Книга Химеры

      Рике неумолимо казалось, что её вчерашний сон получил логическое продолжение, ворвавшись в реальную жизнь. Только здесь не было школы супергероев, адских гонщиков, перемещений во времени — зато был русский аристократ, сидящий у неё в гостиной в совершенно непотребном виде и говорящий совершенно непотребные и немыслимые вещи.       Они, конечно, его впустили. И Курт даже притворно согласился с ним выпить, явно надеясь, что если Орлову подливать почаще, то его всё-таки срубит от коньяка, а утром он проспится, извинится и отправится восвояси, забыв о том бреде, который нёс. А нёс он бред знатный, прямо с первых слов…       — Вообще-то, я сейчас совершаю государственное преступление, — заявил он, беспардонно плюхнувшись в любимое кресло Курта. — Но вас, ребятки, надо спасать.       — От кого? — изображая неподдельный интерес, спросил Курт, притворяясь, что пьёт. Он сделал страшные глаза в сторону Рики, та спохватилась и тоже сделала вид, что пригубила.       — От одной организации, — печально вздохнул граф, — о которой я не имею права рассказывать. Но вам надо собирать манатки и быстро давать дёру. Пока за вами не пришли. Желательно, конечно, к нам в Россию… Но на первое время сойдёт и что-нибудь другое. Главное — прочь из Лондона, прочь из Англии! И в Америку тоже не суйтесь.       Супруги переглянулись. С пьяными, как и с сумасшедшими, полагалось во всём соглашаться, поэтому Рика неуверенно предложила:       — Ну, мы так и так собирались ехать к моим родителям, в Африку. Через полгода, конечно, но…       — Африка, отлично! — обрадовался граф, приканчивая свой бокал, и Курт тут же налил ему ещё. — Собирайтесь и езжайте. Потом решим, куда дальше. До родителей, конечно, тоже могут добраться… но так у нас будет больше времени.       Рика невольно ахнула и поднесла ладонь ко рту.       — Да при чём тут они?! — уже непритворно рассердился Курт, заметив её испуг. — Кто в здравом уме будет трогать родителей моей жены? Если этому доктору Ди до такой чесотки сдалась моя персона…       — А при чём тут вы, Вагнер? — перебил его граф и со стуком поставил на стол вновь опустевший бокал. Коньяк он пил, как воду. И движения у него при этом были… слишком уверенные. — Если вы думаете, что вся эта история как-то вертится вокруг этой несчастной однодолларовой купюры… Нет, это просто десерт. Вишенка на торте, сырная тарелка. А главное блюдо, — и тут он твёрдой, слишком твёрдой рукой указал на Рику, — вы, госпожа Летучая Мышь.       — Я?! — переспросила Рика, и одновременно с ней Курт воскликнул:       — Откуда вы знаете про купюру? Это же…       — Совершенно секретно, соглашение о неразглашении, да-да, я в курсе, — отмахнулся граф, наливая уже себе сам. — Но мне можно. Я, знаете ли, местный резидент…       — Русской разведки? — нервно пошутила Рика.       И граф Орлов кивнул. Смотря на неё поверх бокала. Абсолютно трезвыми глазами. А потом таким же трезвым голосом заговорил:       — Я нижайше прошу прощения за этот спектакль. Просто, явись я к вам иначе, нежели в доску пьяным — для всех, кто смотрит и слушает, — меня бы уже давным-давно приняли под белы рученьки и отправили домой, под наблюдение. А так — я на весь особняк орал, как мне в сердце запала госпожа Летучая Мышь и как я хочу лобызать её нежные ручки. И не только ручки — простите, Федерика, — но это к делу не относится. Потом выгоните меня из дома, как побитую собаку, можете даже по морде врезать для убедительности, но сперва — о деле.       Он упруго поднялся с места и в полной тишине, воцарившейся в гостиной, мягко прошёл к окну, чтобы осторожно выглянуть в щель между задёрнутыми шторами. Курт проследил за ним растерянным и недоверчивым взглядом, Рика — беспомощным. Всё в ней просто вопило о том, что этот человек не находится в той степени опьянения, когда только кажется трезвым. Этот человек действительно трезв!       Мало того, что трезв. В иное время Рика сказала бы, что граф пересмотрел шпионских боевиков и играет в Джеймса Бонда, но его скупые, уверенные движения заставляли в этом сомневаться.       «Хотя мне-то откуда об этом знать?..»       — Так вот, — продолжил Орлов, возвращаясь в кресло. — Как я уже сказал, существует некая организация, которой требуются… скажем так, не совсем обычные люди. Обладающие некими латентными способностями, которые возможно пробудить. У всех подобных людей они просыпаются по-разному и в разное время, но члены упомянутой мною организации считают, что самый действенный способ — это боль. И вы, Федерика, попали в их прицел.       — Так, погодите! — воскликнул Курт, отмирая. — Вы хотите сказать, что кто-то охотится за моей женой, потому что она — кто, мутант? Как в этих несчастных комиксах, которые уже успели набить мне оскомину?       — Именно это я и хочу сказать, — совершенно спокойно кивнул граф. — И вы очень удачно использовали именно этот термин, Вагнер. «Мутант». Им очень на руку распространение его в массмедиа. Кто поверит, что мутанты существуют, видя их в фильмах и компьютерных играх? Никто. А значит, никто не будет мешать работать тем, кто их разыскивает. Я же, — он перевёл взгляд на Рику, — хочу избавить вас от этой судьбы. Не буду скрывать, мне тоже на руку пробуждение ваших способностей. Я весьма заинтересован в том, чтобы вас завербовать — для своей страны. Но прежде всего, я хочу спасти вам рассудок и нормальную жизнь — настолько, насколько это возможно.       — А при чём тут мой рассудок? — холодея, прошептала Рика.       — Видите ли, — вздохнул граф, — их эксперименты не всегда увенчиваются успехом. Я лично видел последствия неудавшихся… и это печальное зрелище. Но и последствия удавшихся не всегда гладкие, по нашим, даже неполным данным. Расстройства психики, потеря воли, вспышки неконтролируемой ярости…       — Бред какой-то, — пробормотал Курт. — Сплошные теории заговора. Ещё скажите, что эта организация — какое-то мировое правительство!       — Они очень хотят им быть, — криво усмехнулся Орлов. — Так что шутка не смешная. И когда я говорил о ваших родителях, Федерика, я тоже не шутил. Чтобы добраться до вас, нажмут на них. У этих людей нет ни сердца, ни совести, только амбиции и холодный научный интерес. Но я могу помочь и с этим.       — Вывезти моих родителей в Россию? — переспросила Рика. Слова, слетающие с языка, казались чужими и тяжёлыми.       Граф кивнул.       — Всё уже подготовлено. Одно ваше слово — и всё будет сделано. И их эвакуация, и ваша отправка в Африку — в любом порядке, в каком захотите.       — Но раз всё подготовлено, почему вы говорите, что спасать нас — это какое-то преступление? — воскликнула девушка.       Орлов смерил её сочувственным взглядом и вздохнул.       — Потому что моё начальство запретило вас спасать. Вы — подсадная утка, должная помочь нам их выследить. Моя организация считает вас бесперспективным мутантом — зато очень полезной приманкой. Вами и вашим мужем готовы жертвовать.       — А вы — не готовы? — ехидно поинтересовался Курт.       — А я, знаете ли, ещё не забыл, что такое честь дворянина, — охотно пояснил граф. — И что к нашему восстановленному сословию прилагаются не только плюшки в количестве, но и большая ответственность — в том числе, перед своей совестью и своим долгом.       Рика стиснула ладонями виски и крепко зажмурилась. Реальность расслаивалась — и совсем не так, как можно было ожидать. Какая-то часть разума девушки яростно призывала верить Орлову — потому что этот человек именно тот, за кого себя выдаёт! — а какая-то требовала отвернуться, забыть, как страшный сон, игнорировать…       «И тогда, если укрыться одеялом с головой, ничего плохого не случится».       Курт поднялся с места — суровый и непреклонный.       — Граф, я бы попросил вас… — начал он, но Орлов перебил его:       — Я понимаю, вам сложно мне поверить. Но шестерёнки уже запущены в движение. Процесс пошёл. Что-нибудь обязательно случится, и на обдумывание и действия у нас несколько дней — скорее, меньше, чем больше.       Он тоже поднялся и бросил на столик белую прямоугольную визитку.       — Когда что-нибудь надумаете — звоните. Это мой личный номер, безопасная связь. И я буду очень надеяться, что услышу ваш звонок как можно раньше. А теперь, госпожа Федерика… — Граф повернулся к ней и с обезоруживающей улыбкой попросил: — Врежьте мне как можно сильнее, со всей мощью обиженной женщины. Пусть моя легенда будет убедительной.       Рассеянная, всё ещё потерянная в своих мыслях Рика машинально встала… и, неожиданно для себя, со всей дури заехала Орлову в челюсть! Не ладонью. Кулаком. Тот взвыл от боли, хватаясь за лицо, и отшатнулся. Рика ахнула и тоже отступила назад.       — Какой у вас… отличный хук справа, госпожа Летучая Мышь! — морщась, прокряхтел Орлов. — Пожалуй, я сам найду выход… И коньяк оставлю. В качестве платы… за моральный ущерб…       Сгорбившись, шатаясь и спотыкаясь, как распоследний алкаш, он вывалился из гостиной. Гулко хлопнула входная дверь.       Супруги глядели друг на друга в полной растерянности.       — Ты знаешь, я был в полной уверенности, что ты дашь ему пощёчину, — почему-то шёпотом выдал Курт.       — Ты знаешь, я тоже, — честно призналась Рика, тоже шёпотом.       — Но почему кулаком?..       — Не знаю…       И тут Курт спохватился:       — Господи, ты же, наверное, ушиблась! Пойдём на кухню, надо приложить лёд.       Рика слабо улыбнулась и подчинилась. Но пока муж хлопотал вокруг неё, думала только об одном: после такого сильного и непривычного удара её рука совершенно не болела.       «Это всё адреналин. Разумеется, адреналин».       Да, конечно. Но…       

***

      В эту ночь Рика спала плохо. Пусть ей не снился ни Орлов с его безумными речами, ни что-нибудь, похожее на продолжение приключений шестнадцатилетней Рики Уэйн-Клейтон, — зато раз за разом она видела большое ростовое зеркало в богатой вычурной раме, стоящее посреди саванны. Зеркало с залитым тьмой стеклом. И каждый раз боялась подойти и посмотреть в него — не зная, что она там увидит. Каждый раз просыпалась, обнаруживала себя в тёплых объятьях спящего мужа и снова проваливалась в неровное, поверхностное забытьё, чтобы вновь вынырнуть из него с колотящимся сердцем.       Неудивительно, что утром Рика проспала всё на свете. Она не слышала, как Курт собирался на работу, её не разбудил запах кофе и даже лёгкий поцелуй в лоб. Она проснулась только около полудня от надрывно трезвонящего над ухом телефона. Кое-как проморгавшись, протирая глаза, слипшиеся за ночь от какой-то дряни, разглядела на экране надпись «скрытый номер» и тут же сбросила.       «Развелось спамеров…»       Умываясь и чистя зубы, Рика слышала, как телефон звонит снова, но не придала этому значения. На все важные номера — Курта, родителей, работу, универ — у неё были запаяны свои мелодии, и сейчас не звучала ни одна из них. А перед налоговой она как жена барристера, разумеется, была чиста.       Только вернувшись, девушка с некоторым раздражением обнаружила на экране, помимо пропущенного звонка, уведомление о сообщении. Но оно было настолько коротким и требовательным, что его поневоле получилось прочитать целиком и сразу. И после этого Рика почувствовала, как у неё холодеет тыльная сторона шеи.       Сообщение гласило: «Включите телевизор немедленно. Г.О.» — и этим «Г.О.» не мог быть никто иной, нежели граф Орлов.       Одолеваемая неясными дурными предчувствиями, Рика щёлкнула пультом — и эти самые предчувствия тут же оформились, приобретая и очертания, и цвет, и размер уже не грядущей, а вполне раскрывшейся над её жизнью задницы.       Ничего искать не понадобилось: передавали по всем каналам. Шумела пресса на ступенях Сити-холла, мигали проблесковые маячки, а суровые полисмены выводили из здания каких-то людей в наручниках. Кто-то из них растерянно улыбался, кто-то возмущённо кричал, и Рика сначала не поверила своим глазам, но бегущая строка внизу экрана подтвердила, что она ещё не совсем сошла с ума. Кричащий заголовок сплошь прописными буквами сообщал всему городу и всей стране о том, что сегодня утром были арестованы мэр Лондона, главный казначей, шеф полиции — и ещё несколько важных персон, а также работники их кабинетов.       И у Рики чуть не остановилось сердце, потому что в толпе последних на экране мелькнуло лицо её мужа.       В ушах девушки зашумела кровь, руки и ноги сделались ватными, она пошатнулась и села на кровать. А потом… буквально через минуту с удивлением обнаружила, что дышит. Размеренно, Вдох на счёт «три» — задержка на счёт «четыре» — выдох на счёт «три». И так по кругу. От этого уходила паника, возвращалась ясность мысли, снова получалось слышать окружающий мир…       И очень вовремя. Потому что телефон зазвонил опять.       Но в этот раз родной до боли мелодией.       Рика схватила трубку, судорожно нажала на зелёную кнопку, поднесла к уху…       — Алло! Курт, это ты?       — Это я, — донеслось из динамика, и Рика выдохнула. Голос мужа звучал устало, растерянно, но по крайней мере, он был жив и цел. — Ты уже видела новости?       — Видела. — Сквозь горло прорвался несуразный смешок. — Где ты сейчас? И ты что, воспользовался правом на единственный звонок и потратил его на меня?       — Я в полицейском участке, где же ещё, — горько усмехнулся Курт. — И я должен был сказать тебе, что со мной всё в порядке… насколько это возможно. А судя по тому, что творится вокруг, все мои коллеги сейчас… будут, мягко говоря, заняты рыбами покрупнее!       Рика потёрла лоб. «Ну да, мэр, казначей, шеф полиции… Сейчас всем будет не до какого-то там барристера, пусть даже известного на весь город».       — Что вообще происходит?!       — Не знаю. Никто ничего не понимает, даже полиция. Ходят слухи о чуть ли не государственной измене… Мне пока ещё не предъявили обвинений — но я бы не сказал, что меня «замели» под горячую руку. Слишком всё это… спланированно.       По спине Рики пробежал холодок, она невольно понизила голос:       — Как ты думаешь… это всё он? Твой несостоявшийся клиент?       — Я уже не знаю, что думать. — Голос Курта тоже зазвучал тише и глуше, как будто он прикрывал трубку рукой. — Особенно после вчерашнего. Но я видел его. Здесь, в этом участке. Именно в этом, хотя нас всех развезли по разным. Он здесь… и я даже через стену чувствую, как он на меня смотрит. У меня, конечно, расшатаны нервы, я мало спал, а вчерашнее только додало паранойи, но я никак не могу стряхнуть чувство, как будто…       Он осёкся. Рика тут же вспомнила то ощущение на маскараде — как будто кто-то прожигает её взглядом. И поняла, что сейчас испытывает её муж.       Решение пришло мгновенно. Никаких раздумий, судорожных метаний, сомнений и колебаний, быть или не быть.       Иначе его посадят.       — Поговори с ним, — быстро сказала Рика в трубку — быстро, чтобы не передумать от ужаса. — Скажи, что согласен на него работать. Я, конечно, не особо чего-то понимаю в юриспруденции — но думаю, сейчас даже ты согласишься, что это твой единственный шанс!       — У него-то хватит возможностей меня вытащить, — обречённо вздохнул Курт. — Но… ты уверена? То, о чём мы говорили…       — У нас нет выбора, любовь моя, — перебила его Рика. — Сейчас действуем по ситуации, а с последствиями будем разбираться потом. В любом случае — ты будешь на свободе, а там посмотрим. Ну а я…       Она не успела договорить. В трубке послышался резкий окрик: «Время!» — а потом щелчок и короткие гудки.       Машинально нажав «отбой» и уронив телефон на кровать, девушка схватилась руками за голову и упёрлась локтями в колени. Хотелось одновременно плакать, кричать, бить кулаками в стены и бежать сразу в нескольких направлениях. Но она снова принялась дышать. В голове мелькнул обрывок мысли — так дышат при панической атаке… Вот только Рике было совершенно не до того, чтобы вспоминать, где она это видела или читала.       Продышавшись и подождав, пока комната вокруг перестанет вращаться, девушка шмыгнула носом, вытерла сухие глаза и снова подобрала телефон. А затем спустилась на первый этаж.       Белый прямоугольник визитки Орлова лежал там же, где и ночью. Благодаря всех африканских богов за то, что Курт её не выкинул, Рика непослушными пальцами набрала заветные цифры.       Орлов отозвался в ту же секунду:       — Федерика?       Она даже не стала спрашивать, откуда он знает её номер.       — Я видела новости.       — Да. К сожалению, мы опоздали. — Голос Орлова звучал сухо и ломко, и Рика каким-то образом поняла, что он сейчас сдерживает приступ неимоверной ярости. — Они начали действовать быстрее, чем я ожидал. Вам нужно бежать немедленно.       — Нет, — с удивительной для себя твёрдостью произнесла Рика. — Сперва — мои родители. Вы сказали, что по ним тоже могут ударить. И что вы можете помочь.       — Конечно, — подтвердил Орлов. — Я сейчас же распоряжусь. Не пугайтесь, они вам скоро позвонят, всё будет хорошо. Но вы должны действовать молниеносно. Собирайте вещи — только самое необходимое: документы, деньги, одежды по минимуму. Не берите больших сумок, только городской рюкзак: по вам не должно быть понятно, что вы покидаете страну. Когда поговорите с родителями, оставьте телефон дома, но не выключайте. Езжайте в Вестминстер, я буду ждать вас через полтора часа в Лестер-сквере, на скамейке у памятника Шекспиру. И не бойтесь нырять в толпу: чем больше вокруг народа — тем лучше.       Не дожидаясь ответа, он отключился — Рика даже не успела рассказать ему про Курта. Какое-то время она колебалась, понимая, что если мужа действительно вытащат и он позвонит, то отсутствие ответа может свести его с ума от беспокойства. Но потом всё же решила следовать инструкциям Орлова.       Во-первых, на то, чтобы вытащить Курта, нужно время — даже доктору Ди. Во-вторых, вряд ли он даст ему куда-то звонить вот так сразу.       Внутренний голос снова был на удивление трезв и спокоен, как и на вчерашнем балу. Повинуясь ему, Рика мелкими глотками выпила стакан воды, закинула в себя пару помидорок-черри из холодильника и начала собираться.       Буквально через пять минут снова зазвонил телефон, но девушка даже не вздрогнула: звонила мать. Джоан Клейтон, удивлённая и радостная, сообщила дочери, что их пригласили в Москву на большую зоологическую конференцию — с билетами, питанием и проживанием за счёт приглашающей стороны.       — Вот представляешь, даже не по электронной почте, а прямо приехал очень милый юноша и передал конверт с приглашениями! И сказал, что готов ждать, сколько нужно, чтобы отвезти нас в аэропорт. Так старомодно, но приятно… И я проверила в Интернете — действительно, на днях будет конференция! Юноша намекнул на какие-то связи в Лондоне… Признавайся, дочь, это твоих рук дело?       — Сюрприз, мама! — быстро сказала Рика. Чувство облегчения в голосе неожиданно очень просто оказалось замаскировать под довольный тон. — Не всё же Курту их устраивать. Только ты беги собираться, не заставляй людей ждать слишком долго. Мне тоже пора! Развлекайтесь, папе привет!       Ещё пара ничего не значащих фраз — и снова короткие гудки в трубке.       «Кажется, сегодня это уже становится мейнстримом…»       Никакой паники и сомнений по поводу того, кто приехал за родителями, не было.       У Орлова действительно всё было схвачено. Паутина ходов развешана грамотно. Вряд ли он устроил саму конференцию — но это точно был один из его вариантов выхода. Один из многих.       Телефон Рика оставила на тумбочке в прихожей. Оделась даже не в походное, а в городское: короткие шорты, топик, курточка, кеды, кепка, тёмные очки… Рюкзак с вещами тоже получился не особо увесистый. Единственное что — оказавшись на улице, Рика с большим трудом заставила себя не оглядываться по сторонам, выискивая наблюдателей: типичная ошибка не очень умных героев шпионских боевиков.       Ощущения взгляда не было. Внутренний голос молчал. В метро тоже не нашлось ничего подозрительного. Рике начало казаться, что этот безумный, спонтанный план действительно сработает…       Орлов ждал её на скамейке. Он был одет в белый парусиновый костюм и соломенную шляпу, сидел, закинув ногу на ногу, и читал какой-то безвкусный бульварный роман в мягкой обложке. Похмельные мешки под глазами и общий опухший вид шли в пару к мощному синяку, расплывавшемуся по левой щеке.       Рика оглядела дело рук своих и немного покраснела.       — Садитесь, только не рядом, — почти не разжимая губ, произнёс граф-резидент.       Девушка присела чуть поодаль на скамейке и сделала вид, что копается в рюкзаке.       — Мама позвонила, — тихонько сказала она. — Спасибо.       — Мне жаль, что я не могу так же помочь вашему мужу.       — Это ничего, — вздохнула Рика. — Ему потом придётся помогать совсем иначе. Я попросила его обратиться к доктору Ди…       Со стороны бульварного романа послышалось шипение и ряд русских ругательств скороговоркой, явно непристойных, ровным спокойным тоном.       — Прошу простить за несдержанность, — вновь перешёл на английский граф и перелистнул страницу. — И да, вы поступили абсолютно верно. Боюсь, в данный момент и в такие сроки больше для него не мог бы сделать никто. Я прослежу за его судьбой и постараюсь воссоединить вас как можно скорее. Но пока — вот-вот должен подойти мой человек, я передам вас ему из рук в руки, а потом…       И тут разом произошло несколько событий: с опережением на долю секунды загривок Рики кольнуло острое чувство опасности, потом у неё перед глазами как будто пролетела какая-то шустрая муха — и граф резко замолк, обмяк и ссутулился. Девушка осторожно скосила на него глаза. Со стороны могло показаться, что похмельный мужчина всё-таки заснул над не самой лучшей книгой для такого состояния… Но у Рики заледенели все внутренности при виде аккуратной круглой дырочки у него на виске. Не нужно было кидаться проверять пульс и совершать иные бесполезные телодвижения: ей почему-то было ясно как день, что граф Орлов совершенно точно мёртв.       Снайпер!       Девушка замерла, не в силах пошевелиться, хотя внутренний голос гремел набатом в висках: Беги, дура, беги! За тобой сейчас придут! Хотя бы встань, в стоящую не будут стрелять: упавшее тело привлечёт внимание! Да шевелись же!       Но было поздно. Что-то почти совсем не больно кольнуло тыльную сторону шеи…       А потом наступила темнота.