Сквозь пространство и время

      Вдыхая аромат сочных плодов морского дерева, листья которого состояли из упругих водных капсул сине-фиолетового цвета, Предвестник наслаждался рыжим рассветом, что скрадывал ночную синеву. Совершенно не вникая в панику вокруг, он обдумывал то, каким путем ему стоит сбежать в Снежную, чтобы повлечь за собой как можно меньше неприятностей.       — Сэр! — раздался оклик за спиной. — Сэр… — запыхавшийся мужчина в форме Фатуи быстро приблизился к парню. — Мы нашли Кристину…       — Что с ней?.. — мастерски играя роль задушенного тревогой любовника, он с надеждой посмотрел в чужие глаза.       — Она мертва. — уже более собранно объявил агент Фатуи, который, вероятно, привык говорить подобные вещи из-за своей профессии.       Сокрушенно схватившись за каменное ограждение моста, Чайльд опустил лицо к вымощенной дорожке, чтобы скрыть истинные эмоции и пробивающуюся улыбку.       — Вы вчера когда видели ее последний раз, Господин Чайльд?       — Я… где вы ее нашли? Как ее убили?.. — с трудом он выпрямился и быстро прошел мимо собеседника туда, откуда тот только что прибежал.              Бледное тело молодой девушки неказисто лежало на сочно-зеленой траве, которой было абсолютно все равно на чью-либо смерть. Ровно как и самому Одиннадцатому Предвестнику — все равно. Идеально прямые черные волосы отталкивающе облепляли распухшее от воды синюшное, некогда красивое, лицо.       Согнувшись, Тарталья медленно опустился к трупу и правдоподобно трясущейся рукой никак не решался коснуться ее тела.       — Сэр, что Вы делаете? — один из стражников Фонтейна попытался остановить его.       — Он под «силой клятвы», остынь! — шикнул на него агент Фатуи, выставив руку перед ним.       — Значит ли это, что он никак не мог убить ее? — с подозрениями наблюдая за игрой парня, спросил стражник.       — Даже если бы захотел, тело бы не сумело. — уверенно отринул эту возможность агент. — Боюсь даже представить, что теперь произойдет с его разумом… — он с опаской потрогал широкую спину Чайльда взглядом, после чего вернулся к диалогу по делу об убийстве.       — Но по законам он тоже обязан присутствовать на разбирательстве. — настаивал на своем стражник Фонтейна. — До выяснения обстоятельств.       Догадываясь заранее, что так просто ему не отделаться от местного правосудия, парень стал изображать муки от терзающей его «силы клятвы» Царицы, которая, лишившись объекта, могла свести человека с ума. Сильно зажмурившись, он схватился за рыжую голову, будто бы от невыносимой головной боли, после чего едва слышно прошипел. Он корчился до тех пор, пока не ощутил, как разум на самом деле начинает теряться в непонятной черноте, которая хотя и была в нем всегда, но никогда не причиняла вреда и даже дискомфорта.       — Чайльд, — немолодой мужчина опустил горячую ладонь на его плечо, — Вам следует отдохнуть…       Чужой голос пах тревогой. Агенты Фатуи не знали, что произойдет с тем, кто лишится возможности исполнять приказ «силы клятвы».       Тарталья поднял голову, опустошенно глядя куда-то сквозь мужчину, после чего тяжело поднялся и пошел к лагерю, словно зомби. И только когда веснушчатое лицо осталось без чужих взглядов, Аякс растянул тонкие персиковые губы в победной ухмылке.                     

***

                    В темной комнате пахло железом и болью, смешанной со сладкими нотками безумия. Чернота выбиралась из помутненного разума и размножалась в пространстве, хватаясь мертвыми пальцами за горячую шею. Иссохшие серо-розовые губы не смыкались от образовавшейся корочки в уголках, а горло жгло пустынной сухостью.       Она громко вдохнула, привлекая внимание к еле живой себе, когда тяжелая металлическая дверь, пахнущая холодом, открылась вне поля ее зрения. Доктор медленно, как он привык, прошел по ледяному кафелю, что громко выдавал шаги его железных каблуков. Девушка почти не могла ничего видеть, но его запах она запомнила еще с того злополучного танца на Белом Балу — кислая мята и острый мороз. Запах был резкий, но в то же время необъяснимо манящий и будто бы дразнящий рецепторы.       Дотторе прошел мимо кушетки, кажется, даже не взглянув на узницу. На всегда убранном металлическом столике, расположенном в другом углу темной комнаты, он нашел пустой шприц и опустил холодную иглу в ампулу, что была принесена с собой.       Юстина ничего этого не видела, но это не имело для нее значения сейчас, когда разум все еще был опутан цепями безумия. Теперь превалировали только физические ощущения. Она чуть приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но, ощутив, как лопается корка на тонких губах, девушка не издала ни звука.       Приблизившись к ней, Доктор спокойно разрезал кофейный корсет скальпелем, после чего, когда загорелый живот оказался в его распоряжении, он медленно ввел иглу чуть выше пупка. Прозрачная жидкость постепенно исчезала из шприца, перекочевывая под бронзовую кожу. Наказ Царицы был четким, а потому в его распоряжении было всего лишь два дня, включая настоящий, чтобы привести девушку в чувства. Это не было показателем того, что она была против подобных деяний — ей было все равно, но ровно до тех пор, пока они не начинали ей мешать. Лишившись зрения, Архонт Льдов будто бы лишилась его во всех смыслах и значениях.       — Зан… — прохрипела Юстина, когда высокий размытый силуэт загородил клубок белого света, что располагался над кушеткой, — Зандик…       Мужчина в удивлении остановился и повернул голову в ее сторону. Настоящее, но почти забытое имя кинжалами вонзилось в уши, заставив их ощутить мимолетное покалывание. Он молча смотрел в ее сторону — не на нее саму — и ждал продолжения реплики.       — Дай мне… воды… п… пожалуйста… — медленно, едва ли разборчиво прошептала она и сумела ухватиться пальцами за низ его белого халата. Это было сделано настолько слабо, что мужчина не сразу почувствовал, что его одежду держат. Молча обхватив ее тонкую кисть своей, он небрежно и будто бы с отвращением убрал чужую руку, как если бы Юстина могла его чем-то заразить или как-то оскорбить подобным жестом. Конечно, будь она в здравом уме, то точно не стала бы так обращаться к Предвестнику, но в подобном состоянии это было все, что она могла сделать.       Отдалившись от кушетки, Доктор выбросил использованную иглу и убрал шприц, вновь приведя стол в хирургический порядок. За неимением никаких подходящих сосудов, Дотторе набрал воды в шприц из металлической тары, что стояла среди химических растворов. Сдавив пальцами чужой подбородок, он вылил жидкость между потрескавшихся сухих губ, которую Юстина быстро проглотила скорее неосознанно, рефлекторно.       Покинув помещение, Доктор оставил позади подвальную лабораторию и поднялся наверх, где направился в кабинет своего коллеги.       Холодное солнце ярко освещало просторное помещение с мебелью из черного дерева и белого мрамора, а молочные шторы, расшитые ониксовыми нитями, приятно скрадывали зловредное излучение.       — Пятно? — мельком взглянув на низ чужого халата, небрежно бросил Девятый Предвестник, что уже подготовил бумаги для пришедшего в кабинет коллеги. — Нечасто заметишь у тебя подобную неосторожность. — он улыбнулся и прикрыл глаза.       Доктор недовольно осмотрел место, которого коснулась Юстина, тем самым оставив там грязные пятна старой крови, что стекла с ее запястий от ремешков к пальцам.       Сморщившись, мужчина вновь обратился к коллеге:       — Пиши семьдесят.       — Семьдесят? — Панталоне впился в него фиолетово-серыми глазами. — Не так давно ты брал пятьдесят.       — Теперь мне нужно семьдесят колб. — он едва ли растянул большие губы. — Все во благо наших целей.       Опустив раскосые глаза к бумагам, мужчина записал то, что должен был, после чего бросил в широкую спину уходящего:       — Ты ее хотя бы кормишь?       — Она бессмертна. — хмыкнул Доктор, приподняв уголок губ. — Нет необходимости.       Панталоне проводил взглядом коллегу, вцепившись в пятно на его одежде, в котором только теперь он смог узнать кровавые следы от пальцев.