мне он очень нравился. Хотя мама его не любила. Она всегда говорила, что он плохо пахнет. С ним было весело играть. Он приходил ко мне, когда было страшно. И мы смотрели телевизор вместе. А еще он съедал всю еду, что я не хотел, и этим очень помогал мне. Я буду скучать, Ве-зель-вул, — старательно проговорил Кевин и снова вытер лицо.       Пришла очередь Карлоса:       — Он был моим первым другом. Всегда со мной. Всегда рядом. Иногда он бесил меня, конечно, но разве это не показатель настоящей дружбы? — Мальчики ответили ему слабой улыбкой. — Я тоже буду скучать по тебе, Везельвул.       — И мы будем приходить к тебе, — добавил Кевин.       — Если можно? — Ньют вопросительно посмотрел на Карлоса.       — Конечно, — кивнул Карлос. — А теперь поищите камень. Я придумаю, как сделать из него надгробие. Поставим в следующий раз.       Ньют и Кевин сбежали с холмика, переговариваясь и склоняясь к земле в поисках подходящего камня. Карлос проводил их взглядом, а потом поднял с земли найденную по дороге палку, чтобы воткнуть в «изголовье». Так будет легче найти это место в следующий раз. А он собирался вернуться.       Карлос встал на одно колено, двумя руками коснулся земли, лучше утрамбовывая маленький холмик на большом холме, как ребенок, строящий замок на берегу, и поднял голову, смотря на голую палку и представая на ее месте величественный камень с достойной надписью.       Сейчас он был тем же мальчиком, что вслух читал Везельвулу сказки в свете ночника, чтобы заглушить плач маленького Кевина. Сейчас он снова чувствовал себя одиноким.       Карлос усмехнулся наивности слов, собиравшихся сорваться с губ, но все же произнес:       — Прощай, друг. Мы еще встретимся.

***

      Адам остановился перед покосившимся, медленно разрушающимся зданием крепости, и не смог сдержать гримасу отвращения. Рядом с ним прозвучал вздох:       — Ты уверен, что я нужен тебе здесь? — устало поинтересовался Фредерик. — Помощи от меня в этих делах никакой.       — Ты определенно чувствуешь себя комфортнее среди них, чем я, — отозвался Адам, передернув плечами. — И мне нужны свидетели.       — В последнее время ты вообще не отличаешься дружелюбностью, — заметил Фред, пока они медленно приближались к строению.       — Что?       — Зачем ты так давишь на Бена? Прекрасно понимаешь ведь, что парнишке сейчас нужна твоя поддержка, а не упреки.       — Его ошибки пока никак не связаны с физическим состоянием. Я просто хочу вовремя остановить его.       — Пока он сам не поймет, почему не прав, ты ничего не сможешь сделать. На самом деле, я сам не до конца понимаю, почему ты так остро реагируешь.       Адам ответил бы ему, но потерять такого советника как Фред, особенно сейчас, он не мог, а слова «твоя дочь оказывает на моего сына плохое влияние» явно ему не понравятся. К тому же, в этом нет вины Фреда, как и самой девочки, по большей части. Адам понимал это, вот только фраза «возможно, однажды мы встретимся на семейном ужине» заставляла его все больше давить на Бена. Ради общего блага.       — Наверное, чтобы понять это, нужно быть королем, — все же произнес Адам, склоняя голову, чтобы пройти внутрь. Взгляд его невольно зацепился за паутину, плесень и трещины.       Неприятное место.       — Что ж, тогда ни мне, ни Бену этого не понять пока, — ответил Фред, стряхивая пыль с плеч.       Им не пришлось блуждать долго: громкие голоса, доносящиеся с верхнего этажа, быстро привели их к цели. В большом помещении за круглым столом уже собрались члены совета. Их мрачные лица склонились над картой.       Эван, заметив их, кивнул и обратил свое внимание к Мерлину, который заговорил, медленно поглаживая белоснежную бороду.       — Недавно был еще один импульс. Если они будут возникать с такой же частотой и дальше — мы не сможем отследить все. Рано или поздно кто-то пройдет мимо нас, и в народе начнется паника.       — Кристаллы не справляются с нагрузкой, — добавила Нора, проводя тонкими пальцами по темным линиям карты. — Учитывая, что их становится все меньше. Мы уверены в том, что Кристалл оборотней уже отравлен, Кристалл эльфов — если верить их новой королеве — тоже не в лучшем состоянии. Два из семи так или иначе выведены из строя. Нужно остановить это, пока мы не остались без сил.       — У нас нет доказательств, поэтому мы не можем разорвать договор в нашу пользу, — вздохнула Фея-крестная.       — Предлагаете подождать, пока случится нечто более ужасное? — вскинул брови Эван.       — Я просто оцениваю риски, — недовольно вздохнув, Фея скрестила руки на груди. — Не все присутствующие здесь хотят войны.       — Никто из присутствующих здесь не хочет войны, — вмешался Адам. — Тогда нам нужно убедить оборотней дать нам доступ к их кристаллу и предоставить доказательства Верховному совету.       — Ну, думаю, этим ты как раз и займешься. — Эван развел руками. — Не зря же была придумана программа обучения по обмену.       — Это была не моя идея.       — Вот как…       — Давайте займемся более важной проблемой, — прервала Эвана Нора, бросив на того раздраженный взгляд.       — Проблема не была бы сейчас такой глобальной, если бы вы помогли мне освободить Аида. Да хотя бы разрешили пойти за ним! Тогда вопрос с восстающими из мертвых решился сразу же. Пленник — прямое доказательство нарушения договора.       — Совет только обрадуется отсутствию Аида, и ты это прекрасно знаешь, — качнула головой Нора.       — До тех пор, пока мертвые не начнут возникать на дороге по середине дня.       — Он прав, — произнес Мерлин, и все взгляды вновь вернулись к нему. — Сейчас мертвые — наша самая острая проблема. Вернуть Аида — значит сделать шаг к исправлению. Но сделать это надо так, чтобы не нарушить условия договора.       — Две несовместимые задачи, — возразила Фея-крестная.       — Тогда мы вновь останавливаемся там же, где начали, — закончила Нора, несильно стукнув рукой по столу, закрыв на карте Великий лес.       — Может, именно это нам и следует сделать, — задумчиво протянул Эван, и, переведя на него взгляд, Адам понял, что тот пристально наблюдал за ним. — Ослабить их внимание и заинтересованность в Аиде, отвлечь на что-то другое, а уже потом заняться спасением. — Мгновение помолчав, он неожиданно добавил: — Не самое приятное место, согласен. — Перевел тему он, продолжая смотреть на Адама. — Это как раз еще один пункт, который мне хотелось бы обсудить.       — О чем ты? — нахмурился Адам.       — Эта крепость хороша как укрытие, но ведь теперь Аурадон официально возобновляет отношения с магическими кланами. Почему бы не проявить дружелюбие более широким жестом и не вернуть то, что и так принадлежит мне?       — И ты имеешь в виду?..       — Запретную крепость. Думаю, мои ученики особенно оценят этот жест. Считайте, что так вы искупите передо мной вину за несохраненные артефакты.       Фея-крестная потупила взгляд, а Адам сдержал раздражённый вздох. Он знал, что однажды ему придется заплатить.

***

      Неожиданный укол в руку вывел Бена из мыслей, и он невольно дернулся. Люмьер бросил на него извиняющийся взгляд и продолжил вставлять иголки в ткань.       — Простите, сир, но я хочу, чтобы все выглядело как нельзя лучше. А здесь есть, над чем поработать, — задумчиво протянул Люмьер, внимательно изучая рукава и приподнимая руки Бена.       Голубой костюм с золотыми вставками, изображающими символы Аурадона, принадлежал его отцу. В нем Адам впервые надел на свою голову корону. Именно на этом костюме впервые появились символы нового государства.       Стоя сейчас на невысоком пьедестале в большом для его телосложения костюме, Бен ощущал себя как минимум «не в своей тарелке». Все это когда принадлежало или принадлежит его отцу. А есть ли у него что-то свое?       — Ты отлично выглядишь, — раздался голос из-за его спины, и Бен повернул голову, стараясь не мешать Люмьеру, чтобы улыбнуться матери.       — Спасибо. Хотя я все еще придерживаюсь другого мнения о парадном наряде.       — Твой отец хочет сделать это традицией, — качнула головой Белль. Она легко улыбалась, приподняв уголки губ и прищурив глаза, от чего на лице немного четче обозначились морщинки. — Давай постараемся помочь ему в этом.       Бен молча кивнул и продолжил смотреть на себя в зеркало, теперь постоянно ощущая внимательный взгляд матери, которая словно собиралась с силами, чтобы заговорить.       Когда же все успело так измениться?       Когда он стал избегать отца, а мама превратилась в молчаливую тень, постоянно переживающую за них обоих и пытавшуюся наладить отношения между ними, которые испортились в какой-то один, неуловимый для Бена, миг.       А ведь он помнил, как раньше отец собирал их вечером у камина и, откинувшись на спинку большого мягкого кресла, слушал, как мама читает вслух. Бен тогда либо садился с ней рядом, пытаясь читать так же быстро про себя, либо забирался к отцу на колени, мысленно восхищаясь его большими руками, широкими плечами и немного опасаясь сурового взгляда, тогда еще редко обращавшегося к нему.       Чаще всего он засыпал на руках у одного из родителей и открывал глаза утром уже в мягкой постели       Улыбка скользнула на губы Бена, и Белль, посчитав это хорошим знаком, заговорила.       — Давай сегодня поужинаем все вместе? Ты, я и папа. Отдохнем в семейном кругу, расслабимся. За последнее время произошло так много, что нам всем необходимо немного отвлечься.       — Я не против, — пожал плечами Бен. — А отец согласен?       — Он обещал придти, — кивнула Белль, но в голосе ее проскользнула неуверенность.       — Тогда я скоро подойду, — как можно шире улыбнулся Бен. Белль благодарно кивнула ему и вышла.       Шаги ее растворились по направлению к кухне, и Бен смог выдохнуть, наблюдая за Люмьером, который почти закончил свою суетливую работу.       — Я ее очень расстраиваю, да, Люмьер?       — Она переживает, сир, — понимающим тоном ответил Люмьер. — Я бы тоже переживал, если бы моего ребенка через несколько месяцев ожидало целое королевство во власти. Но у вас все получится, не беспокойтесь, сир, вы не одни. Как много королей начинало свой путь в юном возрасте, а сейчас они великие! Например, наш друг и союзник Артур.       — Спасибо, Люмьер, — улыбнулся Бен.       Столовая встретила Бена запахом вкусной еды, ярким светом и слегка нарушаемой тишиной. Белль с шелестом перелистывала страницы тонкой книги, которую держала на коленях. Бен прокашлялся, и теплые карие глаза обратили на него свое внимание.       — Ты пришел! — Белль отложила книгу и собиралась встать, но Бен остановил ее жестом, прошел к столу и занял одно из двух свободных мест.       — Извини, немного задержался, — улыбнулся Бен, начиная разливать по пустым бокалам, судя по запаху, морс. Взгляд парня метнулся к пустому месту напротив. — Отец опаздывает? Или совсем не желает приходить?       Усталый вздох Белль словно заставил внутренности Бена свернуться в тугой узел, он отставил кувшин и, чтобы заполнить образовавшуюся тишину, принялся накладывать себе в тарелку горячее рагу.       — Я знаю, он обидел тебя. Но иногда он просто неправильно выражает свои мысли. — Белль протянула к сыну руку, сжав его ладонь, и ему не оставалось ничего другого, кроме как остановиться и посмотреть ей в глаза. — Он переживает за тебя не меньше, чем я, Бен. Все свалилось на нас в один момент, поэтому он иногда… срывается. Ему нужно время для того, чтобы привыкнуть к тому, что ты способен принимать серьезные решения без него. К тому же, он ощущает вину за… Да и я тоже… — Белль отвела взгляд, бессмысленно уставившись перед собой.       — Мама, — остановил ее Бен, пытаясь подобрать правильные слова. Ничего из происходящего не давало отцу право так вести себя, но отчасти понять его Бен мог. Наверное, собственная злость мешала ему адекватно реагировать на поступки Адама. — Вы ни в чем не виноваты. И мы с отцом ссоримся не из-за того, что может со мной произойти… снова, а из-за того, что я уже сделал. Тут, как ты уже сказала, ему следует только смириться и принять, потому что я свое решение не поменяю. Я всегда стараюсь понять его. Пусть он ответит тем же.       — Ты прав, — кивнула Белль. — Я постараюсь поговорить с ним, Бен. Мне просто нужно время. Просто, прошу, постарайтесь помириться. Я не смогу спать спокойно, пока не буду уверена, что у вас все хорошо.       — Не переживай так, мы разберёмся. А пока давай поужинаем.       Белль удовлетворенно улыбнулась и, кажется, немного расслабилась, но Бен не мог избавиться от мысли о том, что мама выглядит уставшей и несчастной. Конечно, отец намекал ему на ее состояние, вот только Бен надеялся, что Адам просто преувеличивает, чтобы быстрее договориться.       Белль повеселела и остаток ужина провела в приподнятом настроении, делясь с Беном новостями. Он тоже расслабился, наверное, впервые с той ночи, как стали проявляться симптомы.       Отец появился неожиданно, хмурый и раздраженный, что совсем не удивило Бена. Он успел заметить, как Белль бросила на него беспомощный взгляд, прежде чем улыбнуться мужу.       — Ты сильно задержался. Случилось что-нибудь? — поинтересовалась она.       Адам, так и не взглянув на Бена, молча прошел к столу, на котором остался лишь десерт, и с отвращением бросил на него конверт.       — Надеюсь, вы соскучились по моим родственникам?

***

      Это было странно.       Не то, чтобы Зевон сомневался в собственном отце, но приказ-предложение прокатиться ночью на машине от Аурадона в направлении Острова Потерянных ввело бы в заблуждение любого.       Так они и сидели впятером в машине. Чейз сохранял максимально невозмутимый вид, листая что-то в телефоне, но даже у него иногда проскальзывала паника во взгляде при виде дороги.       Мэл и Зевон, расположившиеся на заднем сиденье, вопросительно переглядывались, но тоже молчали. Лорд нетерпеливо бил хвостом по мягкой обивке, расположившись между ними. Лишь Эван расслабленно вел машину, насвистывая под нос все песни, звучащие из радио, даже если не знал мотива.       Не исключено, что в таком хорошем настроении он высадит их на окраине какого-нибудь леса, пожелает удачи и бросит на прощание какое-нибудь «встретимся за завтраком». От него можно было ожидать всего.       Когда они переехали старенький мост, протряслись по территории Острова Потерянных и уже приближались к границе с Туманом, Мэл застонала:       — Только не говори, что мы едем в Запретную крепость?       Эван лишь обернулся к ним с улыбкой.       Они остановились у каменного моста, и то, как скривилось лицо Мэл, полностью отражало состояние Зевона. Чейз до сих пор не отличался энтузиазмом, и лишь Эван бодро позвал их за собой.       Мэл затормозила перед каменными ступенями, ведущими на мост, но Дракон успокоил ее жестом и встал на первую ступень. Каменные статуи горгулий пришли в движение, их глаза засверкали красным светом.       Зевон отлично помнил все, что рассказывала Мэл о Запретной крепости, поэтому несколько нервно оглядывался по сторонам, но Эван продолжал вести себя до ужаса спокойно, не считая нужным объяснять что-либо.       Одна из горгулий слетела со своего места и приземлилась на мост. Из-под ее лап расползлись трещины. Она пошевелила большими ноздрями, втягивая воздух.       — Ты же был тут не один раз, — подала голос Мэл. — Надеюсь, мы обойдемся без всяких испытаний.       Эван кивнул ей как раз в тот момент, когда горгулья удовлетворенно проурчала и вернулась на свое место.       — И почему в прошлый раз это не сработало? — с обидой поинтересовалась Мэл, но не получила ответа.       Идти по мосту, висящему над пропастью, оказалось не самой приятной вещью, но в безветренную погоду они смогли сделать это достаточно быстро. Вход в крепость открылся прежде, чем они попытались приложить какие-либо усилия       Пройдя в темное помещение, они встретились с холодом, сыростью и плесенью. Дракон хлопнул в ладоши, и старые факелы на стенах вспыхнули с новой силой.       — Ну как вам наши новые-старые владения? — с непонятным восторгом поинтересовался Эван, оборачиваясь к ним и разводя руками в стороны. — Да ладно вам, ребята, не думайте о том, что здесь было. — Его взгляд метнулся к заметно побледневшей Мэл. — Давайте представим, что мы можем здесь построить! Это ведь намного удобнее нашего старого убежища.       — Хочешь сказать… — медленно протянул Чейз.       — Король Аурадона сделал жест доброй воли и наконец вернул в наше распоряжение то, что когда-то было потеряно! Теперь мы имеем полное право обустроить тут все так, как нам нужно. Парни, осмотрите тут все, возможно, где-то остались гоблины. Мэл, пойдем переговорим.       Лорд потопал за хозяйкой, а Чейзу и Зевону ничего не оставалось, кроме как включить фонарики и начать бродить по огромной территории. Паутина, ее жители и крысы пусть и не были замечательной компанией, но радовали их больше, чем стайка разъяренных гоблинов. Обойдя в молчании большую часть первого этажа, они поднялись по скрипучей лестнице наверх. В каждой осмотренной ранее комнате они зажигали факела, поэтому теперь сквозь щели проникал теплый желтый свет.       — Как думаешь, о чем они говорят? — наконец произнес Зевон.       — Наверное, он успокаивает Мэл. Ты же видел ее лицо. Понятно, что она не захочет здесь находиться. — Чейз обернулся, словно ожидая нового собеседника. — Я бы на его месте не смог ее сюда привезти.       — Но Мэл рано или поздно пришлось бы появиться здесь. Наверное, чем раньше, тем лучше.       — Кстати, — открыв дверцу пыльного шкафа, Чейз принялся отмахиваться от пыли и чихать. — Ужас! А тут какие-то лохмотья. Гардероб? Ну так вот… — Чейз, к удивлению Зевона, на мгновение замялся. — Мэл заметила, что мы… грыземся. Так вот, надеюсь, тебя это не сильно задевает. Я все еще считаю тебя братом, несмотря на прошлые разногласия, а это часть моей работы — бесить тебя.       Зевон, разглядывающий узоры из рун на полу, с сомнением поднял голову.       — Ты пылью обдышался? — попытался свести все в шутку он, хотя знал, что рано или поздно им придется обсудить тот случай.       — Может быть. — Чейз неопределенно пожал плечами. — Просто захотелось напомнить тебе, что я вам с Мэл тоже не чужой. Если вдруг что-то пойдет не так — я готов помочь, как бы не возмущался на словах.       — Ну, то что ты показушник я запомнил давно.       — Я все жду, когда у тебя пройдет подростковый возраст и ты станешь воспринимать мои слова всерьёз.       — Я все еще имею право называться подростком, — улыбнулся Зевон. — Ладно, на самом деле, пора бы давно забыть то, что случилось… сколько лет назад? Давай просто забудем все, что я наговорил тебе на твоем дне рождение. Можешь поздравить меня в этом году подобным образом. По заслугам будет. Я виноват, правда.       — Я рад, что мы обсудили это. Можешь не верить, но я думал об этом с тех пор, как вернулся, — продолжая осмотр, произнес Чейз, не оборачиваясь.       — Я не то чтобы рвался найти возможность поговорить, но согласен, теперь легче, — хмыкнул Зевон.       — Значит забыли? — Чейз посмотрел на него и протянул ладонь.       — Забыли, — кивнул Зевон, поднимаясь на ноги, и ответил на жест.       Резко раздавшийся собачий лай и грохот заставили Чейза и Зевона переглянуться и выйти из комнаты, чтобы по длинному коридору дойти до места, откуда шел шум.       В бывшей столовой, судя по остаткам мебели, уже горел огонь. Мэл стояла спиной ко входу и не спускала глаз с парня ненамного выше нее ростом, который, вжался в стол и, казалось, готов в любой момент запрыгнуть на него, спасаясь от девушки. Незнакомец держался руками за нос, и между пальцев у него набухали ярко-красные капли крови. Лорд глухо рычал, прижавшись к ноге Мэл.       — Что тут происходит? — одновременно спросили Чейз и Зевон. Мэл обернулась, и ее взгляд из подозрительного превратился в растерянный. Странный, непонятно откуда взявшийся парень облегченно выдохнул, заметив их.       — Хоть какие-то знакомые лица! — прогундосил он.       Зевон нахмурился, улавливая знакомые нотки, и присмотрелся к незваному гостю. Бледно-голубые концы волос слегка касались плечей, а темные корни плавно переходили в синие пряди. Джинсы, кожаная куртка, армейские ботинки и украшение в виде черепа на шее. Зевон обратил внимание на ярко-голубые глаза, которые внимательно наблюдали за ним в ответ.       Прежде, чем он успел открыть рот, стоящий рядом Чейз удивленно воскликнул:       — Хэди?       — Кто? — Теперь Мэл переводила удивленно-вопросительный взгляд с Чейза и Зевона на Хэди.       — Ты ударила его? — хохотнул Зевон.       — Он напугал меня! — возмутилась Мэл. — К тому же, подошел сзади, — словно оправдываясь, добавила она. — У меня просто сработал рефлекс. Так кто это?       — А ты попробуй вспомнить. — Чейз склонил голову, улыбаясь.       Мэл обернулась к пострадавшему и изучающе, как Зевон только что, заинтересованно склонила голову.       — Какого черта ты здесь делаешь? — раздался за их спинами строгий голос Эвана.       Тонкие губы Хэди, испачканные в крови, растянулись в улыбке.       — Ну здравствуй, брат!