Fidelity to eternity

Моему сыну: я написал тебе последнее письмо в день, после похорон твоей матери и считал, что больше не напишу ни строчки, сколько раз я считал одно, а вышло совсем другое, и какого мое удивление, что ручка опять у меня в руках. Я пишу в ожидании твоего возвращения, когда ты вернешься домой. Но я знаю, что потерял тебя как и твою мать. Если ты думаешь, что мне плевать на тебя, ты ошибаешься, Сонхун. Не думай, что я не пишу тебе письма. Я пишу ежедневно. Иногда, мне кажется, если бы я смог рассказать тебе обо всем, что случилось тогда с нашей семьей в ту ночь, ты не сбежал бы. Ты услышал те слова, которые сказал почти незнакомый тебе человек, но я должен был уберечь тебя от этого. Я должен был сказать, что твоей матери не стало по моей вине. Я не сказал этого, потому что боялся, что ты сбежишь от меня еще раньше. Ты был слишком юн, а я растерян. После её похорон я бросил работу, дабы больше не вспоминать о том случае. Я не смог уберечь нашу семью, я не успел. Если бы я поспешил намного раньше и арестовал бы того убийцу, в дальнейшем твоя мать бы не умерла от чужих рук, ты не сбежал бы из дома, я бы не бросил работу, и между нами бы не образовалась каменная стена. Тот преступник знал о том, где жила наша семья, и вместо нее, он хотел убить тебя, он долго искал тебя, но в итоге не рассчитал силы и убил твою мать от злости. Она не подпускала всеми силами его к тебе, и ждала пока приеду я. Она надеялась. Надеялась до конца своей жизни. Убив ее, он сбежал, но вскоре его поймали. Я приехал с другими сотрудниками отдела, было много врачей, совершенно незнакомых тебе людей. А ты сидел в шкафу, даже побоявшись издать хотя бы писк. Когда я увидел тебя, я облегчённо выдохнул. Я помню тогда твое испуганное лицо. Ты был в слезах, задыхаясь в них, не мог понять, почему она больше не дышит. Я не хотел, чтобы ты это видел, и сказал тебе, что ей просто плохо. Я отвел тебя в свою комнату. В твоих руках я видел твою любимую игрушку, это был кажется пингвиненок, правда ведь? Ты звал меня, много раз, снова захлёбываясь в слезах, но я не мог поверить в то, что случилось с моей женой. Я крепко прижал тебя к себе, и сказал, что мама обязательно поправиться. Я допустил большую ошибку, что соврал тебе. Я не должен был лгать. Я всегда думал, что смогу защитить свою семью, а особенно тебя, Сонхун. Но я не сделал этого. Я сделал только хуже. Я делал из тебя того, кем хотел видеть бы себя в прошлом, но ты — не я, а понял я это только после твоего побега. Ты не был виноват в ее смерти и в том, что мог не преуспевать в детективных делах. Я делал много ошибок в твоем воспитании. Я не заслужил такого прекрасного сына как ты. Я не хотел делать тебе больно, но этим я только делал намного больнее. Когда я представил тебе твоего наставника, я видел огорчение в твоих глазах, такое же огорчение я видел в глазах твоей матери, когда она расстраивалась. Ты был ее копией, ты был точно таким же, в тебе я видел только ее характер, ее глаза и мимику. Ты был смышленый еще с детства. Ты так любил разгадывать загадки, что твоя мама покупала по пять сборников загадок в месяц. После работы я приносил тебе журналы и мы вместе разгадывали сложные задачки.Почти все ты разгадывал сам, и я видел в твоих глазах большой интерес к этому. Однажды, спросив тебя, кем ты хочешь стать в будущем, ты сказал мне: " — Пап, я хочу быть как ты. Я хочу всех спасать." Ты стал как я, но намного несчастнее. Я должен был быть рядом с тобой. Но вместо этого я просто оставил тебя с тем наставником. Признаться честно, я бы тоже сбежал, если бы жил в таких условиях. Мне казалось, ты уже хотел сбежать давно, когда еще ходил в школу. Ты возвращался домой поздно, не хотел идти домой. Ты был с Хисыном или с Джеем. Ты находил в них настоящую поддержку, но меня ты опасался. Я бы тоже так и сделал. Ты не рассказывал мне о своих проблемах, о своих достижениях. Ты молчал. Ты никогда не говорил со мной о чем-то серьезном, о чем-то, что вызывало бы у тебя грустные воспоминания. Я считал, что ты в порядке, ты грустно улыбался мне и говорил: "— Я хочу побыть в комнате, сегодня я немного устал, все будет хорошо, пап. " Я никогда не видел твою искреннюю улыбку и счастье в твоих глазах. Я осознал, что тебе вовсе не было хорошо. Тебе нужна была моя помощь. Ты до последнего надеялся, что в тот момент я буду с тобой, ты нуждался во мне, ты хотел чувствовать себя в безопасности, но раньше я считал иначе. О чем я очень жалею. Знаешь, люди и вправду начинают ценить ту или иную вещь только тогда, когда теряют. И я сейчас говорю не только об обычных вещах. И я очень надеюсь увидеть тебя, даже просто случайно где-то на улице. Я не хочу забыть о тебе, как о ней. После всего, что я натворил мне просто нет прощения, я понимаю это. Я был ужасным отцом и таким же остался. Я не заботился о твоих чувствах, пока сам где-то строил свою новую жизнь. Я думал о том, как мне открыть свой бизнес, я сделал это, но сделало ли меня это счастливым? Абсолютно нет. Я открыл для себя что-то новое, но открыл ли ты ко мне свое доверие? Я должен был поговорить с тобой. Поговорить о всем, о чем болит твое сердце и почему ты грустно улыбаешься. Я хотел тебя спросить о самом глупом вопросе в моей жизни, но он был всегда в моей голове: До того, как была открыта гора Эверест, какая гора была самая высокая в мире? В тот момент я не замечал тебя. Каким же глупцом я был. Я хочу увидеть тебя и тогда ты можешь мне сказать абсолютно все, что думал обо мне, потому что я заслужил этого. После того, что ты пережил ты заслуживаешь большего. Моя рука еще не устает писать все это уже час. За это время я успел вспомнить все твое детство, хотя я думал, что забыл об этом. Я помню, когда ты брал куча подушек со всей квартиры, пару одеял и делал из этого что-то наподобие шалашика. Туда ты брал с собой свой маленький рюкзак, в котором были исключительно только сладости, все свои плюшевые игрушки и сидел там. Около часа примерно. И на мой вопрос: "— Что ты там делаешь?" Ты отвечал: "— Я читаю им книги и кормлю их. А еще мы с моими игрушками разгадывали загадки, которые нашли в сборнике, они были на шкафу. Ты представляешь, Мистер Пингви разгадал почти все загадки!" Я улыбнулся и погладил тебя по голове. И тут ты меня спросил: "— Пап, а это сложно всех спасать?" "— К сожалению, некоторых мне не удалось спасти." Ты вопросительно посмотрел на меня, так же, как и твоя мать. Я видел, как ты хотел задать много вопросов, они не укладывались у тебя в голове. Ты хотел мне все рассказать. "— Но им же будет грустно. " "— Кому?" "— Тем родственникам, которым был дорог этот человек. " Я мягко улыбнулся, и снова начал гладить тебя по голове. "— И даже в таких ситуациях грусть присутствует. К сожалению, существуют моменты, в которых ты бессилен и сделать ты ничего не можешь. Из этого частично и состоит наша жизнь." "— Я боюсь, что ты однажды не вернешься, пап." Я удивился от того, что ты сказал. Я посмотрел в глаза твоей матери.Они были полны слез и готовы были выплакать все горе, все то, что беспокоит и заставляет чувствовать себя никчемно. Ты обнял меня крепко, настолько, насколько смог. Ты не хотел меня отпускать, будто боялся, что я уйду. Ты тихо заплакал, но я понял это. Я обнял тебя в ответ и так мы сидели еще долго и разговаривали по душам. Я скучаю по нашим разговорам, пусть даже и не душевных, а просто по твоему голосу. "— Сонхун, я всегда буду с тобой рядом. Я никогда не уйду от тебя."

Я хотел защитить тебя от этого жестокого мира. Я хочу быть рядом с тобой. Даже сейчас. Я хочу быть рядом. Прости меня, Сонхун.