Хрустальный купол

Ты улыбаешься мне в лицо,

А когда я отворачиваюсь,

Втыкаешь мне в спину нож.

Ты думаешь, что ты умный,

Знай, ты — безумен,

Твоя ложь не белая, а чёрная.

Тебе не выиграть в этой войне против правды.

Посмотри ей в лицо, лжец.

Тебе не дано чувствовать, ты просто воруешь.

Посмотри правде в лицо, лжец.

«Liar», Yngwie Malmsteen

Яркое солнце с раннего утра освещало город, что тянулся к небесам острыми крышами с аккуратной черной черепицей. Лучи светила отражались от стен из белого камня, отчего они будто бы источали собственный, не менее яркий свет. Порой казалось, что магические фонари, щедро украшавшие узкие и извилистые улочки, просто-напросто не нужны, ведь даже безлунной ночью эти белые стены были отлично видны, изрезанные лишь балками из темного дуба, которые поддерживали крепкие строения. Несмотря на то что этот городок не был огорожен даже каменной стеной, дома здесь были необычайно крепкими. Каждая дверь была дубовой, а вместо окон на первых этажах часто располагались глиняные витражи, которые было довольно трудно разбить. Это объяснялось достаточно просто. В этом небольшом городе, который стоял на одной из больших дорог, было бесчисленное множество путешественников, что не гнушались вломиться в чужой дом, дабы поживиться чем-нибудь. А у каждого уважающего себя жителя Кольмара было чем дорожить. Необязательно быть знакомым даже с половиной местных, чтобы с уверенностью сказать — у каждого дома есть икона. И не простое изображение заботливой женщины или мудрого мужчины на дереве или металле. Зачастую лик Бога прятался в сложных механизмах, которыми славилась Империя Алдон. Впрочем, подобное трепетное отношение к своему покровителю было понятно, ведь центром города был храм. Солнечный Собор, что возвышался над всеми прочими домами городка, притягивал паломников подобно тому, как цветок привлекает пчел. Его стены украшали барельефы, что изображали деяния самых разных святых, и в каждом из углов расположилось по башне, которая напоминала тянущиеся к небу деревья. Высокие настолько, что, казалось, доставали до самых облаков, они будто бы подавали пример окружающим храм домам, отчего те тоже были выше обычного, достигая порой пяти этажей. И на вершинах башен был изображен сам Юлианос — Бог науки, магии и технологии, покровитель развития и глава пантеона Империи Алдон. Вот только образ, в котором он был изображен, отличался от обыкновенного лика сурового старика, что знает все на свете. Вершины башен венчали изображения смеющегося ребенка, который обращал свой взор к каждой из сторон света. Юлианос отличался от прочих богов, что взирали на людей свысока, требовали поклонения и заставляли придерживаться традиций. И каждый житель Империи Алдон — самого южного осколка страны, которая когда-то давно именовалась Священной Империей, — гордился этим отличием. Гордился символом независимости своего государства, который, однако, не встретил приязни со стороны прочих стран. Поставить во главу пантеона ребенка могло бы быть опрометчивым поступком. Но все же глава семьи Алдон понимал, что Юлианос приносит в души своих последователей отнюдь не детское непослушание и безответственность. О нет, этот Бог вселял в сердца любопытство, стремление узнавать новое, детское желание развиваться. И потому глава страны с гордостью принимал неприязнь прочих королей и императоров, что считали Империю Алдон незрелой, наивной и невежественной. За стенами Собора спрятался небольшой двор, в который пускали лишь паломников и лишь раз в году. Там спряталась статуя ребенка с идеальной улыбкой, которая в течение года двигалась, пока не совершала целый круг, что символизировал прошедший год. И хоть со временем люди нашли механизмы, приводящие эту статую в неторопливое движение, найти двигатель или запасы топлива, необходимые для столь долгой работы, до сих пор не удалось. По легенде, это изображение Юлианоса создал один из ангелов, спустившихся к людям, чтобы показать им чудеса технологий. И каждый раз, когда статуя завершала свой круг, она предсказывала, что ожидает жителей Империи Алдон в новом году. Если он обещал быть хорошим, то детская беззаботная улыбка появлялась на мраморном лице, заставляя смеяться и священников, живущих в Соборе. Если же последователей Юлианоса ждали беды, то статуя плакала, выражая по-детски ярко свою грусть и огорчение. Говорят, что в год раскола Империи его слезы были кроваво-красными. Впрочем, это всего лишь слухи. Грегор наконец поднял голову. Руки, сцепленные в молитвенном жесте, немного затекли, но он уже давно привык к этому чувству. В конце концов, его молитва длится дольше обычной отнюдь не просто так. Его взгляд скользнул по красочному изображению Юлианоса, которое трепетало от неровного света свечи. Пусть на полке и стояла простая деревянная икона, Грегор предпочел воспользоваться своей. Он поднял небольшую хрустальную полусферу, изрезанную узорами самых разных цветов. Стоило мужчине накрыть этой «крышкой» свечу, как на потолке, благодаря преломлению света, появлялось красочное изображение ребенка, что с искренней радостью игрался одним из механизмов собственного изобретения. И пусть из-за хрусталя можно было стать объектом пристального внимания разбойников и головорезов, он ни за что не оставил бы этот дар дома. Ведь он являлся одним из символов его должности. Должности, которой он гордился, несмотря на тяжелый путь, что он проделал ради нее, несмотря на презрение многих людей и ее несовершенства. Грегор Остен был Королевским Ловчим. Он поднялся с колен, на которых провел последний час, и аккуратно, можно даже сказать трепетно, завернул икону в парчовую алую ткань, украшенную золотыми цветами. Спрятав самое драгоценное, что он имел при себе, мужчина прошел к двери и взялся за ручку, но замер, прислушиваясь. И лишь когда снизу донесся негромкий звон кастрюль, какой обычно издают готовящие женщины, он слегка улыбнулся и толкнул дверь. Пусть смазанные им самим петли не заскрипели, Остен не хотел будить хозяев дома, что проявили такое радушие, случайным шумом. Он вышел в узкий коридор, опытным взглядом моментально окидывая его от угла до угла. Ничего нового в глаза не бросалось. Тот же магический фонарь, который наверняка должен был отпугивать нерадивых воров, что по вечерам высматривали уснувших людей по чернеющим окнам. Должно быть, это была недешевая покупка, но с ней оказалось возможным экономить на свечах, успокоив при этом свой сон. Та же потрескавшаяся за много лет дверь с новым замком, которая выдавала в хозяевах дома людей пусть и радушных, но боязливых. Хоть Грегор и не приглядывался, но, кажется, на блестящей стали можно было разглядеть название мастерской, что выпустила этот механизм. Та же лестница, скрипучие ступени которой наверняка не заменялись специально, дабы склонных к ночным прогулкам гостей можно было услышать. И конечно, то же зеркало прямо напротив гостевой комнаты, на котором мужчина задержался взглядом. Ему не хотелось произвести плохое впечатление на пожилых и пугливых людей. Его пальцы скользнули по черной бороде, которая вместе с усами образовывала букву «Т». Основание этой буквы переходило в линию волос, которую Остен аккуратно выравнивал, дабы они скрывали немного острый подбородок. На голове же расположились длинные, не менее черные волосы, завязанные в аккуратный хвост, который прятал внутри начинавшую пробиваться седину. Он скользнул пальцами по лбу, выпрямляя слегка взъерошенные после сна пряди и убирая их с лица, после чего улыбнулся. Однако тут же со вздохом отвел взгляд в сторону. Грегор не умел улыбаться. Внимательные, умные серые глаза привыкли к подозревающему прищуру и сердитой хмурости, нежели к вежливому дружелюбию. Бледные губы куда чаще были сжаты в тонкую линию и крайне редко изгибались в попытке улыбнуться, а потому в углах рта поселились морщины, создававшие причудливые узоры, стоило ловчему хоть немного изменить положение рта. Схожие морщины расположились и на лбу, который зачастую задумчиво хмурился, когда он думал над очередной загадкой. И уж совсем картину портил тонкий шрам, пересекавший губу, который от улыбки будто бы становился шире, словно он появился не от кинжала, а от топора палача. Однако он не оставлял попыток научиться столь простому, но такому недоступному ему навыку. Ведь порой простая улыбка могла спасти жизнь. Твою, а может, и окружающих. Остен направился к лестнице и неспешно начал спуск. Лишь когда его ноги коснулись последней ступени, его наконец заметили. Или сделали вид, что только что заметили. — Ох, доброе утро, Грегор! Как вам спалось? Пожилая маленькая женщина раскатывала тесто по столу, засучив рукава. Ее руки были уже белые от муки, впрочем как и лоб, который она порой вытирала от пота. Но, несмотря на явную усталость, в ее движениях была уверенность, так что Остен понимал — помощь ей не требуется. Пожалуй, предложи он ее, та скорее обиделась бы. — Надеюсь, мы не разбудили тебя шумом? У открытого окна стоял старик, слегка сгорбившись, словно прожитые года оставили на его плечах тяжкий груз. В его руках была трубка, из которой вился едва заметный дымок, уносимый ветром с улицы. Несмотря на старость, в хозяине дома чувствовалась военная выправка. Должно быть, это и послужило главной причиной, почему Грегора пустили в дом и даже сперва отказывались принимать деньги. Сработал лишь довод, что это входит в список разрешенных королем необходимых трат. Бывшего солдата в старике выдавал уверенный взгляд темных глаз, который сразу же пробежался по одежде Остена, задержавшись на поясе. И пальцы ловчего по привычке легли на еще один символ его должности, куда более заметный, нежели икона. К кожаному ремню, что удерживал темные льняные штаны, была приторочена кобура. В ней и расположился пистоль с рукоятью из темного дуба, украшенный извилистой бронзой, изображавшей герб короля. Вдобавок к рукояти с пояса на цепочке свисала восковая печать с кандалами на ней. Эта хрупкая вещь была символом власти Грегора, и он с гордостью носил ее, не скрывая. После первого взгляда на нее стражники вытягивались в струнку, а чиновники отвечали на все вопросы, едва ли не падая в ноги. Кроме того, этот символ позволял бесплатно проходить через все посты, во все города и деревни. По крайней мере, так было до раскола Священной Империи. Сейчас обстановка… гораздо напряженнее. — Нет, я спал очень хорошо. Спасибо, что поинтересовались. И спасибо, что пустили. Грегор благодарно опустил голову, однако старик лишь замахал руками, улыбаясь и качая головой. — Не стоит, сэр. Разве не должен я всячески помогать королю в поисках преступников, разгуливающих по нашим землям? На последних словах хозяин дома бросил взгляд в сторону окна. И пусть он не озвучил свои мысли, Остену было понятно, куда именно смотрел бывший солдат. В сторону границы, туда, где раньше были другие провинции Священной Империи и где сейчас лежит другая, враждебная страна. Должно быть, старик прошел через множество битв на границе, которая даже сейчас была неспокойна, что уж говорить о том, что творилось там двадцать лет назад. Наверное, это и были места, где разгулялись, по мнению хозяина дома, преступники. Места, которые необходимо взять под контроль истинному правителю. Однако Грегор не хотел поднимать эту тему. Не хватало еще, чтобы его неосторожные слова разнесли слухи. Того и гляди королевский ловчий станет причиной очередного конфликта на границе. — Благодарю вас, сэр… — Просто Ангус, сэр. Вы гораздо выше меня в своей должности. Особенно сейчас. — Старик вновь повернулся к собеседнику. — И… прошу прощения, но не могли бы вы нам помочь? — Конечно, Ангус. Что-то случилось? — Остен склонил голову, слегка прищурившись. Он видел, что хозяину дома трудно обратиться с просьбой к почти незнакомцу. Возможно, дело было в гордости, что пока не покинула это дряхлое тело, а может, и в недоверии, к которому склонна эта семейная пара. Впрочем, трудно было их осуждать. Он, пожалуй, самое яркое доказательство того, что отнюдь не каждому жителю этого города можно доверять. — Ох, ничего срочного. Можно даже сказать, ничего серьезного. — Старик улыбнулся и отвел взгляд. Впрочем, его ладони, тут же спрятавшиеся одна в другую, все же выдавали его волнение. Должно быть, действительно ничего срочного, но что-то, что уже довольно сильно надоело несчастному пожилому мужчине. Наверняка это… — Наш порог немного поистрепался, протрухлявился. Я уже прикупил досок для замены, да и инструменты у меня есть, но по началу осени у меня всегда суставы болят ужасно. Вот и не могу я даже молоток взять. А ступени, того и гляди, провалятся. Грегор улыбнулся. Как он и предполагал. Порог действительно был очень старым, настолько, что даже бросился ему в глаза, когда он вчерашним вечером стучался в эту дверь. Впрочем, упоминать это было бы невежливо. — Ох, правда? Я и не заметил. Позвольте, я заменю доски? Мне кажется, это будет хорошей платой за мой постой. Хозяин дома облегченно выдохнул и кивнул, радуясь, что просить помощи самому не придется, достаточно будет принять «оплату». — Спасибо, сэр. Пойдемте, я покажу вам, где инструменты лежат.

***

Пара минут ушла у Остена на то, чтобы заменить старую доску на новую. И еще около часа на то, чтобы с помощью словесных указаний заново подсоединить самодельный механизм. Он должен был заставлять звенеть звонок над входной дверью, едва кто-то наступал на порог. Лишь после того, как ушей достиг мелодичный перезвон, мужчина с улыбкой спустил закатанные рукава льняной рубахи, выпрямился и вытер вспотевший лоб. — Вот и все. Порог как новый. Ангус же, все это время стойко стоявший рядом, лишь меняя табак в трубке, удовлетворенно закивал. — Даже лучше, чем было! Спасибо вам, Грегор, искреннее спасибо! Старик затряс чужую руку, с благодарной улыбкой удерживая трубку из темного дерева одними лишь губами. Остен же лишь покачивал головой, не в силах вырвать свою ладонь из все еще цепкой хватки старого воина. Слегка неловкую сцену, что заставляла его отводить взгляд, прервал внезапный шум. По улице разносился громкий звон, скрип колес и шумный пар. Любой житель Империи Алдон мог с уверенностью сказать, что это. Поэтому Ангус и Грегор сделали шаг назад, освобождая и без того узкую улицу. И уже через минуту из-за угла вывернула паровая карета, выкрашенная в ярко-красный цвет. Из труб, что обвивали весь экипаж, ритмично вырывался пар, который и приводил сложный механизм в движение. На козлах сидели двое: какой-то человек в мантии мага и стражник, вооруженный внушительным мушкетом. Внутри же кареты сидело еще несколько вооруженных оружием ближнего и дальнего боя стражников, как мог догадаться ловчий. Это был самый обычный патруль «ездовой стражи». Правда, на весь город был один-единственный паровой экипаж, а потому ему приходилось без остановки разъезжать по всему Кольмару. Впрочем, в столице таких механизмов было в разы больше, однако многие люди даже в крупных городах восхваляли Юлианоса при виде столь сложных изобретений. Что уж говорить о провинциальных стариках. Вот и Ангус, едва завидев паровую карету, поднял голову к небу и скользнул пальцами сначала по глазам, затем по ушам, а после коснулся губ, слегка надавливая на них и проводя вниз, как будто открывая. Эти жесты означали главные принципы церкви Юлианоса: по-детски чистый взгляд, не замыленный изжившими себя традициями; открытый к восприятию нового слух, позволяющий уловить чужие идеи; и, наконец, честный рот, что должен без утайки нести другим новые изобретения. Эти же движения повторил и Остен, но куда быстрее. Он предпочитал мысленные молитвы быстрым и безличным движениям. — Полагаю, мне уже пора. Взгляд Грегора поднялся к городским часам, расположившимся на ратуше. Несмотря на то что в Кольмаре почти не было одноэтажных домов, часовая башня оставалась самым высоким зданием, если не считать Солнечный Собор, который стоял как раз напротив ратуши. Поэтому почти из любой точки города можно было точно узнать время, и стрелка часов как раз приближалась к десяти часам утра. — Не хотелось бы опоздать. — Конечно, сэр. Взгляд Ангуса проследовал за паровой каретой, что неспешно скрылась за углом улицы. И лишь после этого старик повернулся к нему, кивнул, тем самым попрощавшись, и направился в дом. Замок щелкнул, закрывая дверь за хозяином дома, и Грегор смог наконец-то выдохнуть. Он все еще чувствовал себя немного неловко рядом с этими добрыми стариками, несмотря на то что они с радостью приняли его у себя дома. Наверное, он так смущался из-за того, что вполне мог бы остановиться на постоялом дворе. В конце концов, он не должен был провести в этом городе больше недели и столь малое количество ночей мог бы и перетерпеть. Однако почти каждый раз, когда ловчий снимал комнату в подобном заведении в таком маленьком городе, он нарывался на недружелюбность соседей. Однажды его даже попытались ограбить, выхватив в коридоре его собственный пистолет. К счастью, у него не было привычки носить на поясе заряженный пистоль, однако тот случай все равно добавил пару морщин на и без того не самом красивом лице. Поэтому, прибывая в новый город, Грегор обычно старался найти свободную комнату. Такое бывало очень редко, однако порой ему везло. В путешествие отправлялся купец, или молодой юноша покупал собственный дом, и тогда на время освобождалась комната. Объявления о свободных комнатах он находил на досках возле ратуш или же слышал из уст глашатаев, что стояли на площадях и громко кричали, оповещая людей о новостях. Но порой Остену казалось, что куда проще ему было бы найти свободную комнату, будь он палачом, нежели ловчим. Большинство людей, едва завидев метку ловчего, врали, выкручивались или вовсе захлопывали дверь перед его носом, едва не ударяя по нему. Королевские ловчие обладали воистину ужасающей репутацией. Должно быть, этому послужили последние десятки лет, когда хаос распада Империи потряс все ярусы государственного строя. Стража, чиновники, священники и палачи — на каждом уровне сложной и разветвленной иерархии находились люди, которые использовали положение для собственного обогащения. А среди королевских ловчих подобных людей оказалось даже больше, чем среди прочих чинов. И Грегор, как бы ему ни было грустно, понимал почему. После развала Священной Империи количество самых разных преступников выросло в десятки, если не сотни, раз. Убийцы, воры, грабители и мошенники словно бы покинули норы, в которых они прятались. Кто-то бежал за границу, чтобы избежать наказания за преступления, а кто-то, напротив, скрывался в малых и крупных городах, лишь делая вид, будто они покинули Империю Алдон. Из-за этого враждебно настроенным странам, осколкам бывшей Священной Империи, пришлось даже пойти на договор. И когда на границах затихали вооруженные конфликты, через них начинали пускать королевских ловчих. Вот только было трудно сказать, придется ли ловчему прождать на границе неделю или месяц, пока очередное сражение не завершится новым напряженным нейтралитетом. Тем не менее это все равно было быстрее, чем любой иной житель бывшей Империи мог себе позволить. И многие ловцы преступников пользовались своим особенным положением. Контрабанда, ложные обвинения, воровство, запугивание. А вершиной всего этого служило взяточничество и кумовство. Королевские ловчие заработали репутацию продажных и лживых людей, упивающихся своей властью и использующих ее для собственного обогащения на руинах великой страны. И Грегор не мог не признать, что подобное отношение возникло не с пустого места. Однако он не считал, что в этом виновата его профессия. Напротив, в подобной репутации он винил людей, подлых и лживых, которых по свету ходит великое множество. Но он не терял веры в своих коллег, ведь был знаком и с многими верными, справедливыми и честными ловчими, которые, как и он, гордились возможностью охранять жителей Империи Алдон. Но к его сожалению, их все равно было меньшинство. А потому найти дружелюбных хозяев свободной комнаты было почти невозможно. Вот и вчера только прибывший в город Остен за несколько часов исходил весь Кольмар в поисках места, где он мог бы остановиться. Но темный плащ с символом королевского ловчего, вышитым на вороте и напротив сердца, обещал жителям городка проблемы, и потому они пусть и с улыбкой, но спешно закрывали двери, придумывая самые разные предлоги. Когда же уже почти ночью он несколько раз проходил мимо одного и того же дерева в попытках найти несчастный дом с синим фонарем за окном, он думал, что выучил его наизусть. Справедливости ради дерево было воистину красивым. Раскидистая крона, что за много лет разрослась вширь и ввысь, окрасилась в нежно-золотой, словно сами солнечные лучи оставили след на листьях. Несомненно, вскоре золотой сменится на багряный, и дерево, что посадили на развилке нескольких улиц, наконец освободится от множества птиц, которые свили гнезда среди его ветвей. Однако Грегора вывел из себя уже третий круг, который он совершил по несчастной улочке. В крупных городах дома старались нумеровать, а улицам давать названия, чтобы даже впервые прибывшие в город гости не запутались в тесных переплетениях высоких и крепких домов. Но в городах поменьше не могли произвести достаточное количество именных табличек, а потому использовали лишь ориентиры вроде «напротив дерева в круглой ограде» или «возле кузницы». Вот только, когда на длинной улице в ряд выстраивались такие похожие, но при этом разные дома, взгляд просто не мог зацепиться даже за такую яркую, казалось бы, деталь, как магический фонарь в окне. Да и в Империи Алдон, где магия была распространена не меньше, чем технологии, это трудно было назвать хорошим указателем. В конце концов, подобные фонари висели вдоль каждой улицы, загораясь каждую ночь, чтобы осветить дорогу задержавшимся путникам. Благо четвертый цикл наконец прервался правильным домом, в котором ловчий и провел эту ночь. Остен одернул ворот рубахи, который начал расходиться. Он не хотел надевать плащ, чтобы не произвести впечатление черствого сухаря, склонного к официозу. Но только сейчас он понял, что вновь забыл обновить швы, оставшиеся после особо меткого грабителя, который попытался угрожать ему ножом у горла. Он не мог сменить одежду, потому что не успел заглянуть в родной город. Последнее дело заняло больше времени, чем он ожидал, и потому ему пришлось отправиться в Кольмар сразу после того, как несчастный вор оказался в руках стражи. Ловчий далеко не сразу понял, что путаница в бумагах была виной брата преступника, что занимал должность чиновника и решил помочь родственнику сбежать от ответственности. Но главное, что Остен все же успел на встречу, так что он не сильно разозлился. Да и братья в результате воссоединятся уже в темнице, что было отдельным поводом для гордости. Через несколько минут Грегор наконец вышел к выходу из города, где все его улицы соединялись с широкой дорогой, которая вела к одному из главных трактов страны. Кроме него, здесь было еще несколько человек. Кто-то запрягал лошадей в повозку, видимо готовясь к долгой поездке, а кто-то, напротив, слез с собственного жеребца и отдал его под уздцы какому-то молодому парню, что тут же направился в сторону большого амбара-конюшен. Но, окинув взглядом всех присутствующих, он убедился, что не опоздал на встречу. А потому опустился на грубо сколоченную скамью возле одного из домов и стал ждать, скользнув взглядом по горизонту и путешественникам, проезжавшим мимо Кольмара по дороге к столице.

***

Прошло около часа, когда с тракта наконец свернула повозка, подходящая под описание из письма. Грегор внимательно проследил за ней взглядом, однако поднялся, лишь когда она остановилась у самого первого дома Кольмара. С нее спрыгнул молодой человек с кожаным саквояжем в руке и растерянно заозирался. Ловчий поднялся со скамьи и прищурился, пристально оглядывая человека, которого он так долго ждал. Перед ним стоял юноша чуть моложе двадцати лет в коричневом дорожном плаще из дешевой, но плотной ткани. Видимо, верхняя одежда была не самой новой, так как на локте виднелся свежий шов, который отличался цветом и оттого выделялся. Не новым был и саквояж из грубой кожи, с потемневшими медными застежками и затертыми ручками, которые обили тканевыми повязками, чтобы удобнее было держать. Под плащом же виднелась льняная рубашка и холщовые штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги на каблуке, — должно быть, для того, чтобы казаться повыше. Впрочем, он все еще был на несколько сантиметров ниже Грегора. Хотя в этом скорее виноваты габариты самого ловчего. Темные, слегка взъерошенные волосы падали на гладкое лицо, на котором красовалась немного растерянная улыбка. А над ней были большие и глубокие глаза, невольно привлекающие внимание. И несмотря на то что Грегор был далек от искусства и всего прекрасного, он не мог не признать, что цвет этих глаз был… очень красив. Он напоминал Остену высокое и чистое голубое небо, которым он совсем недавно любовался. Грегор взмахнул рукой, привлекая внимание человека, которого он так долго ждал. Юноша, заметив наконец ловчего, быстрым шагом пошел ему навстречу, взмахивая саквояжем так, что было понятно, что вещей с собой у него было немного. Пожалуй, лишь одежда да деньги. Это Остену понравилось, ведь сегодня им предстоит еще много ходить. — Артур Бардоф, верно? Грегор протянул юноше руку, которую тот тут же затряс, с улыбкой кивая. Остен отметил, что рукопожатие у молодого человека было несильным, однако крепким и энергичным. Хороший знак. — Да, сэр. А вы, должно быть, господин Остен? — Юноша отпустил руку ловчего и скользнул пальцами по волосам, убирая их с лица и стирая улыбку в попытке придать ему серьезность. — Просто Грегор. Будешь звать меня сэром, когда поступишь в академию. — Мужчина махнул рукой, чтобы разрядить обстановку, после чего указал взглядом на саквояж юноши, решив все же задать вежливый вопрос: — Не тяжелый? Мы можем сперва заглянуть на постоялый двор, чтобы ты снял комнату и оставил там вещи. — Ох, хорошо. — Артур улыбнулся и тут же замотал головой, отчего его волосы снова упали на лицо. — Отнюдь, сэр… Грегор. Я взял только одежду и немного еды, ничего больше. Комната может подождать. Мне бы хотелось… Юноша ненадолго умолк, словно бы собираясь с духом, а после поднял взгляд, который сиял уверенностью и готовностью работать. — Мне бы хотелось сразу приступить к расследованию! Вы же именно поэтому в этом городе, да? Ловчий прищурился, вновь окидывая Бардофа взглядом. Зачастую Грегор мог многое сказать лишь по внешнему виду человека, стоящего перед ним. По морщинам понять, предпочитает собеседник суровую серьезность или веселые шутки, по одежде определить, как богат незнакомец, по манере речи — насколько он образован, а порой даже кем он работает. Множество профессий и событий оставляют след на внешности человека. Например, у кузнецов зачастую грубая, закаленная пламенем кожа лица и рук; сапожники обладают приплющенными и поврежденными ногтями от частых промахов молотка; у возниц стертая кожа на ладонях, а писари почти никогда не замечают чернильные пятна на одежде. И пусть все наблюдения, что производил Грегор, приводили лишь к предположениям, чаще всего они оказывались верными. И это невероятно сильно помогало ему выводить свидетелей и преступников на чистую воду, поражая их наблюдениями. Многие сдавались с повинной, стоило Остену сказать ему, кем он на самом деле работает. Эта способность, взращенная годами опыта, была необходима королевскому ловчему — человеку, что должен был совершить невозможное. Выследить преступника, сбежавшего с места преступления, без использования магии, без свидетелей и без чуда было просто невыполнимой задачей. И королевских ловчих звали именно тогда, когда тех зацепок, что остались после побега злодея, не хватало для стражи — или, напротив, когда она выясняла имя, но преступник успевал покинуть город. Именно поэтому ловчие и обладали полномочиями выше, чем большинство аристократов и чиновников, и подчинялись напрямую правительству. Чтобы догнать преступника, сбежавшего в другой город, им просто необходима власть превыше местной. Правда, ловчие все равно чаще всего сотрудничали с мелкой аристократией и порой даже служили ей — особенно в последнее время, когда император почти не уделяет внимания такому делу, как поддержание правопорядка, оставляя эту миссию на плечах множества чиновников. И потому Грегор не мог винить своих коллег в том, что они общались и договаривались с местными властями. В конце концов, он и сам порой так делал. У них попросту не было иного выбора, ведь с поддержкой чиновников и стражи ловчий зачастую выигрывал много времени. Он мог не утруждать себя выискиванием свидетелей и их опросом, гораздо удобнее было работать со списком уже найденных улик. И пусть зачастую стражники не могли найти и половины важных деталей, каждая выигранная минута могла быть решающей в погоне за убийцей и вором. Правда, нередко ловчие не просто договаривались с чиновниками и аристократами, но сговаривались с ними, порой даже выставляя преступниками невиновных людей. Подобное Грегор презирал. И за это его частенько недолюбливали местные власти, однако навстречу все же шли, разумно предполагая, что с королевским ловчим ссориться не стоит. Однако сейчас перед Остеном стоял почти что чистый лист. У юноши не было морщин — ни на лице, ни в душе. Все, что Грегор мог понять о собеседнике из этого разговора, можно было уложить в одну фразу. Уверенный и энергичный небогатый молодой человек, который горит своей мечтой стать королевским ловчим. И это заставляло Остена улыбаться, ведь много лет назад он и сам был таким. Беззаботным, желающим лишь справедливости юношей, который поступил в академию и был готов работать где угодно, кем угодно и сколько угодно. Впрочем, это лишь подтверждало то, что Грегор уже почерпнул об Артуре из письма его матери. Перед мысленным взором ловчего возникло лицо совсем молодой женщины. Лицо, полное доброты и заботы, с большими, искренними темными глазами на нем и с тонкой, почти незаметной, но такой теплой улыбкой. Должно быть, он никогда не забудет лица этой женщины, ровно как и ее имени. Маргарет. Это имя невероятно шло ей и в особенности белой и нежной коже ее рук, что так заботились о почти что незнакомом для нее человеке. Даже сейчас Грегор не сумел сдержать улыбки от воспоминаний о ней. Это воистину была судьбоносная встреча. Если бы не Маргарет, он мог бы быть уже мертв. Остен очень хорошо помнил тот день. Глубокая ночь с только-только народившейся луной, свет которой мог хоть немного рассеять кромешную тьму лишь сквозь редкие прорывы в океане иссиня-черных туч. Ливень, сплошным потоком бьющий по спине и плечам, столь сильный, что молодой и полный сил Грегор едва стоял под ним, и столь обильный, что его походный плащ был мокрым насквозь. Ужасающе яркие белые молнии с оглушительным рокотом прорезали ночь, озаряя деревню в невероятной глуши. И лишь магический фонарь был с Остеном, едва освещая деревянную покосившуюся приоткрытую дверь. С помощью писем, найденных в доме преступника, он выяснил, что это дом его матери. Единственная зацепка, отнюдь не надежная, однако Грегор не мог не ухватиться за нее. Он бы попросту не простил себе, если бы этот грабитель, убивший целую семью с совсем маленькой девочкой, ушел от виселицы. Впрочем, убийца все равно сумел ее избежать. Едва Грегор вошел в старый, разваливающийся дом, залитый водой, как из темноты на него бросилось… нечто. Уже днем, при свете столь яркого после дождя солнца, он сумел разглядеть родимое пятно, которое было главной приметой. Но в ту ночь он видел лишь две вещи: бешено вращающиеся, выпученные в чистом безумии глаза и огромный, блестящий в свете фонаря тесак. Ловчий сумел среагировать, выхватив пистолет и уронив фонарь. Он не мог сказать, что именно помогло ему: реакция, удача или божье провидение, но схватка оказалась короткой. Преступник упал бездыханным телом после первого же выстрела, поразившего его грудь, однако и Грегор не сумел уйти целым. Гигантский клинок оставил глубокую рану в его боку, и кровь обжигающим потоком хлынула из тела Остена, смешиваясь с ледяными ударами ливня. Даже его весьма ограниченного знания лекарского дела хватило, чтобы понять: без помощи ему не прожить и часа. Однако, как позже Остен узнал, он ошибся. Десяти минут оказалось бы вполне достаточно, чтобы он отправился на тот свет. Сил хватило лишь на то, чтобы дойти до ближайшего дома, постучаться — и рухнуть в коридоре, едва ему отворили дверь. Дальше была лишь тьма, обжигающий и полный боли мрак, который лишь изредка разрезал нежный, полный беспокойства голос и лицо… Лицо, которое Грегор не забудет никогда. Он пробыл в горячке порядка двух дней, не приходя в сознание и лишь выкрикивая бессвязный бред об убийцах и ловле. И Маргарет все это время провела рядом, ухаживая за человеком, о котором она не знала ничего, даже имени. Единственное, что она понимала, — это какой-то важный стражник. По крайней мере, она решила так из-за печати, висевшей на поясе Остена. Когда он наконец пришел в себя, то, безусловно, рассыпался в благодарностях. Стоял на коленях, кланяясь девушке и вгоняя ее в краску, и даже оставил денег вдвое больше, чем стоили все лекарства, которые Маргарет потратила на своего гостя. Но уйти он не смог из-за своего самочувствия. Он провел в том доме еще несколько дней, стараясь всячески помогать несчастной жительнице старой и далекой от цивилизации деревушки, родители которой рано скончались. Он узнал о ней совсем немного. Узнал ее имя, что она круглая сирота и что живет пользуясь тем, что подарят ей боги. Но этого хватило, чтобы молодой ловчий влюбился, как мальчишка. Не помешал даже деревенский парень, который жил по соседству, помогал Маргарет и был, в общем-то, ее суженым. Но… Грегор даже словом не выразил свои чувства. Для себя он это объяснял тем, что уже давно отдал сердце своему призванию. Он был королевским ловчим, и семейная жизнь была не для него. Он почти не бывал в родном городе, что уж говорить о собственном доме; его каждый день поджидали десятки опасностей, которые могли оборвать его жизнь; а его должность, которой он так гордился, вызывала черную зависть у множества людей. Такой человек не может быть хорошим мужем, а потому он покинул дом Маргарет с гордо поднятой головой. Однако сейчас Грегор понимал, что он просто боялся. Ужасно боялся. Сильнее, чем когда на него вылетел безумец с тесаком. И именно поэтому он оставил Маргарет свои имя и город. Он сказал, что обязан ей жизнью и потому, если вдруг ей понадобится поддержка королевского ловчего, он сделает все, чтобы помочь. Однако весточка пришла лишь много лет спустя. Едва Остен прочитал первые строчки, написанные дрожащей, неопытной рукой, как перед его взглядом всплыло лицо Маргарет. Даже в словах, что легли на бумагу косыми линиями, он узнавал ту добрую и заботливую девушку. Но когда он закончил читать это послание, грустная улыбка разбила все его тайные надежды. Девушка уже давно превратилась в замужнюю женщину, у которой был молодой и умный, но неопытный и… не самый самостоятельный сын. И она просила человека, которого когда-то спасла, позаботиться о ее ребенке, как когда-то она позаботилась о ловчем. Сказать, что сердце Остена было разбито, — значит сказать правду. Никогда после он не встречал девушку, что поразила бы его так сильно. Однако… он держал свое слово. И он ответил, что с радостью примет Артура Бардофа как собственного брата и воспользуется своими связями, чтобы мальчик оказался в лучших условиях, какие только могут быть. Однако для начала ему необходимо было встретиться с ним лично, посмотреть на него и убедиться, что юноша горит жаждой справедливости именно так ярко, как описывает это его мать. И вот сейчас этот юноша стоял перед ним, сверкая белозубой улыбкой, что вновь напомнила Грегору о его матери. И конечно, эти голубые глаза. Светлые и чистые, словно озеро родниковой воды. Грегор не сумел сдержать грустной улыбки. — Сэр… Грегор? Все в порядке? — Артур с растерянной улыбкой немного наклонился в сторону, чтобы убедиться, что Остен смотрит мимо него. Ловчий же встряхнулся и огладил пальцами бороду, стирая с лица улыбку. Должно быть, он слишком надолго погрузился в воспоминания. — Да, конечно. Просто задумался. — Рука опустилась, и пальцы привычно погладили печать, свисавшую с пояса. Однако то, что Грегор увидел, заставило его нахмуриться. Эта печать была не просто символом его важности. Кроме того, это был магический артефакт. Не особо дорогой, так что каждому ловчему их выдавали в количестве нескольких штук, однако невероятно полезный. Стоило Остену сжать в пальцах знак королевского ловчего, как он начинал видеть нити магии. Конечно же, он не мог их распознать или как-то с ними взаимодействовать, — в конце концов, для этого нужно быть магом. А таких среди ловчих было совсем немного, потому что колдунов всех мастей гораздо охотнее принимали в стражники и солдаты, да и работа эта была попрестижнее и поспокойнее. Впрочем, Грегору было достаточно увидеть магию, а уж разобраться с ее владельцем позволял большой опыт. — Постой… Твои глаза. Я вижу там… какую-то магию. — Ох, сэр, вы можете видеть магию? — Юноша воодушевился и с таким удивлением заглянул в глаза Остену, что ему даже стало немного жаль, что он не маг. — Вынужден огорчить, Артур, но нет. Однако моя печать ловчего позволяет мне видеть чужое колдовство. — Ох… — Секундное разочарование тут же сменилось новым воодушевленным интересом. — Это очень здорово! А такую выдают каждому ловчему? — Конечно, и в нескольких вариантах. У меня есть та, которую я обычно вешаю на пистоль, другая есть на вороте моего плаща, еще одна — на рукаве, и последнюю я храню в кошеле. — Грегор слегка прищурился, перебирая в воспоминаниях то, как выглядит каждый символ. Однако тут же он встряхнул головой, возвращаясь в настоящее. — Так что это за магия, Артур? — А, да. Мой отец Флигерт… Вы знаете моего отца, сэр? — Совсем немного. И зови меня просто Грегор. — Остен слегка отвел взгляд, однако упоминание мужчины, сумевшего жениться на девушке его мечты, заставило его слегка сжать кулаки. — Конечно, простите, сэр… Грегор. Так вот, мой отец часто ездит в город, торгует деревом. И в одну поездку он взял меня, и он очень удивился, когда увидел, что я толком названия лавок прочитать не могу. Мы посетили аптекаря и выяснили, что у меня серьезные проблемы с глазами. Я не вижу далеко. — Артур рассказывал живо, активно жестикулируя и поддерживая свой рассказ с помощью самых разных выражений лица. Грегор не сдержал улыбки, следя за погрузившимся в воспоминания юношей. — Можно было купить очки, но они очень хрупкие, я бы их обязательно разбил. Я всегда любил лазать по нашему лесу и часто падал там, спотыкаясь о корни. Тогда нам посоветовали посетить магическую лавку. И там мы и купили этот амулет. Бардоф вытащил тоненький голубой кристалл на ниточке, скрывавшийся в вороте его рубахи. — Маг что-то там поколдовал, я надел его — и стал видеть гораздо лучше! С тех пор я его и носил, не снимая. А еще… — Артур ненадолго замялся, словно раздумывая, стоит ли ему рассказывать какой-то еще кусок истории. Наконец решившись, он прикусил губу и кивнул сам себе, после чего поднял голову и встретился полным уверенности взглядом с Грегором. — А еще он меняет цвет моих глаз. Мне достались отцовские, темные. А благодаря этому кристаллу глаза у меня совсем как у мамы. Вот, смотрите… Юноша потянул кристалл верх, снимая его через голову, сжал темную нить, пропущенную через небольшую дырку в магическом камне, и отвел руку в сторону. Через несколько секунд его глаза и правда потемнели, сменив невероятный голубой на скучный карий. Убедившись, что собеседник поверил в истинность его слов, Артур вернул кристалл под рубашку. — Мать… мать сказала, что такой цвет красивее. И что он больше понравится девушкам. Бардоф опустил взгляд и слегка покраснел. Румянец на бледных щеках смотрелся почти так же, как когда-то давно смотрелся на щеках его матери. Грегор, не сдерживаясь, захохотал. Артур испуганно вздрогнул, словно от удара, и поднял взгляд, ожидая увидеть насмешку, но вместо этого увидел лишь искреннее веселье в глазах королевского ловчего. И через несколько секунд юноша и сам звонко смеялся в унисон с Остеном, который вытирал выступившие в краях глаз слезы. Наконец отсмеявшись, Грегор хлопнул юношу по плечу, и тот вздрогнул от тяжести руки ловчего. — Маргарет сказала правду, Артур. Такие глаза выглядят гораздо лучше. Впрочем, если ты найдешь ту самую девушку, то, поверь, ни голубые, ни карие, ни черные глаза ее не отпугнут. Ну да неважно. Ты верно угадал. Я здесь по делу. И ты мне с ним поможешь. С корабля в императорский дворец, если ты знаешь такую поговорку. Готов? — Конечно, Грегор! — Бардоф с готовностью кивнул, и Грегор удовлетворенно улыбнулся, увидев решимость в его глазах. — Тогда пойдем за мной.

***

Вскоре двое мужчин остановились около непримечательного дома, похожего на множество других, что усеивали землю возле Солнечного Собора. Когда-то давно в Кольмаре проживали лишь священники, ухаживающие за «живой статуей», как ее прозвали обычные жители Империи Алдон. И до того, как возвести храм вокруг изображения Юлианоса, были созданы дома, в которых и поселились основатели Кольмара. Для них архитектура домов имела большое значение: белый камень означал чистоту и невинность; глиняные изображения на окнах первых этажей дополняли друг друга, сплетаясь в сюжеты древних легенд о временах, когда ангелы и святые жили среди людей; а на последнем этаже здания размещался алтарь, возле которого священники возносили молитвы Юлианосу. После служителей церкви в Кольмаре поселилось множество людей, которые также считали веру важной частью своей жизни. Например, фермеры и плотники, кузнецы и портные, извозчики и сапожники — словом, представители всех профессий, которые безвозмездно отдавали свои товары представителям церкви. И они повторяли архитектуру домов священников, стараясь и самих себя приблизить к Юлианосу. И когда Кольмар начал превращаться в настоящий городок с жителями, не связанными с церковью так тесно, те решили уже не разрушать единый облик города и строили свои дома в похожем стиле. Конечно, находились и необычные, выбивающиеся из единого архитектурного плана здания, но таких было куда меньше, чем во множестве прочих городов, в которых каждый житель сам создавал свое жилище. Видимо, этого Артур о Кольмаре не знал, поскольку в течение всего пути он молчал и лишь оглядывался, будто стараясь запомнить дорогу. Грегор прекрасно знал, что это бессмысленное занятие, но отговаривать юношу не спешил. Тренировка внимательности лишней никогда не будет. Однако внезапная остановка все равно стала неожиданной для Бардофа, который даже сделал несколько лишних шагов, прежде чем понял, что Остен остановился. Впрочем, Грегор понимал — этот дом не выделялся среди прочих совершенно ничем. Если бы ловчий не посетил его днем ранее, сразу по приезде в город, он бы ни за что не подумал, что он стал местом преступления. Что уж говорить о молодом человеке, который о подобных злодействах разве что в книгах читал, и то если повезет. — Это?.. — Артур указал пальцем в сторону дома, возле которого они остановились, и Остен кивнул. — Все верно, это место преступления. Сначала я хотел привести тебя в другой дом, около которого было совершено ужасающее преступление — украли коня. Изначально я именно из-за этого дела сюда и приехал, ведь конь был чуть ли не голубых кровей. Я быстро раскрыл его и намеревался начать твое обучение с него, но… — Мужчина пожал плечами, слегка улыбнувшись. — Оно оказалось таким скучным. А в прошлую ночь было совершено новое злодеяние, так что почему бы не показать тебе нашу работу на его примере? Ловчий усмехнулся, а после кивнул в сторону дома. — Что ты можешь о нем сказать? — Сказать? Что вы имеете в виду? — Артур склонил голову, и в округлившихся глазах Грегор увидел детское, наивное и откровенное недоумение. — Что ты можешь узнать, смотря на этот дом? — Ловчий сложил руки на груди и приподнял одну бровь, явно выказывая, что дальше они пока не пойдут. — Ну… — Бардоф повернулся к зданию и стал со все тем же недоумением в глазах осматривать его. Он даже не поставил саквояж, должно быть позабыв о нем. — Это определенно… жилой дом. — И все? — Грегор слегка наклонил голову. — Наверное… — Артур пожал плечами, слегка прищуриваясь и вновь окидывая взглядом строение. — Этот дом похож на все остальные, поэтому я даже не могу сказать, насколько богат его владелец. Но когда Остен уже собирался было начать рассказывать собственные наблюдения, юноша вновь указал пальцем на здание, на этот раз на его окна. — Хотя постойте… Вон там, на втором этаже. Одно из окон. Оно… будто бы заляпано чем-то темным. Вроде масла или… — Крови. Грегор удовлетворенно кивнул, оглаживая бороду двумя пальцами. Для человека, у которого совершенно не было опыта, это было действительно отличным проявлением внимательности. У Артура, видимо, был неплохой потенциал, раз в первый же день он сумел заметить кое-что важное. Остен подошел к Бардофу ближе и сам указал на дом, попутно рассказывая о том, что сумел выяснить: — Вор пробрался ночью, но разбудил хозяина дома. Тот бросился на грабителя, но у преступника оказался нож. Он сумел ранить несчастного, и именно его кровь брызнула на стекло. Но это еще не все. Смотри. — Палец ловчего указал на окно первого этажа, которое так же, как и везде, заменяло изображение какого-то святого. — Видишь этот витраж? Тут не обычная глина или стекло. Там есть вставки из серебра, причем настоящего. Оно очень ярко блестит на солнце. Должно быть, оно и привлекло вора — это самый верный показатель того, что в этом доме живет богатый человек. Идем дальше. Грегор указал на приоткрытую дверь и скосил взгляд, чтобы убедиться, что Артур слушает его. Однако тот не просто слушал — он внимал, с широко открытыми глазами следя за пальцем ловчего, как будто ребенок, слушающий интересную сказку. Остен улыбнулся и продолжил: — Посмотри на дверь. Она не закрыта, и даже отсюда видно почему. Замок попросту сломан. Его будто вырвали с корнем. Это должно быть очень громко, правильно? Но с хозяином дома вор встретился лишь на втором этаже. Если бы он вырывал замок своими руками, то сюда прибежал бы не только владелец — вся улица выглянула бы посмотреть, что происходит. Что это значит? — Что? — Артур повернул голову к Грегору, однако не отводя взгляда от здания. — Значит, он воспользовался магией. Либо он сам колдун, либо у него есть какой-то артефакт, который позволил ему вырвать кусок двери, не наделав шума. Так он вошел внутрь и, скорее всего, вышел. Согласен? — Да… Кажется, все верно! — Артур повернулся к Грегору с удивленной улыбкой. — Это совсем как в книгах! Вы каждое преступление так расследуете? — Хотелось бы. — Остен вздохнул и покачал головой. — Чаще всего у меня не получается найти достаточно улик, чтобы составить полную картину преступления. Почти всегда приходится полагаться на удачу… или помощь волшебников. Этот случай тоже очень сильно отличается от книг. Внутри ты не найдешь брошенного фамильного клинка или следа от подошвы с именем вора. Я посетил этот дом вчерашним вечером и не сумел найти ничего интересного. Только множество открытых шкафов и ящиков. Это определенно был вор, который что-то искал. Грегор усмехнулся и отвернулся от здания, после чего махнул Артуру рукой, призывая его следовать за ним, и направился к ратуше. — Впрочем, найти преступника мне все же зачастую удается. Очень редко, когда у преступления нет свидетелей. К тому же грабитель что-то да похитил. И если я узнаю что, то смогу найти, кому это продали. В конце концов, воры редко когда похищают что-то для личного пользования. — Но как вы узнаете, что именно украли? — Бардоф пошел следом за ловчим, перехватив саквояж поудобнее. — Хозяина дома ранили, но не убили. Прямо сейчас он в ратуше со списком вещей, которых не досчитался. Он его, должно быть, всю ночь составлял. Кроме того, по его описаниям должны были нарисовать вора, которого он успел увидеть. Мне не дали с ним поговорить, потому что ему нужно было отдохнуть. Остен обернулся, кинув быстрый взгляд на юношу, следующего за ним. — Кроме того, хотел дождаться тебя, чтобы ты тоже мог задать парочку вопросов. — Спасибо, Грегор. — Артур улыбнулся. Его взгляд посветлел, словно он действительно обрадовался, услышав это. — Я постараюсь задавать правильные вопросы! — Не стоит. Порой неправильные вопросы позволяют узнать даже больше, чем правильные. Когда-то я смог раскрыть преступление, спросив, кем работает сосед жертвы. Я думал, что его убили клевцом. Это… такой острый молот. Однако один из людей, живших неподалеку от места преступления, был сапожником. В итоге оказалось, что он убил несчастного соседа вбиванием гвоздя, который потом вытащил. — Невероятно! Грегор негромко усмехнулся, услышав реакцию юноши. Вполне нормальная реакция для человека, который наверняка в жизни не видел убитых. Впрочем, Остен тоже думал не о несчастном, а о том, насколько необычен этот способ убийства. — Я сказал то же самое.

***

Путь до ратуши занял совсем немного времени. Найти кабинет начальника стражи тоже было делом пары минут, и вот Грегор с Артуром стояли в небольшой комнате, половину от которой занимал внушительный стол из темного дуба. За ним сидел пухлый и лысеющий чиновник в мундире, разбирая какие-то бумаги. Однако он ждал королевского ловчего не в одиночку. Кроме него, здесь был низкий мужчина лет пятидесяти, чье плечо было перемотано белым бинтом, — очевидно, несчастный владелец дома. Но еще в кабинете стоял человек, чьего появления Грегор совершенно не ожидал. Едва он вошел в комнату, как все его внимание оказалось приковано к худому и высокому мужчине с сединой на висках и маленькими круглыми очками в золотистой оправе, которые он постоянно поправлял, часто смотря на маленькие часы на руке. Довольно дорогой механизм, который, однако, всегда позволял узнать точное время. Но стоило Остену войти, как этот мужчина улыбнулся и взмахнул рукой. — Ох, Грегор, вы уже пришли! Как прошла?.. — Виторей, что ты забыл в Кольмаре? Неужто тебя в награду за заслуги перед императором перевели в глушь? — Остен удивленно вскинул брови и протянул руку мужчине в очках, которую тот с улыбкой пожал. — Грегор-Грегор, не стоит. Не такая уж Кольмар и глушь, тут есть… Собор. — Ты же понимаешь, что я о местном спокойствии. Тут почти нет серьезных преступлений, к которым ты так всегда тянулся. Кстати, Артур, — Грегор повернул голову к юноше и указал тому на собеседника, — это Виторей, он тоже королевский ловчий. Один из немногих, кого я так уважаю. Виторей, это Артур. Он тоже хочет стать ловчим. Юноша вытянулся в струнку, приветливо улыбаясь, однако друг Грегора не уделил ему много внимания. Он лишь мельком улыбнулся, кивая и поправляя свои очки. — Да, приятно видеть подрастающее поколение, но я здесь по делу. Видите ли, согласно одному из последних указов, когда преступление касается магических артефактов, о нем обязательно должны уведомить столицу. — И это именно такое преступление? — Грегор перевел взгляд на пострадавшего, который открыл рот, намереваясь ответить, но Виторей прервал его, с улыбкой кивнув: — Да. У господина… — ловчий ненадолго замолк, опустив взгляд на бумаги, — Вокера похитили его амулет, который передавался в его семье уже много поколений. Он потомок одного из первых священников, который поселился в Кольмаре. А амулет позволял увидеть волю Юлианоса, будь то молитва, реликвия или священное место. Довольно… необычный предмет, не находите? — Любой магический артефакт довольно дорогой, даже тот, который могут использовать лишь священнослужители. — Грегор сочувствующе улыбнулся несчастному, который, в свою очередь, слегка отступил, видимо неправильно прочитав выражение лица обыкновенно угрюмого мужчины. — Ну, не только они. — Виторей вновь поправил очки и положил часть бумаг, заполненных мелкими буквами, на стол. — Однако, помимо этого, вас наверняка заинтересует кое-что еще. Господин… — чиновник вновь кинул быстрый взгляд на бумаги на столе и поправил очки, — Вокер довольно хорошо описал вора. А местный художник очень постарался, так что у нас теперь есть довольно понятный портрет грабителя. И вам он может показаться знакомым… Мужчина развернул бумагу, которую держал в руках. На ней был изображен мужчина лет тридцати с рыжими кудрявыми волосами, карими глазами и довольно приметным шрамом — крупным ожогом над левой бровью. Едва Грегор увидел этот рисунок, как он развернулся и покинул кабинет, игнорируя раздавшиеся крики, зазывающие мужчину обратно в кабинет. Он даже не удостоверился, что Артур следует за ним, просто направился к выходу из здания. Юноша же ненадолго замер в растерянности, но затем все же бросился следом за Остеном. Однако у самых дверей ратуши Виторей нагнал-таки друга и коснулся его плеча, чтобы остановить, за что заслужил угрюмый взгляд, брошенный в ответ, когда Грегор вырвал руку из цепких пальцев мужчины. — Я не собираюсь искать его снова. Зачем? Чтобы повесить невиновного? Я покидаю этот город, Виторей. Немедленно. Займись этим делом сам. — Ох, да ладно вам, Грегор… Мы оба знаем, что ты куда талантливее меня. К тому же я сам приехал сюда, прервав на середине дело о пропавшем завещании одного очень богатого жителя столицы. Мне необходимо заняться им прямо сейчас. — Мужчина негромко вздохнул и вновь поправил очки. Он смотрел не прямо на Остена, скорее немного ниже, словно бы… виновато? — Да, Грегор, я понимаю. Прошлая охота за ним прошла… плохо. Но ситуация изменилась. — Ох, да? Аристократам снова вздумалось попирать своими ногами справедливость? — Грегор говорил искренне. Несмотря на то что слова звучали даже излишне пафосно, он проговорил их так быстро и эмоционально, что в его честности было трудно усомниться. — Ну же, не стоит говорить такими громкими словами. Напротив, на этот раз они скорее… хотят справедливости. — Даже звучит смешно. Грегор отвернулся и с силой ударил по тяжелым дубовым дверям с металлическими вставками, распахивая их одним толчком. Ловчий действительно был довольно силен. Однако Виторей не сдавался, явно намереваясь убедить Остена: — Грегор, постой! Аннелис начал убивать! Услышав это, Грегор замер на секунду. А затем развернулся, прищурившись. — Возможно, если бы его кинули в темницу, этого бы не произошло. Ловчий развернулся и направился по улице к дому, в котором он остановился. Виторей же застыл на ступенях, ведущих к входу в ратушу, и наконец обратился к Артуру, которого до этого будто бы не замечал: — Не беспокойся, это всегда так. Он очень угрюмый, но зато… честный. И жаждет правды. Когда он закончит сердито хмуриться, скажи ему, что стражник будет ждать его у входа на склад около городских конюшен. Они дальше по улице. Виторей поправил очки и закрыл дверь, скрывшись в ратуше. Юноша вновь ненадолго замер, а после бегом нагнал Грегора. Он некоторое время шел позади ловчего, что быстрым шагом двигался по улице, и молчал, словно набираясь уверенности, чтобы заговорить. Вскоре он наконец произнес: — Сэр… Грегор. Ты… не будешь расследовать это дело? — Нет. Я уже предоставил им этого вора на блюдце, но свиньи в мундирах предпочитают собственное обогащение. — Но… он же не только вор, но и убийца. Разве мы не должны найти его? — Зачем? Они же все равно отпустят его на свободу, как уже делали это. Грегор остановился и наконец повернулся к Артуру. Он нахмурился и уставился в глаза юноши… однако замер, столкнувшись со взглядом этих чистых голубых озер, что смотрели на него со смесью уверенности, смущения и… сердитости? Да, в уголках его глаз даже появились небольшие морщины, так непривычно смотревшиеся на молодом лице. — Но, Грегор… Разве мы не должны сделать все, чтобы справедливость восторжествовала? Моя мать, когда рассказывала о вас, говорила, что вы… вы готовы были пожертвовать своей жизнью, чтобы поймать преступника. Разве погибшие… не должны быть отомщены? То, как Артур смущался, проговаривая эти слова, показывало, что он находил их несколько наивными. Вероятно, он почерпнул их из своих книг, которые читал в детстве. Однако в то же время он действительно верил в них. Он говорил с такой уверенностью, что это было очевидно. Но самым главным было то, что… — Ну хорошо. — Грегор тяжело вздохнул и отвел взгляд в сторону. Ему самому было немного… стыдно. — Просто… Возможно, позже я расскажу подробнее об этом преступнике. Пожалуй… мы можем хотя бы место преступления осмотреть. Ну и дать им какие-нибудь подсказки, если мы что-нибудь найдем. Остен улыбнулся и хлопнул по плечу юноши, который вновь вздрогнул от удара, должно быть не ожидая его. — Спасибо, Артур. Пойдем. Виторей сказал, куда нам нужно подойти? — Да. — Бардоф кивнул и указал пальцем на крупное здание дальше по улице. — К складу возле конюшен. — Как знал. — Грегор усмехнулся и направился к указанному дому. Возле него их и правда ждал стражник. Молодой мужчина в металлической кирасе, с мушкетом в руках и саблей на поясе взмахнул рукой, приветствуя ловчего, и сделал шаг в сторону, открывая проход. Остен благодарно кивнул и зашел внутрь. Артур последовал за ловчим в темный длинный коридор, что под прямым углом вел к двустворчатой двери, из которой лился яркий свет. Едва они зашли в комнату, как стало понятно, кого именно убили. Многих. Склад был завален телами рабочих в самых разных позах, залитых кровью, заваленных ящиками, с вывернутыми конечностями и свернутыми шеями. Едва войдя, Грегор вскинул брови. Он даже был не удивлен — поражен до глубины души. Повидавший за многие годы службы десятки и сотни самых разнообразных мертвецов, Остен не ожидал увидеть такое количество тел в одном месте. А Артур… Грегор развернулся на внезапный звук — и как раз вовремя. Юноша отвернулся, согнувшись пополам и прижимая ладони ко рту. Однако это, очевидно, не помогало. Его рвало. Остен выругался себе под нос и схватил юношу за плечи, аккуратно выводя его на улицу. Едва они покинули склад, как ноги несчастного подкосились окончательно, и Бардоф упал на колени возле входа. Грегор же несильно похлопывал его по спине, старательно отводя взгляд в сторону. Юноша от каждого прикосновения вздрагивал, словно едва сдерживая новый рвотный позыв. — Ничего страшного, Артур. Это вполне нормальная реакция. Меня тоже тошнило, когда я увидел своего первого мертвеца. Мы можем вернуться завтра. Ты сделал уже довольно много для своего первого дня. Пойдем, я провожу тебя до постоялого двора. Пойдем, пойдем, Артур…

***

В отличие от солнца, луна не могла дотянуться своими тусклыми бледными лучами до улиц, спрятавшихся в тени высоких домов. А потому ему помогали волшебные фонари, что зажглись, едва на небе появились первые звезды. Однако эта улица почему-то оставалась темной, словно бы что-то мешало магии подсветить белые стены склада, в котором произошло ужасающее преступление. Лишь один яркий, но маленький огонек светился в ночи, то тускнея, то вновь разгораясь. И этот неровный свет, напоминавший свечу, отражался в золотистой оправе очков человека, который курил трубку. И этот огонек описал петлю в воздухе, когда мужчина вздрогнул от внезапного звука чужого голоса. — Надеюсь, вы позвали меня по веской причине. Юноша щелкнул пальцами, и небольшой голубой огонек возник над его пальцами, освещая темные волосы, что падали на лицо, прикрывая голубые глаза, которые сейчас были куда тусклее, чем днем. — Его нет рядом?.. — Виторей заглянул за спину юноши, словно бы выискивая кого-то. Однако тот лишь покачал головой, поднимая глаза к небу. — Он уже спит. Так зачем вы пригласили меня на встречу? — Господа хотели узнать, все ли идет по плану и не может ли… — Конечно же все под контролем. Юноша повернул голову, бросив быстрый взгляд на ловчего. И Виторей вздрогнул, словно бы от порыва холодного ветра. От этого взгляда по его коже будто пробежали мурашки, настолько он был ледяным. — Он ни о чем не догадается и направится туда, куда мне надо. — Отлично. — Ловчий кивнул и взмахнул трубкой. Огонек потух, и мужчина отвернулся от голубого фонарика, что оставался единственным источником света на всей улице. — Я рад, что мы работаем вместе, господин Финниан… — Меня зовут Артур, Виторей. Голос, по-юношески звонкий, сейчас звучал невероятно серьезно и так спокойно, что мужчина невольно подобрался. Он словно слушал генерала, опытного и умелого командира, который готовится отдать новый приказ. — И я бы предпочел дотошность радости. Постарайтесь не просить встречи без причины. Это может быть опасно, если он настолько умный, насколько вы считаете. Ловчий ненадолго замер, а после кивнул и направился прочь, скрывшись во тьме через несколько шагов. А юноша щелкнул пальцами вновь, и огонек потух, оставив его во тьме. Он не сводил взгляда с неба до тех пор, пока вновь не увидел на черном полотне белые точки. — Представление началось.