Неожиданный подарок врага

Маккус, что столько лет был правой рукою Джонса, теперь испытывал невероятное отчаяние, которое на его лице доселе не видел никто и никогда. Он старался вести себя также холодно, как и прежде, и также жестоко к членам экипажа, как и до моего появления на судне, однако проскальзывающая в его глазах печальная зависть, когда он всё чаще наблюдал мои взаимодействия с капитаном, была очевидна уж мне точно. Джонс не обращался ко мне как-то по-особенному и не учитывал много отличающих от других факторов. По крайней мере, в присутствии окружающих. Я была словно Маккусом в женском теле. Его перерождением, несмотря на тот факт, что он был всё ещё рядом. Капитан понизил его до обыкновенного матроса, пока никому неизвестная девчонка за одни сутки обрела высокий пост. Все могли думать, что я подобное получили через постель, но никто не ведает, что в моих карманах таилась чуть ли не жизнь Джонса, и он был зависим от моего решения. Сложившаяся ситуация мне до того напоминала наше первое знакомство с Гектором, что невольно каждый вечер перед сном я вспоминала о своём избраннике. Он тогда также просто сделал меня своей правой рукой, ведая, что я дочь его врага, к слову, того же, что и Джонса. Правда, у последнего присутствуют более весомые мотивы делать меня своей близкой помощницей. А вот Гектор… что же им руководило в ту ночь, что он приняли сие решение столь быстро, толком не познав меня? Может… любовь с первого взора? И я так долго его отвергала, и вот, сейчас представляла его лежащим рядом. И вся злость к его словам о какой-то Маргарет будто испарилась. Чем дольше я пребывала на расстоянии от Барбоссы, тем больше мне к нему тянуло обратно. А прошла уже неделя нашей с ним разлуки. Сна не было ни в одном глазу. Я ворочилась на протяжении получаса, и всё никак не могла уйти в мир грёз. Я понимала, что не могу задерживаться на Голландце. Не за этим я явилась сюда. Я должна вернуться на Жемчужину. Или… как-то выведать у Джонса, где сундук, от которого сей ключ, и направится туда самой… А что потом, Инес? Что потом? Зачем только я вогнала себя в эту ловушку? Уилл знал бы, что делать, а я не ведала целиком о плане действий и мною в тот момент руководила ребяческая обида… Мои голые ступни опустились на деревяный пол, и через секунды уже чувствовали тепло подошв сапог. Ноги понесли меня к каюте Джонса, но разум не собирался работать и отвечать на вопрос, что собираюсь я сказать капитану, без спроса заявившись в его покои в столь поздний час. Мозг не хотел мне подавать возможные варианты того, как разузнать про местонахождение сундука обходными путями, зато мои треклятые ноги уже остановились у цели. На мгновение мне показалось, что я услышала средь всплеска волн приглушённое звучание органа, выдающего горькую мелодию. Она доносилась изнутри, и я приложила к преграде ухо, удостоверившись в том, что кто-то действительно играл на музыкальном инструменте, и этот кто-то являлся самим Дейви Джонсом, ибо только он мог находится по ту сторону. Я приоткрыла дверь так, чтобы возникла маленькая щёлочка, через которую я разглядела слегка двигающийся грузный силуэт капитана, склонившегося над своим развлечением. Щупальца его бороды с нежным прикосновением скользили по мануалам, вот только лицо Джонса от меня было скрыто. Однако я могла поклясться чем угодно, что радости там и в помине не было. Играемая Джонсом музыка источала глубокую меланхоличность, которая так не свойственна такому, как он. Что же от всех скрывал в себе страшный капитан Летучего Голландца? Неужто его россказни про невзаимную любовь оказались правдой? — Девчонка, я ведаю о том, что ты позади, – внезапно раздался его голос, однако спина всё также была предоставлена моему взору и мелодия не прекращалась. — Не стой в дверях, ты можешь пройти. Я робко зашла внутрь, закрывая за собою дверь. Медленно я подошла к Джонсу, облокотившись спиною на орган позади, и скрестив на груди руки, смело глядя на капитана. Я с приподнятой в удивлении бровью отметила неестественную каплю на его склизкой щеке, и поняла, что сие было слезою. Он не делал вид неприступного Капитана, и при мне же смахнул символ внутренней слабости. — Да, пташка, даже самые сильные личности и самые страшные пираты способны плакать, – улыбнувшись, как бы пояснил Джонс свой не скрытый от моего взора жест. — И я уверен, стержень в тебе также способен в какой-то момент развалиться, и его куски падут к ногам того, кто стал причиною. И имя сей причины ты мне уже говорила, не так ли? – задал он риторический вопрос, и поднял своим щупальцем какую-то штуковину с поверхности органа, чьё серебро сверкнуло в свете свечей. Мне потребовалось несколько мгновений, дабы разглядеть в сей вещи миниатюрную музыкальную шкатулку. О её некоем предназначении стало ясно, как только Джонс открыл крышку, и послышалась прерывистая мелодия и звук вращающихся внутри шестерёнок. — Временами я скорблю по чувствам, что даровала мне эта чертовка однажды, при помощи сей ничтожной, но прекрасной штуковины, – он захлопнул крышку, и вновь посмотрел на меня. — Что же тебя заставляет вспоминать о Барбоссе? — Отчего вы столь откровенны со мною, Капитан? Что заставляет вас раскрывать мне тайны сердца, помимо моей схожести с вашей избранницей? — Раз я открыт с тобою, девочка, будь честна со мною ты. Ответь же, что нашла ты в Гекторе? Что примечательного для себя отыскала в том, кто однажды сверг твоего отца с высокого помоста? Разве не должна тобою руководить месть, м? Джек мог бы дольше наслаждаться званием Капитана Чёрной Жемчужины, если бы не твой дражайший. — Вы думаете обо мне, как о всякой любой представительнице моего пола, способной пасть к ногам мужчины, если сочтёт его всего лишь привлекательным, к примеру. Я долго была полна отвращения к Барбоссе, но по началу не по той предпосылке, что озвучили вы. Когда-то он убил самого мне близкого человека. Но я простила его. Не сразу, но простила. Я узрела в нём непоколебимость и крепкую стену, за которой могла бы спрятаться. Я увидела его уважение ко мне. И, наверное, второе сыграло большую роль. Такого родной отец ко мне не испытывает. — Расскажи мне ещё вот что, пташка, – мне в лицо полетели новые клубы табачного дыма. — Я не припоминаю у Джека дочери под боком несколько лет назад. Как свела тебя с ним судьба? Ты наверняка с ним не прошла сквозь детские года. — Всё прозаично, Капитан. Такого и следовало ожидать от моего папаши. Он обрюхатил простую трактирщицу, сам того не зная, и уплыл. Моя мать была всего лишь его развлечением на одну ночь. А маленькая я мечтала отыскать отца, какие ещё могли быть мечты у девочки, у которой не было ничего занятного в четырёх стенах? — И тебя не смущало, что он пират? – усмехнувшись, спросил тот. — Сие меня в Джеке и привлекло. Мне хотелось чего-то необузданного, и я сама вступила на путь морского разбоя. — Джек… – Джонс снова хмыкнул, затягиваясь трубкой в очередной раз. – Он сильно тебя ранил, не так ли? Ты затаила на него страшную злобу, когда он запросто так отдал тебя мне, словно ненужную вещь, и теперь ты называешь его по имени… — Калипсо поступила с вами также, – произнесла я словно между-прочим, а на самом деле таким образом продвигалась к своей цели. Ползла, как кобра, стремящаяся прыснуть яду в жертву. — Из-за неё я вынужден скитаться по морю вечность! Да… я был глуп… я был подхвачен чарами поспешности решений, вызванной тем, что по причине бушующей в крови молодости, я был разгорячён. Как тебе я и говорил, ей на зло я желал продемонстрировать, что в отличие от неё я слово умею держать. И я вырвал своё сердце, запер его в сундуке, как недавно ты верно догадалась, и тем самым стал здешним Капитаном на всю свою жизнь. Сам заковал себя в оковы. Однако и она… - Джонс издал громкий смешок. – Однако и она получила свои оковы. Я сдал её пиратским баронам, и её пленили за счёт того, что заперли в теле смертной женщины. Меня пронзила догадка, и сие наверняка отразилось секундным блеском в моих глазах. Я отвернулась в противоположную стенку, не меняя положения рук, будто решила параллельно лучше изучить обстановку вокруг. — И как далеко вы спрятали своё сердце? Вдруг его отыщут? – задала я новый вопрос всё с той же равнодушной интонацией, словно не так уж меня сие интересовало, а я всего лишь поддерживаю беседу. — Остров сей необитаем, и если о нём даже знают, то не захотят туда сунуться, ведь по легенде однажды туда пришла церковь и принесла с собою букет из болезни и смерти. Говорят, священнику пришлось похоронить всех, что, в конечном итоге свело его с ума, и он повесился. С того момента остров считают заражённым. А так как туда ни одна нога не вступала уже столько лет, о нём навряд ли говорят, и он забыт. Не идеальное ли место для хранения того, что может оборвать мою жизнь или автономию, м? Тот, кто завладеет моим сердцем, может не только занять мой пост. Если человек не хочет этого делать, при помощи сундука он полномочен на управление мною. — Вы говорите о Крусесе, не так ли? Исла-Крусес. Если бы у Джонса были брови, он бы их приподнял в удивлении. И я заметила, как в напряжении сжалась его клешня. — Верно… что уж скрывать название моего захоронения, раз ты о нём ведаешь, вот только откуда? — В детстве я читала много легенд, в том числе и о проклятом острове. Воцарилось молчание, и по ухмыляющейся физиономии Капитана я могла лишь гадать, как он намеревается со мною поступить – продолжить разговор или убить на месте? — Тебе льстит, пташка, осознание того, что теперь моё сердце охраняют не толщи песка, а дочь моего недруга? – нарушил он безмолвную тишину, и мысленно я выдохнула, ведь я не подверглась сейчас резкому удушью, а слова этими не были предупреждающими вовсе, скорее наоборот, доброжелательными. Слишком доброжелательными. — В моих руках ключ, в моём сознании открывшаяся тайна, которую могу использовать против вас, а вы продолжаете доверять? — От меня ты впредь никуда не денешься. Повсюду у меня имеются глаза и уши. Несмотря на тот факт, что ты моя правая рука, властью основной располагаю я, и если я прикажу команде не допускать твоего бегства, они сделают всё возможное, дабы сие не допустить ни в коем случае, иначе их ждёт мгновенная кара. Такой приказ им уже дан, уверен, ты догадывалась, с твоим то острым умом. А чтобы тебе не насучило наше скромное общество, предлагаю тебе как-то сыграть в игральные кости. Моя команда очень их любит. — Я подумаю над вашим предложением, Капитан. Обязательно подумаю, – очаровательно улыбнувшись, ответила я. — А сейчас разрешите откланяться ко сну, и благодарю вас за коротание моего времени, всё никак не могла задремать, - продолжила толкать я сладкую речь. Джонс только кивнул мне в ответ со слегка приподнятым уголком безгубого рта, а я вышла из его каюты шагом дикой пантеры. Закрывая дверь с той стороны, я вздрогнула, когда чья-то рука позади легла на моё плечо. Я быстро схватила нож, что висел у меня на поясе, и при мгновенном развороте приставила лезвие к горлу мужчины, чьи черты лица я узнала спустя долгие секунды. Он редко появлялся в поле моего зрения, и имени его я не знала, а тут сей наглец удосужился ко мне прикоснуться после того, как несколько раз прятал от меня свой взор! — Как смеешь ты трогать правую руку Джонса без дозволения?! – гневно процедила сквозь зубы безопасным шёпотом, не отрывая ножа от шеи и надвигаясь на него, тем самым увеличивая расстояние между нами и Капитанской каютой. Не хватало ещё того, дабы Джонс нас услышал. — Отвечай, мерзавец… — Убери своё оружие, оно ни к чему, уверяю, – так и произнёс он, позволяя в первый раз услышать его хриплый голос и понять, что он не немой сумасшедший. — Я желаю узнать только одного. Продолжая подозрительно щурится, от холода стали его бледную кожу я не избавила, но хватку милосердно ослабила, не обнаружив в водянистых глазах лжи или злых намерений. — Как тебя зовут? — Прихлоп… Прихлоп Билл Тёрнер. — Тёрнер? – мои брови взметнулись вверх, а рука с ножом опустилась. — Да, Уилл мой… сын, – подтвердил он мою догадку, будто умел читать мысли. — Послушай, времени мало, в любой момент нас могут услышать. Я всего лишь хочу попросить об одолжении. О простом, никчёмном одолжении тоскующего и опустившегося отца. Когда Джонс посетил Жемчужину, после он обмолвился с Маккусом словами о том, что на вашем Корабле был мой отпрыск. Вся команда после глумилась надо мною… – лицо Прихлопа до того стало мрачным, когда погрузилось в недалёкие воспоминания, что мне искренне стало его жаль. — Сын Билла также оказался пиратом, вот дела! Сколько смеху… – возобновил он разговор, но сейчас будто разговаривал сам с собою. И тут его глаза снова посмотрели в мои. — Я чувствую, что ты сбежишь обратно, да и весь Голландец тебя охраняет. В том числе и я, однако… во мне нет той преданности, что у остальных, и на меня ты можешь рассчитывать, так что молю тебя, – его противные от слизи руки обхватили мои, но я подавила в себе все позывы брезгливости. — Передай моему сыну, что его отец… сожалеет обо всём. Мне кажется, он проклинает меня за что-то, а я не могу жить с этим грузом на плечах. Я осмотрелась вокруг, и меня встретило пустое пространство. Стало быть, призван меня охранять только Прихлоп, и он… подозрительно, но на моей стороне. — Мистер Тёрнер… – начала я. — Если вы так желаете, чтобы ваше послание было мною передано Уиллу, сейчас подходящее время для того, дабы помочь мне сие осуществить. Помогите сбежать. Помогите мне бесследно добраться до Жемчужины. А взамен я… найду способ вас освободить.