Игры древнейших

1. Ночь грязных секретов

      Каждый шаг по каменной лестнице отдавался стройным ритмом маленьких каблучков. Служанке повезло застать её в покоях: обыкновенно Леола запирала двери и выскальзывала из них по потайным ходам. Губы разъезжались в пьяной улыбке от мыслей о том, что впервые за много лет она войдёт в дядин кабинет через дверь. Было в этом что-то до Хаоса забавное. Благо, темнота надёжно хранила недостойно игривое выражение лица, совсем как грязные секреты, которыми этот дом пропитался от фундамента до шпилей северной башни.       Грязные секреты, ха-ха. Уж не о них ли предстоял разговор?       Телохранитель дяди любезно приоткрыл для неё тяжёлую створку, стоило вынырнуть из-за поворота и привычно отрывистым движением кивнуть в знак приветствия. Леолу едва не распирало от любопытства. Что могло заставить дядю вызвать её на разговор не перезвоном колокольчика, а неловкой и боязливой девчонкой? Очередные проверки? Быть может, новая игра?       Все предположения, однако, разбились о незнакомый женский голос, заставивший тело оцепенеть посреди приёмной. Леола вдохнула раз, второй, сжала-разжала кулаки, сбрасывая напряжение, и нервно вытаращила глаза. В прошлый раз приглашение на беседу с женщиной закончилось дядиной свадьбой, в позапрошлый — ссылкой в академию для порядочных леди. Внутри скреблось паническое ожидание чего-то страшного.       Этот дом мог принять лишь одну женщину.       — Добрый вечер.       И хотя она уже давно сливалась с интерьером, сегодня Проклятый дёрнул её поздороваться. Дядя вскинул голову — густые распущенные волосы неприятно кольнули внутренности — и снисходительно улыбнулся. Выглядел он как обычно гордо и властно, но что-то в его облике заставляло нервничать, будто зайчонка перед лисой. Исходящая от него опасность редко вызывала ужас вместо трепета. Не день, а сплошное исключение!       — Проходи, Леола, мы тебя заждались, — даже не львёнок… — Прошу, познакомься с госпожой Авиджей, она специально прибыла из самой столицы, чтобы помочь нам разобраться в смерти моей супруги.       Скептично-высокомерные нотки в голосе даровали облегчение. Если дядя не волновался, то и ей не стоило. О странных чувствах к нему она успеет подумать, сейчас же следовало перевести взгляд на госпожу Авиджу. Заплетённые в косу светлые волосы ниспадали до поясницы, разноцветные — насыщенно-синий и красный — глаза захватывали в плен, пухлые губы приятно улыбались. Светлокожая и тонкая, как тростинка, она всё равно оставалась полукровкой и будто бы не стремилась это скрыть. Ещё бы дядя не был предвзят! Леоле, впрочем, эта странная госпожа понравилась.       Будет жаль, когда у неё ничего не выйдет.       — Здравствуйте, леди.       И голос у неё… умиротворяющий. У дядиной жены был похожий: слишком добрый и кроткий, чтобы стать своей. Не удивительно, что закончила она с пережатым горлом и выкатившимися из орбит глазами.       — Рада знакомству, — ответила Леола, сосредоточенно изучая ямочку на её подбородке.       — Если вы не против, я хотела бы пообщаться с леди наедине. Лорд Лаффет?       Леола повела плечом и скосила взгляд на дядю. Он ведь не позволит. Не лишится контроля, который ценил с первой встречи. Тонкие пальцы выстукивали одному ему известный ритм, чем вгоняли в транс: напряжение отпускало расправленные плечи, ладони спокойно уместились на подлокотниках кресла, голову удалось поднять, хоть и не с первого раза. Когда разговариваешь с человеком, надо смотреть в глаза. Так её учили.       — Только если племянница сама не против.       …что? Леола крупно вздрогнула, не ожидавшая, что придётся решать самой. Она не смогла припомнить, когда её в последний раз спрашивали не в шутку или не ради проверки. Дядя не выглядел насмехающимся, наоборот каким-то слишком серьёзным. Заболел? Снова не посчитал нужным объяснить правила?       — Это всего лишь предписание протокола, леди, ради вашего душевного спокойствия.       — Вы будете копаться у меня в голове? — брови хмуро сошлись на переносице. Ментальная магия — это больно.       — Только с вашего разрешения, — госпожа Авиджа выставила безоружные руки перед собой, и Леоле наконец удалось вдохнуть полной грудью.       — Хорошо, давайте поговорим.       Дядя молча направился к выходу, растрепав по пути волосы на её макушке. Едва ли он успел воспользоваться чарами, но покровительски прижатая к голове ладонь успокоила. Всего лишь рассказать историю о том, как отдыхала после праздника в ночь, когда дядина жена умирала от удушья. Не в первый раз ведь.       — Перед тем, как мы начнём, позвольте рассказать немного о себе. Меня зовут Авиджа Роши, я супруга господина тайного советника при Его Величестве императоре. И я действительно прибыла, чтобы помочь вам разобраться.       — Как бы скептически ни был настроен дядя? — Леола склонила голову набок с улыбкой. — Вы были знакомы до того, как он принял титул?       — Можно сказать, что я с ним да, а вот он со мной… Сомневаюсь, что он помнит.       Леола на мгновение вздёрнула брови. Неужели дело не в том, что эта женщина — грязное порождение связи с оборотнем? Дядя говорил, что у герцога нет прошлого, которое способно навредить Роду. В его случае, видимо, перестало существовать вообще всё до злополучной знойной ночи в середине лета.       Леола могла бы спросить, каким он был когда-то, но смысла в этом не было. Как и в том, чтобы не спрашивать.       — Позвольте узнать… как вы думаете, что на самом деле произошло той ночью?       — Когда убили леди? — и снова из головы напрочь вылетело её имя. Бедняжка, от которой не осталось ни дневника, ни портрета. — Возможно, на приём проник душегуб, возможно, она повздорила с кем-то из своих мало уравновешенных подруг… Меня ведь там не было.       — Леди часто с кем-то ссорилась?       «Вино провоцирует конфликты», — едва не брякнула Леола, но вовремя прикусила язык. Странная госпожа непременно спросит, что толкало скромную и тихую леди злоупотреблять дурманами, и тогда придётся ей соврать. Ложь пахла морем и солью. Леола не знала, почему.       «Не помню… Я не помню».       — После рождения брата мы редко общались. Не могу ответить, — пальцы переплелись в замок, зубы сжались на истерзанной губе. — У меня есть просьба, прежде чем вы начнёте расспрашивать всерьёз.       — Я вас слушаю.       — Не используйте на мне ментальную магию… пожалуйста.       — Вы боитесь боли? — вкрадчиво поинтересовалась госпожа. Неужто правда насквозь видела? Все менталисты такие?       — Дядя говорит, в прошлый раз дознаватель был не слишком аккуратен. Магия может повредить мой рассудок.       — Правила не позволяют воздействовать на разум напрямую, но я учту вашу просьбу и исключу косвенное применение в том числе.       Леола улыбнулась в ответ: уголки губ вверх-вниз, вверх-вниз. Странная госпожа ещё и с уважением относилась к правилам — редкость для дознавательницы. Иногда узнать правду важнее, чем сохранить чью-то голову, это Леола усвоила давно. Пускай сама обладала до того слабым источником, что грешно называться магом.       — Расскажите, где вы были в ночь убийства.       — Был праздник, многие вассалы приехали, чтобы поздравить меня с совершеннолетием. Помню долгие речи, громкую музыку и брата, который искал леди. Я помогла нянькам уложить его и спустилась вниз. Плохо помню, что было дальше. Мне стало дурно, дядя приказал проводить меня до покоев, сам остался с гостями. О том, что её убили, я узнала утром, когда дом наводнила стража.       — Вы обращались к целителю? Почему вам поплохело?       — Такое и раньше бывало, — Леола повела плечом и уставилась на свои руки. — Это нормально, когда вокруг много людей. Некоторые мои воспоминания заблокированы, лёгкий побочный эффект от ментальной магии. Возможно, я просто перебрала вина.       — Вы сказали, ваш брат искал мать во время праздника. Она пропала уже тогда?       — Поднялась к себе пораньше, как и всегда. Она не любила приёмы.       Внимательный взгляд не выпускал из тисков. Смотреть в глаза слишком долго Леола не могла: то и дело отвлекалась на длинный нос (именно такой и положено иметь дознавательнице!), на тяжёлую раму с картой Империи на стене, на высокую спинку дядиного резного кресла. Впервые за много месяцев её можно было разглядеть с расстояния, а не как обычно смазано и в упор. Касалось это и мрачного кабинета в коричнево-чёрных тонах Рода. Несколько канделябров едва ли разгоняли клубящуюся вокруг тьму, но так было даже лучше — есть вещи, которым не место на свету. Знанию, как больно подлокотники впиваются в раздвинутые колени, или холоду пустого стола под лопатками, например. И загадочному убийству.       — Вы не отвели брата к ней?       — Нет, — не задумываясь, честно ответила Леола. — Он устал, капризничал, должен был лечь спать. Она сделала бы только хуже.       — Какие у них с лордом были отношения?       — Не думаю, что они были, — с губ сорвалось хихиканье. — Почему вы спрашиваете?       — Смерть от рук супруга не редкость, я обязана.       Леола лишь сейчас вновь перевела взгляд на лицо госпожи: отстранённое, задумчивое, почти суровое. О чём она так глубоко задумалась, оставалось лишь гадать. Однако кое-что понять удалось — она подозревала дядю. Всерьёз, не для галочки, будто что-то личное вкладывала в это дело.       — Вы ничего не докажете.       Странная госпожа впервые посмотрела на Леолу с интересом.       — Мне стоит считать это подтверждением?       — Я сказала то, что сказала, — голова медленно склонилась к левому плечу, а глаза остановились на пухлых губах. Интересно… она так интересно ими шевелила, когда говорила.       — Расскажите мне про то, как лорд относился к супруге.       — Она не была ему интересна. Брак ради наследников и Рода, но он её не обижал. Едва ли было хоть что-то, из-за чего она могла страдать. Слуги ведь сказали вам то же?       — Да, — госпожа будто бы замялась на мгновение. — Кто же тогда ему интересен?       — Не знаю, — Леола со смешком показала зубы. — Но это и не относится к делу.       — Вы правы… Не относится, — она медленно поднялась на ноги и протянула тонкую ладонь. — Благодарю вас за беседу, леди Леола Лаффет.       — Леди Лаффет, — поправила Леола, приняв рукопожатие. — Больше женщин среди нас не осталось.       Уверенность, расправившую плечи и сделавшую походку твёрже, не рушило даже щекочущее ощущение чужого взгляда между лопаток. Странная госпожа не выпускала её из вида до самых дверей, будто увидела в её словах то, чего там не было. Или было?.. Вот о чём непременно стоит подумать на досуге.       И правда, ночь грязных секретов. Ха-ха.

2. Хорошая девочка.

10 лет назад

      Шла третья минута с тех пор, как возница остановился. Снаружи властвовала оглушающая тишина: ни топота ног суетящихся слуг, ни бряцания обмундирования стражников, ни властного голоса хозяйки поместья, спустившейся встретить высоких гостей. Леонил почти не знал жену брата, но в его воображении настоящая леди Лаффет должна была быть именно такой — уверенной и непоколебимой. Иную их дом не принял бы.       Однако двор продолжал молчать, будто вымер.       — И чего же мы ждём?       Взгляд лениво перебежал на Нейла, нетерпеливое постукивание сапога которого медленно выводило из себя. Торчащие во все стороны каштановые волосы органично вписывались в образ вспыльчивого и скорого на расправу сыщика. Они были неразлучны с первого дня службы — вместе же приехали на последнее дело Леонила.       — Пока новая хозяйка вспомнит о приличиях, и нам откроют дверь.       — Издеваешься? — Нейл выгнул бровь, и уголок губ сам взлетел в ухмылке от того, как забавно на его нетронутом годами лице смотрелось это выражение. — С каких пор ты притворяешься аристократишкой?       — С детства? — наигранно предположил Леонил. — Не все получают титул за заслуги, некоторые с ним рождаются.       Нейл махнул на него рукой и пробормотал что-то невразумительное. Не то «Тьфу на тебя», не то «Да иди ты». Затем сам привалился к двери плечом, не без помощи крепких выражений распахивая её. От скрипа, сопровождавшего знаменательность этого момента, Леонил поморщился, прежде чем выбраться следом. На что брат спустил все деньги? На избалованных слуг?       — Да уж, уныло у тебя тут, — совсем рядом раздалось цоканье языка. — Ты ещё неплохо держишься, с таким-то пейзажем с юных лет.       — Когда буду перестраивать здесь всё, непременно обращусь к тебе за идеями.       За пятнадцать лет родовое поместье ничуть не изменилось: мрачным сводом нависало над каждым, кому хватило смелости въехать во двор, острыми крышами и шпилями северной и южной башен разрывало небосвод, привычно отбрасывало тень на каменную кладку, как только солнце выходило из зенита. Леонил удовлетворённо вдохнул полной грудью. Что бы ни заставило его чувствовать себя дома — долгая разлука или смерть брата, — сейчас он ни за что не променял бы дом детства на золотую, но пыльную столицу. Редкие кустики увядших роз приветственно зашелестели. Словно встречали хозяина.       Хозяин. Это слово Леонил смаковал все долгие недели пути с момента, как узнал, что именно его посылают разведать, у кого поднялась рука на герцога. И пускай годы упорного труда сгорели в очищающем пламени Баланса… Маячащий перед внутренним взором титул того стоил.       — Неужели вместе с твоим братом поубивали и всех остальных? — Нейл покрутил головой, ища хоть кого-нибудь. Леонил задумчиво провожал глазами катящуюся прочь с невиданным энтузиазмом карету.       — Не неси ерунды. Попрятались да и всё, если вдовушка их не распустила.       — Ещё старший сказал, что письмо императору было написано в истерике. Она вполне могла.       — Ну и дура, — Леонил со вздохом закатил глаза. — Пойдём, спросишь её сам, не доставила ли она нам хлопот.       — Что, не хочешь ей в глаза смотреть? — ехидно поинтересовался Нейл.       — Ночами спать не могу, переживаю, что не был рядом, пока брату глотку вскрывали.       — Возвращение домой на тебя дурно влияет, ты стал ещё противнее, чем обычно.       Вопреки всем подозрениям, дверь им всё-таки открыла горничная. Пролепетав что-то о том, что леди их ожидает, она повела за собой в сторону большой гостиной. Когда-то эта комната использовалась только к приезду гостей, чаще — незваных, никак не для семейных встреч. Не то брат позабыл о приличиях и распустил жену, не то временная хозяйка лишилась остатков страха. Чем сильнее мрачнел Леонил, тем шире улыбался Нейл.       — Миледи, прибыли господа дознаватели, — громко оповестила служанка, прежде чем впустить их в гостиную.       Единственное, что всплыло в голове после беглого осмотра, — всё осталось в первозданном виде. Будто вот-вот старая кормилица задёрнет шторы, отец опустится в потускневшее за годы кресло, раскуривая возлюбленную трубку, а мать молча пройдёт к роялю, чтобы сыграть одни и те же мелодии в очередной раз. Однако наваждение быстро спало, позволяя обратить внимание на женщину в тёмно-фиолетовом — траурном — платье. Взгляд её запавших глаз лихорадочно скользил по Леонилу и совсем не замечал Нейла, пытающегося до неё достучаться.       — Вы… так вот вы какой, — бесцветно пробормотала леди. Копна её русых волос колыхнулась вместе с опустившейся к плечу головой. — Рада знакомству, хоть и при таких обстоятельствах.       — Я предпочёл бы, чтобы это знакомство не случилось вовсе, — оскорбится или мысленно продолжит словами «чем при таких обстоятельствах»? — Где маленькая леди? Насколько мне известно, она видела смерть лорда своими глазами.       — Наверху. Занимается. Разве вы не поговорите сначала со мной?       — Вам не о чем волноваться, леди, — вступился Нейл, словно почувствовал, что раздражение вот-вот сорвётся едкими словами с языка Леонила. — Я останусь с вами, а ваш дражайший деверь поговорит с маленькой леди. Вы ведь знаете, что со свидетелями лучше всего работать менталистам. Вы ведь не обращались к другим магам за помощью?       Леонил прикрыл глаза, сосредотачиваясь на ауре леди. Подавленная, взволнованная, испуганная, она, однако, не соврала, когда дрожащим голосом ответила «нет». Что это — ум или страх? Распознать чужое влияние легко, но хлопотно. Кто знает, какие проблемы пришлось бы разгребать из-за ошибок этой женщины. Пока Леонил решительно не понимал, что брат в ней нашёл. Ни мордашки, ни характера ведь.       — Мари, проводи господина, — наконец, велела она. Дура, он ведь теперь её лорд, могла бы подумать дольше одной секунды.       Нейл взял леди в оборот ещё до того, как Леонил вышел вслед за горничной.       Каждый неловкий выдох дома выдавал, что он застрял во временах основателей: главная лестница стенала и осыпалась деревянной пылью, картины на гобеленах выцвели, лодыжки лизал сквозняк. Не храни он столько секретов, первым указом было бы перенести основную резиденцию Рода поближе к столице. Иногда древностям место в древности.       Леонил мгновенно осознал, куда служанка его ведёт, стоило подойти к повороту. Дальние покои, холодные, одинокие и мрачные — его, родные, в которых он постигал первую магию и мечтал сбежать от семьи в Университет. Не лучший выбор для ребёнка. Или же брат не преувеличивал, когда писал, как девочка ни на кого не похожа. Ещё одна магичка?       — Иди, я знаю дорогу, — он жестом отпустил горничную и направился было к высоким дверям, но… — Я должен повторять дважды?       Застывший между лопаток непонимающий взгляд раздражал. Что сложного в том, чтобы выполнить с первого раза? Хозяева приказывают — слуги подчиняются. Словно почувствовав, что Леонил вот-вот лишится остатков терпения, она пробормотала извинения и удалилась. Вдох. Выдох. Отчего-то потянуло пригладить растрепавшиеся волосы, поправить воротник камзола, одёрнуть манжеты на рукавах… Не отец ведь ждал за дверью, всего лишь племянница.       Что это с ним? Переживает из-за разговора с маленькой девочкой? Прав был старший, от такого количества работы и с ума сойти не зазорно. Вот повесит убийц брата и тогда…       Поймав себя на мысли, что замечтался, Леонил толкнул дверь и вошёл в переднюю.       — Здравствуйте.       Так же, как и её мать, маленькая леди стояла посреди комнаты, чего-то дожидаясь. Рыжие волосы до поясницы горели в лучах закатного солнца, а светло-карие — какие он видел каждое утро в зеркале — глаза смело искали что-то в его лице. И, кажется, нашли. В ней не было ни единой черты от родителей, будто бы её подкинули на крыльцо одной тёмной ночью, но зато сущие мелочи выдавалиегоповадки. Леонилу почти стало лестно.       Коричневое платье с чёрными вставками заставило расплыться в насмешливой улыбке. В последний раз он позволял себе подобное до того, как узнал о смерти брата. Особенная девочка.       И очень, очень интересная.       — Здравствуй. И долго меня ждёшь?       — С момента, как вы остановились перед дверью, — не по-детски пухлые губы тронула тонкая ухмылка. — Не могла позволить себе не встретить гостя.       — Тебе сообщили о моём прибытии?       — Нет, просто вы громко думаете.       Леонил рассмеялся и шагнул ближе. Хорошая. Взрослая не по годам, дерзкая, она несколькими словами зажгла внутри болезненный пожар из любопытства и желания проникнуть под кожу. Зря брат отказывался привозить её в столицу. Незапятнанный лишениями внутренний стержень привлекал слишком сильно, чтобы они не подружились.       — Вы ведь лорд Леонил Лаффет? — её острый подбородок опустился к груди, делая и без того огромные глаза ещё больше. И всё же кое-что от отца в ней есть — тяга спрашивать очевидное.       — Уже лорд Лаффет.       — Уже… — она вдруг сникла, поведясь на банальность. — Как же моя мама? Она больше не леди?       — В этом доме может быть лишь одна настоящая леди Лаффет, — он подобрался ближе и взглянул на неё сверху вниз. Желание опуститься на корточки никогда не было так сильно. — И это ты, львёнок.       — Вы знаете, как меня зовут?       — Прости?       — Леола значит львица.       Леонил мысленно хмыкнул, отдавая дань уважения брату. Пускай и называть в честь него дочь было не лучшей идеей — слишком легко превратить её жизнь в издевательство. Заманчиво до покалывания в кончиках пальцев.       — Ты громко думаешь, — ответил её же фразой, зубасто скалясь. — До львицы не доросла ещё.       — И когда же дорасту?       — Когда совершишь нечто знаменательное. Заявишь право на власть, — много лет назад именно так отец оправдал то, что герцогом Леонилу не стать. Забавная всё-таки штука — жизнь. — Довольно трепаться, я ведь по делу. Не хочешь провести гостя в более удобное место?       — Конечно, прошу за мной, — она развернулась в сторону спальни и уверенно повела за собой.       С каждой секундой настроение подскакивало, стремясь достать макушкой до неба. Удивительная девочка. Такое счастье беречь надо, не каждый день падает, как снег на голову. А он ещё жаловался, что вновь будет скучать, вскрывая черепушки черни!       Как быстро львёнок станет львицей? И сумеет ли вообще?

3. Сжатые до побеления пальцы

5 лет назад

      На фоне пёстрых юбок других дам коричневое платье львёнка выделяло её из толпы. Леонил лениво потягивал вино, подпирая плечом колонну и весь вечер наблюдая за отдающейся танцу Леолой. Рядом крутилась будущая супруга, Изабелла, — дочь графа, чьи земли привлекали сырьём для оружия и обмундирования. Миловидная, кроткая, воспитанная, но… слишком невзрачная со своими русыми волосами и тонкой бледной кожей. Замечать её удавалось лишь специально. Ни характера, ни стержня, который можно проверить на прочность. Сожми чуть сильнее положенного — треснет, как хрустальная ваза.       Скучно. И до безумного посредственно.       Последний аккорд, последний стук каблука, и по периметру зала раздались вежливые хлопки. Львёнок поклонилась на мужской манер, сверкая белозубой улыбкой, и подхватила юбки, будто вознамерилась уйти. Сделать ей этого, однако, не позволили: юный граф, из тех, кто недавно вступил в титул, протянул ей руку, явно приглашая на танец. Её голова на несколько мгновений повернулась в сторону Леонила. Забавно, как даже спустя столько лет разлуки она безошибочно находила его глазами.       На том, что его перекосило, Леонил поймал себя лишь после того, как она отвернулась. Всё-таки обиделась на один приём вместо двух: и в честь грядущей свадьбы, и из-за её дня рождения.       Первые ноты быстрого танца, суть которого заключалась в смене партнёра, убедили поучаствовать в затеянной ею авантюре. В его доме она блистает ровно столько, сколько он ей позволяет. Леонил повернулся к Изабелле с самой участливой улыбкой.       — Миледи, не желаете потанцевать?       — С удовольствием, — её глаза восторженно сверкнули, но больше ничего не выдало её радости. Ладошка покорно легла на его вытянутый локоть.       В центре круга место нашлось лишь для тех, кому был посвящён вечер. Леонил ухмыльнулся уголком губ, боковым зрением наблюдая за наглым прищуром Леолы. Хлопок, и музыка подхватила их в свои объятия.       Изабелла оказалась на редкость умелой партнёршей: позволяла вести себя, не сбивалась с ритма и не оттаптывала ноги. Был бы здесь Нейл, непременно пристыдил бы за равнодушие во взгляде и холодность в груди. Нейл… Леонил позволил себе кривую улыбку, подхватывая Изабеллу у самого пола. Тепло их последнего рукопожатия до сих пор фантомом отдавалось в левой руке. Дороги разошлись… и это нормально. Хорошо даже.       У лорда не может быть прошлого, не связанного с Родом. Чревато последствиями.       Танец приближался к кульминации: Леонил подхватил Изабеллу за талию, спиной столкнувшись с графом, удерживающим на весу Леолу. Мгновение спустя плеч коснулись жилистые руки львёнка, а довольное лицо оказалось напротив. Больше не надо опускать голову, чтобы смотреть в глаза во время танца. Он застыл с вытянутой рукой, позволяя ей отстукивать каблуками партию вокруг своей фигуры.       — И как тебе граф?       — Танцует неплохо, а что до остального… ещё успею проверить.       Если бы не лихорадочный румянец на щеках и злобный взгляд исподлобья, Леонил решил бы, что она серьёзно. Но вот она зашла ему за спину, и он позволил себе едко рассмеяться. Де-евочка.       — А что же ваша невеста?       — Не смогу назвать хорошей партнёршей, пока не попробую.       Диалог пришлось прервать из-за нового витка танца. Леонилу и до этого доводилось сжимать пальцами до побеления её корсет: в гостиной после нескольких бокалов крепкого вина, в кабинете под покровом ночи, в её спальне под видом помощи. Заходить дальше, впрочем, тоже, пусть и не слишком. Возможно, поэтому Леола смотрела так нагло, провоцировала, играла на натянутых струнах его нервов, как на скрипке. Нахалка, нуждающаяся в воспитании.       — Пять минут после танца. За вторым гобеленом в коридоре, — отрывисто велел Леонил, прежде чем вновь передать её графу. Далеко не убежит, даже если постарается.       В ушах шумело, как в те разы, когда он едва не сорвался. Он не слышал ни аплодисментов, стоило музыке оборваться, ни сбитого щебетания Изабеллы, которую вёл к столам с напитками, ни новой мелодии, уже более спокойной и безмятежной. Сейчас интересовала только широко открытая дверь. Пять лет — достаточный срок, чтобы побороть в себе недостойные герцога страсти.       Или наоборот распалить их до пульсирующей венки на лбу.       — Прошу прощения, миледи, вынужден вас ненадолго покинуть.       Надолго. Искать в себе силы в очередной раз поступать разумно Леонил больше не собирался. Позадиеёнеполное совершеннолетие, куда уж дольше?              Стремительным шагом он направился к двери, не оборачиваясь и не оглядываясь. Где-то в глубине души боялся заметить воркующую с графом Леолу и силой потащить за собой. Хотя он отчего-то не сомневался, что она придёт. Всегда приходила, безумная дурочка.       Узкая ниша, куда едва помещался один человек, встретила Леонила сквозняком. Он откинул голову на стену, вдыхая и выдыхая. Следовало выйти в сад, подышать воздухом, пообщаться с гостями, но никак не давать спуску воображению. Год… Мог бы потерпеть ещё год, сослать её в столицу… Не совершать ту же ошибку из раза в раз.       — Дядя?       Из пелены Леонила вывел вопросительный шёпот. Леола заглянула за гобелен, щурясь, и сама шагнула в лапы к зверю: её затылок с глухим звуком ударился о каменную стену, а из захваченных в плен губ вырвался болезненный стон. Жадные руки исследовали закованное в плотный корсет тело — вдумчиво, медленно, совсем не как в их танце. Её грудь часто-часто вздымалась, неспособная вобрать в лёгкие много воздуха за раз.       Леонилу казалось, что он сойдёт с ума раньше, чем выпьет её до дна, словно бокал с дорогим вином. Пьянила она похлеще, особенно когда отвечала на яростный поцелуй.       Они зеркалили друг друга: стоило одной руке зарыться в волосы, вторая уже тянула за пряди на затылке; ноге в мягких туфельках (которые ей совершенно не шли) обвить талию, ладонь тут же обхватила бедро, закидывая его на себя. Языки двигались в унисон, и от осознания, сколько времени у него ушло на то, чтобы научить её целоваться вот так, Леонил терял рассудок. Все сложности, перенесённые за жизнь, стоили беспомощно сжимающихся на полной губе зубов и намертво впечатанного в грудь жилистого стана. Его копия, его продолжение, его н а с л е д н и ц а.       Леола, Леола, Леола…       — Вы никогда… не звали меня по имени так часто, — сквозь сбитое дыхание пробормотала она. Леонил, слишком занятый её шеей, никак не прокомментировал мгновение слабости. Оно грозило растянуться на ближайшую ночь. — И почему же не стали пробовать невесту?       — Хочешь поговорить об этом сейчас? — в наказание он прикусил тонкую кожу под подбородком, но она лишь хмыкнула. — Раньше ты не была такой ревнивой.       — Раньше вы мне и поводов не давали.       Голая кожа под нижней юбкой отозвалась на его прикосновение мурашками, и Леонил ехидно сощурился: пускай ёрничает, совсем скоро она забудет, как издавать звуки. Высокий воротник неприятно колол щёку, а платье мешало приласкать аккуратную грудку. Ему бы поднять её на второй этаж, повалить на кровать и неспешно раздеть, наблюдая за расцветающим на лице красными пятнами смущением и наваливаясь на неё тяжёлыми плечами, но… не сегодня.       Сегодня он просто возьмёт то, что и без того принадлежит ему.       — Где же леди потеряла панталоны? — брови взлетали выше вместе с пробирающейся всё дальше ладонью.       — Леди предсказала, чем кончится вечер, и пожалела времени, — нагло ответила она.       Леонил издал сдавленный не то стон, не то смешок в верхнюю часть её корсета. Казалось, посмотрит на её лицо — и сорвётся. Пальцы щекотнули внутреннюю сторону бедра, испытывая не только её, но и его выдержку, и Леола призывно подалась вперёд. Ноги она скрестила на его талии, скомкала в кулаках бархат камзола, опустила подбородок, с насмешкой выдыхая в лицо:       — Что же вы, дядя, медлите? Я надеялась подарить гостям ещё один танец.       Пр-роклятая стерва! Придушить высокомерную самоуверенность в ней вдруг стало делом чести. Леонил надавил подушечками ей между ног, сразу правильно и так, чтобы спровоцировать жалобный всхлип. Своё возбуждение он как-нибудь стерпит — не первое десятилетие топчет эту бренную землю, — а вот ей придётся за всё ответить. Благо, он точно знал, как довести её до помешательства.       Растирая влагу между пальцев и безостановочно кружа по клитору, Леонил упорно отгонял мысли о том, по какой грани она ходила весь вечер. Частые взгляды сквозь целый зал, танцы, когда приходилось высоко вздёргивать ноги, попытки поправить якобы сползший рукав — всё встало на места, озарило сакральным знанием. Львёнок играла в львицу.       Доигралась.       На особенно вульгарной ноте, сорвавшейся с её губ, он оторвался от ласк и прижал терпко пахнущий палец к её рту. Её ноздри судорожно расширились, исступлённо втягивая воздух.       — Нравится? — с трудом нащупав голос, спросил Леонил. Собственный член умолял забросить идею воспитания глупой девицы, но служба научила его, что терпение — главная ценность. — Запомни хорошенько, леди Лаффет.       И вновь нырнул ей под юбку. Леола металась, извивалась, всем видом просила о большем. Леонил, однако, каждый раз замедлялся, а то и вовсе останавливался, когда замечал, что она вот-вот достигнет пика.       — Прекратите… издеваться… — непривычно плаксиво протянула Леола, когда он вновь перешёл к поглаживаниям бёдер. — Сделайте уже… что-нибудь… пожалуйста!       — С этого стоило начать, львёнок.       Леонил немного повозился с пуговицей штанов, бельём и довольно выдохнул сквозь зубы, будто с плеч камень свалился. Леола сползла по стене, обхватывая тонкими пальцами член. Сама! Направила! В себя! Казалось, из лёгких выбили весь воздух, стоило плавным толчком прижаться бёдрами к её. По её подбородку, губам, щекам и даже лбу пробежались успокаивающие поцелуи, ведь с непривычки она попыталась отстраниться. Как хорошо, что вырываться некуда: позади каменная кладка, впереди его тело.       В другой раз Леонил, может, и дал бы ей время, был бы нежен и осторожен, однако она так долго изводила его… Сама напросилась на быстрые, исступлённые движения, будто бы стремящиеся похоронить её в этой древней нише. Остатки человечности на дне его души, впрочем, не позволили совсем лишить её удовольствия — два пальца легли на клитор, подстроившись под неудержимый ритм.       Если повезёт, ей даже понравится.       Леола сжалась особенно сильно, и их взгляды встретились. Смотрела она так же, как и двигалась в его руках: словно сердце вот-вот замрёт, и ей осталось недолго хватать душный воздух пересохшими губами. Одновременно с очередным толчком Леонил вгрызся в неё поцелуем. Её длинные ногти заскребли по затылку, заставляя сорваться на болезненное шипение, но темп ощущался слишком необходимым, чтобы останавливаться из-за таких мелочей.       В этот раз кончал он дольше, чем когда бы то ни было. Перед зажмуренными веками взрывались искры. Хо-ро-шо.       Леонил бы многое отдал, чтобы задержаться в этом мгновении навсегда: с прижатым к холодной стене лбом и пальцами, комкающими пышную юбку платья. Плевать, если оно безнадёжно испорчено. Он купит ей ещё десятки, сотни таких же, лишь бы она продолжала сжиматься, насаженная на его член.       — Вы меня… не отпустите?..       Хороший секс делал его слишком податливым. Леонил без лишних слов помог ей встать на ноги, поправить платье и сам отступил на шаг, быстро приводя себя в порядок. Темнота скрывала их потрёпанность, однако внутри цвела уверенность: стоит вернуться на приём — гости сразу всё поймут.       — Идти можешь?       — Н-нет.       Леонил покачал головой и вывалился из ниши, придерживая одной рукой гобелен. Леола поспешила следом, но не упала, лишь благодаря тому, что обвила руками его шею.       — Если вдруг встретим кого, то ты упала и подвернула ногу.       Неся сопящего львёнка на руках в её комнату, Леонил вдруг подумал, что брат бы умер, если бы уже не кормил червями землю.

4. Полевые цветы.

      Запах полевых цветов заполнял лёгкие при каждом судорожном вздохе. Леола откинула голову в притворной несдержанности, будто дядя даже сквозь закрытые веки мог заметить её отстранённость. Сегодня он не стал дожидаться, пока служанки помогут ей подготовиться к встрече: ураганом ворвался в покои и потащил за руку в северное крыло. В покои, испокон веков принадлежавшие леди Лаффет.       Лиф, не поддерживаемый корсетом, скомкался у талии, юбка помялась, а влажные после мытья волосы пушились и лезли в глаза. Возможно, лишь это позволяло Леоле ритмично поднимать и опускать бёдра, когда хотелось смотреть по сторонам. Дядя хрипло застонал, тихо, будто всего лишь выдохнул — не дели она с ним ложе не первый год, ни за что бы не расслышала. Закрыли ли они дверь? Точно ли дотошная дознавательница не прознает об их маленьком секрете?       Леолу не первую неделю мучило тревожное ощущение, но сегодня оно усилилось. «Уж не связано ли оно с тем, что ты скачешь на той же постели, где недавно придушили твою тётку?», — ехидно отозвался внутренний голос сквозь марево тяжёлых мыслей. И она бы ответила — не впервой разговаривать с самой собой, — вот только дядя вдруг распахнул веки. Золото его радужек вспыхнуло немым вопросом.       Властная рука надавила на поясницу, и их носы едва не стукнулись друг об друга. Леола зажмурилась, впиваясь в его губы. Всё, что угодно, лишь бы не спрашивал, о чём она думает и о чём переживает. Говорить ему нет она пока не научилась. Дядя целовал её лениво, позволял языку скользить по своим зубам — когда-то давно ей правда хотелось завладеть его ртом, повторить всё то, что он делал с ней, — изучал костяшками пальцев позвонки. От мороза прикосновений она то и дело вздрагивала, но постепенно набралась решимости.       Расслабленные локти лежали на его распущенных волосах, будто бы удерживали, пускай он и мог в любой момент перевернуться и ускориться. Отчего-то, однако, не спешил. Даже не стал удерживать, когда Леола вновь вскинулась и упёрлась руками ему в грудь. Вдруг стало любопытно, позволит ли впиться пальцами в горло, сжать до хрипа и выкатившихся из орбит глаз.       Ведомая этой мыслью, она задвигалась быстрее. Вверх-вниз, вверх-вниз, с вульгарными до алеющих ушей шлепками. Дядя прикрыл веки и подался бёдрами к ней, наконец переставая пугать изучающим взглядом и, подобно ей, сосредотачиваясь на том, что было действительно важно. Вдруг стало абсолютно безразлично, что буквально полчаса назад она не хотела, уж точно не здесь, пыталась что-то донести, ёрзала на нём, плавая в своих мыслях. Было лишь тепло по всему телу и давно забытое ощущение истинного возбуждения.       Всего-то стоило представить, как дядя задыхается под ней. Какова ирония. Он непременно посмеётся.       Он застонал, уже громче, вцепился пальцами ей в талию, как делал всегда в нескольких секундах до пика. Леола и сама сжалась, пускай и намеренно. Снова придётся втирать в кожу мазь от синяков: однажды ей уже влетело за мерзкие слухи среди прислуги. В очередной раз злить дядю решительно не хотелось.       Не когда он такой беззащитный в своей расслабленности. В недолгие моменты его неги Леола думала, что любит нетронутое надменным презрением белоснежное лицо, мягкие, вьющиеся волосы, которые он распускал только при ней, морщины от частых ухмылок и судорожно дёргающийся кадык. О, особенно его! Всегда ли в ней была тяга к удушью? Или проснулась, стоило вкусить запретный плод?       Леола ещё немного поёрзала и осторожно скатилась ему под бок, морщась от впивающейся в кожу ткани. Стоило всё-таки раздеться, когда ещё были силы. Дядя в непривычном для себя себя жесте прижал её к груди. Ни голова не повернулась, ни рука не дрогнула — зато Леола на несколько мучительных секунд забыла, как дышать. Он никогда не проявлял чувств. Говорил, что так они выдадут себя, забудут о ролях, отведённых в обществе, опозорят Род. И хотя все древнейшие друг другу родственники, даже среди них существовали рамки.       — Расслабься ты, — вдруг выдохнул дядя. — Я тебя не съем.       — Никогда не знаешь, чего от вас ожидать, — осмелев, фыркнула в ответ Леола. Где-то в глубине души она готовилась к очередной обидной шутке, но он только рассмеялся. Рассмеялся! Рассмеялся?! — Вы ведёте себя странно.       — Считаешь, у меня не может быть хорошего настроения?       — Я склонна верить, что вы захворали.       Их взгляды встретились. Светло-карие радужки, в которых она привыкла наблюдать вызов и надменность, сверкали доброй насмешкой и расслабленностью. Когда ей ещё не исполнилось шестнадцати, он часто так на неё смотрел. В последние же годы — никогда. Что изменилось теперь?       — Неплохо, — он на секунду улыбнулся. — И всё же я действительно всего лишь рад избавлению от бремени.       Леола огляделась вокруг. Бремя… Действительно, ведь эти комнаты раньше принадлежали леди — самые дальние, с окнами, выходящими на сад, светлые и тёплые. Не чета тем, в которых Леола провела всю жизнь. Сердце сжалось от воспоминаний: она была совсем малышкой, когда взяла в привычку бегать по ночам сюда в поисках материнского тепла. Её лицо давно стёрлось, слишком тесно связанное со смертью отца. Так, по крайней мере, говорил дядя.       — Откуда здесь цветы?       Она хотела спросить про то, куда исчезла её мать, может ли он вернуть ей память, как долго это будет продолжаться, но голос решил всё за неё. Покои пустовали без малого месяц, так откуда здесь цветы?       — Велел сегодня утром собрать для тебя. Подарок в честь переселения.       — Переселения?..       — Конечно, — дядя лениво приподнялся на локте, — ты сама сказала госпоже дознавательнице, что ты теперь леди Лаффет. Разве может главная леди жить в покоях младшего наследника?       — И вы восприняли мои слова всерьёз?       Дядя не торопился одеваться и отправляться по делам, как делал всегда после проведённого с ней времени. Наоборот устроился поудобнее, откинулся на изголовье кровати, странно улыбаясь. Зря Леола ожидала проверки в ночь приезда дознавательницы. Ведь произошла она много позже, в самые уязвимые мгновения. Стоило бы уже привыкнуть.       — У меня теперь есть причина воспринимать все твои действия всерьёз.       Леола не выдержала пристального взгляда и опустила глаза. Комкать простынь пальцами казалось самым интересным занятием в этой комнате. Не так она представляла себе взросление.       — И вы не боитесь, что секрет всплывёт наружу? Госпожа дознавательница упорна.       — Можешь пожелать ей удачи при встрече, — он оскалился, поведя плечом. Леола подумала, что наконец-то проклюнулся дядя, которого она знала столько лет. Аж дышать легче стало. — Её присутствие не помешает начать посвящать тебя в дела Рода.       — Уже сейчас?       — Умирать я не собираюсь, если ты об этом, — он хмыкнул. — Негоже зваться наследницей и не знать, что происходит на твоих землях.       — Разве я наследница? Почему не Декстер? — она переплела пальцы на животе и поджала ноги, наплевав на всё ещё болтающуюся юбку.       — Рожденный быть правой рукой королём не станет, — дядя наклонился в её сторону, снисходительно объясняя. — Его задача — не позорить Род и обеспечить нас наследниками. Тебе же суждено управлять, тем более на последнее отвлечься ты не сможешь. Посмотри, к чему это привело твоего отца.       «И вас тоже», — чуть не выпалила Леола, но благоразумно промолчала. Дядя понимающе хмыкнул, не то прочитав её мысли, не то заметив сжатые в тонкую линию губы. Однажды она непременно спросит, почему то, что он считал даром свыше и причиной не отвлекаться от управления, девочки в училище называли неполноценностью. Однажды…       — У меня есть просьба. Как у наследницы.       Дядя заинтересованно вздёрнул брови и махнул рукой, как бы говоря: «Удиви меня». Леола набрала в грудь побольше воздуха.       — Отправьте меня учиться в столицу. Я хочу войти в Совет.       — Хорошо.       — Хорошо?       — Хочешь услышать «Так уж и быть»? — иронично переспросил дядя. — Кто я такой, чтобы мешать тебе идти по моим же стопам? До смерти твоего отца именно я представлял наш Род в Совете. Уже выбрала направление для обучения?       — Военное дело. Столичный университет предоставляет места для не-магов в том числе.       — Давно собиралась попросить? — дядя расплылся в совсем уж наглой улыбке, будто видел её насквозь. — Я удивился бы, выбери ты медицину или юридический.       — С тех пор, как к нам приезжал генерал, просить военную поддержку от лица Его Величества. Я тоже могла бы… отправиться на службу.       — Обсудим это, когда закончишь учёбу. Сначала я должен подготовить тебя к встрече с Советом. Глав Рода там немного, но и прочие представители сожрут тебя с потрохами, если позволишь.       Леола медленно встала с постели и натянула рукава с лифом на грудь. Едва ли хоть кто-то способен её надломить после всего, что было. А вдали от родного поместья можно начать новую жизнь.       Такую, какую она сама захочет.