О, Дивный новый мир

Сереже всегда снились кошмары. В основном он засыпал, и видел моменты прошлого, преувеличенные, гипорболизированные его собственным мозгом. Это были мои, где совсем уже увядший образ его мамы разрывали на куски, а тело, изуродованное, искалеченное бросали к его ногам. Иногда более свежие воспоминания – Леша падал от выстрела, а земля раскрывала свою пасть, проглатывало бездыханное тело, смотрело на него глазами Найдака. Но чаще всего ему снилась буря. Он пытался выплыть, но то и дело тонул, его бросало на камни, затягивало в пучину, а потом выплевывало, ударяя о сушу. Но он не мог ухватиться за берег, не мог выплыть. Только глотал воду, чувствуя, как легкие сжимаются, как кружится голова, последние крохи сознания улетучиваются и он медленно тонет. А потом он просыпался, откашливаюсь и хватаясь за все, что рядом, просто чтобы убедиться, что это был сон. Но сегодня ему снилось море. Огромная кромка воды, конца и края которой он не видел. Вода не липла к пальцам, он не должен был прилагать никаких усилий, чтобы держать голову над водой. Он просто лежал на поверхности, наблюдая, как медленно плывут облака по небу, чувствуя, как дует ласковый и спокойный ветер. Во всем этом было что-то такое забытое и далёкое. Он мог спокойно нырять, не чувствуя боли в лёгких, мог просто качаться на волнах. Море его обнимало и звало, куда-то дальше, туда, где нет берега, только тепло и свет. Ему было хорошо и спокойно. Он был готов остаться здесь, в объятиях этого чудесного моря, которое убоюкивало его, заставляя погружаться в ещё больший сон. Это было очень похоже на детство. Как когда мама закутывала его в одеяло, укладывала на свои колени и тихо пела колыбельные. Он их не помнил, но кажется, море сейчас шумело в их такт. Он всегда боялся этой большой воды – она несла только смерть и разрушения. Но эта вода была другой. От нее пахло чем-то до боли родным, так что хотелось расплакаться. Хотелось ухватиться за нее, притянуть к себе и больше никогда не отпускать. Словно он снова маленький ребёнок, который прижимается к матери, а она гладит его по голове. Море его любило, защищало и ограждая, словно оно и правда ее. Сквозь эту пелену спокойствия, которое, казалось, длилось бесконечно долго он слышал раскаты грома и чьи-то громкие споры. Уходить не хотелось. Не хотелось возвращаться в холодную действительность, где, кажется, происходило что-то страшное. Ведь впервые он был кому-то нужным. Но сон постепенно растворялся, а он все больше слышал громкие споры и раскаты грома. Он нахмурился, открывая глаза. И сначала абсолютно ничего не понял. Ощущение тепла и спокойствия не исчезло, хотя сон спал. А ещё было безумно темно, непонятно, где он вообще находился. А потом он почувствовал, как что-то не слишком тяжёлое лежит у него на боку. Сам Сережа, похоже, тоже лежал в непривычном положении. Он отчётливо слышал, как бьётся сердце у него в ушах, вот только немного не его. Он нахмурился, попытался двинуться назад и понял, что его удерживают на месте. Он вообще не помнил, когда заснул. Помнил, что провел целый день с Марией, обсуждая план дальнейших действий и отдавая указы подготовки отряда. Да, они на завершающем этапе плана, а значит пора расчехлить оружие и быть готовыми к нападению в любую секунду. Потом он пошел поесть, потому что пропустил ужин и нашел бутылку с алкоголем. Безумно хотелось расслабиться, потому что нервы были натянуты, словно струна. А что было дальше он, хоть убей, не помнил. Снова раздались раскаты грома и он вздрогнул, подскакивая. В ту же секунду голову пронзила ужасная головная боль, а чужая хватка в районе талии усилилась. –Ну и куда ты собрался? – голос он сначала не узнал. Слишком хриплый и какой-то неестественный. А потом заметил привычные очертания лица. Олег. –Похоже, там буря, – собственный голос звучал так же хрипло, – нужно пойти разобраться. Олег нахмурился, все ещё не позволяя ему вырваться. Уткнулся носом в волосы и что-то еле слышно проворчал. Так, стоп, а как они вообще оказались в таком положении? –Я напился? – уточнил Сережа, немного отодвигаясь в сторону. –Я бы сказал набухался. Очень сильно, да. –Не расскажешь, что было? Я вообще ни черта не помню. –Ну, – Олег приподнялся на локтях, с тихим ойканьем присаживаясь, – ты ввалился в комнату, удивился что я тут. Попытался выяснить, о чем я хотел поговорить. А, и набухаться с тобой предложил, да. А потом полез целоваться. Честно говоря, скорее всего ты не просто целоваться хотел. Руки у тебя очень распущенные, ты знал? –И мы..? –Нет, – Олег ухмыльнулся, заглядывая ему в глаза, – я тебя остановил. Как раз потому что предположил, что ты завтра нихрена не вспомнишь. А секс без активного согласия херня полная. Поэтому ты полез ко мне с вопросами о том, почему я тебя не убил. И сказал, что очень хочешь умереть. –А, вот как. Серёжа кивнул. Ну ладно, бывает. Он себя не сильно контролирует, когда выпьет. Снова послышался раскат грома и Сережа подорвался, почти наощупь находя факел и пытаясь поджечь его в темноте. Нужно переодеться и идти разбираться. Понятно, что ребята и без него справятся, но он же здесь, сможет хоть чем-то помочь. –Не напомнишь мне, чем должен закончится твой план? – вдруг спросил Олег, тоже поднимаясь. –Возвращением на Землю, конечно, – Сережа перебирал оставленные здесь вещи. На улице, наверное, холодно, нужно найти что-то тёплое. –Всех? –Всех. –Нет, мне кажется про кое-кого ты забыл. Сережа замер, поднимая глаза. Олег уже стоял возле двери, загораживая ее собой и внимательно смотрел на него. Чего это с ним? –Кого я мог забыть? –Себя. Сережа тяжело вздохнул. А, вот оно что, ясно. Он отвернулся, находя, наконец, нужную вещь. –И чего это ты молчишь? Не хочешь ничего объяснять? –Мне нечего тебе объяснять. –Вот тут ты ошибаешься. Сережа, я хочу знать все. Начиная от твоих загонов и заканчивая тем, почему ты считаешь себя достойным смерти. –Олег, уж прости, но это не твое дело. –А, по-моему, мое. Ты меня втянул во все это, а теперь, оказывается, умолчал о самой важной детали плана. Я хочу знать все. –Это не важная деталь, она касается только меня. –Нет. Меня она теперь тоже касается, – его голос вдруг смягчился и он слегка наклонил голову, – за что ты себя так ненавидишь, Серёж? –А мне не за что? Боже, у него и так болит голова. Он не хочет сейчас говорить об этом, в целом, не хочет про это говорить. Его это раздражает. –Знаешь, что мне сказала Лера? – он отложил одежду в сторону и сердито уставился на Олега, – что я ничем не отличаюсь от них. И она права. Она права во всем, Олег. Я такое же чудовище, я забираю чужие жизни и мне совершенно не стыдно. Больше тебе скажу, я испытываю наслаждение от каждого убийства. –Мы же с тобой уже пришли к выводу, что Лера – наивный ребёнок, принципы которой не работают. –Возможно. Но кое в чём она права. Если убить убийцу – меньше убийц не станет. Единственный конец для всех, кто убивает других – смерть. Я видел много животных, тварей, чудовищ местного мира. Знаешь, что их отличало? Они никогда не убивали своих сородичей. Для них было очевидно, что так поступать нельзя. Люди чудовища ещё те, они хуже любой твари, что здесь находятся. А я – самое страшное чудовище. Потому что мне нравится смотреть, как тает жизнь, я чувствую себя лучше, сильнее, когда убиваю. И такое чудовище жить не достойно. Олег вдруг отлип от двери, подходя к нему буквально за два шага. Схватил за подбородок, заставляя смотреть себе прямо в глаза. –Ты – не чудовище. –Ещё какое чудовище. Я убил столько человек, что тебе даже не снилось. Я убивал невиновновных, если не своими руками, то чужими. Я убил их с помощью этого места, с помощью каждой твари, которая здесь обитает. Их кровь на моих руках и ее можно искупить только такой же смертью. Олег вдруг аккуратно провёл большим пальцем по его щеке. И очень грустно улыбнулся. –Как же сильно ты себя ненавидишь... –Ненавижу. Мне нет места в этом мире. Такое чудовище, как я, должно умереть. Поверь, всем станет в разы лучше, если я исчезну. –Мне не станет, – Олег сказал это как-то совсем тихо, – для меня ты совсем не чудовище. –Значит, ты слепой идиот. –Я и не спорю. Но я не позволю тебе снова остаться в одиночестве. Это не твои грехи, Сережа. Ты стал тем, кем являешься из-за того, что встретился с отвратительными людьми. И почему-то решил, что во всем этом есть и твоя прямая вина. Как долго ты вообще винишь себя в этом, м? Когда все это началось? Серёжа ничего не ответил. Попытался вырваться, но его держали крепко. Блин, на нем же живого места нет, так откуда такая сила. –Понимаешь, в чем загвоздка, – продолжил Олег, – ты судорожно считаешь сколько людей погибли по твоей вине и думаешь, что сможешь искупить это своей смертью. Но посмотри на это место. Посмотри, сколько здесь находиться людей, которых ты спас. И ещё больше людей сейчас в Раю, ждут, когда ты спасёшь и их. Хочешь искупить свои грехи? Тогда продолжай жить и спасать других. –Говоришь прямо как Лера. –Я уже был на грани смерти. И знаешь, что было самым страшным? Умирать в одиночестве. Ты всю жизнь прожил один, и я не позволю тебе умереть так же. Я не уйду отсюда без тебя, слышишь? Хочешь умереть? Хорошо, но тогда мы умрём вместе. –Я не хочу, чтобы умер ещё и ты, – собственный голос звучал почти жалобно. –А я не хочу, чтобы умирал ты. Вот у нас с тобой дилемма, да? Я предлагаю тебе компромисс. Я остаюсь с тобой и мы умираем вместе. И поверь, если ты найдёшь способ исхитриться и отправить меня на Землю, я убью себя там, это не сложно, а я знаю кучу способов. Поэтому запомни – умрёшь ты, умру и я. Сережа качнул головой. Нет. Нет, это неправильно, так нельзя. –Почему ты это делаешь? –Потому что ты нужен мне. –У тебя там дом и семья. У тебя есть ради чего жить, Олег. У меня нет. Я чужой и в твоем мире и в этом, я... –Ты не чужой в моем мире. Ты слышишь меня вообще? Ты нужен мне. Больше, чем кто-либо другой. Что-то внутри ужасно болело. Тянуло так, что даже самая сильная головная боль не сравнится с этим. Серёже всегда казалось, что он знает, чего хочет. Он хотел, чтобы Найдак умер. Хотел, чтобы Рай был стерт с лица земли. Хотел своими глазами увидеть конец этого ада на земле. Но оказалось, что он всегда был не прав. И что-то, что жило в его сердце со смерти мамы, сейчас кричало внутри, разрывая тело на части. Оказывается, он просто хотел быть нужным хоть кому-то. Серёжа качнул головой, поддаваясь вперёд и упираясь Олегу в плечо. Тот тихо выдохнул, притягивая его к себе, крепко прижимая и утыкаясь носом в голову. Олег дышал спокойно, но сердце в груди колотилось безумно быстро. –Ты не чужой, – тихо сказал он, – ты просто немного потерян. Но ведь невозможно быть потерянным всегда, рано или поздно кто-то сможет тебя найти и спасти. –Я не заслуживаю... –Ты заслуживаешь быть спасённым. Запомни раз и навсегда: в этом мире нет одиноких. Нет одиноких, но все свободны. Ты сам себя связал, посадил в клетку и не даёшь никому тебя спасать. Может, хватит уже? Все двери открыты, Серёж, нужно просто сделать шаг. Серёжа кивнул, чувствуя, как Олег аккуратно гладит его по спине. Проходится пальцами вдоль позвоночника, невесомо, почти не нажимая. Такие знакомые прикосновения, но такие забытые. –Пойдешь со мной? – тихо спросил Олег. Сережа не ответил. Просто прижался сильнее. У их ног бегала Муму, то и дело взволнованно что-то пища. Но он ее не слышал. Он не слышал даже гром, который гремел не переставая.

***

«Присмотри за ней». Приказ не нес за собой никакой конкретики. Это можно было трактовать как «проследи» и «позаботься». Очень странный приказ, который Тома никогда раньше не слышала. Она знает, как убивать, как выслеживать и пытать. Но как присматривать... Приказ стал более понятен после разговора с Сергеем. Тот в краце объяснил, как Лера тут оказалась и на фоне чего у них случился конфликт. Но это все ещё не давало объяснения, как она должна исполнять приказ. Что он вообще от нее хочет? На следующий день была буря. Люди знали, что делать, когда природа беснуется, усмирять ее, конечно, не умели, но контролировать могли. Но подниматься не от привычного и громкого стука поварёшкой по кастрюле, а из-за тяжелых раскатов грома было страшно. Все подскочили, принялись бегать и собираться. Сработали быстро и отлаженно: убрали все, что могло намокнуть, заложили тряпками щели и собрались в самом дальнем помещении от выхода. Зал собраний был как никогда полон. Последними сюда вошли Олег и Сергей. Они тихо переговаривались между собой, возможно, даже немного спорили. Но Тому они интересовали в последнюю очередь. Она пыталась найти свою подопечную, за которой нужно было "присматривать" Нужную макушку она нашла не сразу. Лера забралась на небольшой отвес в стене и теперь смотрела оттуда на собравшихся внизу. Тома тяжело вздохнула и начала подниматься. –Ты чего здесь? – уточнила она, усаживаясь рядом с девушкой. –Не люблю толпу, – скривилась Лера, немного двигаясь в сторону, чтобы Томе было удобно сесть. Отсюда было хорошо видно человечков внизу. Всем, казалось, было плевать на бушующую стихию, они сбились в стайки, тихо переговариваясь и обсуждая что-то свое. Удивительно спокойная и дружная атмосфера. –Почему ты меня искала? – вдруг спросила Лера. –А что, нельзя? Ты же здесь новенькая, наверное испугалась этого шторма. –Не испугалась. Это ведь просто природа. –Природа куда опаснее людей, – нужно было как-то вывести ее на диалог. –Она предсказуема. А вот поступки людей предположить невозможно... До сих пор не понимаю, что у него в голове. –У кого? У Сергея? А зачем тебе это понимать? –Хочу переубедить его. Мне не нравится его план, он слишком разрушительный. Тома улыбнулась. Лера не выглядела как человек, переживший в своей жизни много потрясений. Не смотря на возраст, в ее голове все ещё царствовали милые и наивные детские убеждения. Такие, обычно, сталкиваются с существующей действительностью и рассыпаются над головой пеплом. Сама Тома, кажется, никогда не имела в жизни таких убеждений. –Я выросла в детском доме, – начала она. –Я помню, вы с Олегом, в одном детском доме. –Ему повезло больше. Ему было лет восемь, когда его забрали. А я провела там всю свою жизнь. Не сказать, что это было тяжёлое время, всё-таки детство сглаживает все углы. –Как ты туда попала? –Мою мать лишили родительских прав. Отец умер, когда я ещё не родилась и это сильно по ней ударило. Она начала употреблять, совсем забросила мое воспитание и содержание. Я этого не помню, мне было годика два. Мне об этом рассказала воспитательница, когда я захотела найти маму. –Нашла. –Нашла. Она умерла от цирроза печени. Где-то за год до того, как я попыталась ее найти. –Сочувствую. –Не нужно. Мне никогда не была нужна мать. Я с раннего детства научилась быть самостоятельной и управляла своей жизнью без помощью взрослых. –А как ты оказалась в армии? –После выпуска из детского дома мне должны были дать квартиру. Но, как ты понимаешь, этого не случилось. Очередь была просто огромной. Поступить куда-то у меня не получилось, училась я из рук вон плохо. И тогда я решила идти в армию. Хоть какая-то крыша над головой, так что спать на улице бы не пришлось. А там обнаружилось, что у меня удивительный талант к убийствам. Вот так и решилась моя судьба. –Это грустно, – Лера вздохнула, – а есть что-то, чем бы ты хотела заниматься помимо этого? –Я не знаю, – Тома улыбнулась, – если быть честной, то я совсем обычная. Да, я хорошо умею сражаться, но на этом все. Ну, во время игры в Доту это явный плюс, – онс улыбнулась, – я знаю про ваш конфликт с Сергеем. Но если быть честной, то я намного хуже, чем он. Посмотри на него, – она кивнула в сторону мужчины, который спокойно беседовал о чем-то с Марией, – у него удивительный талант собирать вокруг себя хороших и самоотверженных людей. Он, не зная почти ничего, смог создать это место, которое многие считают своим домом. Меня тоже всегда окружали люди, но они либо были моими врагами, которых я убивала собственными руками, либо между нами всегда была какая-то пропасть. Знаешь, ведь те, кого я убивала были простыми людьми, со своими мечтами и стремлениями. Иногда они даже выступали за правильные вещи, просто выбирали агрессивный способ их реализации. И я их убивала, потому что таков приказ, потому что ничего другого я в сущности и не умею. Знаешь... Иногда мне сниться поле боя, на котором я сдаюсь без боя. Для меня нет другой судьбы, кроме как погибнуть на войне. Потому что есть такие вершины, которые я не смогу покорить. Например, я никогда не смогу жить обычной жизнью, не смогу завести семью и воспитать детей. Я просто не способна на это. По крайней мере, мне хватает мозгов понять это и не пытаться. Тома вздохнула, краем глаза посмотрев на Леру. Та слушала внимательно, глядя куда-то в пустоту. –Я всегда им завидовала. Юля мечтала быть журналисткой, освещающей военные события и делала все, чтобы достичь своей цели. Ее жених, Игорь, хотел семью и ребёнка. Думаю, он бы стал отличным отцом, настоящим примером для подражания. Димка, ты наверное с ним не знакома, хотел помогать людям в трудных ситуациях. И представляешь, регулярно вытаскивал наши жопы из передряг. А Олег... Олег всегда мог разделить правду и ложь, верный, как собака, готовый искренне любить и принимать ответственность. Всего этого у меня никогда не было. Не было целей и желаний, не было ценностей, ради которых я могла бы умереть. Я пустая, Лера и именно поэтому я идеальный солдат. –Но ведь не бывает так, чтобы человек был абсолютно пуст. Если же это так, ты всегда можешь чем-то себя заполнить! –Уже очень поздно. Мне двадцать шесть лет, Лера. Я прожила свою жизнь впустую и этого не поменять. У каждого есть хотя бы расплывчатый, но образ будущего, в котором он будет счастлив. А у меня такого нет. Мне по жизни просто нормально. А ровной линией бьётся только пульс покойника. –Так ведь нельзя! Давай найдём. Найдем хоть что-то, ради чего бы ты могла жить. Тома улыбнулась. Хотелось погладить эту девочку по голове, как младшую сестру. Да, именно это хотела услышать от нее запутавшаяся и чувствующая, что предает свои принципы Лера. Такие люди всегда хотят всем помочь. Их называют спасатели. Но иногда они пытаются спасти абсолютно не тех. Сергея не нужно спасать, он своего спасителя уже нашёл. А Тома... Тома может позволить ей попытаться спасти себя, заранее зная, что ничего из этого не получится. –Именно поэтому я тебе и рассказала, – она улыбнулась, – есть кое-что, чего я хочу. Меня постоянно преследует чувство декораций. Словно я сплю и никогда не проснусь. Моя жизнь, это одна сплошная бытовуха из постоянных убийств, пыток и нескольких недель на гражданке. Но есть у меня одно странное желание. Хоть раз в жизни хочу не забрать жизнь, а подарить ее. Ты ведь хочешь того же, правильно? Хочу научиться у тебя этому. Не забирать, а отдавать. Тома не врала в этот момент. Это была ее маленькая слабость, искренность, которую она себе позволила. Надежда, которой в ее жизни никогда не было. Тома прекрасно осознавала: миротворец, воткнувший в дуло автомата цветок неизбежно умрёт от пули, вытолкнувший этот цветок. Только если кто-то этому не помешает.

***

Буря закончилась ближе к концу вечера. Люди стали постепенно расходиться по своим делам. Олег подумал, что ему стоило бы заскочить к Юле, всё-таки бинты ему целый день никто не менял. Но у Сережи были другие планы. Он выхватил его из толпы и повел куда-то за собой. –Пойдем, покажу кое-что. И Олег пошел за ним. По темным коридорам, сейчас почти не освещенным – сильный ветер затушил почти все жаровни. Они вышли на улицу. Ночное небо было удивительно ясным. Иногда можно было увидеть небольшие тучки, все ещё снующие туда-сюда, но в большинстве своем небо лежало огромным пластом темного полотна, на котором кто-то рассыпал блестки. Сережа повел его куда-то вниз, к морю. Они остановились на маленьком естественном пляже, сейчас заваленному камнями и кусками деревьев – видимо, их вынесло на берег во время шторма. Но главное было не это. Огромное море, до этого беснующиеся как дикий зверь сейчас мурчало у их ног, тревожилось мелкой рябью и тихо шуршало волнами. Над ними возвышалась огромная скала, почти незаметная на фоне темного неба. Линия горизонта стёрлась, небо переходило в плавные волны море, которые как зеркало отражали рассыпавшиеся звёзды. –Я уже давно заметил, что после бури море самое красивое, – тихо сказал Сережа, – хотел показать тебе. –Это и правда очень красиво. –А ещё это место, где мы купаемся и набираем воду. –Воду? Разве она не солёная? –Почему это? Самая обычная вода. Олег нахмурился. Интересно. Может они вообще не правы и это не море или океан, а огромное озеро? Морская вода вообще может быть не солёной? Олег не знал. –Я уйду завтра с утра, – вдруг сказал Серёжа. –Так быстро? –Тут все хорошо, ребята отлично справляются и мне незачем здесь оставаться. К тому же, хочу побыстрее закончить со всем этим. –Так не терпится умереть? –Не терпится посмотреть на Землю, куда ты так рвёшься, – Сережа улыбнулся. –Значит, с твоим кровавым финалом плана покончено? –Нет. Он все ещё будет кровавый и горячий, если ты понимаешь о чем я. Просто пришел к выводу, что не хочу забирать ещё одну жизнь, – он вздохнул, – мама очень любила это место. Постоянно ходила сюда, чтобы посмотреть на звёзды и помолиться. –Ты тоже? –Бога нет, – Сережа ухмыльнулся, – как минимум для меня. –Ну и хорошо. Не хотелось бы, чтобы ты превратился в религиозного фанатика, они обычно плохо кончают. Кстати, давно хотел спросить. А ты знаешь свою настоящую фамилию? –Знаю, хотя казалось, что давно ее забыл. Наверное во всех документах я значусь как Сергей Дакбаев. Он повернулся к Олегу, слегка улыбаясь. –Но я Разумовский. Сергей Разумовский.