На Тёмном Пути

      За долгие дни скитаний Вэй Ин уже начал смиряться со своим лишённым указания на принадлежность к определённому классу ведьм обывательским одеянием, хотя оно по-прежнему вызывало отторжение, когда, взаимодействуя с окружающими, парень наталкивался на их явное пренебрежение и заметную надменность. Люди не имели врождённых способностей творить магию, тогда как все иные разумные существа ею в той или иной степени обладали. Вот и выходило, что в глазах других разумных видов человеческая раса лишь на пару ступенек превосходила животных — тем, что умела говорить и выполнять более сложную работу.       Последние годы до Вэй Ина доносились слухи, что выступающие на стороне королей людей ведьмы — чаще всего изгои и саботирующие существующий порядок попиратели закона — наставляют своих союзников, как сдерживать и рассеивать враждебные чары. С поддержкой перебежчиков человеческими учёными было создано множество приспособлений, весьма эффективно используемых людьми на поле боя в столкновениях с прочими расами. Пока что они не могли в значительной степени изменить расстановку сил на фоне могущества белых и чёрных ведьм, но угроза зрела. Стороны наращивали арсенал, артефакты и армии, готовясь к затяжной и упорной войне. И чем больше притесняемых, объединённых идеей равенства людей вставали в ряды сражающихся против существ с магической природой, тем сильнее их притесняли на своих территориях последние.       Вэй Ин считал, что война обернётся бессмысленным побоищем — с обеих сторон бойцов погибнет, несомненно, больше, чем выживет, в то время как вероятность уравнять права и свободы мала. Он не был сторонником притеснений и никогда не допускал беспричинной жестокости по отношению к кому бы то ни было. Зачастую он просто не замечал людей, ведь его занятостью и прерогативой преимущественно было преследование и задержание себе подобных. Отличительная символика чёрного ведьмака отбивала у большинства охоту с ним связываться и конфликтовать. Пожив недельку в образе человека, Вэй Ин впервые по-настоящему задумался над их печальной участью.       После откровений Лань Чжаня о его близости к королевскому двору оба долго шли молча, думая каждый о своём. Чэньчжу, виднеющийся в прорезях тумана впереди, надвигался, увеличиваясь в размерах. Он считался самым крупным городом на границе с Гусу и в действительности поражал воображение своими размерами. Вэй Ин бывал в нём не раз, но впервые — как разыскиваемый преступник.       — Я поведал тебе о родстве с королём. Ты тоже мог бы поделиться чем-то, — вдруг донеслось от Лань Чжаня, шагающего на шаг позади.       — Надеешься, что у меня тоже есть тайна по типу: я из благородного рода, богат до чёрта и вожу дружбу с драконами? — смурно усмехнувшись, ответил Вэй Ин. — Напрасно. Я не знатных кровей, нищий как портовая крыса, и за годы мытарств по окрестным королевствам накопил больше врагов, нежели друзей.       Лань Чжань пропустил его шпильку мимо ушей.       — Я вовсе не это имел в виду. Расскажи, как в прошлый раз попал в Гусу и почему в итоге перебрался в Илин и оказался среди охотников Вэнь Жоханя?       — Жизненные обстоятельства, — без промедления отрезал Вэй Ин.       — А поподробнее? — допытывался Лань Чжань. — Что пошло не так?       — Всё, — напряжённо ответил Вэй Ин, совсем не ратуя за развитие темы, но спустя несколько секунд добавил: — Я сильно погорел на одном дельце — сунул нос куда не следовало. Спасался бегством, оказался в Илине и снова налажал. Без гроша в кармане вернулся в Цишань и не придумал ничего лучше, как сдать себя в наём Вэнь Жоханю. Ну как? Я удовлетворил твоё любопытство?       — Не хватает подробностей. Чем ты занимался в Гусу и Илине?       — Мочил сволочей и мразей!       Вэй Ин прочистил горло и окончательно сник. Вспоминать и, более того, выносить на обсуждение своё не в меру злосчастное прошлое желанием он не горел.       И чего это Лань Чжаня потянуло копать? К чему добавлять мрачности и так мрачно складывающимся обстоятельствам?       — Выполнял поручения — то одно, то другое, — неохотно выдавил он, делая вид, что разглядывает лесные массивы по обе стороны от тропы, вскоре обещающей вывести их к оживлённой широкой дороге.       — И снова никаких деталей, — упрекнул Лань Чжань, изучая его профиль. — Чьи поручения выполнял? Имя у счастливого обладателя твоего расположения имеется?       — Насчёт «счастливого» — утверждение весьма спорное, — закатил глаза Вэй Ин.       — Су Шэ, — выпалил он и поморщился. — Вот и раскололся, как грецкий орех в лапе тролля. Глава Ордена Молин Су.       Произнесённое вызвало в нём протест и облегчение разом. Чудилось, Лань Чжань использовал какую-то магию, чтобы раскручивать его на откровения, хотя тот, вероятно, подумывал о том же самом — только в его отношении.       Услышав имя, Лань Чжань замедлился и в итоге встал, слегка ошалелым взглядом пригвоздив спутника к месту.       — Су Шэ?! Известный своими неприглядными похождениями ведьмак, способствовавший продвижению людей к Облачным Глубинам в первом походе?!       Вэй Ин скривился, словно разжёвывал лимон.       — Как тесен мир! Похоже, и о нём у Лань Чжаня имеется какое-никакое представление!       — Да, речь о нём, но могу тебя заверить — я не имею к его политическим амбициям никакого отношения. Нас связывали иные дела. Впрочем, я не обязан перед тобой отчитываться и, тем более, оправдываться. Наши с ним пути давно и бесповоротно разошлись.       — Я ни в чём тебя не упрекаю, — потрясённо уронил Лань Чжань. — Хотя, зная Су Шэ, легко предположить, что ты не яблоки для него собирал.       В его потемневшем взгляде внезапно промелькнула невольная догадка.       — О боги! — он шагнул к Вэй Ину и, словно только что прозрел, всмотрелся в его лицо: — На пике расцвета организации Су Шэ в Гусу ходила слава о чёрном ведьмаке по прозвищу Старейшина Илина. Его описывали как отчаянного, талантливого, не в меру заносчивого юношу — заносчивого настолько, что однажды он восстал против хозяина. Только силы были неравны — Орден Молин Су бросил все ресурсы, чтобы изловить его и уничтожить. Старейшина Илина чуть не погиб, схлестнувшись с подчинёнными Су Шэ, был тяжело ранен, а после исчез… Не о тебе ли речь?       Лицо Вэй Ина неприятно посерело. Из глубины мерцающих алыми проблесками глаз проглянуло что-то, что заставило Лань Чжаня отшатнуться.       — Мало ли парней, попадающих под твоё описание, — холодно обронил Вэй Ин, попытавшись увернуться.       — Немало, но интуиция говорит мне, что это был ты, — ответил Лань Чжань, казалось, уже сделавший вывод.       Губы Вэй Ина дрогнули в вымученной улыбке.       — Ладно, так и быть, раз уж ты был со мной откровенен, буду и я. Некогда меня и впрямь называли Старейшина Илина, но слухи о моих «подвигах» сильно преувеличены. Всё было не совсем так, как гласит молва. Сплетники любят раздувать и плодить небылицы.       Лань Чжань задержал на нём просиявший взгляд.       — И всё же ты своего рода знаменитость.       — В гробу я видал такую славу. Гордиться тут нечем.       Вэй Ин в изнеможении запустил пальцы в свою густую гриву, ища способ отделаться от продолжения беседы на тему Су Шэ.       — Как-никак мне почти триста, успел за это время засветиться где надо и не надо, но сейчас, хочешь — верь, хочешь — нет, я другой.       Нутро омыла желчь горьких воспоминаний. По следам Старейшины Илина шла смерть, и даже одно это прозвище заставило Вэй Ина испытать мороз по коже. В груди зашевелилась тьма. Вэй Ин, что было сил, ухватился за волю, как за саму жизнь — чувствовал, если уступит эмоциям, неминуемо попадёт под их влияние, и тогда перед Лань Чжанем, чего доброго, предстанет чудовище, которому следовало оставаться под замком во что бы то ни стало.       Лань Чжань не сводил с него глаз. Сложно было поверить, что хрупкий юноша перед ним и есть тот самый дерзкий ведьмак, упоминание которого, даже спустя много лет после нашумевших событий, встречает неоднозначную реакцию у обывателей. Лань Чжань уже убедился, что Вэй Ин был полон сюрпризов и противоречий. Не в силах противостоять искушению, он любовался им каждую минуту проведённого вместе времени. Волнующая, гипнотизирующая красота Вэй Ина зажигала душу подобно приворотному зелью.       — И что же тебя изменило? — сглотнув собравшуюся во рту слюну, неожиданно спросил Лань Чжань.       Вэй Ин смешался.       — Не всё сразу, — отмахнулся он. — Давай сосредоточимся на будущем, а прошлое подождёт. У нас есть задачи поважнее, нежели перетряхивать былое. С тех пор, как я накуролесил в Гусу, истекло достаточно лет, чтобы тот случай позабылся даже самим его участникам.       — Что-то мне подсказывает, у твоих недругов хорошая память.       — И то верно, — безрадостно согласился Вэй Ин. — Кажется, я спятил, раз собираюсь сунуться туда, откуда едва унёс ноги.       Выражение лица Лань Чжаня смягчилось.       — Не знаю, успокоит ли это тебя, но Су Шэ изгнан из столицы моим кланом. Его вотчиной стали западные земли, хотя он и не отказался от прежних планов — сотрудничает с воинствующими людьми, мечтает захватить Облачные Глубины и обрастает единомышленниками.       — Он всегда недолюбливал правящее семейство, — отметил Вэй Ин, против воли воскрешая в памяти эпизоды их с Су Шэ нечастых бесед. — И, по всей видимости, на то есть причина.       — Помимо того, что Су Шэ гнусный тип, вор и предатель, в юности он пытался освоиться в качестве ученика моего дяди, но, показав себя не с лучшей стороны, был вынужден покинуть Облачные Глубины. Из-за этого затаил обиду, а позднее обзавёлся собственным подобием клана и открыто стал проявлять враждебность.       — О, в это я легко поверю, — хмыкнул Вэй Ин. — Су Шэ самолюбивый гордец, повёрнут на чувстве превосходства и злопамятен как злой дух.       Он догадывался, что бывший работодатель последние годы был занят спасением собственной шкуры, иначе нашёл бы его в Безночном городе и отомстил. Вэй Ин не делал тайны из своего местонахождения и жил под своим настоящим именем, которое, в свою очередь, знал Су Шэ. Подослать наёмных убийц было для последнего плёвым делом. В его ордене их насчитывалось десятками, если не сотнями — отсюда и такое влияние Молин Су в Гусу и Илине.       После слов Лань Чжаня о том, что Су Шэ потерпел поражение, ввязавшись в противостояние с кланом Лань на стороне королей людей, и, зализывая раны, покинул столицу, стало ясно, почему он не преследовал Вэй Ина в Цишань. Конечно, затишье длиной в пару лет вовсе не означало, что возмездие не значилось в списке его долгосрочных планов. Скорее всего, просто более актуальные дела перетянули на себя его внимание.       Лань Чжань продолжал беззастенчиво разглядывать спутника, будто сопоставлял в уме то, что слышал о нём когда-то, с тем, каким перед ним предстал Старейшина Илина воочию.       — Где твои манеры, господин Лань? — в конце концов буркнул Вэй Ин. — Так пялиться неприлично.       Сердце билось чаще при мысли о том, что по удивительному стечению обстоятельств Лань Чжань слышал о нём ещё до того, как судьба свела их в Турмалине. Особое напряжение между ними после совместного путешествия длиной в неделю нисколько не ослабло. Краснел и бледнел Вэй Ин всё также, спотыкался, дёргался и беспричинно злился даже чаще.       Он понимал, что неприступная крепость его тяги к одиночеству дала крен и норовила пасть со дня на день. Лань Чжань уверенно отвоёвывал себе место в сердце, по-прежнему отказывающемся верить, что любовь с первого взгляда существует. Желание, изводившее плоть много дней кряду, походило на забродившее прямо в крови крепкое вино.       Стоило Лань Чжаню подойти поближе или невзначай коснуться, рассудок уплывал. Присутствие время от времени взметывающегося вихрем странного пламени в груди порой дурманило, порой жгло острой, кинжальной болью. Примириться с тем, что внутрь пробралось чувство, которое в итоге поработит и подчинит, было тяжело, хоть в глубине себя Вэй Ин не первый год жаждал встретить кого-то, кто перевернёт его жизнь — правда, полагал, это будет женщина, так как с ними общий язык находил лучше, нежели с мужчинами.       Разговор о Су Шэ разбередил старую рану и одновременно напомнил Вэй Ину, что он на грани того, чтобы нанести себе ещё одну. Короткого взгляда на Лань Чжаня хватало, чтобы превратить надрессированную годами выдержку в пшик.