КОРОЛЕВСТВО ЦВЕТУЩЕЙ ВЕСНЫ

      — НЕЕЕЕЕТ!       Пронзительный крик раздался по всему лесу. Серебряный полумесяц освещал залитую кровью зелёную траву. Мужчина с ужасом склонился над бездыханным телом, не веря в то, что сотворил собственными руками.

***

      По прошествии недели У Чэ стал люто ненавидеть Шу Маодихуана, и всё из-за У Тоу. С приходом парня тот сильно переменился. Он разговаривал с парнем более мягким голосом, строя сложные фразы, пытаясь походить на благородных господ, много хвастался и всегда пытался показать себя с лучшей стороны в его присутствии. У Чэ никогда не видел, чтобы брат так заморачивался для того, чтобы заполучить что-то. Мерзкое чудовище не заслуживало и взгляда в свою сторону, но У Тоу уделял ему огромное количество внимания. Дошло даже до того, что когда они с У Чэ были наедине, У Тоу всё время говорил про Шу Маодихуана. Подворовывая в подворотне кошельки у трусливых горожан, У Тоу подмечал, как один прохожий похож на Шу Маодихуана, а у другого были красивые одежды, которые точно бы подошли парню. Абсолютно все разговоры, в конце концов, подводили именно к персоне этого ядовитого чудища и У Чэ начало выбешивать одно его присутствие.       Как-то раз те двое были так увлечены разговором, что даже не заметили перед собой яму с капканом для тигра. Зато её заметил У Чэ и предупредил брата об опасности, но тот вместо того, чтобы самому отпрянуть назад, схватил чудовище за руку и потянул за собой, не дав упасть. Это стало последней каплей для У Чэ, и он той же ночью позвал брата на серьёзный разговор.       — Зачем ты его потянул обратно? Если бы он упал, то ничего с ним не случилось бы! Он бессмертный, а ты нет!       — Что ты такое говоришь? Я просто не дал ему упасть, ничего такого, — отмахнулся У Тоу.       — Ты его коснулся, даже не подумав, что это может быть опасно.       — Мы ведь давно уже выяснили, что касаться его одежды неопасно, а его не за уши оттащил а за рукав. Да и вообще, брат, что на тебя нашло? — непонимающе спросил У Тоу, скрестив руки на груди.       — Что на меня нашло? Да ты совсем с ума сошёл! – раздражённо рявкнул У Чэ. — А то, что чудовище могло упасть и потянуть тебя за собой, тебе не пришло в голову? Ему бы ничего не было, а ты бы там и остался лежать!       На лице У Чэ от злости играли желваки, и он со всей яростью, на которую только был способен, смотрел на своего брата. Тот же продолжал беззаботно улыбаться, и внезапно У Чэ подумалось, что в то мгновение, когда они вытащили из озера проклятое чудовище, его брат сошёл с ума.       — Ничего же ведь не случилось, не нужно так сильно переживать, — ободряюще похлопал его по плечу У Тоу.       — Ты стал другим, брат. Разговариваешь приторно и заботишься о нём, — пыхтя от злости, процедил сквозь зубы У Чэ.       — Я просто хочу показаться лучше, чем я есть. Понимаешь, маленькие жесты внимания для меня ничего не стоят, а он потом будет мне обязан. Я пытаюсь сыграть на его чувстве вины. И тебе, брат, тоже не помешало бы вести себя более мягко с ним, тогда он будет выполнять всё, что ты ему скажешь.       У Тоу ещё раз похлопал брата по плечу и вернулся к догорающему костру, а У Чэ после их короткого разговора ещё сильнее возненавидел Шу Маодихуана и в порыве гнева решил, что должен обязательно избавиться от чудовища с человеческим лицом.       У Чэ не знал, как убить бессмертного человека, но он точно знал, что ни одна тварь не сможет прожить без головы. И потому он собирался отрезать Шу Маодихуану голову при помощи нитевидного лезвия, которое было настолько острым, что разрезало кость пополам. У Чэ потребовалось немало сноровки, чтобы научиться им пользоваться, но лучшего оружия в борьбе с чудовищем отыскать было невозможно. У Чэ решил, что натянет эту острую нить между стволами деревьев, но чтобы лохматая голова наверняка отлетела, нужно было заставить проклятое отродье бежать, и парень, затаившись, начал наблюдать, поджидая подходящий момент.

***

      На следующий день под вечер Шу Маодихуан сидел на берегу реки и, прижав колени к груди, любовался красным закатом. Когда около него упала чужая одежда, он обернулся на звук, но тут же закрыл лицо руками: голый У Тоу стоял рядом неподалёку, по колено в воде и, уперев руки в бока, смотрел на водную гладь. Стеснительный парень осмелился убрать руки от лица только тогда, когда услышал плеск воды и понял, что У Тоу отошёл от него.       — Водичка такая тёплая. Не хочешь искупаться? — весело спросил плескающийся в воде У Тоу.       — Боюсь, если я зайду в воду, то никого живого в этой реке не останется, — закусив нижнюю губу, ответил Шу Маодихуан.       Подняв свой взгляд, он посмотрел прямо на У Тоу, чьи крепкие мышцы заметно выделялись в лучах закатного солнца. — Ты не знаешь наверняка, — дразняще протянул тот, подплывая поближе. — Не хочу рисковать, — жалобно протянул парень. — Как хочешь, — кивнул ему У Тоу и напоследок, хитро подмигнув, юрко отплыл чуть подальше.       Пока У Тоу плескался словно рыба в воде, Шу Маодихуан поймал себя на мысли, что любуется им. Тот стрелял улыбками, хвастался своими умениями и крепким телом, и бедный парень вскоре понял, что по сравнению с ним, невероятной красоты закат был лишь блёклым пятном на небе.

***

      Когда на лес опустилась ночь, У Тоу вышел из воды, и дабы не смущать сидевшего у костра Шу Маодихуана, всё-таки удосужился натянуть нательные штаны, после чего присел рядом с парнем.       — Тебе тоже нужно искупаться или хотя бы вымыть волосы, негоже мужчине ходить с грязными волосами, — сказал он как бы между прочим, но Шу Маодихуан тут же испуганно отрезал:       — Ни за что!       — Да ладно тебе! Ты же говорил, что волосы твои не ядовиты, так почему же немножко ими не заняться.       Будто бы пропустив мимо ушей отказ парня, У Тоу достал из своей сумки небольшой ковш, сделанный из половинки тыквы, и зачерпнул им воды из реки. — Иди сюда, сейчас будем наводить красоту, — крикнул он. Несколько долгих мгновений спустя Шу Маодихуан встал со своего места и подошёл ближе.       У Тоу одобрительно кивнул, после чего начал командовать парнем, словно храбрый генерал своим солдатом: он велел тому сесть поближе к берегу, закинуть волосы вперёд, а после слегка наклонить голову, чтобы вода не попадала на одежду, и начал осторожными движениями лить воду на угольно-чёрные волосы Шу Маодихуана. Тот на удивление сидел смирно и чувствовал невероятное умиротворение. Пролежав две сотни лет под водой, он никогда бы не подумал, что вода может его успокоить, и чуть позже он осознал, что дело было вовсе не в воде, а в У Тоу, который бережно обращался с ним, как никто до этого.       — Ну всё, теперь твои волосы чистые. Когда высохнут, дам тебе свой гребень, и ты их аккуратно расчешешь. Вот увидишь, каким красавцем станешь, — гордо выдал тот, закончив мыть чужие волосы.       — Куда мне до твоей красоты, — не подумав, ляпнул Шу Маодихуан и тут же поднял полный растерянности взгляд на У Тоу.       Парень начал волноваться, что эти слова могли обидеть его спасителя, ведь казалось, что говорить мужчине о его красоте неправильно. Наверняка, если бы Шу Маодихуан был сообразительнее, он бы додумался похвалить боевые навыки У Тоу, а не то, как он выглядит. Но У Тоу спокойно воспринял похвалу:       — Нет, у меня хорошее только тело, а вот мордашкой ты лучше вышел, — сказал он, глупо улыбнувшись парню, и Шу Маодихуан от смущения закрыл лицо мокрыми волосами.       — Спасибо, — тихо проронил он.       У Тоу довольно хмыкнул и принялся рассказывать, как в детстве он как-то раз вырядился в женское платье, чтобы украсть яблоки у соседки, и Шу Маодихуан, забыв про смущение, с открытым ртом слушал его рассказ, а за его дурацким выражением лица с ненавистью наблюдал У Чэ. И завидев на траве серую шёлковую ленту, которой парень завязывал волосы, У Чэ понял, что именно она станет погибелью Шу Маодихуана.

***

      Хорошо обследовав местность, У Чэ выбрал два дерева, что находились на небольшом расстоянии друг от друга, и на их толстых стволах закрепил нитевидное лезвие. Он заранее измерил точное расстояние до земли, так чтобы человеку, который бежал, лезвие в мгновение ока отрезало голову, а после, предвкушая кровавое зрелище, отправился к чудовищу. Затаившись, он дождался, пока У Тоу уснул, и неуклюже умыкнул валяющуюся на земле серую ленту, намеренно сделав так, чтобы Шу Маодихуан заметил его и погнался за ним.       Направляясь прямиком к ловушке, он ускорился, и чудовище побежало за ним, а когда они оказались у двух деревьев, У Чэ подбежав к ним практически вплотную, наклонился и спрятался за массивным стволом, тихо отсчитывая про себя и ожидая, когда чудовище попадётся в его ловушку.       — Один…два…три!       В следующее мгновение послышался хлюпающий звук, а потом тяжёлый удар безжизненного тела о землю. Над головой У Чэ просвистело нитевидное лезвие, порвавшееся в последний момент. Мужчина нахмурился, немного удивляясь, что его затея так легко увенчалась успехом, но следом услышал, как рядом покатилась чудовищная голова, и он победоносно возликовал.       Он вышел из своего укрытия, предвкушая, как будет наслаждаться видом поверженного чудовища, но подойдя к обезглавленному туловищу, в свете луны У Чэ увидел тёмно-синюю одежду.       — Бред какой-то! – неверяще воскликнул он, упав на колени рядом с бездыханным телом.       Несколько долгих мгновений он остекленевшим взглядом смотрел на тело возле него, после чего начал ползать по земле, отчаянно пытаясь найти отрезанную голову. Искомое обнаружилось в кустах и принадлежало не чудовищу, а У Тоу. У Чэ задрожал всем телом и начал тереть глаза кулаками, пытаясь развидеть картину, что стояла перед его глазами. Он не верил, что это его брат, пока испуганный крик не заставил У Чэ обернуться. В нескольких шагах от обезглавленного тела У Тоу, стоял Шу Маодихуан — то самое проклятое чудовище, которое по-прежнему живо, в то время как труп его брата лежал у его ног. Ярость охватила У Чэ, и он так сильно и отчаянно закричал, что казалось мог докричаться до обители небожителей.       — НЕЕЕЕЕЕТ! Это всё твоя вина, проклятое чудовище! — крикнул он, не веря, что, пытаясь убить чудовище, сам лишил себя самого дорогого.       Прижимая к груди отрезанную голову У Тоу, он проклинал Шу Маодихуана, а парень, упав на колени перед обезглавленным телом и закрыв лицо руками, начал раскачиваться из стороны в сторону.       У Чэ рыдал в голос, а Шу Маодихуан не мог выдавить из себя ни звука. Он просто не имел право оплакивать того, кто погиб по его вине. У Чэ был прав, когда говорил, что он — проклятое чудовище, которое приносит только несчастья. Если бы они не вытащили его со дна озера, У Тоу не подарил бы ему злосчастную ленту и не погнался бы за воришкой вместо Шу Маодихуана, и ничего бы не произошло. Каждый раз убирая руки от лица, он с ужасом смотрел на окровавленное тело У Тоу и вновь жмурился, не в силах вынести ужасающего вида. Если бы он мог, то с радостью поменялся бы с У Тоу местами, ведь изначально ловушка явно предназначалась ему. Это он должен был остаться без головы, чтобы, наконец, закончить своё проклятое существование, и он понимал, почему У Чэ, прижимая голову У Тоу к своей груди, смотрел на него с такой ненавистью. Шу Маодихуан и сам бы так на себя смотрел, если бы только мог.       — Что? Любуешься проделанной работой? Теперь ты счастлив? Наверняка возрадовался такому исходу? Теперь я у тебя в списке следующий? — злобно крикнул ему У Чэ.       — Нет, — дрожащим голосом ответил ему Шу Маодихуан, но У Чэ ему не поверил.       Его лицо исказила гримаса боли, и он, осторожно отложив в сторону голову У Тоу, вытащил нож, которым недавно обзавёлся, встал на ноги и резким движением повалил Шу Маодихуана на землю, после чего принялся наносить молниеносные удары.       — Сдохни, тварь! Сдохни! — кричал он, пока протыкал грудь чудовища, погубившего его брата.       Три десятка удара спустя он выдохся, выпрямился и зло бросил:       — Сторожи его тело, я сейчас вернусь!       После чего ушёл в дебри леса, оставив Шу Маодихуана рядом с искалеченным трупом его брата.

***

      Когда У Чэ вернулся, на лице его играла злобная ухмылка. Он приказал Шу Маодихуану взять тело У Тоу и следовать за ним, а сам поднял с земли голову, с нежностью прижимая её к своей груди. Шу Маодихуан с трудом смог взять тело У Тоу на руки, тот был тяжёлым, и хоть парень не чувствовал боли, но он был слабоват, чтобы выдерживать такую нагрузку. Однако он упорно шагал вперёд, чувствуя, как дрожат ноги, и не смел остановиться, надеясь, что казавшийся на первый взгляд безумным У Чэ, знает, что делает.       Когда они вышли к дороге, он увидел большую белую повозку, с зелёной узорчатой крышей. Шу Маодихуан подумал, что раньше во времена, когда он был жив, в таких повозках путешествовали зажиточные чиновники, а потом недалеко от дороги, увидел четыре трупа. Один принадлежал извозчику, а остальные – бородатому чиновнику в дорогих одеяниях и двум его слугам. Парень с жалостью на них посмотрел, жалея, что тем людям не посчастливилось попасться под горячую руку разъярённого У Чэ, и как будто бы прочитав его мысли, тот раздражённо взревел:       — Чего застыл? Хватит пускать сопли! Заноси тело внутрь!       Шу Маодихуан поспешил исполнить его приказ, и зайдя внутрь повозки, аккуратно уложил труп У Тоу на соломенную циновку, что была расстелена на полу, после чего виновато посмотрел на У Чэ.       — Выйди и подожди снаружи, — злобно процедил сквозь зубы тот, и Шу Маодихуан послушно покинул повозку.       Оставшись наедине с трупом, У Чэ положил голову У Тоу на место и поторопился осуществить задуманное. В повозке он отыскал большой кувшин с вином, в который добавил несколько капелек яда из аконитового цветка, а после, умело орудуя небольшой чаркой, словно увядший цветок начал поливать тело У Тоу получившимся отваром до тех пор, пока соломенная циновка не пропиталась вином вперемешку с кровью.       — Ничего, брат, время ещё есть, мы обязательно всё успеем, — сказал У Чэ, нежно погладив брата по щеке.       Тяжело выдохнув и собравшись с силами, он вышел из повозки и осмотрелся по сторонам. Чудовище обнаружилось неподалёку, и в свете горящего фонаря повозки, пыталось похоронить четыре трупа. Увидев такое, У Чэ тут же на него зло рявкнул:       — Иди сюда! Оставь их тут, им уже всё равно!       Услышав его сердитый голос, Шу Маодихуан подпрыгнул вверх от страха и через мгновение оказался возле повозки.       — У нас нету лошади, — довольно скалясь выдал У Чэ, глядя прямо на него. — Поэтому ты будешь вместо неё.       Когда У Чэ напал на повозку, лошадь испугалась и, освободившись из упряжи, галопом умчалась в неизвестном направлении. Догнать её У Чэ не сумел, потому подумал, что раз у него с собой было выносливое чудовище, которое не чувствовало боли, то почему бы не заставить его вместо лошади тянуть повозку.       — У нас очень мало времени. Если хочешь спасти У Тоу, шевелись! — ядовито ухмыляясь, выдал он, с упоением глядя на то, как Шу Маодихуан покорно встал на место лошади.

***

      Из леса они с трудом вышли ближе к полудню. Шу Маодихуан упорно передвигался вперёд сквозь грязь и слякоть, а У Чэ недовольно матерился, то и дело его поторапливая. Казалось, у того есть верный план, как вернуть У Тоу к жизни, но невзирая на то, что когда-то отец оживил его, Шу Маодихуан не верил в чудеса. Он желал всё исправить, но понимал, что это было невозможно, а вот У Чэ это в упор не видел и продолжал его подгонять, пока вдалеке на вершине большого склона они не увидели храм.       — Нужно обязательно попасть туда до темноты. Шевелись, урод! — крикнул У Чэ, и колёса повозки противно заскрипели. — Брат, потерпи ещё немного, — нежно проговорил он, обернувшись назад.       Лежащее на полу повозки тело У Тоу выглядело так, как будто было живым. Из-за смеси алкоголя и яда, которым он его обильно поливал время от времени, он смог отсрочить разложение трупа, но У Чэ хорошо знал, что долго поддерживать тело У Тоу в таком состоянии будет невозможно, и потому принялся ещё более яростно подгонять Шу Маодихуана. Тот, сжимая кулаки, двигался вперёд и уже к вечеру пригнал повозку к храму, что возвышался на склоне горы. От ворот до самых дверей храма тянулось несколько сотен каменных ступеней, которые, казалось, хотели воспрепятствовать всякому смертному войти туда. Оставив повозку прямо у ворот, У Чэ заставил Шу Маодихуана тащить на спине обезглавленное тело У Тоу, сам же он шёл впереди, держа в руках его голову. Под тяжестью чужого тела Шу Маодихуан согнулся словно столетний старик, ступая осторожно, но увидев это, У Чэ тут же начал сыпать проклятиями:       — Шевелись, урод! Если не будешь резче перебирать копытами, мой брат и вовсе откинется!       Шу Маодихуан хотел было возразить и сказать, что тело У Тоу давно осталось без дыхания, но решив не злить У Чэ ещё больше, смирно опустил голову и продолжил подниматься по лестнице вверх.       Несмотря на красоту величественного храма, что возвышался над их головами, дойдя до дверей, У Чэ невежественно открыл их ударом ноги. Внутри не было ни души, и Шу Маодихуан обрадовался этому, ведь иначе монахов постигла бы та же участь, что и владельцев повозки. Внутри храма царил полумрак, несколько горевших на полу свечей, чей свет терялся в темноте, не могли осветить огромный зал с высоким потолком. Напротив дверей стояла статуя Богини Шёлковой Нити, которая поражала своим величием. Она была высечена из цельного куска белоснежного мрамора и доходила до самого потолка, а выражающее умиротворение лицо богини, казалось, ещё чуть-чуть и взаправду улыбнётся. У её ног располагался украшенный цветами алтарь для подношений, но У Чэ, не церемонясь, одним движением смахнул всё на пол.       — Положи его тело тут! — приказал он, и Шу Маодихуану, еле передвигаясь, подошёл к алтарю и бережно уложил на него бездыханное тело, что всё это время нёс на спине.       После он отступил назад и, задержав дыхание, смотрел на то, как У Чэ соединил голову У Тоу с его телом. У Чэ знал, что божества любили кровь, и потому, быстро отыскав у брата за поясом припрятанный нож, сделал неглубокие надрезы на своих ладонях. Прикоснувшись ранами к ногам статуи, оставляя на белом мраморе алые следы, он громко крикнул:       — Всеведущие богини... Я, У Чэ…       — Богиня, — тихо подсказал Шу Маодихуан, а У Чэ развернулся и вопросительно на него посмотрел.       — Богиня... — ещё тише сказал парень, опустив голову вниз. — Тут только одна статуя, следовательно, нужно обращаться к ней как к «богине».       У Чэ окинул его презрительным взглядом, после чего вернул своё внимание к статуе.       — Всеведущая богиня! Я! У Чэ! Взываю к тебе!       Ничего не произошло и тогда У Чэ, отлипнув от статуи, отошёл на расстояние и встал на колени перед алтарём, где лежал труп У Тоу.       — Великая богиня, прошу, исполни мою просьбу! Прикрепи обратно то, что было отрезано! Взамен же, я приношу тебе в жертву это бессмертное существо, — сказал он, рукой указав на Шу Маодихуана.       Он повторил свою просьбу десяток раз, но богиня осталась глуха к его молитвам, и У Чэ вышел из себя:       — Ты просто обязана исправить эту ошибку! — встав с колен, он схватил маленький нож и направил его в сторону статуи, начав угрожать: — Я приношу тебе в жертву это существо. Так прими его и исполни мою просьбу! Ты обязана! Ты просто обязана!       — Я в этом сильно сомневаюсь, — послышался чужой мужской голос, и У Чэ замолчал, когда к его горлу приставили острое лезвие топора.