Без сил

      Человечек рассматривал Мону благоговейным взглядом. Он ничего не говорил, только разглядывал её, как самое что ни на есть чудо. Уши у него дрожали то ли от волнения, то ли от неописуемой радости. Маленькими ручками он хватался за края своей одежды — грязной, испытанной временем серой наволочки. Возможно, когда-то она была белой. Наконец человечек заговорил, но, что странно, обратился не к Моне:       — Добби не может поверить! — пропищал он пронзительно. — У сэра Гарри Поттера такая чудесная сестра! — человечек начал тереть глаза руками.       «Он что, разрыдался?» — ошеломленно подумала Мона, глядя на непонятное существо, утирающее слёзы.       Девочка сглотнула ком в горле. Такого ей ещё видеть не приходилось! Было жутко неловко наблюдать за тем, как существо содрогается то ли в печальных, то ли в радостных рыданиях. Хотелось прекратить всё это. Перестать быть невольным зрителем.       Надо было что-то сказать. Например, попросить Гарри больше не шуметь. Или не позволять делать это их незваному гостю. А затем убраться отсюда поскорее. Она чувствовала: стоит ещё чуть-чуть повременить и сюда нагрянет тётка.       — Гарри, — тихо позвала она брата. Он перевёл взгляд с Добби на неё. Такой же удивлённый. — А…а это кто? — вместо просьбы она задала уместный, но не совсем нужный в данный момент вопрос.              Гарри быстро замотал головой, всем видом показывая, что лучше бы она ничего не говорила. Существо затихло и прислушалось к ним. Но Мона и Гарри старались не издавать ни звука, будто их тут и нет. Чем это могло помочь — девочка не знала.              — Это такая честь! Добби так рад познакомиться с сестрой Гарри Поттера! — человечек подбежал на тощих ножках к Моне и упал ей в ноги. Пропищал ещё что-то.       Девочка встретилась с Гарри глазами. Они будто говорили: стой смирно и ничего не делай! В любой другой бы ситуации она бы так и поступила. Но сейчас нужно было идти вниз, да поскорее. Не то Дурсли почуяли бы неладное, а проблем от них ей не хотелось уж никак.       — Добби, послушайте. Нам с Гарри сейчас очень, — начала девочка осторожно, добившись внимания больших глаз, — некогда. У нас в доме важные гости и мне уже нужно идти к ним.              Добби снова встал на ноги.              — Домовой эльф Добби будет рад помочь! — не скрывая своего восторга, он часто задышал.       — Нет-нет! Помощи никакой не нужно!               Эти слова сильно опечалили Добби и, повернувшись к Гарри, он дрожащим голосом спросил:       — Сэру Гарри Поттеру не нужна помощь? — а затем ощутимо стукнул себя по лбу. — Добби так виноват, что подумал, будто сэр нуждается в помощи.              Гарри вскочил с кровати.              — Иди вниз. Я с ним разберусь.              Мона, взглянув ещё раз на плачущего домовика, послушалась.              Дурсли с Мэйсонами за это время перешли в гостиную и теперь дружно ждали, пока заварится чай. Когда девочка только показалась внизу, то словила многозначительные взгляды Вернона и Петуньи. Благо, её никто не спросил, почему она так долго закрывала злосчастное окно.              Никаких повторных громких ударов больше никто не слышал, и Мона задалась вопросом: «Что же Гарри сделал с этим эльфом-домовиком?»              Подходило время всем пить чай, а Вернону пытаться строить диалог о дрелях, когда тётка позвала девочку помогать с тортом.              Зайдя на кухню, Мона увидела большущее, украшенное кремом чудо. Ей предстояло его нарезать и разложить по тарелкам. Собственно, их также требовалось подать гостям. Пока Петунья разливала чай и поочередно относила его в гостиную, девочка подготовила тарелки и приборы, чтобы потом побыстрее со всем расправиться. Взяв нож, она повернулась к торту. Но он исчез. На столе было только одинокое пустое блюдо.              «Что это ещё за фокусы?»              Из прихожей до неё донесся жалобный голос Гарри. Он умолял Добби о чём-то. Мона вылетела из кухни и увидела многообещающую картину: торт парил под потолком, эльф сидел на шкафу для верхней одежды, а Гарри нервно заламывал пальцы.              — Добби придется на это пойти, сэр. Ради вашей безопасности, — пропищал эльф, сострадательно посмотрев на Гарри. Торт рухнул на пол и крем моментально разлетелся, заляпав всё, что можно и нельзя. В том числе и Мону с Гарри.       Девочка, рассерженная поступком Добби, быстро перевела взгляд на него, позабыв про испачканное платье. Однако, как только она на него уставилась, он исчез. Во время его «пропажи» в прихожей раздался громкий свист, будто от хлыста. Мона удивленно глядела на место, где ещё секунду ранее был эльф.       Не прошло и минуты, как из гостиной выскочили Дурсли. Вероятнее всего, за ними порывались пойти и Мэйсоны, но были отвлечены искусным визгом Дадли, с просьбой рассказать ему о знакомстве с его отцом.       — Это что такое, я тебя спрашиваю?! — Мона перестала прислушиваться к происходящему в гостиной и вернулась в суровую реальность: Вернон вцепился Гарри в плечи и злобно гремел у того над ухом. — Ты чего молчишь?       — Я-я не…              Мона видела, как Гарри трясся под натиском Вернона. От суровой расправы его спас только громкий крик, судя по всему, принадлежавший миссис Мэйсон. Она же и выбежала в прихожую и, оттолкнув стоящую на дороге Мону, помчалась прочь из дома. Громкий хлопок двери, казалось, ознаменовал начало конца.              За ней же вылетел и супруг. Однако у самой двери он внезапно остановился и хмуро, несколько разочарованно, произнёс:              — Моя жена боится птиц всех цветов и видов! И не надо мне объяснять, что здесь произошло! — он обвел рукой весь кремовый кошмар. — Никакой сделки!       После этих слов он вышел. Спустя несколько секунд послышался двигатель заводящейся машины — Мэйсоны уехали. Гробовая тишина длилась недолго: из гостиной примчался Дадли, держа в руках развернутое письмо. Вернон вырвал его у него из рук и начал вчитываться, скользя по строчкам выпученными глазами.       — Ты почему не сказал нам, что тебе запрещено колдовать? — вопросил он у Гарри, что пытался слиться со стеной любым образом.              Мона уже ринулась помочь ему, сама не зная как, но перед ней вдруг появилось ведро с водой, а в руки была вручена швабра. Петунья глядела на неё с неприкрытой яростью.                     ***       На следующий день Мона проснулась с головной болью: она полночи пыталась утешить Гарри, пока в итоге не бросила это дело, когда он сквозь слёзы проговорил, чтобы она его не трогала. Что ж, это был его выбор.       Сев на кровати, девочка посмотрела на брата. Он спал, скрючившись в, казалось, неудобной позе. Вчера Вернон знатно потрепал ему нервы: отобрал чемодан с волшебными принадлежностями и закрыл его на замок в чулане — бывшей «комнате» Гарри. Но Мона думала, что причиной ночной истерики мог стать и ещё один факт.       Добби, этот совсем уж по-особенному помогающий эльф, предоставил все письма, предназначавшиеся Гарри.       «Подумать только! Он их крал!» — громкое возмущение из-за поступка эльфа звенело у Моны в голове.       Как смог рассказать ей Гарри и как она сама поняла, брат сначала даже обрадовался тому, что про него всё-таки не забыли. А затем ужасно огорчился: писем было много и последние из них его крайне опечалили. Гермиона с Роном хоть и продолжали интересоваться, как он сам, но послания были не длинными, как раньше, а короткими и сухими. Для себя Гарри решил одно — они разозлились на него за то, что он так долго никому не отвечал. На вопрос Моны, почему они тогда вовсе не перестали ему писать, он говорил:       — Они оба из хороших семей и боятся показаться невежливыми…       Гарри убедил себя в том, что перестал им быть интересен. И Гермионе, и Рону, и даже Хагриду, чей корявый почерк иногда мелькал среди других.       Мона тихо встала с кровати и прошла к окну: лёгкий утренний ветерок ласково обдувал лицо. Поглядев чуток на летний пейзаж, девочка склонилась к столу. Раскиданные письма создавали хаос — ей захотелось поскорее его убрать.       Наводила порядок, а попутно в голове крутились шестеренки. Вспоминался сбивчивый рассказ Гарри. О том, как он подскочил на кровати от появления Добби, о том, как тот говорил ему не возвращаться в Хогвартс, что будет безопаснее здесь, а там его ждет беда. Гарри отказывался.       Мона не могла понять: почему нельзя было просто согласиться с эльфом, а потом сделать по-своему? Не узнает же он потом о лжи?       Или эльф стал бы следить?       «А как он вообще узнал, где мы живём?» — задалась справедливым вопросом Мона.       Но потом сама же на него и ответила, стоило повернуться на неожиданно ухнувшую Буклю. Наверное, эльфы-домовики так же, как и совы, могли находить нужных людей. Вот только кто послал Добби к ним?       — Тебе вчера не повезло. Никто не выпустил, — тихо обратилась девочка к настороженной сове.               Мона не смогла удержаться: подошла ближе к клетке и через прутья просунула палец, чтобы погладить перья. Букля её укусила.              — А ты не меняешься, — потирая заболевшее место, ответила она на взгляд совы, — хотя ты давно меня не кусала.              Поразмышлять об этом дальше ей помешало копошение на кровати Гарри. Он проснулся и теперь пытался выбраться из перекрученного ночью одеяла. Ему это удалось, и Гарри недовольным взглядом обвел комнату. Посмотрел на Мону, что поспешила пожелать ему доброго утра, и хмыкнул:              — Зная, что меня ждёт сегодня, то вообще — отличное, — он имел в виду Дурслей.       — Гарри! Перестань! — девочка подошла к нему и присела рядом. — Они посердятся, посердятся, а потом перестанут. И вообще, как будто в первый раз такое происходит, — тут она на мгновение замолчала, а потом, подумав стоит ли это говорить, продолжила, — знаешь, а Петунья мне недавно предложила снова пойти на кружок.              — И что? Думаешь, они мне так же вещи отдадут? Тогда лучше сегодня, а не через месяцы, — съязвил Гарри.              — Нет, — не обратив внимания на его выпад, Мона спокойно ответила, — это я к тому, что рано или поздно всё ты получишь. Тем более, тебе в Хогвартс нужно, а они побоятся как-то этому помешать после визита Хагрида, — воспоминание о великане откликнулось в груди неоднозначностью, но, казалось, Гарри это удовлетворило и он успокоился. Вероятнее всего, задумался о друге.               Тем не менее день для всех проходил в напряжении и ожидании взрыва. За завтраком ни Вернон, ни Петунья не вспомнили о вчерашнем инциденте. Только хмуро глядели в свои тарелки и мастерски игнорировали Дадли, что предвкушал прогулку с давним приятелем и делился этим со всеми желающими и не очень. Последних было очевидное большинство.              Мона ощутила эту недосказанность, осевшую за столом утром, потому и ходила после вся встревоженная и готовая в любой момент быть свидетелем развязки истории. А она, как назло, всё не норовила случится.              Только готовясь ко сну вечером, к ней пришло осознание — что-то произойдёт. И оно будет очень не хорошим развитием их ситуации. Даже не так! Их — её — жизни!              Сквозь дрёму она услышала стук. Он повторился — Мона, недовольно бурча, повернулась на другой бок. Затем заскрипел пол.              «Гарри встал», — мысль не позволила ей уснуть снова. Она прислушалась.              Вот он прошел к столу. Вероятнее всего, потянулся вверх так, чтобы достать до оконной ручки и впустить прохладный ночной воздух. Девочка поправила одеяло и, уже было отыскала удобное положение для сна, как послышался голос, а затем ещё один. И ни тот, ни другой не принадлежал её брату.              Мона спохватилась: сначала, стараясь не привлекать внимания, повернулась и взглянула на профиль Гарри. Он не говорил, только отрицательно качал головой.              — Брось, Гарри. Всё будет хорошо. И Мона может отправится с нами, если захочет, — что это ещё за странные предложения?! Никуда она «отправляться» не собирается! И Гарри тоже!       Не пойми откуда взявшийся свет заполонил комнату: Мона зажмурилась, а затем, когда снова наступила приятная глазам темнота, наконец спросила:       — Гарри, что происходит? — он посмотрел на неё немигающим взглядом и не ответил. Вместо этого задал, как ей показалось, простой вопрос.              — Когда я уйду от Дурслей, ты пойдёшь со мной?              Она, ни на мгновение не задумавшись над тем, что совсем недавно Гарри предлагали отправиться куда-то, уверила его:              — Конечно! — кивок подтверждал её слова.       Гарри улыбнулся ей, а затем посмотрел в окно. Зачем-то рассказал о том, где Вернон запер его вещи. Мона недоуменно наблюдала за тем, как в комнату через окно пролез высокий, по сравнению с её братом, мальчик. Скорее, даже уже юноша. Он оперся одной ногой на стол, а затем спрыгнул с него. Гарри тотчас оповестил его, что Дурсли спят чутко и надо быть тише.       — Не переживай! — с этим обнадеживающим ответом юноши в комнату пробрался ещё один. Такой же. Где-то она их точно видела.              Заметив настороженную Мону, они отсалютовали ей и направились к двери.              «Они пошли за вещами Гарри? Кто это вообще такие?»              Будто предугадав её последний вопрос, Гарри назвал их имена — Фред и Джордж Уизли, а затем указал рукой в окно, откуда на Мону смотрело улыбчивое лицо.              — А я Рон, — не дав Гарри представить его, судя по всему, младший из Уизли сделал это сам. А затем сказал, — а почему ты не собираешься? Или эти маглы и твои вещи забрали?              — Н-нет, — запнувшись, ответила девочка, — не забирали.              — Ну, тогда собирайся. Времени у нас не вечность, — при этих словах голова Рона Уизли исчезла для глаз Моны. Девочка после незамедлительно посмотрела на Гарри. На её лице был немой вопрос: им можно доверять? Гарри кивнул.              «А как же Дурсли? А Клео с Агатой? Я же встретиться с ними договорилась! — закидывая в сумку вещи — благо, она была не маленькой — Мона пыталась справиться с рядом переживаний. — Но я же не на месяц к ним отправляюсь! На неделю максимум. И то за эту неделю Петунья меня съест!»              Ещё у Моны в голове крутился важный вопрос: как же они доберутся до дома Уизли? Она так и не осмелилась взглянуть в окно по-нормальному. Рон больше не показывался, а Гарри, усевшись прямо на столе, заслонил собой весь возможный вид. Они разговаривали. Краем уха, девочка услыхала, как Гарри жаловался своему другу на Добби. Что Рон отвечал ему на это, Мона разобрать не смогла.              Как только её сумка стала похожа на хорошо набитую пухом мягкую игрушку, вернулись Уизли-старшие. Они тащили чемодан, наполненный всякого рода волшебными вещами. С торжественным видом отдали Гарри его палочку и полезли через окно. Мона подошла к брату и указала ему на клетку с совой. Гарри чуть про неё не забыл!              А затем пришло время изумления и страха. Первое было вызвано осознанием, на чём братья Уизли приехали. Точнее сказать, прилетели. Моне предстал голубой фордик, парящий в воздухе на уровне второго этажа. Ей подал руку кто-то из близнецов (только при лунном свете она смогла разобрать, что никаких отличий у старших братьев Рона не было) и помог забраться внутрь салона старого автомобиля.              Когда Мона преодолевала огромное, как ей казалось, расстояние между летающим средством передвижения и подоконником, у неё сперло дыхание. Она, подобно всем людям, боящимся высоты, посмотрела вниз. Земля была такой далёкой, а она была так высоко. В тот момент Мона поняла — никогда ей не стать рядом с Гарри на тренировке по квиддичу.              Справиться со страхом ей помогла ободряющая улыбка — как она узнала позже — Фреда. А также громкий кашель Вернона, раздавшийся из соседнего окна.              Уже, когда Мона сидела в машине между пустой птичьей клеткой и Гарри, она услышала крик проснувшегося Дурсля. Он клял сову. В след его проклятьям недавно освобожденная Букля ухнула сильнее. Мона подумала, что этой ночью она была куда более радостной, чем все остальные.              — Ну что? Все готовы? — спросил один из близнецов. Его братья и Гарри дружно ответили «да». Мона промолчала. — Тогда вперед!       Он нажал на педаль: автомобиль, пару раз сверкнув фарами (тут девочка поняла, откуда появлялся внезапный свет), рванул с места. Они поднялись вверх. Поборов страх, Мона поддалась соблазну и взглянула вниз. Дом теперь казался маленьким, а Дурсли, выглядывающие из окна, безобидными.       Сердце беспокойно стучало. ***       Дом Уизли, точнее, как они попросили его называть — «Нора», произвел на Мону не абы какое впечатление: она не сдержала изумленного вздоха, стоило ей увидеть странную и на первый раз, и на десятый, постройку. Этажи, словно стопка книг, накладывались друг на друга. Несимметрично, без какого-либо предварительного плана. Казалось, вот-вот и всё упадёт, разрушится прямо на глазах. А затем соберется вновь. Не зря же жители так называемой «Норы» волшебники?       — О чём задумалась? — от дальнейшего повторного разглядывания дома её отвлекли. Мона повернула голову в сторону рыжеволосой девочки, что встала с ней рядом, под дубом.              — Да так, ни о чём, — Джинни только вопросительно выгнула бровь, но докучать не стала. Она уселась под деревом и, уловив недоумевающий взгляд Моны, похлопала рядом.              Приглашение было принято. Они молчали и осматривали окрестности. Мона — изучала. А Джинни, как показалось девочке, пыталась найти интересную тему для обсуждения.              Утром, когда они только встретились, Мона вдруг осознала, что это та самая поклонница её брата, с которой она говорила на вокзале Кингс-Кросс. Никаких положительных эмоций это не вызвало. Только наоборот: увидев, как Джинни теряется перед Гарри и что-то неловко шепчет, в душе поднялось раздражение. И оно не спешило заканчиваться.              Не сказать, что она ей настолько не понравилась. В отсутствие Гарри Джинни вела себя куда более непринужденно. Смеялась, щебетала о чём-то веселом и заставляла волей-неволей улыбаться. Но как только он появлялся рядом, девочка стеснялась и замолкала.              «То этот эльф постоянно повторял «сэр Гарри Поттер — сэр Гарри Поттер», то эта теперь… относится к нему так, будто он пуп Земли! Хорошо, что хоть остальные Уизли так себя не ведут!»              — Так что, ты всё же решила, на какой факультет будешь поступать? — найдя интересную тему для разговора, Джинни придала своему голосу вопрошающие интонации. — И не говори мне снова, что здесь нельзя знать заранее! Мне, впрочем, как и тебе, только Гриффиндор и светит!              Мона планировала ответить односложно: считала, что пробормотать название факультета и дальше замолчать — вполне сойдёт для поддержания разговора. Но последняя фраза Джинни её заинтересовала. Даже встревожила!              — И почему мне, — акцент поставила на последнее слово, — только Гриффиндор и светит?       Улыбка Джинни растаяла. Она смутилась и отвела от лица Моны взгляд. Ногтём поскребла кору дерева. Видимо, пыталась придумать ответ.       — Ну-у, знаешь, — начала она, затягивая, — ты только ничего не подумай. Просто папа рассказывал, что все Поттеры всегда поступали на Гриффиндор. Исключения были редкими, — кусок коры она всё же добыла и теперь крутила его в руках, продолжая говорить, — и ты вряд ли станешь одним из них. Гарри же не стал, — припечатала Джинни и выкинула кору куда-то себе за спину.              Мона ничего не ответила, только кивнула и задумалась: младшая Уизли, да и все остальные, очевидно, знали многое. И, возможно, кто-то с радостью бы её просветил в некоторых вопросах. Особенно в тех, ответов на которые Мона так и не смогла добиться от Гарри.              — Джинни, — та заинтересованно посмотрела на неё. Улыбка на веснушчатом лице предвкушала долгий и насыщенный разговор. Правда, когда Мона задала свой первый вопрос, она куда-то внезапно пропала: — Джинни, скажи, кто такой Лорд Волдеморт? ***       Солнце медленно, но верно садилось за горизонт. Пропадало на целую ночь! Наверное, так можно было сказать и про её боль, что уже чуть ли не вся осела в одном из уголков души. Но маленький кусок горечи остался и продолжал холодеть на сердце, принося крайне отчетливое желание разрыдаться. Что ж, навык сдерживаться был приобретен давно, а лить слёзы — только опечалиться сильнее. Не заслуживает он этого!       Мона не могла поверить: ей нагло наврали, а затем и использовали. Ещё и наплели всякой чуши про родителей! Нет, в том, что они были отважными и яркими представителями своего факультета — сомнений не было. Однако он обманул. Долго водил вокруг да около, а Мона и не догадалась! И ведь никогда бы не рассказал! Только продолжил до того момента, пока та не перестала быть полезной. А затем…впрочем и так её оставил, никак не предупредив.       К вечеру из головы так и не ушли испуганные глаза Джинни и её тихий упрек: «Нельзя называть его по имени!»       Для себя Мона решила одно — плохой человек ей не нужен, как и она ему тоже. А узнать всякой интересной всячины она может и от других волшебников: теперь возможности было хоть отбавляй!       «И нечего даже в мыслях заикаться о нём! Должно быть противно только от одного упоминания! — Мона поставила точку в своём — пока что не результативном — анализе. — Мне нужно просто отвлечься. Да, точно нужно»       — Миссис Уизли, может, мне вам всё же помочь? — мать семейства, добродушно принявшего их в свой дом, всё отказывалась от помощи Моны. А той было ужасно неловко! Не могла она просто сидеть и ничего не делать, пока Джинни с матерью носились по кухне.              — Ну что ты, дорогая, — с этими словами женщина взмахнула палочкой и новая порция грязных тарелок опустилась в раковину. Зажурчала вода и мочалки самостоятельно начали натирать посуду, — и я же уже тебе говорила — называй меня Молли.              Мона кивнула и наморщила лоб: у неё побаливала голова. Наверное, с тех пор, как прошло несколько часов пребывания в «Норе», а сейчас боль только усилилась. Было ли это связано с рассказом Джинни, думать даже не хотелось.              К слову, о ней. Младшая Уизли стояла возле уже перемытых магией тарелок и, уже самостоятельно, натирала их полотенцем.              — Жду не дождусь, когда получу палочку, — тихое бурчание Джинни донеслось до Моны, когда на мгновение в раковине затихла вода, — и вот это вот всё делать бы не пришлось.              — Джинни!              — Я поняла, мам!       Короткий диалог показался Моне таким… домашним? Да и весь вечер можно было так охарактеризовать: они ужинали на улице, за большим столом. Близнецы весь вечер драконили Перси. Как объяснила Джинни, он был хоть и не самым старшим братом в семье, но уж точно самым заносчивым. Рон пытался спасти Гарри от участи отвечать на сотни вопросов от Артура Уизли — главы большого семейства. Молли Уизли помогала в этом: долго причитала о том, что ребёнку надо поесть. Джинни рассказывала Моне всё семейное древо и иногда тихо комментировала происходящее за столом.       Возможно, если бы она не была так измучена съедающими мыслями, то вечер не только показался бы по-семейному домашним, а действительно им стал.       — Ну всё, можете отправляться по кроватям! — миссис Уизли вырвала Мону из воспоминаний. Вся посуда была чистой и сухой, а значит, пришло время отдыха. — А мне ещё надо загнать этих балбесов домой.              Молли Уизли проследовала к открытому окну и, высунувшись чуть ли не всем телом наружу, прокричала: — Фред! Джордж!              Джинни потянула её наверх, в свою комнату, где Моне и предполагалась ночевать. Там, по разные стороны, стояли две кровати. Занимали много места, так что проход между ними был тесен. Мона уселась на отведенную ей кровать, та скрипнула под её весом. Джинни начала готовится ко сну, попутно рассказывая что-то про квиддич, и как она мечтает когда-нибудь стать частью гриффиндорской команды. Последовав примеру, Мона и сама переоделась и улеглась под прохладное одеяло.              Где-то через полчаса к ним заглянули Гарри с Роном, пожелали спокойной ночи. Ответ получили только от Моны: Джинни притворилась спящей, хотя за минуту до их прихода перечисляла всех участниц какой-то неизвестной Моне команды по квиддичу. Девочка так и не решилась спросить название, которое прослушала ранее.              Затем «Нора» полностью затихла. Погас свет, и все жители улеглись спать. Мона и сама бы с радостью видела чарующие сны, но глаза всё никак не спешили закрыться и позволить ей отдохнуть. События последних суток проносились вновь и вновь в голове. Начиная от мыслей, что же такого придумали Дурсли, чтобы объяснить соседям неожиданную пропажу детей, и заканчивая тем, как же Мона была глупа и слепа.              А ещё в круговороте воспоминаний промелькнуло осознание: Артур Уизли был тем самым волшебником, который следил за ней и Квиреллом в «Дырявом котле».