Цветочек

После завтрака я отправилась на плантации, чтобы помочь Ньюту. Он вместе с каким-то парнем что-то делали из рубленого дерева, а Томас вновь что-то распрашивал. Я решила не вмешиваться и просто наблюдала, слушая их разговор. — Зачем Алби пошёл в Лабиринт? — спросил Томас, вытирая пот со лба. Этот вопрос и меня беспокоил с самого утра. В груди ощущалась какая-то тревога, которую я не могла объяснить. — Всё изменилось, Томми, — вздохнул Ньют, прислонившись к деревянной перекладине. — Алби решил найти следы Бена, пока солнце не село. Может, поможешь? — Он что, просто пойдёт туда, где ужалили Бена? — удивился Томас. — Алби знает, что делает, — серьёзно ответил Ньют, глядя куда-то вдаль. — Он знает это лучше нас. Мне стало не по себе от этого разговора. В воздухе витало напряжение, и было видно, что и Ньют, и Томас беспокоятся не меньше моего. Я решила, что не буду им мешать и отправилась в лазарет. Что-то давно я там не была. Возможно, работа поможет отвлечься от этих тревожных мыслей. Лазарет встретил меня привычным запахом лекарств и слабым светом, пробивающимся сквозь маленькие окна. Джефф и Клинт были заняты своими делами, но, увидев меня, кивнули в знак приветствия. — О, Кэтрин, — сказал Джефф, ставя на стол какой-то ящик с бинтами. — Как раз вовремя. Можешь перебрать этот ящик? Тут что-то всё вперемешку. — Конечно, — ответила я, садясь за стол и начиная разбирать содержимое. Работа действительно помогла немного отвлечься, но тревога всё ещё сидела где-то глубоко внутри. Почему-то мне казалось, что сегодняшний день не закончится спокойно. Долгое время я сидела в лазарете, перебирая бинты и лекарства, но мысли мои были далеко отсюда. Меня сжирала тревога за Минхо и Алби, которые сейчас были в Лабиринте. Каждый стук капли по крыше, каждый шорох снаружи заставляли меня вздрагивать. Внезапно я услышала глухой стук по крыше. Дождь. Настоящий дождь. За весь месяц, что я здесь, такого ещё не было. Мир за пределами лазарета будто стал другим — серым и тяжёлым, пропитанным влагой. — Эй, Кэтрин! — раздался голос Клинта. — Пошли к остальным под навес. Тут тебе нечего делать, а промокнешь — заболеешь. Я кивнула и встала, быстро убирая всё на место. Выйдя из лазарета, я увидела, как капли дождя барабанят по земле, смывая пыль и создавая мелкие лужицы. Под навесом собрались все. Парни стояли вплотную друг к другу, кто-то обнимал плечи, пытаясь согреться. Лица у всех были напряжённые и мрачные. Я подошла к Ньюту, который стоял чуть в стороне, глядя на Лабиринт. Капли дождя стекали по его светлым волосам, а пальцы были сжаты в кулаки. — Они уже должны были вернуться, да? — тихо спросила я, вглядываясь в высокие стены, за которыми скрывался Лабиринт. Ньют не ответил сразу, но потом медленно кивнул: — Да… Уже должны были. Мы молча стояли рядом, слушая шум дождя и тяжёлое дыхание парней вокруг. Время тянулось мучительно медленно, а тревога в груди разрасталась с каждой секундой. Мы так и стояли под навесом, молча, каждый погружённый в свои мысли. Томас, не выдерживая тишины, продолжал донимать Ньюта вопросами. — Почему они до сих пор не вернулись? Что, если что-то случилось? — его голос звучал встревоженно, и это не добавляло спокойствия никому из нас. — Томас, заткнись, — устало сказал Ньют, потирая лицо рукой. — Если ты не можешь помочь, хотя бы не нагнетай. Томас прикусил язык, но его взгляд оставался встревоженным, а плечи напряжёнными. Дождь постепенно утихал. Тяжёлые капли перестали стучать по крыше, а небо начало светлеть. Мы вышли из-под навеса и направились к входу в Лабиринт. Земля была размокшей, воздух пах мокрой травой и сыростью. Все стояли на краю, напряжённо всматриваясь в серые стены, будто надеялись, что вот-вот из-за угла покажутся знакомые фигуры. — Они должны вернуться, — пробормотал кто-то позади меня. Я крепче обняла себя руками, пытаясь успокоиться. Ньют стоял рядом, его челюсть была напряжена, а кулаки сжаты так сильно, что побелели костяшки. — Минхо справится, — тихо сказала я, больше для себя, чем для кого-то другого. — Да, справится, — глухо ответил Ньют, но его голос не был уверен. Время тянулось мучительно медленно. Солнце уже клонилось к закату, и каждый из нас понимал, что скоро ворота начнут закрываться. — Они должны успеть… — прошептала я, чувствуя, как тревога сдавливает грудь. Всё произошло слишком быстро. Ворота начали медленно смыкаться, скрежеща металлическими механизмами. — Вот они! — крикнул Томас, и все взгляды устремились на приближающихся Минхо и Алби. Минхо тащил Алби на себе, его лицо было искажено от усталости и напряжения. Он изо всех сил пытался дотянуться до выхода, но с каждым шагом ворота смыкались всё сильнее. Я инстинктивно сделала шаг вперёд, но сильные руки Ньюта схватили меня за плечи. — Нельзя! — твёрдо сказал он, удерживая меня на месте. — Они должны успеть сами! — Но им нужна помощь! — мой голос дрожал, а в глазах стояли слёзы. Вокруг нас всё смешалось: крики ребят, лязг ворот, тяжёлое дыхание Минхо и громкий стук моего сердца в ушах. — Минхо! Оставь его! — кричал кто-то из толпы, но Минхо даже не подумал остановиться. В последний момент, когда ворота почти сомкнулись, Томас рванул вперёд. — Томас! Нет! — закричала я, но он уже был по ту сторону ворот. Ворота с громким лязгом захлопнулись, отрезав их от нас. Вокруг повисла тяжёлая, гнетущая тишина.    Я стояла как вкопанная, смотря на закрытые ворота, за которыми остались Томас, Минхо и Алби. — Они… они же выберутся? — спросила я, повернувшись к Ньюту, но он ничего не ответил, лишь смотрел на ворота с пустым взглядом. — Ньют… — произнесла я дрожащим голосом, чувствуя, как паника сжимает грудь. — Ньют, скажи что-нибудь… Он посмотрел на меня, его взгляд был полон беспокойства и сострадания. Видя, что я на грани истерики, он мягко взял меня за руку. — Спокойно, Кэтрин, — сказал он тихо, его голос был твёрдым, но успокаивающим. — Пошли со мной. Я послушно пошла за ним, не отрывая взгляда от его спины. Шаг за шагом, мы добрались до лазарета. Там Ньют позвал Клинта и Джеффа, но я уже не слышала, о чём они говорили. В моей голове царил хаос — тревожные мысли и образы смешивались в беспорядочный водоворот. Я почувствовала, как меня осторожно усадили на кушетку, кто-то сунул в руку кружку с тёплой жидкостью и мягко сказал: — Выпей. Я послушно сделала несколько глотков. Горький вкус настоя жёг горло, но постепенно по телу разлилось приятное тепло, а мысли начали замедляться. Веки стали тяжёлыми, и вскоре я погрузилась в глубокий, тяжёлый сон. Сон был тревожным, будто я находилась на грани яви и кошмара. Время от времени в полусне мне мерещились голоса: Минхо, Томас, Алби… Иногда я слышала голос Ньюта, его спокойный тон, который пытался меня убаюкать, но беспокойство не уходило до самого утра. Когда я наконец открыла глаза, мягкий свет утреннего солнца пробивался сквозь щели в лазарете. Клинт сидел неподалёку, перебирая какие-то травы, а Джефф что-то записывал в журнал. — Очнулась? — тихо спросил Клинт, заметив, что я пришла в себя. Я села на кушетке, чувствуя тяжесть в теле и какое-то онемение. — Что… что с ними? — мой голос дрожал. — Никто ничего не знает, — ответил Джефф, не поднимая головы. — Ворота закрыты, и все ждут. Слёзы снова навернулись на глаза, и я судорожно вдохнула, пытаясь сдержать эмоции. — Где Ньют? — спросила я. — Снаружи, у ворот, — ответил Клинт. — Он там с самого утра. Я не стала медлить. Быстро встала, накинула куртку, которая висела на спинке стула, и побежала к воротам. Когда я вышла на улицу, то увидела Ньюта. Он стоял, опершись руками о стену, и смотрел на закрытые ворота. Его плечи были напряжены, а лицо уставшее и бледное. — Ньют… — позвала я тихо. Он обернулся, его взгляд был усталым, но тёплым. — Как ты? — спросил он, подходя ко мне. — Лучше… — солгала я. — Есть новости? Он покачал головой. — Никаких. Мы не знаем, что там происходит. Со временем к воротам начали подходить остальные, образуя плотное кольцо вокруг входа в Лабиринт. Все молчали, прислушиваясь к тишине, которую нарушал лишь шум ветра и приглушенные вздохи ожидания. Когда массивные створки начали медленно раздвигаться, создавая скрежет, от которого по коже пробегали мурашки, все замерли. Но даже после того, как ворота полностью открылись, там было пусто. Никого. Ни Минхо, ни Томаса, ни Алби. Что-то внутри меня сжалось. Воздуха стало катастрофически не хватать. Я не могла больше находиться здесь, в этой удушающей атмосфере страха и неизвестности. Развернувшись, я медленно начала уходить прочь, опустив голову. С каждым шагом ноги становились тяжелее, а слёзы начинали жечь глаза. Но вдруг сквозь шум в ушах я услышала крик Чака: — Они вернулись! Я замерла, словно вкопанная, а затем резко развернулась, сердце бешено колотилось в груди. Из темноты Лабиринта показались две фигуры. Минхо и Томас, они медленно шли, поддерживая между собой бессознательного Алби. Его тело бессильно свисало с их плеч, а их собственные лица были измождёнными и усталыми. Минхо и Томас аккуратно уложили Алби на землю. Минхо поднял голову, его взгляд лихорадочно скользил по толпе, словно он кого-то искал. И тогда наши глаза встретились. В этот момент я больше не могла сдерживаться. Ноги сами понесли меня вперёд, и я практически влетела в его объятия. Минхо крепко обнял меня, его сильные руки обхватили меня так, словно он боялся отпустить хоть на секунду. — Тихо, цветочек, — прошептал он, его голос был хриплым, но полным нежности. — Всё хорошо. Мы вернулись. Я чувствовала, как его дыхание срывается, как дрожат его плечи. Я крепче сжала его в ответ, пытаясь хоть немного разделить его боль и усталость. — Я… я думала… — слова застряли у меня в горле, и я не могла продолжить. — Ш-ш-ш, всё уже позади, — Минхо аккуратно провёл рукой по моим волосам, чуть сильнее прижимая меня к себе. — Мы выбрались, и ты здесь. Это самое главное. Мы стояли так несколько минут, не обращая внимания на окружающих. Для меня существовал только Минхо, его тёплые руки и спокойный голос. В этот момент я поняла, что, несмотря на весь ужас и страх, который мы пережили за последние сутки, здесь, в его объятиях, я чувствовала себя в безопасности. Тишину пронзил голос Чака, наполненный любопытством и тревогой: — Томас, ты видел Гривера? Все замерли, ожидая ответа. Томас, сидя рядом с Алби, поднял голову и тихо ответил: — Да… видел. Минхо, который стоял чуть поодаль, устало провёл рукой по лицу и добавил: — Не просто видел. Он убил его. Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Воздух вокруг словно сгустился, а я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Как? Как Томас мог убить Гривера, существо, от которого никто ещё не возвращался живым? В глазах окружающих промелькнуло недоверие и шок. — Что?.. — только и смогла вымолвить я, переводя взгляд с Томаса на Минхо. Но прежде чем кто-то успел что-то добавить, Ньют повысил голос: — Так, все! Кураторы, собираемся в зале совета. Нужно это обсудить. Остальные — разойтись по своим делам. Парни начали медленно расходиться, хотя по их лицам было видно, что все они напуганы и растеряны. Я перевела взгляд на Минхо и сделала робкий шаг вперёд. — Минхо… можно мне пойти с вами? Минхо взглянул на меня, затем его глаза метнулись к Ньюту. Тот, немного подумав, кивнул. — Ладно, цветочек. Только держись рядом и не перебивай, — сказал Минхо, тронув меня за плечо. Я молча кивнула, стараясь скрыть волнение, которое бурлило внутри меня. Это было не просто собрание — это был момент, когда, возможно, решится судьба всех нас. Без сознания, Алби отнесли в лазарет, и на мгновение мне показалось, что весь Глэйд погрузился в тяжёлую, удушающую тишину. Мы с Минхо и Ньютом направились в зал совета, и как только мы вошли, нас встретил жёсткий взгляд Галлии. — Что она тут делает? — резко спросил он, указывая на меня. — Я разрешил, — спокойно ответил Ньют, одарив Галли взглядом, который не позволял дальнейших возражений. Я стояла рядом с Минхо, крепко сжимая руками ткань своей рубашки. Внутри всё сжималось от напряжения, но я молчала, стараясь не мешать и не привлекать к себе внимания. Собрание было долгим и напряжённым. Кураторы обсуждали события прошедшего дня, возвращение Минхо и Томаса, подвиг Томаса и его неоспоримое мужество. После долгих споров и обсуждений было принято решение: Томас станет бегуном, но до утра его закроют в Яме. Когда собрание подошло к концу, все начали расходиться, но вдруг воздух прорезал пронзительный звук сирены. Я вздрогнула, и по толпе прокатился шёпот. — Лифт… — тихо проговорил Минхо. — Этого не может быть… — сказал Ньют, его глаза расширились от удивления. — Лифт не должен прибывать ещё месяц! Я посмотрела на Минхо, пытаясь найти ответы в его взгляде, но он лишь покачал головой. Паника и недоумение начали заполнять пространство. — Все к лифту! — крикнул кто-то из кураторов, и мы бросились туда, забыв о любых других делах. Гул сирены продолжал звенеть в ушах, а сердце бешено колотилось в груди. Что-то было не так… что-то изменилось, и это было только началом. Как только мы прибежали к лифту, вокруг уже собралась толпа. Сирена затихла, но в воздухе висело напряжение, от которого кружилась голова. Все стояли в ожидании, словно замерли на месте. Ньют, не раздумывая, спрыгнул вниз в лифт. — Это… девчонка, — раздался его удивлённый голос снизу. Эти слова заставили меня вздрогнуть. Девчонка? Ещё одна? Как такое возможно? — Кажется, она мертва… — голос Ньюта дрогнул. Сердце словно сжали тиски. Я сделала шаг вперёд, но Минхо мягко положил руку мне на плечо, не давая спрыгнуть вниз следом за Ньютом. Вокруг стояла мёртвая тишина, нарушаемая только приглушёнными вздохами и шёпотом. — Что у неё в руке? — спросил кто-то из толпы. Ньют медленно наклонился и разжал сжатый кулак девушки. В её руке оказался скомканный клочок бумаги. Он осторожно развернул его и прочитал вслух: — «Она последняя из всех». Шёпот в толпе усилился. Эти слова, казалось, эхом отозвались в каждом из нас. «Последняя из всех». Что это значит? Почему последняя? Что за этим стоит? — Что за чёрт… — пробормотал Минхо. Я чувствовала, как мои ладони начали потеть, а в горле встал комок. Девушка выглядела такой хрупкой, лежа на полу лифта. И вдруг её грудь дёрнулась, она резко вдохнула, широко распахнув глаза. Её взгляд был затуманенным, а губы дрожали. — Томас… — прошептала она. И тут же снова потеряла сознание. На секунду мир замер. Никто не шевелился. Ни один человек не произнёс ни слова. Все смотрели на Томаса. Его лицо побелело, а глаза расширились от ужаса. Он словно окаменел. —Джефф в лазарет!— скомандовал Ньют, поднимаясь с девушкой на руках. Его голос был твёрдым, но в нём слышались нотки беспокойства. Толпа расступилась, давая ему дорогу. Все смотрели на девушку, которую он нёс, а затем снова переводили взгляды на Томаса. Минхо подтолкнул меня вперёд: — Идём. Не стой столбом. Мы пошли следом за Ньютом. Я краем глаза видела, как Томас сделал шаг назад, а затем медленно поплёлся за нами, словно тень. Мы добрались до лазарета, где уже ждали Джефф и Клинт. Ньют аккуратно положил девушку на кушетку. — Сделайте всё, что сможете, — сказал он, тяжело дыша. Клинт кивнул и тут же принялся осматривать девушку. Я обернулась и увидела Томаса, который стоял у входа. Он выглядел потерянным и сломленным. Я подошла к нему и осторожно коснулась его руки. — Томас… ты в порядке? — тихо спросила я. Он поднял на меня взгляд, и я увидела в его глазах страх и растерянность. — Я… я не знаю, кто она… Почему она назвала моё имя? — его голос дрожал. — Мы разберёмся, — попыталась успокоить его я, но мой собственный голос предательски дрогнул. Ситуация выходила из-под контроля. Что-то менялось, и мне это совсем не нравилось. — Кэтрин… — раздался голос Минхо позади меня. — Оставь его. Ему нужно прийти в себя. Я кивнула и отступила, позволяя Томасу побыть наедине с собой. Минхо подошёл ко мне и легонько положил руку мне на плечо. — Всё будет хорошо, цветочек. Мы справимся, — сказал он тихо. Но его голос не звучал уверенно. Я посмотрела на девушку, лежащую на кушетке, и на Томаса, стоящего у двери. Внутри меня рос страх. Что-то грядёт. Что-то ужасное. И я не знала, как нам это пережить. Минхо, Ньют и Томас остались в лазарете, а я направилась к Фрайпану. Мне нужно было немного передохнуть, очистить голову от хаоса, который царил вокруг. На кухне пахло чем-то тёплым и успокаивающим — аромат свежего хлеба и травяного чая. Я села на деревянный ящик возле стола, обхватив руками кружку с тёплым напитком. Фрайпан куда-то вышел, оставив после себя кипящий котёл супа и несколько нарезанных овощей на столе. Тишина кухни была почти оглушающей после событий этого дня. Спустя некоторое время дверь на кухню распахнулась, и внутрь вошёл Минхо. Его шаги были быстрыми, а взгляд — напряжённым. — Минхо? — спросила я, отставляя кружку в сторону. — Что случилось? Он остановился, огляделся и спросил: — Где Фрайпан? — Он ненадолго отлучился. Минхо, что происходит? Минхо развернулся к выходу, явно намереваясь найти Фрайпана. Но что-то в его движениях, в его взгляде заставило тревогу взорваться у меня в груди. — Стоять! — сказала я резко. Минхо замер у двери и медленно обернулся ко мне. Его тёмные глаза внимательно смотрели на моё лицо, будто пытаясь прочитать мои мысли. — Пока не узнаешь правду, не отстанешь? — спросил он устало. Я покачала головой, сжимая кулаки. — Нет. Скажи мне, что происходит. Он долго смотрел на меня, взвешивая что-то в своей голове. В его глазах промелькнуло что-то, чего я раньше не видела — страх. — Чёрт, Кэтрин, — выдохнул он, потирая виски рукой. — Сейчас не лучшее время… — Минхо, пожалуйста, — я подошла ближе и заглянула ему в глаза. — Не отталкивай меня. Я должна знать. Минхо опёрся о стол, устремив взгляд в пол. **Мы стояли одни с Минхо на кухне.** Вокруг было тихо, только где-то вдалеке слышался гул голосов. Минхо нервно потер затылок и выдохнул: — Мы планируем сбегать в лабиринт. К тому гриверу, которого убил Томас. Я замерла, пытаясь понять, правильно ли я его услышала. — Что? — переспросила я, но в глубине души уже знала, что ослышаться не могла. Минхо посмотрел на меня серьёзно, его тёмные глаза были полны решимости. — Мы должны это сделать, Кэтрин. Нам нужны ответы. — Твою мать, Минхо! — я резко развернулась и прошлась по кухне, пытаясь справиться с охватившими меня эмоциями. — Вы провели в этом чёртовом лабиринте всю ночь! Всю ночь, Минхо! Я думала, что поседею, пока ворота не открылись. А теперь… теперь вы опять туда собираетесь? Минхо тяжело вздохнул и сделал шаг ко мне, его голос был спокойным, но твёрдым: — Послушай, цветочек, я знаю, как это звучит. Но у нас нет выбора. Томас убил гривера. Понимаешь? Это первый раз, когда кто-то из нас убил одно из этих чудовищ. Мы должны узнать, что там, в его теле. Возможно, это даст нам ключ к выходу отсюда. Я покачала головой, стараясь не заплакать. — А если что-то пойдёт не так? Если вы… — мой голос дрогнул, и я замолчала. Минхо подошёл ближе и положил свои руки мне на плечи. — Мы не можем всё время бояться, Кэтрин. Мы не выберемся отсюда, если будем просто сидеть и ждать чуда. Я подняла на него взгляд. В его глазах была уверенность, сила… и усталость. — Ты всегда так уверен? — спросила я тихо. — Нет, — ответил он честно. — Но если не мы, то кто? Мы стояли молча несколько секунд. Я понимала, что никакие мои слова не остановят его. Они пойдут в лабиринт, несмотря ни на что. Мне это не нравилось. Каждая клеточка моего тела кричала, что это безумие, что они не должны снова идти туда, в этот смертельно опасный лабиринт. Но я знала — Минхо я не переубежу. Его упрямство и решимость всегда были сильнее любых слов. — Ладно, — выдохнула я, закрыв глаза на секунду. — Но пообещай мне… пообещай, что ничего не случится. Минхо внимательно посмотрел на меня, его взгляд был мягким, но полным какой-то тяжёлой ответственности. Он сделал шаг ко мне, наклонился и мягко поцеловал меня в лоб. — Обещаю, цветочек, — тихо сказал он, отстраняясь. Эти слова должны были успокоить меня, но вместо этого они только усилили тревогу. Я знала, что он не может дать таких обещаний. В лабиринте никто не мог гарантировать, что вернётся живым. Минхо ещё раз взглянул на меня, словно хотел сказать что-то важное, но передумал. Развернувшись, он вышел из кухни, оставив за собой пустоту и странное ощущение, будто что-то осталось недосказанным. Я стояла посреди кухни, прижимая ладонь к груди, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. В голове крутились мысли: Когда? Когда наши взаимодействия начали переходить в нечто большее? Когда простая дружба превратилась в то, что я сейчас чувствую? С самого первого дня Минхо был для меня опорой, другом, тем, кто всегда находил нужные слова, кто заставлял улыбаться, даже когда хотелось плакать. Но в какой момент он стал для меня больше? В какой момент я начала переживать за него так, словно от него зависела моя собственная жизнь?