Вспомни, что будет

      Наруто снова словно выдернуло из собственного тела. Острая, ослепляющая боль и ветер, сдирающий плоть с костей. Всю кожу словно ссаднило, обратив в беззащитное липкое месиво. Глухой удар о землю. Его вроде поймали. А может и нет. Боль в теле — ноющая и острая — слилась в единую мелодию, заглушающую все, и, в целом, ему было плевать, затормозил он вновь о дерево или в чьих-то руках. В голове шумело, сердце выбивало неровный ритм, болезненно пульсируя в ушах, в горле пересохло. Под закрытыми веками было темно и резко вспыхивали алые пятна, рискуя довести до мигрени. Хотелось отключиться и исчезнуть, отпустить свое сознание в небытие. Но в этот раз он знал, что делать. Надо дышать.       — С возвращением. — тихий голос был до щемящего знакомым и незнакомым одновременно. Глуше и ниже, чем он слышал, до этого.       По венам начало разливаться исцеляющее тепло и каждая рана и сломанная кость благодарно отзывались, утихая.       — Какаши?.. — голос Наруто звучал сипло, он усилием разлепил глаза, с трудом фокусируясь на лице мужчины перед собой.       — Сенсей, да. — под маской угадывалась улыбка — Рад тебя видеть.       Убедившись, что раны затянулись, Какаши убрал ладони с его груди. Застыл на несколько секунд, глядя на лежащего перед ним парня, потом медленно опустил руку каким-то робким, недоверчивым жестом убирая со лба Наруто отросшую челку, открывая его лицо, вглядываясь в каждую черту, словно увидел его впервые за долгое время и теперь сравнивал с выцветшим фото, и в следующий момент он схватил его, приподнимая, и сжал в объятьях, утыкаясь носом в его шею.       Парень задохнулся от неожиданности, не понимая, как реагировать, рефлекторно он вцепился в жилет Какаши.       — Как… Откуда… Ты? Вы? — Наруто внезапно замялся.       Какаши, осознав причину его смятения, тепло рассмеялся и отстранился, помогая Наруто сесть. Его руки легли на плечи парня, словно он боялся, что тот упадет.       — Ты. — его темные глаза неуловимо погрустнели — Минато мне все рассказал. После смерти Обито и Рин я был раздавлен. Поверил, что все, кого я любил, обречены на гибель. И тогда он признался, что ты не умер, а вернулся в свое время. Так что мне просто надо было немного подождать.       Холодный ветер неряшливо растрепал его волосы, делая похожим на обиженного уличного пса.       Вокруг была ранняя осень. Листья еще едва тронули золото и багрянец, но в диких травяных соцветиях остались только сухие головки бессмертника и желтые крапинки дикой рябинки, а у корней деревьев обсидианом блестели ягоды вороньего глаза, солнце уже садилось рано, едва пробиваясь косыми дрожащими лучами сквозь деревья, и вечерний воздух был свежим и чуть влажным, совсем не похожим на удушающую майскую жару.       Наруто часто заморгал, обдумывая услышанное. В голове еще немного гудело, но боль прошла. Почти вся. Он обхватил плечо, все еще опутанное бесполезными теперь щупальцами исчезнувшего протеза. Но болело не там. Что-то другое. Где-то внутри. Тревожно тянуло под ребрами, выкручивая внутренности и мешая дышать, гнуло вниз, к земле, не давая подняться на ноги, как опухоль, местоположение которой еще не нашли. Вдоль позвоночника стекла холодная капля и сердце панически сжалось.       — Но!.. Если они погибли!..       Какаши опустил голову, пряча глаза. Задрожав, его руки сжались на плечах Наруто, оставляя краснеющие пятна будущих синяков. Молчание затягивалось и каждая секунда солью втиралась в шрамы Наруто, словно в свежие раны.       — Они не стали ничего менять.       Внутри все оборвалось. Наруто отвел невидящий, стеклянный взгляд, утыкаясь куда-то в пустоту. Он согнулся, словно позвоночник больше не мог держать его, все внутренние стержни в миг исчезли, лоб уткнулся в мокрую, пряно пахнущую землю, сухие травинки укололи щеки. Глаза жгло от слез, горло сдавило горькой болью, не пропускающей воздух, кровь прилила к лицу и от давления внутри, казалось, что он сейчас взорвется. Так больно ему не было еще никогда. Впервые в жизни он ощутил себя по-настоящему проигравшим. Да, битва с судьбой — битва неравная, но ставки были так высоки… Опустошение после этого поражения было ни с чем не сравнимо. Короткими, тяжелыми и судорожными рывками он втягивал сквозь сжатые зубы воздух. Его спина мелко задрожала от рыданий. Наруто настолько погрузился в свою боль, что не чувствовал медленных поглаживаний Какаши, как ласково и сочувствующе его пальцы путаются в растрепанных после битвы и перемещения волосах. Когда он чуть повернулся, чтобы вдохнуть, он заметил на бедре Какаши оружейную сумку. Отчаянная, болезненная мысль поразила его, вспыхнув в голове какой-то безумной надеждой. Он лихорадочно ощупал бока, в поисках своей. На месте. Целая. Наруто рывком выпрямился и запустил пальцы под клапан. Трехзубый кунай был на месте.       Шатаясь он встал. Достал клинок. Взвесил его в руке и метнул на другой конец поляны. Замер на несколько секунд, тревожно вслушиваясь. Ничего. Наруто подбежал к кунаю, вырвал его из дерева. Бросил еще раз, теперь себе под ноги. Он упал на колени и с криком всаживал клинок в землю раз за разом, пока она не потеряла форму, став рыхлой и липкой, он разрезал нежные корни трав, чувствуя, как в нос бьет терпкий запах, пару раз он попал по себе, но обжигающая боль в рассеченных пальцах лишь подстегнула его.       — Он обещал! Где бы я ни был! Он обещал прийти!       Подскочивший Какаши больно схватил его за запястья, выворачивая их и вынуждая выронить кунай, после чего с силой прижал парня к своей груди, не обращая внимания на ругань и сопротивление.       — Умереть ради идеалов легко. И это так эгоистично. Они совсем не думали о тех, кто останется…       Парень выгнулся и по-звериному отчаянно закричал в небо.       Наруто успокоился не скоро. К моменту, когда он устроился спиной на груди привалившегося к дереву Какаши, не чувствуя себя от боли и усталости, уже стемнело и на небо кто-то высыпал пригоршню серебряных звезд. Силы оставили его, внутри было пусто и едко, словно в душу плеснули кислоты. Взгляд Наруто слепо блуждал в высоте. Между ветвей деревьев проступал грязно-белый силуэт поднимающейся луны. Полной. Совсем не похожей на ту, что он видел прошлой ночью, сквозь балконную дверь за плечом Минато… Это ощущалось сюрреалистично, как дурной сон. Но сном было скорее это невозможное путешествие.       — Расскажи мне, как он умер?.. — слова приходилось выдавливать из пересохшего горла, они ранили сорванные связки, но едва ли больше, чем их смысл — сердце.       — Как герой. С прямой спиной и расправленными плечами. Укрыв собой всех, кого смог, положив свою жизнь на алтарь веры в будущее, которое ты создашь.       — Веры?..       Какаши вновь молчал утомительно долго, подбирая слова. Его взгляд блуждал среди звезд.       — Тебе… Все расскажут, когда мы вернемся в Коноху.       — Тогда пойдем… — Наруто порывался подняться, но мужчина удержал его поперек живота.       — Дай… Дай мне еще несколько секунд. Пожалуйста. Я шел за тобой 20 лет…       Наруто ощутил внутри укол странного чувства — нежности и стыда, эмпатичного отклика на чужую искренность — и послушно расслабился, откинув голову на его плечо и накрывая ладонью замок его рук. Прикрыл глаза в смиренном жесте. На душе был полный штиль.       — Зачем ты запечатал мою память? Это ведь ты сделал?.. Ученик Намикадзе Минато… Больше некому.       — Они хотели сделать это сами… Но… Тогда не факт, что ты смог бы сломать печать в нужное время. А я смог составить ее таким образом, чтобы память возвращалась, реагируя на триггеры. Это было не просто, но печать на твоем животе подсказала мне, как это сделать.       — К чему такие сложности? Сделал бы ее временной. Пара суток и все вернулось бы на круги своя… — Наруто выдохнул, стараясь не думать, сколько всего пошло бы иначе в таком случае.       Какаши сжался, обнимая его до боли, уткнулся лицом во основание его шеи, обжигая кожу рассеивавшимся в маске дыханием, и внезапно парень ощутил, какими мокрыми были его ресницы.       — Прости мне мой эгоизм, Наруто. Но я очень надеялся, что все пойдет по-другому…       Парень сжал пальцы, больно царапая кожу на тыльной стороне ладоней Какаши.       — Это уже не имеет значения…       Когда они подошли к деревне, северные ворота были уже закрыты, но Какаши легко потянул на себя дверцу, вырезанную в исполинской створке, и она открылась. На контрольном пункте никого не было. Улочка, по которой они шли, была пугающе пустой и серой, лишь тусклые желтые электрический фонари, вокруг которых танцевали стайки мотыльков, развеивали мрак и отличали эту Коноху — новую, родную — от той, которую он вынужденно покинул 20 лет назад. Но это пугающее ощущение оставалось ровно до того момента, пока они не подошли к повороту на главную улицу. Сначала Наруто услышал музыку из ближайшего ресторанчика, потом — взрыв смеха. Он вышел из подворотни и попал на запруженную пешеходами главную улицу. Несмотря на поздний час люди пили, гуляли и веселились. На ходу и стыдливо прячась в слабо освещенных уголках флиртовали и целовались парочки; шумные компании сдвигали вынесенные на улицу столы вместе, чтобы продолжать отдыхать всей толпой; мимо заполненных витрин счастливые семьи с засыпающими детьми на руках и плечах спешили домой. Оглянувшись, он заметил сотни огней в далеких окнах и за каждым кто-то был и кого-то ждали, десятки гостеприимных бумажных фонариков над дверями, светящиеся яркие и переливающиеся вывески, рекламные баннеры и открытые двери питейных. Все было таким живым… Полным звуков, запахов и красок. Наруто ощутил, как у него задрожали губы.       — Наверное, это сильно отличается от того, к чему ты привык за прошедшие три месяца… — Какаши встал рядом, украдкой поглядывая, как меняется лицо Наруто, отображая все возможные эмоции.       Парень так и не смог ему ответить и просто счастливо улыбнулся, глядя прямо в глаза.       — Давай вернемся на параллельную улицу, пока тебя не узнали… — Какаши подхватил его под локоть и увел в сторону, пока Наруто, как завороженный, смотрел через плечо на сияющую в ночи деревню. Его любимую Коноху.       Оторвав наконец-то взгляд и повернувшись он, внезапно, узнал эту улочку, бегущую мимо старого парка и дома, во дворе которого он совсем недавно воровал подсолнухи. Теперь и дом и сад были ухоженными, но среди клумб и декоративных каменных горок, которые виднелись из-за забора, Наруто не заметил ничего даже отдаленно настолько же красивого, как те дикие желтые солнышки. Дыхание перехватило. Он вырвал руку и бросился дальше по улице, до самого конца.       — Наруто, стой!       На месте желтого дома был маленький сквер с несколькими скамейками и фонтаном в центре. Светло-серая гравийная дорожка шелестела под ногами. Под сердцем печально заныло и внутри повеяло кисло-сладким привкусом шиповника.       — Этот район сильно пострадал во время атаки лиса, дом был полностью разрушен… — голос Какаши прозвучал совсем рядом и очень тихо — Его решили не отстраивать заново.       Наруто смотрел на бликующую в лунном свете воду фонтана, слушал ее мирное серебристое журчание, похожее на стеклянную музыку ветра. Так красиво… Над кривыми и ветвистыми, еще не начавшими облетать красно-зелеными вишнями виднелся силуэт Скалы Хокаге. Минато словно смотрел на этот сквер. От одного взгляда на памятник сердце Наруто захлестнуло нежностью, вспомнились теплые губы и ласковые глаза.       — Ну почему они никогда не улыбаются?.. У него была такая красивая улыбка… — он все еще, сам того не замечая, сиял, но теперь по его щекам текли крупные, горячие слезы.       Цунаде сидела за столом, положив подбородок на сцепленные в замок пальцы. Шизуне ушла несколько часов назад, но сама Хокаге еще не могла покинуть рабочее место. Она ждала. Ждала с тревогой и холодом в сердце, нервно вздрагивая всякий раз, когда по коридору кто-то проходил. Среди бумаг валялись пара бутылочек от энергетика. Под столом в мусорном ведре лежал неразвернутый пакет с принесенной секретарем коробочкой лапши, источая тонкий раздражающий запах собы, но сегодня весь день кусок в горло не лез.       Наконец, в дверь постучали, и женщина в мгновение ока пожалела, что не попросила Шизуне перед уходом принести ей бутылочку-другу саке.       — Да. — она смогла собраться и голос не дрогнул.       — Давно не виделись, Бабуля Цунаде! — Наруто вскинул руку в приветственном жесте, игнорируя гневный взгляд.       — Век бы тебя еще не видела, засранец… Я рада, что ты в порядке. Как прошло перемещение?       — Лучше, чем я опасался. — Какаши вежливо кивнул — И гораздо лучше, чем в первый раз. Минус пара ребер и ключица, но органы целы и не пострадало ничего из того, что нельзя было бы быстро пересобрать. — мужчина сел на диван, забрасывая руку на его спинку — А теперь рассказывай. Ты обещала ему.       Наруто непонимающе оглянулся на учителя, но тот лишь кивнул в сторону Хокаге, переадресуя его взгляд. В кабинете резко стало прохладно. Цунаде, не выдержав внимания Наруто, поджала губы, выдохнула и начала, не церемонясь.       — На последнем совете Каге было принято решение о взаимном разоружении. Было уничтожено более сотни свитков с запретными техниками, часть исследований Орочимару и его сторонников из других деревень и несколько десятков артефактов, включая предметы, принадлежавшие Мудрецу Шести Путей. А также был поднят вопрос об убийстве биджу, дабы исключить саму возможность повторного появления Джуби.       — Какого?!.. — Наруто подскочил к ее столу, ударяя по нему с такой силой, что одна из стопок бумаг покосилась и медленно поехала, осыпаясь на пол, Курама внутри него ощетинился и парень с трудом подавлял его гнев. — Как вы посмели распоряжаться чужими жизнями?!       — Мы всегда так делали. Таков мир шиноби, частью которого ты являешься. Мы отнимаем одни жизни ради сохранения сотен других. И, если однажды ты хочешь занять мое место, тебе придется осознать это и принять тот факт, что ты будешь делать все то же самое. — осознанно или нет, она ударила по больному.       — Как вы собирались это сделать? Биджу нельзя убить, поэтому их запечатывают! После смерти они перерождаются и… — Наруто дышал часто и поверхностно, широко раздувая ноздри, его зрачки дрожали, меняя форму, на виске проступила вена.       — Я знаю. — Цунаде терпела его испепеляющий взгляд, не двигаясь, по ее шее стекла капля пота — Но можно исключить возможность перерождения, убив их в другом времени. В одном времени может существовать лишь одна уникальная душа.       — Слияние… — голос Наруто сел. Пальцы сжали столешницу слишком сильно и она треснула.       — Не обязательно так рисковать окружающим миром. Достаточно просто умереть со зверем внутри во времени, где есть другой аналогичный зверь. Биджу умирает вместе с носителем, а пока другой живет перерождения не случится. — Цунаде сглотнула — Я озвучила свои идеи на совете Каге. 20 лет назад многое произошло, что осталось в засекреченных архивах, доступных лишь высшему эшелону, я сообщила о создании новой техники и предложила ее союзной армии для решения проблемы, указав на события прошлого и…       — Вы соврали на совете Каге. — Наруто повернулся на дрожащих ногах и осел, спиной прижимаясь к широкой перекладине стола, осознание пришло быстро и ответ был до смешного простым — Вы не создали технику временного перемещения. Она у вас уже была. Ее создал мой отец 20 лет назад. С ее помощью меня отправили обратно. А другие Каге… Они знали, что к окончанию третьей войны у Конохи было два джинчурики лиса. Но они думали, что убили меня тогда, во время нападения на деревню. Это… И уничтожение деревни в Стране Травы, и самоубийство носителя Санби, и многое другое… Это было их гарантом того, что мы действительно пропадем. Они были готовы пожертвовать своими биджу, чтобы точно избавиться от Девятихвостого и других. — его глаза расширились от ужаса — Но они не знали, что вы отправили меня назад! Они думали, что я погиб, но я лишь переместился обратно! Какого хрена?!       — Да, я не посмела бы предложить им это, не знай я, что ты жив.       — И что дальше?! Вы отобрали у меня мою жизнь! Зачем?! — Наруто сжал в кулак футболку на груди.       Цунаде медленно встала, сопровождаемая двумя тяжелыми взглядами, и подошла к шкафу, провела пальцами по потрепанным корешкам и достала невзрачную, но очень знакомую книгу. «Сказание о Совершенно Бесстрашном Шиноби».       — Такова была воля Минато… — женщина присела рядом, открыла книгу и достала из нее пожелтевший от времени конверт с именем Наруто в углу и протянула его парню. Высохшая с годами восковая печать легко отошла от бумаги и, треснув, в крошки развалилась в его руках. Внутри был до боли знакомый истертый лист и с десяток высохших и потемневших цветочных лепестков, когда-то бывших желтыми, а теперь серо-коричневых.       — Он оставил нам — всем, кто знал о тебе — четкие указания, что нужно делать до твоего попадания в прошлое. С учетом всех твоих записей это было одно из немногих ключевых событий, обстоятельства которого были ему неизвестны. Остальное я продумала самостоятельно. Для тебя создадут новую личность, признают одним из Намикадзе. Твои старые — фальшивые — документы нам в этом помогут, номер все еще хранится в архиве. Ты займешь мое место несколько лет спустя, после Какаши, и будешь защищать мир. Никто не узнает…       — А те кто умер?.. — Наруто невидящим взглядом смотрел на конверт с письмом, не решаясь его развернуть, и, вместо этого, крошил между пальцами высохшие лепестки подсолнухов — Им вы тоже создадите новые личности и поможете исполнить мечты?.. — яд капал с его губ.       Цунаде села рядом, обхватывая себя руками, ее голос наконец-то сдал под его напором и она зазвучала по-человечески печально, с каким-то надломом.       — Они были добровольцами. Мы никого не заставляли. Просто нашли единомышленников среди нашего окружения и… Мы признаем свою вину и каждый из нас в ближайшее время сложит полномочия, а деревни выберут себе новых Каге. Коноха уже выбрала. Сегодняшний день — мой последний на этой должности.       Было так тихо, что стало слышно, как тикают часы на стене. Наруто рассеянно осмотрел комнату в поисках источника звука и наткнулся на портреты предыдущих Хокаге. Все четверо смотрели спокойно и прямо, в глазах всех четверых затаилась усталость и боль. Сколько тяжелых решений принял каждый из них? И во сколько оценивал жизни, взвешивая их на весах своих идеалов?       — Почему вы мне не сказали? — Наруто медленно вытащил письмо, конверт беззвучно съехал по его коленям на пол.       — А ты бы согласился? — парировала Цунаде — Если бы речь шла не о тебе одном, а о других?       — Никогда.       — Вот и ответ.       — Вы жестоки. Но… Почему вы не воспользовались дневниками? Я исчез, но они-то остались. — сил не было даже чтобы поднять голос.       Заскрипел диван. Какаши перетек в другую позу, опираясь локтями на колени и пряча лицо в ладонях. На несколько минут в кабинете вновь повисла благостная тишина и Наруто использовал это время, чтобы прочитать письмо от Минато. Глаза сухо горели, сердце камнем рухнуло куда-то вниз, ниже желудка.       — Мы воспользовались. Мы сами привели маховик в движение, построив цепочку событий так, чтобы все случилось, как ты написал, и…       — Зачем? Они были оставлены вам не для этого. Это, блять, была не инструкция, а предупреждение. — Наруто вчитывался в строчки, написанные Минато, пытаясь уложить его слова в голове.       — Наруто… — Цунаде словно потеряла всю силу и цвет и звучала совсем тихо, как привычнее слышать Хинату — Ты знаешь, почему погиб мой брат? Почему Какаши стал джоунином так рано? Почему Обито и Рин оказались втянуты в события, к которым они были не готовы и получали миссии едва ли соответствующие их навыкам?       — К чему вы ведете?       — Ты задумывался когда-нибудь, почему дети вообще оказались на фронте? — Цунаде зажмурилась, смаргивая слезы — Потому что взрослых не осталось. Я прошла две войны, Наруто. 30 лет своей жизни я не знала мирного неба и спокойствия. Вторая война была затянувшейся, но пассивной. Она сократила наше население почти вдвое, но ресурсы, в том числе и человеческие еще оставались — все просто устали сражаться. Но третья… Она была на истребление. За 10 лет кровавой резни нас стало еще втрое меньше. Деревня была на грани гибели, ты же сам видел, и не осталось никого, кроме детей. Минато был действительно талантливым учителем — его подопечные перешагнули рубеж 16 лет. Но так повезло не всем. Твоя история о мире между странами вскружила нам головы. Всем, кто прошел через что-то подобное. И ради этого мира мы готовы были отдать все.       — Вы отдали слишком много. То, на что не имели права. Сколько из погибших не были шиноби? Они не ваши подчиненные, но их жизни вы тоже использовали, как разменную монету! — Наруто поджал губы.       Цунаде устало сжала переносицу.       — Ох… Какаши, помоги мне. Скажи что-нибудь, вразуми его!       — Нет. Я всегда осуждал ваше решение и с его последствиями ты, как последняя из сделавших этот выбор, должна справиться сама. — он прозвучал подобно удару, вкладывая в свои слова всю накопившуюся за годы боль и разочарование.       Если бы взглядом можно было бы сжечь, кабинет давно объяло бы пламенем.       — Пойми, нам тоже было не просто решиться на это. Мы пытались найти выход. Мы прогнозировали, думали, рассматривали другие варианты. Минато даже был готов собственноручно убить Обито. Но… Ничего из этого не дало бы желанного результата. Каждое из описанных тобою событий было ключевым и влияло на итог. И мы решили не рисковать. Сократили жертвы до минимума, повлияв на события там, где это было возможно, не изменив течение времени…       — Времени не существует. — отрезал Наруто — Есть только настоящее. Все остальное — условность, коллективные воспоминания и общие прогнозы. — он поднял голову, сжимая челюсти — Нет судьбы и нет будущего или прошлого. Отец оставил мне самый щедрый подарок, на который способен человек — это знание и технику, способную изменить все. Я должен вернуться и все исправить.       — Ты не вернешься, Наруто. Никто больше не вернется в прошлое. Мы уничтожили все свитки с запретными техниками, включая тот, что оставил Минато.       Сердце Наруто вновь оборвалось. На секунду он дал слабину и позволил себе подумать о том, чтобы выпустить Кураму, беснующегося внутри и изрыгающего потоки яростной ругани. Выплеснуть свое отчаяние в его гневе и позволить ему вновь уничтожить здесь все. Но он вспомнил шумную яркую улицу и счастливых людей и на секунду слова Цунаде обрели смысл, а потом сквер на месте дома Минато и вера в них опять посыпалась, как карточный домик, но ему оставалось только в бессилии сжимать кулак.       — Наруто, — женщина мягко обхватила его плечи, вкладывая все чувства, которые у нее были в этот жест — услышь меня, пожалуйста. Мы сделали это ради вашего будущего. Минато сделал это ради тебя! Ты просто еще слишком юн и не понимаешь родительские чувства…       — А вам-то откуда их понимать?       Ладонь со звонким звуком схлестнулась с кожей. На щеке Наруто остался саднящий красный след. Руки Цунаде тряслись, она дышала быстро и глубоко, карие глаза, уже покрасневшие за время их диалога, совсем наполнились слезами.       — Разговор окончен. Мы вернемся к нему, когда ты будешь на это способен.       Наруто, в сопровождении не менее шести анбу, вернулся в квартиру. Один. Какаши остался в кабинете Хокаге, обсуждать какие-то неважные вопросы.       Важных, на взгляд Наруто, в этом мире больше не осталось. Все всё уже решили.       Квартира была именно такой, какую Наруто видел в своем сознании, оказавшись в прошлом в тот самый — первый — день. Теплые желтые стены в ярких плакатах; кровать, которую кто-то заботливо заправил; цветок, не засохший, видимо усилиями того же человека, кто заправил кровать, не смотря на то, что в настоящем Наруто, если он верно посчитал, отсутствовал порядка пары недель; комод и на нем — фото их команды, сделанное в день назначения Какаши их капитаном. Он принял душ, смыв наконец-то зудящую смесь пота, крови и грязи. Почувствовал, как медленно восстанавливаются каналы чакры и по телу разливается живительное тепло, наполняя его силой. Заварил себе стакан лапши, но выкинул половину — еда казалась безвкусной, как мокрая вата. Он вышел на балкон, чувствуя, как между лопатками вновь противно свербит от прожигающих взглядов его стражей. Или его тюремщиков. Босые ступни обожгло холодом плитки. Порыв ветра растрепал мокрые волосы и челка прилипла к коже. Перила немного облупились. Он сел, свешивая ноги вниз, прижался лбом к перекладинам и уставился на Скалу Хокаге. Пять лиц. Но закрывая глаза он видел три. И чувствовал теплую ладонь на своем плече и как заходящее солнце греет спину. Слышал спокойный голос, наполняющий все его существо уверенностью и надеждой. И чудесный сладкий запах — запах так и не пришедшего лета. Он вытащил письмо и вновь пробежал по строчкам взглядом, он пытался понять… И не мог. Что было на душе у Минато, когда он писал это? В каждом слове сквозили любовь и надежда, но… Он делал то, что был должен. Как лучше для всех. Но верил ли сам?       Внезапно он перестал ощущать присутствие анбу. Напряжение заставило его собраться, он сунул письмо обратно в карман.       — Не выходи на улицу с мокрой головой, уже не лето — простынешь. — сухой, спокойный, с ледяной нотой зимнего кедра голос, от которого сердце пропустило удар.       — Саске!       Темноволосый юноша в черной форме стоял в дверном проеме и свет из-за спины делал его силуэт особенно пугающими. Он быстро подошел к Наруто и опустился на колени, порывисто обнимая. Холодным поцелуем в то же мгновение коснулся горячего и мокрого виска, нетерпеливо скользнул по щеке и поймал другие, покорные губы. Сердце Наруто высекло металлические искры. Он открыл рот, впуская внутрь язык Сеске. Ладонь опустилась по плечу, пальцы переплелись. Как давно они не были рядом… Для Наруто словно прошла целая жизнь. Он разорвал поцелуй, неверяще всматриваясь в тонкие черты лица, прижался лбом ко лбу Саске, смешивая дыхание.       — Как ты… Что ты здесь делаешь? Ты же был в тюрьме? Они уже тебя выпустили? Тебя оправдали? — голос наполнился радостью и надеждой. Саске рядом, а значит теперь все будет хорошо.       — Нет. Это Какаши. Он пришел и перебил охрану и сказал, что пришло время ему расплатиться за свое бездействие… Я использовал цукиеми, чтобы мы могли поговорить, не теряя времени. Он рассказал мне про решение Каге. Про перемещение в прошлое. Про твои дневники, про то, что ты делал, как пытался всех спасти, про Четвертого, всё.       — Мне показалось или ты меня похвалил?.. — на козырьке над балконной дверью, вертя на пальце треснувшую фарфоровую лисью маску, появился сам Какаши, приседая на краю. Его пальцы коснулись среза черепицы, помогая удержать равновесие. Саске фыркнул в ответ, пряча скупую улыбку.       Наруто подтянул ноги и юноша подал ему руку, помогая встать с пола.       — Что вы задумали?       Саске, все еще не отпускавший ладонь Наруто, прижал его пальцы к губам, целуя сбитые костяшки. Медленно, каждую по очереди, наслаждаясь моментом их встречи. А затем поднял решительный взгляд и заглянул в глаза парня.       — Они не правы, Наруто. Я понимаю это. И знаю, что ты тоже понимаешь. Они использовали наши жизни, чтобы решить свои проблемы. Моя семья, твоя семья, все, кем мы дорожили. Они говорят, что нельзя изменить прошлое, но сами даже не пытались, трусливо заметая следы своего вмешательства. Они понадеялись, что, стерев джинчуурики и запретив техники, придут к миру. Но мира не достигнуть, жертвуя другими. Я знаю это лучше, чем кто-либо.       Наруто отвел взгляд и устало выдохнул. Он отчаянно сжал пальцы Саске, словно пытаясь передать ему свои мысли и чувства.       — Ни к чему сотрясать воздух. Правы или нет, это уже случилось. И этого не изменить. Каге уничтожили свиток с техникой перемещения во времени вместе с остальными запрещенными техниками.       — Есть еще один. — Какаши беззвучно спрыгнул с крыши. Медленно подошел, выжидающе вставая рядом и вынуждая Саске отпустить руку Наруто и сделать вежливый шаг назад. Занял его место и, открыв сумку на поясе, достал потрепанный, деформированный с одного края от пролившейся на него много лет назад воды, свиток. Наруто узнал его даже прежде, чем взял в руки.       — Работа Минато… Ты украл его тогда? — его голос сел, дыхание перехватило всколыхнувшееся надеждой.       Какаши кивнул.       — Я был ребенком. Говорил одно, а делал другое. Я верил, что смогу остановить тебя, оставить тебя в том времени. Что ты будешь с учителем, а я смогу просто быть рядом и греться в твоем счастье. В тот момент даже мысль о том, что ты уйдешь, пугала меня. — он, словно не чувствуя никакого смущения от присутствия Саске, провел фалангой пальца вдоль челюсти Наруто, обнимая ладонями его шею — Но теперь я старше. И знаю, что есть вещи куда страшнее. Например, видеть тебя несчастным. Когда в твоих глазах погасла надежда, в моем сердце пропало любое смирение. Если ты появился в прошлом однажды, значит изменить что-то можно. Просто мы теперь не знаем другой реальности. Исправьте их ошибки, Наруто. Спасите их — всех, кого сможете. Я верю в вас.       — Пойдем с нами! — парень обхватил его сухую ладонь, прижимая к своей щеке.       — Нет. — он отрицательно покачал головой — Я слишком слаб для этого путешествия. Я останусь здесь.       — Тогда я пойду один… Ни к чему рисковать кому-то еще.       — Ни за что. — Саске плечом оттеснил Какаши — Ты не сумеешь использовать эту технику — она требует слишком точного расчета. Ты не справишься, но мои глаза повторят ее без ошибок. Так что я пойду с тобой.       — Саске… — Наруто сглотнул — Я… Я иду к Минато.       — Я знаю. Не забывай, я всегда читаю твои мысли. — улыбка едва заметно приподняла уголки его губ.       — Это риннеган?       Саске улыбнулся шире, с какой-то взрослой усмешкой, какая бывает, когда спорят с неразумным ребенком.       — Мне не нужны особенные глаза, чтобы видеть, что ты чувствуешь.       — Ты… Тебе это нормально?       Саске подцепил подбородок Наруто кончиками пальцев, вынуждая поднять лицо.       — Я уже говорил, что приму тебя любого. Что бы ты ни чувствовал, что бы ты ни делал. И даже если ты меня оттолкнешь — это лишь значит, что теперь пришла моя очередь следовать за тобой. Наша связь нерушима, ты годами клетка за клеткой сращивал наши жизни в единое целое: споря со мной в детстве, разыскивая меня годами, уберегая от самых страшных ошибок, выбирая меня из сотен людей, которые относились к тебе гораздо лучше… Ты не отвернулся от меня, когда я бросил тебя, так с чего я теперь должен отвернуться от тебя, когда ты всего лишь стал на одну любовь больше? — Саске привстал на цыпочки и прижался губами к его переносице — Ты связал мою судьбу со своей, в тот день, когда мы впервые пересеклись взглядами и ты назвал меня своим соперником. И теперь я буду с тобой до конца этой жизни и во всех последующих. Во всех временах и реальностях, я буду с тобой и буду твоим во всех смыслах: другом, братом, любовником, защитником. Быть с тобой — мой единственный вариант.       — Прости… — Наруто поджал губы, ощущая, как больно ранят его слова Саске, счищая с его сердца старую треснувшую скорлупу, как с яйца, обнажают и проникают в самую глубь, ранят и тут же залечивают, медом ложась на ноющие шрамы, успокаивая и вселяя надежду.       — Не извиняйся, когда хочешь сказать спасибо. Но, я хочу, чтобы ты понял. Если мы на это пойдем… — его взгляд потяжелел, становясь пасмурным — Ты никогда не станешь Хокаге. Нам больше не будет места в этом мире. Возможно, удастся избежать очередной войны, возможно — нет. Мир, который мы изменим, может стать кратно хуже. И наказание будет соразмерным усилиям, затраченным на исправление того, что мы хотим сделать.       Наруто опустил голову. Об этом он не думал. Во рту появился терпкий, вяжущий привкус. Он вернулся в квартиру и окинул ее взглядом — вся его жизнь могла и должна была исчезнуть в уплату за его желание. Он поднял с тумбы фото их команды, улыбнулся своим воспоминаниям. Наверное, надо извиниться перед Сакурой, пока это еще возможно. А может и не стоит. Пусть спит в неведении, она и так из-за них натерпелась. Он сделает ее жизнь лучше, снимет с ее плеч тяжесть ответственности за их жизни, расстегнет с ее ног оковы их детских обещаний и разует усталость. Он опустил рамку изображением вниз. Рядом лежал его протектор и Наруто взял его и нежно обвел подушечками пальцев выгравированный символ листа. Сердце защемило. Он шел к своей цели 10 лет. Не мечтал ни о чем другом, не отвлекался. Жил и дышал идеей стать Хокаге и ни на секунду не сомневался в своих силах достичь желаемого. В выпуклом металле отразились потемневшие от горя синие глаза, Наруто прикусил губу и, прижав повязку к груди, сдавил со всей силой, пока глубокая трещина не рассекла металл.       — Плевать.