Trinitas

      Следующий день двое провели в ожидании армии Джафара, попутно изучая улицы деревни и быт местных. Утром Синан предложил вывести гепардов в пустыню, чтобы те размяли лапы после отдыха в стойлах и немного развлеклись на охоте. Иса легко согласился на предложение, ведь уже успел соскучиться по Ярану и хотел поскорее его увидеть.       Гепарды покинули стойла уже снаряженными, какими их и принял работник постоялого двора. Яран был по-прежнему суров на вид, хоть после сытной еды и долгого сна походка его смягчилась, а взгляд утратил строгость. С каждым шагом хищник становился все активнее, даже на улицах деревни переходя на легкий бег, а за ее пределами и вовсе ринувшись по пескам шустрым ветром. Заира последовал за ним, поднимая в воздух песок и разгоняя с кустарников стайки птиц. Иса с улыбкой наблюдал за тем, как резвились на просторе гепарды, бросались друг на друга и играли, словно котята. Омега не мог не умилиться, не улыбнуться развернувшемуся перед глазами зрелищу, так согревающему сердце.       Когда утомленные гепарды вернулись к окраине деревни, Синан наполнил две миски водой и позволил хищникам напиться. Немного отдохнув в тени и переведя дух, они были готовы снова рассекать пустыню, но на этот раз бета предложил:       — Хочешь прокатиться верхом? Когда вернемся в армию Марджана-накиб наверняка захочет вернуть себе Ярана.       Иса взглянул на игривого гепарда, который стал родным за дни пути, и сердце сжалось от нежелания расставаться. Яран, может, и не запомнил омегу, не сроднился, но вот Иса его действительно полюбил и даже не представлял, как будет ехать верхом на другом гепарде, заново узнавать характер и привычки. Однако и препятствовать расставанию омега не смел — кто он такой, чтобы запрещать Ярану вернуться к настоящему хозяину? Иса лишь печально поглаживал мнущегося на месте непоседливого гепарда, стараясь запомнить каждую деталь.       С помощью Синана целитель забрался в седло, сжал поводья и слегка толкнул хищника в бок, позволяя броситься навстречу пустыне. Яран в мгновение разогнался и Исе пришлось прижаться к спине гепарда, чтобы ветер не так сильно бил в лицо. Хищник мчался по пустыне, игриво перескакивал высокие камни и кустарники, резко разворачивался на ходу, отчего в воздух вздымались клубы песка. Исе не приходилось подгонять гепарда, ведь тот и без команд бежал быстрее ветра — от скорости замирало сердце и перехватывало дыхание, но замедлиться вовсе не хотелось. Смесь страха и счастья была настолько непривычной, но приятной, что Иса упивался каждым моментом, проведенным верхом.       Рядом мчал Заира с оседлавшим его Синаном, дразнился и опережал, поэтому вскоре в игру ввязался и Яран. Гепард бросился вдогонку за товарищем, тяжело дыша и возмущенно шипя, а Иса не запрещал ему резвиться. Еще долго гепарды догоняли друг друга в пустыне, пока Ярану не удалось прикусить холку Заиры и вынудить того признать поражение. Уставший гепард тряхнул плечами и Синан тут же понял намек — спешился, позволяя хищнику отдышаться и отдохнуть после бега. Иса поступил так же, не дожидаясь, пока его скинут со спины, и присоединился к бете в медленном походе до окраины деревни.       Печаль постепенно отступала и омега смог отвлечься от мыслей о расставании с Яраном. Рядом неторопливо шагал бета, молчаливо рассматривая силуэт деревни и позволяя Исе точно так же молчаливо рассматривать себя.       — Мне интересно, что ты, житель пустыни, делаешь в армии Джафара? — спустя время спросил омега.       — Любой кочевник считает своим долгом воевать с Науфалем, ведь то, что они творят за стенами с верой и омегами, должно как можно скорее прекратиться, — без малейшей заминки ответил Синан, но после притих, подбирая слова, и добавил: — Кроме того, я должен обеспечивать свою семью.       Иса протянул удивленное «а-а» и отвел взгляд.       — У тебя есть триада и дети?       Как он мог об этом не подумать? Очевидным казалось, что не бывает у шайтанов ни родни, ни семьи, вот только Синан шайтаном и не был.       Тем временем бета нашелся с ответом, как будто невесело усмехнувшись:       — Триады нет, только немощные родители и с десяток братьев, — Синан взглянул на омегу и задал ответный вопрос: — А у тебя в Науфале есть семья?       Иса замялся и опустил взгляд, сам не зная ответа. С детства он не видел родителей, не имел братьев, не обзавелся близкими друзьями, а о единственном когда-то дорогом сердцу человеке не хотелось даже вспоминать. Вот только были в Науфале люди, связанные с ним кровью — Иса не мог не признать их своей семьей, своими самыми близкими людьми.       — Да, — прозвучало сдавленно.       Словно уловив всю печаль по короткому ответу, Синан взглянул виновато. Он постарался не развивать болезненную тему, но со временем все же тихо попробовал аккуратно выспросить:       — У тебя не получилось помочь им сбежать?       Глаза Исы все больше подпекали, все ярче виделись воспоминания и громче угнетал внутренний голос. Если бы он только знал, что снаружи был целый мир, поступил бы иначе и сейчас, может, не мучился бы от угрызений совести. Неужели тогда он ошибся?       Иса встрепенулся от внезапного прикосновения, удивленно взглянул на Синана, а затем на руки, едва тронувшие друг друга тыльной стороной — удивительно, как круговая татуировка будто перетекла в рисунки на ладони кочевника, став частью чего-то совершенно иного.       — Это не последний поход Джафара, мы обязательно освободим дорогих тебе людей, — утешал бета тихим, успокаивающим тоном. Судя по поникшему взгляду, он уже пожалел, что затронул настолько личную тему. — И я буду воевать, пока не увижу тебя счастливым.       — Война может осчастливить? — спросил омега, отдернув руку, чтобы поправить платок и незаметно утереть им слезы. После недолгих размышлений Синан ответил:       — Конечно.       Когда нагулявшихся вдоволь гепардов вернули в стойла наступило время обеда. Иса и Синан наелись в таверне, прошлись по улицам и к самой жаре вернулись на постоялый двор. В каменном укрытии полдень переносился легче, но тело все же обливалось потом. Чтобы не мучиться, Иса решил провести жаркие часы во сне, и пробудился только к вечеру, когда уже сошла неприятная духота. Сонно выглянув в окно, омега заметил зажженные лампы и расхаживающих по прохладе людей, лениво проследил за их прогулками, послушал отдаленные обрывки разговоров. Среди множества песчаных одежд ярким пятном мелькнули синие ткани, и Иса оживился, пригляделся. Он не мог разобрать, привиделись ли ему открытые лица, поэтому быстро накинул на лицо платок и высунулся в окно, окинув взглядом горизонт. В полумраке было заметно, как подсвечивалось небо вдалеке от огней развернувшегося там лагеря. Иса тихо охнул от удивления и скрылся в комнате, не зная, как теперь поступить. Собрав все немногочисленные вещи, он покрепче повязал платок и вышел в коридор, чтобы постучать в дверь соседней комнаты. Выглянул Синан и расспросил о причине такого воодушевления, на что Иса озвучил недавние наблюдения. Оставалось только проверить, правдивы ли они.       После недолгих сборов Синан вывел из стойл гепардов, помог целителю забраться в седло и направился на свет за границей деревни. Следуя к краю улиц, Иса все выглядывал людей в синих одеждах и со временем таки заметил подобных им, на пути вглубь поселения. Синан традиционно поприветствовал проходящих мимо, и они ответили тем же, после чего омега окончательно убедился — в деревню пришла армия Джафара.       У последних домов своих наездников ожидали несколько нагруженных бурдюками гепардов, за которыми присматривал воин в синем платке. Позже Синан пояснил, что входить в деревни верхом, к тому же всем отрядом, запрещено, ведь местных могут потеснить и напугать гепарды. Именно поэтому к колодцу отправлялось совсем немного нагруженных хищников, а остальные дожидались своей очереди снаружи.       Лагерь возвели недалеко от деревни, но и не вблизи, поэтому до палаток пришлось некоторое время добираться верхом. Когда показались первые огни дымных костров, Синан замедлил бег гепарда и Иса повторил за ним. Постепенно приближаясь к скоплению суетливых солдат, омега готовился к шумному приему и уговаривал себя не бояться этих грозных на вид великанов. Вдалеке слышались разговоры, хохот и перепалки, а позади — благодатная тишина пустыни, с которой Иса нехотя расставался.       Когда свет огней уже коснулся одежд, на пришедших обратили внимание оставленные на страже воины. Синан поднял раскрытую ладонь, постепенно приближаясь к солдатам, и произнес добродушно:       — Мир твоему оазису!       — Мирного пути твоему племени, — ответил воин без доли враждебности. — Что тебе нужно, бади?       Синан сунул руку за пазуху, достал из потайного кармана металлическую монету на жгуте и показал солдату:       — Пустишь распить чаю с боевыми товарищами?       Взгляд сторожевого посветлел, а после осмотра монеты на лице воина появилась усмешка:       — Проходи, — только с места двинулся Синан, как на глаза солдата попался Иса и ожидаемо прозвучал вопрос: — А ты кто?       Сперва омега растерялся — он то не имел за пазухой волшебной монеты, способной впустить на территорию лагеря, — однако на ум пришло нечто иное, способное лишить дара речи любого джафарца. Иса прихватил рукав и открыл взгляду татуировку на тыльной стороне ладони, вид которой заставил воина замереть. Он долго рассматривал рисунок издалека, а затем поднял удивленный взгляд на Ису:       — Так ты тот омега? — голос грозного воина прозвучал тихо и нерешительно, будто он не мог поверить в происходящее. Иса опешил и смутился от такой реакции, с задержкой кивнул и тут же услышал наполненный счастьем шепот: — Решил вернуться…       — Проведешь нас к Марджана-накибу? — попросил спешиваясь, Синан, и Иса повторил за ним. Солдат не решился отказать, оставив на строящего рядом товарища свой пост.       Воин провел их через рассыпавшуюся по лагерю армию, шумную и оживленную. Больше всего внимания привлекал контрастный белый платок среди потока синих и голубых, поэтому на Ису вновь обращались пристальные взгляды, как бы омега их не избегал. Вблизи воины узнавали недавнего беглеца по татуировке на кисти и не выражали какого-либо недовольства, только лишь радость встречи. Такая реакция заставляла пристыдиться своего импульсивного поступка, оттого весь путь до палатки накиба Иса отчасти виновато опускал взгляд. У самого шатра омега в последний раз огладил макушку полюбившегося гепарда, а Яран уже принялся вынюхивать и высматривать хозяина за приподнятым пологом, вовсе не замечая действий Исы. Омега печально усмехнулся напоследок и, после разрешения накиба войти, направился за Синаном внутрь шатра.       В помещении неспешно летали огоньки, освещая вечерний полумрак и в особенности живо кружа над шахматной доской. Марджана, играющий сам с собой, задержался задумчивым взглядом на ней, а затем обернулся к вошедшим с улыбкой:       — До чего же радуется моя душа вашему возвращению!       — Мир твоему оазису, накиб, — Синан склонился перед Марджаной и целитель запоздало повторил этот жест, с волнением поглядывая на джафарца. В ответ накиб улыбнулся и кивнул, а затем подал знак рукой, и бета заговорил: — Иса посчитал, что нам будет безопаснее добраться до Джафара вместе с армией и пожелал продолжить путь бок о бок с солдатами. Возьмешь нас обратно под свою защиту?       — Конечно, — добродушно ответил Марджана. Омега шагнул навстречу гостям и направил радостно прищуренный взгляд на Ису. Рядом с сильным и рослым воином целитель чувствовал себя подавленно, поэтому под весом его взора прошептал:       — Прости, что сбежал.       Марджана на мгновение растерянно приподнял брови, а затем с улыбкой пояснил:       — Это решение взрослого, самостоятельного омеги, и я не в праве идти против него, — воин проронил смешок и пожал плечами: — Хоть и не грустить тоже не получалось. Расскажешь однажды, почему захотел уйти, чтобы я не повторял прежних ошибок?       Называться взрослым и самостоятельным было непривычно, а иметь в связи с этим свободу действий — вовсе чуждо. Казалось, здесь Исе позволяли много, даже слишком, и оттого просто путались мысли. Взамен на такое понимание и снисходительность требовалось лишь рассказать о том, что тяжелило сердце, и омега из чувства вины был готов однажды открыться Марджане, а потому на вопрос Иса ответил согласием и тем порадовал накиба.       Воин мягко сощурился, протянул ладонь к лицу омеги и поправил складки платка у шеи. Растерянность Исы выдавали лишь удивленно распахнутые глаза и напряженное тело, ведь такое прикосновение ощущалось совершенно чуждо. Разумом Иса понимал, что перед ним омега, но глаза видели вовсе не равного и слабого.       — На самом деле я хотел завести совершенно другой разговор, — произнес Марджана и, действительно лишь поправив смятую ткань, отстранился. — Тебе очень идет этот платок.       Иса тут же ощутил, как тронул щеки румянец и запылали кончики ушей. Он растерянно взглянул на Синана, будто ища в нем поддержки, и натянул повыше ткань, почти до нижнего века, стараясь скрыть каждый выдающий смущение участок кожи. Марджана тем временем направился к выходу из шатра, громко приговаривая:       — По прекрасному поводу можно распить вина и сытно отужинать, что скажешь?       На вопрос Иса ответил неразборчивым мычанием, которое настроенный на попойку накиб принял за согласие. Покинув шатер, Марджана сразу заметил стоящего прямо у входа Ярана и тут же потянулся к нему, чтобы приласкать. Однако гепард неожиданно отступил, стал взволнованно размахивать хвостом и пристально, не моргая рассматривать хозяина.       — В чем дело, Яран? — хохотнул омега на неожиданную выходку.       Гепард приблизился и, не сводя взгляд, стал обнюхивать накиба. Будто выяснив для себя нечто неприятное, он сморщил нос и зашипел. Развернувшись, чтобы уйти, хищник будто ненароком ударил Марджану хвостом, который был ничем не хуже розги. Омега прикусил губу, вздохнул раздосадовано и пробубнил:       — Все учуял, подлец.       Произошедшее заставило Ису растеряться, ведь вовсе не так он представлял воссоединение Ярана с хозяином. Гепард ушел прочь, словно глубоко обиженный, но Марджана почему-то не спешил идти следом и успокаивать. Вместо этого он углубился в ряды отряда, чтобы через подчиненных передать новость и организовать соответствующий ей ужин. Также накиб мимолетом приказал возвести шатер для Исы рядом с его личным, и Синан вскоре взялся за дело вместе с товарищами. Целителя же Марджана пригласил составить себе компанию и, прогуливаясь по лагерю, знакомил с его частями, чтобы омега всегда знал, где можно набрать воды, взять бурдюк на замену старому или к кому обратиться за лекарствами. Все, что должен знать участник похода, он рассказал вкратце, пообещав, что в любом случае будет рядом и сможет позаботиться. Поскольку разговор постепенно ушел в решение насущных вопросов, Иса смог поинтересоваться:       — Если Яран будет весь оставшийся путь везти тебя, то на ком поеду я?       — Должно быть, Яран еще не скоро разрешит мне себя оседлать, — делано печально вздохнул Марджана. Иса никак не мог понять происходящего и лишь молчаливо дожидался объяснений, которые скоро озвучил омега: — В его отсутствие я объезжал молодого гепарда, а это каждый раз так сильно злит Ярана.       Для вида Иса понимающе кивнул, а про себя удивился — неужели гепарды умеют ревновать? Судя по реакции хищника, Марджана и вправду был обязан восстановить между ними доверие и хотя бы попросить прощения. Пока Иса находился в размышлениях, накиб задумчиво окинул лагерь взглядом, постукивая пальцами по губам. Придя к какому-то своему мысленному заключению, предложил:       — Может, пока Яран обижен на меня, на нем поедешь ты?       — Я буду очень этому рад, — постарался как можно более спокойно ответить Иса, хоть от такого предложения в груди клокотало счастье.       Наверняка заметив его радость, усмехнулся и Марджана, а затем пригласил на только что подготовленное место у костра. На ковре уже разместили еду и напитки, а в огонь подкинули ароматных трав, чтобы запах дыма не был слишком едким. Пускай Иса и находился в безопасности рядом в накибом, взглядом все же почему-то искал Синана. В образе каждого проходящего мимо бади он видел именно его и оттого не раз ошибочно порывался подняться, а затем надеялся, что это движение не бросилось в глаза накибу. Марджана молчал, но наверняка замечал все происходящее, и оттого становилось еще более неловко.       Постепенно на коврах у костров появлялось все больше людей, все громче звучали разговоры и звон кубков. В этот раз не было громких слов акида, вынужденного и мучительного представления Исы, но все прекрасно знали повод попойки. Сидящие рядом воины поднимали кубки, глядя на целителя, а затем осушали до дна, не способные разглядеть по глазам насколько это не радует омегу — чем больше становилось вокруг шумных незнакомых альф и бет, тем хуже чувствовал себя Иса. Хотелось держать каждого опасного человека на виду, поэтому глаза омеги то и дело шарились по толпе.       Среди множества людей Иса случайно наткнулся на гепарда, в котором по направленному на накиба взгляду узнал Ярана. Хищник не сводил с омеги глаз, притаившись на песке среди людей, где только громко стучащий по земле хвост выдавал его присутствие. Марджана не мог не заметить эту наивную попытку остаться незамеченным, но словно специально не смотрел в сторону гепарда и спокойно пил бутылку за бутылкой.       — Ты не будешь его… утешать? — робко спросил омега, боясь выглядеть в глазах товарища глупо.       — Если сейчас к нему полезу, могу быть как исцарапан, так и искусан, — пояснил Марджана и отмахнулся, хрипло добавив: — Лучше подожду утра.       Иса понимающе кивнул и бросил печальный взгляд на гепарда, не в силах не жалеть этого ревнивого хищника. Накиб заметил это движение и пронзительно заглянул в глаза омеге:       — Ты то и дело кого-то высматриваешь. Не бади ли, с которым был в пути? — целитель несмело кивнул, чем позабавил Марджану. Накиб подозвал проходящего мимо кочевника и скомандовал: — Проведи Ису к Страннику.       Бади принял приказ и пригласил целителя пройти к коврам по соседству, что омега сделал на удивление торопливо — хотелось поскорее найти знакомый, спокойный и мирный уголок среди чуждой шумихи. Проходя между костров, омега покашливал от дыма и сжимался от пристальных взглядов, а догадавшись, к какому ковру его ведут — ускорил шаг. Заметив на себе удивленный взгляд голубых глаз, Иса вздохнул с облегчением и, наконец, задышал полной грудью, словно даже едкое облако дыма перестало душить.       — Что-то случилось? — встревожено спросил кочевник, и Иса торопливо покачал головой. Немного поумерив радость, он заметил, что ужинал Синан вовсе не в одиночестве и внезапное появление омеги прервало отдых кочевников. В этот миг Иса засомневался, уместно ли его желание сидеть на одном ковре с Синаном теперь, когда он среди товарищей, в строю армии. Как бы не было страшно, просто сбежать Иса не мог, и оттого пришлось выдавливать из себя фразы:       — Можно… я посижу рядом с тобой?       — Конечно, о таком даже не стоит спрашивать, — уверял Синан, освобождая место на ковре. Чтобы омеге было удобнее опуститься на него, кочевник протянул в помощь раскрытую ладонь, на которую без лишних мыслей Иса положил свою. — Я всегда рад твоей компании.       От приятных слов целитель смутился, но, набравшись смелости, поднял взгляд на сидящих напротив товарищей Синана — и в тот же миг улыбка сошла с лица: сверху вниз на него глядел высокий и широкоплечий альфа, в чьих крупных руках даже металлический кубок казался хрупким, а от агрессивного запаха феромона кружилась голова. Такому не составило бы труда сломать кости при рукопожатии или задеть плечом во время ходьбы, отчего низкий и слабый Иса тут же свалился бы с ног. Страшно представить, что он мог сотворить, если захотел бы хваленый «дар Нанны»: как запросто вывернул бы руки, одной пощечиной лишил сознания, изуродовал тело так, что даже коршуны побрезговали бы растаскивать по гнездам.       От мыслей, одна страшнее другой, Ису внезапно накрыла паника, из-за чего он часто задышал и только сильнее сжал ладонь Синана, хватаясь за свою единственную защиту. Бета заметил странное поведение, растерянно нахмурился, а уловив направление взгляда — пришел к собственным выводам.       — Пересядешь на мое место? — прошептал он тихо и, получив согласие, быстро переместился в другой угол ковра. Так Иса очутился между двух сильных бади, но как можно дальше от пугающего альфы. Омега аккуратно взглянул на сидящего рядом отдаленно знакомого кочевника, принюхался и, к своему ужасу, ощутил запах того же агрессивного альфы, что сидел напротив. Иса отскочил, ударился плечом в Синана и им же прижался, не решаясь отстранится.       — Он бета, — успокаивающе прозвучал над ухом голос Синана и омега судорожно выдохнул.       Незнакомец напротив лишь на мгновение болезненно нахмурился, а затем быстро сменил настроение. Бета рядом расслабленно откинулся назад и таким образом незаметно отстранился от омеги, после чего решил представиться:       — Меня зовут Огненный Анкаа, а моего альфу — Хищный Сип.       До чего же страшное имя! Пускай Иса понятия не имел, кто такой «Сип», но все же считал, что ничего хорошего это слово означать не могло. Однако напуганный взгляд омеги как-то странно действовал на альфу: он выглядел растерянно, виновато, неуютно, постоянно потирал шею и отводил взгляд. Сип даже сутулился, словно пытаясь стать меньше. Неужели сам не рад, что уродился таким пугающим?       От такой догадки Исе ненадолго полегчало, и он наконец-то смог отодвинуться от Синана, чтобы не казаться настолько трусливым. Омега нервно поправил одежду, выдохнул, виновато взглянул на новых знакомых. Он наверняка испортил им вечер своим поведением. Сидящий рядом Анкаа чувствовал эту неловкость и попытался разрядить обстановку:       — Ты неважно выглядишь. Может, выпьешь вина?       — Нет! — выкрикнул Иса громко, почти зло, отчего Анкаа шокировано распахнул глаза и опешил. Синан же аккуратно склонился перед омегой и тихо предложил:       — Тогда чаю?       Иса нерешительно согласился и вскоре получил чашку теплого напитка, а к нему — тарелку сухофруктов и орехов. Запах мяты успокаивал, и Иса постепенно приходил в себя, привыкал к компании. Беты постепенно заговорили о своем и, подслушивая их разговоры, омега чувствовал себя вполне уютно. Не быть в центре внимания для него оставалось благодатью. Вдвойне приятно оказалось прятаться в тени Синана, где тихо, спокойно и безопасно. К тому же Синан уже почти привычно окружал заботой: не забывал подливать ему чай, просил у сидящих по соседству сладости повкуснее — и те с радостью угощали омегу и нугой, и лукумом, и халвой. Иса невольно улыбался щедрым альфам, бетам и омегам, постепенно оттаивая к незнакомцам.       Ночь становилась все чернее, а сидящий рядом Анкаа все проще и развязнее в общении. Он выпил не один кубок и несущий от него запах алкоголя вызывал в Исе только тошноту. Светло-зеленые глаза томно проскользили по присутствующим и остановились на Исе. От внимания омега напрягся, утратил аппетит к пряному чаю и сладостям.       — Ты до сих пор не вспомнил меня? В тот день у стены Науфаля ты попал в мои руки, — произнес бета нараспев, приятным низким голосом, а затем хохотнул, припомнив: — Прямо-таки бросился в объятия.       Так вот где омега видел этот желто-зеленый камень, на шнуре болтающийся на шее беты. От его такого наглого заявления Иса раскраснелся от возмущения, распахнул в удивлении глаза и вспылил:       — Не было такого! — бета в ответ медленно покачал головой, совершенно уверенный в своих словах. Иса прерывисто вдохнул и выдал сердито: — Ты… Ты сам затянул меня на гепарда и схватил так, что я вздохнуть не мог. Думал, умру прямо там, в руках шайтана!       Анкаа замер, взглянул пристально. Сменил расслабленную позу на более собранную и склонился над Исой:       — Раз уж мы были для тебя шайтанами, зачем бросился навстречу? — в голосе беты слабо улавливалась обида, но омегу не интересовало, что конкретно могло его задеть. Сейчас гораздо важнее было защититься от нападок и постараться не втянуть в это Синана, чтобы тот не испортил отношения с товарищами.       — Потому что посчитал смерть лучше жизни, — ответил Иса, расправив плечи и вытянувшись вверх насколько возможно.       — Тогда зачем вышел на защиту оазиса и стоял среди других омег, чтобы мы не смогли приблизиться к городу? — пропел кочевник, пытливо глядя в глаза напротив. — Если бы не эта третья стена, мы может и разгромили бы Науфаль.       Иса непонимающе нахмурился, не веря в услышанное:       — Неужели вас действительно остановила наша праведность?       Анкаа притих, не поняв вопроса, и тогда в диалог ввязался Синан:       — Армия, состоящая на добрую треть из кочевников, ни за что не убила бы ради победы омег Науфаля.       Иса поднял взгляд на бету, стараясь разобраться в том, что произошло у стены Науфаля. Неужели омеги были слабостью Джафара и именно поэтому оказались за стеной? Значит, в Науфале их вовсе не считали сильными хотя бы в своей праведности, не признавали защитниками оазиса, а просто использовали, чтобы остановить наступление джафарской армии?.. Также науфальцы не могли быть уверены, что первые стрелы не будут выпущены слишком рано, до того, как обозримыми станут черные силуэты и в них распознают омег. И если бы стрельба началась, то… Должно быть, именно на этот случай омеги и были связаны между собой — чтобы от страха не разбежались, не смогли спастись. Иса одновременно вспыхнул догадкой и потух разочарованием: до чего же больно было осознать эту жестокость.       — Помню тот ужас, когда в черной полосе перед стеной я узнал держащихся за руки омег. Сколько луков тогда было готово выстрелить, сколько кочевников могли взять на себя этот грех и убить тех, ради кого проливали кровь, — печально прощебетал Анкаа. Теперь, понимая все произошедшее, Иса не мог не проникнуться, не пожалеть. От воспоминаний бета поник, но быстро стряхнул с себя уныние и с ухмылкой продолжил: — А вы стояли там, защищали своих мучителей.       Фраза уколола Ису в самое сердце, в мгновение обидела до слез. Он помнил, как дрожали от страха стоящие рядом омеги, как не имели права отказать и не позволить связать руки. Знай они правду — не боялись бы армии врага, имей они свободу — остались бы дома, с родными. Сколько же страха и боли пережили омеги в тот день, чтобы теперь на них взращивал злобу Анкаа!       — Мы были связаны, — успел сказать Иса прежде, чем из глаз прыснули слезы и ему пришлось вскочить с ковра, чтобы поскорее сбежать и спрятаться в шатре.