Теперь и я в твоих лапах...

Тело Сэмми само решило, что делать, будто обладала своим отдельным разумом. Тут же его голова резко опускается за миг до рокового выстрела. Всего мгновение — этого бы хватило, чтобы пристрелить Лоуренса раз и навсегда, однако рефлексы только что спасли ему жизнь. Пуля лишь немного задела волосы на затылке, оставив горячий и кровоточащий шлейф на коже. Думать о чудесном спасении было некогда, далее Лоуренс знал движения, тысячу раз проворачиваемые на поле боя. Едва Сэмми нагнулся, как локоть ловко ударяет по руке Демона, выбивая оружие. Далее — прыжок, Сэмми нужно срочно увеличить расстояние между собой и врагом, чтобы видеть все его действия. Так Демон и Сэмми всего за долю секунды вновь становятся порознь. Лоуренс тяжело дышал, за этот миг случилось слишком много. Как только холодное дуло коснулось его виска, он почувствовал вовсе не леденящий холод, а страшный кипяток, жар, словно от раскаленной стали. Будто его клеймили, словно породистую лошадь. Настолько мощным был этот порыв, что тело на рефлексе дернулось от несуществующей боли. Боли, которую можно почувствовать лишь под страхом неминуемой смерти. Сейчас же от этих ощущений осталась лишь жгучая ранка от пули Демона, кровь ощутимо стекала вниз по затылку. В любом случае, Лоуренс жив, и ему надо уложить это в своей голове как можно быстрее, сосредоточиться на бое, ибо он уже начался. Демон ехидно скалится, смотрит прямо на Сэмми, вместе с этим наклоняясь к полу за своим оружием — пистолетом, лишь немногим успупающим револьверу Сэмми в удобстве. — О да, любимый, теперь я узнаю́ тебя. Как знал, эта пуля не застрелит тебя. Почему-то был уверен, что нет, так просто я тебя не убью... — Демон облизывает свои клыки, и его рука уже касается рукояти пистолета. Быстрым движением поднимает его и направляет на Лоуренса, который в это время стоял в той же стойке. «Пусть берет, в любом случае он опасен и без огнестрела. Можно сказать, что использование пистолета даже сдерживает его способности. С человеческим оружием он вынужден сражаться как человек, а это мне только на руку» — Анализировал Лоуренс, взгляд его холоден и неподвижен, на лбу появилась испарина. — У нас бой насмерть или конкурс доброты? Чего ты ждешь, стреляй, пока ты или я не сдохнем, — Холодно, несколько иронично подмечает Сэмми, обращаясь к Демону, и сразу после стреляет ему прямо в голову — в доказательство того, что, в отличие от своего врага, он не колеблется. Уворот со стороны Демона. Нечеловеческая реакция позволила ему уклониться от летящей пули, но Сэмми не опешил. Он уже видел это много раз, еще во времена работы на студии. Однажды Джоуи решил покончить со своим творением, замахнулся на него топором, пока он спал, а тот во сне смог увернуться от надвигающегося к его голове лезвия. Так что Лоуренс прекрасно знал, на что Демон способен, и выстрелил лишь чтобы показать свои намерения. Демону не нужно повторять дважды, его лицо приобрело более серьезный вид, теперь и он не шутил. — Я и не думал тебя щадить, зная, что ты-то уж точно не оставишь меня в живых, — И, раскрыв пасть и пройдясь языком по клыкам еще раз, мягко проурчал, почти промурлыкал имя своего возлюбленного, — Сэмми. Демон делает шаг вперед, Лоуренс смело принимает на себя давление его взгляда. Следующие слова звучат эхом в большом, полупустом коридоре. — Просто пуля в висок это скучно, скажи? Не для того ты так много бегал по студии, твои грузные шаги я слышал даже в самых отдаленных местах студии. Мой смелый, маленький Лоуренс... Человек, недостойный жизни рядом с другими, такими несовершенными личностями... Ты не должен умирать так быстро. Я не должен принимать смерть от тебя так просто. Давай-ка поиграем в прятки, и пусть в этой игре наши старания окупятся. На мгновение Лоуренсу показалось, что во время разговоров Демона чернила вновь начали просачиваться сквозь стены, но было ли так на самом деле, он понять не успел. Тут же он очутился совсем в ином месте, незнакомом, но так похожем на другие в этом студийном лабиринте. Мысль вспыхивает яркой вспышкой: «это Демон». И она тут же подкрепляется голосом, доносившийся, казалось, из каждой щели. — Давай найдём друг друга, Сэмми. «Он переместил меня в другое место, но знает ли он, куда конкретно?» — Думает Лоуренс, когда его ноги сами решают, что делать. Лучше убраться от этого места подальше, пока сюда же не пришел Демон. «Шаги, он слышал их. Надо передвигаться аккуратно...» — Еще одна мысль мелькает в сознании. Руки ощутимо холодеют, адреналин начинает рябить на кончиках пальцев, словно мелкий ток. Лоуренс не знал, как можно передвигаться внутри стен, вдоль, но теперь ему придётся учиться этому самому. Так он не создаст шума. Так его не найдут. Так и он сам сможет отыскать Демона. «Черт, почему я решаю прятаться? Это же не в моем стиле, я бы...» — Но мысль обрывается, стоило Сэмми разом вобрать в легкие большое количество воздуха. Его словно душили чьи-то руки, сердце яростно стучало по рёбрам, словно кулаком. «Все могло закончиться еще там, я мог умереть еще в той комнате... Я мог подвести их... Я мог проиграть с таким позором...» — Поток, поток, и еще поток мыслей впивался в само сознание Лоуренса. Это странное состояние было для него загадкой, перед глазами уже мельтешили рябые картинки, в груди начало ныть от такого глубокого дыхания. Следующая мысль оказалась роковой. Сэмми стискивает пальцы на груди, впивается в кожу ногтями и опирается другой рукой о стену. «Да я же боюсь... Я боюсь! О Господи!»

***

Тяжёлый кулак Тома стучит по столу, и девушки вздрагивают в различной мере. Аделин подскакивает, а у Элисон на мгновение расширяются зрачки, она уже привыкла к подобным выходкам ее друга. — Последний раз спрашиваю: что с Лоуренсом? — Рычит Том, кончики его пальцев с силой шкрябают по столу, оставляя едва заметный след. Суровый взгляд мультяшного пса — кто-то другой бы посмеялся. Но в этой непростой ситуации Том ощущался никак иначе, кроме как настоящий человек. — Я-я обещала, что сохраню в тайне его замыслы, — Бормочет Аделин, ее речь в момент испуга очень походила на работу аппарата морзе. — Нам важно знать, Аделин. С Демоном что-то случилось, я опасаюсь, как бы Сэмми не пострадал, — Учтиво обращается к девушке Элисон, коснувшись ее плеча. Она понимала, что не сможет до́лжно перекрыть гнев Тома, но все равно старалась успокоить Аделин — ту, которая впервые увидела характер этого человека и не знала, как на это реагировать. — С ним все будет в порядке, он обещал, — Более твердо отвечает Аделин, как бы показывая, что она искренне верит в собственные слова. — Что обещал? Вся студия в чернилах, даже я чуть не увяз в них, хотя знаю об их повадках все. — Том уже не выдерживал. — Ты хоть понимаешь, как Демон трепал меня? Как он скалился, готовый уже меня сожрать? Этот ублюдок что-то подозревает, он понял, что это я стащила автомат у патрульных... Сэмми может быть в большой беде! — Теперь уже и Элисон повысила голос, она не могла спокойно отзываться о тех вещах, что с ней происходили минутами ранее. На руках чернели страшные синяки, нижняя губа разбита, а на надплечье вырисовывалось прерывистое кольцо от укуса. В порыве споров никто не мог видеть, как тело Элисон все дрожит, адреналин все еще не покидал ее. — Вы не знаете! Вы не должны мешать! Сэмми пожелал, чтобы вы этого не видели... О Господи, прошу, просто поверьте мне! Поверьте Сэмми! Пожалуйста! — Слёзы тонкими струйками скатывались с лица бедной девушки, страдальческая душа раскалывалась на части, за которые по обе стороны кто-то ухватился. Одну часть тянули на себя Элисон и Том, другую — Сэмми. Аделин металась меж двух огней, не знала, кем можно было пренебречь, чтобы выйти к хорошему исходу. Потерять доверие Элисон и Тома, чтобы дать Сэмми возможность действовать? Или остановить Сэмми, оставшись друзьями с теми двумя? Аделин переживала в равной степени за всех и не знала, какой вариант будет правильным. — Во что нам верить, Аделин? Мы даже не знаем сути. Я скептик, не поверю, пока не услышу факты. Либо говоришь сама, либо я выбью их через детектор лжи. — Твердо и грубо констатирует Том, сложив руки в замок. Выдержав паузу, он уже спокойно, но уверенно произносит: — Уж мое изобретение обмануть сложно. Повышенное давление ли, искусственно вызванное волнение или прочие трюки для обмана не сработают. Тебе придется говорить. Испытывающий взгляд Тома устремляется на Аделин, и в этот момент она мимолетом ощущает, будто чьи-то руки схватили ее за шею. Она глубоко вздыхает, чтобы не задохнуться в собственных внушениях, и говорит так уверенно, как только можно в ее состоянии: — Хорошо, а теперь следите за руками. Если вы вмешаетесь, то непременно помешаете Сэмми, и его убьют. Потом убьют и вас, а затем и меня, ведь Демон определённо узнает, что я тоже была в этом замешана. Вашу лавочку прикроют, найдут это место и уничтожат, и тогда у других, кто придет мстить после вас, не останется никакого шанса на спасение. Поймите же, наконец, что это дело Сэмми, не ваше. Да, он может умереть, да, страшно, да, неизвестность никому не нравится, но лучшее, что мы можем — просто сидеть здесь и ждать. — Слёзы продолжали течь с лица Аделин, ее голос был ломаным из-за плача, но даже так она звучала уверенно, твердо и решительно. Аделин была такой девушкой, у которой по голосу можно было определить, насколько она верит самой себе. И этот уверенный тон говорил лишь об одном: Аделин ни капли не сомневалась в своем решении, а его она приняла только что. Она выбрала Сэмми. Повисла долгая пауза, которую даже разгорячённый спором Том не осмеливался нарушить. Лишь посидев в тишине, безмолвно смотря друг на друга, он решился заговорить, и то очень тихо: — Вы друг друга стоите.

***

Чутье не обмануло Лоуренса, спустя минуту в том же самом месте появился и Демон. Медленно и уверенно он вышагивал вдоль коридоров, выискивал свою добычу тщательно, словно лев. Тем временем Сэмми проклинал самого себя за внезапный приступ страха, за то, что так позорно сжимает рот ладонями, прячась внутри стены. Это оказалось труднее, чем он думал — поддерживать форму внутри твёрдого объекта. Стена все время норовила вытолкнуть Сэмми, и ему приходилось напрягать каждый мускул на своем теле, чтобы предотвратить это. Он знал, нельзя показываться Демону на глаза, пока страх полностью не покинет душу. «Да что со мной? Что со мной? Что со мной?» Это было ужасное чувство досады. Лоуренс как никогда хотел пристрелить Демона, действительно сразиться с ним насмерть, но непонятно откуда взявшийся страх все портил. Из-за того что Сэмми изначально не рассматривал вариант собственной смерти и намеревался несмотря ни на что победить, едва ощутив ее косу у себя на плече, тут же задрожал, словно маленький зверек. Вовсе не смерти он сейчас боялся, а собственного проигрыша. Это был страх того, что Сэмми в принципе мог вот так позорно проиграть. Может, это был даже не столько страх, сколько стыд. «Я же увернулся, все хорошо. Я же не мог предвидеть его появление так внезапно. Ну, чего ты дрожишь, прекрати! Все ведь хорошо!» — Твердил сам себе Сэмми в попытках сгладить ситуацию. Иногда здравый смысл и чувства оказываются по разные стороны баррикад, и с этим ничего нельзя поделать. — Уже спрятался, так и знал. Нет, все же ты такой же предсказуемый, как и прежде. Для меня, конечно. Я знаю тебя, как облупленного. — Язык снова хищно проходится по клыкам, и сквозь рычание доносятся новые слова: — Найду, непременно найду. Я всегда тебя находил, где бы ты ни был. А уж что будет дальше... Будет известно лишь нам двоим. Что ж, теперь и я скроюсь с твоих глаз. И следом — тишина. Сэмми больше не чувствовал присутствия Демона, однако, даже при сильном сопротивлении стены, шаг наружу ему дался с большим трудом. Сейчас Лоуренс даже мысленно сказал Демону «спасибо». С его пустыми речами сошел на нет и бессмысленный страх Лоуренса. «О, я тоже знаю тебя, как облупленного. И когда ты так много говоришь, значит, не шибко серьезен в своих обещаниях. Обычно, когда ты намеревался кого-то убить, ты делал это молча... скрытно... беспощадно. Твоё молчание — вот чего мне стоило бы бояться, но нет. Ты все такой же предсказуемый, как и прежде. Для меня, разумеется» — Едкая ухмылка появляется на лице Сэмми, и пусть тело его еще дрожало, пусть остатки страха еще бушевали в нем, а адреналин кипел, словно лава, теперь он хотя бы чувствовал себя в разы свободнее. В следующий раз, он знает, Сэмми не даст себе забояться. «Когда меня взяли в плен и пытали, мне тоже было страшно. А потом внезапно отпустило, вот как сейчас. Все потому что я заметил, что солдат, сдиравший ногти с моих пальцев, колебался и много говорил. Я увидел в нем спасение и оглушил его. Лающая собака оказалась вовсе не кусающей, и благодаря этому я спасся.» Следом за этой мыслью последовала смачная пощёчина, как бы в наказание за свою оплошность. Теперь Лоуренс без капли страха шел вдоль коридора, который находился за стеной первого. Оружие наготове, глаза смотрят в оба, уши улавливают даже стрекотание насекомых. Кто первым найдёт другого, у того и преимущество.

***

«Ты, Элли, не знаешь, но у нас с Демоном давно свои терки. Меня он будет слушать охотнее всего» — Эти слова Лоуренса никак не могли выйти у Элисон из головы, и лишь резкая боль от жжения спирта отвлекала от этой навязчивости. — Терпи. Чернильное тело хрупкое, легко поддающееся гниению. Тебе следовало не откладывать свое лечение, не слушать эту девчонку, — Суровый взгляд, каким обычно смотрят врачи на своих недалеких пациентов, устремляется на Элисон, и она встречает его с готовностью. Вот уже пять или более лет взгляд этого человека не меняется, даже в обличии мультяшного пса. Элисон нравилось, когда суровый нрав и такой же взгляд встречались и соединялись воедино, образуя тем самым темперамент того самого Тома. Того Тома, который сквозь ругань и недовольство протягивал крепкую руку помощи. Вот как и сейчас. — Знаю, но в наши времена нельзя быть эгоцентричным. Надо думать о других. Я-то, может, и полезна не буду в нашем деле, а вы... — Она горько усмехается и с горечью во взгляде наблюдает, как хмурятся брови ее друга. Но вопреки ожиданиям, что сейчас на Элисон обрушится очередная тирада вперемешку с гневом, Том делает глубокий вдох, закрывает глаза, и черты его лица смягчаются. — Почему, Элли? — Тихо и даже мягко спрашивает он, хотя в голосе все еще читается прежнее негодование, — Ну почему ты считаешь себя куском мяса? В этот момент нить их взглядов разрывается, Том опускает голову, вновь рассматривая новые следы от укусов на теле подруги, и в один момент замечает маленькую точку зеленоватой субстанции внутри особенно глубокой раны. Расслабленные черты лица вновь суровеют, брови хмурятся, и Том резко выдыхает. — Черт, а я говорил... — Только и выпаливает он, вставая с места и быстро направляясь в свою каморку. После, где-то вдали, вновь слышится его голос сквозь звон склянок: — Возьми что-нибудь в зубы, будет больно. Сейчас найду чистый нож...

***

Бесшумно, как кошка, Сэмми шел по очередному коридору, самому, на его памяти, обильно заставленному всякими стеллажами и бочками. Кое-где даже нашелся беконовый суп, однако есть Лоуренсу совсем не хотелось. Даже намека на какой-нибудь аппетит не было, сейчас вопрос шел вовсе не о еде. Уши слушали различные шорохи, но отчего-то не было и в мыслях, что эти звуки принадлежали монстрам. Чувство, будто Демон разогнал или даже сожрал всех, кто мог бы помешать их с Сэмми схватке. На спине ощущались знакомые прикосновения сквозняка, как в случае с Аделин. Решив, что его снова преследуют, он резко поворачивается и выставляет оружие вперед. Кажется, начинает сказываться нарастающая паранойя — там никого не оказалось. Ни души. Никто и не думал следить за Лоуренсом. Но отчего же тогда такое гнетущее чувство? На потолке? Дуло пистолета поднимается вверх, но и там никого не оказалось. «Нет, что-то тут не так... С момента выхода из-за стены так и ходят по моему затылку чьи-то взгляды... Или я свихнулся?» Резко, словно ток, Лоуренса прошибает мысль о том, что кто-то из-под пола вот-вот схватит его за ногу, и он тут же отпрыгивает от места, где только что стоял. Смотрит на половицы — никого. Лоб уже покрылся испариной, слишком большое напряжение для того, кто отлично знал способности Демона. Как раз сейчас он молчал, и в этой тишине неясно было, что он предпримет. «Демон страшен, когда ничего не говорит». Он мог быть везде, в каждом углу, это Лоуренс тоже отлично сознавал — был когда-то этому свидетелем. Может, он уже нашел Сэмми. Может, вот-вот появится сзади, обхватит рукой за плечи и выстрелит. Стало жарко, и Лоуренс прислоняет к щеке холодный револьвер. Еще на службе он понял, что значит то, когда в округе пусто. Это означало лишь одно: засада. Враг в таких случаях дает о себе знать лишь тогда, когда загонит жертву в ловушку. Потому каждый новый шаг Лоуренс тщательно взвешивал. «Открытая местность, я в подвешенном состоянии. Открыт врагу, но с другой стороны и враг открыт для меня. Если следующая дверь ведёт в какую-нибудь кладовую, это сыграет против меня. Мне не нужна теснота.» — Продолжал рассчитывать Сэмми. В его планах не было заглядывать под каждую доску, чтобы найти Демона — это просто бесполезно, учитывая его чернильную природу и умения сливаться с чем угодно. Лоуренс ставит на то, что Демон будет так же, как и он, вести открытый бой. Грубо говоря, рассчитывает встретить своего врага где-нибудь на видном месте. Погруженный в свои раздумья, Сэмми сильно вздрагивает, когда внезапно слышит голос из всего пространства: — Как успехи, любимый? — Мягкий полушепот Демона сначала напряг Сэмми, но потом медленно расслабил. Лоуренсу нравилось, что Демон заговорил, это уничтожает завесу скрытности и секретности между ними. Сэмми ничего не отвечает. Он понял, что из-за тихого перемещения Демон просто не может найти его и хочет получить хоть какую-то подсказку. Лоуренс продолжает идти вперед, ступает аккуратно, и мягко опускает сначала носок, а затем, когда уже готов перейти на другую ногу, плавно перекатывает первую и отрывает ее от пола только тогда, когда с его поверхностью соприкасается лишь большой палец. Почему-то сердце в момент повисшего молчания стало биться быстрее, словно оно заподозрило что-то неладное. Впрочем, Сэмми уже ошибался в своих опасениях, а значит и это вполне может оказаться лишь игрой воображения. Сэмми уже подходит ближе к двери, и в этот момент он вновь слышит Демона, только на сей раз как-то подозрительно близко. — Умница, не говори со мной. В это время Сэмми осторожно проходит сквозь дверь. То, что он увидел по ее сторону, повергло его а легкий шок. Вот же он, Демон, собственной персоной, идет впереди, пистолет спрятан в кармане. «Как самонадеянно» — Беззвучно хмыкает Сэмми, погружаясь в близстоящую стену. Теперь он спокоен, его враг у него на виду, а что самое главное, Демон даже не знает о его присутствии. — Клянусь, стоит мне услышать твой голос, хоть даже малейший писк, я ринусь прямиком туда. Сэмми продолжал идти вдоль стены, внутри нее, и стискивал зубы от боли в напряженных мышцах. Стена вновь пытается вышвырнуть его из себя — слишком плотная, чтобы вместить в себя чернильное тело. Демон продолжал: — Знаешь, а я ошибался. Все же ты можешь удивлять. Взять, хотя бы, тот наш разговор... О, как ты восседал на мне, а я смотрел на тебя снизу вверх, словно крестьянин на своего монарха. Прекрасно. — Мурлычет он, и его хвост довольно виляет из стороны в сторону, ударяя пол своим кончиком. Играючи оглаживает пальцами стену, ту, в которой находился Лоуренс. На пару минут Демон затих, лишь напевал под нос известный мотив, очень напоминающим начало «Оды к радости». Продолжал идти, уже плавнее, словно растворяясь в исполняемой музыке. — Freude, schöner Götterfunken, Tochter aus Elysium! Wir betreten feuertrunken, Himmlische, Dein Heiligtum. — Напевал Демон все ту же «Оду...», от чего Сэмми стало не по себе. Из его уст композиция звучала совсем не радостно, но зловеще, словно предрекая неизменный конец. Не торжественно, как бы наполняя решимостью двигаться вперёд, а тревожно, обрекая на отчаяние. Что-то было не так, плохое предчувствие с самого начала гложило Лоуренса, но до сего момента он думал, что ему кажется... — Любимый... — Вдруг прерывает свое пение Демон, останавливается и скрещивает руки за спиной, — Если я сейчас укажу на место, где ты спрятался, прошу, беги. Я знаю, что ты видишь меня. Я чувствую тебя, ты где-то здесь. Твое сердце ритмично бьется внутри этой комнаты, и я уж не знаю, когда ты успел этому научиться. Я горжусь тобой, любимый, ты смог скрыться в просторах этого коридора, однако так ты еще более уязвимый для меня. Я слышу тебя... Что произошло потом, не может уложиться в голове Лоуренса. Однако Демон, не поворачиваясь, вытягивает прямую руку и указывает пальцем именно туда, где прятался Сэмми Лоуренс. И явно зная, что не ошибается, Демон вчетверть оборачивается и, скалясь, урчит тихо: — Беги.

***

Даже верёвка в зубах не помогала избавиться от пронзающей боли, от холодного лезвия, которое тут же согревалось о тёплую кровь, мягко вонзаясь в мышцы. Ничего больнее Элисон еще не переносила, и даже ножевые ранения не могли стоять рядом с этой, по сути, похожей, но более медленной и мучительной процедурой. Элисон прерывисто дышит, чтобы не позволять себе кричать, стискивает зубами веревку и надеется лишь на то, что ей удастся отвлечься. — Тише, тише, почти все, — Тихо, со знанием дела произносит Том, когда выписывает лезвием очередной полукруг под гнойником. Необходимо было вырезать заражённую плоть как можно глубже, ибо гниль на чернильном теле распространялась стремительно. — Старайся не думать о процессе. Расскажу сказку. Жил-был мальчик... — Не надо, Том, спасибо за заботу, но не стоит, я справлюсь. Делай свою работу, — Хрипло отвечает Элисон, вновь сжав от боли ладонь. Ей действительно было важно хотя бы понимать, что Том рядом и пытается помочь. Все остальное уже не важно. Она верит, что этот участок на теле — единственный, ведь Том не раз спасал от гнили других потерянных, и он отлично исполнял свою работу. Он не мог подвести. В студии его могли недолюбливать, называть грубияном, однако Элисон знала: Том — грубиян с большим сердцем. — Все будет хорошо, — Шепчет она сама себе и закрывает глаза, чтобы больше страшная картинка не мельтешила перед ее глазами.

***

Проходит секунда. Две. Три. Демон не мог точно слышать, ушел ли Сэмми или нет. Внезапно все затихло, казалось, и сердце его перестало биться. Демон прислоняет уже всю ладонь к стене — ничего. Оглядывается вокруг — и тоже ни души. «Сбежал. Предпочел догонялки. Моя бедная, напуганная...» Мысль Демона прервалась, когда сзади из-за стены вылетает Сэмми, перекатывается для смягчения падения, а после из положения полуприсяди стреляет в Демона. Пуля прошла над рогами, забрав с собой черную шляпу. Наверняка на ней осталась дырка. — Я тебе заяц, чтобы убегать? Хватит гонять меня туда-сюда, сражайся! В ту же минуту Сэмми устремляется вперед, на Демона, и тот, не успев толком ничего сообразить, стреляет в надежде на то, что хоть куда-то его пуля да прилетит. Пистолет выстрелил рядом с головой Сэмми, тот увернулся от нее на бегу, еще в тот короткий миг, когда Демон прицеливался. У того и мысли не возникло, что Сэмми решит выстрелить на бегу, и следующая пуля, неожиданно для Демона, попадает ему в колено. Демон пошатывается, теряет равновесие и вынуждает себя опуститься, и в этот момент его подбородок встречает сильный кулак Лоуренса. Демона отбрасывает назад, Сэмми уже готовится выстрелить в него, пока есть время, но спустя секунду его фигура исчезает из виду. Тяжело дыша, Сэмми вытирает пот со лба, нервно смеется, когда осознаёт свой поступок. «А ведь я действительно хотел бежать... Как так получилось, что я здесь?» — Думает он, не переставая посмеиваться сам с себя. Затем разворачивается, пытается выискать глазами своего врага. — Ушел? Серьёзно? Решил ударить исподтишка? Стоило это сказать, как сильный локоть ударяет в спину Сэмми. Картинка на мгновение вспыхивает негативом, ноги начинают подкашиваться, но усилием воли Сэмми заставляет себя не просто упасть, а опуститься и перекатиться по полу, для удобного расстояния, а затем, лёжа на спине, он ударяет Демона в живот обеими ногами. Тот пошатывается, но не падает, однако в следующую секунду Лоуренс ударяет повторно, уже в ногу, и на этот раз Демон падает вперед. Этого времени хватает Сэмми, чтобы подняться, принять стойку и прицелиться в голову, однако одна упущенная мысль доходит до него лишь сейчас: «Хвост!» Как раз в это мгновение хвост Демона обвивает Сэмми и, когда его хозяин, покряхтывая, встает с пола, швыряет Лоуренса в стену. В тот момент, когда Сэмми ненадолго застывает, впечатанный в стену, раздаётся три выстрела, прямиком в плечо. Рука Лоуренса падает следом за ним, пронзительная боль лишает Лоуренса здравого рассудка. Перед глазами рябые, цветастые картинки, голова идет кругом, и кажется, будто глаза вот-вот слипнутся навсегда, в вечной дремоте. В момент, когда он уже был готов из последних сил подняться, Демон делает еще три выстрела в другое плечо. И вторая рука безжизненно падает рядом, постепенно превращаясь в жидкость. Револьвер же падает рядом с ней. Далее Демону ничего не нужно делать, тело Сэмми само падает на пол, боком, мертвенно-пустые глаза смотрят в никуда. «А я-то думал, что пройти сквозь эту стену — плохая идея... Надо было пройти...» — Эта мысль мелькает нечётким образом в расплывшемся сознании, перед глазами одни помехи, и лишь силуэты кое-как различимы. А ведь он знал, что Демон силен, знал, что Лоуренс ему не ровня. Как бы искусен Сэмми ни был, а нечеловеческие рефлексы всегда быстрее, животная скорость и ловкость опередят человеческую. «Пусть не силен физически, зато быстр, ловок и хитёр» — собственные слова звучали в Лоуренсе, словно удары кувалды. Били в унисон его пульсу. Лоуренс не мог сейчас видеть этого сочувственного выражения лица Демона. Он приседает, желая рассмотреть Сэмми побольше, и это молчание длится около минуты. Только потом Сэмми слышит едва различимые для его повреждённого слуха слова: — А ведь в тот день ты лежал передо мной точно так же... С таким же застывшим отчаянием. Помнишь? — Внешними фалангами пальцев Демон начал гладить неподвижное лицо Лоуренса по щеке, — Тогда мы ограничились лишь пальцами. Потому что я просто не смог продолжить, видя, как все сильнее ты начинал плакать... — И, заметив в глазах Сэмми блеск, а затем и стремительно скатившуюся по щеке струйку, тихо добавляет, — Да, именно так, как сейчас. — Урод... — Только и смог пробормотать Сэмми губами, которые уже отказывались двигаться. Если сейчас он не найдет в себе силы продолжать, если сдастся, тогда ему придет конец. «Сражаться? Сейчас? Ха-ха...» Перед глазами вновь тот день, та фигура, склонившаяся над ним. Он даже не чувствовал, как в него входили пальцы — был при смерти. В тот день он потерял много крови. А Демону было плевать, как и всегда. Ему действительно не важно, живой ли Сэмми или мертвый. Главное — рядом. Прежний страх, который, казалось, давно забылся временем, вновь одолевает душу Сэмми слабыми отголосками. А ведь сейчас все в точности, как тогда... «Сражаться? А я смогу?» — Вновь мелькает в голове Сэмми, и с каждой такой мыслью надежда все больше отдалялась от него. Все кончено, он не сможет встать. Так все и завершится. А ведь он с самого начала знал, что рано или поздно умрет от руки Демона... Тот еще продолжал что-то говорить, но внимание Лоуренса уже не могло долго концентрироваться на чем-то. — В этот момент, Сэмми, я впервые подумал, что это неправильно. То, что я делаю — страшно, жестоко, аморально. Я знаю, что делаю, но остановить это не могу. Ты прав, это не любовь, Сэмми. Это привязанность. Как верный пес старается быть рядом, так и я плетусь следом за тобой, где бы ты ни был... «Господи, есть ли выход?» — То был последний вопрос, который Сэмми задал себе. Глаза готовы закрыться. — Я просто по-своему люблю тебя. Так, как умею. Ценю, и тоже по-своему. Ты спас меня от нападок Джоуи Дрю, когда я был еще маленьким демоненком. Ты кормил меня курицей первое время, ты... Был рядом. Спасал. Но вдруг в голове Сэмми звучит громкий, пронзающий все его существо, голос. Голос его любимой, всегда знающей, что сказать увядающей душе горе-музыканта... «Если ты при смерти, так не наплевать ли, что делать? Если выход остался лишь один, то почему бы не побарахтаться перед смертью? Не бойся умирать, если хочешь чувствовать себя живым!» ... И тут в сознание Лоуренса словно просачивается яркое солнце. Редеют черные тучи, горячая кровь начинает активнее литься по венам. Вот она, надежда. Он смог поймать ее в закоулках своей души, пока она не исчезла совсем. Вот теперь не все потеряно. «Спасибо, Сьюзи» — Благодарит Сэмми, слабо улыбаясь. Демон был слишком увлечен своей исповедью, чтобы замечать какие-либо изменения в Лоуренсе. —... Я знаю, что плох. Знаю, что причиняю тебе боль, но любить иначе не могу. И если ты когда-нибудь примешь меня, может, я начну меняться. Может быть, я захочу разломать свою личность и перестроиться, лишь бы ты остался со мной. Я не знаю. Сам себя не понимаю, такой уж я с рождения, сам знаешь. Взгляд Сэмми падает на собственное оружие, лежащее лишь в трех сантиметрах от него. Вот оно, прямо перед ним, но взять его нечем. И что теперь? «Нет рук — стреляй ногами...» Сэмми пытается пошевелить ногой. Она поддается, но быстро схватить ей пистолет не получится. Демон заметит. «... Нет ног — вставь автомат в землю и нажми на курок языком. Главное — выстрели». В случае же с Сэмми не было ни земли, ни автомата. Лишь короткий револьвер и твёрдый пол. Кровь продолжала покидать Лоуренса, в глазах все еще мутнеет. Непонятно было, отрастают ли обратно руки или нет. «Итак, как же я поступлю?» — Вполне логичный вопрос, на который Лоуренс еще не знал ответа...

***

За углом тихо сидела Аделин и молилась. Ни одной молитвы она не знала, сочиняла на ходу. В тот момент она была готова поверить во что угодно, даже в Бога. Больно было слышать всхлипы Элисон, утешения Тома и собственный стук сердца. Чуткая душа знала, происходит что-то ужасное. Грядут перемены в чернильном мире. А как Аделин закончила безмолвно общаться с высшей силой, тихонько зашептала: — Сэмми, прошу, выживи... Элисон в плохом состоянии, ее поразила гниль, Том не находит себе места, а я... Я переживаю за тебя! Господи, помоги! Как это жутко — сидеть на месте и ничего не предпринимать!

***

— Что ж, хватит тирады, — Объявляет Демон, направляя пистолет на Сэмми, — Ты умрешь легкой смертью, любовь моя. Выстрел в голову — и никакой боли... Однако Демон прерывается, когда видит, как Лоуренс кончиком языка приподнимает рукоять револьвера, а затем ловко хватает его зубами и, все еще лёжа боком у стены, направляет дуло ровно на Демона. Его шок нельзя описать ничем, и он застыл, как вкопанный. Серьёзный, полный гнева взгляд его любимого парализовал Демона, словно Горгона превратила его в камень. От прерывистого дыхания Сэмми рукоять уже покрылась испариной; в Лоуренсе даже нашлись силы, чтобы внятно проговорить, даже выпалить с особым гневом и пренебрежением: — Я еще поборюсь, ублюдок!