Случайность или знак

Антон благополучно проспал большую часть уроков и пришёл к последнему, и то только из-за того что будет русский язык, а если он не явится на него, то Арсений Сергеевич опять станет написывать в мессенджер, только на этот раз с какими-нибудь глупыми поучениями и замечаниями, что совершенно бы не понравилось парню. В коридоре Антон удачно ни на кого не наткнулся, но за то долго и муторно искал нужный номер на табличках кабинетов. Он плохо ориентировался в здании, поэтому, чтобы найти даже свой класс, приходилось применить немало усилий. Звонок предательски пронзил и без того шумные коридоры. Толпы учеников в один миг разбрелись по кабинетам, кроме Антона. Он продолжил искать, но нашёл только спустя несколько минут от урока. В голове парня проносились всевозможные исходы для Антона после опоздания. Наконец, найдя кабинет, он постучался и не получив ответа, чуть ли не с ноги открыл дверь и прошёл за порог. – Извините за опоздание, я ещё плохо ориентируюсь на местности, – как оказалось, Антон перебил монолог русоведа, который очень вовлечёно что-то объяснял. В один миг, все взгляды были прикованы к Шастуну. Они сковывали его, будто каждый успел мысленно осудить вошедшего, но все терпеливо молчали. Антон испытал ужасающий дискомфорт, который был знаком ему и с прошлой школы, когда на него так же смотрел весь класс при опозданиях или оплошностях парня. Знакомый каждому социофобу страх, так сказать. – Кхм, могу ли я поинтересоваться, чем ты был так увлечён вне школы, что явился только на последний урок. На физику, алгебру, геометрию и пару физкультуры с химией мы значит не ходим, а как на русский язык, так это сразу, и то ты без опозданий не смог. – преподаватель поправил очки и приподнял одну бровь, ожидая глупое оправдание или попытки Антона выкрутиться. – Я? А..знаете, я честно шёл в школу к первому уроку, но не поверите, кто-то выкинул на меня несколько мешков мусора с окна многоэтажки. Мне пришлось бежать домой и приводить себя в порядок. Не могу же я придти в новую школу весь вонючий и грязный, – нагло соврал Антон, придумав историю на ходу. К счастью, у парня это всегда хорошо получалось, по крайней мере, он так думал. Весь класс тихонько засмеялся со странной истории Антона, но среди чужих улыбок хмурым был именно Арсений Сергеевич. – Ясно, видимо ты кому-то настолько не угодил..а воняет от тебя и без мусора на одежде. Проходи, – с яркой ухмылкой на лице, проговорил литератор, сделав вид, что поверил в бред, который только что нёс ученик. – Кто бы говорил..от вас вообще несёт дешёвым одеколоном за километр, – пробубнил себе под нос Антон, направляясь к своему месту. Конечно он соврал про одеколон, просто напросто лёгкая обида кольнула в сердце и в моменте появилось жгучее желание съязвить, ответить. Был ли слышен всему классу грубый ответ Шастуна — неизвестно, но учитель рассердился не на шутку и решил провести небольшой устный опрос по темам, которые проходили в прошлых классах. Звучало это как допрос. Изменившийся в миг тон Арсения Сергеевича с привычного спокойного и бархатного на жёсткий, холодный и надменный, невольно заставляло испытывать напряжение и тревожность. Только вот Антон не сразу понял, когда дошла до него очередь, так как всё время с самого его прихода на урок, он нарочно всё пропускал мимо ушей, сложив руки и голову на парту, устроившись поудобнее и практически засыпая, но всё же изредка выглядывая. А может он просто делал вид, что пытается уснуть, чтобы показать своё неуважение и незаинтересованность в теме урока. Дошло до парня, что пришла его очередь отвечать, только после грубого замечания преподавателя, на которое Шастун и носом не повёл, устроившись ещё удобнее на парте, подмяв руки под голову. Конечно, крайне нагло по отношению к учителю, но Антон привык к совершенно другим правилам и рамкам нормы, нежели чем в лицее. К примеру, в прошлой школе на уроках можно было делать всё, что захочешь, да и никто там никого не учил. Образование давалось ниже среднего. Удивительно, как Антон спокойно тянул на средний уровень. В свою очередь, Арсений Сергеевич только возмущённо хлопал глазами и так и собирался что-нибудь добавить, как «всеми любимый» звонок раздался из коридора очень вовремя. Класс разбежался, оставив кабинет практически пустым. Остались лишь четверо: преподаватель, Дима, Антон и Карина. Дима старался аккуратно поднять Антона, но всё тщетно. Наблюдая за нелепыми попытками старосты хоть как-то повлиять на ситуацию, Арсений Сергеевич попросил его принести журналы: – Позов, сходи-ка за журналами в учительской, раз ты никуда не торопишься… Дима выбежал из кабинета с недовольным выражением лица. Ему искренне не нравилось быть на побегушках у преподавателей. То одно принести просят, то другое… надоедает. 15:00. Мужчина начал дополнительные занятия, получив журналы, он самодовольно разбирал с Кариной типовые задания из экзамена по литературе, так ни разу и не прибегнув к попытке разбудить Антона. Он решил подождать. Рано или поздно ведь всё-равно проснётся или ему просто надоест притворятся, что он спит. Руки в таком неудобном положении всё таки затекают. В крайнем случае, пробуждение от холодной воды в лицо никто не запрещал. Занятие прошло быстро и слаженно. Карина ушла, но остался главный засоня, пробуждение которого с нетерпением ожидал Арсений Сергеевич, параллельно проверяя тетради и сверяясь по журналам. Антону за урок он поставил честную двойку, но пока карандашом, итоговая оценка будет зависеть от дальнейшего поведения парня. Если бы Антон был обычным учеником лицея, а не каким-нибудь новеньким, то Арсений Сергеевич такую «песню» ему устроил… Но пока что, мужчина даже через чур жалел парня. Ему казалось, что в Антоне есть что-то, что сильно отличало его от других, может это и является настоящей причиной по которой Арсений его жалеет. Как минимум по Шастуну видно, что он словно сильно не высыпается либо недоедает, а может быть и всё вместе. 16:30. Преподаватель сидел за проверкой тетрадей, никуда не торопясь, хотя его рабочий день официально закончился ещё час назад и через полчаса он уже собирался идти домой. Сидя нога на ногу, выпивая одну чашку кофе за другой, от чего на весь кабинет стоял аромат кофейных зёрен, Арсений Сергеевич уже было собрался звонить родителям Антона, чтобы те его как минимум не потеряли, но у младшего как будто чуйка, по причине которой, он поднял голову и еле открыв глаза, стал осматривать кабинет, будто видел его первый раз в своей жизни. – Это...чё это я тут забыл? – возмутился Антон, быстро встав из-за парты и собрав свои вещи в портфель, не замечая присутствие учителя в кабинете. – Не знал, что мой одеколон покажется кому-то дешёвым… – протянул преподаватель, продолжая наслаждаться кофе. Антона буквально застали врасплох. От чувства стыда хотелось провалиться, но парня несёт сегодня на колкости, и ему видимо плевать на то, с кем он имеет дело. – А это разве не так? Знаете, Арсений Сергеевич, ну я не знал, что вас так сильно заденет и оскорбит какое-то там замечание вашему одеколону от жалкого ученика, – стал давить Шастун, по хитрому заглядывая в глаза преподавателю, на что тот лишь отвёл взгляд, по всей видимости, не желая продолжать язвительный и колючий диалог, всё, что он сделал перед тем, как Антон ушёл, так это поставил двойку ему в журнал красной ручкой. Мужчина не потерпит такого хамского отношения к себе, поэтому решился позвонить родителям Шастуна и рассказать всё как есть. Ответила мама Антона, которая тактично и вежливо разговаривала с классным руководителем своего сына, а также делилась некоторыми достаточно интересными фактами о парне, которые всё больше говорили о скверности характера младшего. После разговора с мамой Антона, у Арсения Сергеевича даже не осталось каких либо вопросов, он был спокоен и слепо уверен в том, что родители Шастуна спокойно передадут ему слова учителя. По крайней мере, литератору так казалось. 18:40 – Чтобы ты ещё раз опоздал! – удар пришелся в правое плечо парня, который и так сжался в комочек в углу гостиной. Если бы не крики, то возможно, было бы не так больно и страшно, – Кусок отродья, почему мы должны выслушивать и краснеть за тебя?! Кем ты себя возомнил? Да кто ты такой?! – на всю квартиру стоял громкий, басистый мужской голос. Отец Антона, который с каждым новым предложением замахивался, чтобы ударить сына посильнее. В грудь, спину, плечи.. куда глаза глядят. – Стоп. Хватит с него, Андрей.. – мягко остановила отца мать. Удивительный поступок с её стороны по отношению к Антону, но скорее всего, сделала она это не из жалости или материнской любви, а из понимания того, что завтра парню всё равно идти в школу и если увидят побои, то никому от этого лучше не станет. Отец замахнулся в последний на сегодня раз, чуть ли не раздавив кисть руки Антона по стене, от чего тот вздрогнул и слегка вскрикнул от боли, но тут же машинально прикрыл рот второй рукой, так как знал. За каждый звук — следом идёт ещё один удар. Родители отошли от Антона к окну, чтобы посмотреть, где же там их доченька, которая играется на площадке во дворе, пока их сынок еле доковылял до своей комнаты. Благо, в ней было зеркало, запасные пластыри и бинты, которые всегда есть в заначке у парня. Правда не чем было обрабатывать...но закрыть синяки марлей в принципе можно. Именно так он и сделал. Под мешковатой одеждой оказалась видна только перебинтованная кисть левой руки. Если спросят, что с ней, то Антон придумает какую-нибудь историю. Что-то около: «Неудачно спустился по лестнице» или «Упал на руку, пока бежал после школы домой». Не может ведь он сказать правду. От правды будет только хуже. Парню понадобилось некоторое количество времени, чтобы отойти от произошедшего. Конечно это его не первые и не последние побои и синяки, но каждый раз больно как первый. Особенно больнее становится от осознания того, что это делают с тобой твои же родители. Антон рухнул на кровать и постарался как можно быстрее уснуть, но получалось плохо от слова совсем. Он ворочался с одного бока на другой, зарывался руками в волосы, плакал, бился в подушку, но ничего. Ничего не помогало. Острая боль раздавалась от груди и переходила в осознание своей беспомощности. Он понимал, насколько жалок и зависим от родителей, что он не может дать отпор, а самое неприятное, что Антон ещё вчера посчитал, даже посмел предположить, что его жизнь начинает потихоньку налаживаться с появлением лицея, класса, и этого..Арсения Сергеевича. Но всё произошло ровно наоборот. Его просто вновь избил отец. Ничего нового, ничего не меняется. А разрастающаяся боль по всему телу от синяков только усугубляла. И, по всей видимости, только одно могло помочь. Он держал это на замке с самого начала сегодняшнего побоя, но никак не хотел признавать и вот, только сейчас собрался с силами признать это хотя бы лично для себя. «Какой же вы мерзкий, подлый и лицемерный, Арсений Сергеевич. Вы мне противны…а я уж было подумал...»- и Антона понесло на мысленные ругательства и высказывания всех-всех неприятных эмоций на литератора. Парню просто нужно было хотя бы на кого-то скинуть всю вину, спустить пар, дабы стало легче. Но тем не менее, да, Антону безусловно обидно из-за поступка его классного руководителя, но с другой стороны, понимал, что если рассуждать логично и беспринципно, то он не может винить его в этом. Это обязанность, которую Арсений Сергеевич не имеет право не выполнять. Но какие же всё-таки сильные негативные эмоции с головой накрыли парня, что он смог уснуть, только после мысленных всевозможных оскорблений на преподавателя. Эта ночь замучила Арсения Сергеевича кошмарами. Он не видел их очень давно, с тех самых времён…

«Перед тем, как что-либо сделать или сказать, стоит подумать о последствиях. Вопрос только в их обратимости»