Amber Chronicles: the scarlet butterfly

      Кохэку вкратце описал ребятам ситуацию Энни. Они очень ей сочувствовали, всем было жаль, что они не смогли с ней попрощаться, но долго это не обсуждалось, чтобы не омрачать и без того напряженную атмосферу.       Пытаясь отвлечься, Киллуа с Гоном непринужденно общались. Кохэку сидел рядом и одновременно далеко от них, слушал лишь краем уха и смотрел в окно, думая обо всем и сразу. В скором времени ожидается сюжетный поворот, и практически ничего не поменялось, так что произойти он точно должен. Стоит ли вмешиваться? Сохранить приблизительное знание будущего или спасти друга? С другой стороны, Киллуа должен через это пройти и самостоятельно с этом справиться, чтобы суметь в будущем спокойно отделиться от семьи и брата. Да и это станет проверкой их дружбы с Гоном и мощным толчком для налаживания полного доверия. Наверное, так будет лучше для всех, если Кохэку оставит все как есть, но, дьявол, как же трудно держать себя в руках, когда имеешь такую власть.       Омрачали еще и мысли о том, что будет еще дальше. Что ему делать? Самостоятельно, опережая ребят, пойти на гору Кукуру, где живут Золдики? Кохэку задумчиво скользнул взглядом по Киллуа и снова вернулся к такому занимательному окну. Почему-то чувство вины душило его уже заранее. Так, пора прекращать, подумать о будущем можно в самом будущем. Тем более уже виднеется земля, а это значит, что скоро корабль прибудет к месту назначения.       Так и случилось: совсем скоро дирижабль приземлился рядом с изящным отелем интересного стиля, помесь европейского и египетского. Снаружи и внутри он будто светился из-за золотых вставок и хорошо подобранных цветов: слоновую кость идеально подчеркивали детали контрастного цвета темно-голубого неба, словно ласковые солнечные лучи выглядывают из-за грозового облака. Всё сдержанно, но явно дорого и качественно, — удивительная забота о таких простых людях, как экзаменуемые на хантера.       Сами экзаменаторы удивлены не были и сразу завели всех в просторное помещение без мебели, где уже по стеночке стояли скрытые наблюдатели, что сопровождали участников большую часть времени. А пока председатель не присоединился к сей скромной компании, всех расставили в кривоватую шеренгу прямо посередине зала. Слева, вдоль свободной стены, встали экзаменаторы.       Кохэку поставили за несколько людей от парочки психов. Будь его воля, он бы в другой конец от них ушел вообще в другой зал, но делать нечего. Да и потом, они же не совсем рядом. Тут вот справа тот лысый ниндзя, слева друзья — вполне спокойная обстановочка. К тому же, вот уж зашел председатель, а это значит, что скоро будет не до месторасположения других.       — Приветствую, господа. Хорошо отдохнули? — председатель встал напротив, скрестив руки за спиной, и улыбнулся. — Этот отель принадлежит экзаменационной комиссии. Пока не закончится этап, он в вашем полном расположении.       К председателю один из людей в черном подкатил стенд, накрытой серо-голубой тканью.       — На сладкое мы припасли для вас турнир из поединков один на один, — и председатель стянул эту ткань, показывая систему боев, где номера участников были скрыты под длинной наклейкой.       Кохэку усмехнулся. «Турнир из поединков один на один», как звучит-то. Прям почувствовал себя гладиатором на арене Колизея с щитом и тупым мечом в руках. А турнирная сетка какая интересная, симметричная. Для незнающего прям бои насмерть за одну лишь лицензию.       Мысли Кохэку подтвердились бормотанием со стороны Леорио. Он как раз-таки и предположил, причем довольно логично, что пройдет экзамен только тот, кто победит всех.       — Нет, — Нетеро даже для убедительности приподнял указательный палец, — Одной победы достаточно.       — Одной? — спросил Гон в замешательстве.       — Что же это за турнир такой… — вопрос оставили без внимания.       — Победители выбывают, а проигравшие продвигаются дальше по турнирной лестнице, — Нетеро решил объяснить подробнее для особенных, — короче, кто умудрится проиграть всем, уйдёт ни с чем. Теперь ясно?       — Получается, сдадут все кроме одного человека?       Кохэку закатил глаза, тихо вздохнув. Спасибо, Кэп, только что буквально это и сказали. Ханзо, видимо, все же услышал этот тяжелый вздох, потому чуть замешкался.       — Именно, — с недрогнувшей улыбкой подтвердил председатель. Ему определенно нужна медаль великого терпения и добродушия, даже поклоняться ему не грех. Кохэку бы ударил, если бы его переспросили то, что он сказал секунду назад пару раз, разжевав и подав на блюдце.       Кохэку одернул себя. Что-то его на язвительность и скептицизм потянуло. Хотя сейчас простительно, все же ответственный момент на носу.       — А посев у нас будет вот такой, — Нетеро сдернул длинную наклейку, показывая очередь и бои претендентов. Парень вскинул брови с удивлением, замечая себя против Ханзо, когда он проиграет Гону. Глаза проскользили дальше, пытаясь найти различия. Память подводила, либо не было каких-то значительных деталей, но что-то явно сменилось помимо того что его вставили в таблицу. Впрочем, ладно, можно сориентироваться походу. Проигравшим он не станет, а вот возможность надрать зад лысому ниндзя за то, что он будет мучать Гона, Кохэку точно уж не упустит. Самая радостная новость — то, что он не будет биться с Гиттаракуром и Хисокой. Хотя поставить его в один ряд сразу с двумя его друзьями, Гоном и Киллуа, было жестоко со стороны председателя.       Почувствовав на себе изучающий взгляд, Кохэку медленно обернулся и сощурил глаза в насмешке, а затем подмигнул, предчувствуя сладкую месть. Увидев, что маленькая сценка явно напрягла будущего противника, довольный собой, парень отвернулся обратно, слушая председателя дальше.       — Круто, да? — он снова показал рукой на стенд, — у каждого претендента будет как минимум две попытки, чтобы попытать своё счастье в поединке.       — А почему у кого-то две попытки, а у кого-то их пять? — недоуменно спросил Поккл. Кстати, логичный вопрос отсюда исходит, почему Кохэку вообще отвесили столько попыток? По его ощущениям, он только на солнышке грелся да от психов бегал, а помогал в основном из тени, то есть активности у него было хорошо если чуть больше Иллуми, только вот у него на две попытки меньше. Да и Киллуа после него… странно, хотя и грех жаловаться. Дают — бери.       — Чего уж всё так плохо сбалансировано? — спросил самый старый участник.       — Так и знал, что спросите… — председатель прикрыл глаза, — моя схема отображает то, как вы проявили себя на протяжении всего экзамена. Был лучше остальных — получишь больше попыток, оказался хуже — дерешься меньше.       Многие были в лёгком недоумении. Киллуа, что стоял как раз рядом, так вообще явно был раздражен: его эго задели, да и особой любви к Нетеро он не питал. Кохэку чуть улыбнулся, выглядел друг действительно похоже на злого, но все еще белого пушистого котенка. Киллуа засунул руки в карман шорт и перекинул вес на левую ногу.       — Какой вы, деда, честный, — с легким ядом протянул он, — не расскажете ли поподробней, как считали? — но, несмотря на свое недовольство, серьезность он сохранял.        Председатель пару секунд с зеркальной серьезностью смотрел на подростка, после же сделал вид, что задумался, наклонив голову к правому плечу, и…       — Фиг вам! — резко вскрикнул председатель, явно потешаясь над лицами претендентов.       — Почему?! — тут же вскликнул Киллуа, и сейчас был совершенно как тот же котенок, на которого нашипели в ответ. Кохэку успокаивающе положил ему ладонь на плечо, чуть сжал и отпустил. Киллуа пусть и особо не отреагировал, но расслабился.       Нетеро добродушно и весело рассмеялся, как добрый дедушка. Кохэку даже немного пробрала ностальгия, возникли смутные воспоминания, как гладят по голове, и явно не из этой жизни. Не сильно мотнув головой, Кохэку отбросил мысли, не хватало ещё в тоску упасть.       — Информация сверхсекретная, — все лицо председателя показывало его искреннюю улыбку. — Не имею права раскрывать. Но основную суть рассказать могу, — на этом моменте Нетеро стал вновь серьезным. Все стали слушать его слова ещё внимательнее, чем раньше. Кажется, даже сами экзаменаторы прислушались, — ваша оценка состоит из трех пунктов, — он наглядно выставил руку с загнутыми двумя пальцами, оттопырив три. — Физические способности, умственные способности и общее впечатление. Физические способности — это ловкость, подвижность, выносливость и острота восприятия, умственные же мы оценивали как упорство, умение адаптироваться, рассудительность и находчивость. Хотя, по правде говоря, эти два критерия не так важны, вы все достаточно сильны, раз добрались до последнего этапа. Главное, на что мы упирались - это впечатление. Грубо говоря, ваш хантеровский потенциал, оцененный вашими наблюдателями и теми, кто сдавал вместе с вами, — закончил объяснения председатель, давая участникам осмыслить услышанное.       Кохэку обернулся на Киллуа. Прямо на его лице отображалась борьба «почему я не лучший» и «да и больно надо было». Каким бы взрослым он порой ни казался, подросток есть подросток. Тот повернулся с вопросом, но парень качнул головой, оставляя его одного со своими мыслями.       Тем временем уже подошло время для объяснения правил в боях.       — Правила предельно просты: оружие разрешено, жульничать запрещено! Противник сдался — вам зачисляется победа. — Нетеро на пару мгновений замолчал, и продолжил уже строгим голосом. — Но учтите, если убьете своего противника, вас тут же дисквалифицируют! Экзамен закончится, и все остальные претенденты получат лицензию без боя, — На этом объяснения были завершены — начнем же последний этап!       Все разбрелись по краям зала. Кохэку присел на край подоконника, удобненько облокачиваясь на стенку. Ханзо разминался, Гон, в попытке себя чем-то занять, делал то же самое.       — Первый бой, Ханзо против Гона, — наконец объявили начало. — Я буду судить вас. Маста, приятно познакомиться.       — О, здравствуйте. Помню, вы за мной на четвертом этапе следили, — Ханзо узнал наблюдателя, значит, у паренька какой-то талант да есть.       — Заметили? — скорее утверждающе проговорил Маста.       — Конечно. — кивнул Ханзо, — Я так понял, за каждым кандидатом своего проверяющего закрепили.       Кохэку немного улыбнулся, наблюдая за растерянностью Гона и Леорио, что не заметили слежки.       — Большое вам спасибо, благодаря вашим отчетам мои таланты смогли по достоинству оценить, — непринужденно сказал лысый, и продолжил уже самовлюбленным и уверенным тоном — хотя в себе-то я не сомневался.       Улыбка Кохэку скривилась, почему-то он чувствовал неловкость за него. Как оно? Испанский стыд? В этом чувстве его поддерживали, впрочем, абсолютно все в этом зале.       — Прошу начинать, — с такой же кривой улыбкой произнес судья, отходя от середины зала.       Кохэку теперь вообще отвернулся от зала, рассматривая зеленые деревца и проходящих мимо людей. Сейчас бы на речку, а не вот это все… Да, это он так пытался отвлечься, простите уж за такую слабость, но сложновато наблюдать за избиением младенца, а по-другому это никак не назвать. Да и уши не отключишь, так что мозг и сам дорисовывал все картины. Хотя в этот раз Гон таки смог достать его парочкой ударов помимо своего коронного, когда он пнул выпендрежника по пальцам, но все равно в этом зале уже все презирали этого парня.       Но вот, наконец, Ханзо надоело, и он сдался, а уже потерявшего сознание Гона унесли в медпункт для перевязки ран. Экзамен продолжается.       Следующий «бой» состоялся между Курапикой и Хисокой. Почему в кавычках? Потому что сражались они недолго, и то — Хисока склонился к уху противника, а когда до того дошла переданная информация, фокусник с улыбкой отстранился и объявил себя проигравшим.       Кохэку уже полулежал на подоконнике, лениво покачивая свисающей ногой, наблюдая за всеми сквозь полуприкрытые веки. Его клонило в сон, но он держался. Сейчас не время спать, пригревшись на солнышке. Правда, кое-какое действенное заставило его поднять голову: во-первых, Хисока почему-то направился в его сторону, что даже немного сбило его с ритма, а во-вторых, сейчас его бой с Ханзо, которого он так ждал. Так что игнорируя подошедшего, он спрыгнул с подоконника и вышел к судье.       Ниндзя уже готовился к бою. Хотя разминка ему явно не требовалась, он снова зачем-то выполнял какие-то упражнения, пока Кохэку спокойно стоял, скрестив руки за спиной. Лишь сделал вид маски снова как обыкновенный овал с прорезями для глаз, не снял даже своего плаща, что для всех казалось странным. Многие недоумевали с беспечности, даже от его компашки чувствовалось беспокойство после того, как Ханзо отделал Гона. Лишь несколько людей понимали, что тут даже не стоит вопрос о победителе.       Но вот Ханзо явно думал, что он лишь очередная легкая добыча, и разминался, наверняка чтобы в очередной раз повыделываться. Это уже изрядно надоедало, хотелось скорее укоротить наглецу нос, который он так поднял к небу. Всего через минуту…       — Бой третий. Ханзо против Кохэку! — наконец-то, скорее, скорее… от предвкушения на губах подростка, что скрывались под маской, заиграла мрачная улыбка. — Прошу.       Парень вышел ближе к центру, Ханзо встал напротив него. Почему-то пухленький судья избегал зрительного контакта, лишь скомкано поздоровался в ответ на приветствие. Кохэку отыскал взглядом своего наблюдателя — видимо, этому Масте что-то рассказали, нагнав страху. Ну и ну, какая у него уже репутация формируется среди хантеров, даже и не скажешь сразу, хорошая или плохая.       — Кстати… разрешите вопрос, — Хандзо некультурно показал пальцам на судью, ожидая его ответа.       — Какой?       — Как я понял, вы не засчитываете ни потерю сознания, ни технический нокаут. То есть, только сдача противника считается победой?       — Все верно, — кивнул судья. Выглядел он, как будто жалеет, что согласился в этом участвовать.       Со стороны послышался легкий смешок и тихое клацание. Кохэку кинул быстрый взгляд в сторону звуков, успев заметить, что известная парочка жаждала увидеть, как он надерет кое-чей зазнавшийся зад.       Вот это группа поддержки, конечно…        — Начинайте, — тяжело вздохнув, произнес судья, бросив последний взгляд на Ханзо, и ушел снова в сторону.       — Нападай первым, — хмыкнул Кохэку, чтобы дать ему хоть какой-то шанс.       — Как джентльмен, пропущу даму вперед, — с насмешкой произнес ниндзя.       На секунду всё застыло.       Глаза блеснули красным, зал весь подобрался, а кто-то успел парня в своих мыслях похоронить.       — До чего банально, — вздохнул Кохэку и… исчез.       Да, вот так — исчез в пустоту на секунду, а затем так же из ниоткуда появился перед Ханзо, выбивая искры у него из глаз.       Он правда постарался контролировать силу, чтобы просто опрокинуть того на спину, но от падения в полу осталась вмятина, а ниндзя, кажется, крепко так приложился затылком. Оставалось надеяться, что это вправило ему мозг, а не сделало еще хуже.       Кажется, Ханзо хотел что-то сказать, может, сдаться, но было уже поздно. Пока он пытался опомниться от удара, Кохэку достал несколько тонких маленьких игл из сумки и ввел в кожу в паре точек так, что его язык онемел.       — Я уважаю это искусство игл, — тихо произнес парень и чуть улыбнулся. Тот, кому адресовано это сообщение, явно его услышал. Кто же знает, зачем Кохэку это сказал — наверное, порыв вдохновения.       — Тебе бы стоило выучить урок об уважении, — теперь слова предназначались Ханзо. По мере своей речи он размеренно вставлял иглы в чужое тело… впрочем, теперь это было не тело, а холст жуткого творца. — Кажется, в кодексе ниндзя есть заповедь об уважении противника, разве нет?       Ниндзя ничего не мог сказать, но глаза его красноречивее любых слов. Ох, выражение этого понимания и ужаса — ведь теперь он в чужой власти, и потому, что не может говорить… Что за прелесть, он ведь не может даже сдаться.       — А еще объясни, почему ты произносишь слова «дама» как оскорбление? Никогда не видел женщин, кроме своей матери? Или ее тоже не видел? — насмешливо хмыкнул, продолжая свою пытку. И все-таки что касалось силы, у этого человека действительно был талант — слабо проклевывалась аура. Сейчас для жертвы это даже плохо: Кохэку прикрыл глаза, положил руку ему на грудь и влил прямо в него немного своего нэн.       Самому Кохэку это позволило ярче увидеть каналы, а вот для Ханзо это отразилось невообразимой болью, но никак он не мог ее выразить — лишь закатились глаза.       — Слабенький ты… это ведь еще терпимая боль. Я не сделаю тебе ни на грамм больнее того, что ты заслужил, — Кохэку похлопал его по щекам, чуток возвращая ниндзя на землю, чтобы он продолжал слушать. Всего пара нажатий с нэн совсем рядом с каналами, и он уже готов был умереть, лишь бы не чувствовать этой боли. Как читал Кохэку, это должно было ощущаться как острое жжение изнутри.       Кажется, Ханзо хотел заплакать, но держался на какой-то сумасшедшей грани. Пациент почти готов. Кохэку начал вытаскивать иглы обратно, кроме тех, что держали его язык за зубами, а затем показал их жертве.       — Хочешь еще разок? — с насмешкой произнес парень, но глаза ниндзя уперлись прямо в него, с ужасом и мольбой остановиться. — Заплачь.       Было в нем некое злорадство, но в голосе скользил лишь ледяной холод. Унизь себя самостоятельно, пойми, что тебе не за что винить меня, осознай, что это лишь плата за то, на что ты права не имел… и тогда может быть…       — Какой послушный-то стал, — хмыкнул Кохэку, видя, как одна слеза скатилась по чужой щеке. А за спиной стояла оглушительная тишина.       — Сдаюсь, — охрипшим голосом и судорожно, словно ему было сложно управлять языком, произнес Ханзо, как только из него вытащили последние иглы.       — Бой окончен, победитель — Кохэку! — несколько нервно сказал судья.       Кохэку помог подняться ниндзя, что даже с помощью еле стоял на ногах.       — Уф, это было сильно, впервые с таким сталкиваюсь, — Кохэку не ожидал что Хандзо решит завести диалог после публичного унижения. Видимо, пытался хоть как-то исправить ситуацию, — это было очень больно, но почему-то я чувствую себя бодрым, хотя тело все еще ужасно болит. Я рад за Гона, что его честь защищает такой сильный человек.       Кохэку лишь хмыкнул на его речь, но ничего не ответил, и Ханзо от него отстал, так что можно было спокойно вернуться на свой подоконник и дальше греться на солнышке. Какая прекрасная погода на улице — не мешал даже Хисока под рукой, тем более что он ничего не говорил, лишь спокойно тасовал карты в руках.       И всё же так хочется летней беззаботности…