Mein Schatz

— Проходите. Девушка послушно вошла в дом полковника. Внутри всё было устроено скромнее, чем она ожидала: почти никаких картин, украшений, зато много полок с различными томами в кожаных переплетах. Конечно, Кристине ранее приходилось видеть большое количество книг - в доме приёмных родителей была своеобразная библиотека - но чтобы настолько… Движимая едва ли не детским любопытством, она потянулась к одному из шкафов с целью взять что-нибудь почитать. Девушка уже было дотронулась до корешка книги, как вдруг… — Разве вам позволили прикасаться к чужому? - прорычал полковник. — Но ведь я хотела… — мужчина поднял ладонь, обрывая. — Я задал вопрос, - грозный взгляд. — Нет… — Тогда ступайте к себе. — Куда? — До лестницы. Подниметесь на второй этаж, повернёте направо. Идите до конца коридора. По правую руку — ваша комната. — У меня нет вещей. — В шкафу вы найдёте всё необходимое. Остальное заберёте завтра. Всё ясно? — Да… — И впредь обращайтесь ко мне более официально. Для вас я — Павел Иванович, — мужчина сурово посмотрел Кристине в глаза. — Запомните несколько вещей: первое — без моего дозволения ничего не касаться. Второе — не беспокоить меня, если на то нет веских причин. И третье — не сметь никуда выходить без моего ведома. Если о вас узнает хоть одна живая душа… Спуску не дам, — девушка вздрогнула. — И не пытайтесь давить на жалость. Не подействует. Вы здесь лишь прислуга. И больше никто. О своих обязанностях будете уведомлены завтра. А сейчас идите спать. Сопровождаемая грозным взглядом Павла Ивановича, Кристина пошла к себе. Дрожащей рукой закрыв дверь, она отрешенно переоделась в найденную одежду, вероятно, раньше поинадлежавшей служанке, и легла на жестковатую кровать. К счастью, в комнате было большое окно, сквозь которое пробивался серебрянный лунный свет. Девушка с покрасневшими глазами взглянула на ночное небо и… зарыдала, уткнувшись лицом в подушку. — Мама, папа, почему вы оставили меня? И почему меня забрал этот ужасный человек?! Я ведь едва продержусь тут неделю. По его хмурому лицу и стальному голосу видно, какой он принципиальный, жестокий… Мама, отчего я не ушла с вами тогда? Для чего мне сии испытания? Сначала вы с папенькой, теперь… Нет, не хочу думать. Я сбегу отсюда. Осторожно выглянув за дверь, Кристина уже хотела попытаться исполнить задуманное, но услышала шум, доносившийся с улицы. Вернувшись к высокому окну, она сумела различить в лунном свете чей-то силуэт. Как ей показалось, это был какой-то юноша. Заинтригованная девушка решила подождать ещё немного. Позже она услышала чьи-то голоса, один из которых, низкий и сиплый, принадлежал Павлу Ивановичу, а второй, более звонкий и юношеский, как стало понятно, посетителю. Кристина потеребила наспех накинутый халат и, стараясь не шуметь, прошла к лестнице. Зайти дальше она не решилась. Разговор был слышен не очень хорошо, но всё же это лучше, чем ничего. …— Да погодите вы с донесением, — Пестель подошёл к двери, задвинул засов и резко выдохнул. — Признаться, я очень сильно удивлён вашему приезду, Ипполит Иванович. Не каждый день мне наносят визит люди подобного статуса. Да вы проходите, не стойте. Правды в ногах нет. — Мне крайне неловко, Павел Иванович, что я без предупреждения ввалился в ваш дом да ещё в столь поздний час. Определённые обстоятельства вынудили меня пойти на этот шаг. В обычной жизни я бы никогда… — Друг мой, у меня уже есть пять человек-сослуживцев, которых невозможно понять. Пожалуйста, прошу вас поточнее объяснить цель вашего визита, — Кристина с удтвлением услышала, как голос мужчины едва заметно дрогнул. — Прошу прощения, господин полковник, — молодой человек несколько раз откашлялся. — Меня направили к вам на службу, так сказать для закрепления полученного материала. Вот приказ директора училища, — раздался шорох бумаги. — Их мне вручили прямо в день отъезда, я сам с ними даже толком не ознакомился. — Направлен для закрепления полученных знаний? — парировал Павел фразу из письма директора. — После второго курса? В Тульчин? Очень интересно. И кто же принимал решение сослать вас в такую даль? — юноша что-то пробубнил, а потом исправился: — То есть я хотел сказать начальник училища, Ваше благородие. — К нам студентов обычно не ссылают. Вы же будущий офицер Генерального штаба. Зачем вам деревенский гарнизон, юноша? — Я бы с радостью принял бы предложение о службе при петербургских начальниках, Павел Иванович, — с грустью прошептал он, — но судьба распорядилась отослать меня к вам. Можете быть спокойны, господин Пестель. Я не доставлю вам особых хлопот. Во всяком случае, постараюсь. — Вы думаете, меня пугают хлопоты по отношению к вам, Ипполит Иванович? — мужчина усмехнулся. — Отнюдь. Я совсем не боюсь присутствия брата моего боевого товарища. Меня просто интересует один вопрос — почему такой юный, способный ученик без веской причины был оторван от высшего общества и сослан на другой конец страны? Почему у меня такое ощущение, что вам есть что сказать? — холодный голос Пестеля прошёлся по клеточкам тела не только юноши, но и девушки, продолжавшей следить за разговором. — Все ответы, Ваше благородие, в письмах от моего директора, — голос юноши немного дрожал. — Вы лжёте, господин юнкер, — всё также холодно ответил Пестель. — Скажите всё как есть. Обещаю, чтобы там ни было, на дыбу не отправлю. В рядовые не разжалую. И если будет на то ваша воля, даже Матвей Иванович и Сергей Иванович не узнают о вашем нахождении здесь. — Мне нечего вам рассказывать, Павел Иванович. Да и времени уже много, а у вас сегодня, наверняка, был сложный день. Зачем мне вас утомлять? — Вы бы лучше о себе подумали, юноша. Рассказывайте. Тем более, мне и так нутро подсказывает, что вы кому-то перешли дорогу. Причём очень могущественному господину. А что касается отбоя — время у нас ещё есть. И я прекрасно себя чувствую, чтобы слушать ваш рассказ. Начинайте. Немного выдохнув, Ипполит приступил к рассказу и… рассказал почти всё, что случилось с ним и его любимой Александрой. Павел слушал очень внимательно, лишь изредка перебивая, прося прояснить некоторые детали. Полковник, на удивление Кристины, повёл себя довольно деликатно. — М-да, вот так история… Наслышан был о коварстве княгини Трубецкой, но, чтобы такое… Взять грех на душу, подставить невинную девушку. Ох, боюсь, Ипполит Иванович, тяжело вам будет бороться с Сергеем Петровичем. Князь ни за что в жизни не поверит в причастность своей жены к такому грязному делу. Если ваш отъезд действительно его рук дело или его благоверной, то считайте, что легко отделались. А иначе сейчас скакали бы по горам Кавказа с шашкой и в папахе, и боролись бы с горцами, а у них способ решения конфликта только один. Надеюсь, поняли намёк. — Безусловно, Ваше благородие. — И всё же… мне кажется, что ваше дело не столь безнадёжно, как вы думаете, — полковник медленно скомкал старый лист бумаги и неожиданно замолчал. Словно что-то обдумывал. Это вызвало в юноше и Кристине неподдельный интерес. Девушка почти перестала дышать, чтобы услышать как можно больше. — Я не обещаю, сударь, но постараюсь вам помочь, — отрывисто произнёс мужчина, вновь смотря на юнца. — Конечно, у четы Трубецких огромные связи и, безусловно, они будут ими прикрываться, но… и мы с вами не так беспомощны, как они думают. Так вы говорите, что видели девушку с такими же глазами, как у княжны Оболенской, на постоялом дворе в сопровождении с неизвестным мужчиной? И у него чёрная, как смоль, карета? — Совершенно верно, Ваше благородие. — Вряд ли такой человек останется незамеченным и… В течение нескольких минут девушка не слышала ничего, кроме скрипа пера о бумагу. Подсмотреть она побоялась. Затем, судя по всему, Павел куда-то ненадолго вышел, а после вернулся. — Первый шаг сделан, — как бы между прочим обронил он, убирая чернильницу с бумагами, — остальное случится потом. — Простите, Ваше благородие, но я ничего не понимаю… Что именно должно случиться? — Вам ещё рано знать об этом, юноша, — лукаво ответил он. — Хватит с вас и того, что сегодня с вами произошло. Самое главное — вы живы и скоро… будете счастливы. Даже счастливее, чем сегодня. А сейчас вам необходимо поужинать и лечь спать, чтобы завтра на трезвую голову принять верное решение. Сердце девушки забилось сильнее — с самого детства она любила всякие авантюры, а тут было, судя по всему, что-то опасное и одновременно захватывающее. — Что же это за юная особа, с которой приключилась беда? И этот молодой господин… Он влюблён в неё? Наверное, если так взволнованно про неё говорит. Послышались шаги. Кристина поспешно вернулась в комнату, надеясь, что её никто не услышал и не заметил. До самого сна дквушку не покидали мысли о событиях минувшего дня, а также о том, что ей удалось услышать фамилию полковника. — Пестель… Тогда понятно, отчего у него характер такой. Фамилия-то немецкая, судя по всему... Впрочем, слышала, что он в Бородинском сражении отличился. Не всякий русский сумел бы выдержать такое испытание. А у него получилось. Может, оттого и такой нрав? Надо будет узнать или хотя бы постараться.