О, Дивный новый мир

А жестокости нас научили те,

Кого мы до безумия любили

Сереже было семь, когда его посадили в кузов огромной машины. Он сидел, озираясь по сторонам, в куртке, которую ему выдал кто-то из окружающих людей. Он во все глаза рассматривал чужие лица, вслушивался в негромкую речь. Они были не монстрами, они были такими же, как он. Не похожие ни на папу, ни на маму, все разные, высокие, низкие, со странными полосками на лице, с маленькими пятнышками у глаз абсолютно разных цветов. Но они были чем-то похожи. Они были людьми. Под ним ревел странный монстр, Сережа был уверен, что умрет, когда его посадили в эту огромную пасть. Но люди вели себя спокойно, смеялись и что-то говорили, будто совсем не боялись. Этот монстр их слушается? Они дали ему какую-то еду. Он такое не ел никогда, но на вкус было неплохо, особенно после нескольких дней голодовки и попыток разжевать сырое мясо какого-то маленького животного. От воспоминания того, как он убил это создание по телу пошли мурашки. Он не хотел его убивать, оно ведь тоже хотело жить, у него, наверное, была своя семья и свой дом. Но Сережа хотел есть и он не мог поступить иначе. Правда, по итогу, доесть это он так и не смог, из-за чего на душе становилось больно, ведь получается, он убил зря. Люди рядом тоже смотрели на него, что-то спрашивали, но он боялся им отвечать. Они на это только пожимали плечами и трепали по волосам, подсовывая ещё еды. А потом, какой-то мужчина, с очень большими руками посадил его к себе на колени, поглаживая по голове и рассказывая сказку. Он говорил про Рай. Про то, что там очень много людей, есть еда и одежда и что там безопасно. Что ему больше не нужно будет спать на полу, что больше не будет холодно и одиноко. Мама тоже говорила про Рай, когда читала ему Библию. И он представлял огромный сад, с кучей фруктов, а ещё с животными, которых можно гладить и которые никогда его не укусят. Там рядом есть Бог, который заботится обо всех и защищает. Представляя эту картину, он уснул, убаюканный чужим голосом. И ему снилось море. Огромное, такое, которое он видел каждый день, когда выглядывал из пещеры. Только в этом сне он не видел берега, одно бескрайнее море, оно несло его на своих волнах, раскачивало в стороны. А он нырял, как какая-то рыбка, плескался и ему было так хорошо и спокойно. Он проснулся уже не в том монстре, а ещё рядом не было того мужчины с большими руками. За то были странные люди в белой одежде. Они тут же подошли к нему, задавая много разных вопросов, а Сережа смотрел на них большими глазами. –Я уже в Раю? – наконец спросил он что-то и люди вокруг выдохнули, как будто расслабившись. –Да, ты в Раю, – один из них, с немного серебряными волосами и странными штуками у глаз кивнул ему. –А вы ангелы? Сережа именно так их и представлял. В белой одежде и добрыми лицами, похожие на людей. Они засмеялись, а одна женщина покачала головой. –Нет, мы врачи. Следим за тем, чтобы у людей был порядок с их телом и ничего не болело. У тебя что-то болит? –Живот, но это потому что я долго не ел. Мама говорила, что если долго не кушать он начинает болеть. –А как зовут твою маму? –Ева. А папу зовут Виктор. –И где они сейчас? –Под землёй. Они умерли, потому что на нас напал огромный змей. Произнеся это Сережа вдруг почувствовал, как что-то в груди сжимается и больно давит, а к глазам стали подступать слёзы. –Сейчас у меня болит здесь, – он показал пальцем на грудь, вытирая бежащие по лицу слёзы, – можете сделать так, чтобы не болело? Люди вокруг переглянулись и одна из женщин, с красивыми длинными волосами села рядом с ним, положив руку на голову. –Нет, с этим мы не можем тебе помочь. Тебе больно, потому что твои родители умерли и ты скучаешь за ними. Но со временем это пройдёт, не бойся. Можешь плакать, если хочешь, от этого станет легче. Он кивнул, но продолжил упрямо сдерживать слёзы. Он ведь сильный мужчина, значит, он может стерпеть любую боль. У папы была огромная царапина на груди, но он не плакал, даже когда мама прикладывала к ней горящую палку. А это было больнее, он догадывается. А раз папа не плакал, то он тоже не будет. Спустя какое-то время, когда он даже смог снова покушать, к нему подошел мужчина. Он был высоким и немного смуглым. А ещё у него была борода, не длинная, но красивая и густая. Он смотрел спокойными глазами сверху вниз и от этого взгляда очень сильно хотелось спрятаться. –Привет, – голос у мужчины был низким и железным, – как тебе зовут , мальчик? –Сережа. А вас? – А меня зовут Найдак, я хозяин этого места. –Хозяин Рая? – Сержа нахмурился, а потом расплылся в улыбке, – значит, вы Бог? –Что? Нет, нет, я не Бог. Я такой же человек как и ты. Я здесь главный, занимаюсь тем, чтобы людям было хорошо и спокойно здесь жить. – И обо мне вы тоже позаботьтесь? –Конечно. Мне сказали, что твои родители умерли. Значит, я возьму на себя ответственность за твое воспитание и обучение. Я не смогу заменить тебе папу, и никогда не буду пытаться это сделать, но... Всем остальным ты можешь говорить, что я твой рара́. Красиво звучит, да? Тебе нравится? –Нравится. –Вот и отлично, Сережа. Пойдем, я покажу тебе место, где ты будешь спать.

***

Рай выглядел совсем не так, как его представлял себя Сережа. Люди здесь тоже жили в пещерах, очень редко выходили на улицу и держались группами. А ещё у них были интересные приборы, ему сказали, что это пистолеты и автоматы. Они нужны были для того, чтобы защищать себя и других. Все люди проявляли к нему неподдельный интерес и расспрашивали о его жизни раньше. Серёжа с радостью рассказывал и про родителей и про то, как они жили. Его слушали внимательно, с восхищением даже, называли чудом и гладили по голове. Ему они все очень нравились. А люди в белых халатах часто брали его к себе, постоянно наблюдали за ним и заставляли делать разные упражнения, постоянно что-то записывая. Они говорили, что им интересно, как человек развивается в условиях дикой среды. Серёжа не понимал, почему им все так интересуются, но это было приятно. Единственное, что он не понимал, почему многие люди не возвращаются, когда уходят гулять по лесу. Рара́ говорил ему, что они умирают, но почему так быстро? Они с родителями долго жили в этом лесу и все было хорошо, почему же им так не везёт? Неужели Бог их не защищает? Они что, не молятся ему? Нужно будет их научить и тогда с ними все будет в порядке. Да ведь?

***

Сереже было восемь, когда Найдак впервые его ударил. Это было после того, когда к ним пришли новые люди и Сережа пошел познакомиться. Все тогда очень удивились его появлению, оживились и начали расспрашивать. И он с радостью рассказал им про маму и папу, про то, как они жили и что Найдак теперь его рара́ и он о нем заботится. Тем же вечером рара́ попросил его зайти к нему. И стоило Сереже появится на пороге, как ему дали звонкую пощёчину. Щека заболела и он поднял на него глаза, полные непонимания. Почему он его ударил? –Зачем ты ходишь и рассказываешь людям сказки? – взревел Найдак и схватил Сережу за руку. –Но я не рассказывал скасказки! –Да? А твои истории про родителей и про прекрасную жизнь в лесу? Это все не правда! –Правда! Ты же знаешь, я жил там и ты меня забрал, когда родители умерли! –Нет! Этого не было! Ты жил в ужасных условиях, твои родители морили тебя голодом и ты чуть не умер! –Не правда, не правда, не правда! Ты врешь! Они были хорошими и все должны знать это! Ему сново прилетело по щеке и Сережа вздрогнул, отходя на несколько шагов назад. –Прекращай это, слышишь! Впредь, чтобы я ни слова не слышал о том, что ты рассказываешь об этом новобранцам! Ты можешь говорит только одно: что я твоя рара́. Другой правды не существует! –Существует... –По-моему у тебя слишком много свободного времени, раз ты можешь плести такие небылицы. С завтрашнего же дня будешь тренироваться стрелять и ходить строем. Понял меня? –Да. –Молодец, можешь идти. И завтра же ты должен сказать им, что все, что ты рассказал было обычной выдумкой! И чтобы больше никогда, иначе... Сережа тогда не понимал, почему ему нельзя говорить про маму с папой. Только спустя время он понял: это была неудобная правда. Правда, в которой двое солдат, испугавшись смерти, сбежали от своего командира, пошли против его власти. То, чего Найдак боялся больше всего.

***

Больше Найдак никогда не нянчился с ним. Он относился к нему на равне с другими солдатами, даром, что он был ещё ребёнком. Он работал вместе с другими столько же, сколько и они. Он помогал строить огромную стену вокруг Рая. Учился стрелять и стоял в строю каждое утро. За год он идеально научился держать любое оружие, но убить все ещё не мог. Он не понимал зачем убивать животных, если у них есть еда и на них не нападают. Но его заставляли и каждый раз, стоило ему воспротивиться или начать плакать и просить не заставлять его. Каждый раз, возвращаясь в Рай после неудачной охоты он слышал громкое и грозное «Любовь моя!» и прекрасно знал, что за этим последует. Однажды, когда Серёже было десять, он попытался сбежать. Перелез ночью через стену и убежал в лес. Но его быстро поймали, он просто не мог уйти далеко. Его приволокли к ужасно злому и разъяренному Найдаку. Тот кричал, Сережа уже даже не помнил, что именно. И постоянно бил по лицу. Он был недоволен им. Разочарован. Говорил, что лучше бы оставил его подыхать в том лесу. Сережа плакал, просил прощения, но это злило мужчину ещё больше. И тогда он понял две вещи: ему просто непозволено быть ребёнком, со своими переживаниями и горестями. А ещё, он сделает все, чтобы рара́ снова его полюбил. Все, только бы он опять гладил его по голове и хвалил. Он сделает все. К тому моменту, прощальный поцелуй матери стерся с его лба. Он больше не помнил того нежного прикосновения, не помнил, какого это, знать, что тебя любят. Теперь он помнил только тяжелые удары, от которых еще долго болело лицо. Прошлая жизнь была просто сном.

***

К четырнадцати годам, Сережа понял, что все его попытки бесполезны. Он стал идеальным бойцом, лучшим солдатом. Он мог убивать, ни разу не задумавшись. Он мог выпустить точную очередь в голову какой-то твари даже с закрытыми глазами. Его руки больше не дрожали. Он больше не помнил родителей, больше не рвался уйти. Он был лучшим, даже натренированные бойцы не могли превзойти его. Но он все ещё был не. Недостаточно хорош, недостаточно натренирован, недостаточно покорен, недостаточно идеален. К нему больше не относились с сочувствием и жалостью. От него требовали. Требовали, как от любого взрослого, как от машины. Он больше не был человеком. Он был готов их полюбить, был готов уважать и любить Найдака и всех остальных людей. Но его не поняли, не услышали, не приняли. И он научился ненавидеть. Каждого, кого видел. Чужая смерть больше ничего в нем не трогала, он ненавидел их всех. Он кожей чувствовал, что отличается от них, что его так же ненавидят. Чужая ненависть была понятна. Он был лучшим, его ставили в пример. Наверное, тяжело осознавать, что пройдя множество воин, научившись убивать, ты все равно не можешь быть лучше какого-то четырнадцатилетнего ребёнка. Его постоянно ставили в пример, за это его и ненавидели. А он ненавидел их в ответ. Просто так. Потому что ничему другому его прости не научили. Была, правда, ещё Мария. Взрослая и серьёзная, новый командир, которого прислали с Земли. Она, почему-то, относилась к нему дружелюбнее. В ее стеклянных глазах никогда не было ненависти, только холод и, возможно, заинтересованность. Но ее Серёжа тоже ненавидел. Ведь, так или иначе, она такая же, как и они. Поэтому Сережа стал сбегать. В лесу ему было спокойнее, там не было этих липких взглядов и постоянной ненависти. Там было спокойно, там все было понятно. Животные нравились ему больше людей. Они убивали только по двум причинам: они голодны или чувствуют от тебя угрозу. Они действовали, повинуясь инстинктам. Это было понятно, это было естественно. Сережа хотел быть похожим на них. А потом появился Алтан. И его Серёжа тоже ненавидел, хотя, наверное, они могли бы стать друзьями. Он был первым ровесником, которого он встретил и он даже пытался. Пытался подружиться с ним, пытался наладить отношения. Он был сыном Найдака, но тот о нем не знал, очень долго не знал. Пока его мать не погибла в автокатастрофе. И тогда Найдак забрал его сюда. Но Сережа не смог с ним подружиться. Он ненавидел его за то, что ему все прощают, за то, что его любят. Он же был неспособным ни на что, но Найдак спокойно принимал его поражения. Он просил Серёжу учить его, но тот ленился, скидывал на него свои обязанности. А Найдак его прощал. А за все провалы злился на самого Сережу, будто это он виноват, что его сын бездарность. Алтан его тоже ненавидел. За то, что он провел с отцом больше времени, за то, что знал его с самого детства, за то, что о нем заботились дольше. Это была глупая юношеская ненависть, которую они могли бы перерасти. Но именно юношеская глупость заложила между ними долгую вражду. Вражду, из-за которой погибли люди.

***

Сереже было пятнадцать. Он не помнил, что сделал не так. Скорее всего, ничего особенного. Он просто, как всегда уходил от ответа, дерзил рара́ и уклонялся от обязанностей. Он не видел в этом смысла, он протестовал, как и все подростки. Но его привели в кабинет к Найдаку. Тогда Рай наконец достроили и обживали, как могли. Найдак злился. На что конкретно, было непонятно. Наверное, на все сразу. Сережа больше не плакал, когда его били. И не отводил взгляда. Он смотрел прямо в чужие глаза. И это злило мужчину ещё больше. –Ты себя безобразно ведёшь! Может быть ты не понял... Но я, я ещё заставлю тебя. Говорить нормально, – удар, – исполнять все приказы, – удар, – и не делать такое лицо! На последних словах он ударил так сильно, что Серёжа отлетел в стену. Было больно, из разбитого носа текла кровь, а щека неумолимо опухала. Но он привык. Он эту боль знал вдоль и поперёк. Она его не пугала. –Ты у меня ещё узнаешь, что такое добро и зло. Посмотри на меня, – он схватил его за подбородок, заставляя посмотреть прямо в глаза, – тебе крупно повезло. А поэтому улыбнись. Улыбнись, я сказал! И Серёжа улыбнулся. Притворной, услужливой улыбкой. Той, которая больше никогда не сойдёт с его лица. Он сам не знает почему, но те слова рара́ въелись ему в голову. Он поклялся их вернуть. Но не сейчас. Он ещё слишком слаб. После этого он больше никогда не спорил, вел себя послушно и не поднимал взгляд. Он стал идеальным. До определённого момента.

***

А потом появился Леша. Сереже тогда было семнадцать. Он был старше лет на пять. Весёлый, добрый до самой корки мозга и улыбчивый. Его появление стало началом конца. С тем отрядом вообще было что-то не так. Они были обычными. Людьми, которые много пережили друг с другом, которые цеплялись друг за друга. Тогда ещё каждые отряды селили в одну комнату. И в их комнате постоянно кто-то шумел, веселился и смеялся. Это был первый отряд, который забрал Сережа. К тому моменту он уже начал выстраивать свой авторитет. Его побаивались, ему не перечили. С ним вообще старались не контактировать, себе дороже. Они были другими. Они попытались втянуть в свою компанию серьезного и острого на язык Сережу. А особенно наладить контакт пытался Леша. Он помогал, сочувствовал и цеплялся, как банный лист. Сначала это раздражало. Сначала Сережа его ненавидел и надеялся, что тот поскорее сдохнет. Но потом... Потом он расслабился. Чужая забота была дикостью. И она манила. Ее так не хватало, о чужое тепло хотелось греться. И Сережа, сам того не заметив, начал раскрываться. Он впервые за долгие годы почувствовал себя нужным. Он почувствовал себя в безопасности. Леша постоянно светил своей улыбкой. Запускал руку в свои светлые волосы и так же пытался взъерошить чужие. Сереже он нравился. Он забрал его себе в команду, проводил с ним много времени. Раскрывался. Впервые за долгие годы кто-то смог достучаться до давно замерзшего сердца. Даже не так. Он выломал дверь, ввалился в чужую душу и стал наводить порядок. Это Леша научил его считать. Он обещал научить читать и писать. Он вытаскивал Сережу на ужин, о котором тот постоянно забывал, ходил с ним в лес, не позволяя ему остаться одному. А потом втянул в общий круг общения. Там были Настя, Даниил, Лева, Андрей и Даша. Они все были будто идеально подобранные лепестки одного цветка. Дополняли друг друга, любили друг друга и дорожили друг другом. И они приняли Сережу. Он больше не был одинок. Он впервые почувствовал себя частью чего-то большого. Леша был тем, кто стер со всего тела фантомные напоминания о побоях. Он заменил их аккуратными прикосновениями, поглаживаниями по голове и крепкими объятиями. Он был первым, кому Сережа рассказал про родителей. Он был первым, кто услышав его историю, обнял и позволил наконец выплакать все, что сидело внутри. А ещё этот идиот пообещал ему, что покажет ему Землю. Он пообещал всем, что вернет их домой в целости и невредимости. Леша был идиотом. Он не первый понял, что с Раем что-то не так. Но был первым, кто стал продумывать план возвращения домой. Наверное, у него бы все получилось. Но он был идиотом. Потому что проводил все свое время рядом с Серёжей, а это привлекало ненужное внимание. Ночью того дня Сережу схватили, пока он спал. Связали крепко, заткнули рот и поволокли куда-то за пределы Рая. Он вырвался, но ничего не мог сделать. Местное лето было в разгаре. Его приволокли к оврагу. Тот цвел какими-то красивыми цветами. А на его краю стояли на коленях люди, которые за недолгие пол года стали для Сережи всем. Его бросили к ногам Найдака. Тот стоял под светом ярких звёзд, а глаза у него холодные, будто не человеческие даже. –Любовь моя, – он протянул это притворно ласково, – ну как же так? Ты так долго покрывал людей, которые готовили восстание, хотели убить меня, твоего дорогого отца. Как хорошо, что у меня есть настоящий сын, который хранит мне верность. Серёжа дёрнулся, оборачиваясь назад. А там, привалившись к дереву, стоял Алтан. Тот, кто притащил его сюда. Стоял, сложив руки на груди и слегка улыбался. Сука. Вот же сука. –Смотри, любовь моя, вот так мы поступаем с предателями. Найдак достал из-за пояса пистолет. Сережа дёрнулся, не в силах отвести взгляда от дула. А Найдак спокойно взвел курок. Выстрел. И то, что ещё секунду назад было человеком упало в овраг. В полный цветов овраг. Выстрел. Серёжа дёрнулся, попытался вытащить руки, но они были намертво связаны. Он барахтался на земле, пытаясь хоть что-то сделать, а выстрелы все продолжались. –Что, не можешь ничего сделать? – голос Алтана был весёлый, Серёжа замычал, безуспешно пытаясь вырваться. А потом перевел взгляд на Лешу. Тот стоял на коленях, его глаза горели от неприкрытой злобы, но поймав на себе чужой взгляд, он улыбался. Он улыбался ему! Смотрел в лицо своей смерти и улыбался, черт побери, улыбался. Как это делал всегда. А потом раздался выстрел. И эта теплая улыбка, которую Серёжа безумно любил навсегда исчезла. Осталась только красным пятном в его памяти. Он плохо помнил, что было дальше. Его снова тащили, спустили в подземелье и закрыли в какой-то клетке. Сняли наконец веревки и кляп, которые давил на губы. –Надеюсь, ты сделаешь правильные выводы, – бросил Найдак напоследок. Сережа тогда забился в угол, тяжело дыша. А потом скрутился пополам. Его рвало, он задыхался в собственной рвоте, дрожал всем телом. А потом упал там же, глядя в пустоту. В катакомбах было холодно и тихо. Он не плакал, нет, он не мог себе позволить этого. Просто бился в беззвучной истерике, прерываясь на то, чтобы снова сблевануть. Утром пришел Рубинштейн и дал ему каких-то таблеток. На ближайшее время они стали единственной едой, которую он мог себе позволить. А все потому что от них он проваливался в беспамятство, валялся на голом полу, не чувствуя собственного тела. Никакие мысли не лезли в голову. Перед глазами стояла только одна картинка: его хватают и ведут к оврагу. Ведут к оврагу убивать. Она стала для него вечным сном, реальностью, в которой он жил. Кажется, его несколько раз выводили на улицу. Серёжа не помнил, таблетки превращали его в бессознательную куклу, он не помнил, что ему говорили и что он делал. Кажется, Найдак продолжил расследование и нашел всех, причастных к восстанию. Кажется, он заставлял Сережу их убивать. Но он не помнил. Он был в вечном сне, в котором у оврага убивали уже его. Сережа не знает, сколько дней он там просидел и скольких людей убил. Он очнулся только когда, кажется, через сотни лет после того кошмара, кто-то ворвался к нему, сунул два пальца в рот и заставил его блевать. –Давай, черт тебя дери! Чем они тебя накачали? Вырви это, Серёжа, давай, – голос звучал сквозь пелену и он слушался, чувствуя, как все тело содрогается и как желудок выворачивает изнутри. Потом его схватили за волосы и макнули головой в ведро с водой. Держали долго, он даже понадеялся, что наконец умрет. Но потом его вытащили, ударили несколько раз по щекам и снова окунули в воду. Кажется, на третий раз он наконец пришел в себя. Дёрнулся, выворачиваясь из чужих руки и упал на холодный пол. –Мария? – он тяжело дышал, глядя на женщину напротив. –Доброе утро. Что случилось, что с тобой сделали? Он осмотрел помещение. Клетку, в которой его заперли. А потом перевел взгляд на испуганную немного женщину. Она подошла поближе и схватила его за подбородок, заглядывая в лицо. –Серёжа, что случилось? Здесь никого кроме нас нет, расскажи. И он начал рассказывать. Дрожал всем телом, жался в прутья, но не переставал говорить. Тараторил, сбивался, закашливался, но продолжал рассказывать. –Так. Слушай меня внимательно, – ее голос был ледяным, – сейчас ты приходишь в себя. Начинаешь есть и пить и возвращаешься к своим обязанностям. –Зачем? Какой смысл?! –А тебе незачем? Подумай хорошенько чего ты хочешь. Я вернусь вечером. И она ушла. Оставив его одного, в луже собственной рвоты и с ведром холодной воды. За целый день он не сдвинулся ни на миллиметр. Прокручивал все события, которые теперь казались сном, и пытался понять. Он жив. Они мертвы. Что он может теперь сделать? К ее возвращению от вопросов не осталось и следа. Она удовлетворенно кивнула, ничего не спрашивая, и выпустила его. –Я помогу, – единственное, что она сказала. Тогда все и началось. После той ночи Серёжа убил в себе все человеческие чувства, оставив только привычную ненависть. Он начучился снова быть идеальным солдатом, идеальным сыном, идеальным убийцей. Он построил себя заново, камень за камнем возводя башню из ненависти. В ту ночь Сережа умер, а на его место пришел Сергей. Так начались те десять лет. Десять лет, в которые Сергей лелеял собственный план мести, каждый день, засыпая, продумывая все до мелочей. Так родилась месть. Идеальная, изысканная. Он создал лучшую личность, покорную и на все готовую. Его уважали, ценили, боялись. Найдак уважал его несколько что даже позволил войти в совет. Он отвел от себя все подозрения, ради одной лишь цели: убить. И ради нее он был готов на все.

***

Ночь опустилась на землю тяжелым бременем. Костер почти потух – хвороста в него никто не подкидывал. Серый замолчал, закончив свой рассказ. Можно было спросить и про последние десять лет, но Олегу все и так было ясно. Теперь все встало на свои места. Вызывающее, агрессивное поведение – просто защита. Причём даже не себя, а других. Яркий знак: не приближаться, убьет. Вот только не сам Сергей. Вот только Серый лукавил, когда говорил, что нет в нем ничего, кроме ненависти. Есть ещё человеческий страх, что история повторится. От этого он дрожал каждый раз. Тогда на экзамене, и потом, когда взорвался ошейник. Он не хотел чтобы из-за него снова погибли люди. Он боялся кого-то ещё потерять. Мясо давно приготовилось и они сняли его с огня, но так и не притронулись. Муму подобралась поближе к ним и теперь крепко спала. Вдалеке кричали ночные птицы. А Олег вдруг подумал. Ему было семь, когда его ад закончился. Сереже было семь, когда начался его ад. И после этого кто-то ещё верит в Бога? Да какой ему ад, он жил в нем долгие двадцать лет. Олег вдруг протянул руку, нащупывая чужую макушку и притягивая к себе. Серый вскрикнул, повалился на него и замер. Олег улыбнулся, обхватывая его двумя руками и прижимая к себе. Это все, что он мог сделать в этой ситуации. Чужие раны не залечить никогда, они не исчезнут, останутся до самой смерти и будут болеть. Все, что может другой человек – отвлечь и показать, что бывает по-другому. Сергей... Да какой там Сергей. Сережа сидел смирно, не дышал даже и Олег опустил подбородок на чужую макушку, аккуратно поглаживая по спине. –Ты за столько лет забыл, как обнимать? – хрипло спросил он. –Нет. Но у тебя раны, а их нельзя тревожить. –Забей хуй, я не сахарный. Серёжа, кажется, хотел что-то возразить, но не стал. Аккуратно поднял руки и уцепился за чужую водолазку. Они успели высушить одежду до начала темноты и теперь грелись в ней. Сережа уткнулся носом куда-то в плечо и замер, снова почти не дыша. Отчего-то это его почти детское поведение заставило что-то внутри сжаться. Бывшие партнёры говорили Олегу, что он не умеет в ласку, не умеет поддерживать. Он всегда пытался решить чужие проблемы, но эту конкретную рыжую проблему решить было нельзя. Только остаться рядом. –Я не умру, понял? И мы разберёмся со всем этим пиздецом, который оставил тебе твой названный папаша. Вместе. Понял? -Угу. –Вот и молодец. И больше не выебывайся так. А я постараюсь быть аккуратным и не пугать тебя. –У тебя не получится, потому что ты идиот. –Как скажешь. Олег опустил голову, зарываясь носом в чужую макушку и тяжело выдохнул. Кажется, он только что дал очередное обещание, которое будет очень тяжело сдержать.