Броманс Киноманьяков

We're brawling through this night together.

We're stuck here just failing forever…

I knew from the start —

We're falling apart!

Whenever you lose, we'll be

together.

Кинотеатр. Обшитые и мягкие сидения кресел, соединенные в несколько рядов, уходящих куда-то в высоту. Приятная духота вскруживает голову, а запах всеми так любимого попкорна въедается в одежду и зрители, в предвкушении, смотрят на огромный экран. Но сейчас зал пустовал. Стены украшались продолговатым еловым шлейфом и яркими ёлочными игрушками. Гирлянда продолжалась прямо до огромного экрана, на которой со всей мощи проецироваться прожектор, да так, что в свете можно было увидеть каждую пылинку. На первом ряду в середине сидели два парня, что, по видимому, что-то смотрели. — Всякий раз, когда ты проиграешь, мы будем вместе-е-е! — Слышится хриплый голос более старшего из товарищей. Бастер прокашлялся, достал зажигалку из кармана и вновь поджег и без того тлеющую сигарету, совершенно не боясь сигнализации. Он выдыхает большой клубок дыма и сгибается вперед. — Должен признать, Фэнг, меня эта песня всегда за душу берёт. — Даа, Бастер… — Протянул Фэнг, слегка скучающе уставившись на экран. — Ну ладно, хватит. Фэнг поёрзал на сидении и достал небольшой пульт, нажал одну из кнопок и содержимое видео быстрой скоростью начало перемотку. — Эй, Фэнг… Что ты делаешь? — Перематываю к месту, где проявляемся мы! — Но нельзя же смотреть не подряд. — Бро, для этого имеется пульт, непутёвый. Кадры быстро мелькают перед глазами и в полумраке отлично отображаются на огромных солнцезащитных очках Бастера, что всё также сидел в своей позе. Он сжал сигарету в зубах, а пепел стряхнул прямо на пол. Секунда молчания. — Но так все сразу с толку собьются! Надо вернуться в начало истории. — Но нас не было в начале истории! — Фэнг переводит подозрительный взгляд, вскидывая бровь и откидываясь на спинку сиденья. — Мы в ней были! С самого начала! — Бастер выпрямляется и поворачивает голову к другу. — Но читатели то об этом не знают! — Парень забрасывает одну руку себе под голову. — Так давай расскажем им нашу историю. На экране, совершенно случайно, стоп-кадром появляется AVI скример, отчего тот пугает наших любителей кино. Те прыгают за сиденья прячутся между рядами и любой, кто бы на них посмотрел со стороны, подумал, что они полные идиоты. — Хорошо, хорошо, ты прав… Давай расскажем им нашу историю. — Ошарашенно тараторит Фэнг, возвращаясь в прежнее состояние и перелезает на первый ряд обратно. — Замечательная идея. — Мы заглянем за кулисы, как бы откроем всем, что происходило за кадром. На историю внутри истории. — Ведь они не знают, что мы там были, хотя и не знают, что мы были там. Правда? — Лучше бы и я не сказал. Да! Бастер обходит сиденья и возвращается к своему месту, поглядывает на товарища по цеху и слегка сердечно воздыхая. — Так…мы вернемся в начало? — О нет, Бастер, нет… Мы вернёмся куда раньше. Задолго до начала. В конце-концов, экран темнеет и погружает весь зал в такую же темень. Огни гирлянды гаснут, взгляд направлен лишь прямо, глаза искрятся и время словно замедляется.

BRAWL STARS.

…приквел?

«Маленький провинциальный китайский городок. Солнце сегодня очень высоко и все никак не думает уходить за горизонт, а день кажется длинным для работяг-жителей. Влажность в воздухе кажется повышенной, а кругом все покрыто золотистыми и красными листьями, жадно впитывающее расу утреннего дождя. По пыльным дорожкам, с маленькими рюкзачками, весело смеясь бегут дети, до ужаса бледные и худые, но так задорно смеющиеся, что на их фоне местные жители забывали о своих проблемах.» — Ну вот… С чистенького интересного места в позорную яму. — пробурчал Фэнг. «Не смотря на то, что городок был небольшим, детей было достаточно много, а старенький детский, в этом году перекрашенный и отремонтированный, выглядел как совершенно новое здание. Дети толпой заходили в помещение и к воротам здания спешил белесый мальчишка, боясь того, что его могут не пустить. Но он успевает и вбегает в последний момент; неловкая улыбка охраннику, что уже хотел закрывать дверь, но добродушный мужчина с такой же улыбкой пропускает бедного малыша. Он сверкает своими, неестественно зелёными для таких мест, глазками, примыкая к толпе ребят, которые прощаются с родителями. Не смотря на то, что бедное дитя совершенно одно, он не перестаёт сверкать белоснежными зубами, оголяя ещё совершенно маленькие клычки. — Ты Фэнг, верно? — К нему подходит девушка, обращаясь к несу на чистом китайском. — Мне передавали, что ты будешь без родителей. — Да, мастер. День для детей проходил размеренно, но быстро, пока те постигали азы куррикулума. Занятия по методу Монтессори были насыщенными и интересными; конечно, они только начинали свой путь, поэтому всё кругом привлекло внимание. Фэнг слился с толпой. Дети казались расплывчатыми и слишком далёкими от него. Он будто был совершенно один, растерянный и помятый, но введение его в курс дела отвлекал от плохих мыслей. И вот, постепенно вечерело. Последние часы занятий Фэнг проводил за складыванием оригами и это так его завлекло, что он обратил внимание на лёгкую тьму только тогда, когда за некоторыми ребятами приходили родители. За ним, конечно же, никто не пришёл. Он остался практически единственным, за исключением тех детей, родители которых задерживались на работе или иные причины прийти под закрытие садика. Фэнг, ещё совсем не смышленый и такой хрупкий на вид, вышел в пустующий коридор, чтобы переодеться. Единственное, что его остановило, это удивлённый взгляд старшего воспитателя. — Ты один домой пойдешь? — Я уже взрослый! Работники провожали его грустным взглядом, но тот не нуждался в жалости. Он даже навряд ли понимал, что тут такого, тем более он недавно смотрел фильм с участием Брюса Ли, и уже сумел повторить пару приёмов! А то, что его стали незаметно снимать собственные родители — грело душу ещё сильнее. Он чувствовал себя самой настоящей маленькой звездой, а значит он может себя защитить. Медленными шагами, под звуки сверчков, мальчик поднимался в гору, следуя за самой яркой звездой. Эта звезда находилась прямо над домом, в котором тот родился, а значит потеряться он никак не мог. С улыбкой он доходит до ворот и со скрипом проходит вглубь садика, который забит цветами, что очень любит его мать. Фэнг всегда считал свою маму самой красивой женщиной в мире. Она имела стальной характер, но всегда могла совмещать его с нежным характером, особенно по отношению к своему любимому и единственному сыну. Хорошие слова он мог сказать и про своего отца: он был тем ещё заводилой и оптимистом, что, как и бывает всегда, передалось его сыну. Фэнг с теплом вспоминает, как они оба получали хороший нагоняй от матери, когда решались её разыграть. Оба родителя были родителями с большой буквы: оба старались для семьи, любили друг-друга и сына, в них присутствовало уважение и гармония. Но, в последнее время, всё пошло под откос. Нет, они не ссорились. Много плакали, что-то обсуждали за закрытыми дверьми на кухне. Посуда не билась, двери не слетали с петель — были слышны лишь громкие разговоры по телефону и домой наведывались незнакомые люди. Конечно, некоторых Фэнг знал: иногда к ним домой приходили друзья отца, вручали Фэнг гостиницы, проходили на кухню и за закрытыми дверьми опять проходили дискуссии. Долгие, утомительные, с некоторыми выбросами криков и снова обсуждения, не по очереди, а одновременно, что переговорить, а то и перекричать другого. И так по кругу. Мать Фэнг после такого выходила поникшая и потрёпанная, целовала обеспокоенного сына в лоб и уходила в свою комнату. Мальчик уходил тоже, игрался с игрушками, смотрел телевизор и выходил вновь, как бы на разведку. И вот, Фэнг подходит к двери дома. Она оказывается слегка приоткрытой и его встречает желтоватый свет родной лампы. Маленькими шажками он проходит в дом и плотно закрывает за собой дверь и его встречает подозрительная тишина, разбавляемая приглушённым голосом из-за двери кухни. Он идет по коридору, шаг за шагом, но вдруг лампа начинает мигать, как обычно мигает в началах типичных хорроров, а потом и вовсе перестает светить. Стены коридора кажутся Фэнгу неестественно растянутыми, картины на стенах двоятся и дверь перед ним смазывается и расплывается. Из-за двери раздаются еле слышные всхлипы и обрывки слов. — …Уехать… Сейчас… Сын…! Слышаться быстрые и тяжёлые шаги и Фэнга заливают светом. Он быстро отходит и видит, как его мама тяжко дышит. — Нет, ну это невозможно! Либо так, либо никак, и у нас отберут даже то, что есть! Мальчик не может выносить раскаленной и тяжкой атмосферы, хотя и не понимает, что происходит. Родители, в силу возраста их сына, да и огораживания детской психики от проблем, само собой, ничего ребенку не скажут. Он слышит голос своей матери за спиной, но ему уже ничего не слышно — ноги сами несут его за дверь, прямиком на улицу, и тот и сам еле сдерживает наворачивающиеся слёзы. Где можно спрятаться, ребенок уже знает — под крылом его родной бабушки, которая лелеет и холит внука больше, чем, как всем казалось, собственных детей. Мальчик решает направиться прямо туда, в сердце Китая — в Пекин, где она и живет. Он не знает где это, вернее, не знает дорогу туда: Пекин огромен, подобно хрустальному диско-шару. К нему, с полузабытого места, конечно же не добраться, но выбежать хотя бы на большую центральную дорогу уже будет достижением. Слезы градом катятся из глаз, а позади раздаётся громкое «Стой!». Мальчишку перехватывают и сворачивают в тёплых объятиях: оба родителя прикрывают его своими телами от вечернего холода.» Пауза. Громкий всхлип. — Фэнг, ты что, плачешь? — Да нет, что-то попало в глаз… — На, возьми. — Бастер тянется к карману и достаёт салфетку, протягивает её другу и откидывает подлокотник, чтобы приобнять его. «Лазурное небо и покидающий город снизу, от которого скоро ничего не останется. Вон там ласкуток елового леса, а вон там отрезок поля и всё это соединено ленточкой в виде реки — отличное полотно ткани! Со временем оно исчезает и виднеются мягкие, на вид, облака, лежащие словно кусок ваты на стекле. Фэнг, сидя возле окошка самолёта, был под впечатлением. В глазах виднелся ещё больший блеск и он дал себе самое главное обещание: «Когда я стану взрослым — я буду каждый день летать на самолёте!» Мгновение, и самолёт влетает в облако. Всё в окне становится белым даже кончик крыла самолёта теряется где-то в этом тумане. Темнота. Тишина. Фэнг открывает глаза и уже стоит на улице, ловя взгляд пробегающих мальчишек. Палящее солнце отблескивается в его лиловых волосах, и он, с улыбкой, входит в глубь детской площадки. Взгляд направо — песочница, с единственным влекущим его внимание ребёнком, как-то подозрительно и, неясно почему, отличающимся и выделяющимся в глазах других. Рыжий мальчик, носящий очки и футболку с нелепым рисунком динозавра. Он был один, а самое главное, ему было веселее, чем другим…» — О, я! — Бастер улыбается, краем глаза замечая, как улыбается и Фэнг. — Эй, что вы делаете? — Стук каблуков и над ними нависает силуэт Лолы. — Почему мне не сказали, что смотрите фильм? Я тоже хочу! Женщина вальяжно поворачивает голову к экрану и складывает руки на груди. Выглядела она, как и всегда, идеально, волосок к волоску. Воздух пропитался дорогими духами. — Лола, этот фильм про нас! Знаешь ли, тут интимная обстановка и… И секреты! — Возмутился Фэнг, пытаясь выскользнуть из полуобъятий Бастера, заставляя того слегка покраснеть. Бастер сжимает пальцы в кулаке от небольшой неловкости и отворачивает голову. — Нашёл, кого стесняться! Я твоего позора ещё во время твоей учебы насмотрелась, ты думаешь, что меня можно чем-то удивить? — Ну Ло-о-ола-а… — Грэй, мы будем смотреть кино! — Девушка стукнула каблуком и устремила взгляд на новоприбывших. — Пиу. — Грэй встряхивает пачками попкорна, неизвестно откуда и как появившись так близко. — Эй, вы фильм смотрите? — С другой стороны к друзьям подходит Драко. — Легендарные и культовые фильмы не грех показать большему количеству зрителей! — Хихикает также из неоткуда появившийся Мико. — Что за… Пришли даже незнакомые люди! Рядом с Фэнгом села робкая девушка, неловко глядящая в экран. Бейджик её был наименован именем «Лилит», а сама она, неловко улыбаясь, с предвкушением смотрела в экран. — Простите. Недалеко от Бастера сел такой же рыжий, как и он сам, мужчина с топором. Но, в основном, зал наполнялся знакомыми лицами. Звон металла об металла говорил, что какие-то ряды наполнялись роботами, другие же знакомые бравлеры занимали места поближе. — Что за толкотня? — Оглядывался Фэнг, меняясь в лице. Вот недалеко Леон выходит и инвиза, веселя Ниту. Мэйси смотрит на товарищей с улыбкой, пока к ней неловко и спешно подходит Амбер. Колетт с нетерпением ёрзает по креслу, готовая вот-вот взорваться, слушая недовольные вздохи Эдгара, который, хоть и со скрытой, но улыбкой, смотрит сначала на экран, а потом пересекается взглядом с ошарашенным количеством посетителей Фэнгом. Где-то на последнем ряду, собственной персоной, вальяжно расселись участники Bad Randoms, прихватившие с собой друзей, семью и возлюбленных. — Ладно, придётся включать… — Отвернувшись, прошептал Фэнг. — Ты точно не против? — Заботливо и слегка беспокойно спросил Бастер, незаметно от других поправляя прядь его волос. — Расслабься, мы примаслимся к этому. — Фыркает Фэнг и улыбается. Всё же, ему приятно, что все пришли. Он одновременно благодарен Лоле, но и одновременно уже подготавливает план дружеской мести. Тёмный экран. Зрители в предвкушении перешептываются. — Эй, Фэнг… Мне до сих пор среди толпы… не по себе.