Книга Химеры

      Крок вылупился на третий день.       Ему пришлось оборудовать спальное место на полу, из кучи одеял и матрасов, потому что эта могучая туша ростом в два с половиной метра не помещалась ни на одной койке. Чешуйчатая кожа, кинжально острые когти, пасть, полная игольчатых зубов, — и человеческий разум, до сих пор светившийся в жёлтых глазах на получеловеческом-полурептильном лице. Тем не менее Крок беспрекословно слушался своих вожаков — а Химере радовался, как щенок, помня, как она с ним разговаривала во время линьки.       Пожалуй, вот этот точно считает меня кем-то вроде матери…       Крок был слишком большим, чтобы играть в тот же футбол вместе со всеми, зато с удовольствием включился в новую забаву, которой Химера с попустительства Бэтмена заменила часть тренировок команды. Это была смесь пряток и догонялок: Рика и Крок прятались в разных местах специально оборудованной полосы препятствий, а остальные пытались их найти. Но найти было мало: ты попробуй догнать и запятнать — девочку на механических ногах, прошедшую тренировку Мистик и Логана, и разумного человека-ящера, который с наслаждением испытывал свои новые силы.       Рика упорно завоёвывала расположение обитателей домика — в том числе и тем, что не стремилась стать своей до мозга костей: понимала, что это было невозможно. Но — это ничуть не мешало ей заплетать косички Айви, отрабатывать приёмы кунфу со Скорпионом, становиться «тренировочным манекеном» для жадного и острого ума Загадочника, который уже достал остальных своими ребусами… С Бэйном Рика играла в шахматы, но даже уроки Ксавье не помогали ей выигрывать хотя бы две партии из пяти. А Носорог, хоть и толстокожий, оказался внезапным любителем музыки — и требовал от новоявленной Венди не только сказок, но и песен.       Сказки же любили все. Каждый вечер перед отбоем Рика рассказывала всё новые и новые истории, мысленно благодаря век Интернета, в котором она жила у себя на Земле. В час сказок девочке благоволил даже Колёсник, в обычное время всё ещё скептически сторонившийся новенькой. И она с удивлением понимала, что очень многое из того, что звучало в её рассказах, не было для него чем-то новым: скорее, хорошо забытым старым, как будто он всё это где-то уже слышал. Другое дело, что Колёсник не умел так хорошо рассказывать — да и не стремился, честно говоря. Но ему явно нравилось важно поддакивать и кивать с видом эксперта, порой вставляя очень дельные комментарии в ткань повествования.       Что до двух вожаков — к исходу первой недели Рика поняла, что у неё появилась проблема. Какими бы ни были теперешние силы парнишек, как бы они ни выглядели, а гормоны в подростковых телах по-прежнему играли. Айви для них обоих была явно младшей сестрёнкой, а вот новенькая симпатичная девчонка, да ещё и чуть постарше, сильная и ладная…       Джокер и Бесцветный явно вознамерились устроить настоящую битву «за самку». Ни о какой пылкой влюблённости речи не шло, и Рика даже не могла понять, в какой степени кому из них она нравится как девочка, а в какой оба просто не хотят уступать сопернику. Но их попытки её впечатлить и всё нараставшее противостояние начинали серьёзно мешать.       Химера пыталась их увещевать, но распетушившиеся юнцы, почуявшие свою силу, её не слушали. В конце концов, она была лишь призом — а кто станет слушать приз? В итоге, уставшая от постоянных попыток примирить и утихомирить двух упрямцев, не желая доводить дело до сверкания ножей и магических импульсов, Рика в сердцах и довольно резко предложила себя им обоим, по очереди, — лишь бы прекратили глупостями заниматься. Вот только их реакция была совершенно не такой, как она ожидала.       Вожаки переглянулись, и у них закаменели скулы.       — Вот уж нет, — твёрдо выговорил Бесцветный, скрещивая руки на груди. — Если тебе всё равно, кто из нас, — так уж лучше, чтобы никто.       — Узлом завяжем, если надо, — ухмыльнулся Джокер, чуть сгорбившись и пригнувшись, руки в карманы, сверкая глазами из-под прядей зелёных волос, падавших на лицо. — Не надо думать о нас хуже, чем мы есть, Венди.       — Извините…       Девочка смущённо потёрла ладонью лоб. Злость, с которой она выдала обоим свою краткую пылкую отповедь, схлынула, оставляя после себя внезапную усталость и стыд за проявленную циничность.       — Забей, ты права, — отмахнулся Джокер. — Это мы… того. Не дело это. Команде мешает. Что-то мы заигрались.       — Заигрались, — эхом откликнулся Бесцветный, и оба вожака впервые за эти несколько дней посмотрели друг другу в глаза без вызова. А после секундного колебания — пожали руки.       После этого конфликт был исчерпан. И это был ещё один момент, о котором Химера рассказала Бэтмену, только когда всё уже благополучно завершилось.       Ей никто не запрещал ходить к Брюсу хоть каждый день: все прекрасно знали, что приставил её к команде именно он. Про него и отношение к нему говорили открыто, с явным презрением и неприязнью, а то и просто детской обидой, но докладывать о том, как идут дела, Рике не препятствовали. Другое дело, что девочка нутром чуяла, о чём говорить не стоит… И каждый раз, возвращаясь после визита к «высокому начальству», ловила на себе испытующий взгляд Колёсника. Который каждый раз довольно улыбался и разворачивал коляску к ней спиной, начиная заниматься своими делами — а вовсе не подзывая кого-то из вожаков.       Значит, пока я всё делаю правильно…       Но в один прекрасный день Химера ворвалась в кабинет к Бэтмену, распахнув дверь чуть ли не с ноги и кипя от возмущения. И, видят все боги этого измотанного, изношенного, истёртого мира — у неё были для этого все причины!              — Какого чёрта, Брюс?!       Тот оторвался от каких-то донесений и взглянул на девочку спокойными усталыми глазами:       — У тебя что-то случилось, Химера?       Но одного взгляда оказалось недостаточно, чтобы утихомирить её гнев. Рика сжала кулаки, еле удерживаясь, чтобы не грохнуть ими по столу. Глаза её метали молнии.       — Почему ты мне не сказал, Брюс?! Почему ты мне не сказал, что вместе с ребятами учился твой сын Дерек?!       Спокойствие на лице Бэтмена немедленно превратилось в бесстрастность.        — Потому что это несущественно, — ровным голосом проговорил он, бестрепетно выдерживая яростный взгляд Химеры.       — Несущественно?! Это был твой сын, Брюс! И он то ли пропал, то ли погиб, а об этом никто не говорит и даже не вспоминает?!       Бэтмен откинулся на спинку стула, при этом всё же не расслабляя спину, и потёр переносицу.       — Несчастный случай. Всегда происходит какой-то несчастный случай, Рика, тот или иной. Мне не спасти его, как не спасти Альфреда. Я понадеялся, что хотя бы среди них… Хотя нет. Я уже не надеялся. Так легче, когда происходит то, что должно произойти. Видимо, какие-то реперные точки всё же неминуемы.       И вся ярость куда-то делась, как будто тот пузырь, в котором она кипела и бурлила, прокололи длинной и тонкой иглой.       — Боже, Брюс… — Девочка порывисто шагнула вперёд, прижимая руки к груди. — Они толком мне ничего не объяснили, только то, что он жил с ними ещё при Джин, а потом…       — Несчастный случай, — ровно и твёрдо перебил её Бэтмен. — Для твоего задания это абсолютно не важно.       И при взгляде в это непроницаемое лицо Рику осенила ужасная мысль.       Он не помнит, что случилось! Вернее… он запретил себе помнить. Всё, это последний круг, больше ничто не повернётся вспять, он никогда не увидит своего сына ни живым, ни мёртвым, ни умирающим — разве что во снах… Поэтому и запретил себе помнить. Чтобы сосредоточить все силы на победе над Хозяином. Великие духи Африки, Брюс… Как ты ещё не поседел?!       Первичный порыв угас, будто натолкнувшись на гранитную стену, но Рика всё же обогнула стол, подошла к Брюсу — не совсем сзади, сзади-сбоку — и, чуть помедлив, обняла его за шею. Гранитная стена обрела человеческий облик: ни один мускул не дрогнул под её руками, твёрдая плоть под простой грубой тканью казалась доспехом. Но через десяток ударов сердца каменная статуя всё же дрогнула — и широкая ладонь накрыла девочке предплечье, скупым жестом благодаря за внезапную ласку и сочувствие. И когда Бэтмен заговорил, его голос снова был спокойным и усталым, но не тусклым и не лишённым жизни:       — Ты что-нибудь ещё хочешь мне рассказать, Химера, или ты бежала сюда только ради этого?       Рика принуждённо рассмеялась и разомкнула объятие. Вскоре она уже сидела в кресле для посетителей и привычно отчитывалась, интуитивно дозируя информацию.       — После конфликта вожаков я окончательно стала для всех Венди. И своя, и не своя, но при мне уже не стесняются соблюдать какие-то традиции, которых я ещё не видела в открытую. Это помимо того списка правил поведения, который мне выкатили в первый же день.       Они кладут на свободную постель какие-то лакомства, ценные для них предметы, свёрнутые записки, но я тебе об этом не расскажу, Брюс… Потому что теперь я знаю, что это была кровать Дерека.       — Бесцветный не особо говорит о том, что помнит обо мне и о моём мире. Точнее, вообще не говорит, даже мне. Ему нравится быть именно Бесцветным, а не Дэмиеном Дарком.       А ещё он совершенно не собирается умирать. В общем-то, никто из них этого не хочет. Знают, что могут, но… Они почувствовали вкус к жизни. Возможно, ты будешь винить меня за это, а не хвалить. Но я обещала сделать всё, что в моих силах, чтобы они выжили.       — Тебе надо прийти к ним, Брюс. Поговорить. Они считают, что ты их бросил. Знаешь, Джокер принял меня не потому, что я такая распрекрасная, а потому, что я посмела критиковать тебя и твои подходы. Такое отношение к командиру — это неправильно.       Я знаю, что тебя мучает совесть, Брюс. Из-за того, что ты с ними сделал. Из-за того, что тебе придётся послать их на смерть — как и многих других и до этого, и сейчас. Ты истерзан, Брюс. Этой борьбой, постоянными попытками всё изменить, постоянными временными петлями. Но это последний виток. Нужно всё сделать правильно — или хотя бы постараться. Ты не должен бояться смотреть в глаза этим детям… Хотя бы потому, что они до сих пор считают тебя отчасти своим отцом.       Когда девочка закончила говорить, Брюс вздохнул и прижал подушечки пальцев к внутренним уголкам глаз.       — Вероятно, ты права. Пусть они меня не любят, но мне должны хотя бы верить. А командир, которого презирают, — чертовски скверный командир. Не думал, что для них было так важно моё присутствие рядом, но… Как бы так обставить мой визит, чтобы для них это не выглядело, как пафосное явление свыше или нарочитая инспекция?       — Я что-нибудь придумаю! — горячо сказала Химера. — Поговорю с Айви, она-то уж точно будет рада, если ты придёшь. И с Носорогом. Он, мне кажется, понимает, почему ты отстранился, хоть и тоже обижается, как все. Вот, казалось бы, в ком нельзя подозревать тонкую душевную организацию…       …Мигнуло.       Исчез кабинет, исчезло кресло, в котором сидела девочка, исчез стол напротив и Бэтмен за этим столом. Она как будто смотрела вниз с высоты птичьего полёта — и видела бурую степь, припорошённую пылью. Посреди этой степи был виден старенький, потрёпанный, но всё ещё крепкий и надёжный трейлер с прицепом. А рядом с трейлером стоял человек.       Земля рванулась Рике навстречу, увеличивая масштаб картинки и позволяя разглядеть человека поподробнее. У него были широченные плечи, бугрившиеся мышцами, и мощные, перевитые вздувшимися жилами руки. Он был одет в коричневые штаны солдатского покроя и бывшую раньше белой майку без рукавов, открывавшую волосатую грудь. Да и сам он был весь волосат, и грязно-серая седина покрывала и косматую голову, и топорщившиеся баки. Что-то ещё было не так с его кистями рук, и с ногами, и с тем, как он стоял, но к этому Рика уже не приглядывалась.       Потому что с ужасом узнала в этом человеке Логана.       Ещё более приземистого, чем она знала, покрытого шрамами, старика Логана.       Он рывком выпустил когти на обеих руках, запрокидывая голову к небу, и яростно закричал, а кровь струилась по его пальцам, останавливаясь далеко не так быстро, как должна была требовать регенерация.       А потом Рику как будто что-то дёрнуло за пояс, земля стала резко отдаляться — и вот она уже снова сидела в кресле, хватая ртом воздух, и Брюс Уэйн смотрел на неё через стол странным, остановившимся взглядом.       — Ты… видела?       И он тоже?!       — Да… — просипела Химера. — Что… что это было?       Внезапно распахнулась дверь, и на пороге возникла Джин Грэй — бледная, с растрепавшимися волосами и искусанными губами, прижимающая тонкие пальцы к вискам. Бэтмен поднялся с места, немедленно овладевая собой.       — Что, Джин?       Телепатка обвела их обоих безумным взглядом, в котором ещё плескались отголоски невероятной боли, которую она только что пережила.       — Чарльз… Чарльз и Логан. Они вместе. Я знаю, где они прятались всё это время… Мне показали. И они вышли из укрытия, Брюс. Они идут сюда. К нам.       Глаза Брюса Уэйна вспыхнули холодным серым огнём.       — Передай в моторное отделение, пусть заводят главные двигатели. Подготовить остров к полёту.       Джин ахнула.       — Но Брюс, как же наша защита?..       — Да, я знаю, что нас могут засечь и это опасно, — перебил её Бэтмен. — Но необходимо. Если о том, что Ксавье раскрылся, узнали мы, то может узнать и кто-то другой. Я не допущу, чтобы он попал в руки Хозяина!       Ксавье… И Логан. О которых никто не слышал вот уже столько временных витков. И они раскрылись и идут сюда. Значит ли это, что… Да, значит. Это — последний раз. Мы должны победить. Поэтому нам нужны все силы.       Бэтмен провёл рукой по лицу, от лба до подбородка, будто смахивая паутину усталости, и Химера увидела в его глазах то самое выражение, которое часто появлялось при разговоре с ней. Радостное оживление от того, что произошло нечто новое, не повторявшееся в бесконечных временных петлях, — оживление, на сей раз смешанное с яростным азартом. И когда он заговорил, в его голосе девочке послышалось пение боевых рогов.       — Передай мой приказ в моторное, Джин. Мы идём к ним.