Из любви к тебе

Томиока Гию был не единственным ребёнком в семье, хотя Юки об этом и не знал. Нельзя вот так сразу сказать, хорошо это или плохо, но одно мужчина знал наверняка: если бы не его горячо любимая сестра, самого Гию уже давно не было бы в живых. У Тао же ситуация обстояла немного по-другому. Его, как раз таки, угораздило стать первым и единственным ребёнком у своей матери… единственным, если не сказать «последним». Всё дело в том, что то ли из-за халатности врачей (к низшему классу относились довольно пренебрежительно), то ли по велению природы, его мать в родах едва не погибла сама, навсегда лишившись при этом возможности когда-либо в будущем забеременеть ещё раз, а её новорождённому сыну врачи даже не советовали давать имя. Дескать, пусть лучше умрёт безымянным, чтобы никто не успел к нему привязаться. Однако мальчик выжил. Его мать, Камаэ, так же сильно любила своего чудом уцелевшего ребёнка, как и ненавидела его. Когда малыш плакал, женщина до последнего не подходила к колыбели, но стоило ей взглянуть в его раскрасневшееся от долгого плача личико, как любовь накатывала на неё волной, сметающей всё на своём пути. Она была удивительно красива и передала этот дар своему ребёнку. Мать и дитя были похожими, как две капли воды. Но лишь внешне. До десяти лет мальчик не разговаривал совсем, а когда же, наконец, он всё-таки сумел произнести своё первое слово, его мать уже никак не смогла бы этого услышать. К тому моменту они не виделись больше пяти лет. Юки всегда казалось, что он просто умнее и изворотливее остальных детей. Что он просто знает, как правильно заговорить со взрослым, чтобы тот меньше ругался, понимает, какие слова нужно подбирать, чтобы получить желаемое. Ещё до того, как мальчишка научился говорить, он начал угадывать настроение своей матери, а затем и тех, кто за ним присматривал по звуку шагов, глубине дыхания, казалось, даже по источаемой ими ауре. Иногда он находил мелкие вещи, которые были утеряны взрослыми, чтобы приятно их удивить и выбить для себя лишнюю ложку риса и лишнюю каплю ласки. Тао никогда не понимал, откуда именно он знает, что упавшая на пол монетка закатилась именно под этот шкаф, а не под стоящий рядом столик или комод напротив, откуда он знает, что один из постояльцев накануне своего ухода потерял именно очки и именно в сауне, а не где-либо ещё. Это всегда помогало ему выжить. То, что он сам называл интуицией росло и крепло в нём с каждым днём. Может быть, если бы сам Тао изначально не придал этому значения, его талант не вырос бы до таких вершин, однако он сразу понял, что сможет добиться большего, если научится использовать данный ему дар в своих целях. Он стоит на краю небольшой поляны в глубине леса, что окружает поместье Бабочки со всех сторон. Теперь Томиока, который притаился за широким деревом, может видеть, что поляна эта утоптана так хорошо, что можно с уверенностью сказать: парень бывает здесь каждый божий день по несколько раз. После их разговора во время пробежки в лесу Юки начал пропадать из виду Гию чаще обычного, исчезая куда-то сразу после утренних перевязок. Иногда мужчина мог видеть его за завтраком или на обеде, но чаще всего юноша возвращался лишь к ужину, выжатый, будто лимон, с красными глазами и весь в каком-то мелком лесном мусоре, который красовался то тут, то там на одежде и волосах мечника. Гию было ужасно любопытно, где пропадает его подопечный целыми днями, и ещё более любопытно, почему тот ничего не рассказывает об этом своему наставнику, однако, он никак не мог поймать юнца для серьёзного разговора. Да, столп воды не мог уследить за своим учеником, как бы парадоксально это ни звучало, и со временем его раздражение и любопытство превратились в азарт. Если Тао не хочет рассказывать наставнику, чем занимается и куда уходит, значит, Гию выяснит всё сам. В один из дней Томиока незаметно ускользнул с завтрака вслед за Юки и проследил за ним до самого леса, двигаясь так бесшумно, что парень ничего и не заподозрил. Мужчина нахмурился, прищуриваясь и наблюдая за тем, как юноша шмыгнул в кусты и исчез из виду. Он не держался проторенной тропинки, которая начиналась буквально в двух шагах от того места, где Тао вошёл в лес, и это заинтересовало столпа воды. К сожалению, Томиока был опытным истребителем, но не был опытным следопытом, и посему потерял след мечника в густом широколиственном лесу, хотя большинство деревьев и кустарников уже успели облететь, являя миру свои голые кривые ветви и открывая взору всё то, что ранее было скрыто за густой листвой. Именно благодаря таким проплешинам Гию, в итоге, всё же нашёл укрытие своего ученика, заметив спустя примерно пол часа безуспешных поисков, как среди тёмных стволов мелькает неестественно светлая макушка. И вот теперь он мог видеть Тао целиком. Парень был повёрнут к Гию спиной, в его руках красовалась катана, сверкающая в тусклых лучах холодного осеннего солнца, которое больше не грело, а лишь навевало ностальгию об ушедшем лете. Томиока не сразу сообразил, что правая лодыжка юноши подвязана верёвками к его бедру, из-за чего на мгновение мужчине почудилось, будто Тао каким-то образом умудрился лишиться ноги. Впрочем, зная удивительное везение своего подопечного, столп воды вовсе бы этому не удивился. Расстояние до поляны было довольно приличным, так что наблюдатель едва ли мог разглядеть все детали происходящего, будь это даже охотник на демонов со столь острым глазом, как у Томиоки. Он не решался подойти поближе, чтобы не сбить настрой юноши, а потому предпочитал смотреть издалека. «Он тренирует ловкость», подумалось Гию. «Специально скачет на одной ноге, чтобы убрать свою неуклюжесть в бою». На самом деле, подобная инициатива вызывала у него чувство гордости за мальчика, ведь никто не подавал ему идей для таких оригинальных тренировок: Тао додумался до всего сам. Было приятно осознавать, что мечник не просто сухо исполняет всё, что скажет наставник, словно пустоголовый деревянный болванчик, а думает своей головой, улучшая качество тренировок. Юноша размахнулся мечом, отпрыгнув в сторону, балансируя на левой ступне, и удар вышел вполне себе размашистым, пускай и не очень сильным. Парень не мог долгое время стоять на одной ноге, так что его движения были больше похожи на то, как прыгает по полу мячик-попрыгун: Юки постоянно подпрыгивал, переставляя ногу то вправо, то влево, используя корпус для поддержания равновесия. На самом деле, у него получалось неплохо, и Томиока вынужден был это признать. Теперь хашира понял, откуда взялись эти мелкие частицы леса в одежде мечника. Просто прежде, чем научиться так хорошо балансировать на одной ноге, юноше, очевидно, пришлось изрядно поваляться в опавшей листве и лесной грязи. Хороший прогресс, учитывая тот факт, что меньше месяца назад парень впервые встал с постели после достаточно серьёзной травмы. «Удиви меня», думает Томиока, опираясь спиной о шершавое дерево, не спуская глаз с молодого истребителя, ощущая, как цепляется его хаори за какой-то обломанный сучок. И Юки удивляет. Сначала он ведёт катану по косой траектории, словно рассекая невидимого противника прямо перед собой, а затем вдруг присаживается на одной ноге (Гию уверен, что может расслышать даже с такого расстояния, как при этом хрустит его коленный сустав), разворачивается на пятке и, хорошенько раскрутив меч, выполняет низкий горизонтальный удар. Лезвие со свистом рассекает воздух, отбрасывая горсть сухих листьев на достаточно приличное расстояние от мечника. К сожалению, самому Тао при этом не удаётся удержаться на ногах, и он, ведомый тяжёлым мечом, который по инерции увлекает своего обладателя за собой, теряет равновесие и плюхается в мягкие листья на пятую точку. «Интересно». Несмотря на то, что окончание приёма откровенно провалилось, само движение выглядит многообещающим. Сам же Юки уверен, что делает что-то не так. Да, держать свои тренировки в тайне от наставника – его собственный выбор, но… как же ему иногда не хватает трезвого взгляда со стороны, который помог бы оценить правильность исполнения приёма и направить парня в нужное русло. Он не мог ответить даже самому себе наверняка, почему выбрал такой странный путь отшельника, но был уверен, что Томиока, столь обожавший уединение и покой, поймёт его, как никто другой. Когда Тао приходит в лес, тот встречает его тишиной. Здесь, на поляне, вдали от чужих глаз и шумных девчачьих разговоров, мечник мог побыть наедине с собой и своими мыслями, мог обдумать как следует всё, что сказал ему Томиока, прочувствовать заново каждое его слово, снова и снова погружаясь мыслями в тот вечер. А ведь для юного истребителя он и вправду стал точкой невозврата! Он обязательно отблагодарит наставника от всей души, когда закончит тренировки и отточит свои навыки до максимума. Так, чтобы было не стыдно показать Томиоке каждый вызубренный до синяков и ссадин приём. Разве он мог знать о том, что большую часть его тренировки Гию уже увидел, прячась за широкими стволами деревьев? «Что-то не так». Парень рывком поднимается с земли, ощущая, как опорная нога молит о пощаде, а та, что привязана к бедру изнывает от длительного бездействия. Юноша старательно не обращает на них внимания. Сейчас не до этого. Его внутреннее чутье говорит о том, что на поляне помимо него есть кто-то ещё. Мечник напрягается, крепче сжимая рукоять клинка у самой гарды, и втягивает носом воздух. Слабый запах сырости, осенней гнили, плесени, влажной коры… ветер дует ему прямо в лицо, и поэтому Тао уверен: некто стоит прямо позади него так, чтобы не выдавать своё присутствие запахом, и он отлично осведомлён о том, как подкрасться к противнику чтобы его не обнаружили. О том, кто же всё-таки заявился к нему в такой неподходящий момент, сам парень может только догадываться. Быть может, это Аой, которая давно обещала найти несносного мальчишку в этом дурацком лесу и припахать к работе на поместье? Скорее всего… Юноша подозревал, что рано или поздно, дотошная девушка обнаружит место его постоянных тренировок. Он часто подумывал о том, чтобы время от времени его менять, но теперь, очевидно, для этого было уже слишком поздно. «А если это кто-то другой?», подумал Юки, ощущая, как по спине пробегают стайки мурашек, от самой поясницы вверх до затылка. «Разбойник или… просто человек с недобрыми намерениями. И сейчас он стоит и пялится прямо мне в спину, в самое незащищённое место.». Мысли в голове сменяют друг друга так быстро, что Юки не в состоянии уследить за собственным мыслительным процессом. Да и какой толк гадать, кто это может быть, если проблема уже есть, и её необходимо решать? Парень не поворачивается, ждёт. Застыв, словно пытаясь слиться с безмолвными деревьями, юноша лишь слегка поворачивает голову в том направлении, где как ему кажется, стоит человек. Он ждёт, когда противник совершит ошибку и выдаст своё присутствие. Тогда Юки сразу поймёт, кто именно наведался к нему на тренировку, и бороться с ним будет куда проще. Секунды складываются в минуты, и парень затрудняется сказать наверняка, сколько они уже стоят вот так, совершенно неподвижно, но его ладони по-прежнему крепко сжимают рукоять клинка. Нет, это не Аой. Она бы не стала выжидать столько времени просто чтобы преподать парню урок. Наконец, его противник приходит в движение. Юки практически не слышит его: нападающего выдаёт лишь тихий шелест опавшей листвы. Словно бы ветерок, который решил порезвиться с разноцветным лесным ковром, но мечник знает, что это не ветер. Юноша разворачивается лицом к незваному гостю, выставляя лезвие катаны прямо перед собой, и два клинка встречаются друг с другом с громким звоном, который наверняка был слышен даже в поместье бабочки. Единственная опорная нога скользит по листве под чужим натиском, и Тао кажется, что если его оппонент, кем бы он ни был, поднажмёт ещё немного, то Юки просто упадёт перед ним на колено, а чужая катана разрубит тело истребителя пополам. «Он дерётся вслепую!?». Глаза Томиоки расширяются от удивления. Вот уж удивил, так удивил по-настоящему. С того расстояния, с которого столп воды наблюдал за своим подопечным изначально, он не смог разглядеть, что его глаза закрывает широкий льняной пояс, сливающийся по цвету с волосами и лицом юного истребителя. Да, этим нападавшим был Гию. Ему надоело стоять в стороне, наблюдая за тем, как Юки раз за разом повторяет один и тот же приём. Может быть, он и делал успехи по сравнению с тем, как всё обстояло в самом начале, но этот прогресс был таким медленным… что нуждался во вмешательстве извне. Пускай у его подопечного не будет времени на то, чтобы обдумать всё, как следует, продумать каждое движение наперёд, пускай парень действует быстро, так, как подсказывает ему его интуиция. Только в таких ситуациях, когда тело реагирует быстрее, чем мозг, можно вывести своё мастерство на совершенно новый уровень. Томиока чувствовал, что Юки к этому готов. Вот только он совсем не ожидал, что парень окажется абсолютно ослеплённым, притом по своей собственной воле. «А ведь я мог серьёзно ранить его», проносится в голове мужчины шальная мысль, и он слегка ослабляет давление на катану, переставая вдавливать юношу в землю. «Но я ведь двигался настолько тихо, как он угадал, какого именно удара ждать? А угадывал ли?» И пока Томиоку терзали сомнения, Юки почувствовал, что хватка его противника ослабла. Он увёл меч в сторону, уходя из-под чужого клинка. Неуклюже дёрнулся, чтобы сохранить равновесие на одной ноге, замахнулся для удара и вновь прыгнул на соперника, надеясь на то, что тот замешкается и пропустит этот дерзкий выпад. Но его меч снова встречает перед собой жёсткую преграду и ещё более серьёзный натиск, чем в прошлый раз. «Ладно, раз ты способен на большее, я не стану слишком уж явно играть в поддавки», думает Гию, удивлённый тем, что несмотря на своё положение парень не просто держит удар и уклоняется, но ещё и переходит в атаку, чётко зная при этом, куда нужно бить. Несмотря на то, что дерётся он вслепую. Гию как следует подумает об этом, но это будет потом, а сейчас он с силой давит на меч обеими руками, отодвигая своего подопечного назад миллиметр за миллиметром. «Ай-ай!». Тао в отчаянии. «Ещё немного, и я с позором проиграю!». И с двумя то ногами выдержать такой напор непросто, а с одной положение в принципе кажется юноше катастрофичным. Колено дрожит, грозясь вот-вот подогнуться и рухнуть на землю, увлекая за собой мечника. Юки не сможет нормально атаковать, пока вторая его нога привязана и не даёт ему совершать более быстрые и точные манёвры, да и противник на удивление хорошо владеет ситуацией. Напряжение достигает критической точки, истребитель стискивает зубы, изо всех сил сжимая рукоять своего клинка, и вдруг слышит, как с треском рвутся верёвки, которыми он так старательно заматывал правую ногу. Теперь она на свободе, гудящая от боли и напряжения, и парень тут же использует её чтобы укрепить своё положение. На двух ногах он чувствует себя гораздо увереннее. В его движениях больше нет скованности и неловкости. Юки вдыхает полную грудь сырого воздуха, ощущая прилив сил и какое-то смутное ликование, раздуваясь, как разозлённая рыба-фугу, а затем срывается с места, мгновенно уходя куда-то в сторону. Всё происходит так резко, что катана Гию со свистом рассекает воздух в том месте, где только что был парень, и врезается остриём в сухую землю. Томиока разворачивается, встречая клинком новый удар своего подопечного. Юки не стоит на месте ни секунды. Он постоянно перемещается, делая короткие выпады в сторону противника, раз за разом подбираясь всё ближе, делает ставку на то, что сможет измотать нападавшего прежде, чем вымотается сам. Звон клинков, бьющихся друг о друга, теперь похож на воинственную боевую песню, которая льётся, не замолкая. Несмотря на то, что юноша всё активнее оттесняет своего наставника к краю поляны, тот уверен, что сможет остановить бой, если что-то пойдёт не так. Разумеется, он не налегает на мальчика в полную силу. Это было бы просто не честно: опытный хашира с отточенным стилем против слепого юнца, который только-только начинает узнавать свои сильные стороны. Да Томиоке достаточно будет один раз взмахнуть катаной, чтобы поставить в этом поединке жирную точку, однако он не может не признать: по сравнению с тем, что он увидел в самом начале их знакомства, это уже можно было назвать полноценной дуэлью. Тао выдохся. В голове пульсирует боль, и постепенно, из-за нехватки кислорода, у него начинает звенеть в ушах. «Надо быстрее заканчивать с этим.». Эта мысль маячит у него в голове, но юноша никак не может понять, что именно ему следует делать. Как обезвредить противника, при этом не обезглавливая и не убивая его? Ведь в этот раз его оппонентом явно был человек, а его долг, как истребителя демонов, не убивать людей, а напротив, защищать их. Человек бьётся серьёзно, и дерутся они не на деревянных мечах, а на вполне настоящих, из металла, поэтому парень боится, что противник действительно может навредить ему, стоит только сбиться в дыхании. «Воткнуть катану в плечо его ведущей руки!», думает Юки, парируя очередной удар. «Это не убьёт человека, но выведет его из строя. Когда всё закончится, можно будет перевязать его и вылечить эту рану. В том месте, куда нужно бить, нет ни крупных сосудов, ни жизненно важных органов… в любом случае… ты сам напросился!». Томиока видит перемену в тактике своего оппонента. Из активного наступления Тао вдруг переходит в оборонительную позицию, отступая на шаг назад, давая возможность сопернику для наступательного удара, но мужчина не решается нанести этот самый удар. Он понимает, что это ловушка. Западня. Если он ударит так, как предполагает Юки, тот без всякого труда уклонится, так как предвидит столь очевидный ход, и окажется у хашира за спиной. Бог знает, что он там собрался делать, но такого шаткого положения мужчина допустить не мог. Теперь его подопечный куда быстрее, чем на их первых тренировках, да и с реакцией у него всё в порядке, и Гию уже не решится пустить парня к себе за спину. Вместо этого Томиока делает низкую подсечку, пытаясь поймать носком правой ноги лодыжку противника. Грязный приём для битвы на мечах, зато эффективный, но парень неожиданно поднимает левую ногу, на которую был нацелен столп воды, и когда нога Томиоки оказывается как раз под его пяткой, Юки с силой наступает на лодыжку противника, пригвождая его к земле. «Я ошибся», осознаёт Гию и прежде, чем он успевает попытаться вырвать свою ногу из чужих тисков, Тао наносит финальный удар катаной. Прямой колотый удар, точно такой же, какой он использовал для того, чтобы обезглавить демона в их последней битве, однако хашира с облегчением видит, что его подопечный промахивается, потому что лезвие катаны находится с противоположной от его плеча стороны. А это значит, что подобным ударом Юки мог бы лишь остриём рассечь одежду на плече своего наставника. Кажется, в этом бою они оба допустили по досадной ошибке. «Хороший был бы приём, чтобы вывести противника из игры. Жаль, что ты перепутал стороны клинка. Не стоит так самонадеянно драться с завязанными глазами.». Но Юки не промахнулся. Ещё до того, как лезвие его катаны с треском разрывает слои чужой одежды, он чувствует слабый и такой до боли знакомый запах, исходящий от своего соперника, но уже не может остановиться, ощущая, как по лезвию его катаны бегут ярко-алые струйки чужой крови. Ему не нужно открывать глаза, чтобы убедиться в том, что его план сработал как надо: металлический запах пробивается в ноздри вместе с запахом Томиоки, который Тао и так почувствовал слишком поздно. Гию удивлён в который раз за день. Он ощущает острую боль там, где её не должно быть, поворачивает голову в сторону, чтобы получше рассмотреть своё плечо, и замечает кровь, стекающую по серому клинку ничирин. Холодный металл упирается в его кость, и столп воды чувствует это так же явно, как боль в рассечённых мышцах. Он обоюдоострый. «Клинок катаны не должен быть обоюдоострым!», лихорадочно соображает Томиока, роняя свой меч в сухую листву. Ещё минуту назад он хотел подцепить им чужую повязку, чтобы сорвать её с глаз Юки и остановить бой, но теперь этого больше не требовалось, раз он умудрился так беспечно проиграть собственному ученику. Сначала столп воды пострадал из-за того, что переоценил возможности мальчика, а вот теперь поранился уже потому, что недооценил его. Тао вынимает лезвие из чужого плеча, так же отбрасывая оружие в сторону и убирая ногу с лодыжки Гию, чтобы тот смог подняться. Дрожащим руками он срывает с лица пояс, оставляя его болтаться где-то на шее, и Томиока видит в глазах своего подопечного неподдельный ужас. Ещё секунду или две оба мечника смотрят друг другу в глаза, а затем Юки бросается навстречу своему наставнику, который сел в примятую траву, поджимая под себя ноги, чтобы зажать его рану рукой. Ему уже неважно, если Гию накричит на него или ударит наотмашь за то, что юноша вновь посмел прикасаться к нему без разрешения. По правде говоря, парень даже не думает об этом. Он ранил того, кого до этого дня считал чуть ли неуязвимым… своими собственными руками. Кровь бежит сквозь пальцы юноши, живая, настоящая кровь, мгновенно окрашивая их в красный, затекая под ногти, оставаясь там высыхать противной корочкой, но парень не обращает на это совершенно никакого внимания. Томиока не двигается, внимательно наблюдая за реакцией истребителя, замечая, что Юки едва ли не плачет, понимая, что его старания не приносят результатов. Кровь не останавливается, порез вышел слишком глубоким… как юноша и планировал, и просто прикрыть его ладонью, чтобы замедлить кровотечение, уже не получится. Он говорит: - Поверить не могу, что вы позволили ранить себя! Стаскивая с шеи льняной пояс и затягивая его тугим узлом на плече Гию чуть выше разреза, он говорит: - Простите, Томиока-сан! Я не хотел! Я не понял, что это вы… Теперь кровь уже сочилась из раны едва-едва. «Парень соображает, несмотря на ситуацию, и не впадает в панику», подмечает про себя Гию, пробуя пошевелить пальцами раненной руки. Тао затянул пояс так туго, что они уже потихоньку начали неметь. - Сядь. – Требует он, указывая пальцем на место рядом с собой. – И расскажи, как тебе вообще пришла в голову идея заточить клинок ничирин на обе стороны? Парень беспрекословно исполняет приказ наставника, хотя ему самому кажется, что самой лучшей идеей сейчас было бы вернуться в поместье, чтобы там залечить полученную в бою рану Томиоки, но он не осмеливается возразить мужчине, остро ощущая свою вину. Что-то больно впивается прямо ему в копчик… должно быть, какой-то сучок или небольшой камушек с острыми краями, но Юки не обращает на это внимания. Ему и вполовину не так больно, как Гию, и эта ситуация – полностью его вина. - Я… подумал, что это сделает мои приёмы более эффективными. – Проговорил он, вперившись взглядом в свои собственные колени, перебирая пальцами складки хаори. Сейчас ему меньше всего хотелось смотреть в чужое лицо, на удивление спокойное, если не сказать… довольное. – Результат есть, но меня он не устраивает. - Почему? – Спрашивает Гию, поворачиваясь на истребителя. Тот выглядит подавленным, и мужчине это не нравится. – Нужно было, чтобы твой удар отрубил мне руку? - Н-Нет, что вы!? – Парень бросает испуганный взгляд на столпа воды, а затем снова отводит его, всё ещё не в силах смотреть в его лицо. Он не понимает, почему наставник не ругается, почему не дал ему закусить подзатыльником после всего произошедшего? – Просто я… расстроен, что моё оружие причинило вам вред. Я бы никогда не стал биться всерьёз, если бы изначально знал о том, кто мой соперник. - Вот поэтому я и не выдал себя. – Поясняет хашира воды так, словно бы это было совершенно очевидным фактом. Парень вновь смотрит на Томиоку, на этот раз вынуждая себя задержаться взглядом на чужих глазах, чтобы понять, какую цель преследовал Гию своими расспросами. Если он не хотел упрекнуть ученика в том, что тот посмел поднять руку на своего учителя, то тогда что он имел в виду, когда спрашивал про заточку клинка? Фактически, Юки ведь испортил катану и он надеялся, что Томиока не заметит этого… по крайней мере в ближайшее время. Он надеялся на то, что эта маленькая хитрость вскроется лишь после очередной битвы с демоном, когда Тао сможет продемонстрировать все преимущества обоюдоострого клинка на шее демона. И вдруг всё то, что он так отчаянно стремился сохранить в тайне, в один момент стало явным. - Ты бы начал заниматься ерундой. – Пояснил мужчина, наконец поднимаясь с земли. Рукав его хаори, тот, что вышит разноцветным узором, наполовину окрасился в багровые оттенки, но кровь остановилась, и из-за этого Юки становится немного спокойнее. – Мне нужно было, чтобы ты показал результат своих тренировок, а не прыгал вокруг меня, боясь взмахнуть катаной. Ты целый месяц бегал от меня по кустам, думал, я не смогу вмешаться в это, когда посчитаю нужным? Юки покачал головой, сдвинув брови к переносице. Разумеется, его наставник ведь не дурак… О чём только думал парень, надеясь скрыть от него то, чем он занимался целыми днями? - Я увидел достаточно. Привязать свою ногу было оригинальной идеей для тренировки баланса и ловкости. Ты превзошёл мои ожидания. – Томиока усмехнулся, однако ни один мускул на его лице не дрогнул для улыбки. - Знаешь, когда ты первый раз попался мне на глаза, я подумал, что учитель Урокодаки просто мало лупил тебя и щадил на тренировках, и на тебя просто нужно нажать как следует, чтобы ты сдался. Юки сидел на земле неподвижно, глядя на хашира воды снизу вверх огромными глазами, в которых всё ещё виднелись слезы сожаления о том, что он сделал. Даже Томиока считал его слабым… хотя, почему «даже»? Все вокруг только и делали, что смотрели на рост юноши свысока, словно бы его метр с кепкой автоматически отнимал возможность стать хорошим истребителем демонов. Он на минуту подумал о Шинобу, которая тоже не отличалась высоким ростом, но быстро отбросил прочь эти рассуждения. Она девушка, а к ним в этом смысле относятся куда проще, чем к слишком уж низким парням. Для девчонки небольшой рост – это мило, а для парня – целая катастрофа. - Ты ищешь любой способ, чтобы компенсировать свои слабости вместо того, чтобы целыми днями себя жалеть. – Продолжил Гию, уже не глядя на юношу, который всё ещё продолжал морозить свою пятую точку на холодной земле. – Это то, что я уважаю. Рана на моём плече... – Мужчина дотронулся до разреза кончиками пальцев здоровой руки. На подушечках отпечаталась кровь. – Вот, что я уважаю. Прекрати жалеть меня, я не нуждаюсь в твоей жалости. Если бы ты отрубил мне руку, поймав столпа воды на ошибке и легкомысленности, всё, что тебе следовало бы сделать – гордиться тем, что ты умудрился обхитрить в бою собственного наставника. Твои тренировки не прошли зря. Юки живо представил себе, как его клинок отсекает левую руку Гию, и по его щеке сама собой всё-таки скатилась слеза, чистая и прозрачная, словно капелька росы. Юноша тут же утер её рукавом хаори. Нельзя, чтобы наставник видел такое. Не в тот момент, когда он, кажется, по-настоящему хвалит своего подопечного. На самом деле, Тао считал, что зияющая рана на руке хашира – сомнительный повод для похвалы… у него складывалось стойкое ощущение, что Томиока не совсем понимает, как много значит для юноши. - Я привязал свою ногу для того, чтобы если демон оторвёт её мне, я смог бы сражаться и на одной. – Вдруг произнёс Юки неожиданно даже для самого себя, но на удивление громко и отчётливо. Повисло долгое молчание. Кажется, мальчишка умудрился испортить даже такой удивительный момент, потому что лицо его наставника из просто озадаченного плавно перетекло в слишком уж задумчивое и суровое. Гию повернулся на парня, вглядываясь в его лицо, пытаясь разглядеть на нём то, о чём он думает. Пытаясь понять, действительно ли Тао относится к этому так серьёзно, или это просто очередной приступ юношеской бравады. В его возрасте не каждый задумывается о том, что будет, если противник в бою вдруг лишит его руки или ноги, и теперь образ милого маленького мальчика совсем не вяжется с его серьёзными и слишком уж взрослыми словами. «Что ты там надумал в своей маленькой белобрысой голове?». Мужчина смерил подопечного тяжёлым, пронзительным взглядом, но не сказал вслух ни слова, ожидая от Тао дальнейших разъяснений. - Я и с руками так делал... – Наконец, заговорил Юки, осмелившись встретиться с наставником взглядами. – И клинок заточил, чтобы истреблять демонов и совершенствоваться в этом, как вы и сказали, потому что всё, что я могу дать этому миру, это убийство тварей, поедающих невинных людей. Даже если придётся сражаться без руки или ноги. У нас в доме говорили: «И отрубленная голова волка кусается». Я хочу стать этой самой головой, чтобы укусить даже тогда, когда враг уже подумает, что всё окончено. Я для этого оттачивал свои навыки, а не для того, чтобы ранить собственного учителя. Мне здесь гордиться нечем. Снова наступила тишина. «Ты что, издеваешься?», подумал Гию, озадаченно сморщив лоб, очевидно, усиленно размышляя над словами юноши. Он ожидал практически чего угодно… Того, что тот, возможно, расплачется, как в прошлый раз после своего первого задания, рассыпется в благодарностях, а он… «Рассуждаешь, как взрослый, опытный истребитель. Даже возразить нечего.» Ему и не хочется ничего говорить. Хочется постоять на этой крохотной полянке посреди бескрайнего лысоватого леса и ещё немного полюбоваться этим чудесным моментом. Теперь Гию уверен, что его подопечный сможет постоять за себя даже против достаточно опытного мечника, а уж про безоружного и говорить не стоит. Однако, его навыкам борьбы с демонами только предстояло достигнуть своего пика, так что прощаться с юношей Томиока не спешил. Он вдруг осознал, что ему действительно стало интересно, во что вырастет такой обыкновенный с первого взгляда парень. Тао воспринял его слова более чем серьёзно, и рана на плече хашира – лучшее доказательство тому, что каждое его слово попало точно в мозг подопечного и прочно застряло там. - Ты упёртый, как стадо баранов. – Произнёс, наконец, мужчина, наклоняясь и поднимая свой клинок ничирин с земли. – Пошли, а то от твоих узлов у меня рука ниже локтя отсохнет и отвалится. Кажется, только эти слова и были способны расшевелить юношу, потому что тот сразу же подскочил с земли, ощущая резкую боль в правой ноге: бесспорно эффектный номер с разрывом верёвок не прошёл для неё бесследно. Как же он сейчас был благодарен Томиоке за то, что тот не стал продолжать этот жуткий диалог об оторванных конечностях, отрубленных руках и сожалениях своего подопечного. Парень подобрал и свою катану, и даже успел сбегать за сумкой прежде, чем его наставник скрылся за чередой одинаковых деревьев. Он обернулся на полянку, чтобы убедиться в том, что точно ничего не забыл. Кое-что заставило его вновь пережить тот момент, когда он одновременно понял, что его противник – Гию, и что его клинок уже пронзает его руку, и поделать с этим ничего нельзя. На том месте, где сидел Томиока, на сухих листьях и переплетённых стеблях утоптанной жухлой травы виднелись яркие пятна засохшей крови.

***

До поместья они шли молча, и каждый думал о своём. Юки всё ещё не верилось в то, что произошло ранее на поляне. Что это было? Это его собственные навыки истребителя выросли до таких масштабов, что он даже смог одолеть Томиоку, или же наставник просто совершил ошибку и поддался, и победа досталась Тао совершенно случайно? Раз за разом прокручивая в голове тот момент, когда он пресёк на корню попытку Гию поставить ему подножку, юноша убеждался в том, что просто знал, какую именно ногу и когда нужно поднять, и в какой момент опустить, чтобы ударить и обездвижить противника на какое-то время. Нельзя сказать, что он предвидел это каким-то внутренним взором, это, скорее ощущалось так, словно ты уже побывал в бою, затем вернулся назад во времени, чтобы сразиться ещё раз, и помнишь, какие именно удары наносил соперник. Очень странно…но определённо заслуживает внимания. Когда они подошли, наконец, к высокому забору, солнце уже снова зашло за тучи, явив миру серое, словно крыло лесного голубя, небо. В любой момент мог пойти дождь, но двух мечников, возвращающихся с весьма продуктивной тренировки, это, казалось, ничуть не волновало. Юки заметил лишь то, что успел продрогнуть едва ли не до костей. Зима – суровое время даже для Японии, и если в южных её частях в январе зацветает сакура, то для северных мест наступает очередь снегопадов и холодных, пронизывающих ветров. Спустя какое-то время безрезультатных блужданий по огромному поместью бабочки, Юки, наконец, обнаружил перевязочный кабинет. К его радости, в нём даже оказалась одна из крохотных помощниц Аой. Девочка старательно протирала полы и совершенно не ожидала, что Томиока и его подопечный заявятся на перевязки в такое время… впрочем, она быстро поняла, что к чему, стоило ей лишь бросить взгляд на испачканное в крови хаори. Киё осмотрела обоих и уже собиралась выставить Юки из кабинета за неимением травм, однако тот убедил её позволить ему самостоятельно позаботиться о Гию. Юноша был непривычно серьёзен, и девчонка, которая успела сдружиться с ним, даже опешила от такого натиска. Хорошо, что Аой сейчас была слишком занята тренировкой с другими истребителями, а иначе ему бы даже не дали договорить. Томиока, сидящий на одной из коек с абсолютно бесстрастным выражением лица, наблюдал за тем, как Киё объясняет парню, как правильно обрабатывать руки и инструменты. Он хотел возразить, но потом подумал, что такие навыки могут пригодиться Юки, когда наставника уже не будет рядом, да и кроме того… взглянув на лицо подопечного, хашира понял, что тот настроен более, чем серьёзно. «Это не сложно!», сообщила девчушка. «Как будто одежду штопаешь». Она имела в виду наложение швов. Но ведь человеческая кожа очень сильно отличается от любой ткани, по которой Юки приходилось шить до этого. Ткань не испытывает боли… лоскуты не кровоточат, когда протыкаешь их иголкой. Стоило ему развязать тугой узел пояса, который был затянут чуть выше пореза, как из раны снова начала сочиться кровь. Гию поймал на себе пронзительный взгляд подопечного, не нашёлся, что ему сказать, и потому молча отвернулся, чтобы не видеть, как мальчик старательно смывает с раневой поверхности сухие корочки запёкшейся крови и сукровицы. Тао не давал себе времени на сомнения, стиснув зубы и просто продолжая делать то, что должен. Мужчина бы ни за что не доверил такое важное дело Юки неделей ранее, однако теперь он молча подставлял плечо, освобождённое от плена многочисленных слоёв одежды, едва заметно морщился от жжения и боли, и смотрел в окно на тучи, лишь бы не видеть чужих глаз. Что-то в его подопечном изменилось, и это что-то вызывало у столпа воды желание ему доверять. - Это моя вина. – Сказал ему Юки. – Я вас ранил и я должен всё исправить. Разве мог хоть кто-то сказать, что это не было честным, искренним поступком? «Это слова мужчины. Ты слишком идеальный для этого мира», не то с раздражением, не то с жалостью подумал Гию. «Удивительно, что он до сих пор не разбил эту идеальность в дребезги.» Совсем скоро вода, принесённая Киё, окрасилась в розовый оттенок, и Юки попросил заменить её. В комнате пахло спиртом, чем-то едким и противным, и от такой ядрёной смеси ароматов у юноши стали слезиться глаза. Томиока вновь позволил себе взглянуть на Тао лишь тогда, когда тот взял в руки короткую загнутую иголку для наложения швов. Она едва заметно поблёскивала у него в руках, и столп воды заметил, что они ощутимо дрожат. «У него не хватит духу», подумал мужчина. Когда Юки поднёс иглу к ране, Гию был уверен, что он не сможет даже приблизительно попасть туда, куда нужно, но, ко всеобщему удивлению, его подопечный, замерев всего на пару секунд, всё же вогнал иголку под кожу одним точным и резким движением. Когда он штопал Томиоку, его пальцы больше не дрожали, а лицо выражало крайнюю степень сосредоточенности, и Киё даже заметно расслабилась, убедившись в том, что её новоиспечённый ученик не наделает мужчине новых ран вместо того, чтобы зашить уже существующую. - Ты уже зашивал кого-нибудь? – С интересом спросила она, наблюдая за тем, как парень завязывает очередной узел, стягивая кожу и мышцы с разных сторон раны друг к другу. Он не паниковал, и в целом выглядел довольно уверенно, чем и вызвал у девочки такой закономерный вопрос. - Да. – Коротко ответил Юки, утирая рукавом хаори проступившие на напряжённом лбу капельки пота. – Приходилось. Но такую большую рану – впервые. - Ты отлично справляешься! – Девчушка расплылась в улыбке, чтобы поддержать друга, и Тао улыбнулся ей в ответ впервые за всё то время, что они с Томиокой провели вместе. Стежок за стежком рана охотника превращалась из зияющей красной пропасти в узкую алую полоску, и когда Юки, завершив своё крайне ответственное дело, завязал последний узел и обрезал нитку, все, включая Томиоку, вздохнули с облегчением. Перевязками он уже не занимался, оставив это дело на Киё и Аой, которая как раз вернулась с тренировки и с порога обиделась на девчонку за то, что та не удосужилась позвать её для столь важного пациента. Она не видела, кто накладывал швы, и ни единая живая душа ни словом не обмолвилась о том, что это была не Киё, иначе девчонку ждало бы куда более страшное наказание, чем обида наставницы. Девушка заложила какую-то вонючую мазь под повязки Гию, наказав ему являться для перевязок утром и вечером, и выставила обоих из палаты. Если бы только у Тао были силы для того, чтобы обсудить те вопросы, которые теперь тревожили его всё больше и больше, он бы непременно попробовал разговорить своего наставника, как у него это обычно получалось, но по дороге к своей палате парень не произнёс ни слова, чувствуя, что переживания порядочно его измотали. - Спасибо, что позволили вам помочь. – Проговорил Тао, когда пришло время прощаться у двери в его комнату. Он пережил достаточное количество впечатлений, так что собирался поспать хотя бы несколько часов перед тем, как идти на вечернюю тренировку к Аой. – Для меня это было важно. Юноша взглянул в лицо своего наставника, не решаясь дёрнуть за ручку и выйти за дверь. Хотелось убедиться, что всё в порядке, хотя, кажется, чувство вины ещё долго будет въедаться юному мечнику прямо под кожу, словно яд. Пусть Гию проявит свой учительский талант, чтобы немного ободрить Юки… пожалуйста, неужели парень просит слишком о многом? «Мне важно, что ты это сказал», думает Гию, нахмурившись и не совсем понимая, откуда взялась эта мысль, но вслух произносит лишь: - Я понял. Короткий и сухой ответ, но от него всё же становится немного полегче и когда Томиока, всё-таки соизволил встретиться взглядами с юношей, тот снова подарил ему одну из своих улыбок. Она показалась Гию не совсем искренней, скорее призванной убедить его, что всё нормально, но в глазах подопечного всё ещё таился страх за его жизнь, словно бы Юки действительно думал, что мог промахнуться на десять-пятнадцать сантиметров вглубь тела столпа и убить его. «Хорошо, что ты не промахнулся, и рука у тебя не дёрнулась», думает мужчина, какое-то время позволяя себе рассматривать чужое лицо. Затем он разворачивается и уходит, оставляя молодого истребителя наедине со своими мыслями.

***

Луна заглянула в окно комнаты Юки, словно хитрая девушка, которая хочет украдкой подсмотреть, как он спит. Её ровный, тусклый свет упал прямо на лицо мечника, но проснулся он не от этого. Ужасно захотелось пить, и парень ещё какое-то время ворочался в кровати, пытаясь вновь вернуться в нежные объятия сна, старательно игнорируя жажду, но горло нещадно саднило, поэтому пришлось вставать с кровати, окончательно сбросив с себя остатки глубокого, красивого сна, и идти на кухню за водой. Юноша был уверен, что не задержится там надолго, так что он натянул на себя лишь тоненькое шерстяное кимоно и спросонья нацепил всего один носок, зато надел оба тапочка, и поэтому при каждом его шаге верёвка натирала босую ногу между большим и указательным пальцами. Парень спустился со второго этажа и практически вслепую брёл по длинному коридору, который оканчивался входом на кухню. Лунного света было недостаточно для того, чтобы осветить ему путь, так что Тао пару раз наткнулся в темноте на шкафы и табуретки, набивая синяки на бока и бёдра. Как и ожидалось, в просторной кухне было абсолютно пусто. Девочки ставили на ночь большой кувшин с водой на случай, если кто-нибудь встанет ночью попить воды, и сейчас Юки был благодарен им от всей души. Расправившись с жаждой, он уже собирался идти обратно, вспоминая расположение препятствий на своём пути, чтобы не споткнуться обо что-нибудь дважды, как вдруг его взгляд случайно упал на одно из окон. Там, на веранде, сидел Томиока. Ветер, видимо, хорошенько потрепал его по голове, потому что волосы мужчины пребывали в весьма беспорядочном состоянии, чего не мог не заметить Юки. Наставник сидел к нему спиной. «Чего ему не спится в такое время?», промелькнула в голове Тао мысль, и он, ведомый интересом и беспокойством, приоткрыл дверь и вышел из кухни на свежий воздух. Слишком уж свежий, и парень тут же покрылся мурашками после относительно тёплого помещения. Дверь предательски скрипнула, и Гию обернулся через плечо, смерив недовольным взглядом того, кто посмел потревожить его покой в столь поздний час. Заметив, что это Юки, мужчина немного смягчился. - Простите, Томиока-сан. – Почти шёпотом произнёс Тао, не то боясь нарушить ночную тишину, не то уважая уединение своего наставника, в которое он так грубо и неожиданно вторгался. – Можно мне к вам присоединиться? Гию сидел прямо на деревянном полу, и Юки удивился тому, как мужчина до сих пор не замёрз в такую морозную ночь. Кажется, совсем скоро дожди сменятся снегопадами, а хашира воды по-прежнему не волнует сохранность собственного здоровья. Мужчина вгляделся в заспанное лицо своего подопечного, скользнул взглядом по его одежде, заметив, что на правой ноге мальчишки не хватает одного носка, и убедился в том, что тот не шпионил за Гию, а действительно случайно заметил его в окне, проснувшись ночью по каким-то своим причинам. Он, как всегда, пришёл очень вовремя, и Томиока даже не знал, с сарказмом он думает об этом или всерьёз рад тому, что юноша решился разбавить его одиночество, но девать юного мечника уже было некуда, так что мужчина просто кивнул на место рядом с собой и снова отвернулся от подопечного. Тао тихонечко уселся рядом, обнимая себя за плечи, чтобы немного согреться, и молча уставился в ночное небо над головой. Луна уже успела зайти за какую-то не слишком большую тучу, зато в некоторых местах можно было разглядеть звёзды и даже целые созвездия, узнав одно из которых, Юки слабо улыбнулся. Они молчали достаточно долгое время прежде, чем парень решился открыть рот и задать, наконец, вопрос, ради которого он и пришёл. - Как ваша рука? Гию, который уже успел забыть о том, что с ним рядом сидит кто-то ещё, растерянно моргнул и нахмурился. Он не обращал внимания на боль и чтобы ответить на вопрос юноши, ему пришлось как следует прислушаться к своим ощущениям. - Воняет на всю комнату. – Честно признался он, больше не зная, что ответить на такой очевидный вопрос. Мазь, которую Аой накладывала на его шов, действительно крайне неприятно пахла чем-то резким и противным, так, что если понюхать вплотную, тут же начинало свербеть в носу. Юки едва слышно усмехнулся, но вопреки ожиданиям Томиоки, он выглядел достаточно серьёзным и совсем не улыбался в своей привычной манере. Подошёл бы он к Гию, если бы не ранил его накануне и не терзался угрызениями совести? Или он составляет мужчине компанию только потому, что это позволяет приглушить щемящее чувство в груди? Если бы столп воды действительно хотел знать ответы на эти вопросы, он бы давно задал их вслух, бесцеремонно и совершенно не переживая о чужих чувствах, как он это умел, но вместо этого он задаёт достаточно несвойственный для себя вопрос, который означает, что ему, вроде как, не всё равно на своего подопечного и на всё, что с ним связано: - Чего не спишь? Он ловит на себе удивлённый взгляд юноши и жалеет, что задал подобный вопрос. Лучше бы он сидел в тишине, пока Тао не надоест его компания, и он не уйдёт, пожелав наставнику спокойной ночи. - Попить встал. – Голос Юки немного вялый и заторможенный, как и подобает человеку, проснувшемуся посреди ночи. – Потом заметил вас в окне кухни и решил проверить, всё ли нормально. - Всё в порядке, - не давая юноше договорить, произносит мужчина. Его начинает злить тот факт, что Тао всё никак не может успокоиться после вчерашнего, продолжая жалеть того, кому его жалость ни во что не упёрлась. - Пожалуйста, не злитесь. – Просит Юки. Он безошибочно угадывает настроение собеседника, и это только сильнее раздражает Томиоку. Хочется просто уйти, чтобы парень, наконец, перестал читать его, словно раскрытую книгу, однако его следующая фраза окончательно выбивает Гию из колеи. - Вы не хуже меня знаете, что если просто сказать «всё нормально», чувство вины никуда не денется. Эта простая мысль больно впивается в горло, и у хашира перехватывает дыхание от того факта, что Тао вообще позволил себе озвучить её вслух. «Неужели это настолько очевидно..?», думает он, гадая, попал ли его ученик пальцем в небо или наверняка знал, о чём он говорит. От осознания того, что ему всё труднее с каждым днём прятаться от подопечного за маской безразличия, Томиоке становится дурно, и он замечает, что вцепился пальцами в складки своего разноцветного хаори. Раньше ему без труда удавалось сохранять хладнокровие даже перед Кочо Шинобу, которая, несомненно знала, как и все вокруг, что со столпом воды что-то не так, но сейчас он опешил, уставившись прямо перед собой, совершенно не замечая ничего вокруг. Даже Кочо не позволяла себе заходить так далеко. Не позволяла себе открыть ткнуть Гию лицом в собственную слабость. Лицо юного мечника приобрело испуганное выражение когда он понял, что явно сказал что-то не то, однако улетевшие с губ слова он поймать не в силах. Что сказано, то сказано. На мгновение ему показалось, что все маски с Томиоки разом слетели, и перед Тао появился обычный человек, терзаемый своими сомнениями, испытывающий неподдельную грусть, и страх… и вину, о которой так опрометчиво ляпнул его подопечный. - Ты понятия не имеешь, о чём говоришь. – Томиока обратил внимание на собеседника, цепляясь колючим взглядом за его лицо. К удивлению самого парня, тот выдерживает его… этот пронзительный взгляд человека, готового в любой момент бросить что-нибудь колкое и грубое. «Значит, я задел за живое», подумал юноша, разглядывая чужие глаза, которые теперь так близко и одновременно так далеко. «Сам того не желая попал в самое яблочко.», но от этой мысли не становится радостно и приятно, как обычно бывает, когда удаётся разгадать чью-то личность… Сердце юноши сжимается от осознания того, что от одной простой фразы, сказанной так неудачно, Томиока готов защищаться от своего собеседника, как от злейшего врага. - Простите, я не хотел. – Парень отводит глаза первым, разрывая зрительный контакт. Теперь ему самому хочется уйти, оставив этого странного человека в покое в своём извечном одиночестве, но вопреки своим побуждениям, он всё равно продолжает говорить: - Просто я… постоянно испытывал вину даже за факт своего существования, так что… мне показалось закономерной такая мысль. Юки был уверен, что сейчас Гию вот-вот взорвётся, ударит парня и велит ему исчезнуть прочь с его глаз, но этого не происходит. Томиока думает о чём-то своём, продолжая ещё какое-то время смотреть в лицо парня, казалось, совершенно не осознавая, на что именно он смотрит. Затем он отворачивается, погружаясь в свои мысли, и у Тао появляется немного времени для того, чтобы поразмыслить над такими резкими переменами в поведении своего наставника. Секунду назад он был готов взглядом, словно острым кинжалом, проткнуть парня насквозь, а теперь, кажется, смирился с тем, что кто-то вот так бесцеремонно влез в его душу. Время шло, но Гию продолжал молчать, и у Тао непроизвольно начали слипаться глаза. Если верить его внутренним часам, то до рассвета оставалось ещё приличное количество времени, и организм требовал отдыха, несмотря на то, что его обладатель умудрился проспать вечернюю тренировку. Сквозь пелену сладкой дремоты юноша почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и тут же встрепенулся, прогоняя с себя сонливость. - Почему перестал? - Что? – Переспрашивает Тао, не совсем понимая суть вопроса. Он уже успел забыть, что именно сказал наставнику, так что не сразу уловил, к чему тот клонит. - Ты сказал «испытывал чувство вины», - На удивление терпеливо повторил Гию, отворачиваясь от парня, чтобы не мешать ему думать. – В прошедшем времени. Почему перестал? Теперь юноша запутался окончательно. Ещё каких-то десять минут назад он был уверен, что если поднимет подобную тему ещё хоть раз, то Томиока непременно стукнет его чем-нибудь тяжёлым по голове, первым, что подвернётся под руку, а теперь мужчина сам спрашивает такие личные и крайне важные вопросы. «Значит, ему действительно не всё равно», размышляет Тао, подбирая слова для того, чтобы ответить наставнику как можно более развёрнуто и понятно. Он ходит по очень тонкому льду или по тоненькой ниточке, натянутой над глубокой пропастью, если угодно. Один неверный шаг, и Гию закроет эту тему так же неожиданно, как открыл, одним хорошим подзатыльником или метко брошенной фразой. - Просто понял, что устал. – Юки взглянул на наставника, но тот, казалось, не обратил на мальчика никакого внимания. Его лицо было повёрнуто к звёздам, а в глубоких синих глазах плескалось отражение луны, частично прикрытой тучами. – Груз на сердце не становится легче, если пытаешься его не замечать. Он растёт с каждым днём, пока однажды ты не просыпаешься в собственной постели от ночных кошмаров. Какое-то время Юки молчит, размышляя над собственными словами. Они вдруг кажутся ему самому настолько тяжёлыми, что язык едва ворочается во рту, но парень заставляет себя говорить, потому что так нужно. Если для того, чтобы хоть немножко сблизиться с наставником ему самому придётся вывернуться наизнанку, он без колебаний это сделает. Он уверен, что это стоит тысячи подзатыльников. Так что Тао набирает в лёгкие побольше морозного ночного воздуха, а затем продолжает говорить: - Тогда и начинаешь понимать, что ненависть к себе съедает изнутри. Хочется убежать, но бежать некуда, потому что в любой побег ты всё равно берёшь с собой себя. – Парень снова усмехается, но на этот раз смешок выходит вымученным и грустным, как и улыбка, которая следует после него. – Мне… просто захотелось простить себя. За то, что я отнял у матери юность и красоту, за то, что на меня вечно тратили слишком много сил, денег и еды, за то, что я постоянно путался у всех под ногами, за то, что я не заслуживаю сочувствия и внимания, хотя теперь я точно знаю, что этого заслуживает каждый. Однажды я смогу простить себя и за вашу рану тоже. Просто на некоторые вещи требуется больше времени. - Спасибо. Это слово – буквально последнее, что Юки ожидал услышать в ответ на своё откровение. Он думал, сейчас Гию скажет «понятно» и закончит разговор или просто промолчит, как он это делает, когда нужно съехать с неудобной темы. Он был уверен, что его слова не найдут отклика в чужой душе. Да и кто он такой, чтобы на это надеяться? Сопливый пацан, который решил, что знает всё и обо всех. Однако, голос Томиоки непривычно низкий и по-особенному задумчивый. Кажется, Юки может расслышать в нём нотки грусти, но он уже не пытается угадать настроение своего наставника. В прошлый раз это едва ли не испортило всё, к чему парень так долго стремился. Доверие. Будь открытым с людьми, и они рано или поздно откроются тебе, и простая благодарность Томиоки дорого обошлась для Тао. Он так боится всё испортить, что этот страх путает все мысли, и парень впервые за очень долгое время совершенно не знает, что сказать. За это молчание мужчина ужасно ему благодарен. Поддерживать диалог и дальше оказывается для него непосильной ношей, так что Томиока рад, что юноша больше не задаёт вопросов и не пытается философствовать. Он бы хотел узнать этого крохотного, но неожиданно серьёзного для своих лет, истребителя поближе, но для этого Гию не хватает духу. Ему кажется, что они с ним похожи, как две капли воды, и одновременно с этим столп воды уверен, что они настолько разные, что мальчик, узнав, какой Томиока на самом деле трус, просто посмеётся над ним, ударив по самому больному. Он никогда не выказывал ни малейшего неуважения к наставнику, никогда не перечил ему в открытую, всегда крайне бережно обращался с чужими эмоциями и чувствами, и уверенность в Юки, как в какой-то постоянной величине, крепла в Гию с каждым днём, и этого он, на самом деле, боялся больше всего. В конце концов, Тао не выдержал и всё-таки задремал, уткнувшись подбородком себе в грудь. Какое-то время после этого Гию продолжал сидеть рядом с ним, соображая, что ему делать дальше и как себя вести с дотошным парнем, а затем решил, что на сегодня ночных посиделок с него достаточно. Он растолкал юношу, который уже начал бормотать что-то невнятное во сне, и отвёл его до кровати, где тот благополучно уснул в полёте до подушки. «Хорошо тебе», думал Томиока, глядя на то, как парень обнимает одеяло и едва заметно улыбается во сне. Сам он долгое время не мог уснуть, ворочаясь на футоне, прислушиваясь к чему-то, хотя в поместье и на улице было абсолютно тихо. Мыслей в его голове этой ночью было непривычно много и до разговора с юношей, а теперь он и вовсе тонул в них, не зная, за какую ухватиться первой. Вечером следующего дня, спустя практически месяц пребывания на лечении, оба мечника покинули гостеприимное поместье бабочки.