Книга Химеры

      — Венди! Венди, не молчи! А, чтоб тебя…       Джокер в сердцах сплюнул, отвернулся от застывшей в ступоре Химеры и широкими шагами направился к столику с кольцом. Но резко остановился на полдороге, выхватывая пистолет и прицеливаясь на звук незнакомого мужского голоса, раздавшегося от одной из угловых дверей:       — Так-так… Всё-таки Кал-Эл не ошибся, когда сказал, что у меня могут быть гости.       Только тут Рике удалось стряхнуть с себя оцепенение, и она с удивлением воззрилась на стройного мужчину средних лет, вошедшего в зал ленивым, изящным шагом. Это явно был не человек: у людей не бывает такой ярко-малиновой кожи и удлинённых ушей, заострённых на кончиках, как у эльфов. Только в остальном мужчина был похож не на эльфа, а, скорее, на Дракулу из старых голливудских постановок: гладкие чёрные волосы, зачёсанные назад, глубокие залысины на лбу, тонкие усики, как у опереточного злодея… Вот только хихикать в кулачок над этим «опереточным злодеем» не хотелось совершенно: от затянутой в чёрно-жёлтый обтягивающий комбинезон фигуры веяло нешуточной опасностью. А круглый символ на груди, чем-то напоминающий символ на кольце, за которым они сюда пришли, складывался для Химеры в одно только слово: Страх. Страх с большой буквы. От которого хотелось пригнуться к земле в оборонительную стойку и рычать, утирая с верхней губы капельки пота.       И самое главное… На руке у незнакомца ярко сияло почти такое же кольцо, которое покоилось на подушечке рядом с фонарём.       Только жёлтое.       — Я бы рекомендовал вам, дети… — скучающим голосом начал обладатель кольца, но Джокер не стал его слушать.       Две пули полетели незнакомцу в голову и живот — и с лязгом срикошетили в сторону, проделав две аккуратные дырочки в стене. Изящное мановение руки — и фасеточная преграда из ярко-жёлтого света, ставшего вдруг плотным и непроницаемым, превратилась в тонкий луч и всосалась обратно в кольцо.       — Понятно, — вздохнул незнакомец. — По-хорошему не хотите. Ну что ж…       Он снова взмахнул рукой — и Джокера снесло куда-то под столы ударной волной жёлтого сияния. Носорог взревел и, набычившись, кинулся на врага головой вперёд. А Химера, воспользовавшись его атакой, со всех своих механических ног метнулась к столику с вожделенной добычей. Ей хватило всего четырёх прыжков, чтобы добраться туда, но…       Она всё равно опоздала.       — За непослушание надо наказывать, — донеслось до неё слева. Малиновокожий стоял, вытянув руку вперёд, и из кольца на его пальце ещё дальше простиралась другая, гигантская рука, державшая за глотку рычащего и дёргающегося Носорога. — А то, что Бэтмен подписал на это дело детей… Что ж, это говорит лишь о его аморальности.       Незнакомец поднял Носорога на метр над полом. Толстая кожа не давала пережать ему дыхательные пути, но вырваться из этой хватки он не мог.       Мысли в голове Химеры проносились с молниеносной скоростью — будто алая фигура, мчащаяся по кругу в той башне.       Десять секунд… двенадцать — на то, чтобы дотянуться, схватить кольцо и зарядить его в фонаре. Я не успею.       Справа под обломками столов застонал и заворочался Джокер.       Он убьёт всех нас. Нам с ним не справиться. Если только… Я — не регенерант здесь. А значит — не идеальная жертва. Возможно, мне удастся договориться. А если эта тварь похожа на нашу, которая так усилила Магнето, что он стал управлять погодой…       Когда приходится выбирать между верной смертью и возможной, где есть хотя бы призрачный шанс побороться, выбор очевиден.       Химера резко выбросила руку вперёд — но не по направлению к кольцу. Лезвие катара легко пробило стеклянную колбу насквозь, снося ей горлышко. И когда чёрный сгусток вырвался на волю и кинулся прямо в лицо, распахиваясь во все стороны, как голодная пасть хищного цветка, Рике послышался звук, до ужаса напоминающий хруст чужих шейных позвонков.       А потом наступила темнота.              Голод. Жуткий голод, выкручивающий внутренности. Неутолимая жажда, от которой пересыхает не только рот, но и… что? Что такое рот? Он вообще у меня есть?       Тьма. Бархатная, непроницаемая, в которой не важно, открыты твои глаза или закрыты — и есть ли они у тебя вообще… И есть ли у тебя тело?       Где я?       Еда! Наконец! Еда! Съесть!       Долгое время взаперти… месяцы? годы? столетия? Времени не существует, есть только голод…       Это не мой голод. Это не я хочу съесть. А меня!       Тебя! Их! Всех!       Не голос, но ощущение голоса, идущее со всех сторон. Жадное, исстрадавшееся в плену, иссохшее — но не ослабевшее своей волей!       Оно разговаривает… Оно разумно.       Разумно! Умно! Мозги-и-и!       Тьфу ты, Господи, только зомби мне тут и не хватало…       Неожиданная, дурацкая мысль мелькнула так ярко, что на секунду во тьме возникла цветная картинка: зеленоватый склизкий труп с отпавшей челюстью и пустыми глазами, вытянувший вперёд руки и мычащий что-то невнятное. Секунда — и картинка исчезла, как будто её…       Слизнули. Языком.       Вкусно! Ещё!       Внезапно вспомнилось название: «звериное чутьё». И это самое чутьё отчаянно сигнализировало: в волнах дичайшего голода, захлёстывавшего всё это непроглядное бытие, пульсировала искра любопытства. А жажда, томящая буквально до стона, до боли, таила в себе крохи иной жажды.       Познания? Так ты не только плотью питаешься?       Не дожидаясь очередного голодного вопля — кинуться новой случайной картинкой: на школьной доске — самая простая формула квадратного уравнения. Начертанные белым мелом значки вспыхнули фиолетовым огнём и исчезли. Но само уравнение в памяти осталось, как и понимание, кто такие зомби.       Возможно, дело в том, что я визуализирую… Но лучше уточнить. Эй, ты, кто бы ты ни был! Если жрать целиком — еда быстро кончится! А если не отбирать насовсем, я могу делиться дальше и дальше! Хочешь ещё?       ДА!!!       Фиолетовое пламя воскресило в памяти цепочку магических символов, начертанных солью и углём. Тьма всосала их отображение в себя, не поморщившись.       Незнакомо… вкусно! Раньше не было. Давай ещё!       Мне кажется или у него расширяется словарный запас?..       Цепочка символов пробудила цепочку воспоминаний. Символы рисовал наставник… не колдун, а во… во…       Ворлок. Джон Константин. Запах сигарет, вкус бренди, вечное бежевое пальто и красный галстук, жаркие поцелуи, умелые руки, крепкое тело…       Э-э, нет! Это тебе жирно будет!       Убрать то, что слишком, лишнее, личное, — и метнуть только запах, вкус и цвет.       Тьма пошла волнами, как будто облизнулась.       Что это? То, что ты… чувствуешь?       Смущение. Это называется смущение. Хочешь попробовать?       Визуализированное смущение кануло во тьму розовато-лиловым светящимся шариком.       Вокруг происходило что-то странное. Светлее не становилось, но откуда-то вдруг начали вырисовываться какие-то смутно знакомые контуры…       Это мои руки. И ноги. Моё тело. Это я!       Что такое «я»?       А ты не знаешь?       Мы… мы знаем «мы». Мы есть…       Нахлынувший образ — чёрная бугрящаяся волна, ползущая по земле с одной целью: распасться, поглотить живое и разумное, исчерпать до капли эмоции, мысли и чувства, чтобы насытиться, и собраться вместе, и продолжить, опять и опять, город за городом, планета за планетой, звезда за звездой…       Тьфу! Нет, спасибо! Такое «мы» мне не очень нравится. Ты сейчас не с ними — так что будешь «ты». Как у тебя со взаимовыгодным сосуществованием?       Во тьму полетело воспоминание, приправленное милым немецким акцентом, потому что именно Курт Вагнер давал когда-то на уроке определение личности: «совокуп’ност’ выработанных привычек’ и прет’почтений…»       А ты… Кто ты?       Любопытство ширилось и росло, затмевая голод. Существу, жаждущему познания, явно нравилось, что то, чем его кормят, не кончается, а лишь прибывает.       Я — Федерика Уэйн-Клейтон. Рика. Химера. Венди.       Сколько имён…       А у тебя есть имя?       Имя…       Существо явно задумалось.       Осознание себя додало понимания: это парадоксальное ощущение и не-ощущение собственного тела одновременно было знакомым и практически родным. Именно так порой происходило общение с профессором Ксавье — отцом! — когда он исследовал её память.       Мы в моей голове…       Да. Имени у меня нет. Но я хочу, чтобы было. Знаю про старших. У них есть. Я подумаю.       Чем больше оно ест, тем правильнее говорит… Уже целыми фразами.       Из тьмы пришло незнакомое слово, обозначающее вид: симбиот. Вслед за ним — чёткое ощущение выбранного для себя мужского пола. А ещё — то, о чём можно было догадаться с самого начала, если бы не перекрывающий всё голод: этот симбиот был ещё очень молодым.       Ты интересная. Яркая. Я не могу тебя съесть, ты появляешься заново. Мне нравится.       Вот оно что… Психическая регенерация. Вот почему я не чувствую опустошения, хотя меня всё-таки едят — ментально. Я восстанавливаю эмоции и воспоминания…       Сосредоточившись, Рика выпустила во тьму посыл: новые впечатления, новые знания, разнообразные эмоции, лица, голоса, ощущения — не истаивающие после того, как их съедают, а накапливающиеся, поддерживающие, в чём-то ограничивающие — но ведь это тоже интересно…       Тьма отозвалась утробным урчанием.       Мне нравится. Не есть тебя — многое обещает. Я буду твоим партнёром. Но сейчас ты… смущена? Нет. Взволнована. Обеспокоена. Ты спешишь… Почему?       В ответ полетела картинка малиновокожего незнакомца с жёлтым кольцом и чётким ощущением: враг.       По тьме вокруг как будто пошла рябь.       Синестро. Это его имя. Я его видел. Он силён… Зачем тебе с ним драться?       Страстное желание защитить друзей, само понятие слова «дружба» и слова «долг», стремление к свободе и миру, нагромождение информации про Бэтмена, Хозяина, временную петлю и всё прочее слепилось в один спутанный клубок неопределённого цвета. Тьма жамкнула его и призадумалась.       Я это переварю. Позже. А сейчас для драки с Синестро нужно зелёное кольцо. Давно смотрел на него. Съесть не мог… Возьми его. Надень его.       Оно не заряжено. Я не успею…       Воли будет достаточно. Я помогу. Подскажу, что делать. Иди… то есть нет. Готова?       Вдох — выдох. Успокоить сознание. Приготовиться к действиям — быстрым, не терпящим отлагательств и колебаний.       Да.       Вот. Хорошо. Теперь иди.              И в ушах Рики эхом отозвался звук, до ужаса напоминающий хруст чужих шейных позвонков. Безжизненное тело Носорога кулём упало на пол с неестественно свёрнутой набок головой. Кожа мутанта оказалась недостаточно твёрдой для силы жёлтого кольца.       Весь разговор с симбиотом занял от силы секунды две.       Синестро с аристократической небрежностью встряхнул запястьем, даже не удостоив взглядом того, кого убил. Вновь зазвучал его презрительный голос:       — Вы хотели, чтобы с вами играли по-взрослому? Значит, не ждите от меня снисхождения.       Но когда он только начал говорить, Рика резко выбросила руку к зелёному кольцу — и с её пальцев сорвалась тягучая чёрная субстанция. Бросок, зацепка, рывок — и кольцо оказалось не в фонаре, а на среднем пальце правой руки Химеры. И село туда как влитое, хотя на вид казалось, скорее, на мужскую руку.       Всё зависит от силы воли носителя… Кольцо — лишь инструмент, это воля — оружие. А значит…       Воля питает.       Воля питает…       Сосредоточься. Я знаю как. Я помогу.       — О, — только и усмехнулся Синестро, скрещивая руки на груди. Такого он явно не ожидал. — Ну и что дальше? Дотянуться до фонаря я тебе не дам.       А дальше прозвучал выстрел!       И Джокер, наполовину высунувшийся из-под обломков, опираясь на локоть, злобно оскалился, когда его пуля снова срикошетила куда-то в сторону, отразившись от жёлтого фасеточного щита.       Но этого хватило, чтобы Синестро отвлёкся.       — Ах вот как, — недовольно вздохнул он. — Всё ещё брыкаешься. Юный наглец. Ну что ж, меня дважды просить не нужно.       И воздух застонал от замаха огромной жёлтой секиры — изящной и ажурной, но от этого не менее неумолимой. Воздух закричал, когда её лезвие понеслось вниз по смертоносной дуге…       …и осыпался вокруг хрустальным звоном, когда секира врезалась в изумрудно-зелёную стену, выросшую за метр до головы Джокера. Стену, которую творил тонкий луч из сияющего зелёного кольца, напитанного волей юной Уэйн — не по крови, но по духу! — и жадного до жизни симбиота, только-только вырвавшегося из своей темницы.       — О, — снова произнёс Синестро, но уже с другой, более заинтересованной интонацией. — Ну что ж, теперь это становится хотя бы забавно. А если так?       Он поднял руки над головой — и резко ударившая вверх колонна света проделала круглую дыру в потолке и дальше, полностью дезинтегрировав перекрытия, полы и всё, что на них стояло, до самой крыши. Затем тело Синестро окуталось жёлтым сиянием, и он быстро и изящно взмыл вверх и исчез в этой дыре.       Рика кинула быстрый взгляд на Джокера, и тот яростно оскалился, худо-бедно поднимаясь на четвереньки:       — Дуй за ним, Венди! Я тут сам…       После этого Рика, не раздумывая, скопировала действия Синестро — и через секунду уже неслась ввысь, оставляя за собой разгромленный зал. Она видела врага чётко над собой, он как будто не спешил от неё отрываться.       Заманивает…       Но Химера тут же отмела эту мысль, не позволяя поколебать свою уверенность. Не время было задумываться над тем, что она делает и как: безмолвное присутствие симбиота укрепляло волю и додавало понимания на клеточном уровне, а живое воображение довершало остальное. Вот уже и Зона 51 осталась далеко под ногами, а они неслись всё выше и дальше, подобно жёлтой и зелёной ракетам. И единственное стремление, которое Рика до себя допускала, было — догнать. Настигнуть. А потом…       А потом Синестро остановился и изящно развернулся. Химера по инерции пролетела чуть выше и обнаружила, что погоня привела её за пределы атмосферы. Огромная сине-зелёная жемчужина Земли раскинулась под её ногами в бескрайнем космосе — но сейчас было не время любоваться красотами, разве что оценить обстановку.       Дышать — могу, двигаться — могу, драться… о, ещё как могу! Значит, всё как надо!       Но Синестро почему-то не спешил нападать. Он парил в космосе, скрестив руки на груди, и на его губах играла тонкая ехидная улыбка.       — Скажи мне перед смертью, милый ребёнок, — раздался его спокойный голос, — кто же ты такая и чего хочешь?       Осторожно! Он хочет знать твои страхи! Он владеет страхом. Использует против тебя.       Да плевала я!..       Внезапно дошло осознание: кольцо было нужно совсем не ей сейчас, здесь, в пустом космосе, а Бэтмену — внизу, в битве с Хозяином. А этот самовлюблённый подонок заманил её сюда и смеет задерживать!       Верхняя губа Химеры сама собой поползла вверх, в горле заклокотало рычание. Катары остались внизу, но они уже были и не нужны: локти сами рванулись назад и в стороны, в подражание любимому отцовскому жесту. А между костяшками сжатых кулаков мигом выблеснули изумрудные энергетические когти. Только не её родные — парные и широкие. А по три на каждой руке. И гораздо длиннее.       Как у Логана.       При взгляде на эти когти на лице Синестро промелькнуло узнавание. Потом озадаченность. А потом — самый настоящий ужас. В один миг Властелин Страха оказался беспомощен перед собственной силой.       — Я на это не подписывался… — пробормотал он прыгающими губами, развернулся — и понёсся что есть духу куда-то в космос!       Химера оторопело смотрела ему вслед. Тело ещё рвалось нанести удар, завязать драку — когда разум уже понимал, но никак не мог осмыслить то, что драки не будет. Это всё было как-то слишком странно, и слишком просто, и никакого чувства победы, потому что не было и поединка…       Поединок!       Химера ахнула и метеором ринулась обратно к Земле. Она неслась сквозь слои атмосферы, совершенно не заботясь о том, что по всем законам физики должна была сгореть в них на такой скорости: ведь кольцо защищало её. А в голове били набат мысли: Дура! Дура! Разыгралась в космические сражения! Этот гад уводил тебя подальше от Брюса! А он ведь там наверняка уже вступил в поединок, и Хозяин куда сильнее, и если… Нет! Никаких если! Я успею. Не могу не успеть! Я должна!       Но сперва ей почудилось, что она опоздала.       Сознание воспринимало действительность фотографическими вспышками. Зелёное сияние услужливо придвинуло развернувшуюся внизу картину, подобно зуму.       Алая кровь на серо-жёлтой пыльной земле. Потухшие зелёные глазницы шлема. Поверженная фигура, похожая на искорёженную груду чёрного металла. Красный сапог, попирающий символ летучей мыши, медленно давящий, вминающий доспехи в плоть. Порезы и кровоподтёки на лице, когда-то бывшем красивым, а теперь превратившемся в безумную, искажённую маску злобы. Наливающиеся беспощадным светом глаза, готовые выпустить два смертоносных луча, чтобы сжечь, стереть с лица земли надоедливого врага…       И тут из ворот главного склада Зоны 51 вырвалась ало-золотая молния! Над полем боя, поверх голов застывших отрядов двух сторон пронёсся ликующий мальчишеский клич — голосом Колёсника, враз растерявшим свои странно старческие нотки:       — Получи, мудила!       И оторопевшему Хозяину на полной скорости прилетел мощный удар в челюсть от закованного в броню кулака! Тот так и полетел на землю — неуклюже взмахнув руками, совсем не величественно…       Он ещё застыл на две секунды — тот, кто смог не пойти, но побежать на парализованных ногах, — и Химера, уже на подлёте, смогла охватить взглядом и сочленения алых доспехов, и золотые молнии на висках шлема с плотным забралом, и такую же золотую молнию в белом круге на груди… Но потом Колёсник сделал шаг и исчез, отдавшись бегу, а Химере стало совсем не до него. Резкое приземление, кувырок через голову — и вот она уже оказалась на коленях у тела Брюса, который из последних сил пытался сжать кулак, а ведь сейчас нужно было совсем другое…       Рика силой разжала Бэтмену ладонь, поспешно сорвала с себя кольцо — и надела ему на палец.       И кольцо не потухло. Наоборот, засветилось ещё ярче, ещё насыщеннее. Где-то там ворочался Хозяин, не в силах прийти в себя от удара мальчишки в последнем костюме Флэша. А Химера инстинктивно отползала назад и в сторону, глядя, как чёрные доспехи облекаются изумрудным сиянием — и Бэтмен встаёт. Сперва тяжело, вымученно упираясь кулаком в землю, поднимая себя на одно колено. Потом — всё легче и свободнее, пока не выпрямился во весь рост — мощный, непокорный, непобеждённый…       Рика даже не пыталась представлять, что именно он сейчас сотворит силой кольца Зелёного Фонаря. И правильно делала. Потому что действительность повергла бы в прах все её нелепые, детские предположения.       Потому что Брюс с силой ударил себя кулаком в грудь.       И склонил голову.       А за его спиной начал расходиться светящийся изумрудно-зелёный туман. И в этом тумане вставали призрачные фигуры.       Их были десятки. Сотни. Химера перестала вглядываться, когда счёт пошёл на тысячи. Это были мужчины и женщины, дети и старики, люди и не только — полупрозрачные, разных оттенков зелёного, но с вполне отчётливыми и узнаваемыми чертами. Рика с изумлением видела знакомые лица: там были Тони Старк и Лекс Лютор, Оливер Куин и Азазель, Селина Кайл и Джон Константин — герои, антигерои, злодеи и простые обыватели, все вперемешку.       Все те, кто погиб от руки Хозяина или по его приказу.       Из плотных зелёных рядов вышел сухопарый пожилой мужчина с высоким лбом и тонкими усиками над верхней губой. И пусть ливрею дворецкого на нём заменяла армейская разгрузка, это никак не повлияло на изящество и достоинство, с которыми он поклонился своему хозяину. А потом мужчина повернулся к бывшему Супермену, который уже успел кое-как подняться на ноги, — и окрест разнёсся чеканный голос Альфреда Пенниуорта:       — Я в вас разочарован, мистер Кент.       И в этот момент Бэтмен повелительно взмахнул рукой, указывая на врага — будто предводитель своему войску. И оно, это зелёное войско, призрачной лавиной устремилось вперёд, а пение боевых рогов ему заменял безумный хохот готэмского клоуна, бежавшего первым — и когда-то убитого первым. Лавина захлестнула бывшего Супермена, погребла под собой — и из-под неё вырвался лишь дикий, исполненный муки и ужаса вопль.       А потом стало тихо.