Поцелуй сквозь слёзы горя | Том 1

      Раскаты грома умолкли в хмурых облаках только под зарю. Омывающий город ледяной ливень постепенно стих до редкого дождика, что мелодично стучал по кровлям крыш и по бумажным поверхностям алых фонарей. Настала утренняя свежесть. Первые лучи солнца пробились сквозь тяжёлые тучи, и теперь пронизывали главную улицу квартала, постепенно освещая город тёплым светом.  Волк обернулся.  Приоткрыв рот, он жадно вдыхал побольше воздуха, кое стал наконец чистым: запах жжёного миндаля исчез. От безостановочной беготни у демона сбилось дыхание, а из его уст при каждом тяжёлом выдохе исходил горячий пар. Лицо Ань Наньяна осветили тёплые лучи, а с его мокрых волос порой стекали сверкающие на солнце капли; вглядываясь в горизонт города, его лик выглядел непривычно расслабленным и даже слегка удивлённым. Шинсенгуми не мог удержаться: он с интересом разглядывал мужчину, забывая на миг ночную погоню. Демон преследовал женщину всю необъятную ночь.  Вен Хао чувствовал себя виноватым: Наньян всё время носил его на руках, словно мешок с драгоценными пожитками. С другой стороны — он же и не давал этому Веню облегчить ношу и слезть с рук, ещё и сильно ругался в ответ на сопротивление! Под рассвет мужчина почти догнал людоеда, но, по непонятным причинам волк всё же замедлился, и дал лисице скрыться... Вдыхая жгучий морозный воздух, Вен Хао чувствовал, как сильно устал. От чужой беготни его укачивало, словно он находился в недельном путешествии на хлипкой рыбацкой лодке, попавшей в шторм...а каково же этому демону? Неужели он прекратил погоню из-за усталости? Самурай хотел поинтересоваться, но он, почему-то, молчал.  Спустя пару минут наслаждения утренним солнцем, волк неожиданно взглянул на Веня, который без зазрения совести рассматривал его лицо. Вен Хао вздрогнул от чужого внимательного взгляда и не сдержал хриплого кашля, кое так старательно сдерживал.  — Ты плохо себя чувствуешь?       Неожиданный вопрос заставил шинсенгуми растеряться и съёжиться, словно недоверчивый ёж. Его морозило от редкого поддувания ветерка, а щёки горели будто в огне — но говорить об этом Вен, вообще-то,не собирался. Ань Наньян слегка изогнул бровь от чужого молчания и тихо хмыкнул. Порой он забывает о том, какие люди всё-таки хрупкие и упрямые существа, да испрашивать о самочувствии самураев из Юнксу оказалось совсем глупой идеей.  “— Ну,попытаться стоило,”— развернувшись, волк решительно зашагал по пустующей улице. Ни патруля, ни безликих существ не встречалось по пути. Лишь просторные лужи устилали каменистую тропу; на них виднелась рябь от капель дождя и остатки бумажных украшений, сорванных ранее шальным ветром. Пройдя от силы одну ли и минуя несколько поворотов — в нос наконец ударил медовый запах цветущей лозы. Белоснежные хрупкие бутоны изрядно потрепал ливень, и потому дорогу и вход в публичный дом усеяло множество цветочных лепестков. Волк неосознанно перевёл взгляд на балконы второго этажа, и, после секундной нерешительности, зашагал к входной двери. Вен Хао пребывал в удивлении и всё не умолкал: —...Не думал, что тебя такие места привлекают! А на вид такой непорочный благодетель!  Ань Наньян в раздражении огрызнулся: — Лучше молчи!       После тихого стука тяжёлая дверь медленно отворилась. Из помещения раздавались мелодичные девичьи голоса. Показавшаяся из прохода уставшая хрупкая девушка, кажется, не удивилась гостям, а вот Вен Хао в свою очередь приоткрыл рот и выпучил глаза; его щёки слегка покрылись румянцем, и не ясно от чего усилился его жар — от красы женщины, или от проклятого недуга?..Нин Хуа кратко оглядела с ног до головы утренних гостей, оценивая их потрёпанный, грязный и насквозь промокший вид; под ногами волка уже образовывалась лужица из стекающей воды. На лице лекаря читалось явное негодование и недовольство от увиденного. Ань Наньян не успел ничего сказать — девушка его опередила: —Ясно. Заходите.       Щёки Веня загорелись красным ещё ярче. По правде говоря, он никогда не бывал в таких роскошных публичных домах. Повсюду трудились прекрасные луноликие девицы, украшая помещения красными цветами, свечами и золотистыми украшениями. Они очищали поверхности мебели; подготавливали столики к ужину, укрывая их дорогими тканями и расставляя посуду из редкого сорта глины. С последнего посещения волка первый этаж заметно переменился, стал более праздничным и на вид ещё более богатым.       На немой вопрос мужчин Нин Хуа устало ответила: — Сегодня ночью начнётся празднество. Пойдёмте... Я вас осмотрю.       Нин Хуа провела гостей в маленькую, но уютную комнатку на первом этаже. Всюду были расставлены сосуды, на которых аккуратно чернилами была написана информация о содержимом; низкие столики до отказа забиты травами, инструментами и другими немало важными вещами. Даже не скажешь сразу, что на вид неприбранное помещение принадлежит лекарю.        Женщина быстро осмотрела Вен Хао, его раненную руку, и удовлетворительно кивнула: кровь давно остановилась благодаря тёмной ци демона. Его малые познания в медицине спасли самураю целую конечность. Но дальше размышлять лекарю о ране не давал её обладатель: то и дело самурай мешал работать, хлопал себя по груди и твердил о своём прекрасном самочувствии! Твердил и ругался, медленно засыпая и шатаясь — в итоге, надышавшись стоявших рядом благовоний, мужчина так и уснул, мягко свалившись на постель.        Нин Хуа протёрла руки белоснежной мягкой тряпкой и издала тяжёлый вздох: —...Рука будет цела. Ещё, у него есть признаки простуды. Я понаблюдаю за ним, не волнуйтесь. — Усыпила его благовониями? Видимо, не в первый раз такой клиент. — Издал язвительный смешок Ань Наньян. — Шинсенгуми не беспокоятся за себя. Их всегда приводят под руку жёны или любой незнакомый человек с добрым сердцем. К этому тоже можно привыкнуть... —Такая у нас жизнь. Ничего удивительного, — раздался беззаботный зёв в ответ.       Женщина оглянулась и встретилась взглядом с Наньяном. Секундное молчание словно длилось тяжёлую вечность, смешиваясь с нарастающей неловкостью. Волк словно хотел что-то добавить, но Нин Хуа будто прочла его мысли: по её выражению лица было отчётливо ясно, что она не собирается отвечать на назревшие вопросы демона. Так, не собираясь больше разговаривать,волк попрощался и ушёл.  Благовония догорели. Доносилась безмятежная капель снаружи. Распахнутые окна позволяли свежему ветерку проникнуть в помещения. От его дуновения покачивались переливающиеся ткани занавесок и тихо скрипели оконные ставни. Лучи солнца всё больше проникали вглубь длинного коридора, словно освещая дорогу хмурому демону. Медленно приоткрыв дверь, волк проник внутрь просторной комнаты и застыл. Его расслабленное лицо в миг помрачнело, а уши заострились. В глаза бросилась мужская разодетая фигура и спадающие на мягкую подушку алые волнистые волосы. Невзирая на предупреждения Наньяна, Си Шень всё же оказался на этой кровати, отчего в душе демона вновь вспыхнули искры раздражения.  Взмахом волчьей руки дверца балкона приоткрылась. Наньян обошёл широкую кровать и приблизился к спящему товарищу: камень с сердца словно испарился от вида чужого лица. Рана, кажется, совсем не беспокоила брата, а судя по расслабленному лику и исчезнувшим еле заметным синякам под глазами — сон мужчины был глубокий и спокойный.  — Отдохни как следует. — Хрипло произнёс волк, и смахнул с лица синоби иссиня-чёрные пряди чёлки.        Ему редко удавалось выспаться. Сяоюэ был трудягой с самого детства,совсем не обращал внимание на здоровое питание и хороший сон — для него это были обычные мелочи, от которых мужчина легко отказывался ради важных для господина дел. После недавних слов Си Шеня, волк ненароком задумывался о прошлом. Если бы он побольше обращал внимание на состояние близкого — многих ли ошибок демон бы избежал? Ань Наньян поднял взгляд на Си Шеня и...застыл.       Пухлые слёзы слабо блестели от мягкого утреннего света, словно роса на листьях цветов. Они скатывались вниз, по щекам и губам,оставляли мокрые дорожки на коже и впитывались в край одеяла, которое обнимал мужчина. Его брови слегка сошлись к переносице, слабо хмурились, а плечи еле дрожали. Сбитое сопение только сейчас дошло до волчьих, мигом прижатых к макушке ушей. Демон только сейчас приметил, что мужчина лежал у самого края кровати, словно не хотел тревожить покой Сяоюэ. От нового открытия Наньян слегка сгорбился, тяжело вдохнул и секундно задержал дыхание. Своим слабым видом Си Шень вновь напомнил о далёком детстве, когда демон также возвращался в комнату под полночь после изнуряющих тренировок и видел у спящего Сяоюэ влажные от слёз щёки. “— Надо бы спросить, — вдруг задумался демон, склонив с интересом голову в бок. — Я ведь...никогда его не спрашивал”. Морозный сквозняк вызвал мурашки по спине.  Отыскав в комнате ещё одно одеяло, волк лёгким движением укрыл собрата, а после поправил его подушку. Он часто бросал заинтересованный взгляд на слёзы Си Шеня, которые, не переставая, появлялись из-под его густых ресниц; после, Наньян переводил взгляд на Сяоюэ и слабо морщил нос. Довольно противоречивые эмоции заполоняли ранее спокойную пустоту в груди.  Ань Наньян, собиравшийся изначально разбудить и прогнать взашей надоедливого развратника — вскоре попросту развернулся, и, оставляя сон мужчин в покое, тихо покинул комнату. 

《...》

      Время отдыха прошло в спокойствии, и наконец наступили сумерки. Смурные тучи ушли, унеся за собой непогоду, и потому Юнксу вновь вспыхнул в ярких багровых тонах, оживился людским весельем. На первом этаже публичного дома, в чайной — не было ни одного свободного места: их заняли богатые господа, разодетые с головы до пят. Они весело переговаривались между собой,совсем не обращая внимания на окружающих дев. Проститутки сегодня особенно выделялись своей одеждой, кое была единого нежного цвета цветущей глицинии; окружая прибывающих господ, от женщин раздавались сладкие речи и тихие смущённые смешки.  Из приоткрытых окошек раздавались хлопки фейерверков. Волк ненароком прислушивался к ним; ощущая, как от каждого свиста шерсть на ушах щекотливо вставала дыбом, Ань Наньян томно вздыхал и хмурил брови. Он наблюдал за общением господ с балкона второго этажа, порой закатывал глаза от услышанной лести — наигранная болтовня между мужчинами и проститутками раздражала слух сильнее, чем напыщенный говор адептов из каких-либо Великих кланов. Наньян собирался покинуть дом и продолжить разгребать свои дела. Но что-то его задерживало, сковывало на месте; тело казалось деревянным, а сердце каменным.  — Наньян, — наконец, послышался знакомый голос.       Ладони невольно сжались в кулаки, а сердце словно сорвалось в пропасть. Волк не мог найти сил обернуться на зов, и, словно статуя, он неподвижно стоял на месте, кидал надменный взгляд на разодетых в цветные наряды господ, словно на сбор петухов. Только когда тонкие пальцы робко коснулись его плеча — демон наконец смог оторвать взгляд с толпы.        По правде говоря, он пребывал в удивлении. Даже показалось, что пред ним стоял не брат, а богатый господин. Только пара разноцветных глаз Сяоюэ были узнаваемы; полупрозрачная тёмно-синяя ткань укрывала часть лица мужчины, а его смолистые непослушные волосы были убраны в высокий пучок: он был украшен позолоченными шпильками. Такими же были и тонкие повисшие на ушах серьги. Ань Наньян оценивающие осмотрел тёмные одежды, цветом напоминающие лазурит, и небрежно накинутую на плечи багряную накидку. Доносящийся от одеяний надоедливый ягодный аромат заставил волка вновь слегка сморщить нос, чем вызвал у Сяоюэ ответную реакцию — мужчина слегка склонил голову в бок и с немым вопросом уставился на брата.        Ань Наньян долго не думал, и прямо выдал своё разочарование: —О Боги...Зачем ты надел это на себя? От одежд несёт Си Шенем, да так, что за тройку ли учуять можно. — Моя одежда испорчена, — с невозмутимым спокойствием ответил Сяоюэ. Кажется, его ничего не смущало, в отличие от демона. — Да?..—Демонстративно воротил нос волк, — тогда не выходи в таком виде на улицы. А то...затащат ещё в подворотню.       Были ли эти слова проявленной заботой, комплиментом или намеренной издёвкой — Ань Наньян и сам не знал ответа. Демон вновь отвернулся, ощущая, как сердце в груди бешено колотилось, а мысли захватывали голову. С непривычки волк был нервным и слегка дёрганным, а его решительность с появлением синоби — бесследно испарилась. Сяоюэ молча наблюдал за безмолвным поведением младшего. Волк казался сейчас более...живым. Такое поведение узреть Сяоюэ мог только пару раз за всю их совместную жизнь. Синоби встал поближе к волку, и тоже взглянул на гостей дома. Его раздавшийся тихий голос словно заглушал собой весь людской гомон, и заполонял округу: — Ань Наньян. Мне сказали, что ты вернулся утром с господином Вен. Чем ты занимался? — Мы... — Волк сглотнул ком в горле.—...Преследовали женщину-людоеда. Ранее, о ней мне поведал Вен Хао... — Зачем?        Резкие вопросы заставили волка на миг задержать дыхание. Он вновь взглянул на Сяоюэ, и встретился с его внимательным взглядом.        Несмотря на их общее прошлое, и близкие, казалось бы, отношения — этот человек является в первую очередь дзёнином.       Все считали, что лидерство было ему подготовлено Небесами. Сяоюэ среди всех детей отличался умом и поразительным чувством справедливости. В юношеских передрягах мальчишка легко находил путь к примирению, после — долго и монотонно отчитывал нарушителей порядка. Делил еду на всех поровну, но порой сам недоедал; отдавал новые вещи другим, а сам ходил в обносках. И даже в самую холодную зиму Сяоюэ без замедлений укрывал замёрзших братьев одеялом, сам же после грелся в изнурительных тренировках во дворе. Ещё он был справедлив к соученикам, беспристрастен, но, по неясным причинам, всю вину за промахи собратьев разгневанный учитель заставлял отвечать именно Сяоюэ. А тот и не возражал, послушно кланялся и получал удары кнутом за всех. И так, постепенно, минуя года и замечая все перечисленные мелочи всё чаще, и чаще — ученики повзрослели, а старший заполучил их доверие и жизни. А иначе и быть не могло: слишком сильно было уважение и любовь младших к старшему! Учитель даже не имел сомнений в том, кто был достоин стать командиром отряда с трагичной судьбой. В тот вечер, взгляд господина был нацелен именно на него. И кажется, все муки, подготовленные судьбой отряду, мог перенести только их“старший”.       Ань Наньян некоторое время молчал, пытаясь подобрать слова. По некоторым негласным правилам он не мог бродить по городу без разрешения, и что ещё хуже — связываться с военной полицией. Но вскоре он тяжело выдохнул в бессилии,и потёр пальцами бровь. — Помнишь тот публичный дом, где мы нашли гору трупов и девчонку в слезах?Она рыдала оттого, что потеряла свою драгоценную шпильку - память ей от матери. По найденным следам лап, запаху, и, судя по куче трупов в углу, словно оставленных про запас, в доме бывала лиса. Ночной людоед, за которым я бегал - тоже является лисой, ещё и женщиной. Я думаю...она не смогла бы пройти мимо драгоценной шпильки. Всё-таки, лисы те ещё падальщики и воры. — Гонялся...ради шпильки? — Изогнул вопросительно густую бровь Сяоюэ.  Волк кивнули, чуть ли не хрипя, продолжил: — Да. Это не связанно ни с одержимыми, ни с тем мальчишкой, из которого высасывали душу на наших глазах. Вернуть шпильку девушке - лишь моя прихоть.       Сяоюэ молча отвел взгляд в сторону. Перед его взором маячили люди, а от изобилия красок даже побаливали глаза. Мужчина некоторое время молчал, словно обдумывая чужие слова, а Ань Наньян не рисковал и шелохнуться. Напряжение сковывало его тело, ведь, лишь стоит Сяоюэ отдать приказ — поиски вещицы придётся оставить сразу же. — Понятно.        Раздавшийся неожиданно ответ словно вернул Ань Наньяна в жизнь. Он округлил глаза, и несвойственно самому себе,воскликнул: — Что? И это всё? А как же твои причитания о том, что мне не должно делать, ради моей же безопасности?       Сяоюэ быстро проморгался в удивлении, но в отличие от волка, свои эмоции тут же подавил. Мужчина прислонил ладони к парапету балкона и сухо проговорил: — Та девушка...это твоя работа и забота, Ань Наньян. Делай, что хочешь. Но прошу, держи уши востро, чтобы не упустить одержимых людей... Ступай.       Волк лишь открыл рот. Он почувствовал, как мышцы тела постепенно расслаблялись, а на лице даже промелькнула слабая ухмылка. Казалось, его настроение мигом улучшилось.       Сяоюэ внимательно вглядывался в толпу, находящуюся на первом этаже, и любопытный взгляд Наньяна скользнул в ту же сторону. Только тогда волк услышал восторженные девичьи голоса,а окружённый женщинами Си Шень, словно луна в окружении звёзд, сиял от счастья ярче прежнего, — он в миг омрачил собой настроение демона. Внутри вновь вспыхнули противоречивые чувства, а скривившаяся ухмылка Наньяна слегка обнажила клыки, и стала напоминать оскал. —...Шень, скажи:ты правда знаком с ним всего парочку ночей? — Среди женских голосов раздавался взволнованный голос лекаря.  Си Шень лишь мило улыбался девицам, одаривал поклоном гостей; его взгляд бегал по чужим лицам и он, кажется, совсем не слушал Нин Хуа. Волк, собиравшийся развернуться и пойти к лестнице — резко замер на месте и, заострив уши, прислушался получше. Не в его привычке подслушивать вне работы, но сейчас он никак не сдержался в интересе. Сяоюэ искоса взглянул на демона, но замечания так и не сделал — иначе,и без того беспокойный волк тотчас сгорел бы на месте,от стыда. —...Ты беспокоишь меня, Шень-гэ,— не унималась Нин Хуа, слегка дёргая рукав Си Шеня. — У тебя бывали разные интересы в виде людей, но это...этот смертник... Такое“увлечение” тебя лишь на дно потянет, за собой! Наконец, Си Шень обернулся и взглянул на женщину; его голос звучал сухо, с ноткой раздражения: —Это его ты так называешь: “увлечением”? — Мужчина слегка наклонился к её лицу и, прислоняя к своим губам закрытый веер, в пол тона договорил: — Нин Хуа... Я повторюсь: это лишь моё дело.Не лезь ко мне, и особенно к нашим гостям. Ясно тебе? Девушка робко отвела взгляд и промолчала. Волк прижал уши к макушке; слабо поджав губы, он помотал головой и направился к лестнице, плавно обходя слуг дома. Наблюдая, как Наньян в спешке спускался вниз, Сяоюэ слегка приподнял голову и искоса глядел в спину демона. Волчье поведение ему было совсем ново и необычно, но лезть с вопросами мужчина пока не собирался.  Сяоюэ вновь перевёл взгляд на Си Шеня: в толпе людей мужчина особенно выделялся собой, и было вовсе не удивительно, что к нему так притягивалось людское внимание. Взгляд Шеня бегал до поры, пока резко не остановился на балконах второго этажа. Его улыбка смягчилась, выглядела намного искреннее; лицо расслабилось и брови слегка вздёрнулись — такое выражение лица ударом пробило самурайское сердце. Сяоюэ слегка сжался в плечах, ощущая, как загорелись щёки. После, опомнясь, мужчина в волнении потянулся к лицу рукой и дотронулся до тонкой ткани — он издал тихий вздох от облегчения.       Си Шень старательно обходил людей, пытаясь никого не задеть; но по пути он вынужденно порой останавливался, и приветствовал господ. Мужчина словно боялся в лишний раз обернуться и увидеть, что синоби ушёл — но его опасения постепенно утихали от понимания, что самурай его ждал. По крайней мере, так Си Шеню хотелось думать.        Пару минут длились слишком долго — и наконец слегка потрёпанный от спешки господин добрался до второго этажа. Он нервно смахнул спадающий на плечо локон волос и слабо поклонился своему гостю. Не стесняясь, он залился в сладких речах: — Вам этот наряд очень идёт, мой дорогой. Ваш облик мог бы затмить даже луну и посрамить цветы. — Ты мне льстишь. — Проговорил привычную фразу Сяоюэ. Он провёл ладонью по своей груди и опустил взгляд. —...Никогда не носил такой хорошей одежды. — Можете оставить себе! Как напоминание обо мне. — Раздался весёлый голос в ответ.       Сяоюэ молча взглянул на собеседника и оценивающие оглядел его: в отличие от других ночей, сегодня мужчина выглядел более нарядно и...одето. Ранее, он расхаживал по дому с распахнутым воротом одежд — грудью он мог заворожить каждого проходимца наповал, и даже этого не стыдился.  Си Шень, считывая чужой взгляд, в волнении оглядел себя, слегка провёл пальцами по золотым украшениям, блеснувшим в свете свеч от прикосновения; мужчина слабо склонил голову в боки тихо поинтересовался: — Переборщил, да?..       Сяоюэ перевёл на миг застывший взгляд с прикрытой воротом шеи на чужое лицо, напоминающее беззащитного котёнка, которого впервые приласкали; после вновь опустил взгляд и, приблизившись к мужчине поближе, он потянулся рукой. Си Шень с удивлением наблюдал, как его гость слегка коснулся воротника и поправил запутавшиеся между собой золотистые цепочки. Под конец, синоби с отрешённым видом вновь отвел голову в сторону и выдохнул: —...Нет. В самый раз. Си Шень не смог сдержаться от широкой улыбки. Только Боги знали, о чём он думал, украдкой рассматривая профиль синоби. Сяоюэ и сам ощущал, как в груди что-то слабо кольнуло, а настроение даже слегка улучшилось. Пытаясь отвлечься, он искал взглядом своего напарника, но от Ань Наньяна и следа не осталось. Он словил себя на затаившемся дыхании, когда Си Шень встал рядом и коснулся плечом плеча самурая. Мужчина весело болтал, не хотя заканчивать диалог. — Как ваша рана? Пока вы спали, я приходил и немного подлечил вас. Сяоюэ с издёвкой поинтересовался: —Приходил, пока я спал? Это...неприлично. —И...и это вы о приличии м-мне говорите? — Встрепенулся собеседник. — После всего... —Си Шень.Со мной всё хорошо. — Шепнул самурай, слегка прикрыв глаза; он явно довольствовался наивной реакции собеседника.        Музыка, раздававшаяся с открытых окон, стала только громче. Девушки начали приглашать гостей на улицу, рассказывая об выступлениях дев, открытии лавок с приглашёнными торговцами, и о самом начале празднества. Толпа постепенно стягивалась к выходу, и помещение становилось пустоватым и затихшим. Служанки быстро выполняли работу; убирая оставленные гостями мусор да использованную посуду со столов, они немного приукрашали центр первого этажа, застилая широкой плотной тканью пол. Как только толпа освободила помещение, в глаза бросились красные тона украшений и убранства; они навеяли смутные воспоминания. Сяоюэ оглянулся и не сдержал интереса: —Скажи мне: в какую честь всё-таки праздник? Он и сам догадывался.  Красный цвет мог означать лишь одно, и Си Шень, не скрывая, лишь подтвердил догадки: — Одну девушку выкупили из нашего дома. Праздник, длинной в три ночи - наш последний подарок для неё. — Мужчина обернулся к Сяоюэ и с нежностью в голосе добавил: — не хотите ли посмотреть на праздник, вместе со мной?  Сяоюэ наигранно закатил глаза, склонил голову вправо и томно выдохнул: —... С моим не зажившим плечом возвращаться к работе пока не стоит. — Это значит “да”? — Мужчина слабо склонился вперёд, заглядывая в глаза Сяоюэ; поверх чужой кисти он положил свою ладонь.  Увидев еле заметный кивок в ответ, он с довольной улыбкой повёл самурая на улицу.       Открыв тяжёлую дверь — в лицо тут же подул слабый ветер; он игриво взлохматил пряди волос и унёсся прочь.  На улице стояла удивительно тёплая погода. Квартал наполнял привычный людской шум, а мелодичная музыка доносилась от балконов второго этажа публичного дома: прекрасные девы ловко перебирали пальцами струны, играя на белоснежных инструментах гуцинь. Улица у дома удовольствий сияла ещё ярче, чем раньше: переливающиеся украшения всех оттенков красного цвета тянулись между домами. Бумажные фонари и шёлковые ленты укрывали собой ночное небо, и порой, когда луна выглядывала из порывистых облаков — её серебристый свет проскальзывал между украшениями и пробегал по макушкам людей, словно целуя их.       Лавки местных торговцев меркли перед набитыми до отказа столами; то и дело доносились от них зазывания или неумолкаемая болтовня. Людей тянуло к приезжим торговцам, словно к мёду, ведь купцы предлагали сокровища со всей Империи! Людской интерес можно понять: сегодня, на столах купцов можно найти, казалось, что пожелает душа. Встречались даже лавки с подделками в виде криво расписанных защитных талисманов — но даже у таких обманщиков образовалась своя щедрая толпа покупателей.       Си Шень бережно подхватил синоби под руку и обходил с ним каждую торговую лавку; он ни на миг не переставал улыбаться и без устали говорил о всякой всячине, а исходящее от него тепло напоминало собой утреннее заспанное солнце — размышляя об этом, Сяоюэ еле заметно прижался плечом к мужчине и лишь молча следовал ним. Си Шень хватал всё, что плохо лежало: он показывал узлы из красных нитей, кроликов из сладкого воздушного теста, расписные пиалы для чайной церемонии... Он наслаждался прогулкой в компании с самураем, и не столь важно то, что говорил лишь он один. Мужчина иногда ощущал напряжение спутника и, стараясь как-то подбодрить, одаривал самурая широкой улыбкой — и на радость сердцу, это работало. Сяоюэ, видя беззаботное лицо знакомого, лишь довольно хмыкал, качал головой и с украдкой рассматривал всё, что спутник ему показывал.       Синоби никогда не бывал на празднествах, в самом центре бушующего людского веселья, и потому искренне не понимал, что ему нужно делать. Ощущая неловкость, он порой не знал куда деть руки, и потому машинально хватался за рукав лазурного ханьфу знакомого. После — слабо хмурился, когда Си Шень ласково гладил того по рукам, тем самым успокаивая.  Так, миновал всего лишь час в виде спокойной, обычной жизни.       Вскоре, сквозь толпу протиснулась худощавая высокая девчушка. Слегка дёргая рукав Си Шеня, она что-то шепнула ему в ухо, после указала в противоположную сторону. Мужчина широко улыбнулся, встрепенулся и сунул ей в руки мешочек с серебром: — Вот как. Умница моя!.. Дорогой, прошу простить, я сейчас вернусь. Подождите меня здесь...только не уходите!       Самурай не успел и опомниться, как Си Шень уже исчез в толпе, словно солнце скрылось за горизонтом. “— За таким и не поспеешь...” — издав разочарованный тяжёлый вздох, Сяоюэ сделал пару шагов в сторонку, ближе к лавкам, и потерянно уставился на товары. Ими были сделанные из хрупкого фарфора фигурки кошек с раздвоенными хвостами — искусные изделия явно были посвящены демонам-посланникам. Они были разных размеров, ширины и цвета; животные застыли в различных позах, словно время остановилось.  Мужчина перевёл взгляд на соседнюю лавку; от знакомого содержимого его руки слегка вздрогнули.        Он и сам не понимал, как спустя мгновение очутился подле неё: у староватой лавки, за которой задумчиво стоял его ровесник-торговец. Незнакомец с растрёпанными светлыми волосами слегка горбился и, раздумывая, крутил в руках только что вырезанную из дерева вещь, отдалённо напоминающую своими изгибами и зазубринами гребень для волос. Таким был и весь его товар: начиная от роскошных и украшенных драгоценностями нефритовыми гребнями и шпильками, и заканчивая обычными и деревянными, но искусно расписными замысловатыми узорами. Торговец тихо и невнятно пробормотал что-то под нос, и поднял усталый взгляд — Сяоюэ, что собирался взять украшение, тут же отдёрнул руку. Глаза незнакомца блеснули в свете алых фонарей; он с улыбкой слабо поклонился,и указал рукой на свой товар: — Господин, доброй вам ночи. Вы можете трогать и рассматривать... Пожалуйста, не стесняйтесь. Сяоюэ опустил взгляд и отмахнулся: — Прошу прощения. Вы не так поняли. У меня всего два кусочка серебра. Не хватит на такие красивые вещи. Он собирался развернуться и уйти поскорее, но от мягкого голоса самурай застыл на месте. Торговец небрежно смахнул с лица кудрявые пряди волос и улыбнулся: — Гребень - символ чувств. Хороший подарок для особенного человека. За такую цену могу предложить свои самые первые работы...не такие аккуратные, но они тоже хороши. Он протянул пару небольших гребней. В отличие от лежащих на поверхности стола, украшения в руках человека казались совсем иными — простыми, но изящными. Их покрытие потускнело со временем...но они выглядели всё равно аккуратными и прочными, что указывало на мастерство создателя. Сяоюэ в волнении разглядывал гребни, слушал тихий монолог торговца... За свою жизнь самурай редко испытывал такие чувства, как неуверенность, и сейчас...оно сковало тело синоби так, что вздохнуть было тяжело. Спустя пять минут из толпы показался Си Шень. Завидев, что Сяоюэ терпеливо ожидал на своём месте — мужчина расплылся в игривой ухмылке, отчего ловил на себе взгляды мимо проходящих людей. Обходя каждого,он в спешке подоспел к самураю — точнее, мужчина чуть ли не влетел в него с объятьями. Си Шень, запыхавшись, в нетерпении схватил синоби за руки и заголосил: — Мне тут рассказали, что недалеко открылась лавка одного господина, который приехал на праздник из другой Империи. Я давно его ждал в нашем городе! Он привёз различных сладостей, и я купил для вас немного! Мужчина пошарился рукой за пазухой и вытащил оттуда небольшой свёрсток. Аккуратно его развернув, на свет показались небольшие шарики тёмного цвета, от которых повеяло сладким молочным ароматом. Си Шень взял один шарик пальцами, и, подойдя к Сяоюэ ещё ближе — медленно нырнул рукой под полупрозрачную вуаль и прислонил сладость к чужим губам. — Это называется “шоколад”. Его делают из какао... Отведайте, это очень вкусно. Сяоюэ послушно приоткрыл рот и взял шарик. Немного прожевав, губы самурая слегка поджались, а глаза проморгались от удивления. Он ощущал, как щёки изнутри слегка щекотало от вкуса и от ощущения маслянистой тающей сладости; слегка сморщив нос и взглянув на Си Шеня, Сяоюэ долго не мог найти слов, чтобы высказаться. Оторвать глаз от мужчины самурай всё не мог; он словил себя на том, что светящийся от счастья Си Шень, его улыбка с ямочками и прикрытые глаза — очень напоминали собой сладость так называемого шоколада. От мыслей, синоби слегка смутился и поник головой. — Вам нравится?.. Смотрите: есть ещё немного. Это всё для вас. Только, не ешьте всё сразу... Говорят, последствия...странные. — Си Шень всё не умолкали издавал довольный смешок. Сладости у торговца уже было мало, и мужчина довольствовался тем, что всё же успел ухватить угощение, хоть и совсем немного. —...Это ведь так дорого. — Выдавил из себя хриплый ответ синоби.  — И пусть. Зато вам понравилось. Понравилось же?.. —Мужчина слегка склонился вперёд и с интересом вгляделся в лицо Сяоюэ. Их взгляды встретились.  Самурай не решался заговорить.  Он отвёл глаза в сторону, и взгляд его бегал по лицам прохожих до поры, пока не остановился на недавно посещённой лавке. Не обращая внимания на обеспокоенного собеседника, Сяоюэ резко протянул ему свою раскрытую ладонь. Вид потрёпанного временем гребня, сделанного из белого дерева, заставил Си Шеня, наконец, замолкнуть. Сяоюэ медленно взял застывшего спутника за руку, и с дрожью вложил украшение в чужую взмокшую ладонь; а свой взгляд синоби всё не смел поднять.  — Прошу прощения, — вырвалось с его уст. — Тебе подходят дорогие и изящные украшения. А я всё отдал за эту старую безделушку.  Руки Си Шеня вздрогнули; он чуть не выронил свёрток с шоколадом. Сглотнув накативший ком в горле, он медленно спрятал сладость в карман рукава, после издал краткий и трепетный вздох, отчего самурай всё же решился взглянуть в лицо Си Шеня: на удивление, оно отдалённо напоминало цветом его же волосы.   Слабо сжимая пальцами подарок, мужчина робко подал голос: — П...Почему вы решили подарить мне...это? Его вопрос не на шутку смутил самурая. Кажется, впервые за долгое время у Сяоюэ дрогнул голос. — Почему?.. — Синоби отвёл взгляд в раздумьях. — Я не знаю, какие вещи тебе нравятся, и потому решил подарить то, что по нраву мне,и...заодно подойдёт тебе. Это моя благодарность. За заботу. Хмурясь и краснея дальше,Си Шень опустил взгляд и рассматривал еле заметные аккуратные узоры на гребне, слегка коснулся пальцами зазубрин, и вскоре —он слабо прижал украшение к своей груди. Слышалось, как дыхание мужчины сбилось. — Вы знаете, что означает такой подарок? — Тихо поинтересовался он. Сяоюэ искренне удивлялся чужой реакции всё больше — точнее, не понимал её; он хотел вновь оправдаться, но Си Шень опередил, словно зная, что тот хотел наговорить: —...Хотя, не отвечайте. Вижу, что не знаете. — Тебе не нравится? — Вновь вырвалось с уст синоби. — Тогда, я лучше верну его. Сяоюэ никогда не дарил подарки.  Что уж говорить о том, как именно нужно благодарить. Для наёмника такая людская обыденность вышла слишком тяжёлым испытанием. Накатившая тоска с тяжестью давила на грудь, и от этого непонятного чувства самураю захотелось спрятаться подальше, в укромном тёмном углу города. Си Шень резко схватил его за руку, заставив Сяоюэ посмотреть на него. — Глупости! — Воскликнул он. — Эта вещь - самая ценная из всего, что у меня было!       Сказать в ответ самурай так ничего и не смог; его тело сковало на месте, а дыхание на миг застыло. Одним небожителям ведомо, что с ним происходило в тот момент. Тёплые чувства в последнее время то и дело всколыхали сердце, кое долгие годы было спокойным, как вода озера. Скулы заныли: синоби еле сдерживался, чтобы не улыбнуться.       Его спутник глубоко вздыхал, стараясь вернуть в норму сбившееся дыхание; Си Шень продолжал любоваться гребнем, сжимать в ладони чужую кисть руки и, порой, украдкой заглядывать в глаза Сяоюэ. В округе доносились хлопки, восхищённые людские охи и тихий скрежет древесины об каменистую тропу. Восторг людей от разодетых ойран заполоняли квартал, но даже этот, казалось, слишком громкий шум не мог отвлечь знакомых от друг друга, словно те находились на просторной шумной улице — только вдвоём. И чем больше они встречались взглядами друг друга, тем сильнее разгорался пожар в их сердцах.       Взмахи длинных рукавов. Драгоценности бряцали и переливались в свете фонарей. Три ойран, плавно ступая друг за другом, исполняли изящные танцы. Прохладный ветерок поддувал и гонял лепестки пионов, кое кружили в ритм с девами и добавляли представлению ещё больше великолепия. В воздухе витало множество ароматов: резких и сладких, горьких и порой леденеющих, пробирающих до самой глубины души. Толпа кружила голову, а запахи не давали хорошенько принюхаться. Как бы волк ни пытался, результата его старания не приносили, кроме чихания. После долгих блужданий Ань Наньян хотел покинуть праздник и выдвинуться вдоль главной улицы города, но решиться он всё не мог — от поясницы,по спине и до самых оснований ушей пробегал морозный холодок, а на душе было совсем не спокойно. Потому волк и маячил перед неизвестной ему таверной, всё высматривал балконы вторых этажей и наблюдал за горением алых фонарей.И подозрения его вскоре оправдались.        Мужчина замер на месте, а людской поток словно замедлился. Он встретился со взглядом, пустым и лишённым огонька; с девушкой, которую они обнаружили в “Доме грёз”. На вид, она была всё такой же измученной, окровавленной, совсем не изменилась за прошедшее время. Окружающие люди не замечали её, и на фоне ярких красок она была белым пятном, режущим глаза: лишним, беспокойным, пугающим. Дева стояла поодаль и слабо улыбалась, а демон в свою очередь ощущал, как шерсть на хвосте медленно вставала дыбом.  Он явно был не рад этой встрече. — Что ты тут делаешь, — бормоча под нос, он словно ожидал ответа. —Нетерпеливое ты создание...       Демон сделал всего пару шагов вперёд, а девчушка вдруг резко развернулась и тотчас скрылась в толпе. Ноги подкосились, но Наньян еле выстоял и сорвался в бег; расталкивая на своём пути всех,он стремился нагнать заплаканную девчонку. Но, каждый раз Ань Наньян находил на её месте пустое место с еле уловимым запахом железа и звоном колокольчика в ушах. Его совсем не интересовала людская брань в сторону его бестактности; он лишь стремился следом за девушкой и всё обдумывал, как она может здесь находиться, и самое главное — зачем? От бесконечного блуждания в округе за обликом девы, он не сразу осознал, что очутился на другой стороне улицы. Пред его глазами взмахивали рукава и взмывали в воздух лепестки. Люди, окружившие танцовщиц, были через чур громкими и эмоциональными. Волк оглядывался. Он никогда не видел столько эмоций на людских ликах: они сменивались так быстро, словно за один вздох проходит целая жизнь — в короткий миг.  Уши демона резко заострились.  На противоположной стороне люди вели себя слишком беспокойно. От восхищения танцем, до полного горечи уныния — лица людей в мгновение мрачнели и застывали в безмолвном крике. Дрожь пронизывала их тела, а по румяным щекам ручьями бежали слёзы — они словно стали свидетелями самой жестокой смерти. Но демона не волновали смертные; его внимание привлекла хрупкая фигура, находящаяся между застывшими людьми. Ань Наньян всё понимал: именно из-за неё с окружающих людских душ пропали радость и задор. И, лишь когда девушка вновь скрылась в толпе от волчьего взора — сорвался со своего места и наблюдавший за ней Ань Наньян.       Преследование продолжалось томительно долго. Голова гудела всё сильнее, а в груди оседала злость. Его ремесло трактует о терпении и покое, но эти правила относятся к людям, ведь...с чего бы демону заниматься подобным делом? Перед глазами всё мелькал девичий лик, и Наньян видел только его. Лица мимолётных людей постепенно размылись и стали для него неразличимыми разноцветными пятнами.       И наконец, наступил момент, когда девушка остановилась. Ань Наньян насторожился. Дыхание замедлилось, стало тяжёлым; волк ступал вперёд, приближаясь к деве. И чем ближе демон подходил к ней, тем тяжелее казались его собственные ноги; он уже не слышал ничего, словно погружался всё глубже в пучину воды.  Наньян протянул руку, дабы коснуться лица девочки — и тут же ощутил прикосновение к своему плечу. В этот миг на демона тяжёлым гулом обрушился окружающий шум: люди, гуцинь, шорох красных фонарей. Он словно освободился из водяной ловушки, и сделал тяжёлый и желанный вдох свежего воздуха.  Ань Наньян обернулся. — Господин Ань, прошу прощения, — отдёрнув руку от волка, Нин Хуа поклонилась. — Я несколько раз вас звала, но вы не отвечали. Демон вновь взглянул в сторону, где была преследуемая — и как ожидалось, её там не оказалось. Его взгляд забегал по округе: спустя столько времени он вернулся к публичному дому — в самое начало. Он издал эмоциональный цык. А Нин Хуа всё не унималась: — Господин Ань, пожалуйста... Протерев пальцами глаза, Ань Наньян взглянул на девушку; слабо щурясь, он наконец разглядел её черты лица. Некогда хладнокровный лекарь пребывала в волнении.   — Что это с тобой? — С досадой подал голос волк. Девушка оглянулась и слабо поджала губы; её волнение выдавали ладони, мявшие рукав ханьфу. —Я...я на минутку отошла в аптечную лавку, а когда вернулась - он и исчез. Ему нельзя вставать, он же!..  — Кто “он”? Объясни. —... Ваш друг. Вен Хао. Он исчез.       Всего пару минут — и дверь в комнату распахнулась.Слабый свет свечей и приоткрытое окно являлись единственными источниками освещения маленького помещения. Покрывало одиноко лежало на полу, обнажив пустую мятую кровать; рядом стоял небольшой столик с тлевшей курильницей и парочкой аккуратно сложенных тряпок. Такие невзрачные помещения всегда использовались для обеспечения покоя больных. Постель Вен Хао была теплой, и слабо веяла запахами миндаля и сырости. Ань Наньян коснулся пальцами поверхности стола и тихо поинтересовался: — ... Может, он вышел куда? А вы сразу поддаётесь волнению. — Не мог он... — Послышался вздох лекаря позади. — Он в тяжёлом состоянии, и встать не мог точно.  — В тяжёлом? — Рыкнул Ань Наньян; обернувшись, он внимательно взглянул на женщину: — ты ведь говорила, что он всего-то простыл! — Говорила. И думала так, до поры, пока у самурая не появилась рвота, притупление внимания и беспокойство в груди. Из-за недавно родившей девушки я совсем забегалась, и не уделила господину должного внимания. Я...Простите меня... Демон прислонил ладони к женским плечам. Он, на мгновение затихнув,перебил Нин Хуа, сдержанно и аккуратно. — Не нужно. Ты же лекарь... Не давай волю эмоциям.— Волк вновь оглядел комнату, и продолжил монотонно бормотать: — как думаешь: что с ним? Девушка подняла взгляд на лицо волка и вздрогнула. Кажется, она не ожидала от него слов поддержки. Нин Хуа покачала головой, издала пару тяжёлых выдохов и издала ответ: —...Вы правы. По поводу господина Вен: симптомы были схожи с простудой, но...выделяется еле уловимый горький запах. Возможно,недомогание самурая появилось из-за укусов лисиц, о которых вы говорили. Если мои догадки верны, то самураю...недолго осталось. — Лисиц? Повторив пару раз название ёкая, волк вгляделся в потолок, после — на изголовье кровати. Ни одного намёка на защитные талисманы. — Кстати о лисицах. Ты ведь лекарь, помогающая нечисти. Не потому ли твои комнаты ничем не защищены? — Верно. Иначе, они не смогут зайти.       Мужчина пошарился в рукаве, и вытащил из тайного кармашка чистый сверсток рисовой бумаги. Порезав подушечку пальца об острый край курильницы, Ань Наньян развернул бумагу и накапал на неё своей крови. С каждой кровавой каплей, падающей на поверхность листа — бумага становилась темнее, всё больше напоминала тлеющий древесный уголь, оставшийся после костра. Волк подул на бумагу, и та тут же рассыпалась в труху. Его брови поползли наверх, а на лице проявилась лёгкая усмешка; его слова сами сорвались с уст: — Ясно. Так ты меня...предупреждала. — Вы о чём? Ань Наньян лишь молча развернулся, и направился к выходу из дома. Девушка в спешке последовала за ним, продолжая засыпать мужчину вопросами: — Ань Наньян, вы что-то поняли? Знаете,где Вен Хао?.. Его нужно немедленно вернуть!.. Я помогу! Послышался злобный рык, полный раздражения: — Чертова лиса, жадная,безумная тварь. Надо было догнать ещё тогда, и голову ей открутить!.. А ты - остаёшься здесь. Мешать мне только будешь, ясно тебе?       Не успев Нин Хуа ответить, как Наньян скрылся за дверью, довольно громко хлопнув ею напоследок. Но волчье упрямство, кажется, только лишь вдохновило девушку на действия.       Выскочив на улицу, волк растерянно оглянулся. Его уши заострились, слабо поворачивались в разные стороны — Наньян отчаянно пытался уловить хоть нотку звучания демона, хоть частичку запаха. Обычно, сильные дожди в Юнксу не задерживаются надолго, и тучи постепенно стягиваются ближе к территории Бацзе —к лесам, где правят дожди и туманы. Есть легенда, рассказывающая о Божестве Луны. Её содержание трактуют по-разному, и Ань Наньян верит лишь в одну из версий:дождь омывает землю от переизбытка энергии. К ней относят запахи, кое оставляют после себя люди, остатки ци демонов и заклинателей, а блуждающие души на время стихают и находят покой в благословлённом ливне. Потому, дождь является врагом для специализирующихся на поиске заклинателям. Конечно, врагом был дождь и для волков.       Но, этой ночью всё было иначе, словно мир перевернулся вверх дном. Запах миндаля не смолкал ни на миг, а сопровождала его терпкая, невыносимая вонь. Вонь, которая бесследно исчезла на заре,вместе с дождём.       Ань Наньян покачал головой, отгоняя мысли, и ловко забрался на крышу. Внизу людское движение напоминало поток медленной реки, которая вот-вот и застынет на месте. Чем дольше наблюдаешь, тем больше начинает кружиться голова. На размышления не было времени. И только Наньян хотел было сделать шаг — тут же замер. Ледяной поток воздуха поддул в шею, забрался за шиворот и скользнул вниз по спине. Лицо девы Яо Инь выглядело вполне довольным. Она, неожиданно оказавшись рядом с демоном, сложила руки за спину и пребывала в лёгком нетерпении. Ань Наньян хмуро оглядел её окровавленную юбку и, тяжело вдохнув, сложил пальцы в печать. То ли от её действия, то ли от поддувающего ледяного ветерка со стороны девы — волк в миг продрог до самых костей; шерсть у основания волчьих ушей вздыбилась. Не убирая печать,он сделал пару шагов вперёди заговорил: — Раз взялась помогать, то доведи дело до конца.        С шагов он сорвался в стремительный бег. Чем дальше демон уходил от ярко освещённого празднества, тем темнее становилось в округе. Кровли крыш освещала лишь одинокая луна. А сердце демона билось с каждой секундой всё сильнее: наконец, послышался запах крови.        Он лишь прибавил скорости. От действия сложенной печати ноги порой подкашивались, и равновесие было трудно сдержать. Пред глазами мелькал девичий силуэт; она казалась пёрышком, беззаботно кружившим в воздухе, порой касающегося черепиц. Яо Инь вела его юго-запад,в самую неосвещённую, тёмную часть города. От той улицы веяло тяжёлой ци и неутолимой злобой. В округе не ощущалось присутствия живых людей. Оглядываясь по пути вниз, можно было заметить, как по тропам безмолвно бродили безликие силуэты; они совсем не обращали внимание на демона.Дома всё больше походили на заброшенные лачуги, от которых исходил тихий скрип и гул ветра. В недолгом блуждании по безлюдному кварталу, в конце концов спутница демона остановилась. Сквозь тёмные облака иногда проскальзывал лунный свет; он падал на увенчатые крыши двухэтажного дома, освещал черепицы с коньками и после вновь исчезал, уступая тьме. Тёмное дерево святилища совсем потемнело от времени и непогоды. Территория вокруг здания была небольшой; отделяла её от заброшенных домов высокая каменистая ограда, покрытая зарослями мха. Подоспевший к девушке Ань Наньян пригляделся; с его стороны слышалось тяжёлое, но равномерное дыхание. Девушка оглядела волчью печать, а после и лицо мужчины; поймав на себе его взгляд, она издала мычание, и указала в сторону одинокого святилища.  — Здесь?  Кивнув, Наньян принюхался и, сморщившись, тут же отвёл лицо в сторону. Дева Яо Инь уже исчезла.  — Да...и правда здесь.  Пару шагов вперёд — и он спрыгнул вниз.  Пробраться на территорию оказалось лёгким делом — ворота ограды были распахнуты настежь. Каменистые влажные тропы, ведущие ко входу, были покрыты сухими листьями и ветками. Лишь их хруст стал единственным источником звука в округе. В такой необъятной тишине даже празднества из главного квартала не слыхать.        Над входом в святилище висела громоздкая табличка. В призрачном свете луны можно было разобрать надпись — она и заставила мужчину вполне удивиться. “Храм Кайшэнь. Покровителю Удачи, Владыке Богатства Цай-шэню”. — Надо же...Бедолага.— Вырвались с издёвкой слова из волчьих уст. Его голос раздался тихим эхом по полупустой округе.       Демон потянул дверь на себя — не заперто. Она натужно заскрипела, словно взвыла от нарушения её покоя. Неожиданно вырвавшийся изнутри запах заставил Наньяна сгорбиться и укрыть нос рукавом; сложенные в печать пальцы — задрожали. Запах мертвятины был настоль сильным, что на некоторое время волчий нюх совсем притупился. Хотелось чихать. У волка не находилось слов, дабы описать то, как он устал от этого вечно пахучего города!.. С раздражением зажав нос пальцами,мужчина аккуратно ступил внутрь.       Старый дощатый пол скрипел от каждого шага. Заброшенный храм Владыки Достатка напоминал собой потрёпанную временем пристройку на заднем дворе хозяйского дома. Когда-то прекрасные расписные стены с очертаниями невнятной птицы— потускнели, кое-где запачканы грязью. Но что примечательно: молитвенное позолоченное убранство всё ещё находилось на своём месте, и только от статуи Божества, находившейся ближе к противоположной от входа стене — осталась целой лишь нижняя часть, напоминающая струящуюся ткань. Обломки от золотой статуи находились позади. Если захотеть, то среди них можно отыскать и лицо забытого Бога. Разграбить храм Небожителя вполне манящая идея, от которой не откажется любой азартный человек, посетивший Юнксу. И никакая аура не испугает того, кто готов нажиться на золоте... И всё же, почему храм Кайшэнь тронут лишь течением времени, а злато так и покоится здесь,в одиночестве? “—Что-то здесь не так.“— Отозвалась мысль в голове демона.       Волк ступил дальше. Правящая в соседней комнате темнота была непроглядна. Взмах рукой — и дощечка эма, выпавшая из рукава, загорелась тёплым светом. Дымка рассеялась и обнажила на полу горы человеческих костей. Не было ни единого свободного места, где бы их не было. Между остатками, куда падал свет — проскальзывал манящий блеск украшений, виднелись лоскуты лазурных одежд. — Теперь ясно... Вот откуда эта злобная аура...       Ань Наньян не закончил свою мысль. На миг задержав дыхание, он поспешил в самую глубь комнаты, где умиротворённо лежало целое человеческое тело.  Под ногами хрустели кости и звенели побрякушки.  Волк позабыл и о своей печати, и об смердящем запахе; ни минуты не размышляя, он потянулся руками к мужчине и прислонил ладони к чужому взмокшему лицу. Слегка похлопав по щекам, он тихо отозвался: — Вен Хао? Ты живой?..         Мужчина не отвечал. Его спящее лицо обзавелось новыми ссадинами, кровоподтёками и синяками. Запах миндаля, доносящийся от него, стал намного сильнее; на одежде виднелись проступающие пятна крови — следствие новых укусов животных. Казалось, что человек пережил невыносимые страдания за это короткое время. Ань Наньян приложил к человеческой груди голову, и старательно прислушался. Тишину развеяло слабое стучание сердца.  Оно эхом отозвалось в нутре самого волка. Синоби почувствовал, как мурашки охватили его руки. Слабость опустилась на плечи. Он успел!..       Прибрав в объятия тяжёлое тело Веня, Ань Наньян вложил в него немного своей ци, чтобы приостановить развитие болезни, а после намеревался встать, но застыл: подняв голову, пред его лицом показалась чёрная морда лисы. Её впалые бледные глаза напоминали мёртвую рыбу, кое начала уже гнить. Не успев осознать происходящее, как он тут же почувствовал неописуемо сильный удар в спину.       С грохотом разрушилась стена храма, волк в обнимку с человеком вылетел наружу и кубарем проехался по каменистой тропе на пару чжанов от здания. Поднялась непроглядная дымка пыли, в стороны разлетелись щепки трухлявого дерева. С дрожью нависнув над телом шинсенгуми, волк поднял голову в сторону здания и слабо прищурился. Перед глазами слегка плыло: демон нехило приложился головой об камни.       Строение скрипело. Из зияющей в стене чёрной дыры показалась фигуристая женщина. В редком свете луны таинственно блеснула сталь. То обнажилось суровое оружие лисицы в виде плети. — Скулишь как дворовая псина. Выглядишь жалко! Где же твоя былая ловкость, а? — Раздался знакомый звон голоса людоеда. — Проник в мой дом... Вновь захотел отнять мою добычу, гадина?       Волк отстранился назад и присел. Вновь сложив из пальцев печать и сосредоточив поток ци, он, оглядывая силуэт женщины,покачал головой: — Бедное Божество... Мало того, что люди позабыли об его милости, так ещё и такая погань поселилась в храме. Воистину, Покровителю Удачи не везёт. — Что ты там бормочешь!? — Послышался недовольный вскрик, а следом - скрежет стального хлыста.       Чудом Ань Наньян смог отскочить в сторону, прихватив с собой тело Вен Хао — на его место тут же обрушился удар, расколовший камни на мелкие куски. Следом последовал и второй. Всплеск крови окрасил тропу тёмным пятном. Неподалёку рухнула левая рука с отрезанным рукавом.  — Ха... Ха-ха-ха! Наконец моя плеть достала тебя!       Притянув к себе окровавленный хвост оружия, женщина провела по нему ладонью и хихикнула. Наслаждаясь ощущениями горячей крови на своей коже, она слегка задрала голову и с оскалом заулыбалась, обнажая клыки. — Потерял руку, защищая собой кусок мяса. Какая нелепость!Какой из тебя демон?!Тебе стоит сейчас-же с позором взять и умереть...       Кровь без остановки лилась. А женский смех становился всё тише. Издёвки со стороны людоеда, как бы она не пыталась — не вызывали никакой реакции. Её соперник, кое пару секунд назад укрыл собой человека, вновь зашевелился. Он выпрямился; на него падала тёмная тень с высокой ограды, а лунное сияние скользило по мужскому подбородку. И хоть лицо Ань Наньяна выглядело необычайно спокойным для того, кто лишился руки по самое плечо, взгляд же всё выдавал: тяжёлый, внимательный,пронизывающий лисицу насквозь; глаза его таинственно блестели в тени, словно среди зарослей и ветвей леса затаился тигр. — И всё? Так ты меня точно не убьёшь. — Донеслись слова врага до лисы.       Странные ощущения, словно копошащиеся черви, будоражили грудь. Женщина на миг оцепенела. Её дыхание становилось всё быстрее, а ладонь вновь омыла свежая кровь — её собственная. Она не сразу заметила, как от ярости сжала в руке колючий хвост плети.       Ань Наньян отвёл взгляд, и провёл пальцами по вспотевшему лбу Вен Хао. “— Мне...ещё нужно время. — Его губы на миг поджались. — Нет. Если я не успею, то он точно умрёт.”       Еле качаясь, он поднялся с места и вновь сложил из пальцев печать. Прямо на глазах обильное кровотечение, исходящее из его раны, начало стремительно уменьшаться в сопровождении тихого шипения. Неожиданно, волк сорвался в бег, прямиком в сторону лисы. Женщина цыкнула. Вложив в ноги побольше ци, она в мгновение ока очутилась подле волка, и уже атаковала размашистым ударом. Наньян успел отскочить; оказавшиеся на его месте дощечки эма загорелись ярким светом. — Что за?!.. Лисицу ослепил их яркий свет, а после раздался громкий взрыв. Но не успев Наньян отдышаться, как поднявшийся белый дым развеяла с одного размаха стальная плеть. Следом показалась и её хозяйка. — Ха-ха-ха! Твоё жалкое заклинание лишь пощекотало меня! Гляди: цела и невредима! Ты слишком слаб. Мы одного вида, но тебе не взлететь до вершин, где нахожусь я, ха-ха-ха! — Это на какой убогой вершине надо сидеть,что даже лису от волка не отличаешь... — Прошептал Ань Наньян, хмуро наблюдая, как женщина упивалась своим величием. — Ха-ха, не волнуйся,— Вновь она обратилась к демону. — Эта госпожа покажет всё своё мастерство. Узри моё великолепие перед своей кончиной!       Она вновь оказалась перед лицом волка. В мгновение они обменялись десятками стремительных ударов. Лисица молниеносно складывала пальцы в бесчисленные печати, наносила удары в важные точки на теле, и практически все Ань Наньян не отбивал, кроме тех, что пытались попасть по сердцу. Невзирая на отсутствие одной конечности, он хоть и не защищал себя, но ловко наносил сильные удары в ответ. Женщина не отличалась терпением: печати резко сменились сверкающей стальной плетью, чей удар звонко отразился об острие вынутого меча. Слишком стремительный шаг вперёд — и людоед чуть ли не лишилась головы! Но...Некогда проворный волк в этот раз оказался слишком...слишком медленным, а потому лиса, не задумываясь, ловко увернулась от его меча, скользнула в сторону и со всех сил пнула мужчину прямо в каменную ограду. Раздался грохот. Кажется, она вложила все силы, дабы прикончить соперника. Ограда, что стояла несколько сотен лун, наконец была обрушена в том месте, куда влетел демон. Его тело тут же завалило несколько огромных каменных кирпичей. Ань Наньян не шевелился. Виднеющаяся часть его лица была омыта кровавой жидкостью, а острый запах утих. Женщина, присвистывая, пару раз поглядела на обездвиженного демона, и, убедившись, что тот не двигается — с уверенностью зашагала к Вен Хао. Она довольно выражалась: —Пха! В итоге так быстро помер! А разговоров-то было! Скукота...       Присев на корточки подле тела, она ухватилась за волосы на макушке Веня и потянула на себя. Мужчина издал тихое мычание, на что лисица яро огрызнулась: — Надеюсь, ты вкусный! Иначе, зачем мне было возиться с тем неудачником...       Её рот медленно расширялся. Уголки губ тянулись к основанию скул; кожа щёк растягивалась, кое-где рвалась, обнажала клыки, острые зубы и побелевшие десна. Распахнув ворот одежд самурая, она смахнула с открытой тонкой шеи чужие волосы и собиралась впиться клыками, откусить первый кусок.       Мир казался тихим. И впервые за долгое пребывание в храме Кайшэнь тишина, казалось, вот-вот раздавит людоеда — словно охотничья ловушка схлопнется. Шорох поддуваемых ветром листьев, скрип дверей храма... Она замерла. Вновь вспыхнуло то странное чувство внутри. Вновь чувство, что голодный зверь, затаившийся в темноте, наблюдает за ней. Точнее, он и не уходил. Лиса ощутила, как каждый волосок на хвостах вставал дыбом, кожа покрывалась постепенно мурашками. От чего же? Она ведь победила! Или же...       Женщина резко обернулась и всмотрелась в кучу камней. Из-под них проступала кровь, виднелась запачканная ткань одежд.       Людоед издала вздох облегчения. Разинув пасть, она вернулась к своему занятию. И только её дыхание обожгло мужскую шею, как вдруг послышался скрежет. Она лишь подняла изумлённый взгляд. За долю секунды, она узрела стремительные ноги, шаги которых не было слышно чуткому слуху; пред глазами сверкнуло лезвие меча. Тут же отпустив тело, она мигом отскочила назад и еле увернулась от громоздкого оружия — точнее, удачно оступилась и рухнула на тропу. Лезвие широкого орудия достало лишь её длинных волос, кое благополучно были срезаны. Времени на обдумывание не было: она вновь увернулась в сторону от очередного широкого удара. Вспешке подскочив, чудом целая и невредимая женщина отпрыгнула на пару чжан назад, после с удивлением огляделась...       За свою бессмертную жизнь она съела немало мужчин: были среди них и самураи, и слабые бродячие заклинатели. Даже если постараться, то лисица не вспомнит лиц, что уж говорить об их мечах... Но этот... Она никогда не видала такого широкого двуручного лезвия. По ширине меч был больше, чем её бедная лисья головушка, а по длине, кажется, он достигал четырёх чи. Таким на вид тяжёлым мечом орудовал не менее высокий мужчина с волосами, напоминающие распустившиеся зимой алые цветы камелии. С его стороны слабый ветер еле-еле донёс до женщины запах лесных ягод. Глаза людоеда в изумлении расширились. Человек вонзил меч в тропу и слегка придерживал его за рукоять. Он приветливо улыбался женщине, словно не собирался пару мгновений назад разрубить ей пол головы! — Ну и ну! — Ласково отозвался мужчина, — личико у тебя интересное! Но даже в нём есть своя красота! Лисица в раздражении дёрнулась и заголосила: — Ч...Что ты несёшь!? Издеваешься надо мной?.. — Так ты разумна,надо же! И говорить умеешь! — Си Шень рассмеялся. “— Нет, ну он точно издевается! — Взмахнув рукавом и топнув ногой, лисица призадумалась: —меч у него хоть и огромный...Но это значит,что парень не такой быстрый, как та шавка.” Сталь издала скрежет. Девушка подняла руку и, собираясь сделать замах плетью, дёрнулась.       Но дальше одного шага она не ступила. Её лицо всё больше настигало удивление. Подле погребенного под камнями демона сидела вторая фигура. Его присутствие было совсем не уловимым, в отличие от мужчины с мечом: как бы девица не старалась, от человека ни запаха, ни звука неслышно!       Человек чуть коснулся пальцами большого кирпича. Думая, что тот собирался вызволить тело обидчика, лисица взвизгнула и замахнулась стальной плетью в сторону синоби. — Что это ты удумал, тварь! Сяоюэ оглянулся на крик: в его глазах отразился блеск стали. Ярость и отчаяние неистово закипели; они словно забрались в самые меридианы лисы, заставив поток тёмной ци на миг застыть. Как и замерло её сердце. Любимое оружие, что могло разрушить ударом самый крепкий валун — издало очередной скрежет, а после и звон. Не было на её памяти ни одного мечника, кто бы запомнился своим мастерством. Ни одно оружие не могло оставить ни царапины на поверхности хлыста; сама плеть терзала людские тела так легко, словно резала тонкую рисовую бумажку — тем людоед до безумства гордилась... Некогда крепкая сталь разломилась надвое. Улыбчивый мужчина, внезапно подоспевший на помощь — с лёгкостью разрубил плеть, словно она была ничем иным, как трухлявой веточкой под ногами! Пока людоед отрицала произошедшее, Си Шень тряхнул кистью руки и оглянулся. — Он цел?.. Живой же? Сяоюэ лишь поднялся и коснулся чужого плеча ладонью. —Забудь. Лучше подумай о том шинсенгуми. Нин Хуа беспокоилась, что времени у парня совсем немного. — Судя по всему, дорогуша только сейчас готовилась парнишку съесть. Господин Ань достаточно её развлёк до нашего прибытия.— Си Шень с улыбкой кивнул. — Т... Ты-ы-ы... Ты! Как ты посмел сломать мою плеть!? Я убью тебя! — Вдруг, раздался неописуемый рёв, схожий на крик загнанного в угол дикого зверя; он нагонял собой ужас и слабую дрожь земли.       Её пальцы начали двигаться молниеносно — даже зоркий глаз не успел бы уследить. Она складывала печати, одна за другой; в воздух взмыл тёмный туман. Кружась вокруг людоеда, он становился гуще, плотнее и темнее; в него всасывались остатки тёмной ци с каждого дома, стоящего рядом с храмом Кайшэнь. Ветер поднимался, а воздух становился тяжелее, словно они находились высоко в горах, где кислорода совсем немого. Вдруг, пару клоков тумана отсоединились и прильнули к земле — из них тут же образовались фигуры больших лисиц, размерами обходящие обычных крупных собак.       Сяоюэ немедля вытащил из ножен короткий меч, и сделал пару шагов вперёд —но его тут же взяли за руку. —Постойте. — Отозвался Си Шень, и еле потянул самурая назад.— Я сам с ней разберусь. В ответ послышалось упрямое хмыканье: — Мне помощь не нужна. — Я понимаю ваше рвение... Но, она ведь зла на меня, и потому будет атаковать именно меня ,— Си Шень не унимался; он выглядел намного серьёзнее, чем за всё время их знакомства. —...Вы как воин это сами понимаете, верно? Синоби заглянул в глаза попутчика и, не выдержав, перевёл взгляд в сторону разрушенной стены. Его рука заметно расслабилась, и потому кисть в ответ сжали чуточку крепче. Долго он не думал, и сразу поинтересовался: —...Ты убьёшь её? Си Шень отвернул голову. Ответа так и не последовало.       Со стороны старого и забытого храма раздавался гул от напряжённого боя. Тёмный туман из ци за пару минут породил не малое число лисиц, кое отважно нападали на Си Шеня; они напоминали собой волны чёрных вод, бушующих во время шторма. Широкий меч каждый раз разметывал лисиц в разные стороны, большая часть из них рассеивалась в воздухе и более не воскрешалась, остальные, кое-как сохранив оболочку, вновь бросались в бой.       Сяоюэ присел на корточки перед телом шинсенгуми и, держа наготове танто, с изумлением наблюдал чужой бой; порой, отбившиеся от стаи духи нападали на него — самурай без промедления защищался. В воздухе кружили споры, оставленные после гибели каждой лисы. Как бы синоби старался не вдыхать их — постепенно, в горло всё равно подступила тошнота.       Лай десяток лисиц вдруг заполонил округу. Их хозяйка решила напасть сама: она, высоко прыгнув, намеревалась накинуться на мужчину и растерзать его с помощью своих слуг. Но тот ловко отскочил от её удара; Си Шень, ухватившись покрепче за рукоять, тут же замахнулся и обрушил свой удар на женщину. Чудом уклонившись, она попыталась вновь атаковать. “— Медленный... Как же! О чём я только думала! — Впопыхах ругалась на саму себя людоед. — Да я даже волос его коснуться не могу!..”       Си Шень словно уловил её секундное замешательство; воспользовавшись моментом, он скользнул от атаки вправо и с помощью меча откинул лисицу прямо в стену дома. Поднялась пыль, здание взвыло и пошатнулось. Бок пронизала острая боль. Если б мужчина использовал всю силу, то он точно разрубил бы её тельце пополам!.. Ощущая, как с небольшой раны проступала жгучая кровь,девица еле поднялась с места. Колеблющийся свет луны отбрасывал тени на её измождённое лицо. От обычной самоуверенности не осталось и следа, на смену ей пришла растерянность: она ощущала, как поражение дышит в спину. Всего несколько минут боя, она уже ранена, а её лисицы, как оказалось, бесполезны! Её не устраивал этот исход. Вглядываясь сквозь дымку пыли, она вдруг улыбнулась. Позади силуэта мужчины виднелись ещё двое человек. Её осенила чудесная идея. — До тебя мои лисицы не могут добраться! — Вдруг весело заголосила она, обращаясь к Си Шеню. Тот сразу напрягся и, сжав в ладонях рукоять меча, приготовился к атаке. — Но что на счёт их? Смогут ли они убежать?..       Людоед зарычала и сложила пальцы в печать. Остатки тумана, кружившего рядом, вновь поделились на десятки, десятки частей. В этот раз их было под сотню! Призванные лисицы волной тут же бросились в атаку. Вся их стая с диким скрежетом и скулежом проносилась мимо Си Шеня, который с помощью нескольких взмахов прикончил тут же штук двадцать, но их число не так сильно и уменьшилось! Си Шеню даже не дали обернуться: на него вновь набросилась хозяйка беспечных духов и попыталась разодрать длинными когтями его лицо.       Черные лисы, словно огромная волна, стремительно взмывали вверх, карабкаясь по друг другу; они собирались в кучу, дабы обрушиться на людей, задавить их числом и молниеносно сожрать.Но Сяоюэ был непоколебим. Растущая гора живности его не пугала, не удивляла, словно синоби видел за свою жизнь вещей намного хуже...Держа за спиной руку, он словно готовился атаковать в ответ.       Людоед наслаждалась переменой ситуации, хоть и еле как удерживала мужчину на месте. Несколько лисиц обволокли ноги соперника, вонзились острыми зубами в плоть, не давая человеку и шагу ступить. Худо-бедно девица смогла оставить на лице Си Шеня всего несколько царапин, ибо тот упорно отталкивал её от себя. Но, когда его меч неожиданно взмыл в воздух и кинулся от хозяина в сторону людей — она и вовсе залилась звонким смехом. — Им не поможет! Не поможет! Ха-ха!       Слова отразились на чужом лице — оно от злости скривилось. Женская радость в миг затихла, когда её ноги неожиданно оторвались от земли, и через мгновение — тело с размаху впечаталось в тропу, а духи лисиц разлетелись в стороны и рассыпались в дымку. Боль медленно растекалась внутри всего тела, и дева шелохнуться не могла. Но даже так, невзирая на обильное кровотечение, ужасную боль, головокружение...она продолжала дразнить соперника. Она точно не должна пропустить момент гибели друзей этого человека!       Не отпуская горло девицы, Си Шень с ужасом глядел на лисью волну, размерами уже достигшую высоту храма Кайшэнь. И не успев он издать и звука, дабы окликнуть Сяоюэ — как лисы вдруг обрушились вперёд с пронзительным визгом.       Ему казалось, что сердце тотчас остановилось. Оно болезненно заныло в моменте, когда духи пошли в атаку...       ...Неожиданно для наблюдавших, озарился свет, который тут же ослепил собой и Си Шеня, и людоеда. Они зажмурились и отвернули головы в стороны. Вслед за светом о ощутился и жар. Лисица открыла глаза первой — от удивления она не сдержалась и всхрипела: — Ч-что это такое?! От её воплей приоткрыл глаза и Си Шень. Лисицы щёлкали зубами и издавали писк, схожий на мышиный. Гора чёрных духов прожигалась насквозь ярким пламенем, словно тлеющая бумага. Языки огня не давали возможности побега, прыгали с одной лисицы до другой, молниеносно таким способом распространяясь по всей лавине из духов. Мгновение прошло, как вспыхнул огонь. За мгновение все лисицы сгорели дотла. На просторном пустыре остались лишь Вен Хао, и такой же, как наблюдатели, изумлённый Сяоюэ. В его еле дрожащих руках находился широкий меч Си Шеня; от непроходимой дрожи человека слегка скрежетало и лезвие, слабо издавая стальной звук. Людоед пригляделась: на мече виднелась знакомая вещичка, кое она уже где-то видела... — Это!.. — Пытаясь освободиться от удушающих рук, она вновь заверещала с хрипом: — это же идиотский талисман того неудачника! Использовав на мне - ничего, кроме вспышки, не случилось! Как же теперь он сработал?! Ты, чёртова тварь! Отвечай же!       На голову женщины тут же обрушился удар с помощью кулака, отчего лиса издала глухой крик. Её лицо скривилось от боли, а широкая зубастая пасть приоткрылась.       Си Шень оглянулся: он выглядел обеспокоенным и даже испуганным. Мужчина всматривался в целый и невредимый силуэт знакомого, словно не веря, что всё обошлось благополучно. Он хотел позвать партнёра, но от переизбытка волнения — издать звука так и не смог... Еле справившись со слабостью в ногах, он кое-как поднялся с места и, оставив обессиленную лису, Си Шень поволочил ноги к Сяоюэ. Сейчас, ему лишь хотелось покрепче обнять самурая.       Сяоюэ еле провёл ладонью по лезвию меча, стирая с него пепел и убирая треснувшую дощечку эма. Когда-то давно Ань Наньян отдал её, но как пользоваться — так и не объяснил. Синоби сам со временем догадался: демон использует священные писания только в борьбе с духами. Вспомнив это сейчас, Сяоюэ решил: не попробуешь, то никогда не узнаешь. Нацепив на меч дощечку эма, он атаковал лисиц — и кажется, больше всех от благополучного результата удивился именно он сам. В глубине души Сяоюэ больше верил в то, что умрёт под лавиной духов, чем надеялся на старый деревянный амулет. Он усмехнулся. Очередная неудача отправиться на небеса. От тёмных мыслей отвлекло тепло чужих рук. Си Шень, присев напротив Сяоюэ на корточки, молча поглаживал пальцами чужую кисть руки. Самурай тяжело выдохнул, и дрожь рук постепенно унялась. Он заговорил первым: — Ты в порядке? Си Шень не ответил. Он лишь слабо улыбнулся и кивнул, а его нижняя губа еле дрожала. —Си Шень, знаешь... — Б...Больно! Больно! Как же больно! — Ожидаемо вновь взвыла лиса, перебив собой самурая.       Позади от них брела залитая в собственной крови женщина. Трясясь от боли и усталости, она скрипела зубами, рычала, придерживалась рукой то за талию, то за голову; она ощущала, как пульсировали и ныли её кровоточащие раны. Из самых тёмных уголков территории храма выскочили мелкие остатки чёрных духов, походившие внешне на щенков. Они, отвечая на зов госпожи, устремились прямиком на людей, готовясь вцепиться в их тела маленькими острыми зубами. Си Шень нахмурился и, готовясь отразить атаку,ухватился за рукоять меча.       Произошёл резкий звук, походивший на обвал камней в горах. Пару бегущих лисиц неожиданно придавило большими обломками кирпичей, а остальные же, перепугавшись, резко разбежались в стороны с тихим скулежом. За мгновение их хозяйка оказалась на земле. Её горло вновь сдавила рука, но в этот раз намного сильнее, словно обладатель намеревался сломать хрупкую женскую шею. Людоед в миг оскалилась, разинув пасть пошире, а её хвосты напоминали бушующих змей. Она,тяжело пыхтя, пучила налитые кровью глаза, которые к тому же и обильно слезились от невыносимого острого запашка. Чуть ли не в плотную к её лицу приблизилось чужое; Ань Наньян, которого она, казалось, похоронила, нежно улыбнулся и прошептал: — Я глупее лисиц, чем ты, не видал за свою жизнь. Какой же идиоткой нужно быть, чтобы повестись на уловку и дать мне время на печать... Ну надо же...О какой убогой вершине ты голосила,напомнишь?..       С этими словами, он щёлкнул зубами прямо перед её носом.       Она и не знала, что ответить. Рука, которую с лёгкостью отрубила — благополучно выросла вновь, как и все остальные раны затянулись, словно их и не было. С мужчины ощущалось немыслимое давление, тяжёлое и пугающее, которое раньше она лишь неосознанно улавливала, но признавать не хотела. Он был намного сильнее, чем раньше. А ладонь... Ладонь словно была расплавленным в огне железом. Под ней нежная кожа вот-вот начнёт таять, как снег. Загораживая собой луну, кое часто показывалась за облаками, силуэт мужчины казался устрашающим от собственной тёмной тени, а блеск глаз лишь дополнял зловещий вид. Не ожидая от себя, людоед почувствовала запах смерти. Точно, она и правда вот-вот умрёт! И словно её мысли услышали: уголки губ противника потянулись к вискам, но пасть тот пока не открывал. —...Знаешь, я наслышан, что в городе пропадают лишь мужчины, — продолжал давить на горло Наньян. — Может расскажешь, отчего у тебя такие вкусовые предпочтения?       Ещё чуть-чуть, и он точно сломал бы ей шею. Но, его резко окликнули подоспевшие люди, и ладонь немного разжалась. Наконец, людоед смогла вздохнуть, а посиневшее лицо постепенно начало белеть. Вырвался из её уст лишь кашель и невнятная брань. — Ань Наньян, вы целы... — Выдохнул с облегчением Си Шень.— Конечно, демона так просто не убить, но, знаете, я переживал... Ань Наньян хотел было съязвить, но вместо этого лишь издал вздох. Под ним лисица попыталась выбраться, и посему резко задёргалась. — Я отпущу тебя, — вновь заговорил волк, а женщина замерла. — Если ответишь... Среди костей и золоченного барахла я ещё кое-что увидел. Полно кусков лазурных одежд, которые носят шинсенгуми. Наш дружок не первый, и точно не последний... Зачем тебе пожирать самураев? Городскому патрулю до демонов и дела нет,угрозы тоже нет...а ловить тебя отважился только этот идиот. Лисица растеряла всю свою волю к победе. Она, услышав слова синоби, неожиданно взмолилась: — Прошу, отпусти меня! Я... Это не я! Я не хотела! Не виновна! Она повторила эти слова несколько десятков раз. Сяоюэ, не сдержав раздражение, выхватил из своих волос шпильку и, подскочив к женщине, резко представил острие украшения к глазу девицы. Та жалобно пискнула, а её зрачок сузился до крупицы. — Я скажу, скажу! Пожалуйста... Только пощади! Я правда не виновата! — А кто тогда виноват, — разочарованно хмыкнул Си Шень. — Нас ты убивать шла от своей прихоти. — Это... — Не найдя слов для защиты, она перевела тему: — шинсенгуми! Я... Я убивала по приказу, клянусь! Меня заставили! Неугодные должны молчать! — Да скажи уже, — издал рычание Ань Наньян, испугав этим девицу ещё больше. — “Отец”! Так его зовём, имени не знаю, пожалуйста! Я должна убивать неугодных “Отцу” шинсенгуми и чиновников, а в ответ могу забрать все богатства! Могу жить в городе дальше, и меня никто не в праве трогать! Я правду говорю... Клянусь!.. Шпилька у глаза девицы дёрнулась. Ань Наньян ощущал, как тело резко заломило — то была вспыхнувшая ярость внутри. Поджав дрожащие губы, он покосился на соседа: Сяоюэ замер и затих. — Никогда такого прозвища не слышал в своих кругах. — Пробормотал Си Шень, устало почёсывая щёку пальцем. Наступила тишина.Си Шень, заметив дрожь в плечах синоби — прислонил к его спине ладонь. Сяоюэ резко поднялся с места. —Попробовав крови человека - будущее не наступит. Иначе, люди и дальше будут погибать, и всё из-за тебя. — Прошипев это, Сяоюэ неожиданно схватил под руку Си Шеня.        Он потянул попутчика подальше от лисы и волка, а второй рукой схватился за ткань одежды, в районе сердца. Боль так сильно распирала грудь, словно рёбра треснули и вонзились в лёгкие — дышать было совсем нечем. И сколько бы Си Шень не звал его, наёмник не окликался до поры, пока они не дошли до тела Вен Хао.       Мужчина всё ещё не пришёл в себя. Сяоюэ немедля осмотрел его тело: за короткое время битвы у Веня лишь утяжелилось дыхание и повысилась температура. — Си Шень, можешь ли ты его осмотреть?.. Кажется... От него ощущается... Ци Наньяна...— Сяоюэ задыхался. Си Шень лишь обнял самурая, и тот затих. К его удивлению, чужие руки медленно и слегка неуклюже обвили торс, а самурайский подбородок коснулся плеча. Ощущалось, как старательно синоби восстанавливал дыхание, с хрипом и дрожью глубоко дышал. Сяоюэ заметно успокаивался в чужих объятиях, и также воспользовался чужими ласками: его ладонь еле прислонилась к лопаткам Си Шеня и приложила к спине бумажку с криво написанным иероглифом “тишина”. После, самурай сделал медленный шаг влево, отворачивая мужчину от стороны, где находились демоны, и слабо погладил партнёра по спине. Си Шень, конечно, заподозрил что-то неладное, но вмешиваться не стал. Вместо этого,он лишь наслаждался тем, что ему позволили делать, и с грустью улыбнулся. Наблюдавший Ань Наньян понял всё без слов. Он вновь взглянул на лисицу, и с милой улыбкой заговорил: — Перед тем, как я отпущу тебя, скажи: находила шпильку в “Доме Грёз”? Я знаю, что ты там была, не увиливай...Мне та вещичка очень нужна. — Г...грёз?..Ш... Шпильку?..— Задумываясь и предвкушая момент освобождения, девица облизнула губы, а после с уверенностью ответила: — Да! Я находила одну! Точно!Отдам, когда отпустишь меня! В благодарность за освобождение! — Договорились! — Ехидно ответил Ань Наньян. — Только ты, как демон, должна кое-что понимать: нам веры нет.       С каждым дыханием тело волка становилось больше. Женская улыбка постепенно сползла с лица, а каждая клеточка тела вдруг затрепетала. Мужской лик быстро изменялся: голова увеличивалась, пасть удлинялась... Раздавался хруст костей, тихий рык медленно заполонял голову женщины, отбрасывая собой лишние мысли. Холодный пот проступил на её лбу...или, то были капли слюны невиданного чудища, разинувшего пасть перед её лицом? А монстр становился всё больше с каждой секундой, внешне совсем не походил на лисиц, скорее,напоминал собой...волка...только раз в пять больше! Огромная лапа вместо руки теперь давила её горло, да с такой силой, словно вот-вот насквозь пройдёт! Людоед оцепенела, осознав, что отныне еда — это она.       Раздался женский громкий крик, доходящий до хрипа. Слышалось прожорливое и жадное чавканье, свирепый волчий рёв, клацанье пасти. Кости ломались с хрустом, а плоть рвалась с схлопыванием. Пара ворон уже сидели на карнизе храма, ожидая своей очереди, и тихо наблюдали за непристойной картиной.       Волк управился быстро: его дело был не ужин, а убийство демона, дабы она не могла восстановиться. Единственным оружием у Ань Наньяна всегда являлся не меч, и тем более не священные амулеты. Умело он владел лишь самим собой.       Наконец, Сяоюэ сорвал со спины Си Шеня амулет тишины и опустил руки. Мужчина лениво отстранился от самурая и хотел было оглянуться — только синоби не дал. Тот приложил ладонь к щеке Шеня и тихо шепнул: “Не смотри”. Пахло кровью и едким запахом пепелища. Си Шень понимал, что где-то позади состоялась казнь, но как именно всё произошло — он знать, по правде, не хотел. Крепко сжав в ладони рукоять, он плавно поставил меч вертикально, и, чуть наклонившись к лицу Сяоюэ, еле чмокнул чужой кончик носа сквозь ткань. — Боги... — Позади слышался приближающийся хруст листьев под ногами.       Ань Наньян, проведя ладонью от лба до макушки, убрал слипшиеся в крови волосы назад. Он встал по левый бок от мужчин и глубоко дышал от усталости. Си Шень покосился краем глаз на волка — и тут же отвернул голову в другую сторону. Ань Наньян был окровавленный и, разумеется, без одежды. Догадки о способе убийства людоеда лишь подтвердились. Ань Наньян хмуро оглядел профиль Си Шеня, а после перевёл взгляд на Сяоюэ. Он от раздражения не сдержался: —...Боги, не думал, что мой брат окажется обрезанным рукавом. Думаю, я с этим смириться не смогу ещё долго. Сяоюэ опустил взгляд и, стянув с себя красную накидку, протянул её соратнику. Волк хоть морщил нос, но от помощи не отказался. — А я не понимаю: почему ты сразу её не прикончил? Она парня чуть не сожрала, а ты в это время под камнями отсыпался. — После прошлой ночи я, между прочим, не отдыхал. — Причитал Наньян, натягивая на себя одежду: — кажется,после дождя со мной что-то случилось...Вот и пришлось всю дорогу вновь восполнять ци, да волчью печать накладывать. А вы? Вы тут что забыли? — Волк вновь перевёл взгляд на Си Шеня и добавил: — вдвоём?.. — Нас Нин Хуа нашла. — Поспешил ответить Сяоюэ. — Хватит болтать... Ты быстрее, так что хватай Веня и неси его к лекарю, а то умрёт ещё,из-за нас... В доме очень волнуются за самурая. И за тебя тоже. — Точно, — оглянулся Наньян, слегка прижимая уши к голове. С лисицей и печатью он совсем забыл о человеке, за которым сам и пришёл.       Ловко подхватив на руки шинсенгуми, волк слегка принюхался — и тут же скорчил недовольное лицо. В два больших прыжка он тут же оказался на крыше, и, спустя мгновение — исчез за их кровлями.

《...》

      В прохладном ночном воздухе волнами раскатывалась музыка. Она проникала в приоткрытые окошки вместе со сквозняком. Слышались хлопки фейерверков, лай собак и задорный смех детей... Когда-то давно он также смеялся, гоняясь за друзьями и сбивая прохожих. Квартал в детстве казался волшебным местом, хоть и жилось его семье тяжело. Красный свет в глазах ребёнка был завораживающим и таинственным. Проходя мимо и закрывая глаза, мужчина словно вновь слышал треск пламени, издаваемый от бумажных фонарей. Тот самый, из детства, когда жизнь была для ребёнка лёгкой и праздничной. Порой Вен Хао, ненароком прислушиваясь —так напоминал себе, что он всё ещё жив.       Припухшие веки медленно приоткрылись. Треск, кое ему, казалось, просто приснился — исходил от стоящей на прикроватном столике маленькой свечки. Она вот-вот утонет в своём же растопленном воске. Потолок был усыпан бумажными амулетами. Писания на них горели алым светом, порой мерцающим, словно звёзды. Зрение постепенно сфокусировалось, окружение перестало плыть. Теперь он видел, как к амулетам тянулись тонкие струи чёрной ци, извлекаемые из его собственного тела. Мысли путались, непонимание пугало. Но шелохнуться мужчина не мог: тело не отзывалось. Лишь ощущалось, как замёрзли конечности, и как сильно хотелось спать.       Тихо скрипнула дверь, послышались шаги. Наконец, перед взором показалось знакомое лицо, отчего в груди самурая трепетно кольнуло. — Вы проснулись. — Нежно отозвалась Нин Хуа.— Всё уже позади...       Лицо Веня выглядело измученным, покрытым полосками из льняной ткани. Девушка аккуратно убрала со лба мужчины высохшую тряпку, и после задумчиво взглянула вверх, на талисманы. Шинсенгуми долго женщиной не любовался. Его взгляд скользнул в сторону, где находился незнакомый ему мужчина — не менее красивый, как и лекарь. — Нин Хуа, точно всё в порядке? — Заметив на себе взгляд больного, Си Шень подал голос. — Да... Он молодец, душа у него сильная. — Хихикнула лекарь. — Но, без помощи до утра он не дожил бы. Си Шень хмуро отозвался: — Боюсь, он и до середины ночи бы не дожил... Глаза Вен Хао округлились и проморгались. Нин Хуа, поддерживающе похлопав того по груди, тихо шепнула: — Отдыхай... А ты, Шень-гэ, перестань. Потом уж расскажешь ему обо всём. Иди уже. — Сестрица, ты такая умелая, ты знаешь?.. — Уходи!       Си Шень с довольным смехом скрылся за дверью.       А на душе у него отлегло. Три часа минуло. Нин Хуа боролась за чужую жизнь, и вот наконец самурай очнулся. Ранее женщина твердила, что успех не велик, и извлечение яда может не помочь. Но Си Шень старался не терять надежды на успех и веры в талант врачевания женщины, и потому терпеливо ждал у дверей всё это время. Теперь,можно и отдохнуть.       Волк бесследно исчез в дверях бань, и всё не выходил, пряча своё волнение от чужих глаз. Как и пропал из виду синоби. Кивнув самому себе, Си Шень уверенно зашагал искать дорогого сердцу знакомого.       Нашёл он мужчину в чайном зале. В округе царило празднество, суета и веселье. Народу было немного меньше, чем в начале ночи, но гул всё равно стоял невыносимый; проходу порой не давали. На ярком фоне благородных гостей сидящий в укромном углу наёмник казался невзрачным, словно его и не существует. Подле низкого изящного столика, за которым он сидел, стояло несколько глиняных сосудов, в которых хранят алкоголь. Большинство из них были опустошены.       Сяоюэ не сразу заметил, как к нему присоединился знакомый. Сев подле самурая, Си Шень с изумлением наблюдал, как сосед аккуратно наливал в пиалу лотосовое вино, а после залпом выпивал — словно обычную воду пил. От шести пустых сосудов любой взрослый мужик уже потерял бы сознание, не то что способность здраво мыслить... А у самурая лишь покраснели щёки и мочки ушей, а некогда ровная спина согнулась, плечи расслабились. Посчитав, что он достаточно выпил, Си Шень поспешил прикрыть ладонью только что вновь наполненную пиалу вином. Самурай наконец поднял глаза. — Си Шень. Ты пришёл, — развязно проболтал синоби. Мужчина не сдержал улыбки, и ласково ответил: — Отчего мой господин напивается? Глядите: столько вина выпили. Что-то празднуете? — Поминаю, — выдохнул собеседник и, убрав руку Си Шеня, быстро опустошил пиалу.       Только приглядевшись, Си Шень увидел неестественное выражение лица синоби: оно было тоскливым. Мужчина подвинулся к приятелю чуть ближе, прижимаясь к его плечу своим, и тихо поинтересовался: — Вас вымотала встреча с лисой? Могу ли я помочь? — Си Шень, — самурай чуть повернул голову. На миг, тело мужчины напряглось, но после глотка вина оно тут же расслабилось. — Просто не мешай мне пить.       Си Шень сжал пальцы в ладони. Стойкое ощущение, что что-то не так, выло в его нутре, но спрашивать ещё раз — он не решился. Остаётся лишь смириться, или ждать, когда синоби сам расскажет. Си Шень взял сосуд и сам разлил вино в пиалу. Он, между делом, аккуратно рассуждал в слух: —Мой господин, я удивлён, что вам нравится алкоголь. Я лишь волнуюсь, чтобы вам не было плохо от такого количества выпивки.       Перед его лицом показалось чужое, отчего у Си Шеня дрогнули руки, и он чуть не разлил всю жидкость на стол. Он, медленно поставив сосуд, еле повернулся в сторону самурая; тот лишь ещё ближе приблизился к чужому лицу — их губы, казалось, вот-вот соприкоснутся. — Ненавижу пить, — издал негодование мужчина; его дыхание слабо обожгло кожу чужих уст; отчётливо ощутился запах алкоголя.— Но вино расслабляет. Иногда, я заставляю себя пить...чтобы не думать о прошлом. Си Шень достал из пояса белоснежный веер и, раскрыв его, он укрыл их лица от чужих глаз. Внутри него всё трепетало. — О чём вы вспоминаете?.. Сяоюэ слегка отстранился, и чуть пригубил вина. — Явно не о хорошем... Обязательно нас прятать?.. Мы ведь в публичном доме, как никак. — Мы в женском публичном доме, спешу поправить, — Си Шень задорно посмеялся. — Потому,нас могут осудить. — Си Шень... Какой ты правильный, оказывается... — Господин разочарован? — Ни капли...— Синоби слегка поцеловал мужчину в скулы, и резко отстранился. Он потянулся вверх руками, и зевнул.       Пробыли они за столом совсем немного.       Си Шень всё же уговорил самурая наперерыв от питья, и, получив согласие, он тут же повёл мужчину в знакомую им комнату на втором этаже.       Тонкие полупрозрачные занавески развивались от лёгкого дуновения ветра, на блестящей ткани играли огоньки красных фонарей. Еле доволочив ноги до открытого балкона, Сяоюэ присел посреди входа, и пару раз глубоко вдохнул свежего воздуха. Си Шень, принеся с собой лёгкое покрывало, присоединился к знакомому. Он прислонился спиной к косяку раздвижных дверей, устроился поудобней и вглядывался в чужой профиль.       От синоби пахло цветущими лотосами. Выбившиеся из высокого пучка волнистые волосы слегка щекотали лицо самурая, отчего он слегка хмурился и убирал надоедливые пряди за ухо. Мужчина казался одиноким, утопающим в своих мыслях, но не менее от этого очаровательным. Си Шень долго думал, как отвлечь наёмника от раздумий, пытался поговорить, но ему не отвечали. От отчаяния, Си Шень вытянул руки вперёд, и пригласил самурая в объятия — и на удивление господина, тот наконец взглянул на него. Казалось, что самурайский взгляд осудил мужчину за неловкое предложение — с таким осуждением Сяоюэ смотрел, — но синоби молча подвинулся в бок и в бессилии плюхнулся на чужую грудь.       Си Шень, удивившись, даже не сразу осознал, как крепко сжал плечи самурая в объятиях, словно если отпустит, то мужчина убежит и более никогда не вернётся.       Стучащее громкое сердце никак не угомонить, как бы он не пытался. Самурай молча вслушивался в мелодичное биение и тяжёлое дыхание, наблюдал, как за балконом взмывали в небеса воздушные змеи с лепестками белых цветов. Навязчивые мысли постепенно утихли, и Сяоюэ ощутил прилив спокойствия. Его макушки касались чужие губы, а чуть больное плечо поглаживала ладонь. — Си Шень, —сквозь наступающую дремоту проговорил самурай. — Можно спросить кое-что? — Всё, что господин пожелает. — Твой меч. Как...его зовут? Он ведь не обычное оружие... Но имени на лезвии я так и не увидел.       Кажется, Си Шень ожидал любого вопроса, но не этого, и потому не сразу подал голос. Самураю было интересно взглянуть на чужое выражение лица, но двигаться ему совершенно не хотелось... —...Уж лучше скажите, как зовут вас. — Судя по хитрому голосу, Си Шень широко улыбнулся. — Я до конца жизни своей не успокоюсь, пока не узнаю. — Опять ты за своё... — Недовольно пробормотал мужчина, утыкаясь носом в грудь.       Си Шень на ответ и не надеялся. Он лишь тихо посмеялся, и пару раз чмокнул макушку головы наёмника; ощущалось, как локоны синоби пахли свежестью, словно они находятся в лесу рано утром.  Самурай вновь заговорил спустя пару минут обдумывания — и ответ Си Шеня полностью обескуражил: — Сяоюэ, — тихо сопел самурай. — Лань Сяоюэ. Си Шень встрепенулся: — Правда? Такое чудесное имя... — Он зарылся носом в иссиня-чёрные волосы и от распирающей радости заёрзал на месте. — Моя луна... Очень красиво.       Отчего-то щёки самурая загорелись, словно поднялась температура. Плечи съежились,тепло его рук окутало торс Си Шеня, а лицо спряталось, уткнувшись в грудь полностью. Слышалось еле различимая просьба: — Скажи ещё раз. — Моя луна...—Повторил с улыбкой Си Шень. — Нравится? —... От тебя это звучит приятно. — Последовал ответ.       Так, при тёплом свете фонарей, они не отпускали друг друга ещё очень долго. Мелодичное звучание цинь убаюкивало. В объятиях казалось, что на улице сейчас тёплое лето, беззаботное, с прохладным воздухом. Словно нет здесь места волнениям по пустякам, тревоги о наступающем дне и сожалениям о прошлом. Си Шень, наконец, уснул в след за Сяоюэ. На его лице осталась лишь слабая улыбка. Но рассвет их объятий не увидит. Когда месяц чуть склонился в сторону горизонта — мужчина открыл глаза. Он проспал чуть больше часа, но опьянение уже прошло. Сон, который только что видел самурай, ещё стоял перед глазами. Невероятной красоты виды природы. Проскальзывали украдкой смутные силуэты, и лиц их никак не различить. Многое казалось таким знакомым: чувства, вещи...и стоящий перед ним человек. Казалось всё родным, и таким чужим одновременно. Постепенно, сон стал темнеть, нарастало беспокойство. Перед пробуждением, Сяоюэ видел уже другого человека. Плечо болезненно заныло. Сяоюэ медленно приподнялся и аккуратно выбрался из тёплых объятий. Си Шень сладко спал. Его лицо, чуть склонившееся в бок, было спокойным и расслабленным, а пряди чёлки укрывали собой длинные ресницы. Синоби спешно вытащил из-за пазухи связанный в кулёк старенький платок, невольно рассмотрел, и после аккуратно вложил его в ладонь спящего. А после...самурай с тоской оглядел чужой лик. Он слабо коснулся пальцами чужих щёк, и дотронулся лба губами. — Прости меня. — В пол голоса проговорил Сяоюэ. — Прощай.