cosmo.

***

От: Капитан Ви 23:55 «Мне нужно отъехать»

От: Капитан Нам

00:01

«Мы так и поняли»

«Чонгук в порядке?»

От: Капитан Ви 00:07 «Я забрал его к себе»

***

      Тот день, когда Чон Чонгук впервые воочию увидел своего будущего капитана, засел глубоко в памяти.       Будущий медик эсминца «Пульгасари» только-только пополнил ряды медицинского корпуса института внешних дел, потому на первом месте среди его огромного списка в планшете было изучение собственного места работы.       Он бродил по этажам, разглядывая кабинеты, аудитории, лаборатории, испытательные базы, комнаты хранения и, конечно же, места пересечения корпусов. Они представляли собой почти полностью застеклённые открытые залы в сотни этажей. Там работники могли провести свой обеденный перерыв за чашечкой бодрящего напитка или порцией питательного ланча, наслаждаясь прекрасным видом на парк. На фоне белого цвета помещения очень легко было по выделяющейся униформе узнать работников того или иного корпуса.       Не прошло и месяца, как Чонгук уже обедал с прекрасными коллегами Ом Лилу и Ки Инсо на пересечении медицинского, авиационного и пространственно-воздушного корпусов. Ксандарианки любили это место за возможность встретить экипажи знаменитых кораблей, в особенности их капитанов, потому делали всё, чтобы быть значительно заметнее на фоне остальных. Цветом волос, например. Потому сейчас, сверкая одинаково короткими кислотно-зелёными стрижками, они умоляли Чонгука посидеть с ними подольше, потому что он «очень красивый и обязательно привлечёт хотя бы одного капитана, очень падкого на сокровища». Парень только раздражённо вздыхал, но перечить им совсем не хотел.       На удивление, почти сразу сержанта обнаружила родная сестра, только-только вернувшаяся на Глизе вместе со следующими за ней хвостиком Югёмом и Ханёном. Их Чонгук уже знал, так как парни частенько бывали в их родительском доме на барбекю, а вот ксандарианки были просто на седьмом небе от счастья, чего совсем не скрывали.       Ребята, раззнакомившись с восторженно оглядывающими их коллегами младшего представителя семейства Чон, умирали от голода, потому охотно приняли их предложение присоединиться к обеду. Заказали себе в одном из ближайших фудкортов еды и, поудобнее усевшись за столиком, принялись повествовать едва дышащим ксандарианкам о том, чем они всё это время занимались в космосе.       Чонгук ковырялся в своей салатной тарелке и изредка прятал улыбку, когда сестре приходилось вскакивать на ноги, чтобы как можно правдоподобнее передать эмоции озлобленного на всех и каждого капитана, которому прямо сейчас в главном штабе доставалось от генерала за то, что тот, преследуя цель, едва не убил агентов союзных цивилизаций.       — Всё обошлось? — немного взволнованно уточнил у сестры Чонгук.       — Да, конечно! — воскликнула Сола, присаживаясь напротив. — Он хоть и бывает последним ублюдком, но с головой пока дружит. Это же подсудное дело.       Чонгуку заметно полегчало от ответа. Больше он ничего не спрашивал, только слушал.       Время шло, и Югём уже рассказывал об одной из самых красивых планет, которые ему только доводилось видеть, выискивая проекцию в своём гаджете. Девушки с восторгом ожидали, тогда как Чон, подперев подбородок рукой, невольно бросил взгляд в сторону опустившейся капсулы лифта, что находился в самом центре зоны отдыха. Прозрачные двери разъехались в стороны, и медик изумлённо замер.       Оглядев снующих туда-сюда служащих так, словно они были всего лишь пылью под подошвой, Ким Тэхён остановил свой тяжёлый взгляд на столике, где сидели члены его экипажа. Он сощурил глаза и, блистая интеркомом на правой стороне шеи и своим «слегка помятым» после миссии чёрным скафандром, который, на удивление, кое-где ещё подсвечивали жёлтые диоды, двинулся прямо на них.       Младшие сержанты поморщились, ожидая, как и всегда, худшего. И Чонгук, словив себя на приступе неожиданной паники при виде того, о ком знал только по рассказам сестры, слухам и статьям в сети, не знал, куда себя деть. Девушки, служившие вместе с ним, едва сдержали восторженный писк. Добились-таки своего.       — Злой и страшный капитан пришёл по наши души, — мечтательно пропела Сола, когда Ви остановился рядом. — Как там дела у генерала?       — Через час жду на борту. Есть ещё одно дело, — грубо отрезает Ким, оглядывая присутствующих, пока его давящий взгляд не останавливается на заинтересовано склонившим голову Чонгуке.       — Что-то срочное? — уточняет старшая Чон, переводя глаза с капитана на своего брата.       — Да, — отвечает тот, совершенно беззастенчиво разглядывая медика с ног до головы, пока сзади его не нагоняют служащие генерала, прося вернуться за дополнительными данными. Он быстро скрывается за дверями одного из многочисленных коридоров. Так же быстро, как и появился.       Когда сквозь внезапно окутавшую слух толщу воды всё-таки прорывается писк двух коллег, Чонгук отмирает.       — Это что сейчас… между вами… было? — уже зная этот взгляд, не скрывая накатывающую истерику и размахивая во все стороны руками, обращается к Чонгуку сестра, тогда как девушки, сидящие рядом, лишь прикрывают смущённые от увиденного улыбки. — Я тебя умоляю, Гуки, только не он…       Но было уже поздно о чём-либо просить. Оба это понимали.       Через несколько недель состоялся Совет, после которого за экипажами космических кораблей особого подразделения пространственно-временного корпуса были закреплены сержанты медицинского корпуса. Чонгук оказался в их числе потому, что окончил учёбу с отличием, после чего был принят на службу в Ассоциацию двумя рангами выше, чем другие новобранцы. И потрясло не столько скорое распределение в спецподразделение, сколько то, кто теперь был его непосредственным руководителем.       Сола, узнав об этом, выглядела совершенно не удивлённой. Она совсем не знала ещё о том, что решил Совет, но после той роковой встречи понимала, что нечто подобное должно было рано или поздно произойти.       Капитан если уж и хотел что-то или кого-то, то обязательно получал.

***

      Когда за окном, поставленным на проветривание через специальную систему вентиляции, пролетает особенно крупный аэромобиль, басами играющей на всю громкость музыки едва не вышибая окна спальни, Чонгук тут же подрывается. Сонливость ещё не отпускает, потому он первые минуты своего незапланированного пробуждения совсем не понимает, где вообще находится.       За окном было светло. В комнате — пусто. Его организм, только недавно одолев простуду, потратил все оставшиеся силы на борьбу с ядом и истощился до такой степени, что стоило сержанту этой злополучной ночью оказаться в квартире Ким Тэхёна, который заботливо усадил его на свою кровать, тело отказалось слушаться напрочь.       Ким помог медику, клонящемуся из стороны в сторону, снять лишнюю одежду, заставил выпить какие-то таблетки и, оставив на прикроватной тумбе большой стакан с минеральной водой, уложил уже сопящее тело на просторную постель. Смазал чем-то раны, укутал в одеяло. Некоторое время он оставался рядом, мягко прочёсывая взмокшие из-за спадающего жара волосы.       Врач провалился в сон довольно быстро. Капитан же, неохотно вытянув из его брюк мигающий от потока входящих уведомлений телефон, удивился. Как оказалось, у него всё ещё был доступ к нему.       Разослав всем тревожащимся друзьям сообщения о том, что Чонгук обязательно ответит позже, Ким даже принял вызов от обрывающей трубку Солы. Объяснился и своим лайнером поклялся, после чего, оставив гаджет на прикроватной тумбе, незамедлительно покинул квартиру.

***

От: Капитан Нам

00:08

«Джунхэ уехал сразу после вас»

От: Капитан Ви 00:09 «Пусть едет» «Всё равно найду и все щупальца повырываю»

От: Капитан Нам

00:11

«Тут уже даже я не прикрою»

От: Капитан Ви 00:12 «Джун» «Я это так не оставлю»

От: Капитан Нам

00:15

«Знаю»

***

      — Говори! — в трубке слышится нетерпеливый голос Солы.       Чонгук, прижав трезвонящий всё утро (день, если точнее) телефон к уху, снова потонул в слоях воздушных одеял, насквозь пропахших гелем для душа одного несносного капитана. На какое-то время медик затих, а потом, кое-как поднявшись, сощурился от дневного света, полностью заполнившего квартиру.       — Во-первых, ничего не было! — хриплым ото сна голосом опережает все мысли сестры Чонгук.       — Окей, дальше!       — Вчера этот придурок с Ибиса решил, что я его потенциальная… самочка.       — Господин Ли?! — тон девушки с озорного резко сменяется на взволнованный, серьёзный. — Гу, ты в порядке?..       — Если бы не… — он зевает, ненадолго смолкая, пока сон окончательно не улетучивается. — Честно… думал, откинусь.       — Так вот почему Тэхён вчера такой был… — сложив в голове весь пазл, тянет Сола. — Как жаль, что этот старый извращенец теперь сам свою икру будет вынашивать. В тюряге.       Сон окончательно растворяется.       — …Не понял?       — Я только приехала с Мунбуль, много раз тебе звонила, пока не ответил кэп. Сказал, что ты много выпил и спишь. Через некоторое время он вернулся в резиденцию. Югём и Ханён говорили с ним, мне ничего не объясняли, просили только не вмешиваться. Я была с девушкой, поэтому спорить не стала, — она выдержала недолгую паузу. — Тэхён его едва не убил. Благо, Намджун подоспел с другими капитанами. Джунхэ пытался угрожать, но… Помнишь перстни с секретами, которые он проиграл на Ибисе? Ви, как оказалось, прежде чем вернуть их ему, слил всю информацию оттуда себе. Вчера её прошерстил от и до. Из данных выяснил, что помимо официальных сделок Джунхэ вёл и чёрный учёт тех, о которых в Лиме не знали. Если быть точнее, сотни взяток и покрывательство тех, кого на Глизе по той или иной причине разыскивают. Ассоциация с ночи просто разрывается. Капитан сделал так, что все возможные службы близлежащих планет ещё ранним утром вылетели с проверкой на Ибис. Ли и его контора под стражей, пока идёт следствие. Сегодня об этом по всем каналам трубят.       — …О, небо, — побаливающие из-за яркого дневного света глаза медика округляются, а сам он тут же подрывается, прижимая к себе подушку.       — Я думала, всё дело в преступной деятельности Ли, которую кэпи раскрыл. А тут ещё и такое… Если бы узнала об этом раньше — убила бы говнюка лично! Мунбёль бы мне помогла, — на фоне слышится голос возлюбленной сестры, которая полностью солидарна с её мнением.       — Мне нужно немного… вернуть себя к жизни, — постукивая себя по щекам, тихо сообщает Чонгук.       — Я тебя поняла. Буду на связи.       — Спасибо.       Сержант успевает только встать с кровати, морщась от покалывающих ран на животе, и быстро принять душ, как в дверь звонят. Видеоглазок, просканировав пришедшего, оповещает о том, что это андроид с доставкой. В это же время экран гаджета, который Чонгук успел подхватить по пути в гостиную, подсвечивается из-за непрочитанных сообщений.

От: Капитан Ви

12:52

«Мне пришлось рано уехать»

«Но я получил уведомление, что ты уже в сети»

«Поэтому я заказал тебе еду из нашего ресторанчика»

«Набирайся сил»

«И позвони»

«Обязательно»

«Мне нужно знать, как ты себя чувствуешь»

От: Сержант Чон 13:35 «Спасибо…» «И прости… Я не сразу заметил сообщения» «Сола звонила» «Ты скоро вернёшься?»

От: Капитан Ви

13:45

«Почти дома»

От: Сержант Чон 13:48 «Тогда…» «Может, вместе пообедаем?»

От: Капитан Ви

13:50

«Запомни»

«Это были твои слова»

***

      Чонгук не припомнит, когда был настолько взволнован и счастлив, что терялся не только во времени, но и в датах. Может, тогда, когда только начинал отношения с Ким Тэхёном? Всепоглощающие и захватывающие, словно сошедшие со страниц популярных романов; таких, что не было никаких сил выбраться из них. А, может, тогда, когда только-только увидел капитана? Такого, о котором только мечтать; такого, что приходилось каждый день отыгрывать незаинтересованность, лишь бы только тот ничего не заподозрил, не прочёл по глазам, губам и жестам, потому что был профи в этом деле.       Ви появился на пороге так быстро, как только смог. Пусть и был он теперь в пределах своего собственного дома, но, кажется, ощущал себя довольно уязвимо.       Проследовав за тихо играющей музыкой, Тэхён остановился на полпути к кухне. Там, разложив на столе картонные коробки из доставки, возился Чонгук. В его некогда рабочей чёрной рубашке и брюках с эмблемой Ассоциации, что были сержанту очевидно велики, тот только разложил аккуратно палочки для еды и сразу же обернулся, чтобы взглянуть на вошедшего.       — Ты быстро, — разбавляя неловкое молчание, тихо произносит Чонгук.       — Мчал изо всех сил, — словно зачарованный, отвечает Ви.       — Разве у тебя не было важных дел? — с улыбкой.       Тэхён проходит дальше и, опустившись на стул, произносит:       — Были. Но сейчас ты важнее всего.       Чонгук цепляется за пронизывающий насквозь и выворачивающий душу наизнанку взгляд так, словно это его последняя соломинка, благодаря которой он может оставаться на плаву.       Более не пытаясь подбирать нужных слов, всё ещё волнуясь, он вдруг решается:       — Прости меня… Я следовал за своими страхами, пытался оттолкнуть тебя и постоянно доказывал сам себе, что так будет лучше для нас двоих, — Чонгук, сев напротив, сцепляет перед собой дрожащие пальцы и, не отрывая от них взгляда, продолжает: — Но мне плохо. Без тебя рядом мне… так плохо. Даже после всего, что я тебе наговорил, после нашего разрыва… ты продолжал быть рядом. А я вёл себя, как…       Тэхён, на последних стадиях сдерживая себя от того, чтобы не прижать Чонгука к себе и не обнять так, что тепло их тел перемешалось бы в одно единое, говорит:       — Тебе не нужно извиняться. Это мне следовало…       — Нет, Тэ!.. Это мне следовало. Потому что я хочу, чтобы ты знал, что не единственный виновник в этой ситуации.       Тэхён заворожённо смотрит на Чонгука, который, пересилив себя, всё-таки поднимает на него свои бездонные глаза, вдруг поменявшие лазурный оттенок на фиолетовый, и на одном дыхании, прежде чем подняться, обминув стол, разделяющий пару, и, наклонившись, прошептать:       — Ты и представить себе не можешь, как я скучал…       Почувствовав мягкие пальцы на своей шее, он сразу же обрушивается на губы сержанта поцелуем. Таким трепетным и отчаянным, словно Чонгук — его долгожданный дождь среди бескрайней пустыни.              Разрыв отношений, оказавшийся временной трудностью на пути, послужил отличным толчком, чтобы пересмотреть свои взгляды на жизнь, свои приоритеты и, в конце концов, самих себя.       Тогда, когда Тэхён всё-таки разъединил их губы, Чонгук покосился на еду и со смехом подметил, что проголодался не только из-за нехватки любви. Ким же, лениво ухмыльнувшись, в целом, был согласен с тем, что не помешало бы. Оба с ночи и куска во рту не держали.       Подняв Чонгука за руку на ноги, он, аккуратно приподняв низ его одежд, чтобы оглядеть уже подзатянувшиеся раны, грустно хмыкает, но не напирает, сам садится на стул и только после тянет Чона к себе на колени, вручая палочки. Руководи, так сказать.       

***

      Утром следующего дня экипаж «Пульгасари» был послан на безмятежную и весьма справедливую в своих законах планету Мюл для проведения срочного Совета, где должны были быть обговорены детали о продолжении ведения дел с содружеством Нова. В связи с арестом представителя Международной космической станции Ибис пришлось многое пересмотреть и изменить.

***

      — Выход из экзо-пространства через тридцать секунд. Пристегните ремни, — оповещает женский голос искусственного интеллекта «Пульгасари», названного капитаном совсем просто — Пэрис. Смысла в это Ви никакого не вкладывал.       Просто однажды, в свои пятнадцать лет, прогуливаясь с отцом по одному из самых крупных Международных рынков Вселенной, что до сих пор процветает на планете Кириан, он задержался у лавки с различным барахлом, когда-то пользовавшимся популярностью на Земле. Среди многих безделушек он отчётливо помнит стопку ретро-журналов, на обложках которых весьма часто мелькала довольно привлекательная блондинка с бесконечной любовью к розовому. Не то чтобы она была во вкусе будущего капитана, но выглядела весьма эффектно. Именно поэтому, когда он полностью оборудовал свой эсминец и впервые взошёл на борт, имя высокому голосу встроенной в каждый проводок корабля программы пришло на ум моментально.       — Полная готовность, — дорабатывая на панели управления маршрут, командует Ханён.       Экипаж занимает свои места, и ленты ремней безопасности мгновенно фиксируют их корпуса. Тэхён, подгоняя на свой планшет карту местности, не спеша разминает шею, как бы невзначай поглядывая на сидящего в соседнем кресле Чонгука, что внимательно проверяет показатели давления на экране перед собой. В своей парадной форме, расслаблено закинув ногу на ногу, словно капитану других проблем не хватает, он выглядел весьма умиротворённо. Ви бы так и сидел, зависнув, если бы Сола, наблюдавшая это сзади, не пнула его по сиденью.       — Эй! — едва не сбив панель управления, Ким сразу же оборачивается.       — Тебе стояк уже в подбородок упирается, — наклонившись ближе, злорадствует та, после чего быстро возвращается в исходную.       — Выход из экзо-пространства через десять, девять, восемь, семь… — начинает отсчёт Пэрис, — три, два, один.       Лайнер, набрав нужную скорость, делает рывок. Рассмотреть за окном что-либо, кроме вспышек, совершенно невозможно. В данный момент он рассекает пространство и время, чтобы оказаться в десятках световых лет от Глизе.       Серая дымка и прорези света довольно быстро сменяются видом на планету Мюл. Её земли покрыты жёлтыми песками, редкими морями и высящимися в тысячи этажей городами, что переняли миллионы разных культур. Местные здесь — весьма привередливая гуманоидная раса, отличающаяся смуглой кожей и высоким ростом. Однако, из-за имеющего у туристов спрос Квартала блаженства — целого мини-города, в котором существует столько соблазнов, что поддастся абсолютно каждый, даже самый придирчивый посетитель — тут обитает довольно-таки много других рас.       Как только «Пульгасари» входит в орбиту, идя на снижение по заданному лётчиками курсу, с ними на связь выходит диспетчер.       — Эсминец V09J12, доступ в док-секцию 2, права VIP.

      Лётчики вбивают путь, задав Пэрис команду на автопилот и поснимав ремни, после чего встают и оглядывают посадочную зону.        — Приятно быть популярными, — потягивается Югём и фиксирует на своей шее интерком.       Остальные члены команды постепенно, пока штурмовик окончательно не приземляется, повторяют за ним

***

      Совет начался с того, что один из главных представителей прибывших на Мюл делегаций должен был занять позицию за круглым столом для переговоров. Над каждым местом располагался экран, который позволял понимать язык каждого из союзных цивилизаций — мгновенный и точный перевод.       Капитан Ви, предоставив всю информацию и доказательства по поводу дела Ли Джунхэ, выразил желание не облагать санкциями жителей станции Ибис, так как наказание должны были понести только те, кто вёл дела с начальником по Межгалактическим отношениям. И, казалось бы, всё верно, по делу. Да только вот единственное, о чём мог думать капитан с самого начала вылета, — это высокие кожаные сапоги на стройных ногах своего сержанта.       Парадная униформа медиков всегда его на прочность испытывала, но когда та была на Чонгуке, Тэхёна, словно зверя дикого, нужно было сажать на цепь.       И если капитану казалось, что он умело разыгрывал заинтересованность встречей, сержант Чон, всё это время ожидающий сзади и мысленно его жалеющий, мог бы поспорить.       Когда срочные дела были обговорены в изолированном помещении, без лишних ушей и глаз, лидеры Мюл попросили всех делегатов сделать небольшой перерыв и переместиться в более просторную залу, чтобы обсудить изменения в договорах сотрудничества.       Вечер, холодный свет плавающих аквариумах, встроенных в километровые колонны, медуз, монотонность речей и какая-то невозможная тишина в бесконечных коридорах. Не выдерживал даже Чонгук.       Именно поэтому, когда к микрофону только-только начал подходить один из выступающих, приглашая всех присесть за специально отведённые для каждого места, медик, медленно отходя назад, поймал взгляд идущего рядом с ним капитана и глазами указал в сторону близко расположенной арки, что вела к выходу.       Позволяя членам экипажа, уже подозрительно косящихся на парочку, вместе с толпой пройти вперёд, они без труда покинули их, оказавшись в широком тёмном коридоре. Кое-где в нём коротили провода, излучая искры, но ярче от этого не было. Заржавевшие железные пластины, покрывающие потолки и стены, доживали свой век.       Чонгук огляделся вокруг и, уже зная это место с предыдущих вылетов, смог найти нужное направление, оглянувшись назад лишь единожды, чтобы убедиться, что капитан Ви ожидаемо следует за ним. Чон мечтательно сцепил руки за своей ровной спиной и проследовал к выходу в другой отсек.       Помещение было пустым и тихим. Казалось, популярностью совсем не пользовалось. Остановившись у первой попавшейся двери, Чонгук, чтобы убедиться, легко нажал на неё. Блокировка не была установлена, потому железная громадина со скрипом распахнулась. Сержант нетерпеливо развернулся и, схватив за руку капитана, с интересом наблюдавшего за ним, втащил того внутрь и сразу же закрыл за его спиной дверь на замок.       Место, в котором они оказались, было чем-то, вроде пустующего архива. Стены подпирали стеллажи с документацией, а тёмное пространство едва подсвечивали красные голограммы с ключом над заблокированными экранами компьютеров.       Толкнув Тэхёна в сторону единственного массивного стола из холодного металла, что находился как раз в центре, Чонгук, соблазнительно прикусив нижнюю губу, рухнул на колени и ухватился за ремень на его брюках. Ким сразу же ласково убрал выпавшие из общей укладки волосы ему за уши, расслаблено позволяя себе присесть на самый край единственной свободной поверхности.       Расправившись с железной пряжкой, сержант начинает медленно, губами едва касаясь выпуклости под заметно натянувшейся тканью капитанских чёрных брюк, а потом всё ниже и ниже, грубо распахивая пиджак и выдёргивая рубашку, чтобы поцелуем припасть к разгорячённой смуглой коже аккурат над резинкой белья.       — Нас скоро спохватятся, и будут проблемы… — с трудом выдыхает Ким, ошалелым, просто безумным взглядом оглядывая Чонгука, извивающегося у его ног.       — Когда это ты стал таким правильным?.. — ни капли не смущаясь, дерзит ему Чонгук и сразу же цепляется за резинку белья, опуская ту ниже.       Уже сильно возбуждённый член бьётся о рельефный живот, и Чон, жадно целуя его у самого основания, нетерпеливо выпускает горячий язык и проводит вверх по всей длине, чтобы в конце мягко обхватить покрасневшую и уже мокрую головку губами. Он присасывается, обводит ту языком и, пустив на неё побольше слюны, начинает медленно пропускать ствол себе в рот.       — Не останавливайся, — хрипит Тэхён, зажимая чёрные волосы меж своих пальцев.       Чонгук уже изначально охотно поддаётся на его манипуляции, дозволяя больше, чем обычно, поэтому для него не служит шоком то, что его капитан, очевидно зверея, начинает сильнее давить ему на макушку, заставляя глотать член почти что до самого основания.       Подумать только… Такой весь педантичный и занудливый Чон Чонгук, отличник, стипендиат, гордость семьи и Ассоциации… сейчас сидит перед капитаном на коленях с его членом во рту. От одной только мысли у Ви сворачиваются внутренности. И как он такое допустил…       Чонгук смотрит снизу вверх на мучительно-сумасшедшее выражение лица совершенно растерявшегося под его напором Тэхёна и упорно старается, расслабляя глотку на столько, на сколько это вообще возможно, потому что размер капитана, по первости вызывавший у него даже страх, довольно тяжело сходу в глотку поместить, можно и сознание потерять.       Сильная рука сжимает волосы на его загривке, окончательно портит укладку, над которой сержант медкорпуса пол-утра хлопотал, и заставляет того почти давиться, пачкаясь в смеси предъэкулята и собственной слюны. Ровно до момента, пока вдруг не слышит характерное всхлипывание вокруг него.       Сразу же отодвинув голову Чонгука назад, капитан вынуждает его выпустить свой член изо рта.       — Дыши… — слишком низким и возбуждённым голосом, побуждающим врача невольно поджать дрожащие бёдра и забыть про пульсирующие колени.       Совершенно диким взглядом оглядев плоды собственных трудов, Тэхён убирает растрепавшиеся пряди волос от покрасневшего из-за нехватки воздуха лица Чонгука и, взявшись за основание ствола, легонько бьёт головкой по уже опухшим и мокрым губам.       Его охотно принимают снова, наловчившись и заглатывая ещё старательнее. Свободной рукой Тэхён зачёсывает назад собственные волосы, не открывая глаз от Чонгука, который, медленно расстегнув свои брюки, запускает в них руку, жалобно всхлипывая. Его губы вокруг ствола раскраснелись уже даже за контуром, по подбородку всё размазалось.       — Умница, — Тэхён, не отрывая глаз, ласково гладит его по голове.       Чон едва может стоять на коленях, поскуливая то ли от боли, то ли от удовольствия, которое пытается себе доставить, пуская вибрации по стволу. Ким запрокидывает голову, спуская свою ладонь ему на загривок. Не напирает. Врач уже сам приспособился, двигаясь на нём вверх-вниз всё быстрее.       Вся свинцовая тяжесть скапливается в паху, а наблюдать за мучениями Чонгука, который пытается кое-как получить свою долю ласк, становится невозможным.       Тэхён снова отстраняет его от себя и, подхватив за талию, поднимает на ноги, жадно, но коротко целует, вылизывая стекающую по подбородку влагу, после чего нетерпеливо разворачивает его спиной к себе и толкает вперёд, к столу, таким образом меняя их местами.       Дезориентированный Чонгук, почти не имея сил удержать себя на локтях, измученно наблюдает за тем, как его брюки грубо приспускают. Тэхён следит за ним, внезапно притихшим, и улыбается так, что сводит низ живота, а после, жадно поцеловав между ямок Венеры на его пояснице, сам опускается на колени.       — Ласкай себя, — звучит приказом.       Чонгук, ещё даже не успев себя коснуться, чувствует, как его ягодицы разводят. Пульс учащается. Становится горячо и невозможно мокро. Тэхён, выцеловывая кромку пульсирующих мышц, низко мычит, откровенно наслаждаясь тем, что делает.       Медик, всё-таки не удержавшись, утыкается лбом в холодную поверхность и водит слабо сжатым кулаком по своему стволу, пока от постепенного ускорения его губы невольно не распахиваются в немом стоне. Свободной рукой Чонгук зарывается Тэхёну в волосы, которые тот незадолго до вылета всё-таки укоротил, возвращая не только излюбленные бритые виски, но и себя. Себя прежнего.       Капитан подхватывает дрожащую ладонь и пригвождает к столу, переплетая пальцы. Его язык активно толкается в податливую узость, очевидно подготовленную, чтобы принять его.       Чонгук наслаждается, кусая губы и раззадоривая тем, как тихо урчит от долгожданных ласк, и Ким, оставляя собственнический укус на его ягодице, поднимается на ноги. Он спешно шуршит чем-то, размазывая содержимое меж ягодиц сержанта, после чего устраивает свою руку у основания его шеи, довольно грубо сжимая. Другой же, наскоро подрочив себе, пристраивается к разработанному входу. Чон понимает, чего от него ждут, потому сразу же покорно выгибает спину.       Ви, задирая верх его формы, входит медленно, с восхищением наблюдая за тем, как постепенно мягкие стенки расширяются вокруг его ствола, пропуская дальше. Чонгук привыкает быстро и, не имея сил пошевелиться, позволяет поднять своё правое колено на стол, для большего удобства.       Скорость фрикций значительно возрастает. Чон не сразу это осознаёт, попадая в оковы оглушающих чувств. От проступившей на ладном теле испарины и разгорячённого дыхания стол под сержантом слишком быстро становится влажным. Он едва успевает прижать к своему рту ладонь, как его начинают раскатывать по поверхности так, что он едва не захлёбывается собственным скулежом, предательски просачивающимся сквозь отчаянно стиснутые губы.       Тэхён, пытаясь, кажется, сделать легче, совсем не помогает. Он оглаживает его приподнятую ногу, сминает поочерёдно ягодицы, делая хватку на шее жёстче, и меняет темп, пока Чонгук судорожно пытается расправиться с замками своей формы. Выходит из сержанта почти полностью, а потом грубо, до хлёсткого шлепка наполнившейся мошонки об его задницу, раскрасневшуюся из-за грубых соприкосновений с чужим пахом, входит снова, потом вновь, почти вынимая из него свой член, и уже быстрее, с неким несдержанным полурыком, полным невозможного наслаждения, загоняя его назад.       Чонгук, задыхаясь из-за сбившегося дыхания, не может даже пискнуть, когда массивный стол под ним со скрипом едва не отрывается от пола.       Тэхён лишь коротко усмехается, тогда как сержант под таким напором внезапно дёргается, словно от удара током, сжимая внутри себя его толстый член. Ким не выдерживает силы, с низким стоном опускаясь на него грудью, и едва успевает заменить по инерции схватившуюся за край стола ладонь своей, зажимая Чонгуку рот ровно тогда, когда он начинает лихорадочно дёргаться, скованный между столом и мужчиной, и высоко скулить, да так громко, что капитану приходится самодовольно зашептать абсолютно огрубевшим голосом:       — Забыл, что ты у меня… маленькая сирена…       Уткнувшись лицом в чужие взмокшие волосы, Ви терпеливо дожидается, пока тело под ним, сражённое оргазмом, постепенно успокоится. Он медленно убирает руку от мокрых и распухших губ, оставляя на шее владельца поцелуй.       Чонгук, на какое-то время потеряв грань с реальностью и едва не отдав душу небу, только успевает сфокусировать взгляд на залитой красной подсветкой комнате, отпуская судорожно сжатый край стола, как чувствует нежные поглаживания вокруг своего впалого живота, измазанного в таком количестве собственной спермы, что влага ощущается даже под воротом небрежно расстёгнутой униформы.       — Прости меня… — шепчет ему в висок Ким.       Чонгук не сразу понимает, к чему это, пока его вдруг не переворачивают, вновь подсаживая на стол. Подняв колени к груди и удобнее скатав на бёдрах приспущенные по линии высоких сапог брюки, чтобы было возможно обхватить чужой торс коленями, Тэхён оглаживает его тонкие щиколотки под белой кожей обуви и одним плавным движением загоняет в него свой всё ещё твёрдый член, придерживая за спину над поверхностью. На этот раз капитан почти не выходит из принимающего его нутра, короткими, хаотичными и достаточно грубыми толчками тараня раскрасневшийся вход. Чон цепляется за его шею, прикусывая обвивающие её предплечья, лишь бы только не кричать. Он слишком чувствителен сейчас, словно оголённый нерв, из-за чего уже практически не может различить, от удовольствия или же от боли по его щекам начинают катиться слёзы.       Глаза Чонгука в испуге распахиваются, когда он чувствует, что Тэхён, почти полностью выходя из него, вместе с блестящим смазкой стволом вгоняет в него ещё и свой средний палец. Он сразу же дрожащим голосом шепчет:       — Тэ… что ты…       Но договорить ему не дают, заполняя горячим языком рот.       У Чонгука закатываются глаза, когда Тэхён начинает двигаться, палец внутри сразу же надавливает там, где нужно, из-за чего удовольствие вытесняет боль окончательно. Сознание откатывается. В сознании ли он вообще?       Сержант обессиленно скулит мужчине в рот, и тот ухмыляется в поцелуй, пока придавленный членом внутри разработанных мышц палец упирается в мягкие стенки так, что Чонгук невольно пытается свести прижатые к груди колени, точно до синяков сдавливая чужие бока, жмётся к нему отчаянно, из последних сил, пока не цепенеет.       Дыхание спирает, а тело, не поддающееся контролю, охватывает уже даже не дрожь, а какие-то неконтролируемые конвульсии. В глазах на короткий миг темнеет, взрываясь разноцветными фейерверками, ноги в прямом смысле отказывают, а из члена довольно мощным напором брызжет прозрачная жидкость, подгоняемая давящим на стенки входа пальцем. Её так много, что у обоих мужчин моментально промокает верх униформы, по самое горло. Тэхёну попадает даже на лицо.       Не имея возможности выйти сразу, потому что Чонгук, кончая, моментально со всей силы сжался вокруг пульсирующего возбуждением ствола, капитан делает это медленно. Сперва он убирает жадно поглощённый теснотой палец, а потом, массируя выпирающие косточки таза медика, вынимает из него член.       Сержант, ослабив хватку вокруг его шеи, поднимает на мужчину растерянные глаза. Лицо его мокрое от слёз, собственной слюны, смазки и выделений, может, даже ещё чего-нибудь, а Тэхён смотрит на него с таким обожанием, что в груди сжимается падкое на это сердце.       Чон сквозь дымку почти не видит, в ушах звенит, он едва может пошевелить губами, поэтому даже не пытается, когда, облизав ладонь, опускает её на возбуждённый член капитана. Тот подходит ближе, упираясь кулаками в стол по обе стороны от мужчины, но долго не сдерживается, находя своими губами его.       Чонгук, распахивая пиджак и рубашку, свободной рукой поднимает его руки к своей оголённой груди, вынуждая сжать. И столкновение их губ уже едва похоже на поцелуй, скорее на попытки пометить в собственной секреции, когда капитан, крупно дёрнувшись, всё-таки кончает, пачкая своим семенем всё ещё подрагивающие живот и грудь Чонгука.       Они долго приходят в себя. Пелена возбуждения медленно спадает, и капитан, принимая на себя полную ответственность за содеянное, открывает глаза, оглядывая учинённый ими беспорядок.       Вздохнув, Ви зарывается лицом в чёрные волосы Чонгука, невозможно сладко пахнущие жжённым сахаром и орехами, и осторожно произносит:       — Думаю, нам не нужно возвращаться.       — Конечно, не нужно! Я из-за тебя, блять, обмочился!       Тэхён вдруг смеётся, целует покрытую чернильными узорами кожу между плечом и шеей медика и, пальцами сжимая стройную талию, шепчет ему на ухо:       — Ну, зай… Я за это сразу извинился.       Чонгук, всё ещё утыкаясь ему в грудь, пытается ударить в плечо, но выходит какой-то до нелепого мягкий шлепок. У него совсем не осталось сил двигаться.              — Я тебя ненавижу… — совсем обречённо.

***