Лисы и Волки

             В 7:30 зазвонил будильник.              За пологом кровати послышалось шуршание ткани и ленивый топот ног. Кэт проснулась ещё полтора часа назад, сработала старая привычка. В Дурмстранге подъём был ровно в шесть утра, и после завтрака всех выгоняли на пробежку. Мысль навернуть пару кругов по территории замка, несомненно, возникала, и желание имелось, только вот здесь так никто не делал. Потому пришлось потратить это время на пролистывание первых глав учебников, дабы не упасть в грязь лицом в первый же день.              Собравшись и заплетя тугой колосок, Кэт отправилась на завтрак. Соседки и сегодня были не особо разговорчивыми. Гермиона сразу убежала к Гарри и мальчику Уизли, кажется, его звали Рон, а Парвати с Лавандой под ручку упорхнули в дальний конец Гриффиндорского стола. Зато Слизеринский стол был ещё наполовину пуст, и место напротив Лу — свободным. Она жевала тост с маслом, слушая рассказ Пэнси, сидевшей рядом. Кэт побежала к ним.              — Привет, — шустро села на скамью и начала поспешно говорить. — Слушай, у вас ведь здесь есть внеклассные занятия? Хочу записаться в кружок по рисованию. В Дурмстранге были только спортивные секции, а отец рассказывал, он здесь есть. И что-то говорил про дуэльный клуб. Может, есть какой-то список?              Лу так и не дожевала кусок, поэтому сидела в ступоре с одной набитой щекой и откусанным тостом в руке. Глаза такие удивлённые, словно за стол сел морской чёрт.              — Нет! — взвизгнула Пэнси. Видок у неё был хмурый, брови сдвинуты.              Тост Лу с чварканьем шлёпнулся в овсяную кашу.              — Что, нет? — переспросила Кэт.              — Ты не можешь здесь сидеть, — на последних двух словах Пэнси постучала указательным пальцем по столу.              — Здесь занято? Я могу... — засуетилась Кэт и передвинулась на место напротив Паркинсон. Лу закашлялась.              Пэнси начала говорить, но рядом с ней на лавку плюхнулся кудрявый мальчик. Стол дрогнул, тарелки звякнули, и содержимое кубка Пэнси расплескалось на скатерть.              — Чёрт! Нотт! Можно аккуратней, — вновь взвизгнула она.              — О-о, Пэнс, — начал он театрально завывать. — Прошу, убей меня. Я не вынесу ещё один год с этими придурками. Знаешь, что они мне сказали... А я ведь им поверил... — он похлопал ладонью по груди.              Потом осёкся, повернул голову в сторону Кэт и сразу непонимающе нахмурился, опять, как в поезде. «Да что с ним не так?» Лу перестала кашлять и начала жадно пить из кубка.              — О да, Тео, ты просто королева драмы, — закатив глаза, протянула Паркинсон. Взмахом волшебной палочки убрала пятно со стола, глубоко вздохнула и продолжила уже спокойно, обращаясь к Кэт. — Ты не можешь сидеть здесь, потому что это слизеринский стол, а ты теперь на Гриффиндоре. Таковы негласные правила, — она пожала плечами, мол, ничего не могу поделать.              — Да брось, Пэнс, пусть сидит с нами. Мир от этого не рухнет, — наконец смогла заговорить Лу. — Вот Тео не против, — она выразительно посмотрела на него, потом на Пэнси, между ними проскочил немой диалог.              — Мне пофиг, — подпёр щёку кулаком Нотт.              — Ладно, но я предупредила, — сдалась Паркинсон, но в её безмятежной фразе было что-то не то, будто это не конец. С самого начала, за этим столом, чувство дискомфорта возрастало, и не хотелось узнавать, что будет дальше.              — Эээ... знаете, я лучше...              — Ого, в наших рядах пополнение — прикольно, — рядом подсел высокий мулат, тот самый, что говорил с Тео в поезде. В отличие от своего друга, он довольно приветливо улыбнулся.              — Привет, Блейз, — сказала Лу.              Справа мелькнуло какое-то движение.              БАХ!              Бледная ладонь ударила по столу. Тарелки снова звякнули. Кэтти аж подпрыгнула на месте.              Оперевшись о стол одной рукой, над ней навис блондин из поезда. Его имя уже успело затеряться где-то в памяти. Выглядел он весьма озлобленно.              — Так-так, гриффиндорская шавка, — ехидно протянул он. — Брысь к своим. Это моё место.              — Малфой! — возмущённо повысила голос Лу.       От этой грубости внутри что-то неприятно шевельнулось и сжалось. Кэт резко встала с места. Спина была настолько прямой, что в Дурмстранге за такое похвалили бы. Она посмотрела на него исподлобья, Малфой тоже выпрямился и теперь просто ухмылялся. Его это забавляло.              Щёки уже начали гореть от злобы. Вся эта ситуация была дурацкой и нелепой.              — Весьма впечатляюще, — выдавила она сквозь зубы. Сейчас сарказм — это единственное, на что хватило выдержки.              — Смотри не лопни, — и вновь гадкая ухмылка.              Плевать. Даже спорить с ним не хотелось. Нужно заканчивать этот спектакль, пока не стало хуже.              Внимание вновь вернулось к Лу. Кэт прочистила горло и постаралась придать голосу как можно больше спокойствия:              — Насчёт моего вопроса. Встретимся позже. Ладно?              Та поджала губы и кивнула. Ей было стыдно за эту ситуацию. Наверняка будет потом извиняться, хотя ни в чём не виновата.              Грэнж как можно скорее ретировалась. Уходя, нехотя услышала голос Лу:              — Да что вы все как с цепи сорвались! В особенности ты, Драко.              — Если ты завела себе ручного зверька, я не обязан его терпеть.              

***

             С того дня пришлось вести список тех самых негласных правил. Первое — Слизерин ненавидит Гриффиндор. Второе — это взаимно. Третье — для Лу исключеньем из первого правила была только Кэтти. Большинство сокурсников считали их дружбу странной.              Но это не мешало им развлекаться в компании Пэнси и Дафны, если отмести их неприязнь к Гриффиндору, они казались довольно неплохими, но полностью завоевать расположение девочек не удавалось. Они сохраняли терпеливый нейтралитет по отношению к Кэт и общались с ней только в присутствии Лу, от чего ощущение, что она лишняя в этой компании, не покидало.              Четвёртое правило — из замка можно выйти не раньше 6:30.              Спустя пару недель от начала учебного года утреннее валяние в кровати по полтора часа и ожидание, когда же все проснутся, начали жутко бесить, и решительность взяла верх. Кэтти всё-таки собралась на пробежку, но у самых дверей её поймал смотритель Аргус Филч примерно в четверть седьмого. Хромой, худой старик с безумными глазами, весьма неприятной на вид внешностью и крайне раздражающей кошкой. Кэтти любила кошек, но только не эту. Краснея, пришлось объясняться с Макгонагалл, и на первый раз её шалость простили. С тех пор она выходила ровно без двадцати семь, каждый раз получая вслед жуткий косой взгляд старика.              Пятое правило — все не любят Филча.              Что касалось самой учёбы, большинство предметов ей были интересны. Она обожала уроки профессора Флитвика, к тому же и новые заклинания давались хорошо. Декан Когтеврана — неконфликтный человек с хорошим чувством юмора, и порой отработка новых заклинаний напоминала игру, нежели урок.              С чем у Кэт были явные проблемы, так это с Травологией и Зельями. В растениях она плохо разбиралась, и если это можно было как-то исправить зубрёжкой и помощью Лу, то с Зельями — полный провал. Они ей просто не давались. Котлы иногда плавились, и восстанавливающие чары стали использоваться чаще, порой зелье выпрыгивало в форме мерзкой слизи, преимущественно оно источало странный запах и неестественно булькало. Хуже только Невилл, у которого эксцессы случались чуть ли не каждый урок. Ну, ещё был Симус Финниган, у него взрывалось практически всё, к чему он прикасался.              Радости не добавлял и сам Снейп, его патологическая ненависть к Гриффиндору, а в особенности к Гарри, убивала морально. Зато Малфой был у Снейпа в любимчиках, и, как назло, у первого проявлялся явный талант к зельям. Его в этом предмете опережала разве что Гермиона, отчего Снейп злился ещё больше.              Как ни странно, благодаря профессору Зелий Кэт как раз с ней и сдружилась.              Ломая голову над очередным домашним заданием, она сидела в библиотеке. Задача на пропорции Уменьшающего зелья никак не хотела решаться, а уж тем более не понимался алгоритм решения. В противоположном конце книжного коридора, обложившись фолиантами, сидела Гермиона.              С ней мало кто общался из девочек Гриффиндора, все считали её заучкой с большим самомнением. Лаванда недолюбливала и вела холодную войну. Парвати и Грэнж сохраняли нейтралитет. Кэт лично говорила с Грейнджер раза три от силы, и то разговоры были короткими. Хотя Гермиона вызывала необъяснимую симпатию.              Отчаяние взяло верх, и ноги сами понесли к дальнему столу.              — Эм... Гермиона. Ты мне не поможешь? — Кэт повертела в руке учебник по зельям и исписанные пергаменты, содержимое которых больше походило на поле битвы чернильных армий.              — Дать списать? — равнодушно подняла бровь Гермиона, смотря снизу вверх.              «Это весьма заманчивое предложение, только вот после вряд ли ты захочешь и дальше общаться».              — Нет. Объясни третью задачу. Молю... Я в отчаянии. Эти формулы меня убивают, — сокрушённо сказала Кэт, добавляя драматизма.              В карих глазах засветился озорной огонёк. Она явно пыталась скрыть возникший энтузиазм.              «Да, Гермиона, это твоя стихия».              — Хорошо, показывай, что там у тебя...              Черт возьми, и почему она раньше к ней не подошла! Хотя Гермиона и использовала иногда формулировки из учебника, она отлично объясняла материал, раскладывая всё по полочкам. Было видно, что ей нравится учить других. Благодаря этому, Кэт быстро продвинулась в решении задачи и вскоре не только решила её, но и поняла, как это делать.              — Вот, — Гермиона извлекла из вороха пергамента маленький блокнот. — Перепиши эту формулу, — открыла на нужной странице. В свете лампы блеснула яркая обложка. — Снейп её вскользь упоминал. С ней быстрее решишь следующую задачу.              Почерк у неё был мелкий и ровный. Кэт переписала формулу и, не сдержавшись, закрыла блокнот, чтобы рассмотреть обложку. На красном фоне были изображены пятеро парней с разномастными причёсками, в белых футболках, все улыбались. Сверху надпись — NSYNC. Гермиона машинально дёрнулась вперёд, видимо, хотела отобрать блокнот.              — Ого...Ты слушаешь nsync?              — Ты их знаешь? — с недоверием спросила та.              — Ага. Их часто по радио крутят, — улыбнулась Кэт.              Гермиона непонимающе на неё посмотрела. Такой взгляд свойственен тем, кто уже сложил мнение о человеке и теперь, видимо, оно ставилось под вопрос.              — Что? — Кэт изогнула бровь.       — Не думала, что ты разбираешься в магловских вещах, — Гермиона повела плечами и забрала блокнот.              — У меня мама из обычных. Так что дома полно техники. Да и в принципе, мы всегда жили в магловских районах.              — Просто мне казалось, ну знаешь... — замялась она подбирая слова.              — Если я дружу с Лу это не значит, что открещиваюсь от всего магловского.              Гермиона в ответ кивнула и вернулась к своим записям. Кэт взяла перо и уткнулась в пергамент. Повисла неловкая тишина. Ужасно хотелось её нарушить, но Гермиона продолжала уходить в мир учебников.              Вместо формул в голове крутились мысли, что можно ещё сказать и как разрядить обстановку.              — Знаешь, — начала Кэт. Гермиона подняла на неё карие глаза, — Меня всегда забавляла реакция волшебников на магловскую технику. Я как-то дала Лу послушать свой плеер. Так она на первых же секундах взвизгнула, закричав "ааа оно у меня в голове!" — Кэт помахала руками подражая безумцу.              Гермиона улыбнулась, а потом тихо рассмеялась.              — У Рона была похожая реакция на телевизор. Мы с Гарри как-то раз его вывели в обычную часть Лондона. А там был магазин техники и на витрине стояли телевизоры. Он подумал, что людей уменьшили и насильно запихнули в коробку.              Кэт засмеялась.              Наверное так и ищут друзей. Пытаются увидеть в окружающих схожие идеи, общие интересы и разговор начинает течь сам собой.              Раньше Кэт не сильно задумывалась над тем, что друзья так необходимы. Она просто жила в привычном с детства обществе, общаясь с однокурсниками просто потому, что они её возраста. Но на новом месте приходилось вливаться в уже сформировавшийся круг людей и искать тех кто искренне готов принять её.              После того дня общение с Гермионой из формальных перебрасываний парой фраз начало перерастать во что-то более дружеское. Так Кэтти узнала, что Гарри не звёздный мальчик с жаждой популярности, а вполне приятный человек, который не особо стремится собирать вокруг себя толпы. Также она поближе познакомилась с Роном Уизли, мальчик оказался весьма забавным, а его замысловатые ругательства, которыми он довольно часто не стеснялся выражаться, всегда вызывали улыбку. Только вот сам Рон, видимо, испытывал недоверие из-за её общения со змеиным сообществом.              Уроки Макгонагалл сильно отличались от стиля преподавания профессора Флитвика. Дисциплина на её занятиях была главенствующей вещью. Декан Гриффиндора строгая, но справедливая и отлично преподносит материал. Несмотря на всю сложность трансфигурации, Кэти неплохо с ней справлялась, порой даже была в числе первых.              На контрольных у профессора были свои методы борьбы со списыванием. Весьма интересные. И на первой проверочной в памяти невольно всплыли слова Лу о том самом зверении.              Макгонагалл ловко отливетировала листки пергамента с заданиями по партам. Кэтти пробежала взглядом по вопросам, отметив, что в целом готова, а когда внимание вновь вернулось к профессору, Кэт решила, что, возможно, нанюхалась испарений на Зельеварении и теперь у неё помутнение и галлюцинации.              На голове профессора Макгонагалл красовались два серых с чёрными вкраплениями кошачьих уха. Мало того, они ещё и шевелились, улавливая шелест листков в классе.              — У вас есть вопросы, мисс Грэнж? — будничным тоном сказала Макгонагалл. Теперь можно было рассмотреть и её глаза из-под квадратных очков — желтовато-зелёные с вертикальными зрачками.              — А... ээ... нет, всё в порядке, — очухалась Кэт и уткнулась в свой листок.              В течение контрольной профессор то и дело отбирала шпаргалки у учеников, даже у которых, как казалось, самое выгодное место для списывания. Кэт заметила закономерность: сначала кошачьи уши дёргались в направлении, по всей видимости, подозрительного шелеста, затем взмах волшебной палочки профессора, и шпаргалка уже летит к ней на стол. Теория с галлюцинацией постепенно отметалась.              После контрольной кошачьи уши прижались к голове и растворились в лёгкой чёрной дымке, а глаза стали обычными. Всё-таки, если в этом виноваты испарения, нужно пойти в медпункт.              Кэтти не удержалась от вопросов и догнала Гермиону:       — А что это было? — поймав вопросительный взгляд, она уже смирилась с сумасшествием. — Ну, у неё были эти... — Кэт покружила пальцем над макушкой. — ...кошачьи уши. Это как вообще?              — Ах, это. Профессор Макгонагалл — анимаг. Я думала, у нас схожая программа с Дурмстрангом. Вы разве их ещё не проходили?              — Проходили, — облегчённый выдох. Всё-таки с головой пока порядок. — Но я никогда их не видела и не знала, что они так умеют.              — Это частичная анимагия. Анимаг может превратить определённую часть тела в часть тела животного, в которое он превращается. Она будет пропорциональна человеческому размеру и при этом сохранять свои функции, — продекламировала Гермиона, как по учебнику. У неё в голове, видимо, целая энциклопедия, даже жутковато. — На самом деле это начальный уровень анимагии. Хоть профессор и владеет ей в совершенстве, она иногда пользуется этой фазой. Например, на контрольных использует кошачий слух и зрение, чтобы отбирать шпаргалки.              — Это я заметила. А что, она и хвост может отрастить?              В голове сразу возникла забавная картинка: строгая Макгонагалл с кошачьими усами, ушами и полосатым хвостом, выглядывающим из-под её длинной тёмно-зелёной мантии, хитро посматривает в сторону кошачьего корма.       Гермиона хихикнула, видимо, тоже представила что-то подобное.              — Думаю, может.              Шестое правило — не пытайся списывать у Макгонагалл.              Если декан Гриффиндора внушала уважение, то новый учитель ЗОТИ, профессор Грюм, — страх и некую долю восхищения. На первом же занятии он на пауках показал в действии все три непростительных заклятья, хотя так их называли только в Британии. В России это считалось просто тёмной магией, их использование определённо не приветствовалось, но и не каралось заключением, при условии, если не наносился вред человеку.              После Хэллоуина Лу начала вести себя странно. Бывало, что она по несколько дней избегала Кэт, порой специально сворачивала в другой коридор или садилась за дальнюю парту на общих уроках. А потом, как ни в чём не бывало, начинала таскать с собой куда только можно: Чёрное озеро, стадион для квиддича, а когда погода была нелётной, гуляли по замку, только теперь они проводили время вдвоём. Подобное поведение настораживало и даже раздражало, но спросить, в чём дело, Кэт никак не решалась.              К тому же у неё на этот счёт была весьма правдоподобная теория, она не объясняла всего, но в неё сильно хотелось верить. До Лу, видимо, дошло, что подружить Грэнж с Пэнси и Дафной не выйдет, и она просто начала разделять общение, проводить время с подругами по очереди. Кэтти была только рада такому изменению. Происшествие у кабинета Зелий напрочь отбило желание с ними общаться.              Гарри и Малфой в очередной раз сцепились и попытались проклясть друг друга. Заклинание Малфоя рикошетом прилетело в Гермиону, от чего у неё неумолимо быстро начали расти передние зубы.              Пока Снейп пытался «разобраться» в ситуации, Пэнси Паркинсон с подружками согнулись пополам в немом хохоте у него за спиной, показывая на Гермиону пальцами. Лу пыталась сохранять безмятежное выражение лица, прикрывая губы кулаком, только вот Кэт хорошо видела, что это лишь попытки сдержать смех.              В тот день пришлось ещё долго отходить от накатывающей волны злобы и напоминать себе про третье правило. В тот же вечер список пополнился ещё одним пунктом:              Седьмое правило — исключением из второго правила является только Лу.              После очередного трёхдневного игнорирования Лу, с приветливой улыбкой, отловила Кэт в коридоре, на одной из перемен.              — После уроков ничего не планируй. У меня для тебя сюрприз. Сегодня идём на Чёрное озеро. Только ты и я, — заговорчески проговорила она, идя рядом чуть ли не вприпрыжку. — Я такую классную вещь подготовила. Тебе точно понравится.              — Я сегодня не могу, у меня планы, — крепче сжимая лямки рюкзака, спокойно ответила Грэнж.              Лу усмехнулась:              — Это какие?              Кэт тяжело вздохнула, предчувствуя неприятный разговор:              — Я иду с Гермионой в библиотеку. Давай лучше завтра.              Лу остановилась как вкопанная. С лица мигом пропала улыбка, а брови поползли к переносице.              — Ты серьёзно? Променяешь меня на эту заучку? — всегда мелодичный и приветливый голос стал холодным, от чего по коже пробежали липкие мурашки, а желудок неприятно сжался.              Кэтти не смотрела ей в глаза, стыдливо отвела их в сторону.              — Никого я не меняю. Она просто помогает мне с зельями. И перестань её так называть, — на последнем предложении голос предательски дрогнул.              — Да неужели?! Сначала ошиваешься с зубрилой Грейнджер. Потом начнёшь под ручку бегать со шрамоголовым выпендрёжником и этим неудачником Уизли? — начала располяться Лу.              Кэт молчала. Ногти до боли впивались в кожу ладоней, а щёки начали краснеть от накатывающего раздражения. Она просто слушала, стоя напротив, смотря в сторону. Если сейчас поднимет глаза, то либо расплачется, либо наорёт на неё.              — У нас ведь всё было нормально. Мы отлично проводили время. А теперь ты бегаешь за какой-то гр... — она осеклась, — Грейнджер, — «Грязнокровка» — Монтгомери хотела сказать именно это слово. Голос стал тише и сдавленнее. — Скоро сама станешь занудой и неудачницей.              Неудачница, значит...              Кэт почувствовала, как в груди закипает злость. Ужасное чувство, разрушающее, трудно контролируемое. Она думала, что получится его сдержать и не наговорить лишнего, но, начав спокойно, тон с каждым словом становился грубее:              — Я тебя не понимаю. Ты то бегаешь от меня по несколько дней, даже не говоря, где я облажалась, потом таскаешь с собой куда только можно. И по-твоему это нормально?! Естественно, что я начала общаться с кем-то ещё. Ты не одна в этой школе, с кем я могу дружить. Может... Может, мне вообще не нравится такая дружба! — как только эти последние, мерзкие слова слетели с губ, Кэт поняла, что натворила.              В воздухе повисла звенящая тишина, ученики давно разбежались по классам. Видимо, уже начался урок.              Лу сделала шаг назад, словно её что-то толкнуло в грудь. Плечи обмякли, а под глазами залегли тени. Она поверхностно дышала. Злилась, была обиженна — всё вместе, это слишком хорошо читалось.              Внутри Кэт что-то сжалось.              — Лу, я... Я не это имела... — начала она.              — Хватит, — она не кричала, сказала это твёрдо и тихо, посмотрев куда-то в пол, и поджала губы. — Урок начался, мне пора.              Лу развернулась и пошла прочь.              Восьмое правило — Засунь свою злость подальше и закрывай рот когда нужно. Проблем станет меньше.              Ноябрьская погода не способствовала поднятию духа. Небо заполоняли серые тучи, периодически проливая дождь и создавая слякоть. После того разговора Лу и вовсе перестала её замечать, словно Кэт никогда и не существовало. В плане извинений она не была гордой и намеревалась сделать первый шаг к примирению. Только попытки наладить общение оказались безрезультатные. Слизеринка, гордо задрав подбородок и не проронив ни слова, уходила, как только Грэнж пыталась с ней заговорить или даже приблизиться.              С каждым днём становилось только тошнотворней, а груз ссоры и обиды давил всё сильнее. Они были знакомы месяца четыре от силы, но этого времени вдоволь хватило, чтобы привязаться.              Хуже было только Гарри. После Хэллоуина Кубок огня избрал его четвёртым чемпионом Турнира, и теперь большая часть школы считала его обманщиком и не стеснялась показывать это, кроме Гриффиндора, конечно. Свои с рьяным пристрастием болели за него. Тем самым больше подливая масла в огонь. В добавок ко всему он ещё и с Роном поссорился.              Житья в стенах замка ему вовсе не стало, когда Рита Скитер опубликовала в «Пророке» статью о Турнире Трех Волшебников. Но о состязаниях там говорилось мало. Большую ее часть составляло красочное жизнеописание Гарри. Едва ли не половину первой страницы занимала его фотография. Фактически вся статья, продолжавшаяся на второй, шестой и седьмой страницах, посвящена только ему, имена чемпионов Шармбатона и Дурмстранга написаны с ошибками, о них сказано несколько слов в самом конце статьи, а имя Седрика вовсе не упоминалось.              — Моя сила — это дар, унаследованный от родителей, — сообщала статья. — Если бы мама с папой увидели меня сейчас, они бы очень мною гордились. Да, по ночам я все еще плачу, вспоминая о них, и не стыжусь в этом признаться. Я знаю, на Турнире ничего со мной не случится, потому что родители смотрят на меня с небес...              Рита Скитер не только превратила его «м-м» в длинные, нудные предложения, но еще опросила других хогвартцев, желая узнать их мнение о нём.              — В Хогвартсе Гарри встретил свою любовь. Его близкий друг Колин Криви говорит, что Гарри всюду появляется в обществе Гермионы Грейнджер, удивительно миловидной красавицы-маглы, которая, как и Гарри, одна из самых блестящих студентов школы.              С появлением статьи многие, главным образом слизеринцы, завидев Гарри, цитировали ее, отпуская оскорбительные шутки.              Гермионе тоже доставалось.              Они втроём подходили к хижине Хагрида на сдвоенный со Слизерином урок по уходу за магическими существами. Это был один из предметов по выбору, вторым Кэтти взяла Магловедение, чтобы меньше напрягаться с учёбой. Гермиона и Гарри шли впереди, а Кэт плелась хвостиком сзади.              — Удивительно миловидная? Она? — взвизгнула Пэнси Паркинсон, столкнувшись с Гермионой впервые после выхода статьи Скитер. — По сравнению с кем? С бурундуками?              — Не обращай внимания, Гарри, — с достоинством произнесла Гермиона и, гордо подняв голову, будто не слыша, прошла мимо хихикающих девчонок. — Не обращай внимания, и всё.              Кэтти с нескрываемым раздражением посмотрела на Паркинсон. Та закатила глаза и, самодовольно вздёрнув нос, отвернулась к подружкам. Всё-таки слизеринка была той ещё занозой.              Серые облака лениво ползли по небу, грозясь обрушиться очередным дождём ближе к вечеру. Сегодня вновь предстояла прогулка с соплохвостами. Довольно уродливыми существами, они напоминали помесь огромных скорпионов с длинными крабами. С каждым занятием генетический эксперимент лесничего становился всё агрессивней и сильнее. Из-за переизбытка энергии они убивали друг друга, поэтому чудищ приходилось выгуливать.              Хагрид расставил то и дело дребезжащие ящики по поляне, соплохвостам явно в них было уже тесно, и сообщил, что можно приступать к выгулу, а сам подозвал Гарри к себе. Тот, бросив девочкам, что скоро вернётся, удалился. Они в свою очередь выбрали наименее трясущиеся ящики.              — Мне, конечно, нравится Хагрид, но его увлечение подобными монстриками порой усложняет жизнь, — вздохнула Гермиона, надевая перчатки из драконьей кожи и подходя к коробкам.              — Даа... Я в прошлый раз себе кучу синяков набила, пока выгуливала эту «собачку», — протянула Кэт, тоже надевая перчатки.              На последней такой прогулке ей достался уж слишком активный соплохвост, который взрывался чуть ли не каждые пять шагов, при этом отлитая на добрый десяток метров. Кэт в тот день половину поляны носом вспахала.              Когда открыла крышку ящика, в нос сразу ударило зловонье с запахом тухлой рыбы.              — Ну и запашок, — сказала Гермиона, сморщив нос.              — Да брось, Грейнджер, нельзя же так с сородичами, — послышался сбоку язвительный голос.              «Ну вот, ему обязательно портить этот день ещё больше?!» — с раздражением подумала Кэт.              Непонятно откуда взявшийся Драко Малфой вальяжно стоял, засунув руки в карманы брюк, и сверкал кривой белозубой ухмылкой. На пару шагов позади него, как два стража, разместились Крэбб и Гойл, больше похожие на горилл, нежели на обычных четверокурсников.              — Да, крайне остроумно, Малфой. Надеюсь, тебе достанется самый вонючий из них, — с безмятежным видом ответила Гермиона, больше заинтересованная распутыванием поводка.              Малфой сделал шаг к ней.              — Тогда мне придётся посадить на поводок тебя. По вони ты явно их превосходишь, — он скривил лицо и помахал перед ним ладонью, будто почувствовал зловоние. Его свита начала гоготать.              «Какой же он всё-таки мерзкий».              Гермиона развернулась к нему, выпрямилась как струна, словно хотела стать выше Малфоя, хотя для этого ей нужно было подрасти ещё на полголовы. Он явно ждал этого, рассчитывал её разозлить. По глазам видно.              И где носит Гарри, когда он так нужен?              Гермиона уже хотела ответить, но Кэт не сдержалась первой, просто не получилось промолчать:              — Это ты так пытаешься к девчонкам подкатывать? Хреново получается, — а у Кэт хреново получалось язвить, и поначалу уверенный голос предательски дрогнул на последнем слове.              Малфой перевёл на неё взгляд и слегка наклонил голову вбок. Теперь серые радужки выражали полное безразличие, словно она и внимания его не стоит. Это маленькое изменение сработало как пощёчина, от чего Грэнж почувствовала себя жалкой.              — Вау. Неужели пискля пытается дерзить. Голосок прорезался? Чем ещё порадуешь? — лениво ответил он.              Щёки предательски покраснели, в горле засел ком. Слова не вязались, а капли уверенности испарились, словно под палящим солнцем в пустыне.              — Шёл бы ты отсюда, а то кто знает, может, профессор Грюм решит заглянуть к Хагриду, — Гермиона сделала шаг вбок, загораживая собою Кэт.              — Грейнджер, какая же ты всё-таки мерзкая, поганая... — он чеканил каждое слово — гряз...              — Драко! — весёлый возглас прервал его, а у Кэт сердце подлетело к горлу.       К ним подскочила Лу и подхватила Малфоя под руку.              — Хватит тут торчать, нам помощь нужна. Без тебя никак, — милый голос, кокетливая улыбка. Она прямо-таки светилась, хлопая чёрными ресницами и заглядывая ему в глаза.              И это сотворило чудо, Малфой переключился на неё. Пробежался оценивающим взглядом, бросил королевское «Ладно, что там у вас?», словно весь мир ему обязан, и ушёл.              Вот так просто она взяла и увела его. Всегда поражало то, как Лу виртуозно манипулировала людьми. Ей не нужно было шантажировать или провоцировать, требовалось лишь подобрать нужные слова и состроить милую даму в беде. По крайней мере на мальчишек это действовало безотказно, даже на Малфоя, которого хлебом не корми, а дай показать свою важность.              Возможно, Кэт ошибалась, и Лу действительно требовалась помощь, просто подошла в нужный момент. Но её взгляд, брошенный через плечо, давал повод думать, что она и вправду хотела помочь. Казалось, он выражал извинение?              После крайне активного урока, где Кэт получила очередную порцию синяков, а волосы Гермионы начали больше походить на гнездо, они отправились на обед в Большой зал. Гарри сказал, что не голоден, и пошёл в башню Гриффиндора, чтобы отдохнуть. Он порой пропускал обед, а когда приходил, то ел через силу. Стресс и волнение перед первым испытанием явно действовали на него больше, чем на остальных чемпионов. Будь Кэт на его месте, то заперлась бы в комнате и не выходила оттуда, пока не закончится Турнир, так что Гарри, по её мнению, ещё неплохо держался.              Они шли в вестибюле, когда Гермиона неожиданно спросила:              — Вы с Монтгомери поссорились?              — Ну да, немного, — нехотя ответила Кэт. Говорить, что это произошло именно из-за общения с Гермионой, было не лучшей идеей, но та выжидающе молчала. — В общем, она сказала обидную вещь, я обидела в ответ. Глупый разговор вышел.              — Боже, и вы туда же. Прямо как Гарри с Роном. Я понимаю, они упёртые. Но вам-то чего стоит поговорить? — сокрушалась Гермиона. Она сейчас была не в лучшем положении, пытаясь примирить друзей, разрывалась между ними.              Кэт удивило, что Грейнджер беспокоится за их отношения со слизеринкой.              — Пробовала и даже пыталась извиняться. Но она просто избегает меня.              — Знаешь, дружить с ней или нет — это твой выбор. Но хочешь совет?              Кэт согласно кивнула.              — Люди не всегда ведут себя, как нам хочется. И когда возникает нестандартная ситуация или всё идёт не по плану, ты либо ничего не делаешь и ждёшь, пока всё разрешится само собой, либо берёшь всё в свои руки и доводишь до конца. Я больше предпочитаю второй вариант, хотя в некоторых ситуациях хорошо подходит первый. Например, с Малфоем...              Кэт хотела возразить, ведь Гермиона утром явно не ждала, когда всё само собой разрешится, но та её перебила:              — Знаю-знаю, сама поддалась на провокации. Порой даже я нарушаю собственные правила. Но его трёп для меня уже как обыденность, — оправдалась она. — С тобой другое дело. Прости за выражение, но ты для таких как он, новая игрушка. Просто не видись и игнорируй. Быстро потеряют интерес. А вот с Монтгомери я бы выбрала второй вариант. Заставь её тебя выслушать. Если и дальше будет игнорировать, это её выбор. Зато ты перестанешь чувствовать вину и поймёшь, что сделала всё, что смогла, - с подбадривающей улыбкой закончила Гермиона.              Девятое правило — Чаще слушай Гермиону.              В тот же день на листе пергамента, где вёлся список правил, появилась ещё одна запись.              После занятий Кэт, наспех переодевшись из школьной формы в обычную одежду, направилась к кромке леса. В художественном кружке, куда она всё же записалась, профессор Синистра задала нарисовать любой цветок с натуры. Многие ходили в теплицы, там у мадам Стебль была куча разнообразных растений, Грэнж тоже вначале планировала отправиться туда, но её утреннее маленькое преступление поменяло планы.              На пробежке рядом с Чёрным озером Кэт заметила тонкую тропинку, ведущую в гущу деревьев. В Запретный лес ходить строго запрещалось, не зря его так прозвали. Но любопытство не давало покоя, а пышные стволы вечнозелёных елей так и манили прогуляться среди них. Посмотрев по сторонам, дабы убедиться, что нет свидетелей, и пообещав себе, что не будет заходить далеко, Грэнж всё же вступила на тропу.              Тёмно-зелёные лапы сосен и елей контрастировали с серым, затянутым тучами, утренним небом. На земле лежал мягкий ковёр из опавших иголок и шишек, который тихо скрипел под ногами. В воздухе витал аромат смолы и влажной земли, а вдалеке слышался шорох ветра, который проносится сквозь густые деревья. Это напоминало ей лес заповедника Чилтерн-Хилс, где жили бабушка с дедушкой. Запахи словно возвращали домой, к родным.              В глаза бросилась небольшая полянка, спрятанная за стволами деревьев. Под покровом хвои и опавшей листвы росли небольшие цветы, белые с голубым отливом, они словно излучали лёгкое белое мерцание в приглушённом свете. Кэт не знала названия, но их бутоны напоминали перевёрнутые вниз винные бокалы, из которых маленькими одуванчиками свисали тычинки.              Цветы настолько ей понравились, что вечером она вновь незаметно прошмыгнула в лес, но уже с блокнотом для рисования и цветными карандашами. Пока солнце окончательно не село, она торопливо зарисовывала свою находку.              В голове крутилось разное, но больше всего мыслей витало вокруг брошенной Малфоем фразы: «Неужели пискля пытается дерзить?»              «Пискля...» - Кэт раздражённо фыркнула. Нормальный у неё голос, как у всех. И совсем не писклявый! Да, порой она произносит слова с не совсем верной интонацией, но это только из-за акцента!              Десятое правило — Малфой кретин! Никогда не общайся с ним!              Это мало походило на правило, но ужасно хотелось написать про него какую-нибудь гадость. Влепив в конце жирный восклицательный знак, она сунула лист между последними страницами блокнота, сложила все вещи в сумку и отправилась обратно к озеру.              Выйдя из-под пышных крон, Кэт почувствовала мелкий дождик и уже было ринулась бежать к замку, как на глаза попалась одинокая фигура, сидевшая под деревом у озера. Вначале она испугалась, что её уже поймали за нарушением правил, но при лучшем рассмотрении человек сидел к ней спиной. Ветер тихо колыхал чёрные короткие волосы с завитками на концах. Эту маленькую деталь Кэт узнает где угодно.              Вспомнив слова Гермионы и мысленно дав себе толчок в спину, она всё же пошла к дереву.              Либо сегодня, либо никогда.              — Не холодно, на земле то сидеть?              Слизеринка тут же напряглась стискивая обнятые руками ноги ещё сильнее, но головы не повернула, продолжала упрямо пялится на воду.              — Лу, я хочу извиниться, я...              Лу вскочила, схватила валявшуюся рядом сумку и двинулась прочь.              «Ну уж нет», — гриффиндорка вытащила из заднего кармана джинс палочку.              — Петрификус Тоталус.              Белая вспышка прилетела беглянке между лопаток. Она так и застыла, не успев сделать ещё шаг.              Кэт подбежала и стала напротив Лу, на её лице осталась злая гримаса, от чего собственные брови невольно поползли к переносице.              — А сейчас ты меня выслушаешь, и только потом я тебя расколдую, — на удивление для самой себя твёрдо заявила она.              Лу, гневно сверкая глазами, пыталась говорить, но вместо этого выходило лишь мычание.              — Я прошу у тебя прощения, ясно? За всё, что наговорила. Чёрт! Да я сразу же хотела извиниться. Но ты бегаешь от меня, как от прокажённой, — распоясалась Кэт, наворачивая круги перед статуей. — Да, может, я хреновый друг, но пойми, я никогда ни с кем раньше не дружила. Для меня это всё в новинку, — она всплеснула руками. — Поэтому я не понимаю, что сделала не так? Начала дружить с Гермионой? Да! Ты ревнуешь? Это очевидно! Но и ты ведь дружишь с Пэнси и Дафной, хотя мне они не особо нравятся. Но мне плевать! Потому что я хочу общаться с тобой... Так в чём разница между этими ситуациями? Просто... Просто ты капризничаешь и ничего не объясняешь, — Кэт выдохнула и остановилась, посмотрев в карие глаза.              Дождь усиливался, барабаня по стволу практически голого дерева. Одежда уже начала промокать, и становилось зябко.              — Ты мне правда важна, Лу, — тихо продолжила Кэт, а потом легко усмехнулась. — Черт, да мне ни с кем так не было весело, как с тобой этим летом, — она посмотрела на палочку в руке, перекатывая древко большим пальцем. — Просто объясни, что с тобой происходит, или пошли меня куда подальше. И... прости за то, что ударила в спину.              Если сегодня это и правда конец, то хотя бы стало легче. И пусть лето в заповеднике Чилтерн-Хилс останется лишь воспоминанием, по крайней мере, Кэт за него боролась.              Взмах палочки и тихое «Фините».              Слизеринка сразу же зашевелилась. Выхватила из кармана мантии палочку и направила Кэт в лицо. Она не двинулась с места. Лу злилась, сжимала зубы, тяжело дышала, а и без того тёмные глаза в наступивших сумерках напоминали два чёрных туннеля. По болезненно бледному лицу стекали капли дождя.              — Ладно, давай. Так будет честно, — спокойно сказала Кэт. Не было страшно или обидно, по крайней мере сейчас. Была только усталость.              Лу напряглась, готовая уже произнести заклинание. Вновь можно было ощутить, как много мыслей у неё в голове. Может, выбирает проклятие по изощрённее?              Она опустила руку и посмотрела куда-то в землю.              — Честно, нечестно, — насупившись еще больше, начала бубнить, убирая древко обратно, — пошли отсюда. Холод жуткий.              Легкие как-то по-новому наполнились воздухом, свежим, прохладным. Кэт последовала за ней, держась немного позади, позволяя вести себя хоть на край света.              Вернувшись в замок, они не пошли в Большой зал на уже подходивший к концу ужин, направились дальше. Лу привела её к винтовой лестнице, ведущей на Астрономическую башню. Вместо того чтобы подниматься наверх, они зашли за лестницу. В тёмном углу висел пыльный и потрёпанный жизнью гобелен. Когда Лу отодвинула ткань, взору открылось небольшое углубление в стене. Кэт не сразу рассмотрела впереди дверь, она сливалась с каменной стеной.              Оказывается, за Астрономической башней скрывалась ещё одна, поменьше, явно заброшенная. На подъёме каменные ступеньки, идущие винтом, покрывал плотный слой пыли, в конце лестницы была ещё одна дверь, а за ней круглое, просторное помещение, больше походившее на чердак, куда складывали ненужный хлам.              — Люмос Максима, — произнесла Лу, подняв вверх палочку, и бросила под высокий потолок светящуюся белую сферу. — Об этом месте никто, кроме меня, не знает. И ты никому не говори, — голос прозвучал устало.              Она плюхнулась на повидавший жизнь диван, старый, но вычищенный. Кажется, Лу бывала здесь достаточно часто.              Некоторые места в помещении были освобождены от пыли, теперь в мягком свете это хорошо замечалось. Например, рояль, стоявший в дальнем конце комнаты, краска на нём облупилась в некоторых местах, но в целом его лакированная поверхность переливалась приятным тёмно-синим цветом. Неподалёку на старой тумбе стоял граммофон. Пол тоже был чистым. Весь хлам из старой школьной мебели, развалившихся книг и чёрт знает чего ещё располагался вдоль правой стены, тем самым освобождая довольно большое пространство. Эту кучу увенчивала огромная хрустальная люстра с наполовину порванными цепочками.              — Круто, — выдохнула Кэт, вертясь и осматриваясь. В голову невольно лезли сравнения с бальным залом. — Ты часто тут бываешь?                     — Временами, — Лу подтянула ноги к животу и обняла их, безразлично осматривая своё убежище.              Кэт осторожно присела рядом с ней. С минуту они молчали, а потом Лу тихо заговорила:              — Знаешь... От меня на самом деле многого ждут. В частности, родители. Это так давит... Словно я не живу, а просто существую. Нет, они не плохие, и я их люблю, правда... Но они постоянно требуют быть вежливой, утончённой, соблюдать этикет, не запятнать репутацию семьи... Выбирать правильных друзей. Вообще, они многое делят на правильное и неправильное, а что не делится, просто вежливо терпят. Поэтому они не пускали меня к вам домой. Слишком уж много вещей из другого мира, — она всматривалась в поблёскивающий хрусталь люстры, а в глазах было столько грусти, что у Кэт невольно начало сжиматься сердце, а в носу защипало.              — К таким, как ты и твоя семья, они относятся с тем самым вежливым терпением. В принципе, и мне всегда говорили соблюдать нейтралитет. Но сами до ужаса боятся, что я свяжусь якобы «не с той компанией», — она показала кавычки, передразнивая голос кого-то из родителей. — Начну нарушать чёртовы традиции, перестану быть леди или сбегу с каким-нибудь маглорождённым или того хуже — маглом, — снова передразнила, а потом замолчала на мгновение, протерев лицо ладонью, — Они конечно умалчивают, но я в курсе что отец уже подыскивает мне выгодную партию. Подслушала парочку разговоров.              Выгодная партия… Лу только четырнадцать, а её замужество и даже жизнь уже распланирована. Кэт стало тошно от этих мыслей.              Действительно — Девочка из золотой клетки.              — Я знаю семьи, в которых всё намного хуже. И я должна радоваться, что у меня есть хоть какой-то выбор и капля свободы. Но почему-то всё равно тошно. Меня эти рамки просто убивают! Понимаешь? — Она с тяжёлым вздохом откинулась на спинку дивана, устремив взгляд в потолок. — Даже в этой проклятой школе от них не скрыться. Я люблю свой факультет... и друзей. Но даже там нужно соответствовать чему-то... Притворяться... Нельзя показывать слабости, нужно быть выше других, ведь мы же потомки чистой, будь она проклята, крови. Бесит!... Чёртовы аристократы... — она зарылась пальцами в волосы.              До этого дня Лу всегда казалась ведьмой, не знающей забот. Обеспеченная семья, поддерживающая её увлечения, куча друзей и знакомых, для которых она не последний человек. Да и сама Кэт никогда не видела её грусти. Задумчивость, улыбка, злость — всё это было, но не апатия и такая, казалось, уже не детская потерянность в жизни.              — Пэнси с Дафной классные, мне нравится проводить с ними время, но даже там нужно держать себя в узде. Предложи я им погонять по лесу на метле или искупаться в озере в ливень, они бы посчитали меня чокнутой. Так ведь не делают леди. А мне ведь так хочется чего-то такого... безумного, — она подскочила, села ровнее, в глазах вновь появился тот самый огонёк. — Понимаешь? — повернулась к Кэт. — Поэтому, когда я встретила тебя, Салазар, да я словно впервые свежего воздуха глотнула! Я никогда в жизни столько свободы не чувствовала! Это было самое крутое лето! — После этих слов она начала обильно жестикулировать и жутко тараторить, да так, что Кэт с трудом разбирала английскую речь.              — Я думала, так будет и в школе, но тебе нужно было адаптироваться. Поэтому я отложила безумные планы. Потом ты начала общаться с Грейнджер и её дружками. Я ревновала, каюсь. Ещё и этот Поттер опять выкинул очередной прикол, доказывая свою исключительность. Поэтому и избегала тебя временами, просто чтобы перебеситься, — она тяжело вздохнула и продолжила уже спокойнее. — А после того как мы наговорили друг другу гадостей, я решила... Может и правда не стоит... Ну знаешь, отпускать поводья. И оно всё к лучшему. Всё-таки родители хотят видеть меня другим человеком... Достойной девушкой, в их понимании. Поэтому и начала тебя игнорировать. Надеялась, что разочаруешься, отстанешь, и я вернусь к обычной жизни... А ты так много раз пыталась извиниться, что мне теперь до жути стыдно... Ты простишь меня?              У неё был такой щенячий взгляд, что Кэт больше не могла сдерживаться и разревелась, стиснув Лу в объятьях. Слёзы уже давно просились наружу и теперь бурным потоком заливали щёки.              — Что ж... ты... м-молчала... — заикаясь от плача, всё крепче прижимала подругу к себе. — Поче-му из тебя всё вытягивать ну-нужно?              Лу так робко обняла её в ответ, словно боясь чего-то. Рыдания от этого ещё больше усилились.              — К-конечно про-щаю! Дурочка ты... бес-столковая!              Её тёплые руки аккуратно поглаживали по спине, голос, в котором слышалась улыбка, приговаривал, что Кэт нужно успокоиться. От неё пахло малиной и дождём, и этот запах действовал как успокоительное. А ещё было тепло, оно исходило не только от Лу, но ещё и изнутри. Согревало, как жаркий камин холодной зимой.              Когда рыдания стихли, а дыхание выровнялось, Кэт отстранилась.              — Хочешь, будем делать твои безумные вещи хоть всю школьную жизнь? — вытирая рукавом куртки мокрое лицо и хлюпая носом, сказала она.              — Хочу, — с улыбкой ответила Лу тоже шмыгая носом. — А кто-то смеялся над тем, что я сентиментальная. Такую сырость мне тут развела, я только недавно от плесени избавилась.              Кэт усмехнулась, даже оправдываться не стала.              — А ты вообще как на озере оказалась? — спросила слизеринка.       Грэнж вытерла последние слёзы и полезла в сумку лежащую возле дивана. Достала оттуда блокнот.              — Нам в кружке задали цветы нарисовать. Вот я их и искала, — она показала рисунок.              — Ого, хорошо получилось, — удивлённо протянула Лу, рассматривая кустик белых цветов с тёмно-красными, почти чёрными, остроконечными листьями. — Погоди. Это же Лунный вереск. Он ужасно редкий. У нас в теплицах его нет. Ты что, в Запретный лес ходила?!              — Ну... да, — Кэт неловко почесала затылок.              — Так. Безумства безумствами, но попадаться нам явно не стоит. Лучше нарисуй те, что растут вне Запретного леса. Если узнают, что ты туда ходила, в наказание дадут отработки, — тоном заботливой, но строгой мамочки вынесла вердикт Лу.              Кэт для неё сейчас была готова целую оранжерею нарисовать.              — Хорошо, — она забрала блокнот и положила его обратно в сумку. — Кстати, что там у тебя за идея с озером была?              — Ой! Точно! — Лу даже подпрыгнула на месте и уже с фанатичными, искрящимися глазами схватила Кэт за руку, заговорщицки подвигаясь ближе. — У тебя купальник есть?       

***

      Идея была до смешного проста. Поплавать в озере. Только вот маленькая проблема: на дворе стоял ноябрь, и вода была ледяной. Но тем не менее Лу заверила, что у неё всё под контролем, и холодно будет только вначале.              Оказывается, за день до ссоры слизеринка стащила из кладовки Снейпа горстку Жаброслей — водорослей, дающих возможность дышать и не мёрзнуть под водой целый час. И теперь настал момент, чтобы совершить желанный заплыв.              Сославшись на недомогание и устроив целый спектакль умирающих от головной боли бедных детей перед добрым профессором Флитвиком, они сбежали с двух последних уроков.              Из замка Лу вывела их к озеру через потайной ход, гордо прозванный «Норой». И, как оказалось, таких проходов было много, она пообещала со временем показать все. «Нора» брала своё начало в одном из коридоров первого этажа замка, укромно спрятанная за рыцарскими доспехами, стоявшими в нише. С виду это была обычная кирпичная кладка, но если шепнуть в пол «Откройся», то он тут же менялся, превращаясь в чёрную, жутковатую дыру, другой конец которой вёл в заброшенный колодец недалеко от леса. Он буквально выплёвывал всё, что попадало с другой стороны.              Дальше дело оставалось за малым: угнать лодку из лодочного домика, стоявшего на берегу, и плыть. На вопрос Кэт, а не поймают ли их, Лу лишь беззаботно ответила:              — Кто нас увидит? Смотри, какой туман. Самим бы не потеряться, — она кокетливо закинула ногу на ногу. — Греби давай.              Туман и вправду был густым, замок вдалеке виднелся лишь тёмным силуэтом на фоне серой пелены. Физическая работа свалилась на Кэт, так как Лу организовала всё остальное и теперь играла роль капитана. Они решили не заплывать далеко от берега, чтобы не наткнуться на опасных водных обитателей. Грести по началу было не сложно, но когда они наконец-то прибыли на нужную точку, руки уже отваливались, а по спине стекал липкий пот.              — У нас только час, и то приблизительно. Так что плаваем минут сорок, иначе нас придётся спасать. А это ненужная слава, — разъясняла дальнейшие действия Лу, скидывая мантию.              Кэт согласно кивнула.              — Эй, погоди, не раздевайся пока, смотри, что покажу, — понизила голос слизеринка, пододвигаясь к борту лодки и приманивая Грэнж.              Лу сняла со свитера серебряную брошь в виде клевера и погрузила её в воду, второй рукой поднесла к ней палочку и шепнула «Люмос». От света серебро начало искриться и переливаться. Минуты три ничего более не происходило.              — И что... — начала Кэт, но на неё шикнули, заставляя замолчать и продолжать пялиться на воду.              — Смотри, — с улыбкой шепнула Лу.              В тёмной глади сначала ничего не было, но потом что-то промелькнуло оранжевой искоркой и исчезло. Кэт затаила дыхание и наклонилась ближе к воде. Потом ещё искорка и ещё. Вот уже пять неизвестных светлячков мигают тут и там в напоминающей ночное небо воде. Немного погодя искорки перестали появляться и исчезать, начали излучать постоянный оранжевый свет, который то затухал немного, то разгорался ярче.              — Сработало, — довольно пискнула Лу и убрала из воды палочку, погасив свет.       Искорками оказались рыбки не больше указательного пальца, напоминавшие пескарей. Они теперь хаотично кружились возле броши, их чешуя излучала свет, заставляя серебро отбрасывать жёлтые переливы. Лу поводила рукой туда-сюда, и стайка как заворожённая плавала за ней.              — Как красиво, — еле дыша прошептала Кэт.              — Это Пиратские павлины, — начала тихо объяснять Лу. — Разборчивые засранцы, обычным зеркальцем их не приманишь. Клюют только на серебро или золото. Зато часами могут так плавать, любуясь собой.              Зрелище и правда завораживало. Оранжевые светящиеся рыбки пускали солнечных зайчиков, скакавших по борту лодки, и бросали мягкий свет на лицо Лу, казавшееся уже не таким болезненно-бледным. Она улыбалась, вновь показывая милые клыки, а лисьи глазки озорно наблюдали за плавающей стайкой.              — Ну ладно. Мы за другим сюда пришли, — выпрямившись, она положила брошь в карман мантии. — Раздеваемся.              Купальников ни у кого не нашлось, поэтому было принято решение совершить заплыв в нижнем белье.              — Я смотрю, северянам холод ни почём? — Лу стояла в лодке уже готовая к погружению. Стуча зубами и обхватив руками худое, даже слишком, тело в попытках согреться, ждала, пока Кэт справится со штанами.              — Ага, попробуй погрести минут двадцать, и не такой холод выдержишь, — вообще, Кэт тоже уже начинала замерзать, но Лу дрожала так, что стало даже жаль её.              Со стороны они выглядели странно. Две девочки в одном нижнем белье стоят в лодке посреди озера в ноябрьский туманный день и чего-то ждут. А, собственно, чего? Кэт только сейчас, глядя в тёмную воду, понимала, насколько безрассудна их идея, и в голову начали закрадываться трусливые мысли.              — Ну что? Ныряем? — спросила Кэт, краешком сознания надеясь, что Лу передумает, и, судя по всему, в голове слизеринки тоже проскакивали сомнения.              Но, несмотря на это, она твёрдо произнесла:              — Ныряем, — протягивая Кэт скользкий моток серо-зелёных водорослей, больше похожих на крысиные хвосты.              На вкус они были такими же неприятными, как и на вид: противные, резиновые, их еле удалось проглотить. Она отмерила время на наручных часах, предварительно защищённых водоотталкивающими чарами.              Ровно 15:00.              Неожиданно рот и нос накрыла невидимая подушка. От вдоха закружилась голова. Шея по бокам ужасно заболела, словно полоснули скальпелем. С боку послышался сдавленный возглас Лу: «Давай!», после чего она прыгнула в воду. Лодка пошатнулась, и Кэт, не медля ни секунды, последовала за подругой.              Глоток ледяной воды показался глотком жизни. Голова перестала кружиться, второй глоток плавно прошел сквозь жабры, и стало совсем легко. Кэт заворожённо посмотрела на руки, зрение было чётким, в зелёной озерной воде они казались призрачными, а между пальцами выросли перепонки. Она нашла взглядом Лу, та довольно улыбалась, показывая указательными пальцами на свои ноги, её ступни вытянулись и тоже сделались перепончатыми, вместо ступней у них обоих отросли ласты.              Ледяная вода чувствовалась просто прохладной, приятной и удивительно лёгкой. Кэт вытянула руки, сильным гребком развела в стороны вдоль тела, заработала ногами-ластами. Удивительно, но она плыла очень быстро. Лу ловким нырком устремилась вниз.              Они плыли вдоль дна. Тишина такая странная, непривычная. Внизу простирался удивительный пейзаж, новые виды, словно из книжек про подводных обитателей, завораживали. По мере того как они продвигались вперёд, то вырастали целые леса чёрных трепещущих водорослей, то широкие илистые луга с редкими валунами. Тут и там мелькали стайки серебряных рыб, поблёскивающих чешуёй в мягком свете.              Лу дёрнула её за руку, привлекая внимание, и показала в сторону. В толще серо-зелёной воды вдалеке проплывало большое тёмное пятно.              «Гигантский кальмар», — вывела палочкой золотую надпись Лу.              Приглядевшись, Кэт рассмотрела длинные щупальца и вытянутое тело.              — Вау, — восхищённо сказала она, правда, беззвучно, изо рта вырвался пузырь воздуха.              Ближе к середине озера видимость становилась хуже из-за темноты, поэтому на глубину они не заплывали. Уже на поверхности, сидя сухими на деревянном мостике, ведущем в озеро, и свесив с него ноги, они планировали, как повторят это весной. В солнечный день. Тогда можно будет заплыть глубже.              — ...Скажи же, это намного круче, чем сидеть в библиотеке! — возбуждённо говорила Лу. — А чувство такое, словно находишься в невесомости! Весной точно повторим. Это даже не обсуждается.              — Хорошо, — детский восторг Монтгомери был чертовски заразителен, и даже несмотря на то, что щёки уже начинало сводить, Кэт не переставала улыбаться.              — Кстати, я придумала кое-что ещё. Помнишь, ты рассказывала, как тебя впечатлила Макгонагалл со своими кошачьими превращениями? Так вот... — она сделала голос тише, словно их кто-то мог услышать. — Я подумала, может нам тоже попробовать стать анимагами? Только самим. Не хочу ходить ещё и на дополнительные к Старухе. Что скажешь?              Кэт была ошарашена этой внезапной идеей. Понырять в озере или украдкой зайти в Запретный лес, пока никто не видит, это одно, простые шалости, которые, если с умом совершать, ничего опасного не произойдёт, но анимагия — совершенно другое. Это сложный процесс, требующий больших знаний. И если что-то пойдёт не так, последствия будут намного хуже, нежели обычное наказание от преподавателей, они могут стать необратимыми.              — Идея, конечно, классная, — без особого восторга начала Кэт. — Но ты уверена, что без помощи преподавателя это в принципе возможно сделать?              — Да. Я нашла нужную книгу в библиотеке. Там всё подробно описано. Конечно, рекомендуется наличие учителя, но мне кажется, это по большей части, чтобы расколдовать в случае чего, — небрежно отмахнулась она. — Нас как раз двое, и если что, один другому поможет.              — Ну не знаю, звучит как-то уж слишком.              — Да брось, Кэт. Ты представляешь, какие возможности откроются, если получится? Можно хоть каждую ночь в Запретном лесу гулять... Или, например, в Хогсмид сбегать, когда захотим. Никто даже внимание не обратит на двух зверей, — мечтательно рассказывала Лу, болтая ногами над гладью воды, в которой плавали жухлые листья.              Лёгкий ветерок развевал её чёрные волосы с завитками на концах, а она всё продолжала:              — А представь, если в птиц будем превращаться. Это же полный восторг! Без мётел и ограничений — чистый полёт. Тогда и до какой-нибудь магловской деревни долетать можно будет. Давай, соглашайся, ты же хочешь. По глазам вижу.              И она согласилась.              Лу каким-то волшебным образом всегда умела мотивировать. Её живость, которую она приобрела после разговора в башне, и искрящиеся идеей глаза вдохновляли, заставляли раздвигать границы. Это словно давало больше кислорода, и хотелось дышать полной грудью.       

***

      Они начали подготовку. Первым этапом был ритуал, сложный, с кучей нюансов и длительный, требующий терпения. Сначала целый месяц во рту должен находиться лист мандрагоры, его нельзя вынимать или глотать. При первых попытках они случайно, на обеде или во сне, съедали лист, и приходилось начинать заново. Разговаривать тоже было неудобно, и Кэт успела получить пару язвительных комментариев от Малфоя после своих порой шепелявых ответов на уроках. Она неустанно следовала совету Гермионы — игнорировала Малфоя и пыталась довести до конца задуманное.              Приловчившись, этот этап всё же удалось пройти. Дальше следовало поместить лист в небольшой наполненный слюной хрустальный фиал, поставить его под прямой лунный свет, а затем добавить необходимые ингредиенты и ждать первой грозы, спрятав зелье в укромное и тёмное место. В ожидании грозы на восходе и на закате необходимо было поместить кончик палочки напротив сердца и произнести заклинание.              Всё это они проворачивали в том самом убежище Лу, теперь уже ставшем их Убежищем. Несколько раз ошибались со вторым этапом, и приходилось начинать заново.              Время шло, Гарри успешно проходил испытания, а учебный год подходил к концу. Финал Турнира Трёх Волшебников принёс за собой не только его победу, но и будоражащие кровь слухи.              Тот-кого-нельзя-называть вернулся.              Кэт была в хороших отношениях с Гарри, но верить ему усиленно не хотелось. Министерство магии всё отрицало. Но на летних каникулах она чувствовала, каким напряжённым стал отец, хоть и отмахивался, говоря, что беспокоится не о чем.              Он врал, она это видела.              За пару дней до начала пятого курса свершилось то, над чем Кэт и Лу работали всё лето. Последний и в этот раз идеальный вариант зелья был готов. Свою маленькую лабораторию они устроили в поместье семьи Монтгомери, семейство Грэнж в начале лета переехало в частный дом в магловском районе Лондона. Поэтому Кэт часто, даже слишком, приходилось пользоваться камином, дабы попасть к подруге. Зелье хранилось в одной из личных комнат Лу, как оказалось, у слизеринки их несколько.              Сразу же после первой вспышки молнии они достали свои заветные хрустальные фиалы из укромного места. Внутри обнаружился глоток кроваво-красного зелья.              На вкус оно было горьким и острым. Внутри сразу же появилось ощущение обжигающей боли. Дыхание перехватило. А затем странное, ранее не знакомое чувство двойного сердцебиения.              Настало время последнего, третьего этапа — само превращение.              Весь сентябрь они практиковались. Поначалу успехи были небольшими. Совершить частичное превращение первой удалось Лу. У неё поменялась форма ногтей. Они стали длиннее, толще, приобрели форму загнутых когтей. Несмотря на успех, она немного расстроилась, что её анимагической формой будет не птица. Как выяснилось позже, Кэт тоже в перспективе должна превращаться в наземное животное. Ей удалось повторить успех подруги и отрастить когти. Острые и прочные.              Лу в принципе преуспевала не только в учёбе, но и в анимагии, к концу сентября у неё уже получились чёрные уши и такой же чёрный пушистый хвост с белым мехом на конце, они появлялись и исчезали в лёгкой тёмной дымке. Подруги сошлись во мнении, что анимагическая форма Лу, скорее всего, лиса.              Предположение оказалось верным. В начале октября очередная попытка увенчалась огромным успехом. В Убежище, стоя посреди круглой комнаты, Лу закрыла глаза. Брови чуть сдвинуты, явно сосредоточенная. В этот раз от всего её тела начала исходить чёрная дымка, делая образ размытым и нечётким. Туман крутанулся вихрем, уходя вниз, и быстро развеялся.              На месте Лу теперь была лиса. Чёрный как ночь мех словно шёлк переливался в свете сфер люмоса, летавших под потолком. Она нервно вертела мордой по сторонам, пошатываясь и путаясь в собственных лапах.              Лиса долго любовалась на себя в напольное зеркало. Вертясь и так и этак, махая пушистым хвостом и дёргая ушами.              Середина октября.              Список правил продолжал пополняться, а Кэт не удавалось полное превращение. Единственным успехом стали белые мягкие уши. В тот же день слизеринка сделала ставку, что Грэнж тоже лиса. Но и этот маленький успех получалось повторить через раз, когда всё же выходило, мир наполнялся огромным количеством звуков: ветра, шумящего за стенами, топотом ног на соседних этажах, гулом разговоров учеников, идущих по коридорам, чётким, даже громким стуком сердца Лу, когда она находилась с ней в одной комнате. Словно Кэт использовала подслушивающее заклинание.              Было ещё кое-что — запах. После очередной неудачной попытки превратиться, в нос ударила куча ароматов: камень, малина, сырость, хвоя, занесённая ветром через открытое окно, дождь. Это вскружило голову, Кэт за всю свою жизнь не чувствовала столько запахов одновременно, они не сливались, слышались каждый по отдельности.              Вскоре эта маленькая удача стала огромной проблемой. Видимо, ошибку она всё же совершила. Восприимчивость не получалось перенастроить обратно. Это пугало. С Лу такого не случилось. Нос хоть и выглядел как обычно, но чувствовал теперь куда больше человеческого. Первую неделю невозможно было находиться в Большом зале во время еды. Запахи пищи смешивались с запахами людей, что пахли каждый по-своему. Мозг просто не успевал анализировать столько ароматов сразу, и голова начинала раскалываться в первые пять минут нахождения там.              Уроки зелий тоже не добавляли оптимизма, помимо вечно недовольного Снейпа, голова разрывалась от сильных запахов ингредиентов и готовящихся снадобий. Занятия с Гермионой, конечно, давали свои плоды, и успеваемость в этом предмете хоть и ненамного, но улучшилась, хотя это мало чем помогало. На одном из занятий Невилл сварил настолько вонючее зелье, что Грэнж чуть не вырвало при всём классе, она еле успела добежать до туалета, чем заслужила ещё одну кличку от Малфоя — «Рвотный Рыцарь». В комнате тоже было трудно, Лаванда Браун каждое утро выливала на себя, как казалось, целое ведро резких, сладких духов.              Количество раздражителей только увеличивалось. Вся школа страдала от нового учителя ЗОТИ — Долорес Амбридж. Низкая, похожая на жабу, противная и злобная женщина, одевающаяся во всё розовое и устанавливающая свои правила, раздражала каждого. Её противный «сладкий» голосочек доводил до бешенства не меньше. А навязчивые, невообразимо сладкие карамельные духи были самым приторным и отвратительным запахом.              Происходящее заставило усиленно искать решение проблемы, и Кэт придумала свою систему борьбы с неудачной мутацией. Она сосредотачивалась только на одном запахе, стараясь игнорировать все остальные. Это работало, и жить стало легче.              Вечером, за день до Хэллоуина, они с Лу сидели в Убежище. Слизеринка, как и всегда, наигрывала приятную мелодию на рояле, а Кэт, сидя на старом диване, в блокноте, пыталась зарисовать хрустальную люстру, которая, словно королева в тронном зале, блистала на горе хлама. Рисование предметов давалось не очень-то хорошо, в отличие от людей и животных. В блокноте, среди портретов друзей и зарисовок растений, чаще всего мелькали наброски чёрной лисицы.              Красивая музыка прекратилась.              — Кэт, ты должна попробовать ещё, — послышался настойчивый голос Лу.       Целый час они бились над превращением Кэт, и всё безрезультатно, поэтому решили сделать перерыв.              — Я устала, давай лучше завтра, — с лёгким раздражением ответила она, сильнее утыкаясь в блокнот, рисуя кривую люстру, уже напоминавшую разваливающийся пузатый трёхъярусный торт.              В ответ тишина. Кэт повернула голову, но Лу уже нигде не было. Внезапно на колени прыгнул чёрный комок меха. Кэт пискнула. Лиса зубами выхватила блокнот, мазнула пушистым хвостом по лицу и драпанула на середину комнаты.              — Эй, верни!              Чёрная дымка, и на месте зверя появилась Лу с недовольным лицом и блокнотом в зубах.              Она вовсю развлекалась с новыми способностями и теперь без посторонней помощи могла возвращать человеческую форму. Поддавшись соблазну, даже пару раз бегала ночью в Запретный лес, в чём потом виновато призналась.              — Верну, когда попробуешь снова, — демонстративно вертя в руке краденное, настаивала слизеринка.              Кэт с недовольным мычанием, в знак протеста, рухнула лицом в мягкий диван. Запахло пылью.              — Уже практически ноябрь. Скоро пойдут дожди, и в лесу будет слякоть. Нужно успеть, пока хорошая погода не кончилась. К тому же, меня достали правила этого Розового недоразумения, и я хочу развеяться. Тебе бы тоже не помешало, — начинала капризничать она, расхаживая туда-сюда и стуча каблучками изящных туфель по полу.              Несмотря на то, что Амбридж относилась к слизеринцам на удивление лояльно, даже многих из них она раздражала. В том числе Лу, она считала эту женщину верхом безвкусия.              — У-у-у... Ладно! Замучила! Но это последний раз, и ты сегодня оставляешь меня в покое, — насупив брови, бубнила Кэт, нехотя поднимаясь с дивана.              Вышла на середину комнаты и закрыла глаза. Глубокий вдох... выдох.              — Теперь сконцентрируйся на форме животного, — советовала Лу. Кэт сосредоточилась на образе белой лисы. — Почувствуй себя животным, думай, живи как оно, — слишком много драматизма в голосе. — Представь, как каждая клеточка тела становится клеточкой тела животного, — она стучала каблуками, наворачивая круги вокруг Кэт, делая голос театрально загадочным. — Всё внутри становится животным, — у Грэнж начал дёргаться глаз. — Ты сама животное... — драма достигла пика. — Лишь твой разум...              — Лу, — раздражённо шикнула на неё Кэт. — Тихо, ни звука больше.              Наступила тишина. Глубокий вдох…выдох.              Вокруг аромат малины. Это успокаивало, расслабляло.              Кэт начала представлять. Образ белой лисицы крутился в голове, как и целый час до этого. Снова ничего толком не происходило. Она окончательно расслабилась, бестолково перекатываясь с пятки на носок. Поначалу чёткая картинка становилась размытой, абстрактной. Сливалась просто во что-то мягкое, пушистое и белое. Тело начало покалывать. Мурашки усиливались, становясь неприятными и даже болезненными. Послышался резкий вдох Лу. Кажется, у неё получалось! Сердце забилось быстрее. Кэт не пропускала ни одной лишней мысли, стараясь удержать это состояние. Мир словно становился больше, появились новые, отдалённые звуки и ощущения.              — Ха-ха-а! Ай да я! Говорила же, что получится! — громкий выкрик Лу молотом ударил по голове.              Кэт шарахнулась. Запуталась в лапах и чуть не упала.              Лапах!?              Белые, достаточно крупные, совсем не лисьи. Чёрт, у неё наконец-то получилось!              Новое тело ощущалось странно. Рук как таковых нет, только передние и задние ноги, вдобавок ещё одна конечность, которой можно двигать — хвост. От осознания успеха он теперь бесконтрольно вилял туда-сюда.              — Салазаровы штаны, да ты же волк! — продолжала радоваться Лу, слегка подпрыгивая на месте. — Хотя стой. Они крупнее. Давай быстрее к зеркалу. Посмотришь, — побежала она, увлекая за собой. Кэт, путаясь в лапах, двинулась за ней.              Из отражения на неё смотрела улыбающаяся Лу, а рядом белая как снег собака, только на ушах были маленькие серые полосы, видимо, следы от круглых серебряных серёжек, что она недавно начала носить. Кэт видела волков, и они были определённо крупнее, но её отражение несомненно напоминало диких, теперь уже, собратьев.              — Я плохо разбираюсь в породах, но уже видела похожих собак... Лайка, кажется? — размышляла слизеринка.              Нет, у лаек хвост закручен в кольцо, а у этой собаки прямой с богатой опушкой, да и в целом шерсть довольно густая. Собака демонстративно повиляла хвостом в знак ошибочного предположения.              — Ага, не лайка... Как же там было... Точно! Овчарка! Белая овчарка, вот кто ты. Теперь понятно, почему долго не получалось. Ты представляла не то животное.              Лу опустилась на корточки и начала ощупывать собачью морду.              Запаха стало больше, он окутывал и разделялся на оттенки. Теперь все ароматы стали ощущаться по-другому. Если человеческий мозг обрабатывал их как что-то определённое, например, малина, то теперь собачий различал тона и воспринимал как естественное и не перегружался от количества информации. Она словно в цветовой гамме видела этот запах. Переливы пурпура, переходящие в нежно-розовый и немного бледно-зелёного, Лу недавно ела зелёные яблоки.              — Морда такая дикая... — она почесала собаку за ухом. — Особенно глаза. Всегда говорила, что они у тебя жуткие. Слишком уж жёлтые.              Её нежные поглаживания были такими приятными, что хвост непроизвольно начал вилять, а сердце забилось быстрее.              — Хах, прикольно, — Лу посмотрела на прыгающий туда-сюда хвост. — А если тебе живот почесать, лапа начнёт дёргаться? — она с хитрой улыбкой и озорными глазами повернула голову обратно.              Собака фыркнула, тряхнув головой, и вырвалась из приятных рук. Этого ещё не хватало, что бы ей живот чесали. Лу на это только звонко рассмеялась.              

***

             С того дня школьная жизнь изменилась. Теперь никакая Амбридж со своими правилами была не страшна. Беспрепятственно бегать после отбоя по замку позволял животный слух. Распознать шаркающие шаги Филча ещё за три коридора не составляло никакого труда. Ночью они свободно сбегали в лес через тайные ходы Лу. Дикие животные не трогали, а если и пытались напасть, то лиса и собака ловко удирали от них.              Время шло, Кэт находила новых друзей и неприятелей. На занятиях Отряда Дамблдора, созданного с целью обучения практическим навыкам защиты от Тёмных искусств, Грэнж подружилась с Джинни Уизли, младшей сестрой Рона, да и сам Рон начал относиться к Кэт с меньшим недоверием, как было раньше. Создание их тайной организации было вызвано тем, что преподаватель ЗОТИ, Долорес Амбридж, на своих уроках отказывалась давать студентам практические навыки, заставляя учить лишь теоретический материал.              К новым неприятелям начала относиться Лаванда Браун, но в этом Кэт была сама виновата, и ту злосчастную историю не хотелось вспоминать.              После окончания пятого курса маленькие приключения с Лу стали единственной отдушиной в разрушающемся мире. Тёмного Лорда видели в Министерстве, и теперь правительство магической Британии не могло отрицать очевидного. Оставался лишь вопрос времени, когда Пожиратели Смерти попытаются захватить власть.              И оно настало.              30 июня 1997 года, благодаря Драко Малфою, ПСы пробрались в Хогвартс. В ту ночь был убит директор Хогвартса — Альбус Дамблдор. Это послужило отправной точкой к надвигающейся войне.              1 августа 1997 года произошло событие, известное как «Захват Министерства магии». Это было насильственное устранение законного правительства силами, поддерживающими Волан-де-Морта. Пожиратели Смерти захватили Министерство магии и убили министра Руфуса Скримджера. Что неумолимо привело к диктатуре Тёмного Лорда на территории магической Великобритании.              Долорес Амбридж получила то, чего так долго желала — власти.       Она являлась главой «Комиссии по учёту магловских выродков», которая в действительности стала лишь несправедливым судом, по решению которого все маглорождёные заключались в тюрьму на том основании, что они «украли» свои волшебные палочки и свою магию. Её голос — решающий в вынесении приговора: кому жить дальше, а кому получить «поцелуй дементора».              Всем нечистокровным волшебникам были разосланы анкеты с достаточно невинными вопросами. Но если, например, в графе «занятие родителей» не стояла какая-либо магическая профессия, человека вызывали на заседание комиссии.              Кэти и её отец являлись полукровками, и комиссия посчитала их неопасными. Но сразу же после этого слушанья отец уволился из Министерства и стал всецело помогать Ордену Феникса. Целью организации было противостояние Тёмному Лорду и его ПСам. Они стали тем самым сопротивлением во Второй магической войне.              Члены Ордена пытались доносить правду магическому обществу через передачи радиостанции «Поттеровский дозор», ибо «Ежедневный Пророк» и прочие СМИ были зависимы от Министерства. «Поттеровский дозор» призывал к защите ни в чём не повинных маглов и маглорождённых волшебников, не терять надежды и оставаться сильными и едиными в эти тёмные времена.              У Ордена было две штаб-квартиры, одна - дом Блэков на площади Гриммо,12 , защищенная всеми возможными защитными заклинаниями. Вторая - располагалась недалеко от маглоской деревни Шекерстоун, её прозвали в честь названия деревни. Это место являлось стратегическим объектом где жили те, из членов Ордена, кто находился вне закона и порой там проводили собрания.              Гарри, Гермиона и Рон отправились на выполнение секретного задания Дамблдора и находились в розыске. Гарри Поттер стал нежелательным лицом номер один, и за его голову была назначена награда.              Кэтти знала всё это не только из рассказов отца, но и потому, что сама стала участником сопротивления. Она не поехала в Хогвартс на седьмой год обучения, отец спрятал её в доме родителей, по-другому это нельзя было назвать. Выходить за пределы поместья без его разрешения строго запрещалось, так как Пожиратели Смерти терроризировали не только магическое сообщество, но и магловское. Невинные люди пропадали и погибали. Крушения поездов, теракты в Лондоне, Бирмингеме, Шеффилде и во многих других местах. Пожиратели делали это ради развлечения. Орден Феникса боролся с этим как мог. Выслеживал отдельные отряды и ликвидировал их, но этого было недостаточно и власть Тёмного Лорда только росла.              Кэт коротала дни за тренировками, а больше ничего и не оставалось. Практика, изучение новых заклинаний и отработка старых помогали загрузить голову и не думать об разрушающемся мире. К середине ноября она даже смогла научиться без палочки ставить Протего и призывать предметы с помощью Акцио. Когда и это не помогало, она выматывала тело всевозможными физическими нагрузками, чтобы в сознании оставалась лишь усталость, а мозг моментально отключился, как только голова коснётся подушки.              Мама с братом остались жить в Лондоне, отец наложил на дом всевозможные защитные чары и сам редко появлялся там, как и Кэт, дабы не привлекать внимания. Поэтому они находились в относительной безопасности. Рассматривался вариант отправить их обратно в Россию, но мать наотрез отказалась бросать дочь и мужа, как и брат, посчитавший такой вынужденный переезд трусостью.              Лу, как и всех чистокровных, принудительно отправили в Хогвартс, и после конца августа Кэт видела её лишь раз. Это была короткая, невероятно долгожданная и вместе с тем тоскливая встреча в начале января. Лу не вернулась на Рождественские каникулы домой.              Минуя все запреты, страхи и препятствия, удалось пробраться на территорию Запретного Леса, за все те разы, что подруги там бродили по ночам, они выучили его вдоль и поперёк. Там, под покровом ночи, на заснеженном обрыве, в самой чаще они и встретились. Лу отказалась объяснять, почему не вернулась на Рождество, дала лишь понять, что с ней всё хорошо и беспокоится не о чем.              А Кэт беспокоилась обо всём: об отце, что порой пропадал днями, о Гермионе, что ушла вместе с Гарри и Роном, и от которой не было вестей, о Джинни, что осталась в школе, и в особенности о Лу. Да она бы всё на свете отдала лишь бы вернуть то время, когда не нужно было прятаться, бояться и беспокоиться.              Вернуть детство.