Из любви к тебе

Томиока замирает, едва не коснувшись рукой ядовитого тумана. В его голове набатом звенит мысль: «Растворяет… заживо? Так вот, почему они кричали. Это не дымка и вовсе не туман. Это просто концентрированное облако кислоты. Желудочный сок демона. Наружная пищеварительная система.». Сердце неприятно ноет где-то над диафрагмой, и от этого перехватывает дыхание. Гию видел множество демонов, чьё искусство демонической крови пугало и заставляло враз покрыться мурашками, но это… осознание того, что твои товарищи уже перевариваются у твари в «желудке», и ты ничего не сможешь с этим поделать, буквально приводило в ужас. Да. Столпы тоже испытывают страх. Прячут его подальше, превращают в гнев и в ярость, сметающую всё на своём пути, но им отнюдь не чужды обыкновенные человеческие чувства. Потому что какими бы они ни были сильными, ловкими, особенными, они всё равно остаются людьми. Идеальная стратегия убийства. Заманить жертву в ловушку, притупив инстинкт самосохранения, приглушить голос разума, который шепчет: «не ходи туда, не приближайся к волосам, это опасно», и затем сожрать медленно и крайне мучительно. Таким способом, чтобы только парализовать, но не убить, чтобы жертва не отключалась до самого конца, ощущая, как яд растворяет сначала кожу, затем мышцы, органы, суставы… кости. Томиоку передёрнуло. Можно ли было избежать этой ужасной ошибки, которая стоила нескольким охотникам жизни? Почему на Юки и на девчонку не так хорошо подействовало искусство крови демона? Откуда парень взял столько сил, чтобы остановить столпа воды и при этом даже не двинуться с места? Все эти вопросы крутились в голове мужчины, словно разноцветный калейдоскоп, путая и сбивая с толку. «Какая разница!?», Томиока в который раз злился на самого себя и совершенно ничего не мог с этим поделать. «Нужно думать, как вытащить тех, кто попал под действие тумана!». Он не сразу заметил, что подоспел отряд истребителей, которых Гию отправил искать выживших. Как минимум одного они точно нашли и привели к хашира, и это именно он кричал так надрывно, стремясь предупредить Томиоку о том, что туман убивает. Юки, который сразу обернулся на крик и увидел отряд первым, теперь уцепился взглядом за лицо уцелевшего мечника, словно пытаясь найти там что-то, что поможет ему прояснить для себя картину происходящего. Вот он стоял рядом со всеми, затем повернулся, увидел демона, а потом… всё как будто оборвалось. - Прошу, не ходите туда! Если демон заманил кого-то в свою ловушку, то им уже не помочь! – Выживший истребитель запыхался и то и дело проглатывал буквы в словах. Он добежал, наконец, до Тао, и тот смог разглядеть, что всё лицо несчастного сплошь покрыто раздутыми волдырями, в которых плескалась какая-то мутно-белёсая жижа. За этими ужасными пузырями парень даже не сразу смог разглядеть его глаза. На прогалине внезапно наступила абсолютная тишина. Ни звука, ни малейшего шороха не доносилось с того места, где должны были лежать тела истребителей. После того, как изуродованный парень замолчал, никто из уцелевших мечников так же не произнёс ни слова, однако каждый ощущал это мерзкое чувство, когда хочешь помочь своим товарищам, но понятия не имеешь, как это сделать. Томиока тоже молчал. Он даже не повернулся в сторону прибывших, продолжая сверлить взглядом этот проклятый мутно-зелёный туман. То ли от непосредственной близости к нему, то ли от напряжения, а может быть и потому, что хашира не моргал уже какое-то время, у него начали отчаянно слезиться глаза. Нельзя, чтобы кто-то увидел его сомнения и страх. Сейчас, - он не сомневается в этом ни секунды, - каждый из тех, кто выжил, обращён взглядом к его фигуре. Все ждут, когда же, наконец, старший по рангу примет нужное решение. Когда ты работаешь под руководством более опытного мечника, всё становится проще, потому что тебе есть, на кого опереться. Есть кто-то, кто сможет решить за тебя. Есть, на кого переложить всю ответственность. Но если ты и есть этот «кто-то», значит, ответственность придётся брать самому. - Посылайте ворона к Шинобу. – Голос Гию не дрогнул, но сам он не спешил поворачиваться к остальным. – Она нужна здесь. Немедленно. - Д-да, Томиока-сан! – Кто-то из тех, кто попал в более удачливую часть отряда чем та, которая угодила в ловушку демона, бросился исполнять чужой приказ. Юки всё никак не мог понять, почему его наставник ничего не говорит о ребятах, пропавших в тумане. Что им теперь делать? Как вытащить товарищей по оружию из такой ужасной ситуации? Как помочь тем, кому повезло меньше всех остальных? Прежде, чем парень открыл рот, чтобы задать хотя бы один из терзающих его вопросов, Томиока вновь заговорил, поворачиваясь, наконец, и обращаясь к единственному выжившему из предыдущего отряда. - Ты. – Он указал пальцем на дрожащего мечника, и глаза его неприятно и злобно сверкнули в полумраке. – Почему не дождался нас? Ты ведь сам отправил ворона в просьбой о помощи? Почему не предупредил о том, что здесь происходит!? Голос мужчины едва не сорвался на крик. Кое-кто из тех, кто находился к Гию ближе всего, отшатнулись в сторону, чтобы не попасть под горячую руку. Кое-кто, но только не Юки. Юноша застыл, как вкопанный, впервые за всё время их общения ощущая, что ему по-настоящему не по себе от своего наставника. Никакие тычки и ругательства не могли сравниться с этим тоном, разящим наповал, словно острое лезвие катаны. Парень перевёл взгляд, полный страха и удивления, на столпа воды, но не сдвинулся с места. Кто-то должен был быть рядом, а иначе Томиока обнаружит, что в своём гневе он, в конце концов, остался совершенно один. - П-Простите, Томиока-сан! Извините меня пожалуйста… - Уцелевший парень сжался в комок от одного взгляда Гию, задрожал ещё сильнее и отчётливее, и Тао, бросив на его лицо короткий, полный сочувствия взгляд заметил, как по изуродованным щекам ручьями стекают слёзы. – М-Мои глаза… я хотел найти вас и предупредить, но з-заблудился в лесу… я… почти совсем ничего не вижу! Я пытался помочь своему отряду, но это… чудовище выжгло мне глаза своим туманом! Он согнулся пополам и разразился глухими рыданиями. Девушка, которая немного отошла от шока после нападения демона, подошла к истребителю и положила руку ему на плечо, пытаясь успокоить парня и привести его в чувства. Остальные молчали, но Юки всё равно ощутил отчаяние, которое излучал каждый из собравшихся. Складывалось ощущение, что все они уже заранее похоронили тех, кто был ещё жив… «Но это… неправильно», вдруг подумалось ему. «Там ведь…». Он обвёл взглядом всех истребителей из отряда, пристально вглядываясь в каждое лицо, и с ужасом обнаружил, что не хватает его давнего знакомого. «Там ведь Такахира-сама! Выходит, он тоже попал в туман! Нельзя ведь оставить его и остальных там до тех пор, пока не прибудет Шинобу-сан! Ведь она… наверняка не успеет прийти на помощь в такую даль.». Вот сейчас. Сейчас надо открыть, наконец, рот и, невзирая на страх перед Томиокой, спросить о том, как они будут вызволять пропавших в дымке истребителей! Больше Тао не сможет терзаться мыслями о том, что его друг растворяется буквально в нескольких метрах от границы проклятого тумана! - Хватит! – Гаркнул Томиока на парня, ревущего навзрыд. Казалось, его совершенно не заботило, в каком состоянии он находился. – Твоя работа здесь ещё не закончена! Хватит жалеть себя, аж тошно от этого. Ты был здесь, когда твоя группа погибла. Отвечай, туман рассеивается хоть иногда? Есть шанс подобраться к демону? Раненный юноша аж опешил от такого напора, и у Тао непроизвольно всё внутри сжалось от столь страшной и напряжённой ситуации. Парню и так пришлось не сладко… увидеть смерть своих друзей, последовать за ними в туман, но так и не спасти никого… наверное, это было ужасно больно и тяжело, и, скорее всего, мечник ещё даже не отошёл от предыдущей трагедии, как уже случилась новая. Наверняка все эти пузыри на его лице и руках сильно болят и зудят, а о глазах несчастного и вовсе не хотелось даже задумываться. Самым большим страхом, о котором Юки никому не рассказывал, было ослепнуть пусть даже на один глаз, а тут… юноша мог только догадываться о том, насколько истребителю плохо. И Томиока так безжалостно давит на него, совершенно не обращая внимания на его плачевное состояние. «Так нужно.», уговаривал себя парень, почувствовав, как его ладони сами собой сжимаются в кулаки. «Если не вытащить из раненного всю информацию о демоне, может пострадать кто-то ещё. Томиока-сан делает так, как необходимо, пускай это и кажется чем-то жестоким.» - Н-Нет… - Едва слышно пробормотал мечник, не смея поднять взгляд на хашира. – Он рассеялся только тогда, когда… поглотил всех, кто попал под его действие. Где-то… часа через два, не меньше. Сам демон прячется между деревьями... Если не знать, где именно он находится… в тумане его ни за что не найти! Мечник снова расплакался, не в силах больше отвечать на вопросы столпа воды даже под страхом смерти, и Гию понял, что теперь уже точно ничего от него не добьётся. Нет смысла давить на человека, который и так сломлен достаточно. «Значит… всё, что мне остаётся – это беречь остатки группы до тех пор, пока Кочо не получит противоядие. Или пока не рассеется туман, чтобы можно было, наконец, убить эту тварь!». Это правильные мысли. Не бросаясь бездумно на подмогу своим товарищам, он берёг свою жизнь и жизни уцелевших истребителей, чтобы закончить начатое и дать бой демону, оборвав нити его коварной ловушки. Если сейчас они все полягут, пытаясь спасти пострадавших, никому не станет от этого легче! Это правда… всё это правда, вот только от неё так тяжело и тошно. Томиоку буквально тошнит от собственного бессилия. Если бы только этот мелкий придурок остался рядом с прогалиной, а не ушёл непойми куда в тщетной попытке найти отряд мечников и предупредить их об опасности, кто-нибудь – сам Томиока или его подопечный – на обходе непременно наткнулись бы на него и тогда… ничего бы страшного не случилось. «Хватит перекладывать на кого-то ещё ответственность за свою беспечность! Половина твоего отряда погибла из-за того, что ты вовремя не включил свою бестолковую голову! Единственный, кто действительно виноват – это ты сам!». Терзаемый мыслями о собственной вине, Гию отошёл от основной массы истребителей подальше от тумана и опёрся боком о шершавый ствол дерева. Ему нечего было сказать охотникам. Впрочем, что-то говорить и не требовалось: собравшиеся прекрасно понимали, что шансы спасти своих товарищей неумолимо стремились к нулю. Единственным, кто отказывался это понимать, был подопечный столпа воды. Внезапный порыв ветра бросил Юки в лицо горсть холодных и по-особенному колючих снежинок. Парень зажмурился и попытался отряхнуть лицо, чтобы собраться с мыслями, как вдруг понял одну очень важную вещь… ему не обязательно видеть противника, чтобы знать, где он находится. Эта простая догадка настолько поразила юношу, что ему тут же захотелось подпрыгнуть к Томиоке и высказать ему всё, что парень думает о сложившейся ситуации. Разумеется, он удержал себя на месте, будучи уверенным в том, что сейчас Гию, мягко сказать, не до этого. Кроме того, сама мысль о том, чтобы войти в ядовитый туман в одиночку, наводила на Тао страх до дрожи в кончиках пальцев… нет, это надо было обдумать как следует. Хватит с них на сегодня поспешных решений! И юноша принялся думать. Факт того, что где-то в дымке сейчас растворяется его друг, приводил мысли в сущий беспорядок. Они путались, перемешиваясь с ужасными образами чужих страданий, и Тао стоило неимоверных усилий снова взять себя в руки и отбросить то, что мешало прийти к верному плану действий. Если Томиока и остальные готовы сдаться так просто… даже зная, какие муки испытывают их товарищи, то Юки отказывался принимать бездействие за единственно верное решение. В конце концов… там ведь Такахира. Когда он увидел крохотного паренька, сжавшегося в комок от страха, но судорожно сжимающего в пальцах то, что осталось от несчастного чайного столика, он не раздумывал ни секунды и сразу бросился ему на помощь. А теперь он сам отчаянно нуждался в спасении, и не было никого, кто был бы готов протянуть мужчине руку. «Нет», пронеслась в голове юноши яркая, словно падающая звезда, мысль. «Я этого не допущу! Даже если придётся рисковать своей жизнью! Ведь мы обязаны это делать для тех, кто нуждается в помощи.». - Томиока-сан! Гию отвлёкся от каких-то своих, очевидно, не самых приятных мыслей, и обратил внимание на подопечного, который теперь стоял напротив него, весь дрожа от напряжения. - Пожалуйста, позвольте мне пойти в туман! – Отчеканил юноша, напрягаясь всем телом словно хищник, в любую минуту готовый к прыжку. Он не дал Гию возразить, опережая его новым потоком слов. – Моей скорости хватит, чтобы найти демона в дымке. Я знаю, где он находится. Я смогу увидеть его даже если мои глаза будут закрыты. Я знаю, что смогу его одолеть! Он выглядел настолько уверенным в себе, что Томиока, не удержавшись, усмехнулся себе под нос. Кажется, в его голове даже не могло возникнуть мысли о том, чтобы отправить мальчишку одного в эту мерцающую ловушку, которая так легко расправилась с половиной его отряда. Тао был серьёзен, как никогда, но даже это не заставило Гию взглянуть на предложение юноши с другой стороны. Для столпа воды вся эта затея могла окончиться лишь потерей ещё одного члена отряда, а этого он не допустит ни за что на свете. - Нет. – Отрезал Томиока, вглядываясь в лицо напротив. – Ты никуда не пойдёшь и останешься здесь. Сердце юноши пропустило удар и с грохотом ухнуло куда-то вниз, к самому желудку, отчего тут же накатил приступ тошноты, мерзкий и болезненный до дрожи. На что он рассчитывал? Что Томиока вдруг смягчится, обдумает предложение своего подопечного и…согласится? Согласится на такой безумный план? Конечно, шанс того, что Гию одобрил бы предложение Юки равнялся практически нулю, но таким уж человеком был Тао. Внутри него всегда продолжала тлеть крохотная искорка надежды. И задуть её пока что не удавалось никому. Гию заметил сверкнувшее в глазах мальчишки отчаяние и нахмурился ещё больше, отворачиваясь от его лица. «Я не могу пустить тебя туда! Даже не смотри на меня своими огромными глазами. Понимаю, тебе больно и страшно, и ты стремишься спасти человека, которому обязан жизнью… и на остальных членов отряда, уверен, тебе тоже не наплевать. Но я просто не могу потерять ещё одного человека, который так самонадеянно пытается защитить целый мир.». Парень сейчас так напоминает ему Сабито… своей смелостью положить жизнь ради спасения других, что и без того тяжёлый камень на сердце столпа воды превращается в огромный остроконечный кусок чугуна. Он царапает грудную клетку изнутри, невыносимым грузом тянет к земле. Хочется согнуться в три погибели, сжать кулаки так сильно, чтобы вспороть ногтями кожу на ладонях, но всё, что сейчас может позволить себе Томиока – этот безучастный, ничего не выражающий взгляд. Словно у него действительно вместо сердца одна большущая глыба льда. - Но… - Тао запинается на полуслове, лихорадочно соображая, как он может повлиять сейчас на такую тупиковую ситуацию, подбирая слова, чтобы изменить решение своего наставника. – Там ведь прямо сейчас гибнут люди… и мы просто будем стоять и смотреть? Очередной порыв ветра взъерошил волосы на голове Юки, убирая пряди челки с его лба и глаз. Снег практически перестал идти, из больших мокрых хлопьев превратившись в крохотные колючие кристаллики. На мгновение среди истребителей воцарилось молчание. Наверняка каждый из тех, кто слышал разговор между Гию и его подопечным, тоже озадачился схожими с ним вопросами, но никто больше не решился высказаться вслух по этому поводу. Все ждали, чем окончится этот напряжённый диалог. Гию почувствовал на себе пристальные взгляды со всех сторон, и от этого стало ещё хуже, чем было до этого. Зачем Юки вообще завёл свою бесполезную шарманку? Чтобы заставить хашира изменить своё решение? - Мы дождёмся Шинобу. Когда она… - Но, Т-Томиока сан! От переизбытка эмоций юноша совсем не заметил, как перебил своего наставника на середине фразы. Он тут же пожалел об этом, но был бессилен что-либо изменить. Он уже посмел возразить человеку, которого был обязан беспрекословно слушаться. - Ты что оглох!? – Гаркнул Гию, и остальные истребители поспешили отвести от него взгляд, чтобы только тот не обратил на них внимание. – Ты останешься здесь вместе с остальными! Думаешь, ты такой особенный!? Без году неделя как стал истребителем демонов, а уверенности в себе на всех нас хватит? Уйди прочь с моих глаз! Чтобы я тебя больше не видел. Юноша насупился, крепко зажмуриваясь и рывком отворачиваясь от Томиоки, чтобы больше не смотреть в это полное гнева и раздражения лицо, и почувствовал, как из его глаз самопроизвольно брызнули слёзы. Если бы только он мог открыть сейчас рот, чтобы отстоять свою точку зрения, чтобы доказать наставнику, что он стоит хоть чего-то… но парень знал, что, если он попытается возразить Гию ещё хоть раз, тот не станет сдерживаться, и Тао отхватит, наконец, за свою дерзость и самоуверенность. Кроме того, юноша был уверен в том, что если он снова повернётся лицом к столпу воды, то уже не сможет сдержать нахлынувших эмоций и точно позорно расплачется в голос, словно маленький ребёнок, уронивший леденец на палочке в сточную канаву. Именно этого ему сейчас хотелось больше всего: реветь навзрыд, размазывая слёзы по щекам, согнуться, прислониться спиной к стволу дерева, закрыть лицо руками и оплакивать тех, кому он просто не в силах помочь. Потому что он маленький и слабый… потому что он ещё даже не владеет ни одним стилем дыхания для того, чтобы сразиться с таким могущественным демоном. У него даже клинок самый обыкновенный, серый. Клинок человека, который ничего не смог добиться! «Томиока-сан прав! Он прав во всём! Какой там от меня может быть толк!? Я ведь даже против обычного демона не смог выстоять тогда… едва не умер, пытаясь его одолеть, а здесь… неужели я действительно мог допустить хоть единую мысль о том, что смогу справиться с тварью, против которой даже хашира воды оказался бессилен!? Глупый, наивный идиот!!» Юки всё-таки закрыл лицо руками, чтобы никто не видел его слабости… чтобы никто из собравшихся не заметил, как парень закусил нижнюю губу практически до крови, силясь унять рвущиеся наружу рыдания. Он начал так хорошо и уверенно, но резкий окрик Гию заставил его вновь спуститься с небес на землю. Туда, где ты не обладаешь неведомой волшебной силой, чтобы спасти дорогих тебе людей. Туда, где охотники умирают от лап кровожадных тварей. Туда, где ему *придётся* заживо похоронить тех, от кого через пару часов не останется даже костей, которые можно было бы предать земле, чтобы оплакать по-человечески. «Я так хочу уметь обращаться с людьми как ты.», думает Томиока, беглым взглядом окинув едва заметно дрожащего Юки, который теперь казался ему ещё меньше и младше, чем он был на самом деле. «Если бы я мог утешить тебя, подобрать подходящие слова… но так, как получается у тебя, у меня никогда не выйдет. Прости. Ты должен понять, что в этом мире не всё подвластно твоим желаниям. Иногда мы оказываемся слишком слабыми и немощными, чтобы спасти тех, кто нам дорог. Несмотря на то, что мне пришлось повысить голос, чтобы уберечь тебя, я рад, что ты не прекращаешь пытаться помочь остальным.». Если бы Томиока был бы не так скуп на эмоции… если бы только он был лучшим наставником, Тао ни за что бы не пришлось переживать такие сильные эмоции в одиночестве. Мужчина утешал себя мыслью о том, что великое всегда достигается через боль. Нужно просто вытерпеть её, всю, до последней капли, пропустить через своё тело, как разряд молнии, чтобы стать сильнее и опытнее. В конце концов, когда мальчика, наконец, отпустит, Томиока по-прежнему будет рядом. Всё такой же угрюмый и суровый, грубый местами и невыносимо хладнокровный, но… кто сказал, что даже у такого человека нет сердца? Юноша молчит, и Томиока молчит тоже. Теперь тишину этого места нарушает лишь надрывное дыхание Юки и тихий шелест кривых веток, танцующих в обнимку с ледяным зимним ветром. Холод отрезвляет. «Умыться бы сейчас в снегу», думает Тао, изо всех сил стараясь себя успокоить, чтобы поскорее прийти в чувства. «А ещё лучше искупаться в горячем источнике… поесть риса со свежими овощами. Выпить горячего чаю.». Но вокруг него лишь этот проклятый лес, который Юки уже ненавидит, и нет никого, кто мог бы обнять его так же, как Такахира, чтобы мальчик утонул в этих спасительных объятиях, забылся в них хоть на минутку. Чтобы только не чувствовать эту бесконечную вину, прожигающую насквозь. «Поверить не могу, что ты так легко сдался.» «Этот голос…». Парень вздрагивает, отнимая руки от заплаканного лица. «Такой знакомый и родной.». Действительно, его бы юноша узнал из сотни других голосов. Да что там, если бы обладательницу этого прекрасного голоса поместили бы в самый центр многотысячной толпы и завязали бы Тао глаза, он без труда бы узнал её по одному только запаху и звуку шагов и дыхания. «Эгами, я… я не знаю, как поступить. Мне ужасно больно, всё тело словно горит! Пожалуйста, помоги мне!», взмолился юноша, хватаясь за чужие слова, как за последний выступ на абсолютно гладкой стене. Голос умершей подруги он не слышал уже слишком давно. Говорят, когда особенно тяжело и страшно, ты можешь обратиться к тем, кого нет рядом и уже никогда не будет, чтобы они направили тебя и помогли принять слишком уж нелёгкое решение. Ерунда! Когда настолько тяжело, что кажется, будто в любой момент твоё сердце может развалиться на части, любимые люди сами обращаются к тебе, протягивая руку помощи и надежды. «Перестань убиваться по собственной слабости.», голос девушки был строгим, и в то же время он приносил с собой облегчение. «Вместо того, чтобы думать о том, что ты ничего не добьёшься, действуй. Стань сильнее. Если будешь стоять на месте, то так ничего и не изменится!» Юки замирает, украдкой поглядывая на наставника. Кажется, тот занят какими-то своими мыслями, так что даже не обращает внимания на то, чем занимается его подопечный. В голове парня словно маленькая птичка бьётся одна единственная мысль: «Действуй. Стань сильнее!». Но так ли легко ослушаться чужого приказа? Когда тебе сказали твердое «Нет!», отвернулись и даже не стали слушать до конца. Так ли легко поверить в себя, если больше в тебя не верит никто, даже собственный наставник? «Я… не могу вас подвести, Томиока-сан.», думает парень, враз успокаиваясь и утирая оставшиеся слёзы с лица рукавом цвета весеннего ясного неба. «Но я никогда не прощу себя, если не попытаюсь победить. Я не хочу потом винить себя во всём, чего не смог сделать. Не хочу винить себя за то, что просто стоял в стороне! Простите меня, если сможете, пожалуйста. Если вы не хотите поверить в меня, значит… я сам в себя поверю!». У него в голове стремительно зреет план. Тао не даёт себе времени на сомнения. Он либо сработает, либо парень погибнет в этом ядовитом тумане вместе с остальными истребителями. Юки знает, что дымка парализует, стоит только её вдохнуть. Ему известно и то, что она проникает под кожу за считанные минуты, причиняя неимоверную боль и уродуя человека практически до неузнаваемости. Но может быть… «Если я не буду вдыхать туман, то не попаду под его влияние. Возможно, если прикрыть чем-нибудь руки и лицо, яд будет не так агрессивен, и это сможет дать мне ещё немного времени?». Но это всё – только теория. Как будет на самом деле – для парня великая тайна, которую ему только предстоит разгадать. Краем глаза Томиока, действительно погружённый в какие-то свои раздумья, всё-таки замечает, что с Юки что-то не так. Он не может объяснить самому себе, что именно… вроде как, парень так резко успокоился, что перемена в его настроении привлекла излишнее внимание столпа воды. Он не понимает, хорошо это или плохо, но что-то подсказывает Гию, что лучше перестраховаться и подойти, все-таки, к этому неугомонному мальчишке, чтобы поинтересоваться, в чём дело. Хашира настолько уверен в том, что юноша не посмеет его ослушаться после того, как мужчине пришлось повысить на него голос, что упускает драгоценный момент, а когда понимает, что всё идёт не по плану, уже становится слишком поздно. Он слишком поздно замечает, что Тао дышит очень уж глубоко, будто специально разгоняя кровь внутри своего организма, готовясь к рывку, слишком поздно замечает, что юноша сдвинул маску лисицы, полностью прикрыв ею своё лицо, и когда к Гию приходит осознание, тот сразу же подрывается с места, в два прыжка оказываясь рядом со своим подопечным. Только вот, Юки всё равно оказывается быстрее. - НЕ СМЕЙ!! Отчаянный крик эхом проносится по поляне, кажется, даже оглушая тех, кто находился ближе всего к центру событий. Томиока выбрасывает вперёд правую руку, стремясь удержать парня от поступка, который может стоить ему жизни, но его трясущиеся от напряжения пальцы лишь едва касаются холодной ткани чужого хаори. Кажется, Юки только что стоял прямо перед носом хашира, но стоило тому моргнуть, как он исчез, испарился, поднимая в воздух ворох колючих снежинок. Тао движется с такой скоростью, что на какое-то мгновение развеивает собою густой туман, прямо как ледокол, который раздвигает своим носом огромные льдины, и Томиока ещё надеется успеть за ним, в этот временный коридор, где концентрация тумана ниже всего. Разумеется, за подопечным ему не угнаться: чтобы развить такую скорость, Гию необходимо дышать, но любой вздох в ядовитой дымке запросто станет для него последним. Воздушный коридор захлопывается, и туман обступает столпа воды со всех сторон, моментально обжигая кожу, будто бы на неё брызнули кислотой. Глаза сразу начинают слезиться, горячая, солёная жидкость смешивается с ядом, и от этого ситуация только ухудшается с каждой секундой. «Нужно вернуться! Вернуться!», соображает мужчина, рефлекторно прикрывая рукой глаза. Тем лучше для него, что он не успел зайти слишком далеко в туман, и у Гию получается выбраться из дымки достаточно быстро, не получив при этом серьёзных повреждений, хотя кожа на руках и лице всё равно успела покраснеть и покрыться испариной. С закрытыми глазами он не сразу соображает, что уже вышел в безопасную зону, поэтому случайно натыкается на одного из истребителей, отпихивая его в сторону. Хочется сбросить с себя кожу, чтобы она, наконец, перестала жечь и зудеть, хочется кататься по снегу, чтобы погасить это адское пламя, но Томиока усилием воли держит себя в руках. - Я убью тебя. – Бормочет он себе под нос, наклоняясь и зачерпывая горсть снега, чтобы умыть от яда лицо и руки. – Если ты вернёшься живым, обещаю, я тебя убью!

***

В последние несколько секунд перед прыжком в неизвестность, Юки понимает, что Томиока всё-таки сумел разгадать его намерения. Безумно страшно нырять с головой в эту ядовитую дымку, и в сердце юноши закрадываются сомнения по поводу успеха столь бредовой и опасной затеи, но как только он понимает, что Гию непременно попытается остановить своего подопечного, он не колеблется больше ни секунды. Если хашира поймает его, всё, к чему готовился истребитель, канет в лету. Скорее всего, Томиока просто вырубит несносного мальчишку и пожалеет, что вообще решился взять его на такое опасное задание. А когда Тао, наконец, очнётся, всё уже будет кончено… Так что он, глубоко вдохнув полной грудью в последний раз, срывается с места, ощущая, как под его ногами мёрзлая земля собирается складками, заламывается, будто ткань по-особенному грубой одежды, прикрывает глаза… чувствует с помощью своей интуиции, как пальцы Гию смыкаются где-то у него за спиной, и в следующую же секунду его тело погружается в мерцающий туман. Поначалу боли нет, и парень даже удивляется этому, соображая, что могло пойти не так, но спустя мгновение она накатывает обжигающей волной, и мечник стискивает зубы, чтобы только удержаться и не вдохнуть ядовитые пары. Сначала кажется, будто бы ничего страшного не происходит. Просто жжение, которое вполне можно вытерпеть, зуд и покалывание по всей поверхности кожи, которая непосредственно соприкасается с туманом. Затем боль набирает обороты. Дымка проникает под маску, обжигая лицо. Особенно сильно страдают те места, кожа в которых тонкая. Юноше стоит огромных усилий чтобы удержаться и не облизнуть моментально пересохшие губы. Сейчас надо думать о другом. Отбросить боль, задвинуть её подальше, сомкнуть челюсти с такой силой, чтобы в и без того закрытых глазах потемнело ещё больше, и просто бежать вперёд к тому месту, где прячется демон. Юки чувствует, как волосы на ветвях и стволах деревьев приходят в движение. Поначалу, когда мечник наблюдал за ними с безопасного расстояния, они хоть и шевелились, но выглядели достаточно неповоротливыми и медлительными, однако теперь парень понимает, что даже эта напускная заторможенность призвана ослабить его бдительность и заманить в ловушку, из которой нет выхода. «Нужно сделать что-то с волосами!» соображает мечник, уворачиваясь от прядей, которые стремительно стягиваются со всей прогалины к траектории, по которой движется Юки. «Если их станет слишком много, я больше не смогу увернуться!». Это тот самый случай, когда ты теряешь в скорости, если стремишься избежать опасности, и парень понимает, что если замедлится, то непременно выдохнется, вдохнёт полной грудью туман и останется на этой прогалине навсегда. «Дурак, у тебя же есть клинок!». Несмотря на уже ставшую невыносимой боль во всём теле, Тао ещё в состоянии соображать, и это, несомненно, его радует. Хочется кричать, но для крика нужно вдохнуть. Замкнутый круг. Парень чувствует, как страх неумолимой смерти комом подступает к желудку. По ощущениям, его вот-вот вырвет, но и этого тоже нельзя допустить! «Просто передвигай ногами, ну же!!». Кольцо волос сжимается над истребителем, и тот выхватывает, наконец, клинок ничирин из ножен, чтобы расчистить себе дорогу. До демона всего ничего пути, но, когда ты чувствуешь, как под одеждой плавится кожа, эти минуты в тумане кажутся адской, болезненной вечностью. Катана со свистом рассекает пряди волос, и они осыпаются мягким пушистым вихрем у Юки за спиной. Ни одна волосинка не долетает до цели. Вот так. Всё нормально. Нормально. «Ты всё ещё можешь двигаться, просто продолжай бежать!», из последних сил уговаривает себя юноша, перехватывая меч поудобнее, чувствуя, как рельефное плетение на рукояти больно впивается в повреждённую кожу, и когда боль доводит его до грани, Тао вдруг ощущает, как через всё его тело от пяток и до кончиков волос на макушке будто пробегает электрическое напряжение. «Вот оно!! Я чувствую его! Демон совсем рядом! Нельзя останавливаться, как бы сильно ни хотелось!» Он утешает себя мыслью о том, что великое всегда достигается через боль. Нужно просто вытерпеть её, всю, до последней капли… И Юки терпит, стиснув зубы, молча, как и подобает настоящему воину. Он выдержит всё, до последней секунды всё выдержит, и ни за что не позволит себе здесь умереть! Только не так. Только не в то мгновение, когда он действительно уверен, что теперь может всё. В висках пульсирует застоявшаяся кровь: юноша не дышит уже слишком долго. Еще секунд десять, от силы пятнадцать, и он просто лишится сил и сознания, и упадёт в изъеденный кислотой снег, чтобы погрузиться в вечную агонию и сгореть заживо. «Я не позволю никому здесь умереть до тех пор, пока мои руки сжимают клинок!!», проносится в голове Юки отчаянная мысль, он со свистом выпускает воздух сквозь зубы, понимая, что больше не может удерживать его внутри раздувшихся лёгких, и настигает, наконец демона. Он может почувствовать, куда стекаются все волосы с прогалины, ощущая мощные потоки энергии, собирающиеся в одну точку, и понимает, что этой точкой является голова. «Мне не хватит сил, чтобы разрезать шею демона, будучи в таком плачевном состоянии», мелькает в голове юноши мысль. «Надо быстрее что-то придумать! Если эта энергия и есть искусство крови, значит…». Он не успевает закончить фразу даже у себя в голове, но уже знает, что ему следует сделать. Демон повёрнут к нему боком, парень знает об этом, и когда он на полной скорости подбегает к монстру, то целится вовсе не в шею. Левой рукой Юки загребает густые, шёлковые на ощупь волосы демона в широкий хвост, едва помещающийся в одной ладони, оттягивает их в сторону, чтобы было удобнее рубить, а правая рука в это же время совершает короткий размах. Один удар острой, словно бритва, катаны – и пряди тускло-зелёных волос рассыпаются, отрезанные Тао от головы чудовища. Парень осознаёт, что схватил голой рукой концентрат яда только тогда, когда понимает, что не чувствует кисть левой руки: из отсечённых прядей, которые остались у него в ладони, начинает активно сочиться кислота, мгновенно прожигая кожу до самых мыщц. Она обугливается, чернеет, ссыхается, словно тонкие пласты древесины, брошенные в огонь, и юноша, наконец, кричит во всё горло, не выдерживая такой мучительной боли. Он останавливается, отбрасывая волосы демона в сторону, будто ядовитую змею, тяпнувшую его за палец, вдыхает полную грудь морозного воздуха и кричит снова, ещё громче, чем в первый раз, срывая голосовые связки и захлёбываясь собственным отчаянием. Он охрип, и на его несчастном теле не осталось ни одного живого места, не затронутого кислотой, но он всё ещё жив, однако, осознание этого приходит к нему не сразу. Он жив, не парализован и вполне может пошевелить даже изуродованной рукой, если это потребуется, и только тогда, когда Тао перестаёт, наконец, кричать, и снова делает вдох, он понимает, что принял единственно верное решение. Он отрезал волосы демону, и поэтому туман рассеялся. Кислота, пускай и приведённая в практически газообразное состояние, всё же оказывается настолько тяжёлой, что без постоянного источника стремительно оседает на снег, так что Юки теперь может дышать вполне себе чистым воздухом и уже не так сильно опасаться за собственную жизнь. «Это временно!», юноша трясёт головой, пытаясь привести себя в чувства, чтобы закончить начатое. «Тварь без труда восстановит связь со своими волосами, и тогда мне точно придёт конец!! Надо рубить голову, надо снова собраться! Возьми… возьми себя в руки!! Держи катану покрепче!». Но дыхание по-прежнему судорожное и сбивчивое. Оголодавший мозг требует кислорода, и для того, чтобы успокоиться, юноше требуется время, которого у него нет. Он чувствует, что демон уже отращивает волосы, чтобы соединить их с отрубленной массой, и тогда парень снова бросается вперёд, хватаясь за рукоять только правой рукой, потому что каждое движение пальцами левой причиняет неимоверную боль. Ничего. Он знает, как это делается. Он тренировался со связанной рукой, и поэтому его движения быстрые и точные. Юноша заходит за спину демона и вновь срезает отросшие волосы с его головы вместе с костлявой рукой, которой тварь пытается его остановить. Это намного легче, чем отрезать саму голову, но Юки понимает, что не сможет вечно ходить вокруг да около… Его силы уже на исходе, и если Тао не сможет придумать что-нибудь, то демон рано или поздно вновь восстановит своё искусство крови, и тогда парню точно настанет конец. «Действуй. Стань сильнее!» «Ты способен на большее. Ты не обязан уметь пользоваться стилем дыхания, который выбрали за тебя. Если не подходит ни одно из уже имеющихся, значит, придумай своё.» Пересиливая себя в очередной раз за эту слишком уж долгую и мучительную ночь, Юки кладёт левую ладонь на рукоять клинка и с силой сжимает пальцами цветное плетение. Он чувствует, как кожа лохмотьями слезает с его ладони и кончиков пальцев, но останавливаться не собирается. Только не тогда, когда от него зависят жизни людей. Как бы ни было больно и страшно, просто стисни зубы и иди вперёд! «Простите меня… учитель Урокодаки… Томиока-сан. Я так и не смог овладеть дыханием, которому вы меня обучали. Оказалось, что даже самый простой стиль мне не подходит, и я ничего не смогу с этим поделать. Зато… я могу придумать что-то своё. Дыхание, которое сделает меня сильнее. Дыхание, которым вы сможете гордиться!!». - Дыхание льда! Первый стиль: оглушающий треск!!

***

Снег на разгорячённом лице стремительно тает, противными тёплыми каплями стекая вниз по шее. Жидкость смывает осевшую на лице Томиоки кислоту, и ему, наконец, удаётся открыть глаза и оценить ситуацию. Секунды тянутся мучительно долго. Мужчина вглядывается в густой туман, тихий и спокойный, будто горное озеро в ясную погоду, мерцающий своим мягким, зелёным светом, словно ожидает от него какого-то чуда. Он до сих пор не может свыкнуться с мыслью о том, что человек, которому столп воды доверял больше всех присутствующих, вот так просто ослушался приказа старшего… приказа своего наставника! Бывает и так, что рядовые истребители испытывают перед хашира едва ли не благоговейный трепет, боятся даже слово сказать в присутствии сильнейших мечников в организации, не то, чтобы пойти против их воли, но Юки оказался слеплен из совершенно другого теста. Он не испугался даже тогда, когда Гию выплеснул на него всё своё раздражение и гнев от сложившейся ситуации. Не испугался, просто расстроился, но даже это не помешало ему придумать план, чтобы всех обхитрить. Чтобы обхитрить Томиоку. Наверное, поэтому Урокодаки и взял его к себе в ученики. Теперь мужчина мог понять, как такому малышу удалось дойти до Финального отбора и выжить на нём. У Тао нет стальных мышц, он не отличается выносливостью, и ростом природа его явно обделила, но вот упрямства и мужества у юноши хоть отбавляй. Гию напряжённо прислушивается, и до его ушей долетает тихий свист, с которым клинок ничирин рассекает воздух, а следом легкий, практически неразличимый шелест. Значит, Тао всё ещё жив. Надолго ли? Юноша уже находится в тумане около минуты, его организм, который никогда не отличался достаточной стойкостью, не сможет выдержать такой отчаянный марш-бросок, и именно это пугает Томиоку больше всего. Разумеется, ему не плевать и на остальных членов своего отряда, которые угодили прямо в желудок демона, но осознание того, что он снова близок к тому, чтобы потерять своего подопечного навсегда голодным зверем вгрызается в горло. От того, чтобы наплевать на всё и последовать к демону вслед за Юки его отделяют лишь остатки благоразумия, говорящие, что этим столп воды точно ничего не добьётся. Он уже не надеется, что Тао убьёт демона, не рассчитывает на то, что мальчишка и вправду вернётся к нему живым… Гию просто ждёт, и с каждым мгновением это даётся ему всё труднее и труднее. Облачка горячего пара срываются с его губ и улетают к кронам ссутулившихся корявых деревьев. Где-то за его спиной перешёптываются остальные истребители, но мужчина не слышит их, даже не пытается уловить суть чужих разговоров. Томиока ни на что не надеется, он просто ненавидит себя за то, что проявил слабость, позволив юноше участвовать в столь опасном задании. Теперь думать об этом было уже слишком поздно. Разрезая тишину и перебивая собой гул чужих голосов за спиной Томиоки, по прогалине разносится отчаянный крик. Его едва ли можно расслышать, если только не напрячь как следует слух. Надсадный, хриплый, больше похожий на скрип сухих деревьев или вой ветра в щелях между камнями, он быстро стихает, и поначалу хашира не уверен в том, кричал ли кто-то вообще или это ему самому показалось от напряжения и волнения за чужую жизнь. Хашира замирает, бездумно хватаясь ладонью за рукоять клинка, не замечая, как шагает навстречу туману. Если кто-то и мог ещё издавать звуки в ядовитой дымке, то только Юки. Крик повторяется. Уже более надрывный и громкий, полный боли настолько, что Гию вздрагивает, сжимая плетение на рукояти с такой силой, что белеют костяшки пальцев. - Туман! Он рассеивается! Кричит кто-то позади него, но Томиока уже этого не слышит. Он бросается вперёд, в не осевший ещё туман, задерживая дыхание на всякий случай, выхватывает катану из ножен и бежит туда, откуда доносился голос Тао. В голове яркими вспышками пульсируют только две мысли: «У него получилось» и «Держись, я сейчас!». Зажмуриваться больше нет необходимости: ядовитые частицы оседают на снег, освобождая место чистому зимнему воздуху, который несёт с собой жизнь, а не мучительную смерть. Что-то глубоко внутри Гию ликует. Краем глаза он замечает, как волосы на окружающих его деревьях тускнеют, блекнут, как растения, которых отрезали от корней, и это придаёт столпу воды решимости и уверенности в победе над демоном. Теперь уже не важно, сможет ли Тао что-либо ещё противопоставить демону тумана. Если у подопечного Томиоки не хватит сил отрубить голову чудовища, мужчина с огромным удовольствием сделает это сам. Для того, чтобы настигнуть демона, у хашира уходит в два раза меньше времени, чем у Тао. Ещё бы, ведь ему не приходится противостоять ни жгучей боли, ни волосам демона, которые теперь безжизненными лохмами свисают с корявых веток. Кроме того, благодаря стараниям юноши, Томиока теперь может дышать свободно, набирая скорость с каждым глубоким вдохом. Едва завидев свою цель, мечник перехватывает катану поудобнее, готовясь к атаке. Он не сразу замечает чуть поодаль от лесного чудища Юки, сжавшегося в маленький комочек, зато может расслышать его голос, достаточно громкий и отчетливый, охрипший от крика, сбивчивый от длительной задержки дыхания и большой нагрузки на лёгкие. Гию не верит тому, что слышит. «Дыхание…льда? Значит, ты действительно решился на этот шаг. Однако, для подобных экспериментов слишком поздно. Прости, придётся тебе показать свой приём в другой раз». Для длительных раздумий у охотников и вправду нет времени: демон уже отрастил волосы необходимой длины, чтобы соединить их с отрубленной частью, и Томиока замечает, что некоторые пряди вновь начинают светиться. Ещё несколько упущенных мгновений, и они вновь начнут источать яд, парализуя всё живое, что нуждается в дыхании. При других обстоятельствах и с более слабым противником Гию сложил бы оружие, позволив своему подопечному проявить себя и разобраться с демоном самостоятельно. В конце концов… Дыхание Льда звучит интересно, но сейчас при малейшей заминке они оба рискуют своими жизнями. Цель так близка, но она ускользает от Томиоки. Прежде, чем он успевает добежать до демона, Юки приходит в движение, и его катана настигает врага быстрее. Вихрь колючих снежинок, которые взмывают в воздух вслед за юношей, вдруг превращается в изумительные узоры. Снежинки слипаются друг с другом, образуя кристаллы льда, которые сталкиваются с зеркальной поверхностью клинка, рассыпаясь мерцающими брызгами, окрашивая сталь ничирин бледно-голубым цветом. Словно морозные узоры, которые красивыми бутонами распускаются на окнах домов особенно холодными ночами. Столп воды никогда прежде не видел, чтобы катана истребителя окрасилась прямо во время битвы с демоном. Движения юноши быстрые и точные, немного дёрганные, но Томиока всё равно любуется ими, списывая мелкие недочёты на постоянную боль, которая теперь преследует истребителя. Ни одного лишнего шага, замаха, удара клинком. Тао в мгновение ока заходит демону за спину, отталкивается от земли и прыгает, снова рассекая его волосы горизонтальным коротким ударом снизу вверх, мешая применить технику демонической крови, окончательно обезоруживая противника. «Неужели, ты действительно решишься?», проносится в голове Гию мысль, и в следующую же секунду подопечный оправдывает все его ожидания, даже самые смелые и отчаянные. Извернувшись в воздухе, словно кошка, Юки снова наносит удар, на сей раз прямо по шее врага. Слышится громкий треск, похожий на то, как хрустит лёд на подмёрзших лужах, когда наступаешь на него ногой, и голова демона слетает с плеч прямо в снег и сразу же тонет в нём, больше не обременяя мир своей гримасой злобы и презрения. Во все стороны разлетаются осколки льда, словно завершая этот бой последним изящным штрихом. Гию замечает, что его подопечный пострадал от этого удара и сам: для того, чтобы исполнить свой приём ему потребовалось развернуться в воздухе слишком резко и задействовать весь потенциал своего хрупкого организма и даже больше, так что он снова умудрился вывихнуть себе плечо. Это уже не кажется столпу таким уж важным. Он поспевает к юноше как раз вовремя, чтобы подхватить его и не дать упасть лицом в снег, на который осели остатки яда демона. Катаны обоих истребителей – насыщенно-синяя и бледно-голубая – падают друг на друга с тихим перезвоном и тоже практически полностью исчезают под глубоким слоем снега. Томиока осторожно усаживает Юки, прислоняя его спиной к дереву, стараясь лишний раз не притрагиваться к нему, чтобы не потревожить израненную кислотой кожу. Он спас жизни половины отряда, но какой ценой? Юноша дышит, но совсем поверхностно, так что хашира даже не сразу замечает, как его грудь поднимается и опадает. Мужчина кончиками пальцев цепляет маску за самый край, медленно снимая её с чужого лица, являя миру уже вздувшиеся пузыри на тех местах, где должна быть нормальная кожа. Избавив голову подопечного от маски лисицы, охотник отбрасывает её к катанам, продолжая оценивать степень чужих повреждений. Его взгляд падает на левую руку юноши, ту самую, которой ему пришлось схватиться за волосы демона, чтобы отсечь их… теперь на месте кожи там остались только сморщенные, кровавые лоскуты, которые отслаиваются от любого неосторожного движения. Гию не уверен, сможет ли мальчишка пользоваться этой рукой так же хорошо, как прежде, потому что повреждения выглядят слишком уж серьёзными. Сабито бы сказал, что иногда за победу приходится дорого заплатить. На месте Тао должен был быть более опытный истребитель. Тот, кто был обязан принять самый страшный удар на себя. Это Гию следовало бы войти в этот туман, не Юки, и за это столп воды бесконечно злился на самого себя и на непослушного мальчишку, который возомнил, что он может спасти всех даже ценой своей жизни. «Ты так боялся, что твои соратники могут умереть, но если бы погиб ты, то ничего страшного, верно?». Звуки шагов и тяжёлое дыхание за спиной возвращают Гию самообладание. Сейчас он нужен им всем, и больше всего нужен тому, кого поклялся защищать, и кого в очередной раз подверг опасности по собственному легкомыслию. - Несите чистый снег! Не передвигайте раненых, это только больше им навредит! – Как ни в чём не бывало командует хашира, оборачиваясь через плечо на подоспевший на помощь отряд мечников. – Прикладывайте снег к открытым участкам тела, надо дождаться прибытия Шинобу и отряда какуши. - Да, Томиока-сан! – Хор сразу нескольких голосов оповещает Томиоку о том, что всё снова под контролем. Попавшие в дымку истребители ранены, но не мертвы. Демон тумана убит, и тело его давно рассыпалось прахом, который унёс и развеял ветер. Ещё одна ночная тварь в копилку Юки, ещё несколько десятков, а то и сотен спасённых жизней, ещё несколько уродливых шрамов на теле совсем ещё юного охотника. Рваные штрихи на карте его пути. Кривые иероглифы биографии, небрежной рукой нацарапанные на рисовой бумаге. Сегодня юноша доказал, что он действительно способен на большее, прямо как Томиока и говорил ему тогда, в роще у дома бабочки, вот только вопреки ожиданиям мужчины осознание этого не приносит ни радости, ни облегчения. Самостоятельность принятого решения, стойкость принципов Тао даже перед лицом грозного врага, его способность независимо от старшего по рангу оценивать сложившуюся ситуацию означает только одно: Гию придётся распрощаться с гордым званием наставника. Очевидно, он Юки больше не нужен. Кто знает, если техники мальчика окажутся достаточно эффективными, и он будет продолжать развиваться так же стремительно, может быть, совсем скоро им будет суждено встретиться как равным, на собрании хашира? Сейчас не время думать об этом, есть и более насущные вещи, но Гию не может уследить за собственными мыслями, прокручивая у себя в голове один вариант развития событий за дургим. - Т-Томиока-сан..? Тихий голос вновь зовёт его по имени. Нет. Гию не готов попрощаться с юношей, так неожиданно ворвавшимся в его тихую жизнь. Почему это должно было случиться именно тогда, когда Томиока начал привыкать к не очень-то званному гостю в собственном доме? Не привыкать даже… привязываться. Он склоняется ухом почти к самому лицу юноши, чтобы как следует расслышать всё то, о чём тому хочется рассказать или спросить своего наставника. Горячее дыхание опаляет кожу на виске, когда Тао вновь начинает говорить. - Мой… клинок. С ним что-то не так..? Он сломался? – Голос надсадный и сиплый. После такого сурового испытания, Юки было бы лучше помалкивать, но он слишком упёртый, чтобы принять это. - Нет. – Отвечает Гию после нескольких секунд раздумий. – Нет, он не сломан. Он окрасился. Теперь ты достоин того, чтобы носить его. - П-Правда? – На парня накатывает волнение, смешанное с восторгом. Он улыбается даже сквозь боль, даже сквозь отвратительные, уродливые пузыри, стянувшие всё его лицо. – Какого он цвета!? Пожалуйста, скажите! К мечникам, сидящим на холодном снегу, подбегает та самая девчонка, которой удалось уцелеть после встречи с демоном тумана. Она использовала своё хаори, чтобы принести для Юки снег, как и было приказано. Её руки начинают дрожать, когда взгляд тёмно-карих глаз падает на изуродованную руку истребителя, но, в целом, охотница держится достаточно хорошо и бодро. Гию кивает, принимая из её рук импровизированный мешок со снегом, зачерпывает оттуда пригоршню и плавно опускает целительный холод на лицо подопечного, стараясь не причинять лишней боли. Юноша вздрагивает, но не двигается с места, наконец, ощущая облегчение, позволяя себе расслабиться и глубоко вздохнуть полной грудью. Такая процедура даже ненадолго остужает его пыл, и Юки перестаёт задавать наставнику вопросы, расслабляя голосовые связки. - Светло-голубой. – Отвечает столп воды спустя какое-то время, словно бы на обдумывание этого ответа у него ушло слишком много сил. – Хороший цвет для Дыхания льда. - Простите… пожалуйста, простите меня. – Шепчет юноша практически одними губами. При каждой попытке издать хоть один звук, горло взрывается болью, а на языке появляется противный привкус крови. – Я знаю… что не должен был никуда идти. Но я просто не мог остаться в стороне. Гию молчит, словно бы пропуская его слова мимо ушей. На деле же каждое из них отзывается саднящим чувством где-то под сердцем, у самой диафрагмы. Он думает о том, что им обоим следует делать дальше. Не поторопится ли хашира, отпуская своего преемника в вольное плавание? Что, если он снова рискует переоценить способности Тао? Но и оставлять подобные вольности без внимания тоже не следует, хотя извинения юноши звучат так искренне, что и не хочешь, а всё равно примешь их. Томиока так ничего и не отвечает, продолжая оказывать Юки первую помощь, и тот тоже смолкает, словно чувствуя, что наставнику очень не хочется продолжать этот напряжённый разговор. Он не может раскрыть глаза из-за того, что на его веках теперь тоже красуются ужасные последствия химических ожогов, но чувствует, что хашира по-прежнему рядом, и это, несомненно, хорошо его успокаивает. Он слышит разговор двух истребителей где-то неподалёку. Один из них, видимо, тоже помогает минимизировать повреждения пострадавшего товарища, а второй черпает снег и раз за разом возвращается на прогалину, чтобы спасательная операция не прерывалась ни на секунду. Юноша слышит, как один спрашивает другого: «Как там у других дела? Все живы?», а второй отвечает коротко, явно занятый делом и запыхавшийся: «Угу. Все». Это даёт Юки надежду, что абсолютно всё было не зря.