Давай перепишем историю?

26 июня 1949 год. Великобритания. Шеффилд.

      В небольшом деревянном доме на окраине города раздался протяжный детский крик. Молодой отец сорвался с места. Он спешно поднимался на второй этаж, перескакивая через ступеньки, надеясь что так он быстрее окажется наверху. Держаться за перила было невозможно. Руки тряслись от предвкушения наконец-то увидеть сына. Его любимая Амелия подарила ему наследника. Его маленького Джонатана.       Как открыл спальню не помнил. Джеку казалось, что он сразу увидел как женщина в возрасте передавала его прекрасной Аме сине-фиолетовое существо. Издалека ребёнок больше походил на какого-то монстрика - яйцевидная голова, какая-то белая плёнка по телу и этот неестественный цвет кожи, что больше походил на пикси. Но как только мистер Тайлер подошёл ближе, увидел как на груди его нимфы лежало дитя, он вмиг преобразился. Этот мальчик, его Джонатан был самым прекрасным существом на свете. Он не мог поверить, что это сделал он. Что причастен к появлению этого чудесного, такого маленького и беззащитного создания. А его бездонные голубые глаза напоминали бескрайнее море, на которое Джек обязательно будет его возить. Мальчик хлопал ресницами, внимательно глядя на него с Амелией.       - Аме, моя любовь, - мужские, сухие губы касались женского лба, щеки, носа. Джек целовал её всю. Он не мог подобрать слов благодарности жене за такой подарок. - Моя, Аме... Мерлин... Неужели это сделали мы?       - Наш мальчик, - Амелия не отрывала взгляда от сына. Несколько часов она мучилась от схваток. После стремительно-быстрые роды. Мучительные секунды, что малыш был в руках у акушерки. И вот он. Спустя девять месяцев её Джонатан у неё на руках. Её маленький комочек счастья. - Джек, смотри какой он красивый. Как он похож на тебя.       - Мне не хватит всех цветов мира, чтобы отблагодарить тебя за сына. Мерлин, Аме, как тебе это удаётся?       - Что именно, Джеки? Вынашивать ребёнка? - хихикнула женщина. - Могу тебе помочь понять.       - С каждым днём делать меня счастливее. - Казалось Джек пропустил всю шутку Амелии. Он не мог оторвать глаз от этого комочка. Хотелось скорее взять самому его на руки. Ощутить каково это быть отцом. Слышать его крики. Менять пелёнки. Помогать его кормить. И безусловно задаривать подарками.       На протяжении двух недель Джек одаривал цветами Амелию. Не было и дня, чтобы он забыл об этом. Он как по расписанию ходил в цветочную лавку, приносил новый букет. Потом принимался за завтрак для своей Аме. Он старался как можно больше времени уделять Джонатану. Он был готов послать к чертям министерство, чтобы всё время проводить с женой и сыном.       Шли годы. Тайлеры считались образцово-показательной семьей. Джек безумно любил Амелию. Буквально боготворил её. Часто называл своей нимфой. Даром свыше. Тайлер всегда с блеском в глазах возвращался домой. С упоением рассказывал на работе, как его Аме замечательно справлялась с ролью матери.       Амелия помимо материнства занималась волонтёрством. Помогала соседским пенсионерам. То двор им поможет убрать. То ужин приготовит. Организует целую ярмарку для сбора средств на облагораживание района. А когда она начала учить Джонатана грамоте, то бралась и за детишек, что бегали без дела. Она умела к каждому из них найти подход.       Джек и Амелия души не чаяли в Джонатане. Любили его. Баловали. Строжились, если он чудил. Чаще всего он приносил домой гномов. Где он их находил Амелия никогда не понимала.       Джон всегда бежал встречать отца с работы. Он запрыгивал ему на руки и рассказывал о том, что сделал за день. Потом бежал показывать башни, которые он строил из волшебных кубиков. Он с малых лет помогал маме по хозяйству. Любил с ней готовить. Внимательно наблюдал как она готовила фирменное суфле. Пытался повторить за ней. А с отцом он любил ходить в мастерскую. А за его любовь к плюшевому медведю Буку, Джек прозвал его Джони-Бу.       Они были счастливы ровно до 1952 года. Уже весной Амелия заметила, что Джек стал задерживаться на работе. Приходил домой не в себе. Прежде чем пойти играть с Джонатаном, он спешил в душ. У супругов появились тайны. Неизвестные письма приходили Джеку прямо под дверь дома.       За несколько месяцев Тайлер потерял всякий блеск в глазах. Ему перестали приносить удовольствие простые радости в жизни. Появились скандалы. Крики и тихие полуночные всхлипы сопровождали фамильный дом Тайлеров.

***

       В тот день Джек сильно опаздывал в Министерство. Он работал главой отдела международного магического сотрудничества. Уже полгода как к нему приставили представителя из Америки. Молодая девушка. Ещё совсем юная и неопытная. И до безумия глупая. Поначалу Тайлеру казалось, что кроме сплетен, одежды и мужчин её ничего не волновало. Но как он ошибался.       Бедняжка Тринити влюбилась в него. Женатого тридцатипятилетнего мужчину. Ей было всего двадцать лет, когда она загорелась желанием заполучить Джека.       Тринити Фрайтер была из чистокровной, богатой, американской семьи. Её отец был высокоуважаемым человеком. Занимал не последнее место в министерстве США. А чистокровное знатное общество почти лелеяло перед ним. Он славился жестокостью и расчётливостью во всём. За исключением дочери. Только ей он позволял себе делать поблажки. Девочка с раннего детства получала всё что хотела. Ей было неважно каким путём заполучить ту или иную вещь.       И спустя три месяца Тринити Фрайтер заполучила себе Джека Тайлера. Она мечтала о страстных, пылких вечерах с ним. Но реальность для неё оказалась куда лучше. Джек оказался очень заботливым и нежным мужчиной. Он боготворил её. Не было и дня, чтобы они не скрылись от всех в какой-нибудь кафешке. Раньше Тринити не за что бы не согласилась пойти в место, где ничего не знают об этикете и о правилах хорошего тона. Но Джек водил её в небольшие магловские кафешки, которые обладали особой атмосферой.       Юной Фрайтер казалось это любовь и лучше может быть только если Джек женится на ней. Она много раз просила Джека развестись с женой. Требовала, чтобы он стал безоговорочно её. Но Тайлер упорно отказывался. Говорил, что не может бросить жену и ребёнка. И более того он всё ещё любил Амелию.       Всё время, что Джек проводил с Тринити ему казалось, что прекрасней создания и быть не может. Ему хотелось выполнять каждый её каприз. Он желал ей владеть везде и всюду. Казалось он жить не мог без неё. Но всё это пропадало, стоило ему зайти домой.       На Тайлера волной накатывало чувство вины. Как он мог? Что он творил? Он же любил свою Аме, а Тринити всего лишь маленькая избалованная ведьма. В ней ничего не было. Тот маленький монстр, что поселился у него в душе с каждым днём рос всё больше и больше. Заставлял себя ненавидеть ещё сильнее. Жалеть о том, что он убивал болью Амелию.       И вот в тот день сентября, Джек вбежал в здание министерства весь мокрый от дождя. На нём не осталось ни одного сухого места. Благо в кабинете была запасная одежда.       - Я принесла вам чай, мистер Тайлер, - послышался елейный голос Тринити. - Заметила, что ты промок, - она поставила поднос с чем на стол. Подошла к мужчине, обнимая его со спины. Она целовала его, гладила по груди. - Обязательно выпей. К тому же у меня есть хорошие новости.       - Мисс Фрайтер, займитесь для начала отчётом для своего министерства, - фыркнул Джек, сбрасывая женские руки. Вчера они с Амелией снова поругались. Он стал слишком мало уделять времени сыну и слишком много пить. - Они уже весь мозг мне затрахали им. Это твоя работа, Тринити.       - Ты сам вчера меня повёл на шоу каких-то фриков. И теперь ещё что-то с меня спрашиваешь!?- недовольно воскликнула девушка.       - Повторяю, мисс Фрайтер, это ваша работа. Чтобы к обеду отчёт лежал у меня на столе.       Взяв со стола чернильницу, Тринити разбила её и вышла из кабинета. Джек тяжело выдохнул, не понимая, что его вообще привлекло в этой избалованной девке. Убрав последствия её возмущений из-за отчёта, он вернулся к столу. Взглянул на чай. Хотел уже было выпить, но он остыл. Пришлось вылить его в кактус.       Голова гудела. Только пришёл на работу, а уже хотелось вернуться домой. Надо было извиниться перед Амелией. Лучше всего взять недельный отпуск и провести его с семьей. Джони-бу уже давно просился на море. Джек взглянул на колдофото, что стояло на столе. Амелия стояла в зале и тянула руки к Джонатану. Он медленно перебирал свои маленькие ножки. Это были его первые шаги.       И снова вопрос как он мог променять семью на какую-то молодую девку? Поразительно было то, что он даже не вспоминал о Тринити до тех пор, пока она сама не появлялась у него в кабинете с его любимым малиновым чаем. Наверное чай был единственным хорошим, что дарила ему Фрайтер. Любовное зелье подливает ему что ли?       - Малолетняя паршивка! - взревел Джек. Он ураганом вылетел из кабинета. Ноги сами несли его к столу девушки. Она сидела за столом и старательно выводила отчёт.       - Мистер Тайлер, вы что-то хотели ещё? - равнодушно спросила Фрайтер, даже не удосужившись поднять голову.       - Стерва! - крикнул Джек, сбрасывая всё, что было у неё на столе. На пол летели пергаменты, как чистые, так и исписанные уже отчётом. Дорогая чернильница приземлилась в аккурат мимо проходящего Бартемиуса Крауча, перепачкивая его замшевые ботинки. - Решила не можешь соблазнить, значит можно любовное зелье подсунуть! Я с женой из-за тебя какой месяц нормально не разговариваю! Сука, ты избалованная!       - Выбирайте слова, мистер Тайлер! - тут же подскочила с места Тринити. Никто не смел с ней так говорить. Даже её любимый Джек. - Не забывай кто я такая! Я Тринити Фрайтер! Мой отец...       - Рот закрой! Собирай свои манатки и вали обратно в Америку!       - Я беременна! - воскликнула она. Весь отдел затих. Даже пролетающая мимо муха была бы услышана сейчас. Джек осел на пол. Он беспомощно огляделся по сторонам. Как? Как это произошло? - Это твой ребёнок. Второй месяц уже. Ты должен уйти от своей жены. Теперь у нас будет своя семья, как мы и хотели.       - Ты совсем больная!? - снова взревел Тайлер. Второе дыхание было открыто. Осознание и план к действию пришли. - Ты совсем тупая!? Я не люблю тебя! Всё что я говорил было из-за любовного зелья! Я никогда не уйду от своей Аме! А твой паршивец мне нахер не сдался! Аборт сделаешь и всё!       - Нет!       - Я сказал да! - гаркнул Джек. - Либо аборт, либо сама воспитывай эту дрянь! Мне не сдались ни ты, ни твой отпрыск! Я всё сказал! Крауч! - рявкнул он на молодого парня. Бартемиус подошёл к начальнику, готовый выслушать и выполнить любой его приказ. - Чтобы к вечеру у меня было готово заявление на перевод Фрайтер!       В отпуск Джек всё-таки ушёл. Они провели две недели на побережье Блэкпула. Некогда туристический город наконец-то потерял свою популярность. Теперь маги могли спокойно проводить время, не боясь быть замеченными любопытными туристами.       Эти две недели для Тайлеров были глотком свежего воздуха. Джек полностью посвятил себя жене и сыну. Днём он водил Джонатана в парк, где они кормили различную живность. Посещали ярмарки. Отец выиграл для сына в волшебном тире нового плюшевого медведя. Но его Джони-бу не смог расстаться со своим Буком, поэтому предложил подарить игрушку маме. Также Джек не смог не сводить Джона на пляж. Вода холодная, чтобы купаться. Но согревающие чары позволяли хотя бы строить замки из песка.       А по вечерам Джонатан был на попечении няни. Джек забирал Амелию на выставки, водил в рестораны. Он пытался всеми силами загладить вину за эти худшие месяцы жизни их семьи. За все крики и скандалы. За измену, о которой он так и не решился рассказать. Каждое утро Джек сам готовил завтрак. Шёл за Амелией, будил её глубокими, страстными поцелуями, которые иногда переходили в нечто большее. Он вновь носил её на руках.       Но стоило Джеку вернутся на работу через две недели, как его постиг самый страшный удар, который разделил его жизнь на “до” и “после”.       Джек зашёл в свой кабинет полный решимости. Но его поджидал незваный гость. Высокий, статный мужчина сидел за его столом. В его коротких тёмно-русых волосах изредка можно было заметить проблески седины. Мускулистое телосложение говорило о том, что даже находясь уже не в самом юном возрасте, он отлично поддерживал форму. Строгий чёрный костюм тройка поверх белой рубашки. И такие же тёмные, холодные полные презрения глаза.       - Скажите, мистер Тайлер, что для вас значит семья? - спросил незнакомец. Он держал в руках колдофото Амелии с Джоном.       - Кто вы?       - Для меня семья это всё. Я готов бороться за счастье своей дочери до последнего вздоха. Я безжалостен, бесчувствен и жесток, когда дела касаются Тринити. Так что для вас значит семья, мистер Тайлер?       Джек усмехнулся. Конечно. Фрайтер. Отец Тринити. Очевидно американская дрянь пожаловалась отцу. Но неужели она и правда думала, что отец способен запугать его настолько, что он бросит свою семью. Наивная дура.       - Моя семья для меня дороже всего на свете. Пока мы вместе, мы сила и нам никто не смеет навредить. И кем бы вы не были. Я не оставлю свою жену ради вашей дочери. Я её даже не...       - Вы меня не поняли, Джек, - перебил его мужчина. - Когда речь идёт о моей дочери, я не иду на переговоры. По какой-то причине, она без ума от вас. Ещё и беременна.       - Ваша дочь...       - Я не спрашивал вас о том, что натворила моя дочь. Меня волнует лишь её положение. Вы сделали ей ребёнка, значит будете отвечать. Иначе... - гадкая ухмылка показалась на его лице. Он обхватил лицо Тайлера, жёстко сжимая за щёки, не давая и шанса отвернуться от него. - Люди боятся боли. Поверьте я сделаю всё, чтобы заставить вас страдать, если моя дочь хоть ещё одну каплю прольёт из-за вас... Если вдруг потеряет ребёнка... И можете не сомневаться, мне абсолютно безразлична жизнь какой-то полукровки и её назойливого отпрыска. Мелкой дряни и жертвы аборта.       - Вы не...       - Надеюсь вам понравился отдых в Блэкпуле. Считайте это моим подарком. - Сердце Джека ушло в пятки. Неужели следили за ними? Насколько безразлична власть в руках старшего Фрайтера, что он может позволить себе устроить слежку за его семьёй. - Кстати, да. Вы правы. У вашей жены превосходное суфле. В жизни не пробовал лучше. - Джек застыл, как вкопанный перед ним. Вся жизнь ушла с его лица в ту же секунду. Он был у них дома!? Он угрожал его Аме? Неужели этот мужчина и правда готов пойти на всё... Убить невинных. Его жену. Его сына. - А ваш Джонатан весьма хороший мальчик. Слишком послушный и помогает матери.       Каждое слово, что доходило до его ушей, заставляло сердце пропускать удар. Его глаза моментально опустели, они были стеклянными настолько будто его душу вырвали с корнем.       - Что вы хотите? - прошептал Джек. Надо было сесть пока ноги окончательно не подкосились и он не пал ещё ниже в глазах этого мужчины. Чтобы он не понял, что выиграл.       - Утром жду вас у Дырявого котла. Ваш рапорт о переводе в Американское министерство уже написан. Вам остаётся только подписать его и отнести своему начальству. Через неделю вы женитесь на Тринити, и навсегда забудете о прежней жизни.       - Но я женат, - эти слова были словно проблеск. Он не мог повторно жениться. Он уже принадлежал одной женщине перед магией и миром.       - Не волнуйтесь. Этим я лично займусь. Подготавливайте дела, и жду вас завтра. И не глупите, Джек. Я знаю каждый шаг вашей жены. Будет жаль если мир потеряет ещё двух полукровок.

***

      Этот вечер сентября навсегда отпечатался в памяти пятилетнего мальчика Джонатана Тайлера. Он кричал, вырывался из крепкой хватки матери. Плакал. Не хотел, чтобы отец уходил. Нет. Он даже не понимал почему папа его бросает.       - Не уходи, пап, - прохрипел Джонатан. На глазах уже давно была пелена из слёз. Сердце Джека разрывалось на части от такого вида. Его маленький Джони-Бу, за что он так с ним поступает. Его слёзы самое худшее, что он видел. - Папа! Не уходи! Прости! - Джеку казалось, что хуже быть не может. Но нет. Джон считал себя виноватым. Его мальчик винил во всём себя. Но как ему сказать, что он здесь не при чём? Он уходит не из-за него, а только по собственной глупости. - Прости! Я больше так не буду! Я не буду больше приносить домой гномов! Пап!       Джек не в силах больше смотреть на это, упал на колени. Он порывисто обнял Джона, сильнее прижимая к себе. Он всё же дал слабину. Мужская слеза вела свой путь на его лице. Он взглянул на свою любимую Аме в последний раз. Он хотел, надеялся увидеть ненависть к нему. Но в глазах Амелии не было ничего такого. Да они были влажные. Но губы её растянулись в полуулыбке.       - Всё хорошо, мы справимся, - беззвучно шептала она. Нет. Она знала. Она всё знала и понимала. Как давно она знала о его подвигах?       - Не уходи, пап... Пожалуйста.       - Не могу, сынок, - ответил Джек. Он слегка отодвинулся. Он смотрел в эти красные и опухшие глаза, которые так портили его любимый океан. Сухие, грубые руки стирали слезу за слезу с детской, мягкой кожи. - Я люблю тебя, Джони-Бу. Но я должен уйти. Обещай, что будешь сильным и храбрым. Будешь всегда помогать маме и во всём слушаться.       - Я обещаю, только не уходи.       Джек оставил последний поцелуй на детской макушке. Последний раз взглянул на сына с женой. И навсегда покинул фамильный дом Тайлеров, оставляя всё своей семье. Своей единственной и любимой семьей.

***

      Через семь месяцев Джек вновь услышал детский плач, но тех чувств, что были с Джоном и его Аме он уже не испытал. Скорее почувствовал, как на его шее всё туже затягивалась смертельная удавка. Словно камнем на дно он тонул с каждым криком наверху, а в сердце затаилась глубокая червоточина, что с каждым днём только разрасталась сильнее, заставляя его черстветь.       16 апреля 1953 году на свет появился Томас Джонатан Фрайтер. Первое имя данное в честь прадеда матери, что перевёз когда-то семью в Соединенные Штаты, и второе имя данное в честь отца Джека - так Триннити надеялась хоть немного растопить сердце мужа. Но Джек только сильнее отдалялся от неё. Они спали в одной кровати, но близости между ними не было, как и прежних разговоров о любви и нескончаемых комплиментов.       - Триннити, где опять твой муж? - спросил Аластор.       Это был обычный ужин. Ничем не примечательный вечер. Как и все, что до этого видел этот дом.       - Закрылся в комнате с гитарой, papaʹ, - ответила девушка, удерживая малыша на руках. Она касалась своим носом его крохотного, щекоча и припевая: - Мой мальчик, мой любимый и единственный. Papaʹ снова страдает по своей прежней семейке. Но это ненадолго. Да, papaʹ?       - Триннити, ты хотела быть с этим человеком. Я это устроил. А дальше ваша жизнь меня не касается. По крайней мере до тех пор, пока она не позорит моё имя.       Триннити надула губы, вставая из-за стола. Поудобней ухватив ребёнка, она прижала его к себе.       - Я хотела, чтобы он любил меня, а не страдал по этой дуре. Что он вообще в ней нашёл!? Она... Она...       - Умна и красива, - ухмыльнулся Фрайтер. - Признай, Триннити, мисс Амелия во многом достойная леди. Хоть и не имеет знатного происхождения.       - Но я во многом лучше её! - воскликнула она, чем тут же заставила маленького Томми взвыть от неприятных, громких звуков. - Я намного красивее и умнее! Я благородных кровей! Это я его вытащила из той дыры, в которой он жил! Я ему во всём помогала на работе!       - Раздвигая ноги? - хмыкнул Аластор, склоняя голову набок. Он смотрел как дочь злилась, и не находил ни одного ласкового слова, чтобы её успокоить. Лишь добивал всё сильнее и сильнее. - Я предупреждал тебя, Триннити, если хоть одно твоё похождение приведёт к ребёнку, то не видать тебе прежней жизни. О своих гулянках можешь забыть до одиннадцатилетия Томаса. Как и о своих многочисленных подружках и растратах на эту жизнь. Благо, муж у тебя осёл непроглядный. Легко можно было заставить жениться на тебе. А будь это кто другой? Лестрейнджи? Малфои? Блэки? Не думала, что тебя тогда с позором приняли бы тут? Хотя о чём это я? Разве ты забыла как я обещал засадить тебя в самый задрипанный магловский монастырь без палочки, в случае твоего позора?       - Я...я...       - Не перебивай, Триннити! - жёстко прервал её он. - Своему мужу будешь рот затыкать. Или он тебе. Но чтобы больше даже не смела мне жаловаться на него. И займись уже сыном. Чтобы к пяти годам он уже был способен палочку держать и песни мне пел со своим отцом. Иначе я вас всех засажу в такую дыру, где никто в помине не знает о благах цивилизации и уж тем более о магии.       Ожидания Триннити о счастливой жизни с Джеком были настолько велики, что они с грохотом претерпели крушение об жесткую реальность. Джек не любил её и даже не пытался полюбить ради их сына. Более того он всем сердцем и душой ненавидел его. Он ни разу не поднял Тома на руки, смотрел на него лишь с презрением и отвращением, словно это был не его ребёнок, а куча плотоядных слизняков, что были недостойны жизни. Ровно с таким же взглядом он смотрел и на саму Триннити. Он мог целыми днями безвылазно сидеть в комнате с гитарой лишь бы не видеть эту женщину - ту, что испортила его жизнь; убила и уничтожила во всех смыслах.       Но окончательно Триннити потеряла надежду на счастье, когда Джек начал ей изменять. Он мог ночами пропадать неизвестно где, а возвращаться под утро с огромным перегаром вперемешку с женскими духами. А после на утро и не скрывал, что провёл всю ночь на сцене. А после в каком-то борделе с женщиной, что так старалась ему угодить, удовлетворить. Ведь только её он желал, представляя в ней свою Аме.       Но и для Джека это продлилось недолго. В одно из таких утр, он открыл глаза, чувствуя, во рту неприятную горечь, что походила скорее на мочу тролля, чем смесь из трав и алкоголя. По глазам неимоверно били солнечные огоньки, что будто решили устроить ему световое представление, заставляя всё сильнее жмуриться и прикрываться рукой.       - Как провёл ночь, Джек? - Тайлер привстал на локтях, пытаясь разлепить глаза и найти источник звуков. - Правее, - усмехнулся голос, наблюдая за потугами мужчины прийти в себя. - Вот так. Водички может?       - Что вам надо ещё? - промямлил он, садясь на кровать и тут же хватаясь за голову. Будто миллионы кузнецов собрались у него в голове, чтобы отбить наковальню.       - Всё же предлагаю выпить воды, - настаивал Аластор. Он сидел слишком расслабленно, по-хозяйски в кресле, что так любил Джек. Именно в нём обычно он наигрывал незамысловатые мелодии на гитаре.       - Мерлин, я и так живу в дерьме ещё и вы. Скажите уже, что вам надо и всё.       - Как скажешь, - он сложил руки в замок перед собой. - Знаешь, я тут вёл беседу с одним знакомым из Лондона. Кажется твой сын замкнулся в себе.       Джека будто стрелой пронзило. Он тут же вскочил, подбегая к Аластору. Схватил его за воротник рубахи, встряхивая.       - Не смейте, его трогать! Я здесь с вашей сукой, как вы и хотели! Не смейте им угрожать!       Аластор усмехнулся. Стоило ему слегка толкнуть Джека, как тот полетел на пол. Состояние после бурной ночи всё же не давало ему сил ответить. Он вновь униженный лежал, слабый и беспомощный - игрушка для битья.       - Я обещал тебе не трогать его с Амелией, если ты будешь с моей дочерью. Однако, что я вижу? - спросил он, разводя и сводя обратно в замок руки. - Ты ночами пропадаешь в борделях распевая никому не нужные свои песенки. Цепляешь девиц и трахаешься с ними, как последняя тварь на этой земле.       - И? Хотите теперь, чтобы я с Триннити трахался? Спасибо, хватило. Теперь я каждый день вынужден лицезреть это отродье, вместо своего сына.       - У тебя есть сын - Томас Джонатан Фрайтер. И если хочешь, чтобы твой первенец мог всё так же ходить с кислой миной и пугать всех во круг, то ты прекратишь свои ночные гулянки и наконец-то займёшься моим наследником. А иначе... Мне ли тебе говорить, как быстро ходят письма до Лондона, - усмехнулся он и достал из внутреннего кармана мантии несколько десятков перевязанных пергаментов. - Я же говорил, ты должен полностью оборвать связь с семьёй. - Он швырнул их ему на пол. - Не забывай, у меня много связей в Англии и все они могут разом оказаться в доме твоей бывшей жены. Мы же не хотим, чтобы она и маленький наследник дома Тайлеров скоропостижно скончались? Или что ещё хуже...       - Нет, - сквозь зубы еле вымолвил Джек, пододвигая к себе письма. Он сжал их, прижимая к своей груди. Внутри него всего жгло, разрывало на миллиарды кусочков за то, как несправедлив этот мир был к его семье и к нему самому.       В такие моменты в голову всё чаще лезли мысли о самоубийстве. Но даже здесь Джек боялся. Он страшился, что после этого Аластор решит избавиться от Амелии с Джонатаном. Просто отомстит ему за его непослушание. И тогда он понимал, что его участь страшнее любого существа - он был как птица в золотой клетке. У него было всё - статус, богатство и семья, но в тоже время ничего. Всё, что он мог это играть на гитаре и петь, как канарейка в клетке...

***

      Шли годы. Дом Фрайтеров сотрясался от новых ссор и скандалов. В основном это были крики Джека и Триннити. И всегда это было из-за Томаса.       - Он псих и ненормальный! - кричал Джек, расхаживая по комнате и указывая на мальчика одиннадцати лет. - Как ты вообще за ним следишь!? Он мучает мышей! Отрезает им хвосты и лапы! Смотрит, как они пищат от боли! Где ты вообще взял столько мышей!?       - Не ори на него! - яростно толкнула его Триннити. - Сам виноват! Ты никогда не уделял ему внимания! Ты ненавидишь его!       - А что мне его любить!? Из-за него я живу со шлюхой! Неудивительно, что ты забила на него! Я уже задолбался слушать о твоих похождениях! Нахер я вообще до сих пор здесь живу, если ты уже давно не сохнешь по мне!?       - Думаешь, я в восторге от жизни с тобой!? Думаешь, мне это нравится!? Я потратила лучшие годы своей жизни на тебя! Я родила только из-за тебя!       - Я вообще-то всё ещё здесь, - хмыкнул Том. Он сидел в углу, держа в руках игрушку чёрного пушистого нюхлера. Он схватил его подмышки, разворачивая к себе глядя в стеклянные, неживые глаза. - Вот вернётся дедуля и им всем попадёт, - улыбаясь сказал он. - Дедуле не понравится, что вы снова ругаетесь при мне. - Но они его не слышали. Так и продолжали кричать друг на друга. - Когда-нибудь я обязательно найду Джони-Бу и убью его. Папа тогда будет играть со мной. Я покажу ему всё, что узнал о строение мышей и жаб.       Но после всё изменилось. Том искренне хотел любви отца - его заботы, игр с ними, ходить с ним на квиддич. Он с удовольствием сидел в комнате и слушал, как он легко творил музыку на гитаре. А его грубоватый голос так потрясающе сочетался с мелодией, что он каждый раз наигрывал. Он прятался за его креслом, играя на собственной воображаемой гитаре.       - Мерлин, Томас, если ты решил скрываться, то делай это тихо, - вздохнул Джек, когда почувствовал удар об спинку кресла. - Надеюсь, твои мать и дед сегодня вообще не вернутся.       Том вылез из-за кресла, залазя на колени к отцу.       - Знаешь, дедуле не нравится, что ты играешь, - сказал мальчик. Тогда ему было ещё девять лет.       - Знаю, - ответил Джек, и придвинул гитару ближе к сыну. Взял в руки его маленькую ручку и провёл её по жёстким струнам. Раздался звук от самого низкого до самого высокого. - Думаешь, почему я не ставлю заглушающее заклинание? Твои дед и мать испортили мне жизнь. Я испорчу им нервы.       - Ты ненавидишь их?       - Да. У меня была семья. Я любил и до сих пор люблю своих Аме и Джони-Бу, - ещё раз провёл по струне, извлекая мягкий, низкий звук на который был способен инструмент.       - А меня?       - Запомни, Томас, в этой семье никто и никого не любит. И это нормально. Мы все вынуждены жить под одной крышей и трепать друг другу нервы, - и вновь по комнате раздался звук извлекаемый от струн гитары - высокий и нервный, как и та семья в которой они оба жили. - И ещё запомни - никогда не доверяй женщинам. Никогда и ничего не бери с их рук. Иначе закончишь свою жизнь в заточении, как я... С нелюбимой женой, - одной рукой он зажал аккорд, а другой направил пальчики Тома на несколько струн. От их колебаний выходила грустная, тихая мелодия, которая успокаивала Джека, - в чужой стране и сыном из-за которого будешь вынужден жить эту жизнь...       Тогда Том ещё не понимал его слов, но они крепко засели в его голове. И всякий раз, когда Джек кричал, ругался, говорил какой он плохой, эти фразы всплывали у него в голове. А когда понял, то прекратил всякие попытки тянуться к отцу. Более того он начал бить тем же оружием...       Впервые это случилось в Ивильморни, когда Джека с Триннити вызвали к директору.       - Ну и что ты натворил? - спросил Джек.       - О, папуль, неужели ты просох? - усмехнулся Том, опираясь об каменную стену. - Или струны на гитаре порвались? Ровно, как и души.       - Рот закрой! - рявкнул он, трогаясь с места. Но женская рука на его плече, заставила остановиться.       - Не трогай его. Знаешь, что отец с тобой сделает, если с него хоть волос упадёт.       Джек брезгливо сбросил её руку со своего плеча. Чем заставил Тома рассмеяться.       - Мда... Как низко пали Тайлеры. Твоё слово ни что здесь. Тебе даже фамилию не дали оставить. Так с чего я должен слушать тебя?       - Томми, хватит, - сказала Триннити, на грани между криком и спокойствием. - Что ты сделал? Почему нас снова вызвали в школу?       - Ничего такого, - пожал плечами он и развернулся. Он тут же подскочил, маша рукой однокурснику. Это был высокий, массивный юноша. На его правой руке красовалась белая повязка, что не давала ей безвольно повиснуть. - Как рука, чемпион!?       - Лучше бы тебе заткнуться, Фрайтер! - гаркнул парень, дёргаясь с места.       Том обернулся к родителям кивая на однокурсника, что также шёл с отцом и матерью. Это были люди гораздо старше Джека и Триннити. Одеты они были просто. На женщине была клетчатая юбка карандаш, что слишком обтягивала её бёдра, не выгодно подчёркивая их. Тому казалось он мог разглядеть все складки на её ногах. Что уже говорить об ужасном декольте, что открывал вид на её грудь, которой никто даже не пытался придать форму. А рядом с женщиной шёл мужчина. Строгий, коричневый костюм, пиджак, который был вероятно мал, так как пуговица на нём так и кричала о помощи, молила, чтобы её расстегнули и она не вылетела в неизвестность.       - Скарлетт переспала с ним. Вот я и воткнул кинжал ему в руку, - вновь всего лишь пожал плечами Том. - Никто не смеет трогать моё. Этот охотник-гондон забыл об этом. Вот я и преподал урок. Кстати, ещё и проиграл на прошлом матче. Так что все мне скажут спасибо.       - Ты воспитала монстра и психа, - буркнул Джек.       - Это и твои заслуги. Если бы ты не убивался по своей этой Амелии и больше уделял времени Томми, то нас бы сейчас здесь не было, - сказала она и вздёрнув нос, пошла к сыну, беря его под руку. - Томми, ты конечно молодец, что отстаиваешь своё, но мы же говорили, что это можно делать другими способами.       - Предлагаешь яд? Дедуля рассказывал об одном. Если его во время вывести, то человек останется навсегда парализованным. Но я подумал, что мне не на настолько была интересна Скарлетт, поэтому просто лишил его ведущей руки.       - Кстати, где Скарлетт?       - Понятия не имею.       Триннити заставила Тома остановиться и взглянуть на неё. Джек может и считал её глупой блондинкой, но она таковой никогда не была. Да, по молодости она сглупила с Джеком, но после она и сама ощутила, что натворила. И последствия для неё так же были необратимы. Однако в отличие от Джека, она любила сына. Была готова отдавать ему всё. Защищать от всех. И возможно только поэтому, Том никогда не мог противостоять пронзительному, требовательному взгляду матери.       - Я превратил её в морскую свинью, - вздохнул он, закатывая глаза.       - И?       - И отдал на кухню домовикам.       - И?       - Кас! - крикнул Том и перед ним появилось существо - небольшой лысый человечек с огромными ушами и глазами. Он упал в ноги к Триннити с Томом. - Ту свинку, что я отдал сегодня на кухню верни к девчонкам в спальню.       - Томми, - с нажимом произнесла Триннити.       - Ладно, - цокнул Том. - Отнеси её ко мне в комнату. Я её расколдую потом.       - И Томми, ты должен это сделать. Дедушка ещё после прошлого раза не расплатился со школой.       И такие ситуации были не редкостью в семье Фрайтеров. Джек после таких посещений школы только сильнее оскорблял Тома и разжигал в нём ненависть и обиду. В конце концов всё дошло до того, что Том не упускал ни единой возможности, чтобы не задеть отца и не напомнить в каком положении он находится - его нижайшее место в этой семье.       А когда Том окончил школу, с трудом, но он покинул родной дом и уехал       - Ну, дедуль, я же должен увидеть свою невесту. Может она вообще страшная, а мне с ней жить. Детей заводить. Как я могу это делать, не зная с кем, - сказал он развалившись на стуле в кабинете мистера Фрайтера. Он осмотрел комнату в которой находился. Скучный интерьер что походил на любой другой кабинет главы рода; те же скудные цвета натурального дерева с примесью зелёного; чёткие прямые линии, что прослеживались во всём начиная от мебели и заканчивая самим дедом. И огромные окна, которые днём никогда не были задёрнуты шторами, поэтому тёплый дневной свет так и просачивался заставляя юного наследника недовольно щуриться. - К тому же, я решил пойти учиться на мракоборца, а у нас это будет сделать слишком сложно.       Дед усмехнулся, складывая руки в замок. Посмотрел на него исподлобья.       - Что же сложного палочкой махать и бегать по улице, Томас?       - Ох, дедуль, ты совершенно забываешь о своей репутации. Как там отец пел? - он игриво поднял голову, вспоминая строчки из знаменитой подарочной песни. - Ты самый сильный человек в Америке? Вот, понимаешь, меня же не будут воспринимать в серьёз из-за тебя. Для всех я буду блатной, а вот в Лондоне... Нет, там я сам смогу сделать себе репутацию.       - Или ходить налево и направо и лишать чести благородных девиц.       - Ну подумаешь переспал я с этой Уиттакер, - он закинул ноги на стол, вновь оглядывая кабинет и задерживая взгляд на уродливом кролике, что украшал окно. Давно потрёпанные уши и покосившийся взгляд немедленно напомнил о девушке, что никогда не славилась красотой. - Она сама на меня вешалась, я всего лишь не смог отказать ей. Идиотка надеялась, что я тут же женюсь на ней, - хрипло рассмеялся он, возвращая взгляд к тяжёлому взору деда. - Что? Они же женятся только между собой, так что я никак не рисковал. Я всё продумал. К тому же я был пьян. И выскользни это наружу чести бы ей это тоже не сделало.       - Уверен? - хмыкнул Аластор. На его губах отобразилась та самая жуткая усмешка, что так боялся Том, как пугала всех, кто знал его деда. Он поддался вперёд, не спуская строгого, но такого уверенного взгляда с внука. - Что мне мешает женить тебя на этой уродке? Сам сказал, меня все уважают и боятся. Так неужели какая-то семейка на грани разорения и вымирания откажет мне? Не захочет принять в семью внука одного из самых влиятельных людей Америки? Скажи мне, Томас, что мне мешает?       - Хороший ход, дедуля, - так же поддался вперёд Том, уверенный в своей победе. - Но ты ведь сентиментальный старичок уже. И так и видишь моё безграничное счастье с одной из Блэк!       - Я заставил твоего отца жениться на твоей матери. А после не позволил ей с ним развестись, как думаешь, мне действительно есть дело до твоего счастья?       - О, дедуля, не расстраивай своего любимого и единственного внучка, - Том усмехнулся и отклонился на спинку стула, пошатываясь на нем. - Может тебе и нет дела до моего счастья, только ты никогда не позволишь никому так осквернить свой род. Дети от такого союза будут такими немощными и уродливыми, что это вмиг перечеркнёт все твои заслуги. А ты ведь так боишься их потерять. Иначе бы давно разрешил развестись mamaˊ с отцом.       - Что ж, - Аластор в точности повторил движения Тома, единственной разницей было лишь то, что он сразу потянулся к ящику, доставая портсигар. - Похоже кто-то меня всё-таки внимательно слушал. - Он зажал одну из сигарет плотно между губами, и с помощью палочки поджёг её. - Ты поедешь в Лондон и будешь жить в семье Сигнуса Блэка. Я даю тебе ровно год, чтобы сблизиться с его средней дочерью. А после свадьба. И, Томас, свадьба будет в любом случае, только насильно или нет, зависит от тебя.       - Это мы ещё посмотрим! - радостно воскликнул Том, хлопая в ладоши.       И вот уже через месяц его принимал один из самых благороднейших домов Лондона. А по словам отца, так и всей Англии.       Но Том никак не мог его оценить, всё тот же унылый интерьер, лишённый ярких красок и наполненный зелено-чёрной тоской от которой хотелось повеситься и присоединиться к этим головам домовых эльфов, что висели на стене. Хоть что-то развеселило бы эту мрачную обстановку.       Его невеста - Андромеда Блэк хоть и была красива на лицо и тело, однако никак не интересовала Тома. Слишком закрытая и явно мечтает о другом избраннике. Но исправлять эту ситуацию, он никогда не спешил - зачем ему пытаться что-то менять, если в итоге она всё равно станет его. Это Андромеде надо поднапрячься и забыть о каком-то бедолаги и попытаться проникнуться хотя бы симпатией к нему, иначе как она планирует потом вести их брак? В ненависти, как его mamaˊ с отцом? Тогда она глупее, чем могла показаться любая другая девушка.       Однако близок он скорее был с её старшей сестрой - Беллатрисой Блэк. Поистине эффектная девушка. Безумна и в этом своём сумасшествии прекрасна. Они много времени проводили вместе. А их занятия никогда не славились чем-то милым и забавным. Вместо разговоров о будущей женитьбе на её сестре или светские беседы, они предпочитали тренировать себя в дуэльных искусствах. Сколько новых заклинаний и проклятий они открыли друг для друга. Порой Том искренне восхищался новым найденным древним проклятием Беллатрисой. Но ещё в больший возбуждающий восторг он приходил, когда эта статная, страстная психопатка приносила очередную живность в комнату и они вместе испытывали на ней всё, что находили в библиотеках доступных им.       Однажды Том даже задумался о том, что будь его женой именно Беллатриса всем жилось бы легче. Они могли стать полноценной парой, что безусловно разделяла одни интересы, взгляды на мир и жизнь. Однако понимая, что верен он ей точно не смог бы быть, то смерть от её собственной руки была слишком реальна, нежели от Андромеды.       И была самая младшая сестра, белокурый ангел - Нарцисса Блэк. Гордая, холодная и слишком наблюдательная. Единственная кто заметил его близость с Беллатрисой. И единственная кто это попытался пресечь на корню. Боялась раскола между сёстрами; страшилась распада семьи. И её смелый выпад - угроза ему, как никогда заставляла Тома восхититься ей и заслужить уважение.       Однако в английской жизни открытием для него стала невысокая девчушка с детским личиком и глубокими карими глазами - Клара Джонсон. Полукровка, что при первой встрече отказала ему, а после и вовсе презирала его. До тех пор, пока Том не стал свидетелем одной из драк.       Том выходил из академии, когда заметил как крупный и массивный парень, явно проводящий большую часть времени в спортивном зале, с параллельного курса избивал худощавого паренька, что только и мельтешил руками возле своего лица, пытаясь выбраться из рук громилы.       Том навалившись на одну из колон, складывая руки на груди, с улыбкой наблюдал за представлением. Он видел как на белоснежном лице появлялись огромные кровоподтёки. Как с каждым новым ударом парень ослабевал - Том будто сам чувствовал, как его руки тяжелели, не в силах больше противиться своей судьбе.       Но белая вспышка всё изменила. Громила отлетел на несколько метров, жёстко приземляясь на асфальт, на который также без сознания повалился избитый паренёк.       Всё вмиг запестрело от количества людей, краски смешивались, как тучи на горизонте, и спешившая к нему разъярённая девушка.       - Да что с тобой не так!?       Том усмехнулся. Клара Джонсон после их знакомства ни раз показывала своё безразличие к нему и презрение всякий раз, когда он выходил из академии с очередной девушкой.       - Что?       - Разве ты не видел, что происходит!? Биллу нужна была помощь!       - И?       Она вмиг начала жадно глотать воздух, не способная ответить ему что-то. Том рассмеялся. Клара густо краснела всё ещё подбирая слова. Со стороны она походила на одну из тех крыс, что они с Беллой недавно надули, чтобы проверить смогут ли они пережить такую встряску или сразу же разорвутся на тысячи кусочков.       Он прошёл мимо неё, задевая грубо и толкая плечом, заставляя Клару отшатнуться.       - Зачем ты вообще здесь, если тебе плевать на жизни других!?       Том остановился, разворачиваясь и всё также ядовито улыбался.       - Ой, дай угадаю, папулю убили в детстве и ты пообещала себе, что обязательно накажешь тех негодяев и пойдёшь в мракоборцы?       - Я здесь потому что чувствую, что смогу сделать этот мир лучше, избавив его от плохих людей и негодяев вроде тебя, - она важно вздёрнула нос, поправляя сумку на плече.       Том хмыкнул, наклоняя голову набок.       - Считаешь меня плохим человеком, потому что я не валяюсь в крови, как это недалёкий Билл?       - Во-первых, он не недалёкий. А во-вторых, твоё безразличие и желание внимания могли убить человека. Бездействие тоже губительно. Оно даже хуже, чем если бы ты сам наносил ущерб.       - То есть я плохой человек? - усмехнулся Том. В два шага он оказался возле Клары, полностью сокращая между ними какое-либо расстояние. Он заставлял девушку поднимать голову и смотреть на него снизу вверх. Она смотрела на него прямо, с вызовом. - А если я скажу, что Билл это заслужил? - он нагнулся, приближаясь к её лицу и внимательно изучая, как её карие глаза горели красным от ярости, как её губы превращались в тонкую полосочку. Он улыбнулся. - Он домогался до сестры того парня. - Лицо Клары тут же отразило замешательство. Глаза её беспомощно забегали, пытаясь понять не врёт ли Том. Но уверенная, самодовольная улыбка твердила ей о собственном проигрыше. - Так что, я всё ещё должен был помочь Биллу?       Клара опустила голову, покраснев, но уже от стыда, что волной нахлынул на неё. Теперь она не жалела одногруппника, а даже больше презирала и желала, чтобы тот парень закончил, что делал.       - Да, - еле слышно выдавила она из себя. - Не нам решать, что с ним делать. Для этого и существуют суды. Они бы сами решили, как его наказать. Не нам вершить судьбы.       - Строй дальше из себя ангелочка, Джонсон, - усмехнулся Том и развернулся, шагая к тротуару, где он с лёгкостью сольётся с толпой людей, спешащих домой. Когда он точно решил, что пора наведаться к милашке Шафик.       Клара, видя как он уходит, поправила лямку от сумки и поспешила за Томом, окликивая его.       - Нет ничего плохого, чтобы жить по совести.       - Или быть мямлей и тряпкой, - усмехнулся Том, перехватывая её за талию, не давая спешащему мужчине снести её. - И искать в людях хорошее, когда все уже давно прогнили.       - Ты и себя таким считаешь? - спросила она, скидывая его руку.       - А сама как думаешь? И прежде, чем ответишь, вспомни про Билла, что лежит полудохлый.       - Даже в самом плохом человеке есть что-то хорошее. Мы не поделены на чёрное и белое. Мы можем совершать как добрые, так и плохие поступки. И только этот выбор определяет нас.       - Ну и какой тогда Билл в твоей системе координат? - спросил Том, снова хватая Клару за руку и утягивая в тёмный переулок. Он сбросил сумку, присаживаясь на корточки. Он копошился в ней в поисках простой футболки. Клара внимательно наблюдала за ним, как он медленно расстёгивал пуговицы на рубахе, не сводя с неё взгляда, что порой проходился по ней. Она тут же замялась, сильнее сжимая сумку и отводя одну из рук за спину. - Не боишься, что я тебя здесь убью и изнасилую?       - Ты не такой, - ответила Клара, но палочку крепко сжимала. - То есть... Билл безусловно поступил плохо и...              - Лжёшь, - хмыкнул Том, кидая рубаху обратно в сумку и надевая футболку на голое тело. Улыбка стала ещё шире, когда девушка напротив даже не отвернулась от него. - К тому же, я всё выдумал. Не знаю за что он отхватил, - усмехнулся он.       - Что!? Да как ты мог!? - воскликнула она, тут же срываясь с места и направляя палочку на Тома.       - Уже страшно, - рассмеялся Фрайтер и его руки спустились к ремню на брюках. Он спокойно расстегнул его, а после ширинку. - Не пытайся отыскать во мне что-то хорошее, Джонсон. - Клара тут же с визгом отвернулась, когда Том начал снимать брюки.       - Ты... ты...       - Я? Что? Продолжай свою мысль! Если сможешь конечно, - ответил Том, а его дыхание уже обжигало нежную кожу Джонсон, что в мгновение покрылась мурашками.       - Отойди от меня и надень штаны, если не хочешь получить.       - Ты - девственница, не так ли?       - То что я не пялюсь на твой микрочлен не значит, что я девственница.       - Ух ты! У тебя зубки есть! - восторженно воскликнул он, отходя от неё и доставая из сумки джинсы, и натягивая их на себя. - Знаешь, я бы ещё с тобой поболтал, но спешу на свидание с одной знойной блондинкой. И мой тебе совет, не бойся быть плохой, - сказал он и игриво подмигнул ей.       - Думаешь, это работает? - рассмеялась она, ставя Тома в ступор. - Стоит поманить тебе пальцем и девушки прыгают к тебе в объятия?       - Да.       - Нет. Ты всего лишь пытаешься привлечь внимание к своей собственной персоне, потому что когда-то недополучил его от кого-то. Предположу отца. Ты слишком самолюбив, а значит всё же тебя любили. И мне бы хотелось верить, что это мама. А значит, тебе не хватало отца. - ответила она. - До завтра, Фрайтер.       И это был их начало. Заметили друг друга. Зацепили. Два человека, что теперь постепенно двигались друг к другу. Что видели и другие. Небольшие перепалки, что сопровождали их общение, особенно на дискуссиях на лекциях. Шутки, с которых они смеялись оба, когда другие не понимали их. А их приветствие, что появилось после того, как вся группа отметила сдачу первых экзаменов.       - Всем привет. - Клара вошла в аудиторию, даря свою улыбку каждому.       - О, привет! - воскликнул Том, выгоняя какую-то девушку имени которой он уже не помнил. И наблюдал уже только за ней. Он был готов поклясться, что не видел прекрасней и искренней улыбки ни у одного человека. Только у неё. Каким-то образом эта Клара Джонсон умудрялась улыбаться всем и вся, быть светом в его собственном мраке.       - Соскучился? - спросила она, садясь рядом и доставая тетрадь с пером.       - Я думал ты мертва уже, - усмехнулся Том.       - Ха-ха...       Он приобнял её за плечи, придвигая к себе.       - Джонсон, вот скажи, когда ты уже пошлёшь меня куда подальше? - Но ему так хотелось её вывести из себя, чтобы она наконец-то показала свою теневую сторону. Ту плохую девчонку, которая в ней сидела. Но каждый раз она только шире улыбалась ему и уходила. Он пробовал всё. Специально вступал с ней в споры на лекциях. Издевался над слабыми. Так Билл снова получил, но уже от Тома по причине - он просто наступил ему на ногу. Он думал она снова накричит на него, бросит в него какое-нибудь проклятие. Но нет. Она улыбнулась ему и сказала, что знает чего он добивается.       - Зачем? - она уже не была против, чтобы он касался её, позволяла ему обнимать себя. Так она сама уже положила голову на его плечо, сильнее сжимая его руку. - Это мне решать, как к тебе относиться, Томми...       - Знаю о чём ты думаешь, - с его губ сорвался смешок. - Считаешь, сможешь сделать меня лучше? Добрее? Это смешно.       - Спроси об этом завтра.       - Зачем?       - Потому что завтра я всё ещё буду верить в это, - ответила она, заставляя Тома по-другому взглянуть на неё. Было что-то такое в этой девчонке, чего он так понять не мог, что так манило его.       - Почему? Я уже ни раз показал тебе - во мне нет ничего хорошего. И даже тогда в переулке ты в это поверила.       - Нет, - она прикрыла глаза. - Это было лишь начало чего-то большего.       Клара видела в Томе несчастного ребёнка, который всеми силами пытался привлечь внимание родителей. Всего капелька любви была способна пробудить в нём хорошее, поможет сделать его лучшей версией себя. И она была готова помочь ему в этом. Она была готова стать его светом. И была готова погрузиться в его тьму, забрать её себе. Она - Клара Джонсон была рождена, чтобы спасти Томаса Фрайтера.       Они были неразлучны. Клара всегда была с Томом, даже когда он сам этого не хотел. Она догоняла его и останавливала. Она вытаскивала из него всё то, о чём он сам не подозревал. Привязанность. Грусть. Любовь и боль. Страх. Чувства, которых он страшился.       В свою очередь он оживлял её, разрешая жить и быть той, кто она есть. Не притворяться доброй девочкой, что была готова пожертвовать собой ради всех. И это чуть не разрушило их обоих. Не сломало её.       Это случилось в декабре 1975 года. Тогда они выходили из одного магловского клуба. Том как всегда прижимал Клару к себе, а она закинув руку на его плечо, смотрела на него и шептала на ухо, как ей с ним хорошо, как он каждый день открывает для неё мир. Пьяный бред, который Томас с удовольствием слушал. И каждый раз, когда она приближалась слишком близко, заставляла его сердце вытворять немыслимые кульбиты, а ладошки так быстро потели, что он сам не понимал, когда он стал реагировать на женщин как мальчишка. Не понимал почему её речи были слаще других. Почему именно объятия с ней грели больше чем какой-то красотки или собственной невесты.       Но все его размышления в миг прервал истошный женский крик. Это была магла. Просто пьяница, что решил напасть на неё и воспользоваться своей силой.       Это был первый раз, когда Клара убила человека. Просто оборона. Не рассчитала силу и незнакомец ударился спиной об кирпичную стену. Она сотни раз уже использовала Экспелиармус и все всегда оставались живыми и невредимыми. Но только не он... только не в этот раз...       - Это случайность, - сказал Том, кладя руку на её плечо. Пока она сквозь слёзы пыталась привести мужчину в чувство. Оторвав кусок ткани от собственной блузы она приложила её к затылку незнакомца, пытаясь остановить кровь. Всё шептала, что поможет ему.       - Да что ты понимаешь!? - воскликнула она, резко разворачиваясь к нему. - Для тебя я просто челядь, как и все! - Подскочила, ударив его в грудь. - Тень, - и снова толчок, - привидение, - ещё один, второй, - что вечно за тобой ходит.       - Нет, - он перехватил её руку. - Это не так.       - Но тогда кто я!? - требовала она ответа. - Кем я могу быть для тебя?       Том навсегда запомнил этот взгляд. Тот самый с которым она позже смотрела на Джони-Бу. Которым она больше никогда не смотрела на него. Её ангельские, совершенные и искрящиеся глаза смотрели на него с мольбой, желанием наконец-то покориться ему, сгореть вместе с ним в его пламени раздора.       - Подругой, - ответил он. Но все его действия кричали о другом. Слишком нежно обхватил её лицо, слишком пронзительно и проникновенно он всматривался в неё, то и дело спускаясь к её губам, покрытые слоем красной помады. - Не влюбляйся в меня Клара Джонсон. Я не тот парень, что тебе нужен.       - Я знаю, - прошептала она, слёзно сглатывая. Понимая, что они никогда не смогут быть вместе. Он не сможет быть с ней. Слишком любил свою свободу и боялся её потерять.       - К тому же, я обещан другой. И я не хочу делать тебе больно. Я сломаю тебя.       - Спроси меня...       - Считаешь, сможешь сделать меня лучше? Добрее? - каждый день он спрашивал её об этом. И каждый раз с замиранием сердца слушал её ответ.       - Нет. Ты и без меня достойный человек. Солнце, что готово спалить нас всех во благо. Мне неважно каким способом ты придешь к цели. Потому что знаю, что ты сделаешь это во благо.       - Даже если я убью кого-то для этой цели?       Она улыбнулась, опуская глаза, словно страшась собственных слов.       - Это как шахматы. Иногда необходимо жертвовать пешками, чтобы победить. Одна жизнь ничто по сравнению с миллионами.       - Я тебя окончательно испортил, - ответил он, вновь опуская взгляд к её губам. Они так его манили. Его собственный запретный плод, о котором он даже мечтать не смел.       - Заставил открыть глаза, - шепнула она, наконец-то обращая внимание и на его губы, что как всегда были растянуты в улыбке.       - К черту всё, - выдохнул Том и их губы сомкнулись. Это был конец. Для него. Для неё. Всё пространство и время перестали существовать для них. Том бережно удерживал свои руки на её залитых румянцем щеках, когда губы исступлённо прижимались к её. Он ещё никогда не испытывал такого - поцелуй с Кларой кружил голову, как никогда раньше. Не хотел, чтобы это заканчивалось. Не хотел, чтобы она уходила. Всё чего он мог желать, чтобы она никогда не прекращала его, не покидала. Не уходила. Он хотел чтобы это длилось вечность. Но не мог. Он остановился, первым отстраняясь и отрицательно качая головой. - Прости, - прошептал он, пытаясь отдышаться. Не мог поверить, что сделал это. Преступил черту. Он не должен был этого делать. Хотел, но не мог. Он обязательно сделает ей больно. Он всегда это делал. Он всегда всем только портил жизнь. Он не мог сделать того, чего она хотела от него. Того чего она заслуживала. - Это больше никогда не повторится.       - Я знаю...       И это действительно был первый и последний раз. Они оба стёрли его из памяти. Решили забыть. Было тяжело и больно, но Том сделал это. Он извлёк этот поцелуй из памяти Клары. Извлёк, а после применил к ней Обливиэйт. Сделал всё, чтобы она забыла о чувствах к нему. Он был готов, что она навсегда изменит отношение к нему. Уйдёт от него. Посчитает пустой тратой времени. Он был готов ко всему, лишь бы она была счастлива. Чтобы она не знала той боли, что он причинял всем.       - Всем привет! - её жизнерадостный голос вновь раздался в аудитории. Том поднял взгляд, ожидая, что она пройдёт мимо. Но она остановилась у его парты и посмотрела на него, склоняя голову на бок. - И? Сейчас твоя реплика, Томми.       - Тебе не плевать на меня? - он растерянно хлопал глазами, не веря своим ушам.       - Ну я же ещё не мертва, - усмехнулась она и села рядом.       - Ха-ха...       - Раз уж мы сегодня меняемся репликами, то тебе не надоело это всё?       - Никогда...       И всё же Клара всё равно ускользнула от него. Через два месяца она познакомилась с ним. Джонатан Томас Тайлер появился в их с Кларой жизни. Его старший, сводный брат. Почему именно он сумел привлечь внимание Джонсон? Почему именно им она так заинтересовалась? И почему он продолжал ей потакать? Почему он после всех пар прятался под окном академии, чтобы проследить с Кларой за кем именно пришёл его брат? А потом каждый день наблюдать как она уходила с ним. Как они сближались. Он слушал её восторженные речи о нём, какой он особенный, что он не такой как все, какой он галантный и как она надеется, что они начнут встречаться. В такие моменты Том особенно жалел, что тогда отпустил Клару.       Их отношения зашли так далеко, что Клара решила познакомить его с Джоном. И он не смог ей отказать. Хотя всё о чём он желал это уничтожить Тайлера. Того кто лишил его отца, семьи и Клары.       И какое же он испытывал удовлетворение, когда однажды он вышел из академии и увидел двух ненавистных ему людей вместе.       Его отец стоял перед Джоном, пытаясь что-то сказать. Но тот упрямо пытался от него отмахнуться. А где-то за спиной у него стояла Клара.       Том спрятался за одной колонной, вслушиваясь в их разговор.       - Джон, я не хотел тогда вас покидать, - сказал Джек. - Я был вынужден, - он попытался взять сына за руку, но тут резко отпрянул.       - Вынужден? - усмехнулся Джон, отворачиваясь с ухмылкой на лице. - Серьёзно? Я должен в это поверить?       - Иначе бы вас с мамой убили. Пойми...       - Что? Ты трус, что сбежал, когда мог остаться и спрятать нас. Сражаться за нас.       - У меня не было выбора, - опустил руки Джек. - Джони-Бу...       - Не называй меня так, - прошипел сквозь зубы Джон. Он крепко сжал кулаки так, что на коже оставались лунки от ногтей. - Выбор есть всегда. И ты сделал его. Я как минимум назвал тебе два.       - Джон...       - Она мертва... - он опустил голову, глубоко вдыхая, чувствуя как внутри поднималась буря. - Мама умерла из-за тебя.       - Я любил...       - Так любил, что бросил её! - взревел Джон. - Как ты смеешь говорить, что любил её!? Ты хоть знаешь, что было когда ты ушёл? Ты знаешь, что с ней было, когда ты бросил нас!? Ей пришлось работать по несколько смен, чтобы прокормить меня и себя! Ты хоть знаешь каково это только со временем понимать в каком дерьме мы с ней были!? О, уверен твоя новая семья нормально питалась. Ты знаешь, что мама брала по три яблока. Она их чистила для меня, а сама съедала эту долбанную кожуру. Помимо работы ей приходилось растить и огород, чтобы у нас было больше овощей. Я ненавидел её из-за тебя! А ты даже не мог написать нам!       - Я писал... - беспомощно прошептал Джек. - Фра...       - Плевать я хотел на них! - он подошёл к отцу вплотную. Заглянул в его глаза, что так были похожи на его. Усмехнулся. - Чтобы я больше тебя здесь не видел. Хочешь забирай свой дом, но чтобы ко мне не приближался. Тебя больше не будет в моей жизни. Никогда.       И Джон ушёл. Оставляя отца позади одного со своим горем. Утратой и неимоверным чувством вины за то, что сдался когда-то. Его сын. Любимый и единственный был прав как никогда. Он трус, что побоялся пойти против сильного и влиятельного человека. Слабак, что бросил свою единственную семью.       Клара побежал за Джоном.       - Так-так-так, - по улице раздались непродолжительные, восторженные хлопки. - Неужели твой любимый Джони-Бу отверг тебя, папуля? - он словно тень вышел из-за колоны.       - Томас, - проскрежетал Джек.       - Мой любимый папуля в Лондоне. Ну надо же! На родине наконец-то! - он приложил руку к сердцу, улыбаясь и оглядываясь по сторонам. - Но что я вижу? Ты никому не нужен!       - Не смей его трогать, паршивец! - воскликнул Джек, бросаясь на младшего сына. Он схватил его за воротник куртки, начиная трясти. - Ты! Ничтожество! Самое худшее, что могло случиться со мной! - Первый удар пришёлся по челюсти. Что только развеселило Тома. - Ты - монстр! Недостойный жить! Ты!       Белая вспышка пролетела в пару дюймах от них. Джек развернулся и увидел хрупкую, маленькую девушку, с детским личиком, что направляла на него палочку. Она смотрела на него с угрозой, готовая в любой момент напасть.       - Как вы смеете так говорить с ним!? - она убрала палочку, надвигаясь к Джеку. - Вы! Жалкий и бесчувственный человек! Вы потеряли одного сына и вместо того, чтобы отдать всю свою любовь другому, унижаете его, оскорбляете, заставляете его усомниться в себе! Вы тот самый монстр, что уничтожил вашу семью! - она подошла к ним вплотную, беря Тома за руку. - У вас двое прекрасных сыновей. Одного из которых я не побоюсь этого сказать люблю. А второй самый лучший и честный друг, которого можно себе пожелать. - Том и сам в удивлении повернулся к Кларе, не веря своим ушам. Эта девушка так смело стояла и защищала его. - И если бы вы сами были достаточно умны, чтобы развидеть в нём то, что вижу я. То вы бы поняли насколько он хороший и чудесный человек. Идём, Томми, этот человек не достоин даже называться отцом.       Том пожал плечами. Усмехнулся отцу. И ушёл под руку с Кларой. Они прошли несколько переулков прежде чем они остановились. И щеку Тома вновь обожгло от удара. Но уже легкого.       - Как ты мог промолчать о таком!? Почему ты мне не сказал, что вы с Джоном братья!?       - Да как-то к слову не пришлось, - ответил Том. - К тому же я ненавижу его и с удовольствием вонзил бы ему клинок в голову.       - Том! - воскликнула она. - Я верю в тебя. Я знаю, что ты лучше, чем сам о себе думаешь. Но ты знаешь, я никому не позволю угрожать своему будущему мужу. Даже тебе.       Том дёрнулся, широко распахнув глаза. Нет.       Клара выдохнула. Опустила голову, улыбаясь. Только сейчас Том заметил как на её руке поблёскивало золотое колечко. Она легко теребила его, пока говорила с ним.       - Джон сделал мне предложение три дня назад. Мы ещё никому не говорили, - она подняла голову. - Приходи завтра к нам на ужин. Мои родители будут рады тебя видеть.       - Конечно. Отметим вашу с Джони-Бу помолвку! - Том подпрыгнул, хлопая в ладоши. - О, я возьму самый большой торт, который смогу найти! Надеюсь Джони-Бу любит цитрусы!       - Почему Джони-Бу? - хихикнула Клара, прикрываясь ладонью.       - Понятия не имею. Отец почему-то его так называет.       Клара взяла под руку Тома и повела дальше по улице. Они давно так не гуляли. И Томас даже успел соскучиться по их прогулкам. Последняя такая была, когда они вместе помогли бежать Андромеде из родного гнезда. И вот спустя почти месяц они вновь были предоставлены друг другу, как раньше.       И только мысль о том, что Клара станет женой его брату противилась ему. Это была та самая ложка дёгтя, что портила всё. Недолго, но портила.       На следующий день его радушно приняли в доме Джонсонов. Он уже давно чувствовал себя у них как дома. Даже лучше. Всегда знал, что сможет выпить бутылку сливочного пива с мистером Джонсоном и Тедом под квиддич. А миссис Джонсон любезно накормит его ежевичным пирогом. И только в этой семье у него искренне будут интересоваться о его жизни, успехах. Он знал, что они всегда готовы были ему помочь.       И вот они сидели на веранде под смех и звон бокалов. Пока Джон, как торнадо не налетел на них.       - Джонатан! - радостно воскликнул мистер Джонсон, встречая его с объятиями.       Но Джон прошёл мимо, сбрасывая всё со стола. Все старания миссис Джонсон пошли крахом. Мясная нарезка, что была разложена узорами, словно произведение искусства полетела на пол, как и кусок индейки, что лежал в тарелке Тома - всё теперь было во власти бело-рыжего пса, что поедал кусок за куском.       - О-оу, кажется кто-то узнал правду, - усмехнулся Том, расслабленно откидываясь на спинку стула. - Да. Какие потрясения. То папуля вернулся из Америки. То вдруг узнал о существовании сводного брата. Какой кошмар, - он взял бокал с вином со стола, отпивая. - Каково это?       - Томас...       Оба брата развернулись к девушке, что стояла позади. И один только взгляд её молил их прекратить. Выдохнуть и успокоиться.       - Ты знала? - Джон оставил брата, подходя уже к девушке.       - Джон, я...       - Скажи глядя мне прямо в глаза, ты знала? - его низкий голос, полный гнева, обиды и предательства проникал под самую кожу. Заставляя любимую стыдливо опускать голову.       - Да, - еле слышно проговорила Клара.       Джон усмехнулся, закусывая нижнюю губу, оглядываясь на брата. И без того напряжение на его лице казалось стало совсем каменным. Как бы он хотел, чтобы всё это оказалось кошмаром.       - Доволен? - улыбка на лице Тома становилась всё шире с каждой секундой. - Отец. Теперь она, да?       - Джон, - всхлипнула Клара. - Джон, прошу...       - Свадьбы не будет, - словно гром ясного неба прозвучали его слова.       Прошло ещё много времени прежде чем Джон с Кларой вновь сошлись. И достаточно прежде чем Джон с Томом смогли прийти к миру. Каждый ненавидел другого, но причина всегда была одна - отец. И только Клара Тайлер (Джонсон) могла помочь им. Порой ей приходилось переходить границы, чтобы утихомирить этих двоих упрямцев или идиота и болвана с шизой, как она их называла.       Они были как малые дети, что боролись за внимание родителей. Ненавидели друг друга за то что папа любил больше брата, чем его. Они разрушили семьи друг друга.       - Ты чёртов шут! Понятно почему отец ненавидел тебя. Ты унылый и тупой, несносный и безответственный полудурок, что так и жаждет заполучить внимание всех, как и твоя сука мамаша!       - Ха! Это я унылый?! Кто бы говорил! Я не встречал ещё никогда человека, что только и может ныть о том, как несправедливо с ним обошёлся папуля! А знаешь что? Он бросил тебя и твою мать, потому что я лучше! Я! Ты просто слабак! И всё чего ты достоин это такая же никчёмная жизнь в бедности, в которой сдохла твоя мать!       И Джон не выдержал. Никто не смел очернять память о его матери. Особенно этот мелкий недомерок, что свалился на него, оказавшись сводным братцем. Ему потребовалось пару секунд, чтобы его кулак встретился с носом Тома.       Фрайтер замолчал. Нос неприятно покалывал. Джон усмехнулся, когда Том коснулся носа и неприятно сморщился, ощущая теплую жидкость на своих пальцах. Взглянул на них, понимая что это кровь. Поднял взгляд полный решимости на брата.       - Что ж, прости Клара, - сказал Том.       - Вы серьёзно?       Но Джонсон уже никто не слышал. Когда-то тихая и уютная кухня содрогалась от точечных ударов, что братья стремились нанести друг другу. Первый удар пришёлся Тайлеру по челюсти. Том схватил его повалив на стол. По спине прошлась легкая волна боли, но это не помешало старшему брату дать отпор. Схватив нож под боком он замахнулся. Томас быстро увернулся, потянувшись за палочкой. Однако нож, что летел в его сторону заставил её упасть из его рук.       - Прекратите! Вы ведёте себя как дети! - кричала Джонсон.       Но мальчикам было не до этого. Джон уже, схватив брата за шиворот, метнул в сторону. Том упал ударившись спиной об шкафчик. Чашка, что всё это время ожидала свой кофе, полетела на пол, вдребезги разбиваясь.       - Не волнуйся, Клара, я с ним быстро покончу и мы пойдём в кино, - усмехнулся Том, не сводя взгляда с брата. - Да, Джони-Бу?       Он бросил в него один из осколков. И хоть Джон успел увернуться от куска керамики, но недовольного взгляда Клары избежать не мог.       - Секунду, любимая, я разберусь с этим придурком и мы выберем этот грёбаный торт, - ответил он полусогнувшись пополам.       - Джон!       Но Тайлер уже не обращал внимания на невесту, когда почувствовал, как в его плечо впивались чужие пальцы. Том, стоя позади, размахнулся, чтобы вновь ударить. Джон развернулся на месте, выбивая брата из равновесия. С грохотом упал стол, звонко шмякнулась стеклянная ваза с огнецветами. Клара топнула ногой, выдыхая и продолжать кричать на них.       Они кружили по кухне, задевая друг друга. Джон старался бить, не думая, пуская всю свою животную ярость. Том же позволял себе останавливаться и оглядываться по сторонам в поисках чего-то что поможет раз и навсегда заткнуть братца. Но резкая серебряная вспышка раскидала их по разным углам.       - Если не понимаете по-хорошему значит будет по-плохому!       Будто змеёй их руки, шею и туловище окутали нити. Оба извивались пытаясь выбраться и вновь наброситься друг на друга.       - Хватит!       - Ха-ха! Тоже мне грозный и великий мракоборец. Борец с вампирами!       - Нахер шёл! - выплюнул Джон.       - Замолчали оба! По-твоему, я настолько слаба, Том!?       - Э-э... нет?       - У меня всё под контролем, - выдохнула Клара. - Значит так, вам обоим стоит просто поговорить.       - В прошлый раз когда я говорил с кем-то по душам мы переспали.       - О, полагаю это была та блондинка ради которой ты меня кинул одну разбираться с наёмником! А потом вы занялись сексом. Вас застал Грюм и поставил тебя на недельное дежурство! Где ты познакомился с Нэнси!       Джон повернул голову на Тома, ожидая ответ.       - Нет, то была Патриция, - спокойно ответил Фрайтер.       - Заткнись, Томми.       - Ты серьёзно? - хмыкнул Джон.       - Ну кто в этом разбирается? - развела руками она. - Дилетант, - хмыкнула она. - Значит так, вы должны сказать всё, что вас обоих гложет. Свои претензии друг к другу.       - Давай просто сотрём ему память? Мозг маленький, я сделаю это быстро.       - Насколько я, по-твоему, глуп? - дёрнулся Джон, но всё что смог, это завалиться, ударяя об деревянный пол.       - О, я бы назвал цифру. - Он поднял голову на Клару, что буровила его взглядом. - Серьёзно. Я пытаюсь спасти ваш будущий брак!       - Слушай, я и не думала, что столько лет дружу с шизиком! И собираюсь выйти замуж за идиота! Просто поговорите и всё.       И так каждый раз: Том с Джоном начинали спор, а Клара усмиряла их. Она была той ради кого два брата были готовы пойти на перемирие. Это был долгий изнурительный процесс. Пока Клара не умерла.       Всё что он помнил о том дне, как сидел на собрании пожирателей, как всегда, скучающе наблюдая за всеми. В гостиную ворвался Мальсибер весь в крови. То с каким безумством и покорной верностью он преклонил перед Тёмным Лордом колено, заставило в очередной раз закатить его глаза.       - Я нашёл предателя в одной из групп твоих последователей.       - Продолжай.       - Клара Тайлер.       И тьма. Зазвенела тишина. Смерть царила в этом зале, как никогда раньше. Она забрала лучшее, что было в его жизни.       Борьба его света и тьмы подошла к концу. Теперь его жизнь казалась окутанной мраком. Всякое милосердие к живому было уничтожено. Он остался один. Никто больше не одёргивал его и не пытался остановить, нажать на стоп и спасти душу.       И уже через неделю одна из резиденций благородного дома Мальсибер содрогалась от воплей. Клубы дыма распространялись по саду.       Взмокший от собственных крови и пота, Мальсибер лежал на полу. Связанный. С трудом держал глаза открытыми. Том долго мучился с ним. Не давал потерять сознание. Резал. Лечил. И вновь проводил клинком по его телу.       Том был особенно жесток, заставляя его жену наблюдать за пытками. Смотреть и понимать, что её ждёт то же самое.       - Пожалуйста, - проскулила женщина.       - Круцио! - Её тело парализовало болью. Отныне смерть казалась величайшей милостью. - Не бойся, дорогуша, - он грубо сжал её за щёки. - Я не дам тебе или твоему мужу умереть.       - Когда Тёмный Лорд узнает... - прохрипел Мальсибер, заставляя Тома разразиться смехом.       - Ты правда думаешь, что мне есть до него дело?! - Он подошёл к мужчине. Сел на корточки, вглядываясь в его перекошенное от ударов лицо. Грубо схватил за волосы, оттягивая назад. - Разве я похож на вас? Стадо тупых дегенератов следующих за обиженным мальчиком! Мне нет дела ни до одного из вас! - И снова удар. Том уже сам кривился от того как саднили костяшки. - Но ты тронул моё. И теперь я уничтожу всё, что так дорого тебе.       - Я дома! - донеслось откуда-то сверху. - Буду у себя!       Глаза миссис Мальсибер расширились от ужаса. После стольких круциатосов и нескольких проклятий она всё ещё оставалась в ясном уме, чтобы понять, чем всё закончится для них.       В безумие она подорвалась к лестнице. Кости ломило. Голова гудела. Ни одного живого места на ней не осталось, что с каждым шагом напоминала её колющая боль во всём теле. Держась за перила, она с трудом перебирала ноги.       - Интересно, - хмыкнул Том, с любопытством наблюдая за попытками раненой женщины уйти. С улыбкой на лице он развернулся к Мальсиберу. - Я чего-то не знаю? Неужели у тебя есть секреты от меня?       - Ты не посмеешь, - прохрипел Мальсибер, пытаясь подняться на ноги. Но Том вновь оказался рядом. Новый удар пришёлся под дых, заставляя мужчину согнуться пополам. Взмах палочкой и он отлетел на пару метров, ударяясь об стенку камина.       - С твоего позволения, я проследую за твоей жёнушкой. - В отличие от миссис Мальсибер, Том легко и быстро преодолевал лестничный проход. - Десять домовиков отправились обедать. Один проиграл осталось их девять. Поиграем, дорогуша? Ты же знаешь эту детскую считалочку? Сбежишь до того, как я её закончу, то так и быть забуду о тебе. А нет, увы убью одним из способов из этой считалочки. - Он рассмеялся, наблюдая с каким ужасом она оглядывалась на него, волоча ноги. Каждое движение приносило ей боль. И лишь одна мысль не давала ей сдаться. - Девять домовиков, поев, клевали носом. Один не смог проснуться, их осталось восемь. Баубиллиус! - Тоненькая жёлто-белая молния пронеслась над её головой. - Восемь домовиков в Девон ушли потом. Один не воротился, остались всемером. Экспульсо! - взвизгнув, она прикрыла голову руками, когда стена впереди содрогнулась от взрыва. Огромная дыра зияла впереди. - Семь домовиков дрова рубили вместе. Зарубил один себя осталось шесть их.       Одна из дверей открылась, а за ней показалась белая макушка.       - Что здесь...       - Пожалуйста, - оглянувшись проскулила женщина. - Прошу... Мистер Фрайтер, - слёзы лились градом по её лицу.       - Мама?       - Шесть домовиков пошли на пасеку гулять. Одного ужалил шмель, их осталось пять.       - Адриан, уходи! - крикнула женщина, маша руками. Собрав всю волю в кулак, она с трудом двинулась к сыну. - Не глупи! Иди в комнату!       Но мальчик не послушал. Выбежав он взмахнул палочкой, пуская в Тома известные ему проклятия.       Том легко их отбивал, возвращая хозяину и продолжая считать: - Пять домовиком судейство учинили. Засудили одного, осталось их четыре. - Мать вцепилась в сына, уводя его обратно в комнату. Том слышал, как щёлкнул замок на двери. - Я всё слышу, дорогуша! - пропел Том. - Бомбарда! - воскликнул он, уничтожая единственное препятствие на своём пути.       На секунду он завис в проходе, смотря как его жертва со страхом вцепилась в сына. Трясла его за руку и молила уйти.       - Кто вы? - спросил парень. - Что вам нужно?       - Ну надо же! - воскликнул Том, заходя в спальню. - Я и не знал, что у вас есть дети! - он оглядел комнату. Такая же скучная и нудная, что была присуща всем апартаментам в этом доме. Единственное, что выбивалось в ней это зелёная тряпка над кроватью со змеёй по центру. И несколько колдографий с однокурсниками. - Экспелиармус! - воскликнул он и палочка из рук парнишки уже летела прямиком в его руки. - Четыре домовика пошли купаться в море, - он шёл в их сторону. Словно хищник зажимал их в углу. - Один попался на приманку, их осталось трое. - Улыбнулся с того, как ни смотря на раны мать прикрывала собой своё дитя. Томас снова оглянулся. Подошёл к одной из рамок с колдофото. - Знаешь, у меня ведь мог быть племянник или племянница. Возможно он бы тоже играл в квиддич. Я сам никогда не играл, но я сломал руку охотнику нашей школьной команды. - Он перевёл взгляд на них, наблюдая как юный парнишка пытался выбраться из хватки матери. - Но твой отец убил мою подругу и её нерождённое дитя. Я не такой уж и ужасный, дорогуша. - Поставил колдофто обратно. Он подошёл к ним. Посмотрел на Адриана находя его поразительное сходство с отцом. - Убить дитя? - усмехнулся он, чпонькая парня по носу. - Даже для меня это слишком. Ты же помнишь о чём мы говорили? Считалочка ещё не закончилась. Трое домовиков в зверинце оказались, - он отошёл в сторону, позволяя матери с ребёнком кинуться к выходу. - Наивные, - усмехнулся Том. - Одного схватил медведь, и вдвоём остались.       Они бежали по темному коридору. Адриан поддерживал мать не давая ей упасть. Они только и слышали как раздавался его насмехающийся голос. Как каждая фраза била по стенам дома.       - Двое домовиков легли на солнцепёке. - Его голос проникал под самую кожу. - Один сгорел - и вот один несчастный, одинокий. - Заставлял постоянно оглядываться назад. Чувствовать как холодные когтистые лапы смерти приближались всё ближе. - Последний домовик поглядел устало. Он пошёл повесился и никого не стало! - Точные. Звонкие. Громкие хлопки раздавались по гостиной. - А я так надеялся, что вы успеете. - Стены сотрясались. Мир для них распался на куски. Адриан отлетел на несколько метров от матери. Сама миссис Мальсибер только и успела прикрыть голову, когда несколько камней обрушилось на неё. - Дорогуша, тебе следовало бежать быстрее! - его смех так и бился об стены, распространяясь по всей гостиной, ударяясь об каждый угол. Оглушал погибающую жену. - Империо! - крикнул он, когда Адриан двинулся к матери. - А-а, стоять. Знаешь, я ведь сказал правду. Я не убью тебя. - он подошёл к парню. Заглянул в его глаза в поисках страха и ужаса. Но находил лишь восхищение в себе. Парень стоял перед ним, пытаясь бороться. Он был уверен в желании Адриана помочь матери, как и её защитить его. - Нет, правда. Я не монстр. Я твой друг. - Коснулся юношеского плеча, мягко улыбаясь. - Я рассказал тебе, что сделал твой отец. Он убил женщину. Беременную женщину. Это две жизни. Были конечно и другие. Но мне так плевать на них, - усмехнулся он. - Я здесь только из-за неё. Скажи, Мальсиберушка, ты ведь знал, что она дорога мне? - он развернулся к мужчине, что с трудом тянулся к жене. - И неужели даже не подумал, что я сделаю с тобой за неё? - Мальсибер пытался нащупать пульс на женской руке. - Молчишь? Правильно. - Том вернул взгляд к Адриану. Наклонился к его самому уху, обдавая своим дыханием. - Ты же понимаешь - ты в любом случае потеряешь сегодня родителя. Но кто это будет? Мамуля? Или быть может папуля?       - Чего ты добиваешься, Фрайтер? Ты уже всё решил. Так сделай это, - сплюнув сказал Мальсибер. Он лежал рядом с женой. Пытаясь привести её в чувство.       - Ты так ничего и не понял? - рассмеялся Том. Он встал за спину Адриана, шепча на ухо: - Ты же знаешь считалочки? - Парень кивнул. - Давай выберем вместе с кем ты попрощаешься сегодня. Давай считай.       - Один, - и указательный палец юноши упёрся в сторону отца, - это смерть, - его взор переместился на мать. - Три - это ветер, четыре - свечение. - Он продложал поочередно указывать на родителей. Голос был безэмоциональным. Пустым. Всё говорило о том, что воле своей он был не подвластен. - Пять - огонь и шесть - вода. Семь - веселье, восемь - беда. Девять и десять иди туда и сюда.       - Молодец, - усмехнулся Том, потрепав парня по голове. - Папуля умрёт! - хлопнул он в ладоши. - Знаешь, лишится отца не так уж и плохо. Это можно считать даром! Сам подумай, тебя никто не будет пилить, трахать твой мозг из-за женитьбы. И ты станешь маленьким лордом! - он подошёл к женщине, что пыталась открыть глаза. Том протянул ей руку. - Я не могу допустить, чтобы леди запачкалась кровью мужа. - Но она продолжала лежать и держать за руку мужа. - Мерлин, и почему вы всегда всё усложняете? Неужели ты хочешь оставить сына сиротой? Подумай о нём. - Быстро захлопав глазами она всё же вложила свою руку в ладонь Томаса. Он мягко, почти нежно и ласково поднял её на руки. Отнёс до одного из кресел у камина. - А знаешь, что забавнее всего? - Женщина в его руках испуганно дёрнулась. Однако мужская грубая хватка удерживала её на месте. - Смерть - это подарок для него. И твоя смерть ему так же больно не сделает.       - В-вы... В-вы обещали...       - Да. И я не трону твоего сына, - ответил он и повернулся к Мальсиберу. - Инкарцеро! - В воздухе появились толстые канаты-змеи. Они туго опутали грудь и руки мужчины. - Какой толк от мести, если я просто убью тебя? На жену тебе также плевать. Кому как ни мне знать, что все браки заключаются из выгоды. Да, возможно, ты привязался к ней, и даже уважаешь. Но я не верю, что ты любишь её. То ли дело сын.       - Нет! - воскликнула миссис Мальсибер в отчаянье бросаясь к сыну.       - Остолбеней! - её парализовало мгновенно. - Дорогуша, я же сказал, что не трону его. - Том подошёл к Адриану. Мягкая, лёгкая улыбка украсила его лицо. - Ты будешь смотреть как медленно умирает твоя мать. А твой отец ничего не делает. Ты забудешь обо мне. И в её смерти ты будешь винить отца. До конца своих дней. Ты будешь ненавидеть его. И сделаешь всё, чтобы он умер в одиночестве.       Позже будут говорить о необычном пожаре, что настиг летнюю резиденцию Мальсиберов. Жертвы были - миссис Мальсибер сгорела, как и несколько домовиков. Позорная смерть. Сгорела заживо с низшими существами в Волшебном мире.       Лишь Тёмный Лорд и некоторые пожиратели смерти знали о том, что произошло на самом деле. Но разбираться в случившемся никто не собирался. Даже сам Тёмный Лорд решил занять позицию наблюдателя.       Что же касается Мальсиберов, даже сидя в камере Азкабана Адриан ненавидел отца за бездействие. Как и сказала Клара - это хуже, чем самому причинять боль.

***

      Но Томасу уже не было никакого дело до пожирателей смерти, Тёмного Лорда. Его никак не волновали вечные политические игры, дела мракоборцов и благородных домов. Всё перестало существовать без неё. Без Клары Джонсон мир потерял всякие краски. Даже вечно ниспадающая улыбка на его лице исчезла. Он стал походить на эту тусклую и невзрачную массу, что его окружала повсюду.       Через месяц он уже вернулся домой. Америка его встретила так же, когда-то Лондон. Всё казалось ему чужим. Он был странником и незнакомцем в месте, которым когда-то считал домом.       Том усмехнулся, услышав как по залу распространялась жалобная, унылая гитарная мелодия. Что впервые так подходила под его состояние. Она скорбела, как и он. Она ревела также как его душа внутри. Она выла о потерянном времени и годах, как и он жалел об упущенной возможности. Она пела о дражайшей и великой любви, которую он упустил, которую потерял когда-то и отец.       - Неужели после всего ты вернулся? - усмехнулся Том, навалившись на дверной косяк.       Струнная мелодия фальшиво дрогнула, как и седая голова в кресле.       - Не думал, что ты вернёшься, - усмехнулся Джек, начиная новую мелодию. - Смерть деда должна была тебя порадовать и навсегда отбить желание возвращаться.       - Честно говоря, так и было, - ответил Том, проходя в глубь гостиной. - Пока я не узнал о завещании, которое дедуля услужливо оставил. - Он прошёл к столику, на котором всегда стоял огневиски.       - Тебе понравилось? - Том натянул улыбку полную фальши и отсалютовал ему бокал с огневиски. - Я постарался. - Залпом выпил.       - Ты переоцениваешь своё влияние в этом доме, - сморщился Том, чувствуя как сильно теперь обжигал крепкий напиток. Казалось всё теперь ощущалась ровно так же как и боль от потери Клары. - Дедуля сам до этого додумался. Понимал, что его смерть развяжет мне руки, - он сел в кресло, расслабленно откидываясь на спинку. - И только завещание и его условия могут подтолкнуть меня жениться, - закинул ногу на ногу.       - Но мать...       - А что, мамуля разве тебя простила? - усмехнулся Том, делая новый глоток. - Уверен, она просто не хотела оставить меня без средств, но также понимала, что я буду кутить на её наследство. И поэтому решила большую часть наследства отдать также, когда я выполню условия.       Джек медленно покачал головой. Взглянул на сына. Он был похож на Тайлера больше, чем на Фрайтера. Столько лет он жил и желал, чтобы в нём не отразилось ни капли его крови, но нет... Ему передался волевой подбородок его деда - такой же, как у Джона. Высокий лоб, который он так любил целовать. Губы. Волосы. Он был похож. Они были похожи - братья, в которых с первого взгляда проглядывается родная кровь. И лишь глаза отличались у них. Джону достались честные и невинные голубые глаза, что походили на кристально чистое море - спокойное и безмятежное. В то время как в карих глаза Томаса он видел лишь грех - дьявол, что был послан отравлять его жизнь.       - Клара умерла...       - Какое мне дело до твоей очередной шлюхи?       Томас сорвался с места. Молниеносно. Безжалостно накинулся на отца. Словно тысяча штормов обрушилось на Джека. Он оставлял удары на его лице. Схватив за ворот рубахи встряхивал его. Кричал.       - Не смей так говорить о ней! Она никогда не была шлюхой! Она была выше любой другой! Она была достойна лучшей жизни! Она должна быть жива, в отличие от тебя! Она была женой твоего дражайшего Джони-бу! - Том грубо оттолкнул отца. - Она была потрясающей женщина, чего тебе никогда не понять. Она любила его, а не меня!       Джек сполз с кресла. Пал на колени, складывая руки в мольбе. И словно в бреду шептал: “мой мальчик”, “мой бедный Джони-бу”, “мой любимый Джони-бу”. В морщинистых от старости глазах скопились слёзы. Он будто сам прочувствовал всё, что мог испытать его любимый сын.       - Это мой дом, - сказал Том, отпив огневиски. - Это дом Фрайтеров. И всегда им будет. Убирайся отсюда.       - Мой мальчик, - задыхался Джек. - Мой Джони-Бу за что ему всё это? - он бился лбом об пол. - За что ему все эти страдания?! Разве я мало заплатил за его счастье?!       - Ты жалок... - выплюнул Том. - И почему мамуля запала на тебя? Почему во мне есть твоя кровь?       Но Джек продолжал твердить о своём первенце, не понимая почему его любимый сын страдает. И он даже не догадывался для чего на самом деле его сын вернулся в отчий дом.       Том словно безумец бежал домой в надежде вернуть её. Он знал, что был способен вернуть Клару к жизни. И он поклялся, что найдёт то заклятие, что воскресит любимую жену его брата - его лучшую подругу. В конце концов он маг, волшебник - ему под силу влиять на природу, изрыгать из палочки пламя, управлять водой и отнимать жизни. Неужели умея всё это, он не может даровать её?       Его ждали мучительно долгие месяцы в ночи библиотеки. Он не выходил на свет, и всё искал тот ритуал. Сколько пыльных томов он перечитал. Сколько пергаментов он исписал, делая заметки.       - Ты даже во время учёбы не проводил столько времени здесь, - сказал Джек. Он не ушёл тогда. Остался. Мирно сосуществовал с младшим и нелюбимым сыном.       - Я найду его, - шептал Том.       - Ты безумец, Томас...       - Я воскрешу её...       - Это невозможно, - усмехнулся Джек. - Смерть ещё никому не была подвластна.       - Воскрешающий камень.       - Сказка. Не более чем легенда.       - Некромантия.       - Всего лишь способ связаться с её душой, не более. - Джек прошёл к сыну, что судорожно искал ответ в очередной книге. - Ты не вернёшь её. Мы маги, а не боги.       - Что может знать трус, не способный защитить семью? Ты ничтожество, не способное ни на что, кроме как бренчать на своей гитаре! А я - Томас Джонатан Фрайтер! Я могу всё! Я первый своего имени! Я наследник своего деда - Аластора Фрайтера! И если я хочу вернуть к жизни женщину, что так дорога мне, я это сделаю, чего бы мне это не стоило!       Джек покачал головой. Но не ушёл. Сел рядом и притянул к себе один из древних фолиантов. Он не верил в Томаса, не надеялся найти способ вернуть к жизни неизвестную ему девчонку. Но желал подарить хотя бы частичку счастья Джону.       Они провели в библиотеке несколько месяцев. День и ночь сменялись так быстро, что они не успевали даже на мгновение полюбоваться солнцем. Но их труды не были напрасны. В один из таких дней они нашли ответ в одном из фолиантов древних народов, что сохранил один из предков Фрайтера.       Ритуал требовал огромного мастерства и жертвы.       Джек взглянул на Томаса: - Что ж, надеюсь я умру не зря, - усмехнулся он. - Она может отказаться от этого дара.       -Значит, я сделаю так, что она не узнает...       Томасу всего лишь понадобились жертва и вещь, что когда-то принадлежала Кларе. Ещё месяц у них с отцом ушло на подготовку к ритуалу. Комната Тома стала тем местом, где они его провели.       На полу была нарисована пятиконечная звезда, заключенная в двойной круг. На Вершине каждого луча были описаны четыре элемента - вода, земля, огонь и воздух и только та, что расположилась на пересечении двух кругов хранила в себе кольцо. Женское, небольшое, золотое. Томас когда-то лично подарил его Кларе на день рождения. Она не снимала его до самой смерти.       - Томас, верни её Джону, - были последними словами Джека Тайлера. - Моя Аме...       Принесённая жертва и кольцо вернули оболочку - тело девушки, похожей на ангела. Раненого ангела, исполосованного ножом и кинжалом. Красные линии, что уродовали тело, быстро зарастали, не оставляя ни единого шрама и даже намёка на ранения. И чем меньше ссадин становилось у Клары, тем больше их появлялось на теле Джека. Воздух с каждой секундой наполнялся густой тёмной энергией, что проходила сквозь тела каждого. Напитывала одну душу и забирала другую.       Мужская старческая грудь вздымалась всё реже и реже, когда молодая женская училась заново. И так до тех пор, пока сердце Джека не остановилось окончательно. Пока Томас самолично не вонзил в него клинок.       Клара дышала. Сердце билось. Раны затянулись. Кожа наконец-то приобрела здоровый розоватый оттенок. Том не веря взял её за руку, нащупывая пульс. Облегчённо выдохнул, когда ощутил его пульсацию. Аккуратно, чтобы не навредить приподнял её, обнимая. Она всё ещё обмякала в его руках, но была жива. Спала.       - Клара, - прошептал он, утыкаясь в её плечо. - Мерлин, Клара, - слёзы скапливались в уголках его глазах. Улыбался. - Ты жива. Мерлин, Клара...       Его руки тряслись. Пот мелкими бисеринками скатывался по его лицу. Голос охрип. Губы пересохли. Он до сих пор чувствовал ту чужеродную тёмную энергию, что проникала во всех. Забирала то, что принадлежит ей.

***

      И всё же Клара умерла. Ритуал вернул её к жизни. Воспоминания последних месяцев были утеряны. Она не помнила, как умерла. Забыла о том, что ушла из мракоборцов и была беременна.       - Ты была сильно ранена и я предложил Джони-бу отвезти тебя в Вашингтон. Здесь лучшие лекари, - ответил ей Том, когда она пришла в сознание. - Тебя выписали и ты у меня дома.       - А Джон? Где он? Он в порядке?       - Конечно, - улыбнулся Том. Он поглаживал её руку, а в его глазах вновь появился блеск. Он должен был продержаться до вечера следующего дня. Заклинание полностью подействует. Она будет жить. - Ты же знаешь Джони-бу. Без него в центре никто работать не будет. Кто как ни он будет на них орать и говорить какие они все тупые дегенераты?       Клара рассмеялась: - Он просто очень серьёзно относится к работе, в отличие от этих лодырей.       - Уверена?       - Ну ладно, он ещё немного зануда, - закатила глаза она. - Значит чуть позже мы поедем к нему?       - Конечно! Как только ты полностью придёшь в себя.       - Держу пари, ты думал я умерла! - усмехнулась она, легонько ударив его кулачком по руке. Том дрогнул.       Он позаботился обо всём. Пригласил лекаря, что осмотрел её и вынес вердикт - здорова. Заплатил ему, чтобы он закрыл глаза на странные результаты диагностики. Сам исполнял роль сиделки. Приносил ей еду в постель. Помогал ей вставать и делать первые шаги. Придумал целую легенду для неё.       А Клара цвела. Была счастлива наконец-то оказаться в гостях у лучшего друга. Размеры его дома поражали её. Огромные потолки, что могли сравниться только с потолками Хогвартса. Окна во всю стену, закрытые плотными занавесками, но которые не мешали ей насладиться видом на роскошный сад. За ним до сих пор ухаживали домовики. Он цвёл так же как и при хозяине.       И только отсутствие Джона и памяти её смущало. Всё её внутреннее естество кричало, что было что-то не так. Пустота, что росла от самого сердца и заполняла всё вокруг. Она всё время касалась и гладила свой живот, не понимая зачем.       И всё пошло прахом ровно в тот момент, когда Тому потребовалось выйти из дома.       - Я не могу оставить тебя без цветов! Это считай твой второй день рождения! Не спорь, дорогуша, в этом огромном доме уже давно женщины не получали цветы! Пора менять это!       - Томми, не надо. Мне не нужны цветы.       - Нужны!       - Ты уже сказал Джону, что я очнулась?       - Скоро вернусь!       Избегал её вопросов о Джоне, что смущало её ещё больше. Не выдержав, она решила сама найти ответы.       Стояла она ещё неуверенно. Но благодаря трости, что так услужливо Томми принёс ей, она смогла шагать более уверенно. Когда-то давно Томас рассказывал ей о своём доме. Говорил о том как легко сбегал из дома по дереву, что росло возле его окна. Она легко вспомнила это, но не могла достать из недр своей памяти последние месяцы жизни.       - Что же вы два идиота натворили, - выдохнула она, оглядываясь по сторонам. - Прости, Томми, но мы оба знаем, Джон никогда бы меня одну не отпустил...       Она блуждала по второму этажу в поисках его комнаты. Натыкалась на различные спальни и кабинеты. Задержалась она лишь в двух комнатах. В кабинете его деда - она поняла это по кипам бумаг и его личной записной книжке. И спальне его матери. Особенно она задержалась на их совместном колдофото.       - Красивая, - хмыкнула Клара, проводя пальцем по её силуэту. - Жаль, что опустилась до такого...       Она понимала, если бы Триннити не использовала любовное зелье, то Томми - её лучшего друга никогда бы и не было. Но в то же время она жалела, что Джон рос без отца. Лишился поддержки и веры в этот мир.       А когда она нашла его комнату, ахнула от увиденного. Плотные занавески не пропускали ни единого лучика света. Повсюду были расставлены свечи. Пергамент испачканный чернилами и кровью. Символы и знаки на полу. И седовласый мужчина без сознания, исполосованный наверное десятками кинжалов - она легко в нём узнала их отца.       Сделать шаг и узнать правду оказалось сложнее - ноги будто приросли, налились свинцом. Каждый шаг делался с трудом. Она подняла один из пергаментов.

Ритуал по призыву и исцелению души.

Прах к праху.

Жертва. Треугольник выражения.

      Слова не хотели выстраиваться в нужном порядке. Она ничего не понимала. Только беспомощно оглядывалась по сторонам.       - Ты не должна была сюда заходить, - послышался голос сзади.       Она обернулась. Том готов был поклясться, что столько страха в её глазах он не видел никогда. А потом её рука вновь опустилась к животу.       - Я была беременна, - прошептала она.       - Клара.       - Нет! - она выставила руки вперёд не давая ему подойти. - Я была беременна!       - Клара, послушай, - он попытался подойти, но она упала на колени, схватившись за голову. Пронзила адская боль. Виски жгло. Всё обрушилось на неё слишком резко. Она была дома. Проводила Джона на работу, а после листала детский журнальчик. - Мальсибер, - она подняла взгляд на Тома.       Мужская рука, обхватила женские. Он поцеловал каждую. Мотал головой, не веря, что она вспомнила всё.       - Ещё рано. Ритуал ещё не закончен до конца.       - Я умерла...       Зазвенела тишина. Она смотрела на него. Как он сидел на коленях с опущенной головой и всё твердил, как рано всё это произошло. Она не должна была узнать.       - Что ты сделал, Томми?       - Клара...       Она улыбнулась ему. Слезинки так и рвались вырваться наружу. Она положила руки на его плечи. Заглянула в глаза. И мягко, но в то же время требовательно спросила: - Что ты сделал, Томми?       - Я вернул тебя.       - Зачем? - спросила она, всё ещё не веря. Кто бы мог подумать, что ей придётся осознать и принять свою смерть за считанные секунды. Когда дорогие ей люди не могли смириться за несколько месяцев. - Зачем ты это сделал?! - воскликнула она.       - Ты не понимаешь! Я должен был о тебе позаботиться! - беспомощно бросил он в ответ.       - Я не просила! Моё время вышло! Я умерла! Зачем ты всё это сделал? Зачем ты такое сотворил с собой?!       И во всём этом безумие её волновал только он. На что её Томми был готов пойти ради неё. Несколько месяцев провёл в заточении. Убил отца. И всё ради неё. Но самая жестокая правда была в том, что ей этого уже не надо было.       - Ты мой единственный друг... - еле слышно сказал он. - Я люблю тебя... Ты моя подруга и жена моего брата. Вот зачем...       - Томми... - она неверующе качала голова. - Мой глупый Томми... Скажи, что всё ещё можно исправить.       - Клара, - выдавил он со слезами. - Клара, прошу...       - Мы должны всё исправить.       - Клара, пожалуйста... - он качал головой, отказываясь принимать всё происходящее. Не хотел с ней соглашаться. Он был готов ещё бороться, когда она сдалась... - Клара, - голос стал дрожащим и осипшим. Он не мог снова её потерять.       Женские руки коснулись его щеки. Стёрли влажную дорожку.       Мягкая улыбка.       - Пообещай мне, Томми, что никто и нигде не пострадает после моей смерти.       - А как же я? - шмыгнул он.       - Если бы я могла, то помогла бы тебе.       - Клара, прошу... Не надо...       Но она всё решила. Она уже давно мертва. И не ей нарушать баланс природы. Идти против самой смерти.       Клара прильнула в его объятия. Сильнее прижалась к его груди. Когда мужские руки сильнее обхватывали её за талию. Не желали отпускать её. Она чувствовала, как её джемпер пропитывался мужскими слезами.       - Ты должен вернуться к нему, - прошептала она. - Помочь ему. Вы нужны друг другу.       - Он не примет меня... - отрицательно замотал головой Том.       - Я помогу тебе, - ответила Клара, отстраняясь от него и всё также мягко улыбаясь. - Одолжишь перо с пергаментом?       - Не делай этого. Прошу...       - Будь умницей, Томми...       А дальше всё как в тумане. Том помнил только как сидел на полу среди исписанных пергаментов, крови и её тела в руках. Он прижимал её к себе. Чувствовал, как жизнь покидала её. В его глазах было столько ужаса и боли, будто умирал он сам. Он чувствовал, как раны вновь просачивались на её теле. Ощущал эту липкую, тёплую жидкость на руках, что в первые в жизни его не вдохновляла. Он не мог ничего сделать.              Она сама решила повернуть всё обратно. Отменить ритуал. Отказаться от дара, что он ей дал. И всё потому что считала это до ужаса неправильным. Действием против природы.       Том терял последнего человека, что любил его. Единственную женщину, которую он любил и боялся признать это. Было проще отдать её брату, чтобы он сделал её счастливой. Но не сам.       И до конца своей жизни Том будет винить себя в смерти Клары. Это он её убил в тот момент, когда сдался и принял её решение. Не стал насильно удерживать её в этом мире. Смирился со всем и убил её.