Книга Химеры

      Круглое яркое солнце ещё только начинало свой путь к зениту, а жара вокруг стояла уже совершенно не утренняя. Пахло нагретой на солнце корой баобабов, сухими листьями, жёлтой травой — и неизменной пылью. Декабрь — самый разгар африканского лета…       В Готэме в этот момент было глубоко за полночь, но вряд ли там — как, впрочем, и во всём мире — спал кто-нибудь, кроме совсем малых детей.        Генерал Дарксайд подошёл к делу масштабно. Он не торопился, дав защитнице Земли время подготовиться, целые сутки и даже больше. Просто потому, что хотел, чтобы миг его триумфа видели все. На какой-то момент все земные эфирные каналы были захвачены его передачей, где он объявил время, место и условия поединка — лишь каким-то чудом не упомянув о личности своей противницы, поэтому народных беспорядков и явления толп, осаждающих школу «Нова», удалось избежать. Впрочем, чудо объяснялось просто: Дарксайду было откровенно плевать на всех, кроме себя, а Химеру он, видимо, посчитал настолько незначительной соперницей, что ограничился в заявлении небрежным «ваш боец».       По крайней мере, так объяснила Лина, вернувшаяся из вылазки в Готэм. И так взбудораженная ночными сражениями, а теперь ещё и узнавшая обо всём, психолог «Новы» попросила у Рики разрешения не сдерживаться — и та их ночь превратилась в настоящее буйство в постели: цепи, кожаные ремни, наручники, острые ножи… Химера нечасто видела такую мрачную и агрессивную сторону своей женщины, но зато подобный выплеск адреналина от драк на улицах и отчаяния пополам со страхом за любимую помог бывшей Харли Куинн не сорваться в прежнее карнавальное безумие. Кто другой после такой ночи мог бы и не суметь встать на ноги, но организму регенеранта всё было нипочём: ни одного синяка или пореза, нигде ничего не растянуто и не ушиблено.       Зато весь следующий день и вечер Рика чувствовала себя одновременно бодрой и полной сил — и отдохнувшей и расслабленной. Это странное равновесие поддерживалось не менее странным спокойствием, которое возникло в начале переговоров с Дарксайдом и так до сих пор и не прошло. В этом состоянии она медитировала, разминалась, слушала выкладки своих наставников по возможному рисунку боя — и даже выпила по маленькой «на посошок» с Константином и Ракетой, так и не покинувшим своё уютное гнездо в погребе школы. Всё ограничилось парой бокалов: лишняя энергия помешать не могла, зловредные элементы расщепились сразу же, а сам Джон не зашёл дальше нескольких поцелуев, заявив, что они всё наверстают потом.       Когда она вернётся.       Её так провожали все: с чётким ожиданием того, что Химера вернётся. Не было никаких объятий, слёз, ещё каких-то поцелуев (и со стороны Курта тоже, хотя Рика на это втайне надеялась) — её просто отпустили. Даже Логан, прятавший тревогу на самом донышке зрачков, только потрепал её по волосам и выдал привычный комментарий про надирание задниц — вернее, одной конкретной серой инопланетной задницы.       И вот теперь Химера стояла под родным африканским небом и кожей ощущала, что на её крохотную на фоне пыльной саванны фигурку нацелены все спутники в этом полушарии — и взгляды всех тех, кто не отрывал глаз от экранов по всему миру. Она стояла, залитая лучами привычно жаркого солнца, — невысокая, стройная, затянутая в чёрное… и без маски. На виду у миллионов и миллиардов.       А напротив неё, широко расставив ноги, высилась массивная трёхметровая фигура с величественно заложенными за спину руками.       Дарксайд знал толк в зрелищности. Это должно было быть красиво. И она не собиралась ему уступать.       Интересно, а он ведёт запись? Чтобы потом пересматривать долгими космическими вечерами…       Насмешливая мысль мелькнула и погасла, потонув в море уверенной безмятежности. Даже оценив размеры своего противника в полной мере, Химера нисколько не боялась его. Она знала, что победит. Потому что иначе быть просто не могло. Потому что от неё зависело всё. А раз так — ни о каком поражении не могло быть и речи.       Да, она не Супермен и не Супергёрл. Но зато — самый мощный регенерант на этой планете (в перспективе… что? нет, не важно…) и в плане физики, и в плане психики, старшая наследница Бэтмена, глава школы «Нова», Маяк, назначенный самим Мировым Змеем, путешественница по мирам, носившая кольцо Зелёного Фонаря, обретшая не одного, но двух зверей духа…       И Уэйн.       Прежде всего — Уэйн.       Нет, она не стала принимать героические позы, махать рукой в небо невидимым зрителям, выдавать пафосные речи или осыпать противника насмешками. Она была выше этого. У неё была цель — победить. А Дарксайд… его Химере было даже немного жаль.       Он сам не понимает, с кем связался. Потому что я смогу. А ему меня не убить. Даже ему.       Выдержав достойную паузу, Дарксайд заговорил, и голос его разнёсся громом окрест безо всяких микрофонов:       — Ты знаешь условия, поборница Земли. Я убиваю тебя — и ваша планета становится моей. Ты умудряешься ранить меня — и моя армада навсегда покидает Солнечную систему после того, как я окажу помощь в борьбе с грядущей к вам угрозой.       Химера даже не стала тратить слов на ответ, просто молча кивнула, складывая на груди кулаки в салюте Ваканды. А потом резко выбросила руки вниз и в стороны, мгновенно выпуская когти и принимая низкую стойку.       Дарксайд остался недвижим. Даже рук из-за спины не вынул. Никакого сигнала к началу боя тоже не последовало, но Химера поняла: он ждёт её нападения. И это был умный ход, она сама собиралась так поступить, чтобы оценить силу противника, но было ясно, что он первым атаковать не собирается…       Не вечность же нам тут стоять. Что ж, пусть так. Сейчас я с ним потанцую.       Химера чётко знала, чего хочет: даже не ранить Дарксайда, нет. Победить иначе, унизить настолько, чтобы он понял, чего она стоит, бросил эту дурацкую затею и согласился помочь в битве с Таносом добровольно. Ведь так должно поступать любое разумное существо, верно? Заключать союзы для борьбы с общим врагом, а не тратить напрасно силы на бессмысленные схватки и гордо отказываться от помощи и поддержки.       Пожалуй, для начала я через него перепрыгну. Да, это будет эффектно. Прыжок, переворот, сальто с опорой на его плечо — и потом можно будет как-нибудь обидно пнуть. Под зад, например. Ну… поехали.       Химера глубоко вдохнула родные запахи саванны, на миг чуть прикрыла глаза — и метнулась вперёд. На точно рассчитанном расстоянии оттолкнулась от земли, взмыла вверх… и через пару секунд уже катилась кубарем по земле, не найдя опору для руки в воздухе.       Сальто не вышло. Эта громадина сместилась. Лёгким танцующим движением, почти незаметным: шажок в сторону, разворот — и всё это с заложенными за спину руками.       Он быстр… Барбара говорила. Почему я ошиблась?       Химера всё-таки умудрилась овладеть своим телом и выйти в хоть как-то эффектную стойку — и поспешно отскочила в сторону, ожидая контрудара, но его не последовало. Выражение лица Дарксайда было абсолютно ровным и бесстрастным. Он наблюдал, по-прежнему не собираясь нападать.       Но первый промах ничуть не обескуражил девушку. Она широко улыбнулась, признавая силу противника, и вновь бросилась на него, даже не из стойки, чтобы поймать элемент неожиданности.       И как будто натолкнулась на гранитную стену. В этот раз Дарксайд не стал уворачиваться, он принял рывок плечом — и отбросил Химеру, как пушинку, далеко назад. А потом его глаза вспыхнули алым — и девушка едва успела вскинуть перед лицом скрещённые когти, принимая на них удар странных энергетических лучей, изломанных и изогнутых так, как никогда не может изогнуться свет, не отражаясь от зеркал. Это было невозможно по законам физики — но это было. А их мощь… У Химеры неприятно ёкнуло под ложечкой, когда она поняла, что под этими лучами её когти из сплава двух самых прочных металлов в мире, вибраниума и адамантия, раскаляются добела…       Но они выдержали.       И обострённое чутьё Химеры поймало тщательно скрываемую нотку удивления в эмоциях её противника: он явно этого не ожидал. Но сама девушка не успела воспользоваться ни этим удивлением, ни раскалёнными когтями.       Дарксайд ударил.       Быстро, жёстко и беспощадно.       Вот он стоял вдалеке — и вот уже оказался рядом, и только уже на лету, согнувшись пополам от чудовищной боли, Химера кое-как поняла, что в неё всё-таки влетел кулак… а казалось, что грузовик.       Тут уже было не до эффектных стоек. Химера кулём рухнула на землю, с хрипами втягивая воздух в сплющенные лёгкие. В ушах гудело, перед глазами плыло, на периферии зрения плясали чёрные точки. На какую-то секунду ей показалось, что её металлические рёбра смяло: такой силы был удар. Химера кое-как приподнялась на дрожащих руках… а Дарксайд уже вновь стоял поодаль, заложив руки за спину, и спокойно смотрел на неё. Ждал. Оценивал. Давал время прийти в себя. Смотрел, как она поднимается на ноги и с трудом, шатаясь, выпрямляется.       Он не то чтобы очень хотел убивать её. Он даже не насмехался над ней. От чудовищной фигуры инопланетного диктатора веяло скукой. Скукой и снисхождением.       И в груди Химеры снова как будто что-то лопнуло…       А потом из глаз Дарксайда вновь вырвались ломаные алые лучи — и на глазах поражённой, уже вскинувшей когти девушки резко изменили траекторию, заходя ей сбоку.       Время не замедлилось, как бывало с ней уже пару раз. Просто с неожиданной для себя скоростью — такого и на уроках Пьетро не было! — Химера успела подставить под удар когти левой руки, и даже приняла его, и лучи отразились от них, отскочив куда-то вниз…       А потом перестали отражаться.       Потому что когтей больше не было.       Боли тоже не было. Химера просто тупо смотрела на то место, где раньше находилась её сожжённая до самого плеча левая рука. Секунда, доля секунды! Вот рука была — и вот её не стало…       Девушка пошатнулась и упала на колени, не в силах удержаться на ставших вдруг непослушными ногах. Потому что пальцы на них тоже оказались сожжены тем самым отражённым ударом лучей.       А нового удара опять не последовало.       От шока всё тело Химеры закололо иголочками. Упираясь уцелевшей рукой в землю, она не сводила неверящего взгляда с серебристых лужиц и капель, запятнавших жёлтую траву саванны. С того, во что превратилась часть её знаменитого скелета из сплава, не существующего в этом мире.       Отрастить… отрастить. Во что бы то ни стало…       Поражённую плоть защекотали пузырьки физической регенерации… но только на ногах. Химера чувствовала всей собой, с какой болью возвращаются на место её пальцы, — но с радостью готова была почувствовать её вдвойне, втройне, в пять раз больше, лишь бы…       Вот только рука не отзывалась. Нервные окончания были сожжены намертво. Кровь не текла, боль не приходила — но регенерация отказывалась работать. По крайней мере, мгновенно и прямо сейчас.       И тогда Химеру наконец-то охватил ужас, так давно колотившийся о плотину её ненормальной безмятежности.       Тяжело, со всхлипами дыша и до крови впиваясь ногтями в единственную теперь ладонь, стискивая в ней пучки жёсткой африканской травы, девушка в полной мере осознавала…       Нет, на неё никто не воздействовал. Даже Ксавье, чего, как она теперь понимала, так испугался Логан. Это не было каким-то гипнозом, наведёнными мыслями, внушением. Никто не был виноват.       Никто, кроме неё самой.       Это была психическая регенерация — дар, обернувшийся проклятьем. Та снисходительная гордыня, что владела девушкой всё это время, явилась щитом от страха и безумной ответственности, которую она на себя взвалила. Химера сама не заметила, как прошла тонкую грань между уверенностью в собственных силах и самоуверенностью, — и это стоило ей руки.       Но не победы.       Скользнувшая в охваченный паникой мозг мысль была до ужаса рассудительной. До ужаса уэйновской.       На то, чтобы упиваться стыдом и страхом, не было времени. Дарксайд не нападал, наслаждаясь зрелищем поверженной соперницы и давая зрителям полностью проникнуться отчаянием, но это не могло продолжаться вечно.       Нужно было действовать, и действовать сейчас.       Вдох на четыре счёта. Задержка на столько же. И выдох — снова на четыре.       Я всё ещё Химера. И была права, хоть и ошиблась. Да, я недооценила его — но теперь он в десять раз сильнее недооценивает меня. И значит, я могу его победить.       Родное африканское солнце ласково припекало макушку. Сухая земля под ладонью, коленями и стопами отзывалась привычным шуршанием. Вокруг реяли знакомые с детства запахи, особенно остро воспринимаемые усиленным чутьём мутанта.       Верхняя губа Химеры медленно поползла вверх.       На периферии зрения мелькнули и пропали два четвероногих силуэта — белый и чёрный.       Девушка глухо зарычала и, не вставая на ноги, на трёх конечностях метнулась вперёд — зигзагами, компенсируя инерцией то, что её искалеченное тело заваливало на правый бок.       И вот тут-то время как раз и замедлилось.       Она успела заметить, как вздёрнулась каменная бровь Дарксайда, как он выставил вперёд согнутую в локте левую руку, чтобы блокировать удар…       Именно то, что ей было нужно.       Невероятным, нечеловеческим усилием Химера прыгнула — оттолкнулась от подставленной руки ногами — и, уходя в сальто, с яростным воплем со всей мочи полоснула по ней уцелевшими когтями чуть выше локтя.       И вместе с ударом о землю от приземления за её спиной раздался ещё один глухой шлепок.       Собрав остатки сил физических и силы воли, Химера заставила себя обернуться. Дарксайд так и стоял к ней спиной, прямой и недвижный… и из обрубка его левой руки на землю даже не лилась, а неспешно капала чёрная кровь. Отсечённая конечность безжизненно валялась на земле. Не оглядываясь, серокожий великан медленно и величественно кивнул, заложил уцелевшую руку на спину, а потом вскинул голову — и на него сверху обрушился поток золотистого света, принимая в себя и растворяя гигантскую фигуру вместе с отрубленной рукой, чтобы вслед затем унестись ввысь.       И всё.       Больше ничего не произошло.       Космический диктатор был слишком горд, чтобы признать своё поражение вслух, — но оно было очевидным.       Он был ранен. Химера — жива. Земля — спасена.       От этого осознания у девушки задрожали губы, и она мягко обрушилась на землю, как будто из неё разом выкачали весь воздух. У неё не было сил даже закрыть глаза, и она так и смотрела в голубое небо над саванной, когда рядом раздался знакомый хлоп и запахло серой. И сильные трёхпалые руки бережно обхватили её и приподняли, стараясь не потревожить рану, и рядом зашелестел золотыми искрами круглый портал, и человек в синих одеждах мага и алом плаще метнулся к ней с полными боли и тревоги глазами осматривать то место, которое когда-то было её левым плечом…       И потом были другие: и голоса, и топот ног, и кто-то звал её по имени, и золотые глаза на синем лице сияли так близко — но она уже уплывала куда-то далеко. И теперь, наконец-то, с абсолютно здоровым и нормальным спокойствием.       Я победила.