Теперь и я в твоих лапах...

Сэмми проснулся в просторной комнате, на мягком диване и под теплым одеялом. Кое-кто очень позаботился о том, чтобы его первая ночь в чернильном мире прошла спокойно, и это даже настораживало Лоуренса. В первые минуты пробуждения он решил осмотреть себя — не верил, что Демон просто «отнесет его на диван, накроет одеяльцем и свалит». Однако ничего во внешнем виде не указывало Лоуренсу на то, что Демон сделал с ним что-то плохое. Разве что шея была влажной, но уж об этом Сэмми беспокоиться не стал. Подумаешь, простые поцелуи в шею, это можно простить... в отличие от того, что могло быть. Прямо сейчас же Лоуренс встает с кровати и оглядывается вокруг. Комната Алисы, та самая, в которой они разговаривали и та самая, в которой Сэмми и Демон поцеловались у нее на глазах. Это воспоминание вылетело в голове Лоуренса самым омерзительным зрелищем, он даже сам не до конца верил в то, что это вообще был он. Целовал, ласкал, довёл до оргазма, но не девушку, а своего, черт возьми, врага номер один. Да раньше о таком Сэмми и близко бы не думал. И на пушечный выстрел бы к Демону не подошел. Но судьба распорядилась так, как посчитала нужным. Жалел ли Лоуренс о том, что согласился на такую авантюру? Наполовину. В конце концов, ему дали шанс сбежать, пусть и таким способом, так что он должен быть, напротив, благодарным. Ведь если бы не этот план, Демон бы рано или поздно перестал себя контролировать и просто бы закончил то, на чем остановился в тот день. А так Сэмми хотя и фиктивно, но ответит ему взаимностью. — Черт, голова... Задрал ты об этом думать, хватит. Мне далеко не 20 лет, чтобы это терпеть. Побереги ты себя! — Сэмми стискивает руками голову, отдающую сильной пульсацией, и облокачивается боком на стену, слабо выругавшись, — Будет что будет, я не должен жалеть о том, что уже не исправить, мне придется. Все. Выбора больше нет, хватит накручивать. — Прошипел Сэмми, с особой злостью тыкнув пальцем в стену, так, будто бы это был он сам. Давненько Сэмми не разговаривал сам с собой. Он даже и забыл, каково это — кричать на стену, надеясь, что она тебе ответит. Будто бы такое вообще возможно. Это был какой-то странный приступ отчаяния после мирного сна, Сэмми и сам не заметил, как вскипел, он совершенно не понимал свою реакцию. Внешне он всегда был спокоен, даже внутренне практически перестал ощущать эмоции, ибо уже давно истощил сам себя. Но где-то далеко в глубине бушевало пламя, которое только что вырвалось из него и окутало своим жаром. Накопившиеся за прошедшие года чувства постепенно приходили к нему, и сердце его болезненно сжалось. Если подумать, чем он вообще все это заслужил? Что в нем не так, что судьба так решила над ним поиздеваться? Сколько дорогих ему людей ушли из жизни просто, казалось, потому, что они были знакомы с Лоуренсом. А сколько работодателей не принимали его в свои компании просто, казалось, по факту того, что его звали Сэмми Лоуренс? И Демон как будто «полюбил» его лишь из-за того, что это же Сэмми Лоуренс! На него сваливаются все грехи мира, его не жалко! Хоть пинай ногами, режь заживо, он выстоит! Слишком горд, чтобы упасть и сказать, что ему вообще-то больно. Гордость... Если так подумать, именно она и была его слабостью. На самом деле гордые люди — самые несчастные. Они не могут напрямую сказать, что им что-то не нравится, потому что хотят держать спину прямо. И только сейчас Сэмми задумался: а стоило ли оно того? Нужно ли было ему молча терпеть унижения, думая, что ему все равно и препираться с такими людьми бессмысленно? Нужно ли было молча забирать резюме из-за недоброго взгляда работодателя? Нужно ли было терпеть Демона, как-будто Сэмми было плевать? — Черт... А что, если можно было бы что-то сделать... Не молчать... Может, он бы и отлип от меня... Может, его зависимость сошла бы на нет уже тогда, если бы я просто послал его на три веселых? — Мрачно подметил он, прильнув виском к стене и тупо уставившись в пол. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что его дыхание становится прерывистым, а губы поджимаются так, что нижняя губа в конце концов прикусывается зубами. С глаз скатились крохотные слезинки, уж теперь он плакал по-настоящему. Тихо, со стыдом, застрявшим в сердце, отвернувшись к стене, чтобы никто не видел. Принцип гордого человека — не показывать свою слабую сторону. А может, этому принципу «пора пойти нахер»? Может быть, неплохо рыдать у кого-то на плече, не боясь осуждения. Может, неплохо, когда кто-то рядом. Но как бы Лоуренс себя ни заставлял, как бы ни говорил, что здесь в комнате он один и нет смысла строить из себя гордого, так он и не повернулся. Он знал: единственный, кому он доверял, это Сьюзи. И та была давно мертва...

***

Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, все следующее время для него было в дымке. Сколько он так простоял у стены — неизвестно. Очнулся Лоуренс лишь тогда, когда тело на автомате резко повернулось на подозрительный, едва уловимый звук. Прекрасный слух и годы службы делали свое дело. Рефлексы не подводили даже сейчас, даже в такой щепетильный момент. Сам даже не осознал, как уже держал незваного гостя за горло одной рукой, а другой схватил его обе руки крепким хватом. Тело все сделало само, прекрасно помнило, как нужно себя вести в такие моменты. Но разум соображал иначе. Подняв ошарашенный взгляд выше, Сэмми увидел знакомую физиономию, с которой в этот момент сошла самодовольная улыбка, уступив место непониманию и удивлению. Даже не верилось, что Чернильный Демон в принципе мог носить на лице иные эмоции... — Ты?.. — Лоуренс тяжело выдохнул, пытаясь сообразить, что сейчас происходит. Он просто резко очнулся в этой позе, держа Демона за горло и руки. Но почему? Неужели что-то случилось? — Какого черта ты подкрадывался ко мне? — Выпаливает Сэмми с новой силой, замечая, как нервничает Демон и как пытается вновь натянуть привычную улыбку. — Хотел устроить сюрприз, но... — Он усмехается сквозь кашель от сдавливания шеи, — Кажется, ты все такой же параноик. Прекрасно. Рефлексы все еще на должном уровне. Вот так, глядя друг на друга, они застывают на пару минут, на Демоне уже во всю сияла его белоснежная улыбка, вся усеянная клыками. Он чувствует шеей, как постепенно слабеют пальцы его музыканта на ней, и как, в конце концов, он осторожно и несколько озадаченно высвобождает Демона из своей хватки. — Что, решил проведать? Как видишь, в полном здравии. — Говорит Сэмми тихо, чтобы не выдать дрожь в голосе. Он чувствовал, как глаза его все ещё горели, как новые слезы против воли пытались просочиться наружу, но держался. Смотрел на Демона и не позволял себе пасовать. Гордость. Он просто не мог повернуться к врагу спиной. Но Демон не глуп, он все видел. Он нежно протянул к Лоуренсу руку и приподнял его подбородок, внимательно вглядываясь в желтые и чрезмерно блестящие, влажные глаза. — Ты плакал?.. Что случилось? — Тихо и заботливо произносит Демон, когда вторая его рука порывается вытереть слезы с уголков глаз своего музыканта, однако Лоуренс быстро шлёпает по ней своей. — Руки. — Твердо произносит он, нахмурившись, и взгляд его стал выражать нестерпимую ненависть. Ненависть ко всему вокруг. Демон не раз замечал у него этот взгляд, Лоуренс на всех смотрел не иначе, как именно так. Демон видел, как ему тяжело давалась работа в студии, как он, словно загнанная в угол кошка, шипел на всех и выпускал когти, никого не подпуская к себе. Никому не доверял. Был осторожным и внимательным к мелочам. Параноиком. То проверял, закрыта ли его дверь в кабинет по тысячу раз; то закрывал руками свои записи, чтобы никто, даже если он был один в комнате, не видел их; то гнал своего напарника по совместному проекту прочь, уверяя, что он и сам все сделает. И ведь делал. Ночами не спал, из кожи вон лез, но делал. Демон всегда им восхищался. Столько непоколебимой гррдости и неистового недоверия к людям в одном человеке... «Какой он, наверное, сильный» — подумал тогда Демон, когда впервые его увидел. И, черт возьми, так нравилось ему смотреть в эти уверенные глаза, прямо говорящие каждому, кто в них посмотрит: «Я сильный, мне никто не нужен. Оставь меня в покое». Вот как и сейчас. Сэмми снова смотрит на него этим надменным взглядом, так и хотелось его поцеловать. Тогда уверенность на его лице быстро сменится удивлением и страхом, как тогда... И Сэмми Лоуренс вновь обнажится перед ним, предстанет, такой нежный, изящный и чувственный, во всей своей красе. Мурашки и сильная волна адреналина прошлась по спине Демона, стоило об этом подумать, и он напрочь игнорирует слова Лоуренса. Подается вперед, обрамляет его скулы массивными ладонями и касается губами уголков его глаз. Целует неспешно его веки, слизывает мимолётно капельки слез с прекрасного лица его музыканта. И ведь не противится. Позволяет. Сэмми... Его Сэмми был просто восхитителен. Каждое его действие, каждый взгляд, сводили Демона с ума. — Кто или что это? Из-за чего или кого ты плакал, любимый? Какие же горячие твои веки из-за этих слез... — Шепчет Демон, вновь и вновь проходясь дорожкой нежных поцелуев и поглаживая большим пальцем шею Лоуренса в особенно чувствительном месте так, что тот вздрагивает. Рука Лоуренса ощутимо давила Демону на грудь, но не сильно. Если бы Сэмми действительно желал это прекратить, он бы определенно смог оттолкнуть Демона от себя подальше, а потому тот и не спешил отстраняться. Он все еще не понимал, с чего Сэмми решил так легко сдаться, но ему было уже не до того, чтобы искать догадки. Самое главное, что его Лоуренс теперь рядом, что его не придется выслеживать и преследовать... Он здесь. Не убегает. Стоит и принимает его ласки. До сих пор в это верилось с большим трудом. «Тебе-то что?» — Хотелось сказать Лоуренсу, но он помнил, на что он подписался. Нужно любезничать. Поддаваться на ласки. Делать вид, что ему все нравится, хотя на самом деле от этих нежностей хотелось блевать. Так как Сэмми недавно только плакал, он смог использовать это, чтобы скрыть фальшь в своем голосе: говорил тихо, почти шёпотом, как будто он стеснялся собственного заплаканного голоса. Он знал, как Демона это возбуждало, да он уже был очень горячим. Казалось, прижмись он к Сэмми сильнее, и тот снова почувствует бедром его налившуюся кровью плоть. Миллионом благодарностей Лоуренс осыпал высшие силы за то, что Демон все еще этого не делал, иначе Сэмми точно бы стошнило. Когда Демон подумал, что ответа от Лоуренса ждать не стоит, его язык осторожно скользил к его губам. Пару раз лизнув их, Демон слегка толкнулся кончиком в них, хотел поцеловать, но в этот момент Сэмми несколько отстраняется, дав себе возможность говорить, и все-таки отвечает: — А ты как думаешь?.. Ты же все обо мне знаешь. Абсолютно все, — Шепчет он, а после смотрит на Демона такими полными отчаяния глазами, что тот едва не потерял контроль и не впился в эти влажные и сладкие губы. Но нет, надо ждать. Надо послушать. Сейчас его Сэмми хотелось быть услышанным, а Демон, как любящий человек, должен дать ему хоть долю своей заботы... Так, во всяком случае, принято. Демону не нужно было ходить вокруг да около, чтобы ответить. Единственная тема, из-за которой он часто заставал Лоуренса всего в слезах, была лишь... — Война, да? — Учтиво интересуется Демон, вновь приподняв подбородок своего музыканта, который стыдливо опустился за время их разговора. Так во всяком случае казалось Демону. На деле это было искусной актерской игрой. Сэмми часто наблюдал такое поведение у девушек, поэтому просто старался копировать их поведение. За основу он взял девушку Аделин, с которой встретился в каком-то баре. Она тогда изрядно напилась и рассказывала Сэмми, незнакомцу, душещипательную историю о том, как ее, популярную самиздат писательницу, начал преследовать ее поклонник. Забирался к ней частенько в дом и смотрел на неё спящую. Однажды даже прислал ей по почте отрубленные руки парня, с которым она поцеловалась в клубе. Она не просила о помощи Лоуренса в тот момент. Понимала, что бесполезно, да и не хотела, чтобы этот ненормальный убил и его. Но с такой болью она об этом рассказывала, так опускала глаза и смотрела на свои колени, вся дрожа от страха, что сердце Лоуренса, на тот момент, абсолютно бесчувственное и переживающее траур из-за смерти любимой, расчувствовалось и пожелало пожалеть невинную девушку. Ровно такого же эффекта Лоуренс хотел достичь и тут. Как раз его чувства с самого дна его души решили напомнить о себе так, что слёзы до сих пор, не прекращаясь, скатывались по щекам, и появление Чернильного Демона вообще сейчас было неуместным, но Сэмми ничего не мог поделать. «Я тут рыдаю во всю, почему ты не мог прийти позже, чертов ублюдок?» — Думает про себя, Лоуренс в дикой обиде, закусив нижнюю губу и с презрением уставившись на своего врага. Казалось, что теперь он действительно отбросил свою гордость, использовал данные ему средства во всю, чтобы как можно быстрее добиться доверия Демона и использовать его в своих целях. Гордость — это слабость. В современном мире люди прикрываются ею, пытаясь так оправдать свое бездействие. Теперь Сэмми нет нужды сохранять ее. Только не во время исполнения плана. — Война, хах... — Усмехается Лоуренс. Обида все еще блестела в его глазах, — Тоже на больное давишь?.. На этом моменте Лоуренс мысленно хватит себя. Получалось натурально, он даже сам поверил в то, что он жертва. Для него война — пережиток прошлого, он уже так настрадался из-за событий на фронте, столько алкоголя было выпито, столько перкаседа было принято, что сейчас уже Лоуренс ровным счетом ничего не испытывал к тому жестокому времени, разве что уважение к товарищам оставалось. Для него война навсегда осталась в прошлом, с ней он навсегда попрощался. Но радует, что Демон об этом не знает. Лоуренс опускает голову. — Да. Ч-черт... Все-то ты знаешь... — Горестно констатирует он, поднимая на Демона голову с мокрыми от новых слез глазами. Плакать на публику у него получалось особенно хорошо, особенно сейчас, когда он так неожиданно расчувствовался. На сей раз Демон не выдерживает. Позволив себе насладиться на минуту этим прекрасным зрелищем, этими мокрыми глазами и горестью, читающуюся в них, он вскоре жадно впивается в губы своего музыканта и с удивлением замечает, какой у него сейчас влажный рот. В щели меж их ртов образуется густая капля слюны и стекает по подбородку Лоуренса, в конце концов упав ему на грудь. Поцелуй страстный и горячий, пару секунд Сэмми вообще не отвечал, не понимал, что происходит. Но непонимание быстро сменяется ласками и его резкими, наглыми действиями. Он старался быть гордым даже сейчас, глупый Сэмми. Это по-своему умиляло Демона, возбуждало сильнее и побуждало на действия более развратные, но в последний момент он отстраняется, жадно рассматривая чувственное лицо и зацелованные до предела губы его музыканта. Общий вид Лоуренса так и просил сделать с ним нечто большее, но Демон держался из последних сил. Ещё рано. Еще не время. Он должен терпеть, ради своей... любви. — Говори, — Шепчет Демон, опускаясь к шее и целуя чувствительную область взасос. Отстранившись, он продолжает, обдав горячим дыханием шею своего музыканта, — Расскажи обо всем... Сэмми от неожиданности резко охает и цепляется за плечо своего врага. Пусть целует, ему не жалко. Главное чтобы не смел касаться его в иных местах. Чтож, пришло время разыгрывать спектакль. Еще раз прокрутив в голове историю Аделин, он уже собирается с силами, настраивается на нужное настроение, чтобы как можно чувственнее поведать одну давнюю историю, как вдруг резко выгибается в спине, громко простонав. Чертова неожиданность вновь застала его врасплох. Только сейчас Демон ласкал его шею, а теперь решил ущипнуть Сэмми за соски. Он и предположить не мог, что Демон сделает это, однако судя по тому, что ласки шеи прекратились, гаду явно понравился этот громкий стон. Лоуренс чувствует, как плавно скользит вниз рука Демона, что была возле его плеча, и как его горячее дыхание стало ощущается на груди. Пару мгновений Демон уделяет на то, чтобы слизать ту самую капельку слюны, что упала во время их поцелуя, а после все же накрывает своим влажным языком бусину соска. «Нет!» — Кричит Лоуренс в мыслях, но ничего с этим поделать не может. Остановит — нарушит так тщательно выстроенную по кирпичикам атмосферу для этого ублюдка, а ведь это такое ценное время, чтобы втереться ему в доверие... Тело начало подрагивать от странных ощущений, Лоуренса никогда ещё не касались там. Даже в тот день, ибо тогда все происходило наспех. Очень, очень странные ощущения, резкие и пугающие. Лоуренсу ни грамма не было приятно, все так же противно, но к этому всему примешалось непонимание. Почему... Почему это место такое чертовски чувствительное? — Давай же... — Нежно шепчет ему Демон, обхватив один из сосков губами и начав посасывать его. Сквозь прикусанную губу Лоуренс вновь непроизвольно стонет, дрожит от резких ощущений, сам не понимая, почему вдруг. Ему совсем не приятно, а ужасно мерзко от того, что ему, мужчине, вылизывает грудь другой мужчина. Он закусывает губу до крови, пытаясь отрезвить себя этой мыслью, ведь разум был кристально чист, но тело все трепетало против здравого смысла. Следом Демон прикусывает чувствительную бусину, и на сей раз Лоуренс смог сдержать нежелательные звуки. Черт возьми, на чем он там остановился? Мысли совершенно запутались, а непрошенные слезы хлынули с новой силой. Чертова гордость... Спустя пару секунд он нашелся. Мигом вспомнил про свою историю. Времени на подготовку уже не было, а потому он начал так, как считал нужным... — Все случилось... Давно... Я еще... Мгх... Был новичком... — Начал Лоуренс, Демон и не думал прекращать свои ласки. Для него стало открытием, что его Лоуренс так сильно реагирует на это. Его невероятно возбуждала эта сбитая речь, с паузами и вздохами, сводили с ума эти безуспешные попытки Сэмми выражаться корректнее... Прекрасная картина, достойная только его. Демон был уверен, что таким Лоуренса не видела даже его прекрасная Сьюзи, и гордость начала прошибать его с удвоенной силой. — Молодец. Продолжай. — Ласково отзывается он, проходясь кончиком языка по его соску, второй же ушипнув до мелких подрагиваний податливого тела. И Лоуренс продолжил, хотя уже не так уверенно. Тень сомнений закралась к нему. — Я даже не думал, что стану свидетелем жесто-ай! Гх... Жестокого... убийства... На том он и остановился. Истории своей он кончить так и не смог, не позволила его еще оставшаяся мелкими крупицами гордость. Его вдруг резко пронзило осознание: «а зачем я распинаюсь перед тем, кому важно лишь мое тело? Он меня даже не слушает! Играется со мной! Ему просто важно слышать мои стоны, а на мои чувства ему плевать. Как и всегда было, впрочем, чего я вообще ожидал? Кажется, это уже выходит за рамки роли... Я могу стонать для него сколько угодно, играть сколько захочу, но как же сильно я ошибся, начав рассказывать ему что-то очень личное и болезненное... Оказалось, это никак не тронет его сердце. Черт, а ведь говорил так, будто бы тебе не наплевать... Целовал так, будто тебе есть до этого дело. Да ты просто в очередной раз играешь в недотрогу.» Как противно в этот момент было Лоуренсу. Как хотелось врезать Демону за ту чертовщину, что он сделал. А ведь ему пришлось под него подстраиваться ради плана, будто ему нравилось это... Кровь кипела в Сэмми. Ему хотелось тотчас же прибить Демона. Что тогда, что сейчас он понимал: Демону плевать на его чувства. Все, что он принимает во внимание, так это свои собственные. Да если бы не этот дурацкий план, Сэмми бы прикончил его прямо на месте. С самого начала тактика была провальной. И если раньше Демон хоть как-то слушал его, поддерживал как мог, пусть и зачастую для галочки, но сейчас, видно, вообще перестал пытаться. Это абсолютно неадекватный и больной мудак, не знающий ни морали, ни норм приличия, ни слова «нет». А он тем временем уже намеревался спуститься ниже, полагая, что раз его Лоуренс так наслаждался ласками, то не будет против и чего-то большего. И что же, хорошо было без гордости? Без границ, которые нельзя пересекать? Вот Сэмми позволил Демону больше, чем тогда, но хорошо ли это? Может, его гордость все же не являлась слабостью? Может, именно сейчас и стоило горделиво молчать, чтобы не попадать в неловкую ситуацию? «Какой же ты мерзкий пес...» — Проносится в его голове с таким презрением, что он даже пожалел, что не сказал это вслух. Но вот о чем он пожалеть не успел, так это о следующих своих действиях. Силой он повалил Демона на пол и навис над ним. Под аккомпанемент непонимания самого Демона Лоуренс с серьезным и невозмутимым лицом начинает расстегивать его рубашку. Быстро справившись с пуговицами, Сэмми небрежно оголяет торс Демона, весь усеянный рельефными мышцами. — Так и знал. Ты совершенно меня не слышишь... — Твердо и глухо произносит он, проходясь вдоль кубиков пресса Демона кончиками пальцев. А затем надавливает ими на кожу, неприятно и резко оцарапав ее. Казалось, в этот момент Лоуренс забыл о своей постыдной роли. Все, что у него было, лишь его гордость. Счет 1:2. Демон начал его догонять... Нет, Сэмми не должен позволить ему играться с собой так раскрепощенно... По крайней мере, не сейчас...