Гарри Поттер и пламенная дружба.

За победу над драконом Дино присудили невероятное количество баллов — сто пятьдесят от профессора Стебль и по сотне от Флитвика и МакГонагалл. Даже Снейп расщедрился на пятьдесят, с оговоркой, что «это за предоставленные школе безвозмездно ингредиенты, а не за самую идиотскую попытку самоубийства в истории человечества». И тут же, словно срывая злость за собственную щедрость, оштрафовал с той же формулировкой — про идиотскую попытку, а не ингредиенты — Гарри, Гермиону и Невилла, сняв по десятке. Гарри был уверен, что, войдя в замок, Снейп отловит ещё четвёрку каких-нибудь первокурсников Пуффендуя и найдёт, к чему придраться, чтобы свести на нет свой «подарок» Дино, однако высказывать свои мысли не стал: не хотелось ссориться со Скуало… Орегано одним подзатыльником не ограничилась, и, глядя на разгневанную девушку, Гарри понял, что лучше ему ни в какие передряги не влипать — спасти-то друзья его спасут, но вот потом спасаться придётся уже от них! Происшествие с драконом и полученные баллы не только вывели Пуффендуй на первое место в соревновании факультетов, чего не случалось, кажется, почти два века, но и прославили самого Дино и — особенно — Энцо. Кому интересен какой-то Гарри Поттер, когда в школе есть черепаха, способная вырастать до невероятных размеров и принадлежащая, к тому же, весьма симпатичному парню? Так что практически всю следующую неделю Дино таскал черепашонка по школе, демонстрируя всем желающим и даже разрешая аккуратно гладить — «только сухими руками!» И жаловался, что профессор рунологии задала ему подробное эссе с указанием того, как, пытаясь всего лишь сделать Энцо более заметным, он получил совершенно иной результат. Неумолимо приближались экзамены, а значит, и летние каникулы — Гарри узнал у профессора МакГонагалл, что остаться в замке на всё лето невозможно, и теперь старался использовать оставшееся время с пользой: набрав в библиотеке Хогвартса учебников по тем же рунологии и нумерологии, он пытался разобраться в том, как именно была создана мантия-невидимка. Незнакомые термины он выписывал на отдельный пергамент, после чего показывал друзьям — те поясняли непонятное и подсказывали, где искать. Книги по алхимии хранились в Запретной секции и выдавались лишь тем, кто изучал этот предмет — а поскольку для её изучения требовалось превосходное знание зелий, то последние лет пять курс не набирался: Снейп был очень придирчив относительно своего предмета, и получить у него высшую оценку за экзамен удавалось немногим, а кому всё же удавалось — не собирались посвящать жизнь котлам и колбам, выбирая, в основном, профессию колдомедиков. — Я бы мог попросить Снейпа выдать мне разрешение, да только едва ли он поверит, что я мечтаю освоить алхимию, — честно признался Скуало. — Да и чтобы в тех учебниках разобраться, зельеварение действительно надо знать превосходно. Гарри совсем упал духом. Когда он читал учебник и разбирал рецепты указанных там зелий, всё было просто и понятно… Однако стоило ему оказаться в подземелье, у поставленного на огонь котла, увидеть фигуру Снейпа и услышать его язвительные комментарии — пусть даже не в свой адрес — как всё, казалось бы, прочно уложенное в голове понимание процесса варки очередного зелья, испарялось в никуда. Книг по артефакторике, объяснявшие, что с чем, как, когда и с помощью чего нужно соединять, чтобы получить вещь с определёнными свойствами, в Хогвартсе и вовсе не было, как не было и предмета, дающего хотя бы начальные знания по данной науке. — Это такой же узкоспециализированный предмет, как алхимия, если набирается достаточное количество учеников — приглашают преподавателя извне, в Хогвартсе такой должности нет, и это понятно: смысл вакансии профессора, если учеников набирается два человека в пять лет, да ещё не подряд? Таким проще самим после школы учителя себе найти, в частном порядке — пояснила Орегано. — Вот если хотя бы человек десять одновременно, тогда да, можно открывать курс… А уже приглашённый преподаватель, как правило, известный артефактор, сам решает, по каким книгам обучать желающих, и те покупают их за свой счёт. Кроме того, друзья посоветовали ему ещё раз посетить «свой» вариант Выручай-комнаты и выписать на пергамент названия хотя бы нескольких находящихся там книг: — Потом отправишь запрос во «Флориш и Блоттс», есть ли у них что-то из списка. Если нет — поищешь в других магазинах, адреса мы подскажем, — высказал дельную мысль Дино. …Должность лесничего оставалась вакантной — то ли директор не собирался никого нанимать, то ли никто не стремился её занять. Гарри, для которого Хагрид стал в буквальном смысле человеком, открывшим дверь в волшебный мир, было почти физически больно видеть, как великан с уныло опущенными плечами бредёт прочь от дверей замка, и он даже немного устыдился, что почти не заходил к тому в гости, променяв на новых друзей… К тому же, отсутствие Хагрида или кого-то ему на замену, сказалось очень быстро: не прошло и недели, как в Запретном лесу кто-то убил двух единорогов. Сначала нашли одного, точнее, прекрасное умирающее существо само вышло к собравшимся на очередной урок полётов первокурсникам, а затем уже отправившиеся в лес преподаватель ухода за магическими существами профессор Кэттлберн, профессор Флитвик и, почему-то, Снейп обнаружили второго, убитого, судя по всему, за пару дней до этого. По школе поползли невероятные слухи: говорили, что единорогов не просто ранили, а пили их кровь, что среди волшебников считается абсолютно немыслимым, ведь убийство единорога навлекает на человека страшное проклятие… Многие тут же поверили, что профессора Квиррелла действительно преследует вампир, который и совершил это злодеяние — не добравшись до человеческой крови, выпил ту, что «подвернулась под руку»… Друзья Гарри в версию с вампиром не верили. По их словам, во-первых, единорог так просто бы не дался, а в лесу много других зверей, в том числе и немагических, которых можно поймать гораздо проще. Во-вторых, кровь такого чистого существа как единорог была для вампиров, являвшихся порождением тьмы, настоящим ядом. — Будь то вампир, свалился бы рядом с единорогом, едва сделав первый глоток, и умирал бы в таких муках… Они ж не дураки, знают, что им можно, а что нет, — фыркнул Скуало. Дино и Орегано согласно кивнули. — Одно точно, — добавила Орегано, — рядом с Хогвартсом появился кто-то опасный, причём настолько, что его не страшат последствия в виде проклятия, а значит, он готов на всё… Тем не менее, сразу в ночь после обнаружения мёртвых единорогов, в Запретный лес отправилась целая команда: те же Кэттлберн, Флитвик и Снейп, к которым присоединились Квиррелл (Гарри, узнав об этом, усомнился в полезности профессора ЗОТИ, и его мнение разделяли практически все остальные ученики) и несколько семикурсников — старосты школы. Перси Уизли целый вечер негодовал, что старостам факультетов, которым он являлся, было отказано в желании присоединиться к группе: — «Мы берём только совершеннолетних!» — передразнивал он профессора Кэттблерна, возглавившего экспедицию. — Неужели моё назначение старостой не говорит о том, что я умею хладнокровно действовать в сложных ситуациях и способен нести ответсвенность за себя и других… И от меня бы точно была польза! — К тому же, если они берут совершеннолетних, то почему взяли только старост школы? — поддержала его какая-то семикурсница. — Брали бы тогда всех, кому исполнилось семнадцать! — Э-э… семнадцать? — встрял Гарри. — Восемнадцать же! — Это у маглов, — пояснил Перси. — У волшебников совершеннолетие наступает на год раньше, — и вновь принялся рассуждать о том, что критерием отбора в состав группы должен был стать не возраст, а личные качества участников… Бурные обсуждения прервались возвращением старост, но нетерпеливые расспросы быстро сменились разочарованием: поймать убийцу единорогов не удалось. Зато староста Гриффиндора, в компании профессора Кэттлберна, повстречала кентавров: — Такие надменные, — покачала головой девушка. — Профессор их прямо спрашивает, не встречали ли они в лесу кого-то или чего-то странного и опасного, а они нам в ответ «Марс сегодня слишком яркий», «в лесу много странного для волшебников»… Так ничего и не сказали! А больше ничего и не произошло… Тем не менее, ученикам запретили выходить из замка после ужина, а профессора ещё несколько раз осматривали прилегающую к школе территорию леса, но ничего подозрительного там не обнаруживали. И мёртвых единорогов не находили — то ли убивающий их некто покинул Запретный лес, то ли затаился на время… а может, крови двоих убитых ему хватило для чего бы там ни было? Или же он сам погиб от проклятия, навлечённого убийством этих созданий? Кроме того, вполне возможно, что убийства продолжались, просто умирающие звери больше не выходили к людям… Однако Гарри, как, впрочем, и другим ученикам, скоро стало не до этих загадок: начались экзамены. Сначала первокурсники сдавали теорию — всю разом по всем предметам, в огромном кабинете, где было невыносимо душно из-за воцарившейся на улице жары. Перед экзаменом им выдали специальные перья, лишавшие любого, кто взял их в руки, возможности схитрить. Гарри, правда, не очень понял, как это работает, и поинтересовался на очередной встрече с друзьями — письменный экзамен был как раз в пятницу, чтобы за выходные профессора имели возможность его проверить и вынести решение: кто из учеников допускается к практическим экзаменам, а кому придётся через неделю переписывать теоретическую часть. Если ученик не сдавал теорию со второго раза, экзамен считался проваленным. Гарри боялся о таком даже подумать и уж тем более не решился спросить, отчисляют ли подобных учеников сразу, либо заставляют ещё раз учиться на первом курсе… — А вот про перья интересно, — выпалил он, когда друзья закончили обсуждать свои экзамены, в которых Гарри, к своему удивлению, сумел понять большинство рассуждений по активно штудируемым в последнее время рунологии, нумерологии, зельях и даже трансфигурационных формулах. — Ведь это же перо! Как оно может распознать, списываю я со шпаргалки или просто пишу ответ, пришедший мне в голову прямо сейчас? Я бы ещё понял, если бы какое-то заклинание не давало пронести в кабинет пергамент со шпаргалкой и учебник, либо и вовсе стирало заранее написанный текст откуда угодно, но… перья-то как могут это распознать? — он ожидал, что друзья пустятся в объяснения, как именно наложенные на перо чары мешают ученикам списывать… но не того, что они дружно рассмеются: — Для начала — поклянись. что ты не воспользуешься полученной сейчас информацией ни на одном экзамене до конца обучения в Хогвартсе, — весело заявила Орегано. — Потому что нам, вообще-то, не полагается такого знать, но в других школах проделывают то же самое, а потому наши более старшие итальянские друзья из Шармбатона поделились бесценными сведениями… — Обещаю! — выпалил Гарри. — Нет, даже клянусь не жульничать на экзамене в Хогвартсе! — Непреложный обет брать будем? — непривычно серьёзно спросил Дино, доставая палочку. — Врой! Конь, не пугай мелкого, не велика тайна! — рявкнул Скуало. — Главное, другим не трепись, они-то клятв не давали, порушишь профессорам всю систему, — это относилось уже к Гарри, который с готовностью заверил, что не расскажет об этом знании никому в жизни. — На самом деле… — таинственно протянула Орегано, — вся тайна в том, что ты прав. Гарри от неожиданности захлопал глазами, а девушка продолжила: — Нет у пера возможности отследить, списываешь ли ты со шпаргалки или берёшь всё из головы. К твоему мозгу писчие принадлежности не подключены. Следящие заклинания и, уж тем более, артефакты, конечно, существуют, но в школах почему-то не используются. Так что всё это «вы не сможете схитрить, взяв в руки эти перья» построено на том, что ученики абсолютно уверены: профессора действительно могут зачаровать таким образом выданные пёрышки. — То есть, они нас просто обманывают? — возмутился Гарри. — И таким образом лишают вас возможности обмануть их. А если кто и додумается… Ты вот догадался, но тащить на экзамен шпаргалку всё равно не рискнул, верно? А если кто и протащит, то вряд ли поймёт, что преподаватели солгали, скорее, будет считать себя невероятно сильным магом, ухитрившимся обойти их чары, а потому едва ли растреплет об этом сокурсникам… Если только после окончания учёбы, да только кто ему тогда поверит! И, кстати, на истории магии у вас тоже будет письменный экзамен, но там ничего не «зачаровывают»: Бинсу, как понимаешь, всё равно, откуда ученики берут ответы… Гарри тяжело вздохнул. Удовлетворить любопытство, конечно, было здорово… но подобная банальность словно уничтожила часть окутывавшей проверку знаний таинственности. «Лучше бы я не искал ответ на эту загадку, — подумал он. — Да ещё и пообещал не списывать на будущих экзаменах, а ведь это, оказывается, было бы так просто сделать!» …На практических экзаменах, впрочем, смухлевать не получилось бы никоим образом. Флитвик требовал заставить плясать лежащий на столе ананас — притом, музыки в кабинете не было, и Гарри никак не мог решить, считаются ли подпрыгивания над столом и обороты вокруг собственной оси в полной тишине за танец, а ничего другого с вредным фруктом ему сделать не удалось. МакГонагалл задала превратить мышь в табакерку, но Гарри попался такой смешной и маленький мышонок, что он боялся неумелым колдовством причинить ему боль… В итоге, конечно, всё-таки справился, но жалобно моргающие на крышке табакерки глазки-бусинки, наверное, будут теперь его вторым кошмаром после регулярно снящихся вспышек зелёного света — теперь-то он знал, что это было Убивающее заклинание… А на экзамене у Снейпа все жутко перенервничали, вспоминая Зелье, отнимающее память — но в итоге у Гарри получилось вполне сносно, на его взгляд — хотя он не сомневался, что профессор поставит всего лишь «удовлетворительно». На истории магии Гарри, хотя и знал, что никаких зачарованных перьев нет, всё-таки обошёлся без списываний, просто-напросто выдумав половину ответов. Это был последний экзамен. Впереди ждала целая неделя свободы до объявления результатов, и Гарри собирался провести всё это время между библиотекой и Выручай-комнатой — обеими её вариантами. Это немного скрашивало предстоящее возвращение к Дурслям… Однако же этим планам не суждено было сбыться. — П-поттер, — окликнул его профессор Квиррелл, когда Гарри, вдоволь нагулявшись у озера, возвращался в замок. — Да, профессор? — После ужина извольте явиться к Запретному коридору на третьем этаже, только проследите, чтобы вас никто не видел. — Зачем? — удивился Гарри. — То есть, профессор, нам же запрещено туда ходить… — Разумеется, — подтвердил Квиррелл. — Ведь там готовилась полоса препятствий для практического экзамена по моему предмету. — Но… — Гарри с трудом удержал на языке готовое сорваться «вы же нас ничему не учили». — Разве экзамен буду проходить один я? — спросил он вместо этого. — И да, и нет, — ответил профессор. — Вы будете проходить задания в одиночку. Так я смогу оценить ваши навыки. Согласитесь, если бы вы шли всем курсом, кто-то преодолевал бы все препятствия, а кто-то прятался бы за спинами более умелых товарищей… — А… кто ещё с нашего курса уже прошёл их? — Вы будете первым гриффиндорцем, — развеял Квиррелл его надежду разузнать у однокурсников хоть что-то. — Итак, жду вас после ужина. И, разумеется, никто не должен знать, куда вы направляетесь, ведь вашим товарищам предстоят те же испытания… Не заставляйте менять их на более сложные из-за вашей болтливости. — Я всё понял, профессор, — заверил Гарри. Квиррелл, кивнув ушёл… и только в этот момент Гарри понял, что именно казалось ему странным на протяжении всего разговора: профессор заикнулся лишь один раз, на его фамилии. После его голос даже ни разу не дрогнул.