Розовая заря

      Говорят: «Капля точит камень», но, живя в доме Байана и постигая премудрости благородной жены, я сомневалась в этом утверждении. Значительная часть упрёков, унижений и недовольства хозяина дома доставалась не только мне, но и Талталу. Я догадывалась, что в подобных срывах виновато не только моё присутствие: отношения с бывшей невестой племянника у него не клеились.       Моя супружеская жизнь по этим двум причинам вполне закономерно была напряжена с самого же начала.       Я смотрела на спящего Талтала и вспомнила, как в студенчестве сходила на выставку фигурок нэцкэ* и окимоно**. При жёлто-оранжевом фонарном свете его чёткие и правильные черты лица ещё больше казались мне вырезанными из слоновой кости или дерева, а его волосы переливались медью и чистым золотом.       Уже окончательно принадлежа ему, я необъяснимо чувствовала себя по-другому.       «Теперь пришёл мой черёд о тебе позаботиться, — я приложила пальцы к своим губам, затем осторожно коснулась ими губ Талтала и медленно выскользнула из его объятий. — Что же должна делать хорошая жена?»       Перед поездкой в храм для свадебного обряда Эрдэнэ наспех дала наставления о проявлении почтения к дяде мужа. Одно из них — не разлёживаться допоздна в первое же утро и обязательно поприветствовать Байана.       Ещё даже не начало светать. Я не знала, насколько рано встаёт Байан. Чтобы уж наверняка не облажаться — тихо оделась в свой свадебный наряд и, крадясь, вышла из комнаты. Бродя по коридорам, я начала натыкаться на уже начавших просыпаться слуг.       — Госпожа! — одна из служанок предложила: — Изволите я провожу Вас в Ваши покои?       — Не стоит, давай сначала заглянем к господину Байану. Его надо поприветствовать, ведь так?       — Да, госпожа.       Встречая меня на пути, некоторые слуги кланялись мне, как болванчики, некоторые смотрели с отвращением. Отчего я сразу понимала, кто из них чьи.       — Господин ещё не проснулся, — доложили мне перед входом в его «приёмную».       «Это хорошо», — подумала я и просто пожала плечами.       — Тогда подожду его здесь, — ответила я и обратилась к своей провожатой: — Можешь идти.       Присев на высокий лакированный стул с резными подлокотниками, я подпёрла кулаком щёку и, зевнув, прикрыла глаза.       — Попалась.       Задремав, я подпрыгнула на месте, когда меня сзади неожиданно схватили за плечо. Я обернулась, видя, что рядом со мной стоял Талтал и улыбался.       — Ох! — воскликнула и тоже встала, продолжив ворчать шёпотом: — Нельзя же так подкрадываться!       — А ты чего так рано встала?       — Надо же поприветствовать… — я снова зевнула.       Он кивнул.       — Приветствие родственников супруги совершают вдвоём. Могла бы и разбудить меня… — Талтал поправил мои волосы, провёл пальцами по моей шее. — А ты взяла и сбежала от меня.       Я сглотнула, когда он посмотрел на меня сверху вниз и обнял по-собственнически за талию. Насмехаясь, он склонился надо мной, говоря на ухо совсем шёпотом:       — Разве не понравилось?       — Прекрати! — я, чувствуя сильное смущение, легонько шлёпнула его плечу. — Вдруг Байан сейчас зайдёт…       — Ладно, — последовал такой же тихий смешок, затем он отстранился от меня, сделав серьёзный вид.       Слуги известили нас о том, что Байан проснулся и желает трапезничать. Ушло какое-то время, прежде чем на пустом столе, застеленном тёмно-фиолетовой шёлковой скатертью, служанки расставили его завтрак.       Наконец, Байан вышел из покоев.       — Приветствуем, господин, — ответили мы хором.       Я поняла, что за этим этапом следует поклон, и уже согнула свою спину. Талтал положил мне ладонь на поясницу, придавливая к полу. Я повернула голову, глядя на него. Оказывается, нам надо было не только поклониться, но и опуститься при этом на колени.       Наконец, подняв голову, я увидела, как Байан выпятил губу, недоверчиво следя за моими телодвижениями.       Я и Талтал поднялись и направились к столу.       — Стой! — приказал мне новый родственник. — Куда ты садишься?       Мы остановились.       — За стол, — ответила я хмуро.       — Больно ты дерзостная, а положенного не знаешь. Мужчины не едят вместе с женщинами.       «Точно! Как я могла забыть, что женщина настолько ничтожна, что не может даже поесть вместе со своим мужем…»       — Она чужеземка, дядя. Ещё не знает всех наших обычаев, не будьте настолько строги…       — Да пора бы уж. Столько живёт уже в Юань и не знает границы дозволенного.       — Она научится, дядя, не стоит так беспокоиться, — Талтал обратился ко мне: — Ступай.       Я помедлила, и он сделал «страшные» глаза.       — Ладно, — ответила я и повернулась к выходу. Талтал успел сжать украдкой мою руку, но осадочек всё-таки остался.       Оставшись за резными дверьми, я не удержалась от подслушивания.       — Ты тоже не садись, — сказал Байан.       — Что?       — Ешь отдельно или жди когда я закончу! — «свёкор» повысил голос: — Это мой дом!       Я услышала звон тарелок, ставящихся на поднос, и подумала, стоит ли мне зайти обратно. Но это значило подбросить побольше сухих прутьев в разгоравшийся костёр. Талтал бы точно не оценил такое открытое вмешательство женщины. Я удержалась от своего порыва.       — Почему не положил себе сыр? — между тем Байан всё же вёл себя по-родительски. Это было хорошим знаком. Он сильно злился на племянника, но не ненавидел его.       — Не хочу… Хотя моё решение не соответствует Вашим желаниям, но ненавидеть надо не человека, а поступки.       — Разве дело в человеке? Она падшая женщина — от этого ей никак не отмыться…       Дослушивать дальше не было смысла. Я поспешила уйти, пока они оба не заметили меня за таким недостойным занятием. Я поняла, что действительно мало знаю обо всём, и устыдилась. Несмотря ни на что, Талтал всё равно заступался за меня.       Что я могла сделать для него в ответ? Как могла помирить их обоих?       Талтал сглаживал те конфликты, которые видел, я не вступала в дальнейшие препирательства и не сталкивала родственников лбами ещё больше. Скрипя зубами, выслушивала критику и наставления «патриарха» семьи меркитов. Что-то из его замечаний было оскорбительным, что-то наоборот смешным и абсурдным для женщины, далёкой от домостроевских порядков. Из принципа я не соглашалась с ним однозначно, но давала нейтральный ответ на высказывание о том, что я там-то поступила неправильно: «Приму к сведению, господин».       Идеальной невесткой в таком случае для Байана всё равно не будешь. Он явно злился отсутствию лишнего повода, чтобы придраться. Нехорошо так думать, но понимание, что он от этого бесится, приносило мне моральное удовлетворение. Талтал был доволен моим поведением: «Можешь же, когда хочешь». А я вспоминала время в богатом доме отчима. Особенно последний год. И чувство, будто я живу сама по себе, снова ко мне вернулось…       Успокоившись на том, что теперь моё местоположение более надёжное, Талтал сосредоточился на работе с дворцовыми делами и документами, в которые предпочёл меня не посвещать. Являлся поздно, так как приходилось много навёрстывать упущенного, но на обед всё же всегда приезжал домой.       Как-то в один из первых дней моего пребывания в поместье я отпустила служанок, преследующих меня, как тень. С чувством облегчения ушла изучать окрестности дома. Я забрела туда, где тренировались стражники, охраняющие поместье. Среди воинов также были те двое, которые помогали нам на юаньской границе. Женщина, разгуливающая без сопровождения слуг или мужа в месте, где полно мужчин, была событием экстраординарным. Долгого разговора не случилось. Объяснив это, меня сопроводили назад. Чтобы избежать дальнейших замечаний Байана, в отсутствие Талтала я была вынуждена сидеть на женской половине. Место довольно тихое и скучное, спрятанное за другими корпусами. Находясь тут, я сама ощутила, почему смысл жизни большинства здешних женщин вертелся вокруг мужчины и придумывания различных козней в борьбе за своего «господина». Даже время, казалось, тут текло медленнее, и если у служанок было пусть и тяжёлое, но всё же занятие, то знатные дамы его были попросту лишены. Я сочувствовала постылым жёнам. Был велик риск, что так муж мог забыть свою супругу, спрятанную в укромном месте, даже на месяцы. Так что можно сказать, что мне ещё повезло. Ко мне приходили хотя бы вечером.       «Вот так выглядит ад феминисток и Соннян», — не то смеялась я, не то плакала. Мне было интересно, когда Соннян выйдет замуж за Ван Ю, будут ли у неё такие ограничения. Правила поведения для королевы Корё ещё жёстче или наоборот мягче?..       Поздним вечером маясь от скуки, я подставляла руки к прикроватному светильнику, пытаясь превратить тени ладоней на стене не то в лебедя, не то в собаку. Талтал сидел за столом и хмурил брови, уморительно серьёзно корпея над очередной рукописью.       Я вздохнула, но Талтал не обратил на меня внимание. Сдвинула руки в сторону, и озорные тени сползли со стены и заплясали уже по нему. Он поднял на меня глаза, а я перевернулась на живот, согнув ноги. Белый низ ночного одеяния сполз, как бы невзначай оголяя мне щиколотки. Я показала на подушку и приглашающе провела рукой по свободному месту рядом.       — Отвлекаешь. Не балуйся и ложись спать, — сказал он, со всей невозмутимостью возвращаясь к своим бумажкам.       Даже стало как-то обидно, что Талтал не клюнул на заигрывание.       — Мне скучно без тебя. Хочу обнимать мужа, а не подушку! Не будь бюрократом и иди сюда!       — У меня дело, а не забава. Не угомонишься — я тебя отправлю на женскую половину, — пригрозил Талтал.       — Ты злой. Между прочим, я из-за тебя сейчас не сплю! — я насупилась, ища повод, к чему бы придраться. — Ты громко… листаешь… Да! А ещё громко шуршишь кистью по бумаге.       — Что за бред? Лишь бы поспорить со мной, да? — ответил он, а я заметила, как его губы дрогнули в усмешке.       — Как же бред, когда весь вечер только и слышно это: «Фш-фш»… Уже совсем поздно. Вредно для зрения читать и писать при таком свете, — я встала и подошла к нему.       Пытаясь отвоевать кисть и тетрадку, то он, то я хватали друг друга за руки.       — Перестань!       — У тебя, наверное, поэтому так часто краснеют глаза. Такими темпами годик-другой, и мне придётся думать, как тебе раздобыть очки. Поэтому будь умницей и сворачивайся, — я начала его щекотать.       — Хватит-хватит! Уговорила, — его руки заскользили по моему телу. — Допишу пару страниц и всё.       Я продолжила настаивать на своём:       — Не уступлю ни одной строки.       Глаза Талтала загорелись. Он отложил кисть и поднял меня на руки.       — Тогда ты обязана придумать мне другой досуг… Евгения.       Я никогда ни любила, ни ненавидела родное имя. Имя как имя. Из категории «ни туда ни сюда». Не грустила особо, когда стала зваться на корейский манер. В китайском звучании два составляющих иероглифа имели значение слов «петух» и «золото». Хоть что-то из этого было родным. Я поняла, что скучаю по настоящему имени, когда после свадьбы Талтал стал иногда называть меня им. От этого мне становилось тепло на душе…       В родовом поместье жила ещё одна обладательница имени «унисекс». Двоюродную сестру Талтала звали так же, как их дядю. Отчего-то мне казалось это хорошим знаком. Поэтому я выразила желание подружиться в этом доме хотя бы с ней, чем очень насмешила Талтала:       — Дружить с Байан? — отсмеявшись, он съел финик из моих рук. — Вот уж не советую.       — Почему это? — недоумевала я. — Разве ты не хочешь, чтобы я наладила отношения с твоей семьёй и завела подруг? Со свекрухой понятно — я в пролёте, но сестра твоя вроде бы без заморочек.       Талтал выслушал этот довод с очевидным сомнением.       — Не разбираешься ты в людях, — ответил он мне.       — Вы не ладите?       — Нет.       — Почему? Мне показалась она довольно милой и приветливой.       — Это она умеет, — сказал он с явным знанием дела. — По правде — змея, каких ещё поискать. Держись от неё подальше.       Я подумала, что Талтал просто стращает меня, исходя из личной неприязни к ней. С виду Байан была просто Божьим одуванчиком и могла бы вполне сойти за красотку, если бы не большой рот. Она не пользовалась белилами, так как была от природы белокожей и большеглазой. Если приглядеться хорошенько: её волосы отдавали той же меркитской рыжиной, что и у её брата, но всё же были намного темнее. Неужели они настолько друг друга ненавидели? Я не придала этому значения, и поэтому не отказывала ей в совместных прогулках и чаепитиях, относясь к ней так же непредвзято, как и она ко мне.       После того, как я пожаловалась на одиночество, Талтал сделал мне подарок в виде домашних питомцев.       — Ты говорила, что любишь животных. Надеюсь, с «сородичами» тебе будет не так скучно в моё отсутствие, — сказал он, с улыбкой держа в руке клетку с разноцветными певчими птичками.       Какое-то время разглядывая этих «малышей», я затем поставила клетку на столик.       — Какие милые… Спасибо! — я чмокнула Талтала в щёку и вернулась к своим любимцам.       Помимо рисования и кое-каких домашних хлопот, которые служанки не успевали забрать у меня из рук, приносила мне радость и эта щебечущая живность…       Через два дня я опять заливалась слезами: моих «крошек» зарезали. Работал настоящий садист. Просто и методично. Вспорол каждое маленькое и хрупкое тельце и побросал назад в клетку.       Дело быстро замяли. Нашли какую-то служанку, высекли её за проступок и прогнали из дому. Я подозревала, что настоящий виновник по-прежнему находился на женской половине, но Байан его попросту покрывает: мне чётко дали понять, что вопрос закрыт.       Я бы начала подозревать Сюэ, если бы не предостережение Талтала.       Всё же, в его сестре и правда было чему насторожиться. Она разговаривала приторно, медленно и певуче, но иногда её безмятежное, даже блаженное лицо принимало такое дикое выражение, что у меня волосы на голове дыбом вставали.       Талтал прав. В его доме ни настоящей дружбы, ни человеческой поддержки ждать не приходится. Поле боя. Неудивительно, что он вырос таким закрытым, суровым и подозрительным.       Я малодушно проглотила это, но не забыла…