Испытатель

— Чёрт возьми! — древнегреческий опять как-то естественно перевёлся на более привычный, а Лука смотрел чуть ошарашенно. — Где ты этому научился? — Хотел бы я знать, — только и оставалось ответить Ичиго. Что произошло? Всё просто: стоило Луке погонять Перси и один раз лишиться меча от странной удачливости того, как он решил сменить жертву и вызвал следующего. Следующим оказался как раз Ичиго, как второй и последний новичок. Подбор меча оставил неприятное послевкусие, всё было не то, все мечи ощущались не по руке. Впрочем, выбрать всё равно нужно было, так что остановились на более длинном варианте. Отработка ударов на манекенах прошла кое-как, с умеренными успехами. Да, если уж честно, даже у Перси, имеющего те же проблемы с подбором меча, выходило местами лучше. А вот стоило выйти против реального противника… Несколько секунд, и меч Луки вылетел из его рук. Потом наоборот — Ичиго выпустил меч: никак не выходило до конца перестроиться… с чего-то. Следом поражение вновь потерпел Лука. Через несколько минут уже уставшие, но с примерно равным счётом, они всё ещё стояли в кругу членов одиннадцатого домика, но теперь вместо подбадривающих выкриков царила потрясённая тишина. В которой, собственно, и прозвучала чуть раздражённая реплика Луки, которого пусть не сильно, но всё же задевали навыки новичка, который недавно и на мечи смотрел, словно в первый раз видит. Что же, Ичиго действительно видел такие мечи впервые. Но в прошлом явно имел дело с другими, причём не понаслышке — такие рефлексы и вбитые навыки от теории не появляются. И это было лишь ещё одной загадкой, ключ от которой скрывался где-то в потерянной памяти. Вообще выходила непонятная картина. У Ичиго не возникло проблем с древнегреческим и мифологией — спасибо своей-чужой памяти. Он был достаточно спортивен, неплохо показал себя в беге и скалолазании. В гребле тоже вполне справился, но без особого удовольствия, да и в кузнице почти сразу заявил, что это не его. Стрельба из лука… С этим было любопытнее: навыков не было, но приноравливался Ичиго весьма успешно. А вот с борьбой и, как теперь стало понятно, фехтованием ситуация в корне отличалась. В нём словно была заложена быстрая адаптация к условиям, а также рефлексы, некие навыки — всё сразу ставило парня на один уровень с натренированными обитателями Лагеря. И нагнетало больше неопределённости. Если Перси Лука подбадривал предположением, что тот может быть сыном Гермеса — «мастером на все руки, который ничего толком не умеет», то с Ичиго только молчал в недоумении. Да и вожатые с Хироном терялись в догадках уже по поводу двоих. У Перси хотя бы всё же было направление, в котором он особенно выделялся, и это направление наводило на определённые мысли. Которые, как казалось, старшие старались отгонять, словно не рассматривая подобный вариант. А вот с Ичиго всё было сложнее. Высокая адаптивность, особенно в бою, и неплохие боевые навыки, в которых — как обмолвился кто-то из старожилов — прослеживался реальный опыт, могли бы подойти пятому домику. Но вот сдержанность, следование правилам и неплохие аналитические способности уже не сильно вязались с детьми Ареса. Да и некоторая настороженность наяд и дриад по отношению к Ичиго тоже вызывала вопросы. А ещё у него было словно некое чутьё, о котором он никому не говорил, но которому предпочитал верить. И это чутьё подсказывало, что действительно доверять и довериться парень может совсем немногим в Лагере. Весьма отрезвляющее на фоне доброжелательности большинства чувство. И уж точно Ичиго не собирался говорить, что, в первые разы взяв в руки меч и встав против Луки на площадке, он слышал в голове возмущённый голос, сравнивший его навыки с уровнем асфальта. И что потом возникало странное чувство, будто бы поверх его рук ложатся ещё одни, направляя. Но, стоило понять и начать верно выполнять в тренировочном бою движение, как наваждение тут же исчезало. Оставалось лишь надеяться, что это просто помутнение сознания от палящего солнца, а не первые проявления шизофрении. В конце концов, тёмные волосы весьма способствовали получению солнечного удара. От того, что их цвет вновь вызвал ощущение неправильности, Ичиго уже просто отмахнулся.

***

Пятница наступила совершенно неожиданно. Три — или около того — дня пролетели как один, стремительным рывком приблизив время таинственного захвата флага. Но в целом утро началось уже привычно: с уроков древнегреческого и разборов мифов. Это было вполне интересно, особенно обсуждение мотивов, причин и следствий поступков. Ну а днём Ичиго согласился полазить по скалолазным стенкам. Не иначе как появилась нехватка адреналина. Как-то так сложилось за прошедшие дни, что Ичиго чаще всего общался с Перси, Анабет и одним сатиром, Гроувером. Тому было сразу несколько причин: и то, что они были первыми, с кем познакомился, и то, что начитанность и аналитический ум Анабет делали из неё отличного собеседника, и то, что… интуиция призывала доверять этим троим. Конечно, Ичиго всё же был чуть старше — хотя опять же, чувство неправильности твердило, что это даже так не его возраст, — но эти один-два года нисколько не мешали. Разве что некоторые дочери Афродиты старательно строили глазки, привлечённые непривычной внешностью. В любом случае, сейчас парень вместе со слегка подпалённым Перси и легко забравшимся наверх Гроувером сидели у озера, отдыхая. Адреналина все трое получили благодаря друг другу, казалось, на неделю вперёд. Перси завёл с сатиром диалог, а Ичиго слушал краем уха, не считая правильным вмешиваться. Но потом тема свернула на более общую и интересную. Впрочем, мнение о плюсах и минусах различных богов парень предпочёл оставить при себе. — Ладно, с Артемидой ясно. А первые три? — задал вопрос Перси. — Это и есть «Большая Троица»? — Нет. Один из них, номер два, принадлежит Гере. Она — богиня супружества и верности, так что измены не про неё. — Было видно, что эта тема заставляет Гроувера нервничать. — Путаться со смертными — занятие скорее её мужа. А когда мы говорим «Большая Троица», то подразумеваем трёх могущественных братьев, сыновей Кроноса. — Зевса, Посейдона и Аида? — Аида, Посейдона и Зевса? — фразы прозвучали одновременно, но если Перси перечислял по «убыванию популярности», то Ичиго располагал по старшинству. — Верно, — кивнул сатир. — Победив в войне с титанами, они свергли своего отца и поделили мир между собой, кинув жребий. — Зевсу досталось небо, — стал припоминать Перси. — Посейдон получил все моря и океаны. — А Аид стал владыкой подземного мира и мёртвых, — закончил Ичиго. — Но домика два. — Первый принадлежит Зевсу, а третий — Посейдону, — пояснил Гроувер и поёжился. — У Аида нет здесь домика. Как и трона на Олимпе. Аид, вроде как, пребывает исключительно в своём царстве. Но будь у него домик здесь… приятного было бы мало. Пусть уж лучше всё остаётся как есть. — Погоди, но по мифам… Дальнейшее объяснение причин, почему домики Зевса и Посейдона пустуют, Ичиго слушал уже краем уха. Как и про самую серьёзную клятву, нарушение которой чревато даже для богов. То, что эту самую клятву боги всё же нарушили, даже как-то не удивило. Мифы слишком ярко показывали нравы и привычки, которые сейчас только сильнее обрастали подробностями. И не то чтобы Ичиго считал рассказываемое неважным, совсем нет. Просто его внимание заняло ощущение серьёзной несостыковки. Родная, не имеющая к мифам отношения память и воспитание подсказывали, что к смерти должно быть уважительное, несколько философское отношение. К тому, кто смертью заведует, — тем более. Здесь же демонстрировалась неприязнь, опаска. Наверное, будь Ичиго на месте Аида, здорово бы невзлюбил и богов, и полубогов за подобное дистанцирование лишь из-за результатов жребия. Ну а история о сатире и дочери Зевса… Гроувер мог сразу сказать прямо. Всё равно было слышно, что в этом слишком много личного. Ичиго не был гением, но что-то, находящееся в потерянной памяти, явно научило его читать между строк. Время до вечера прошло спокойно и без особых событий. Впрочем, Лагерь был заметно взбудоражен перед захватом флага, и можно было даже заметить разделение на две фракции. За разработку плана отвечал домик Афины, так что Ичиго собирался подойти к Анабет с вопросом, какие должны быть действия. Сделать это до ужина, впрочем, не удалось, так что пункт «заранее» остался не выполнен. Наконец трапеза была завершена, столы — освобождены, и обитатели Лагеря разразились приветственными криками, когда Анабет с братьями и Кларисса со своими родственниками принесли по флагу: серебряному с совой над оливковой ветвью и алому — с копьём и кабаньей головой соответственно. — Герои! — после удара копытом о мрамор пола провозгласил Хирон. — Правила вам известны. Пограничная линия — ручей. В вашем распоряжении весь лес. Допустимы любые виды волшебства. Знамя должно быть выставлено у всех на виду и охраняться только двумя участниками состязания. Пленных можно разоружать, но запрещается связывать и использовать кляп. Никого не убивать и не калечить. Судить, а также оказывать медицинскую помощь во время сражения буду я. К оружию! Жест руки, и на пустых столах появилось оружие, шлемы и щиты. Ичиго присмотрелся и выхватил из общей кучи меч уже знакомого вида — с ним управляться он уже хоть как-то наловчился. Шлем ощущался громоздким и мешающим, но, оценив предвкушающие оскалы детей Ареса, парень решил не испытывать судьбу. Щит… Он искренне не хотел его брать, но комментарии Луки отбили желание привередничать. Да и что-то подсказывало, что привычка к быстрому восстановлению может сыграть здесь злую шутку. Вопросов к утерянным воспоминаниям становилось лишь больше. Вооружились все довольно быстро, а синий плюмаж на шлемах позволял легко отличать своих от чужих. Афина с Гермесом и Аполлоном — вполне неплохой союз и хорошие шансы на победу. — Синяя команда, вперёд! — скомандовала Анабет, давая старт игре со своей стороны. — Так какой план? — добрался до неё Ичиго, пока они дружной толпой шли к южной части леса. — Перси сильно разозлил Клариссу, она этого так просто не оставит, — коротко пояснила дочь Афины, вглядываясь в просветы между деревьями. — Так что отвлечём её внимание, а сами захватим флаг. Пойдёшь вместе с командой захвата, поможешь прорваться через оборону. — Прикрывать их на всём пути? — уточнил Ичиго, отметив краем глаза приближение Перси. — Только прорыв обороны, дальше им помогу я. А потом поможешь Перси на границе, — кратко пояснила Анабет и переключилась на Перси, явно умышленно не рассказывая тому о плане. По ходу движения часть ребят отделилась, расходясь кто на границу, а кто — на заранее обговорённые точки в лесу. В определённый момент двое — сын Афины и сын Аполлона — с флагом направились в место его установки. Куда более компактной группой оставшиеся дошли до границы у ручья, где и оставили Перси. Ичиго не был до конца уверен в выводах, но всё же тихо порекомендовал ему держаться ближе к ручью и первым делом ломать копьё Клариссы, если та появится. Выглядел Перси всё менее уверенным с каждой секундой, и его можно было понять. Впрочем, задерживаться они не могли и буквально вшестером тихо пошли в сторону противника. Границу проскочили легко, да и углубиться им никто не помешал. Зато, стоило впереди показаться бойцам с красным плюмажем, как Анабет подмигнула и исчезла, надев бейсболку. Где-то неподалёку запел рог. Ичиго только неслышно хмыкнул, удивившись, но стоять на месте не стал, приближаясь к противникам. Встречи с ними было уже не избежать, поэтому стоило уменьшить лишний шум. Рывок вперёд, и рукоять меча столкнулась со шлемом с достаточной силой, чтобы его носитель свёл глаза и рухнул как подкошенный. А уже в следующий миг поминаемый «добрым» словом щит принял на себя удар, и запястье заныло от непривычной нагрузки. Ещё двоих быстро вырубили другие ребята, а один просто рухнул сам по себе. Анабет-под-бейсболкой была отличной диверсионной единицей. Дальше было уже всё просто, да и подкрепление пришло к синим, и Ичиго ощутил, как его хлопнули по плечу, показывая, что можно вернуться. Дорога до границы много времени не заняла. И там веселье было в самом разгаре. Ичиго появился как раз в тот момент, когда один из отпрысков Ареса толкнул лишившегося равновесия Перси в ручей. Судя по кровоточащему порезу на руке, недавно обиженная сторона собиралась отомстить и развлечься, а не быстро вывести из строя, прошмыгнув за флагом. План Анабет оказался действенным, но не самым гуманным. Поэтому Ичиго, пока Перси поднимался на ноги, перемахнул последние метры, приземляясь в ручей рядом и чуть уравнивая своим появлением шансы. Дети Ареса словно опомнились и напали, уже не напоминая ленивых мух, но это им помогло мало. Двое огребли от Ичиго, а Перси вырубил одного и сломал копьё Клариссы, ловко зажав то между щитом и мечом. Последний противник не решился подойти сразу, а тут и Лука с алым флагом перемахнул через ручей. — Это была хитрость! — дошло до ругающейся Клариссы. — Они нас обманули! — И весьма успешно, — хмыкнул Ичиго, наблюдая, как под ликование уже собравшейся на берегу синей команды флаг меняет цвет на серебристый. — Отлично сработали, — оценил воздух голосом Анабет, и спустя мгновение она появилась, снимая бейсболку. — Ты меня подставила! — возмутился Перси, разворачиваясь в её сторону. — Ты знала, что Кларисса решит разобраться со мной и ослабит бдительность! — Ичиго отправился к тебе сразу, как появилась возможность, — не согласилась с претензией Анабет. — У Афины всегда есть план, и всё прошло точно по плану. — Почти, — отметил Ичиго и на вопросительные взгляды от обоих указал: — Твоя рука. — А, да, один из этих зацепил мечом, — поморщился Перси, но посмотрел тоже и… — Это… как, я не понимаю… — Выйди из воды, Перси, — внезапно напряжённым голосом потребовала Анабет. — Что?.. — Просто выйди! — Дочь Афины, похоже, тоже пришла к определённым выводам. — Ладно, — явно не понимая, согласился Перси и сделал шаг из ручья. — О, Стикс, — вырвалось у Анабет, когда Ичиго пришлось удерживать его, чтобы он не рухнул, тут же выронив меч. — Это плохо. Я думала… Просто Зевс… — Признаки довольно очевидные, — отметил Ичиго, получив ещё одно подтверждение догадкам. — Уже ясно, что это… Но договорить он не успел. По лесу разнёсся близкий жуткий вой, и события понеслись пущенной стрелой. Хирон едва потребовал свой лук, как из леса на каменную гряду выскочило чудище с горящими алым глазами и уставилось точно на Перси с Ичиго — точнее понять, на кого, не было возможности. Едва ли на мгновение задержавшись на месте, монстр прыгнул, оскалившись. И время для Ичиго словно замедлилось. Убежать или нормально увернуться вдвоём не было возможности, так что вариантов было немного. Кинжальные когти скрежетнули по подставленному мечу, тут же выроненному, опрокидывая на землю, но принимать на себя удар в планы парней тоже не входило. Они откатились в разные стороны, и, вскакивая на ноги, Ичиго отметил, что Перси гончая всё же зацепила… кажется, именно до него и собираясь изначально добраться. Щёлкнули тетивы, но монстр уже сделал новый прыжок, уходя от стрел и выбрав новую цель. Всё, что оставалось Ичиго, — со всех ног кинуться в лес, как уходя от полоснувших когтей, так и переставая быть удобной безоружной целью. Кажется, от собак нельзя бежать… Но это в голову пришло уже как-то отстранённо, вроде даже во время перемахивания через поваленный ствол дерева. Позади слышались звуки погони, пытающейся прийти на подмогу. Ичиго неожиданно оступился, запнувшись за невидимый в темноте корень, и полетел в ближайшее дерево. Выставил вперёд руки, не успевая сгруппироваться… и рухнул на мягкую траву. Столкновения со стволом так и не случилось. Да только, едва успев приподняться и развернуться, Ичиго увидел прыгнувшую в его сторону гончую. — Фу! — выкрикнул первое, что пришло в голову… А в следующий миг из него словно выбили весь воздух, придавив к земле. О том, чтобы хоть как-то сопротивляться, не было и речи — попробуй пошевелиться, когда на тебе лежит псина размером с небольшого носорога. Тут просто дыхание уже становится подвигом! Чуть сумбурные мысли о том, что гончая сначала решила сделать из него лепёшку, а потом уже сожрать, резко прервались здоровенным, тёплым и очень слюнявым языком, прошедшимся по лицу. Не до конца отдавая себе отчёт в действиях, Ичиго на автомате упёрся в здоровую морду, отодвигая с себя… и та реально отодвинулась с пристыженным поскуливанием!.. Что-то вверху привлекало внимание, но парню было не до этого. Он старательно выбирался из-под и не думающей вставать гончей и оттирал с лица слюни, мечтая о душе. Страх куда-то испарился ещё в момент придавливания. — Ну вот и что это было?! — возмутился Ичиго, получив возможность нормально дышать, стоять и видеть без слюнявого слоя… и только после этого осознав, кому он адресует возмущение. — А-у-у-у… — накрыла морду лапами гончая, продолжая лежать. — А облизывать-то было зачем? — устало вздохнул, радуясь, что на него не собираются пока нападать. — У-у-у? — теперь в скулеже будто бы слышался вопрос, а после гончая и вовсе прижалась грудью к земле, вытянула передние лапы и завиляла по земле хвостом. — Нет, я не буду с тобой играть. — Ичиго почувствовал, как происходящее приобретает оттенок нереальности, а потом послышался треск веток, топот и взволнованные голоса. — Г-р-р-р, — низко заворчала мгновенно вздыбившая шерсть гончая… и прыгнула на Ичиго, вновь сбивая его с ног, а после — скрылась в лесу. — Ичиго! Ты в порядке? — Хирон с луком наизготовку вылетел на поляну первым, успев увидеть «нападение» гончей. — Вроде да, — кивнул и невольно поморщился: когти покорёжили нагрудник, да и то ли ими, то ли клыками «милый пёсик» изодрал рубашку, зацепив плечо. Уровень адреналина постепенно снижался, и нахлынула усталость. Заныли раны, синяки и ссадины. Но, что удивительно, ни после вполне боевых стычек, ни после нападения монстра, Ичиго не потряхивало. Психика легко справлялась с пережитым, словно бы это вовсе было нормой. И только физическая усталость брала своё, организм кричал о чрезмерной нагрузке. И мудрый разум сделал самое щадящее, что мог: отключился. А на следующий день Перси переселили в третий домик, и весь Лагерь гудел новостью, что он оказался сыном Посейдона.