Лис и пëс, или Похождения неугомонного

Несколько сотен лет спустя…

      Проснувшись утром, Бэй Яньцин поначалу не понимал, почему ему так плохо и почему у него болит голова. Затем он никак не мог взять в толк, где находится, как оказался тут и что произошло. А ещё говорят, что демонам людские привычки не свойственны. Расскажите это Бэй Яньцину, которого сейчас мучило похмелье после выпитого пива собственного приготовления. Обычно демон ограничивался лишь одним кувшином, но в тот раз по какой-то причине впал в раж. И теперь оставалось надеяться на то, что он ничего такого не натворил.       Дверь в комнату со скрипом, от которого Бэй Яньцин ещё больше поморщился, отворилась, впуская внутрь девочку, держащую в руках тарелку. По запаху, исходящему от содержимого тарелки, угадывался куриный бульон — традиционное народное средство от похмелья, как говорил Демон Чёрных Вод. И теперь этим народным средством девочка собиралась потчевать Бэй Яньцина.       Малышка поставила тарелку на прикроватный столик и посмотрела на схватившегося за голову демона. Тот, наконец, обратил внимание на подношение и хрипло спросил:       — А-Фэй, это что такое ты принесла?       — Куриный бульон, — ответила жестами А-Фэй.       — Ну понятно, средство от похмелья для бедных, — сыронизировал Бэй Яньцин, — ладно, давай сюда. Голова болит не могу.       А-Фэй коснулась ладонью лба и покачала головой, что, вероятно, значило: «Папочка, ну ты даёшь, это ж сколько надо было выпить!». Бэй Яньцин пил бульон с такой жадностью, что не заметил, как выпил его весь. Какой-то момент он просто сидел и задумчиво смотрел в одну точку. Ждал, когда голове станет немного полегче. В следующий раз точно будет меньше пить, чтобы потом с похмельем не мучиться.       — Бульон это, конечно, хорошо, — наконец, сказал Бэй Яньцин, — но меня вот что интересует. Насколько я помню, мы кур не держим…       А-Фэй начала жестикулировать:       — Как это не держим? Ты сам вчера принёс в дом шесть кур. Из одной я как раз бульон сварила, так что ещё пять где-то бегает.       Из всех жестов старшей дочери Бэй Яньцин уловил только число пять.       — Чего? Чего пять? О чём ты говоришь?       А-Фэй махнула рукой.       — А ну-ка пойдём, спросим у кого-нибудь другого.       А-Фэй возмущённо замахала рукой:       — Да говорю тебе, ты сам вчера кур притащил!       Но Бэй Яньцин встал с кровати и, покачиваясь, двинулся в сторону выхода из комнаты. Взгляду его предстала следующая картина. По дому гордо шествовали три курицы, за остальными двумя гонялись А-Ся и А-Джен. Стены украшали какие-то рисунки и иероглифы. На полу валялись разорванные клочки бумаги. В комнате царил запах куриного помёта. В углу притулился ковёр, в которой к немалому удивлению Бэй Яньцина была закатана спящая Бань Юэ. Завершало композицию зрелище спящего за столом Пэй Су, чей правый глаз был украшен синяком.       — Черепаший дрын, это я с ним сделал? — ругнулся про себя Бэй Яньцин.       А-Фэй, стоявшая рядом с отцом, кивнула, мол, вот тебе и пейзажик.       — Так, булка, ты мне можешь по-человечески сказать, что произошло? — обратился к дочери Бэй Яньцин.       А-Фэй качнула головой.       А-Джен, с большим трудом поймавший курицу и с таким же трудом старавшийся её удержать, проворчал:       — Проснулся, наконец, пап? Смотри, что твои куры натворили? Весь дом изгадили!       — Да с чего это они мои? — удивился Бэй Яньцин.       — Да с того, что ты вчера шесть кур приволок!       — А-Джен, ты считать разучился? Тут как минимум пять кур. Где ты шесть увидел?       — Так шестую А-Фэй на бульон пустила, чтобы тебя в чувство привести. Вон целый котелок сварила.       А-Фэй развела руками:       — Я же говорила.       Бэй Яньцин окончательно перестал что-либо понимать. Выяснить, откуда у них в доме взялись куры, он ещё успеет. Другой вопрос: кто побывал в его доме и испещрил все стены надписями и прочей настенной живописью? И какого ляда здесь забыли Сяо Пэй и Бань Юэ? И кто бедную девочку в ковёр укатал? Не тот ли, с которым Сяо Пэй подрался, что аж синяк заработал?       Тем временем устав бегать за курицей А-Ся подошла к Бэй Яньцину:       — Пап, слушай, ты вчера пришёл навеселе, с ковром на плече. С тобой был Пэй-шишу с курицами. Разбудил нас своими пьяными воплями. И теперь нам даже интересно, что такого на пиру пошло не так, что ты домой вернулся при таком вот параде?       Бэй Яньцин произнёс:       — Хочешь узнать причину? Я тебе её назову. Вон она! — и указал на Пэй Су, что сейчас шевельнулся и спросонья даже пнул сновавшую у его ног курицу.       Демон поднял с пола один большой клочок бумаги и прочитал написанное его почерком надпись «Отдай поместье…». Да что произошло-то?       — Значит так, А-Фэй, иди буди Пэй-шишу, а ты, А-Ся, вместе с А-Дженом попробуешь вытащить из ковра Бань Юэ. А кур потом куда-нибудь определите. Да, и отмойте вот это вот безобразие.       Когда спустя полторы палочки благовоний всё в доме было уже чисто убрано, правда, пришлось помучиться с курами и ковром, Бэй Яньцин всё это время сидел за столом и прямо из котелка потягивал бульон вприкуску с самой варёной курицей, от которой успел съесть по меньшей мере гузку, ножку и теперь принялся за крыло. Пока дети с интересом рассматривали узор на ковре, к демону подсели Пэй Су и Бань Юэ. Девушка после путешествия в ковре чувствовала себя неуютно и на всякий случай старалась не смотреть на старого друга, боясь, что ещё может прийти в его голову. Сам же Пэй Су ехидно поинтересовался:       — Как себя чувствуешь?       Объев крыло и сложив на столе косточки от него, Бэй Яньцин ответил:       — Отвратительно, такое чувство, как будто я стряпнёй генерала Хуа пообедал.       — Ты хоть что-то помнишь из того, что было?       — Я только помню, как выпил махом шесть кувшинов с пивом. Вы ж все там веселились. Ещё бы: Цзюнь У нет, у остальных тоже всё чинно благородно. И только я один сидел смурной. Ни награды, ни почестей, ни поместья, в конце-то концов. Как бедный родственник, честное слово. Это я тоже помню. Потом я выпил на дорожку седьмой кувшин с пивом… И всё… Больше я не помню. Но я хотя бы никого не задел?       Пэй Су ответил:       — Ещё не хватало, что бы ты кого-то задел. Тебе, как пьяному, эту выходку бы не простили. Нет, ты просто тихо и мирно покинул пиршество. А мы с Бань Юэ ещё там побыли какое-то время и тоже ушли. И вот тут-то всё и начинается.       Бэй Яньцин нахмурился: то, что он сейчас услышит, ему явно не понравится.       На пиру Чума Юнъаньская держался до последнего, но, оказавшись за его пределами, начал буянить. Ушедшие чуть позднее с пира Пэй Су и Бань Юэ были очень удивлены, когда спустя какое-то время спокойного пути обнаружили следы буйства демона. Первым делом пьяный Бэй Яньцин разорил птичьи гнёзда, разворошил парочку муравейников, даже лесных котов погонять успел. А у очередного развороченного муравейника его след затерялся.       — Где ж теперь его искать? — ругался про себя Пэй Су.       — Как бы он чего не натворил? — переживала Бань Юэ.       Слова подруги были резонными. Пьяный Бэй Яньцин был даже хуже Зелёного Демона и Черноводной Ведьмы вместе взятых.       — Но-но-но, — прервал рассказ бывшего друга демон, — ты про Шэнь Сян так не говори! Она мировая женщина: без неё малютка Фа Нин не повстречалась бы, наконец, со своим папашей. Ну да ладно. Кроме того, что я разорил гнезда с муравейниками, больше ничего такого не натворил?       По красноречивому взгляду Пэй Су стало понятно, что да, натворил.       Из леса они вышли в небольшой городок, жители которого уже наверняка видели десятый сон. И лишь из окон одного постоялого двора горел свет. Оттуда доносилась песня, исполнитель которой обладал таким дурным голосом, что хотелось просто зажать уши. Вот и ответ на вопрос, где надо было искать Бэй Яньцина, а Пэй Су даже не сомневался, что это он орёт дурниной.       — Это не Чума Юнъаньская, — ругнулся молодой мужчина, направляясь в сторону постоялого двора, — это пьянь лесная.       А «пьянь лесная», между тем попивавшая очередной кувшин пива, ограничилась не только любовной лирикой. В ход пошли и песенки его собственного сочинения. Ладно бы, если это были просто песенки, но это были частушки, которые Бэй Яньцин сочинил ещё во времена войны Юнъаня с государством Баньюэ. А когда и они закончились, то в ход пошли и похабные частушки, в которых упоминались имена не только его сородичей, вроде Зелёного Демона Ци Жуна или демона-ростовщика Юаньчжана, но и небожителей. Не все, но большинство из них стали героями этих песенок, например, про ту же Лин Вэнь демон сочинил порядком пятьдесят куплетов.       Собравшаяся публика с восторгом слушала пение Бэй Яньцина, если, конечно, его пьяные вопли можно было назвать пением. Пэй Су и Бань Юэ зашли в гостиницу, когда демон пел частушку, героем которой уже стал его соперник. В куплете одним из величайших грехов был указан факт отказа передачи ему, Бэй Яньцину, поместья вместе с землями. Тут уж Пэй Су не выдержал и, не слушая предупреждений Бань Юэ, подошёл к веселящейся публике с явным намерением снять со стола певца. Бэй Яньцин не сразу сообразил, в какой момент публика затихла, а когда до него дошло, что к чему, выдал только два слова:       — Черепаший дрын…       — А ну слезай, — сказал Пэй Су вместо приветствия.       — Сяо Пэй, это ты, что ли? — демон опустился на корточки, — хо-хо, тебя тоже за праздничным столом обделили, что решил продолжить банкет в местах не столь отдалённых от небес? О, прости, забываю… Какие небеса? Тебя же сослали на… Нет, не буду говорить на сколько, а то публика не поймёт… А я тут вон людей развлекаю: пляшу, пою.       — На этот раз, Яньцин, твоя песенка спета. Давай слезай.       — Пожалуйста, пожалуйста, — Бэй Яньцин не стал спорить, слез со стола и встал напротив Пэй Су.       Тот оглядел пьяного и едва стоявшего на ногах молодого мужчину и поморщился:       — Позорище…       Бэй Яньцин вздохнул, обдавая своего оппонента пивным запахом:       — Ох, не я такой, Сяо Пэй, жизнь такая. Ну вот посуди сам. У всех всё хорошо: сёстры воссоединились, младшенькая скоро за своего генерала замуж пойдёт, этой старой развалины больше нет, даже у этой малявки-контрабандистки всё хорошо. А у меня что? Ни жилища постоянного, весь в долгах, детишек кормить надо. Что остаётся делать в такой ситуации?       Если публика прониклась сочувствием к несчастному демону, вынужденному запивать своё горе, то с Пэй Су номер не прошёл. Он схватил соперника за рукав фиолетовой газовой накидки, отвёл в сторону и сказал:       — Можешь пить, можешь шутить, но свои обиды на чём-либо вымещать не смей.       Бэй Яньцин удивился:       — Когда это такое было?       — А вот недавно. Зачем ты разорил птичьи гнёзда? Ни за что не поверю, что ты решил сырыми яйцами закусить. А муравейники зачем разворошил? А коты лесные, которых ты гонял?       Бэй Яньцин тем временем углядел Бань Юэ:       — Сяо Пэй, а ты молодец. Ты знаешь об этом? На кой ляд ты сюда Бань Юэ притащил? Ты посмотри, как публика на неё таращится. Сколько раз говорил тебе, что девчонке в постоялом дворе не место?       Только Пэй Су скомандовал уходить, когда кто-то из посетителей крикнул:       — Эй, молодые господа, а за выпивку кто платить будет?       Секундной заминки хватило, чтобы Пэй Су ослабил хватку, а Бэй Яньцин с удивительной для пьяного демона прытью подорвался с места и кинулся бежать со двора, попутно выкрикивая: «Врёшь не возьмёшь!».       — Угадай, кому за твой концерт с попойкой пришлось заплатить? — спросил Пэй Су.       Бэй Яньцин в это время уплетал куриную грудку, а потому не сразу расслышал вопрос бывшего друга. И когда же он прервался на бульон, то, наконец, ответил:       — Только не говори, что тебе.       — Правильно, мне.       Бэй Яньцин скосил глаза в сторону Бань Юэ:       — Правда, что ли?       — Да, — ответила девушка, — и ты бы слышал, как он тебя крыл последними словами.       Бэй Яньцин опустил глаза вниз и снова приложился к котелку. Отпив немного бульона, он спросил:       — Ладно, что было дальше?       Интуиция правильно подсказала демону, что концертом и попойкой на постоялом дворе его приключения не закончились.